Текст книги "Пустой мир 3. Короны королей (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 66 страниц)

– Господин! – раздалось из-за двери. – Вы срочно нужны в штабе командования!

Стивки только вдохнул и закрыл кейс. Новый штурм, и Аллирд опять гонит своих людей на убой, не давая защитникам даже часа на отдых.

И, конечно, из-за этого в штабе обороны города был полный переполох. Резервы требовались везде, их не успевали перебрасывать с одного участка на другой, не хватало снаряжения, дополнительных орудий, контрорудийных батарей, подкреплений для частей на передовой, которые, казалось, порой удерживали стены только на силе собственной воли. Стивки еще в самом начале сказал, что не стоит распыляться на удержание внешних фортов, соотношение сил даже при кратчайшем анализе не допускало подобной траты ресурсов, поэтому все было сосредоточено исключительно на городских стенах, последнем оплоте Кастерфакта. И все же, даже несмотря на все усилия по сосредоточению войск вокруг столицы, их катастрофически не хватало, на каждого солдата гарнизона Аллирд мог сейчас выставить пятерых своих солдат, и лишь высокие стены города позволяли хоть как-то компенсировать это.

Стивки знал, что в штабе ему все равно ничего нового не скажут, но все же пришел туда, попав прямо в самый разгар споров. Войска Саальта обрушились на город одновременно с трех сторон, поддерживаемые ударами флота и непрерывными артиллерийскими обстрелами. Труднее всего ситуация складывалась на восточном участке, куда пришелся самый сильный удар. Истощенные предыдущими боями войска едва сдерживали наступление противника, но уже поступали известия, что внешний ряд стен взят, войска отходят ко второму уровню, сражаясь за каждый проход, но сил остановить противника не хватает, в боях замечены саальтские гвардейские части.

– Как я понимаю, без личного вмешательства мы можем и не справиться, – заметил Стивки, оценивая ситуацию. – Какие у нас есть резервы?

– Несколько бронетанковых дивизий и две сводные пехотные группы, – сообщил один из генералов, сверившись с цифрами, – танки не смогут пройти на стены, но их уже сейчас размещают в ближайших к этому направлению кварталах, чтобы использовать в боях, когда противник войдет в город…

– Значит, две пехотные группы? – приподнял удивленно Стивки одну бровь. – И это все, что мы можем выделить сейчас для этого участка фронта?

– Если только не начать снимать части с других направлений, – сказал другой офицер. – Противник продолжает десантные атаки, и для ликвидации подобных прорывов приходится держать большие силы во внутренних районах, особенно, вокруг частей противоракетного действия…

– Тогда найдите мне войска! – рявкнул Стивки. – Всех, кто есть, вооружайте добровольцев и силы полиции, но мне нужны солдаты, которыми надо затыкать все эти дыры. Кто сейчас командует восточным участком стен? Есть с ним связь?

– Так точно, – один из операторов поднял руку. – Связь с восточным сектором у нас есть, но много помех из-за действий вражеских перехватчиков…

– Плевать, передайте командованию сектора каким угодно способом, чтобы продержались еще пару часов, скоро буду у них, – крикнул Стивки и, не теряя больше ни секунды, вышел из штаба, приказав остальным: – Собирайте все доступные силы и перебрасывайте на восточный участок. Если что, придется забивать наступление трупами. Действуйте!

Как оказалось на самом деле, ситуация оказалась еще хуже. Один из самых опытных командующих саальтского короля возглавил наступление, сосредоточив на этом участке силы, почти шестикратно превосходящие силы защитников по численности и почти в десять раз по количеству артиллерии и тяжелой техники. От грохота осадных орудий, казалось, готов рассыпаться сам воздух, а танки противника, подошедшие на оптимальное расстояние для стрельбы по крепостным стенам, буквально засыпали позиции защитников снарядами, пока к ним медленно приближались тяжелые осадные башни. Первая волна практически в полном составе была уничтожена, до стен добралось всего лишь несколько осадных башен, из которых уцелела лишь одна, но там ожесточенный бой кипел прямо на перекидных мостках – контратакующие защитники пытались не пропустить поднимавшиеся отделения штурмовой пехоты.

