Текст книги "Пустой мир 3. Короны королей (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 66 страниц)

– Согласно полученным приказаниям, в нашу задачу входит именно выманивание тристанских сил в этот регион, пока основные силы флота и армии заканчивают операцию на розмийских территориях, – добавил адмирал флота, тоже присутствующий в штабе. После вступления в бой новых рейнсвальдских подкреплений было принято решение перенести штаб командования обратно на флагман, который пока держался вне зоны боевых действий под охраной лучших кораблей флота. Адмирал, командовавший флотом, пока Редрик занят сведением всех операций войск в единое целое, подошел чуть ближе к голограммной карте, чтобы пояснить свою мысль наглядно. – В настоящее время мы сдерживаем боем основные силы камского герцогства, состоящие из регулярной армии феодала и набранных резервистов вместе с присланными сюда ранее подкреплениями Тристанского бароната. Та же ситуация с ударными частями армии этого же бароната, прибывшими сюда трое суток назад. Согласно нашим оперативным и разведывательным данным, это основная группа тристанских сил под непосредственным командованием самого феодала. Связывая боем эти силы, мы выполняем поставленную нам задачу, в то время как захват Камских верфей и вывод феода из войны даже не предусматривался изначальными планами…

– Уважаемый сир Моррели, воздержитесь от своих комментариев относительно сложившейся ситуации, о ней и предполагаемых планах я прекрасно извещен, – холодно и спокойно процедил Редрик, сверля взглядом старого адмирала, остававшегося таким же невозмутимым. Младший брат короля в армии пользовался славой отличного бойца и любителя рукопашных схваток. Все знали, что принц вспыльчив, эмоционален и имеет тяжелый нрав и не менее тяжелую руку. Он нередко повышал голос на подчиненных и мог в пылу метнуть в провинившегося случайно попавший под руку предмет, но никогда не направлял оружие на своих солдат, равно как и не назначал наказаний без веских причин. А спорить с ним во время совещаний было необходимо, поскольку он нередко принимал поспешные и необоснованные решения, вполне соответствующие его прямолинейности, но абсолютно невыполнимые с точки зрения теории военных игр. И все же, в такой ярости Редрика еще никто не видел. Может быть, потому, что он еще никогда не был так близко к поражению. – Я вовсе не спрашивал, насколько вы компетентны касательно положения дел на фронте. Мне нужно ваше мнение относительно целесообразности самой этой операции. И впредь внимательно слушайте, что я вам говорю!

– Данная операция не имеет смысла с точки зрения оккупационной политики, – спокойно ответил адмирал, сменив тему на ту, которую хотел услышать Редрик, – Его Величество, подозреваю, как и я, собственно, не видит особого смысла в борьбе за Камские верфи. Достаточно их уничтожения, поскольку наш флот вполне может обеспечить весь необходимый спектр операций и без дополнительной помощи…

– Тогда как относиться к заявлениям, что флот тоскарийского феодала следует рассматривать как союзнический, когда они атаковали нас без предупреждения? – поинтересовался Редрик, снова повернувшись к карте, – И отдельные его эскадры продолжают атаковать наши позиции и сейчас… Аллирд предупреждал, что не стоит доверять им слишком сильно, но все же это было неожиданно…

– Этими действиями тоскарийцы только убедили Его Величество в том, что доверять им не стоит, – уточнил один из командиров армии, стоявший на другой стороне голографического стола, – их предательство было вполне ожидаемым, а потому не стало большой проблемой. Наши войска хорошо справляются с их уничтожением…

– В этой операции все идет не так! – рявкнул Редрик. – Начиная со всех этих предателей и перебежчиков и заканчивая тем, что мы всеми своими силами не можем захватить один проклятый промышленный комплекс! – не в силах сдержать все эмоции, он ударил рукой голограмму, но бестелесное изображение только моргнуло, когда прошедшая сквозь нее ладонь на секунду нарушила фотонные потоки. Редрик вздохнул и еще раз внимательно посмотрел на карту, стараясь разглядеть на ней детали, которые не заметил прежде. – Это может оказаться первым сражением, которое Саальт действительно проиграет в этой войне, но я собираюсь сделать все, чтобы этого не допустить. Меньшее, что мы можем в данной ситуации, так это разбить войска противника и заставить их отступить. После этого закрепимся на плацдармах и будем дожидаться, чем окончится дело в Розмии…