Сверхтяжелые боевые машины, собираемые прямо на месте для конкретных боевых задач, так называемые осадные башни, являлись передвижными орудийными батареями, с системами воздушной и противоракетной обороны, контрбатарейными орудиями в подвижных бронированных колпаках, и сверхмощными дефлекторными щитами, позволявшими устоять даже под шквальным огнем защитников. Их тянули парные широкие трехрядные гусеницы, питающиеся от мощных реакторов в основании. А в транспортных отсеках размещались лучшие штурмовые группы, готовые в любой момент рвануться вперед по перекидным мосткам, сброшенным на вражеские стены. Именно на такие башни сделал ставку генерал-адъютант Фиренцо Сокинт, один из самых старых и опытных командиров Аллирда, служивший еще его деду, прошедший всю гражданскую войну на Саальте, и так ни разу и не отвернувшийся от королевского трона. Сегодня он лично поклялся молодому королю, что возьмет стены города, и собирался исполнить эту клятву любой ценой.

– Поднимайтесь! Поднимайтесь! Прикройте саперные группы! – орали офицеры у самых крепостных стен, пока сверху на головы нападающих летели гранаты, минометные снаряды и раскаленная плазма. От минных полей, рядов колючей проволоки и предкрепостных укреплений давно уже ничего не осталось, их смели в ходе предыдущих атак. И сейчас солдаты лезли уже на сами стены трехсотметровой высоты, используя все имеющиеся средства, начиная от запущенных «кошек» и цепких штурмовых транспортов – небольших боевых шагающих машин, крепкими когтями цеплявшихся за стены и поднимавшихся наверх. Их прикрывали самоходные орудия и танки, ведущие ожесточенную перестрелку с защитниками, выкрутившими лафеты орудий до предела, минимизируя слепую зону обстрела под крепостными укреплениями и ведя прицельный огонь по нападающим. Конечно, подходы к стенам загораживали завалы из уничтоженной бронетехники и трупов, оставшихся с предыдущих атак, но их расчищали бульдозеры, пробивая проходы, куда сразу же устремлялись войска. Однако все это было мелочью, отвлекающей защитников от основной цели – все ближе и ближе подходивших осадных башен, бронированных монстров, которых не мог остановить даже беглый огонь противотанковых батарей.

Фиренцо Сокинт сам наблюдал за штурмом, корректируя действия подконтрольных ему войск. Первая волна была всего лишь рассчитанной жертвой, определившей и уточнившей расположение сил защитников и их самые уязвимые места. А вторая волна должна была занять стены. Князь Сокинт уже давно понял, что в войнах все решают цифры. Конечно, храбрость солдат и героизм отдельных людей могли что-то временно изменить на определенном участке фронта, но повлиять на общий ход боя практически не могли. И все цифры сейчас были на его стороне, начиная от готовности солдат и заканчивая концентрацией артиллерии и воздушных сил. Как раз в этот момент над его головой пролетело звено бомбардировщиков, избегая боя с истребителями защитников, пытавшихся отогнать от стен эскадрильи Саальта. Пока с еще действующими системами противовоздушной обороны у них получалось держаться, но с каждым прорвавшимся бомбардировщиком, успевшим сбросить свой смертоносный груз, огонь зенитных орудий слабел и вскоре мог замолкнуть окончательно.

Все было рассчитано правильно, как отметил князь Сокинт, сверяясь с часами. Башни дошли. Некоторые, конечно, были уничтожены, но до стен добралось почти шестьдесят процентов, вместо сорока рассчитанных, что даже приятно удивляло. Получалось, что у защитников еще меньше сил, чем он предполагал изначально, и это было еще одним плюсом к цифрам командующего Саальта.

Прямо в эти минуты были перекинуты мостки, и на стены устремлялись штурмовые отряды, усиленные дроидами с тяжелыми щитами, которые шли в авангарде. И теперь, по жесту князя, в бой пошли танковые бригады, ударившие по городским воротам. Пока защитники были вынуждены отвлекать силы на отражение атак на стенах, можно прорваться и на этом участке. Ворота, даже при самом плохом для нападающих раскладе, в таких условиях вряд ли продержатся больше шести часов. Особенно, если на этом участке скоординировать действия танков, артиллерии и авиации.

И последнее, что приказал князь Саальта, так это известить его, когда будет занят первый из фортов на крепостной стене. Он собирался лично прибыть туда, чтобы поддержать солдат, а заодно продемонстрировать свое усердие королю, который наверняка это оценит. В том, что стена вскоре падет, Сокинт почти не сомневался.

Пока командир раздавал приказания, бойцы штурмовых бригад рвались вперед по перекинутым мосткам прямо на крепостные стены, где их встречали войска гарнизона, собиравшиеся или победить, или умереть. Люки башен сразу же попадали под перекрестный огонь, но впереди шли тяжелые дроиды, закрывавшие солдат мощными щитами с собственными дефлекторными полями, выигрывая необходимые секунды, требовавшиеся для того, чтобы успеть перебежать и спрыгнуть на площадку стен. Там наступавшие успевали сделать один или два выстрела, после чего вступали в рукопашные схватки, и по всей стене растекались ожесточенные бои.

Туда же рвался и Стивки, отлично понимавший, что его подчиненные держаться на последнем издыхании, и даже малейшей неудачи хватит, чтобы окончательно сломить их боевой дух и настрой. Все эти люди отчаянно нуждались в надежде, которую он не мог им дать. Он сам все поставил на точно такую же надежду – что Келвин Тоскарийский успеет привести подкрепление, и поможет удержать город.

Районы возле крепостных стен давно превратились в поле боя. Большая часть зданий была уничтожена артиллерией и бомбардировками, превратившись в нагромождение развалин, секции защитных куполов обрушились, а по некогда идеально ровным автострадам теперь могла пробираться разве что гусеничная бронетехника. Теперь там прямо посреди развалин разворачивались контрорудийные батареи и системы пуска реактивных снарядов, устанавливались ремонтные парки и полевые лазареты. И продолжали падать снаряды осадной артиллерии, пробивавшие истощенные дефлекторные поля и перелетавшие стены.

– Останавливай машину! – приказал Стивки, когда группа бронетранспортеров въехала в полуразрушенный бомбардировками форт, защищавший внутренние ворота этого сектора. Проходившая здесь автострада вела прямо к городским воротам, где сейчас, если верить только что полученным данным, кипел танковый бой. Только что подошедшие подкрепления двигались через расчищенный от обломков проход, а совсем рядом горели сдвинутые на обочину корпуса бронемашин, уничтоженные в ходе последнего авианалета.

– Воздух! – от громкого крика Стивки рефлекторно пригнулся, и почти сразу же над головой загрохотали зенитные орудия, накрывая участок неба сверкающими импульсными зарядами, длинными очередями уходя в темноту. Почти сразу же там что-то ярко вспыхнуло и раскаленным метеором понеслось к земле, но остальные машины успели сбросить свой смертоносный груз, с воем летевший к земле. Некоторые бомбы были перехвачены скорострельными установками, но большинство все же достигло цели.

На несколько секунд весь мир вокруг превратился в вакханалию огня, с ревом взмывающего к небу и поднимающего с собой тучи пепла, пыли и земли. Обломки рассыпающихся под ударами зданий разлетались вокруг как шрапнель, засыпая землю кусками обожженного пластобетона. Через несколько секунд после начала бомбардировки, одна из защитных башен форта, получившая попадание бомбы в основание, покосилась, а затем с жутким грохотом рухнула прямо на продолжавшие двигаться танки, сминая толстую броню сотнями тонн обломков бетона и керамита.