– Ваше Высочество! К нам поступает сообщение с королевским кодом доступа на закрытой частоте… – в помещение вошел один из связистов, – мы не можем перенаправить его напрямую сюда…

– Я тебя понял! – рявкнул Редрик, уже уставший от всех этих игр Аллирда. С одной стороны, он понимал и признавал, что старший брат действительно гораздо лучший король, чем мог быть он сам, не признававший полутеней и двойственности, царивших при дворе. Однако, с другой стороны, именно эти хитросплетения и двойные игры, в которых Аллирд был мастером, и которые являлись неотъемлемой частью всей политики, больше всего его и бесили. Порой настолько, что младший брат короля начинал жалеть, что родился в монаршей семье, с удовольствием предпочтя ей быт простого фермера, где все предельно ясно и понятно, а самой большой проблемой являются вечно скачущие цены на рынке товаров. И сейчас Редрик был не в том настроении, чтобы продолжать играть в эти королевские игры. Стукнув кулаком по краю стола, активировав панель, для вызова которой обычно достаточно легкого прикосновения к сенсору, он быстро набрал код доступа, переведя канал связи на изображение стола. Если брат собирался ему что-то сказать, то пусть говорит это открыто, а не как привык, скрывая замыслы даже от собственных подданных.

– Редрик? – когда проявилось голограммное изображение Саальтского короля, все присутствующие в зале обсуждений синхронно склонили головы, но младший брат короля поднял взгляд первым, встретившись со взглядом голограммы. По лицу Аллирда пробежала тень неудовольствия: – Кажется, я достаточно ясно указал, что хотел говорить с тобой лично, выбрав королевский код доступа.

– У меня нет секретов от моих подчиненных, которые сейчас вместе со мной проливают кровь на полях сражений, Ваше Величество, – ответил Редрик, нисколько не смутившись. – Поэтому если вы собирались что-то говорить, то можете говорить это при всех моих людях. Они имеют такое же право знать…

– У нас по этому поводу еще будет отдельный разговор, – вздохнул Аллирд, напомнив младшему их строгого отца в моменты, когда тот не хотел выносить семейные ссоры на всеобщее обозрение. Редрик даже почувствовал ту же дрожь, пробежавшую по позвоночнику, предугадывая нудную нотацию, но вспомнил все же, что перед ним брат, а не отец, поэтому лишь равнодушно пожал плечами, принимая это как должное. Аллирд, убедившись, что на совещании присутствует только высший командный состав, решил все же сообщить, зачем связался с ними, но слова приходилось подбирать гораздо аккуратнее: – Мне поступают отчеты о ходе вашей операции, и, должен сказать, вы достигли тех успехов, которых я от вас ожидал. Поэтому темпы наступления можно снижать и переходить к обороне. Сейчас нет смысла тратить наши резервы для захвата Камских верфей. Достаточно уже и того, что их активность блокирована. Редрик, ты должен вернуться обратно в ставку, мы начинаем новую фазу операции по захвату розмийских территорий.

– Ваше Величество, но мы здесь уже ведем сражение, нельзя просто так все бросить и оставить так, как есть, – удивился Редрик. – Я должен зако…

– Ты должен подчинятся приказам своего короля, – резко оборвал его Аллирд, не допуская возражений. – И твой король приказывает тебе немедленно возвращаться на розмийский фронт. Сейчас ты мне нужен там. Кастерфакт взят, и мне нужен мой командующий, который способен захватить Золотые Ворота королевства.

– Можно было сразу оставить меня на розмийском фронте, – заметил Редрик, пытаясь скрыть душившее его возмущение. Король за все время конфликта не дал ему ни одно дело довести до конца, кидая из одной операции в другую так, словно в его присутствии и не было никакого смысла.

– Редрик! – тяжелым тоном добавил Аллирд, явно теряя терпение и не переходя на более резкие выражения только из-за присутствия здесь других подданных. – Ты немедленно вылетишь в штаб, где получишь дальнейшие распоряжения касательно предстоящей операции.