Наемник, услышав сигнал тревоги, откатился под остановившийся бронетранспортер, закрыв голову руками и дожидаясь окончания авиаудара. Про себя он только улыбался, поскольку ему далеко не впервой сидеть под бомбардировками и артиллерийскими обстрелами, смешивающими людей с землей и оставляющими лишь окровавленную грязь. Все закончилось так же неожиданно, как и началось, только продолжали грохотать уцелевшие зенитные орудия, продолжая посылать очередь за очередью в сторону уходивших бомбардировщиков.

– Дальше не пройти, разворачивайся! – постучал он по дверце бронетранспортера, отсылая водителя обратно, но машина продолжала стоять. Ругнувшись про себя, наемник открыл дверь, и оттуда на него вывалилась мешанина рваного мяса, оставшаяся от водителя после того, как один из осколков пробил лобовую броню, угодив точно в кабину и разворотив ее изнутри. Стивки только еще раз ругнулся и с хлопком захлопнул дверь обратно. Обернувшись, махнул уцелевшим бойцам сопровождавшей его группы. – Не останавливаемся, мы нужны на стене!

Группа Стивки после того, как автострада снова оказалась перекрытой, кажется, была единственной, продвигавшейся к стене, а не от нее. К неприятному удивлению командующего обороной города, войска отступали от стены; навстречу двигались еще вполне боеспособные части под командованием офицеров, пытавшихся организовать планомерный отвод частей.

– Куда?! – рявкнул Стивки, остановив командирскую машину, откуда сразу же выскочил раненный офицер в забрызганном кровью доспехе и с левой рукой, отсутствовавшей ниже локтя и наспех перебинтованной. Наемник сразу набросился на него. – Кто командует отступлением?! Кто отдал такой приказ?! Где связь со штабом?!

– Господин командующий! – офицер поднял треснутое забрало и отдал честь. – Штаб уничтожен меньше часа назад группой саальтского десанта, оперативное командование отсутствует, мы не получаем никаких приказов, поэтому было принято решение… – договорить он не успел, Стивки, зарычав как раненый зверь, с размаху рубанул его мечом, рассекая от горла до паха. Захрипев, офицер повалился на землю, а сам наемник, недолго думая, полез прямо на командирскую машину, пытаясь разглядеть, что происходит впереди.

В таких условиях отступление невозможно, противник просто сядет на плечи уходящим войскам и превратит подобную попытку в настоящую бойню, посеяв панику и нарушив контроль над войсками. Сейчас единственной надеждой было держаться до самого конца, умирая, но не сдавая позиции. Однако Стивки видел, что, несмотря на все отданные приказы, войска отступали, и это в любой момент могло перерасти в бегство. Неорганизованные колонны пехоты, смешанной с легкой бронетехникой и остатками подразделений шагоходов, растянулись по развалинам, рассеиваясь под авиаударами и неприцельными артиллерийскими обстрелами. И что самое страшное, они утягивали за собой те части, которые еще продолжали удерживать позиции, и разворачивали назад подходившие подкрепления, уже не видевшие причин продвигаться дальше.

А стены были совсем рядом, возвышаясь над развалинами и пылая пожарами. Башни комплексной защиты и форты внешних крепостных укреплений еще продолжали сражаться, в темноте с такого расстояния можно было увидеть вспышки выстрелов и языки пламени, вырывавшиеся из горящих секций. Там еще кипел бой, какие-то части продолжали держать противника, пока слабые духом уже бежали, решив, что все закончено.

– Стоять! – приказал Стивки, взмахнув рукой. – Всем стоять! Эй, переключить меня на общий канал! – заорал он на связистов командирской машины, испуганно смотревших на командующего. – Быстро, если жить хотите!

Почти сразу же он получил выход на общую частоту, и теперь его должен был услышать каждый из тех, кто сейчас уходил со своих позиций. Внизу бойцы его личного отряда уже растягивались в цепь, перекрывая проход и не давая солдатам Розмии идти дальше. Эти люди давно прошли предел своих сил, сутками не смыкая глаз и не покидая боевых постов, видя лишь кровь, смерть товарищей и врагов. Даже самая железная воля в таких условиях могла сломаться, но Стивки отказывался это принимать, потому что другого пути просто не было. Впереди была только смерть.

– Всем стоять! – рявкнул он на общей частоте. – Говорит командующий обороной города! Всем развернуться и занять свои позиции! Это приказ!

Тонкая цепочка его людей уже столкнулась с рядами отступающих солдат, накатившими на них как волна прибоя. Еще не было стрельбы и паники, но измученные и отчаявшиеся люди давили, хватаясь за наставленные на них стволы штурмовых винтовок и требуя немедленно всех пропустить. В них говорила лишь жажда жизни, усиленная страхом перед врагом, которого невозможно было остановить. Все предыдущие победы, успехи и надежды успели забыться под напором новых потерь и отступлений, а так же осознания того, насколько огромная и неудержимая сила на них движется. И теперь эти люди давили на тех, кто еще пытался их сдержать, впустую надеясь, что где-то в тылу у них может быть надежда на спасение.

– Всем стоять! – приказывали бойцы личного отряда Стивки, откидывая солдат назад и не давая им пройти. – Развернуться и на фронт! Это приказ командования! Вернуться на свои позиции!

– Нас там всех убьют! – кричали солдаты в ответ. – Эти позиции больше не удержать! Надо уходить!

– Слушать меня! – рявкнул Стивки, выкрутив мощность звука на полную, так что даже начинавшаяся в проходе свалка замерла. Солдаты синхронно подняли голову на единственного человека, возвышавшегося над всеми на крыше командирской машины с мечом в руках. Наконец получив общее внимание, командующий обороны города обратился к солдатам: – Куда вы бежите?! Чего вы хотите? Спастись? Вы думаете, что сможете убежать куда-то от этой войны?! Ну, бегите тогда и подыхайте, когда саальтцы придут за вами, разрушив стены! Подыхайте, вереща как толстоносы, забиваемые в хлеву! – он махнул рукой в сторону города, но солдаты молчали, внимательно глядя на своего командира, который, казалось, ничего не боялся. Стивки никогда не считал себя хорошим оратором, но отлично знал, что чувствуют простые солдаты, погибающие в окопах и не видящие реального масштаба развернувшихся сражений, так что отлично знал, куда надавить. – Давайте же, бегите! Бросайте своих товарищей, что там еще сражаются! Вы думаете, что сможете укрыться в этом городе, когда Саальт возьмет стены? Вы сами видели, что они делают! Вас всех все равно перебьют! Всех до последнего! Вы все, Бездна вас раздери, обречены умереть! Вас предал ваш феодал, вас всех бросили умирать здесь потому, что вы единственные, кто встал против врага, которого никто не смог остановить!

Стивки посмотрел вниз на замерших вокруг солдат, ловивших каждое его слово и понимавших, что он прав. Каждый из них осознал, что они загнаны в ловушку, откуда нет выхода, но слова командующего резали их, словно лезвия ножей, он прошелся по тонкой грани, разделявшей панику и безумную отвагу солдат. Еще нескольких слов могло хватить, чтобы сломить их, но они все еще нужны ему, поэтому Стивки показал мечом на стены.

– Бегите и сдохнете как трусы, а я умру так, как и положено настоящему солдату, встретив смерть на поле боя! И когда ангелы смерти спустятся за мной, мне будет не страшно смотреть им в глаза! – кричал Стивки, указывая на стены, где все еще сражались солдаты. – Каждый из нас обречен умереть, но нам всегда остается выбор, как встретить эту смерть! В страхе и унижении труса или с гордостью солдата! Вы можете бежать, прожить на несколько часов дольше, а потом на Небесах стыдливо прятать взгляд от богов, а можете пойти за мной и умереть так, что враги будут просыпаться в холодном поту, вспоминая этот день!