– Надеюсь, к этому времени ты все-таки казнишь рейнсвальдского перебежчика, который передал нам неверные данные о флоте тоскарийцев, – принимая его приказ, Редрик поклонился, но все же не удержался от этого комментария, – его сведения стоили жизни многим моим солдатам…

– Обо всем этом мы поговорим уже при личной встрече, – снова оборвал его Аллирд, – тем более, даже защищенные каналы не подходят для того, чтобы обсуждать по ним детали операции. Так что возвращайся как можно быстрее.

– Будет исполнено, Ваше Величество, – снова склонил голову Редрик, – Сейчас же велю подготовить корабль.

***

– Эдвард! Ты просто не представляешь, как я рад тебя видеть! – Райсор, как всегда, буквально излучал позитив, несмотря на то, что его феод находился в тяжелом положении. – Нет ничего лучше, чем увидеть пару знакомых лиц, когда половина твоих земель втянута в сражение с вражескими армиями. Мы уже отбивали атаки саальтцев, но еще никогда не сталкивались с ними в таких масштабах, – пожаловался он своему союзнику, но быстро снова вернул себе, – Однако теперь снова все изменится! Эдвард, твои корабли уже изменили ход этой битвы, осталось лишь от обороны перейти в наступление…

– Не так быстро, – остановил его тристанский барон, – мои люди сейчас организуют прямую связь между нашими штабами, а пока что хотелось бы узнать от тебя лично, что сейчас творится в герцогстве.

Сам герцог выглядел не лучшим образом, вероятно пробывший на линии фронта уже долгое время. Усталый, не выспавшийся с искалеченной рукой, болтающейся на перевязи и закрытой емкостью с биогелем для быстрейшего восстановления, Райсор утратил свой прежний лоск и утонченность аристократа, теперь больше напоминая задерганного клерка, не знающего, откуда ему снова можно ждать напасти.

– Если коротко, то могло быть все гораздо хуже, – добавил, подумав, Райсор, – Эдвард, давай поднимемся ко мне, там спокойнее, чем в штабе… Да и тебе самому явно следует немного расслабиться…

– Сейчас не время расслабляться, – буркнул Эдвард, но все же, вздохнув, последовал за своим другом по коридору наверх к его личным покоям. Камский замок был не столь огромен, как твердыня тристанского рода, поэтому все основные помещения находились относительно недалеко друг от друга, а личные покои герцога располагались в том же секторе, где и остальные жилые корпуса, а не вынесенные в отдельный комплекс, как у Эдварда дома. По мнению самого тристанского барона это делало их гораздо уютнее, и даже зная, что вокруг продолжает кипеть бой, а за крепостными стенами замка полным ходом идет осада, он здесь почувствовал себя несколько легче. Во многом благодаря воспоминаниям о том, что еще недавно посещал эти залы гостем герцогства вместе с Изабеллой. Она, как и он сам, любила камский уют и мечтала, что в их новом доме все будет примерно так же.

– Нам просто необходимо что-нибудь выпить, – заявил Райсор, заходя в гостиную и первым делом сбрасывая с плеч свой камзол, просто кинув его в ближайшее кресло и оставшись в одной рубашке с вышитыми рукавами, – хотя бы просто за встречу. Последний раз мы лично виделись ведь даже еще до того, как сообщили о вторжении Саальта? Кажется, что уже столько времени прошло…

– А мне все чудится, будто это было только вчера, – тяжело вздохнул Эдвард, тоже снимая камзол и присаживаясь на диван, – Райсор, я, конечно, понимаю твое желание показать свое гостеприимство, но у нас сейчас счет идет на минуты. Пока мы сражаемся с саальтцами здесь, в Розмии Кастерфакт может пасть с минуты на минуту…

– Я читал доклады моих штабистов и уверяю тебя, что Кастерфакт не смог бы выдержать осаду в любом случае, – уже более серьезным тоном заметил герцог, отойдя к горевшему у противоположной стены резному камину. – Слишком большое неравенство сил, учитывая, насколько неуверенно и глупо действовал сам розмийский граф… Я удивлен, что тот командор… Стивки… Вообще смог что-то исправить. Его талантами можно было бы воспользоваться, не будь он заочно приговоренным смертником…

– Плевать я хотел на Стивки, этот наемник не имеет никакого значения, – отмахнулся Эдвард, – дело в другом. Падение Кастерфакта означает поражение всего Розмийского графства. А это ведет к тому, что Саальт сможет двинуться на столицу…