Солдаты ответили негромкими возгласами, соглашаясь со сказанным. Кто-то даже поднял кулак вверх, поддерживая услышанные слова; перелом уже произошел, Стивки смог превратить их страх в упорство, а отчаяние обреченных в отвагу зажатых в угол. Спрыгнув с боевой машины, командующий обороной просто пошел вперед, и солдаты расходились перед ним, но позади ряды снова смыкались и следовали за ним, обратно к осажденным стенам.

– Повернетесь к врагу спиной, и вы будете обречены! – подняв меч над головой, рявкнул Стивки. – Повернетесь к нему лицом и получите шанс выжить! Мы все уже обречены, но это не значит, что перестанем сражаться! Умрите гордо, солдаты Розмии!

– Умрите гордо! – в этот раз солдаты ответили хором, подняв к небу кулаки, и Стивки кровожадно усмехнулся, радуясь, что никто этого не видит под забралом шлема. Все эти солдаты имели ценность лишь тогда, когда шли вперед. Сегодня, даже если все они умрут, то заберут с собой немало врагов, и удержат город еще некоторое время.

Стивки давно усвоил истину – если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам, поэтому лично возглавил подкрепление, прибывающее на стены. Как оказалось, очень вовремя, потому что противник успел оттеснить защитников из нескольких фортов, заняв часть башен на этом участке и уже готовый прорваться в приграничные с крепостью кварталы, куда уже выдвигались танки гарнизона. Подкрепление ударило по тем участкам, где помощь была нужнее всего, сразу вселив уверенность в истекающих кровью защитников. Две новые волны столкнулись друг с другом, стараясь осилить противника, и уже не шла речь о каких-либо построениях и тактиках, солдаты перемешались, и все решала только личная выучка и желание победить.

Личный отряд Стивки шел в первых рядах, ведомый своим командиром в привычном ему стиле бешеного натиска, когда в расчет не бралось ни сила противника, ни собственные возможности, ни даже собственная безопасность.

– Прорываемся! – скомандовал он, когда, разбросав последних солдат, удерживавших контрольный пункт выхода из форта, им навстречу вышли штурмовики противника, выстраиваясь в стрелковые порядки. – Не останавливаться!

Первый же залп сбил половину бежавших в первом ряду, сам Стивки получил пару попаданий, но его спас выведенный на полную мощность дефлекторный щит, мигнувший, но все-таки выдержавший удар. Штурмовики в тяжелой броне продолжали стрелять, и атака могла захлебнуться в любую секунду; очереди разрывных патронов рвали солдат на куски, а огонь нападающих был беспорядочным и не точным. Если бы не упорство Стивки, контратакующих отбили бы, но он собственным примером вел солдат дальше, на смерть в безумной последней попытке хоть что-то изменить.

Солдаты, ведя огонь на бегу, ворвались во вражеские порядки, обнажая оружие ближнего боя. Стивки бежал впереди всех, круша все на своем пути, получив попадание плазменного заряда в плечо, теперь разъедавшего наплечник, но не обращая на это никакого внимания. Каждый его удар сносил очередного штурмовика, а за ним уже шли его солдаты, вложившие остатки своих сил в этот бросок. И только так у них и получилось прорваться. Пощады не было никому. Штурмовые части Саальта еще продолжали добивать сопротивление в форте, разбившись на маленькие группы и не успели сосредоточиться и перепрограммировать системы защиты, когда на них обрушился контрудар. Их смяли и отбросили назад, к внешним стенам, где еще стояли осадные башни, по которым продолжали подниматься подкрепления. Сражение переросло в настоящую рубку, в которой сложно было разобрать, где друзья, а где враги. Засыпанные телами крепостные стены стали местом столкновения, с одной стороны по лестницам продолжали подниматься солдаты Розмии, а им навстречу с мостков осадных башен шли силы Саальта.