– Меня не столько беспокоит столица, сколько свой собственный феод, – ответил Райсор, – мои верфи… мои чудесные верфи сейчас представляют собой настоящее поле боя. Больше шестидесяти процентов городов по всему феоду атаковано, основные трассы терроризируют атаки бомбардировщиков… Обороты кораблестроительных и ремонтных доков снизились до пятнадцати процентов, количество прибывающих торговых кораблей вообще упало до нуля, торговля встала, акции обвалились, но кредиторы и слушать не хотят об уменьшении процентов… – в этом был весь Райсор, Эдвард даже не смог сдержать усмешки, выслушивая его причитания по поводу финансовых потерять. В первую очередь цифры, а вот политика и все остальное могут подождать. При этом же никакого меркантилизма, Райсор готов был пожертвовать всем ради товарищей, но потом все равно причитать, подсчитывая убытки.

– Думать о расходах будем после. Сейчас главнее выдержать эту войну, – наконец, остановил своего друга тристанский барон. В это время двери гостиной открылись, и внутрь влетел дрон с подносами, на которых были выставлены тарелки с закусками и бутылка вина с парой уже наполненных бокалов. Подхватив один из них прямо с подноса, Эдвард пригубил вина и сразу удивился: – Аверийское?

– Именно, – Райсор взял второй бокал, – я был уверен, что ты узнаешь. У меня еще сохранилась пара бутылок с последнего каравана. Берег специально для особого случая. Сейчас как раз такой…

– И все же, возвращаясь к нашей теме… – Эдвард снова попытался вернуть разговор в военное русло, но камский герцог только отмахнулся, словно речь сейчас шла не о его феоде.

– Пусть этим займутся штабные генералы, – ответил Райсор равнодушным тоном, – нам известно о возможностях саальтских сил не меньше, чем тристанскому командованию. И уже есть теоретическая разработка плана контрнаступления. Осталось только сверить с теми возможностями, что имеются у твоего флота, и можно приступать к освобождению феода. Давно пора, между прочим… – камский герцог отошел от камина к стоявшей в центре комнаты статуе крылатой девы в легких одеяниях, символу Победы, – Эдвард, я не могу покинуть феод в момент, когда он во мне так нуждается, но у меня есть сведения, которые тебе покажутся небезынтересными. И, возможно, ты сможешь ими воспользоваться. Охрана, приведите пленника! – повысив голос, позвал он стражников у дверей. Под любопытным взглядом Эдварда те через пару минут ввели человека в мундире тоскарийского флота, почему-то даже не закованного в наручники, хоть его и сопровождали двое вооруженных камских солдат.

– Кто это? – поинтересовался Эдвард, все еще не понимая причины, по которой Райсор ставил это пленника выше военной ситуации в собственном феоде.

– Капитан Тоскарийского флота Валлен Орбст, ваша светлость, – отозвался сам пленник, нервно посмотрев на сохранявшего молчание Райсора, а потом снова вернувшись взглядом к Эдварду. – Я командовал флагманом флота, который возглавлял Келвин Тоскарийский, наследник титула графа… Если вы позволите, я все расскажу подробно… – тристанский барон, удивленно выгнув одну бровь, кивнул, сообразив, что это напрямую связано с беспорядочными и порой совершенно нелогичными действиями тоскарийского флота в сражении с Саальтом.

Валлен Орбст рассказывал не торопясь, обстоятельно и с деталями описывая последние часы жизни тоскарийского наследника и причины, к этому приведшие. Знал он не очень много, лишь то, что было написано в переданных ему документах, и то, что смог узнать из офицерских разговоров, когда операция лишь готовилась. Эдвард слушал внимательно, порой задавая вопросы, но чем больше раскрывалась ситуация, тем больше он мрачнел.

– Тоскария договорилась с Саальтом? Это ожидаемо после потери претендента на престол. Когда нет надежной опоры ее нужно найти… Ваша откровенность похвальна, ко какая вам из этого выгода? Вы ведь подписываете себе смертный приговор в родном феоде, капитан, – посмотрел барон на пленника, стоявшего с таким видом, словно все еще находился на мостике своего корабля, – Если только, конечно, вы не врете… Мы имеем все основания сомневаться.

– Он не врет, – сразу уточнил Райсор, – когда я в первый раз услышал эту историю, велел допросить его еще раз, но уже с применением «сыворотки правды». Результат был точно такой же. Тоскария предпочла Саальт Рейнсвальду, так что…

– Всегда можно ожидать удара в спину, – добавил Эдвард, – это вообще случайность, что мы смогли об этом узнать. Граф вполне мог подписать мир и даже заключить соглашение, которое Дэлай наверняка ратифицировал бы, рассчитывая на тоскарийские войска. И в решающий момент они развернулись бы против нас…

– Я не думал об этом, когда решил рассказать вам обо всем, ваша светлость, – подал голос тоскарийский капитан, вернув себе внимание феодалов, – меня нашли люди герцога, когда я еще не знал, что наследник титула мертв. Если бы знал, то ни за что бы не активировал систему эвакуационной капсулы мостика… Келвин был человеком чести и даже был готов пожертвовать жизнью, чтобы не изменить данным королевской короне клятвам. Между верностью отцу и верностью короне он выбрал свою страну, и я горд, что тогда был рядом с ним. А сейчас… сейчас я просто хочу отомстить за его смерть. После всего рассказать правду врагам человека, который смеет называть себя тоскарийским графом – сущая малость, но только на это я сейчас способен…

– Слова настоящего офицера, – кивнул Райсор, – Эдвард, именно поэтому я хотел, чтобы ты услышал этот рассказ. Я не способен сейчас ничего сделать с этой информацией, но, возможно, ты сможешь…

– Меньшее, что ты мог сделать, так это сразу же рассказать Дэлаю об этом, – огрызнулся Эдвард, – однако почему-то тянул…

– Если бы у меня была связь со штабом командования претендента на престол, именно так я и поступил бы, – Райсор тоже оскалился, – однако у меня тут небольшие проблемы в виде вражеского флота, разбомбившего мои ретрансляторы. Не считая того, что я связан по рукам и ногам, пытаясь удержать верфи и свой феод от гибели!

– Тогда придется докладывать мне, – вздохнул Эдвар, отставив бокал в сторону. – Я сообщу на флагман, как только появится связь и мы решим, как это можно использовать…

– Господин! – в зал, запыхавшись, вбежал один из тристанских связистов, прервав своего феодала на середине предложения, – Господин барон! Прошу меня извинить, но это требует вашего внимания! Мы только что получили сигнал от флота. Это сообщение с переведенного канала связи с Розмийским фронтом. Вызывает Сир Де Вантес, говорит, что это очень срочно!

– Что там еще стряслось?! – ругнувшись, Эдвард вскочил со своего места и тоже чуть ли не бегом направился за оператором в развернутый центр связи. Операторы еще подключали и настраивали системы, чтобы захватить как можно большее число частот, однако первый зашифрованный канал связи был уже открыт. В качестве усилителей сигнала приходилось использовать ретрансляторы камских кораблей, на которые сначала принимали сообщение и отсылали дальше к тристанским эскадрам. Только так получалось избегать воздействия саальтских генераторов помех, нарушавших всю связь в феоде, лишенном наземных ретрансляционных систем.

– Господин барон! – Де Вантес сам обратился к барону, лишь подчеркивая важность сообщения. – Нам только что доложили, что неподалеку от Кастерфакта нашим патрулем был захвачен боевой розмийский дроид…

– Генерал! – рявкнул Эдвард, не сдержавшись. – Вы рискуете раскрытием единственного настроенного канала связи, чтобы сообщить мне о захвате боевого дроида?! Вы с ума сошли?!

– Господин, позвольте мне договорить, – Де Вантес заметно нервничал, – у дроида в руках была посылка, предназначенная лично вам. После того, как ее изучили саперы, было принято решение ее вскрыть, и там мы обнаружили небольшую записку и… вот это… – изображение сменилось на кадр фотографии раскрытого охлаждающего контейнера, в котором лежала отрезанная человеческая голова. Эдвард с немалым удивлением узнал Ярвика, пирата, переметнувшегося к розмийскому графу во время первой же поездки на Рейнсвальд. Де Вантес тем временем зачитал записку, – «Господин барон, я много слышал о вас как о человеке, верном своему слову и способном мыслить логически. Потому прошу о личной встрече, и в знак своих добрых намерений посылаю вам этот маленький сувенир. Жду вас на краю Хребта Дракона на следующий день после того, как Кастерфакт будет окончательно потерян. Это будет личная беседа, потому прошу вас не брать с собой лишних людей».