Стивки был в самом центре, уже потеряв меч, застрявший в теле какого-то бойца, и потому орудуя спаренными боевыми топориками. Перед ним был саальтский солдат, успевший прицелиться из штурмовой винтовки, но удар справа топором по винтовке выбил оружие, и очередь ушла в сторону. Выпад вторым прямо в голову, и сверкающее перегруженным силовым полем лезвие вошло глубоко в забрало шлема. Сбив солдата ударом ноги, наемник тут же рванулся вперед, по ходу срубив еще одному руку и подрубив колено другому. Дефлекторный щит, потерявший половину мощности, еще держался, свистевшие вокруг пули были не так страшны, а ближних схваток он вообще никогда не боялся.

Прорубившись через вражеских солдат, он, ни секунды не сомневаясь, выскочил прямо на мостки осадной башни, на ходу ведя огонь с модульных дробовиков на поручах. Кумулятивная шрапнель с такого расстояния рвала даже тяжелые доспехи, снося ноги и руки. Несколько врагов сразу же повалились вниз, но один боец, даже такой как Стивки, не мог удержать всю волну наступления. Первого солдата он срубил топором, удар второго заблокировал и тут же выстрелил ему в лицо из модульного дробовика, превратив голову в красочные кровавые брызги. У одного бойца против множества было только одно преимущество – одновременно все не могли до него добраться, особенно, когда речь шла об узких штурмовых мостках.

– Подержи! – велел Стивки ближайшему противнику, всадив топор ему в грудь. Освободив левую руку, сорвал с того кейс с зарядами для противотанковой установки, висевшей за плечами, и бросил в сторону наступающих. Вскинув руку, выстрелил прямо в кейс, упавший под ноги солдатам врага. Мощный взрыв смел саальтцев с мостков, ударная волна подбросила в воздух и самого Стивки, откинув на несколько метров назад, обратно на стены. Переломленные в месте взрыва мостки рухнули под весом новых бойцов, увлекая за собой всех, кто в тот момент стоял там. Наемник только довольно усмехнулся и выдернул топор из лежавшего рядом трупа. – Спасибо.

В тот момент, когда он упал на спину, успел заметить на посадочной площадке соседней башни саальтского офицера, со спокойным видом наблюдавшего за происходящим, и мог поклясться чем угодно, что узнал доспех, принадлежавший одному из самых принципиальных командиров.

Поднявшись на ноги, Стивки уже конкретно знал, что должен делать. Судя по мигавшим на внутреннем мониторе шлема маячкам, контратака успешно продвигалась. Силы Саальта отступали обратно к осадным башням, которые снова начали обстреливать отбитыми на стене батареями. Две из них уже пылали, ярко освещая оранжевым пламенем ожесточенную схватку на крепостной стене. Оставалось только одно последнее усилие, чтобы снова отбросить врага, и Стивки боялся не успеть. Так что вбежал в башню, где во внутренних помещениях и на батареях кипела рукопашная схватка – обе стороны не отсиживались за баррикадами, а рвались вперед. Солдаты потеряли и командиров, и офицеров, смешались подразделения и части, так что на самого Стивки, пробивающегося наверх, почти никто не обращал внимания. На ходу раздавая удары и отбиваясь от солдат противника, он рвался все выше и выше, перепрыгивая через тела своих и чужих. Некоторые из розмийских солдат отправлялись за ним, узнав командира, и на посадочную площадку он вырвался с небольшой группой, почти сразу же столкнувшись с гвардейцами из личной княжеской охраны. Туда уже опустился легкий войсковой транспортник, вероятно, вызванный сюда, чтобы забрать командира. Небольшая воздушная машина на антиграве с открытым транспортным отсеком, который закрывался лишь отъезжавшими в сторону бронепластинами, стоял у Фиренцо за спиной, пока туда загружались гвардейцы его группы охраны.