– Хорошо, генерал, вы правильно поступили, сообщив мне об этом. Прошу простить за то, что сорвался, – Эдвард отключил канал связи, задумчиво рассматривая голограммный проектор, на котором по-прежнему отображалось покрытое инеем лицо Ярвика, перекошенное посмертной гримасой страха и боли. Тристанский барон задумчиво почесал появившуюся на подбородке щетину. – И кто же ты такой, таинственный друг? Или же будет правильнее поставить спросить: что тебе нужно, раз ты готов убивать ради меня…

========== Глава 16. Выгодная верность ==========

Глава 16. Выгодная верность

Мы имеем врагов внутренних. Мы имеем врагов внешних. Об этом нельзя забывать, товарищи, ни на одну минуту.

Иосиф Сталин

Хребтом Дракона называлась гряда скал, издали действительно напоминающая огромный позвоночник с несколькими рядами шипов, поднимающаяся над холмистой и покрытой каменными обломками береговой линией Рейнсвальда. Хребет выходил за ее пределы, уходя в открытое пространство почти на три километра, выгибаясь аркой из обветренного камня с гребнем высоких шипов. Единственная крупная река острова, собиравшаяся из многочисленных ручейков и речушек в единый поток выше по течению, здесь в ширину русла достигала почти пятисот метров, бурлящим потоком неся свои зараженные воды к одноименному водопаду, и срывалась вниз с мощным непрерывным рокотом. Один из гребней высоких каменных шипов Хребта проходил прямо посреди русла, поднимаясь среди бурлящей воды непреклонными каменными пиками, постепенно обрастающими все большим и большим количеством оксидов и отложений. Иногда отдельные куски наростов отваливались, с шумом падая в воду, и гряда порогов перед водопадом от этого только росла и ширилась.

Огромный каменный хребет, поднимавшийся из воды на самом краю береговой линии и уходивший вверх к небесам, был символом королевства. Естественное чудо, сотворенное суровой природой стало святыней Королевства, одним из центров духовной силы Рейнсвальда, его достоянием, важной частью истории и местом захоронения сердца первого рейнсвальдского короля Эрмара. Первого правителя, достойнейшего из равных, объединившего колонистов, чтобы вести к победе в бесконечной войне на выживание. Тело его, как и всех последующих королей, было похоронено в усыпальнице главного собора столицы. А сердце, если верить легендам, по его личному указу было перенесено сюда на Хребет Дракона в небольшую часовню, откуда его душа могла и дальше наблюдать за королевством и подданными, ради благоденствия которых он отдал собственную жизнь.

После вторжения Саальта Хребет Дракона был довольно быстро захвачен отрядами Аллирда, поскольку кроме нескольких монахов, следивших за состоянием часовни, здесь никто не жил, и рейнсвальдцы не озаботились его обороной. Саальтцы, несмотря на то, что это место не имело серьезного военного значения, все же оставили здесь небольшой гарнизон, но больше для вида, чем для защиты от неожиданного нападения. Эдвард Тристанский рассчитывал на короткий бой с саальтскими солдатами, но вместо этого обнаружил на посадочных площадках, специально поднятых над пустошью на мощных бетонных основаниях, чтобы их не засыпало каждый день слоями наносимого ветром пепла, несколько разбитых саальтских челноков, уничтоженных, вероятно, одним единственным прицельным залпом. Вокруг валялись тела убитых солдат, судя по виду, пролежавших здесь уже больше стандартных суток.

Опустившийся тристанский шаттл высадил барона в сопровождении нескольких телохранителей, готовых к отражению опасности с любой стороны, но встретили их только тучи пыли и вой разбушевавшегося ветра, гудевшего среди острых каменных шипов Хребта.

– Господин барон, группы спецназа занимают позиции по периметру участка, присутствие противника не обнаружено, – доложил по выделенную каналу командир разведки. Наземные подразделения постепенно окружали Хребет на расстоянии пары километров со всех сторон. Отдельно выделенная эскадра флота в это время блокировала все подходы с воздуха, чтобы при необходимости быстро захлопнуть ловушку для таинственного союзника, назначившего встречу в столь неожиданном месте.