– Фиренцо! – заорал Стивки, активируя внешний динамик. – Я знал, что здесь будет кто-то вроде тебя!

Стоявший перед ним гвардеец, отбросив винтовку, выхватил палаш, но наемник с размаху вогнал оба топора ему в грудь, резким движением распарывая от плеча до бедра, и отбросил в сторону. Князь Сокинт уже был перед ним, вместе с несколькими своими адъютантами, но именно в этот момент ему в грудь угодила пуля, все-таки пробив дефлектор и сбив с ног. Стивки, упав навзничь на композитную плиту посадочной площадки, чувствовал, как рот наполняется кровью, а система жизнеобеспечения вводит в организм имевшиеся остатки лекарств, пытаясь стабилизировать состояние.

– Я и не надеялся, что мне так повезет, и предатель сам придет ко мне, – князь Сокинт убрал пистолет обратно в кобуру и усмехнулся. Стивки хорошо помнил этого человека в посеребренном доспехе со шлемом в виде орлиной головы. Лично никогда не участвовавший в боях, в лучшем случае просто находясь вблизи передовой, князь Сокинт был невероятно пунктуальным и аккуратным человеком, так что даже на поле боя появлялся в таком виде, словно собирался на парад. Даже его знаменитый белый плащ из асмурийской паутины был сейчас при нем, покачиваясь на сильном ветру. И все же князь был не из тех людей, которые рисковали ради мимолетных личных выгод, он не стал проверять, убил наемника или нет, отступив обратно к транспортнику. – Однако, Стивки, ты вновь оправдываешь свою славу, ломая даже самые идеальные планы. Мне придется отойти на время, но будь уверен, уже через несколько часов я принесу твою голову королю, вернувшись с новыми силами…

Выбегавшие на площадку новые солдаты Розмии открыли огонь и пули застучали по корпусу, сбив одного из стрелков рядом с князем, пилот поторопился включить дополнительную тягу и начал уходить в сторону от крепостных стен.

К удивлению князя, Стивки смог подняться на ноги, хрипя и рыча. Подоспевший к нему гвардеец замахнулся, чтобы добить врага, но не успел среагировать, как наемник подрубил ему ноги и рванулся вперед, к Сокинту. Военный транспорт с открытыми люками уже поднялся в воздух, и с качавшейся платформы огонь получался слишком неточным, так что второй раз Сокинт попасть не смог, успев сделать всего лишь пару выстрелов, выбивших керамитовую крошку из-под ног наемника. Стивки, закричав от кипевшего в крови адреналина, добежал до разбитого парапета и прыгнул вперед. Только он мог решиться на такой безумный поступок – скакнуть через пропасть, зияющую за крепостными стенами, надеясь на то, что успеет долететь до медленно уходящего транспортника.

И все же он это сделал, запрыгнув на борт прежде, чем пилот выполнил маневр уклонения, с ходу разрубив двумя топорами стоявшего рядом с князем бойца. Внутри маленького и тесного отсека столпившиеся солдаты не успели оказать никакого сопротивления разъяренному наемнику. Оказавшись среди саальтцев, он получил пару ударов, но просто раскидал ближайших к нему бойцов как немощных щенков. Рубанув топором оказавшегося ближе всех, Стивки прикрылся его телом как щитом от выстрелов остальных, и сам несколько раз выстрелил из модульных дробовиков наручей, сбив пару солдат. Один из зарядов дроби пробил переборку пассажирского отсека, отделявшего его от кабины, и убил пилота. Машина моментально потеряла управление и резко вильнула, от чего оставшиеся бойцы вывалились из так и не закрытых люков. Князь сам чуть не последовал за ними, не успев схватиться за поручень, но кто-то его подхватил и втянул обратно. Чувство благодарности тут же сменилось паническим страхом, когда Фиренцо увидел, что это был Стивки.