– Вас понял. Убедитесь, что они находятся вне поля зрения наблюдателей на Хребте Дракона, – подтвердил Эдвард и молча махнул рукой своим телохранителям, приказывая следовать за ним.

Саальтский гарнизон, стоявший в храме, был уничтожен дерзкой и неожиданной атакой. Находясь в отдалении от основных фронтов этой войны, караульные потеряли бдительность, за что и поплатились, навеки упокоившись на своих постах. Сигнал тревоги прозвучал слишком поздно, снаряжение так и осталось нетронутым в гнездах оружейных комнат, а большинство солдат погибло прямо в казармах, закиданных гранатами. От зданий остались только оплавленные развалины, а небольшой парк автотехники напоминал о своем существовании только стоящими вдоль дороги, ведущей к часовне, обгорелыми корпусами.

Два ряда статуй ангелов с мечами, стоявших вдоль подъема на хребет, остались нетронуты, разве что только покрылись окисями еще больше, чем прежде. Уходящую к перекинутому над рекой арочному мосту дорожку уже давно никто не чистил – на покрытом сухим пеплом и песком истертом камне виднелась цепочка свежих следов. Вероятно, тот, кто его сюда позвал, был уже здесь. Убедившись, что клинок легко скользит в ножнах, барон направился к мосту, велев телохранителям дожидаться его – по условиям встречи он должен прийти один.

Скальная гряда Хребта, выходящая за пределы береговой линии Рейнсвальда, отделялась от берега сотнями метров бурлящей на каменных порогах воды, настолько загрязненной, что даже нескольких капель, попавших на кожу, было достаточно для серьезного отравления. Однако закрытый боевой доспех Эдварда позволял не обращать внимания на брызги. Стоявшие на квадратных опорах арочные мостики с невысокими декоративными башенками на входе, украшенными резными фигурами ангелов и зверей, были перекинуты с обоих берегов. Мосты подходили прямо к дверям храма Неба, построенного в виде многоярусной башни, каждый уровень которой поддерживали стоявшие в углах колоссы. На самой ее вершине установили высокую статую Матери Неба, раскинувшей руки в стороны и словно пытающейся обнять весь остров. Даже Эдвард Тристанский, окончательно утративший веру в богов, осенил себя знаком Неба, входя под гулкие своды.

Внутреннее убранство храма сильно пострадало – саальтцы разорили и выжгли его, оставив только оплавленные стены, на которых кое-где сохранились фрагменты некогда украшавших их фресок и барельефов. В самом центре зала стояла еще одна статуя Девы с обломанными крыльями и руками, в ногах которой лежали высохшие тела монахов, вероятно, пытавшихся препятствовать вандализму, но безжалостно заколотых штыками и забитых прикладами. Солдаты гарнизона даже поленились их убрать, скорее всего больше ни разу не заглянув сюда после разорения. Эдвард задержался на секунду у статуи, пытаясь что-то разглядеть на исклеванном пулями лице, но так и не увидев на нем ничего, кроме сколов, направился к выходу.

Хребет Дракона поднимался под довольно крутым углом, так что к самой вершине вела мраморная лестница с высокими ступенями, вдоль которой через каждые сто метров стояли статуи небесных покровителей королевства и святых героев. Вокруг царило мрачное безмолвие, а каменные исполины были такими же огромными и величественными, как и в тот день, когда одиннадцатилетнего мальчика Эдварда сюда привел отец, решивший показать юному наследнику, что представляет собой королевство, где ему суждено жить. Ничего не изменилось, за исключением того, отца уже много лет нет, королевство раздирают внутренние распри и война с внешним врагом, Эдвард стал главой одного из самых могущественных феодов и пришел сюда отнюдь не на экскурсию.

Барон поднимался по ступенькам, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к датчикам шлема, но те оставались спокойными, показывая, что вокруг нет ни одной живой души. Лишь один раз зафиксировали подвижный объект, но и тот оказался крупной и уродливой птицей с кожистыми крыльями, слетевшей с плеча одной из статуй, когда барон подошел ближе. Тварь пощелкала клювом и с противным клекотом быстро исчезла в темноте, а Эдвард направился дальше к часовне.

На самом конце скальной гряды стояла еще одна невысокая и островерхая башня с тонкими колоннами и стрельчатыми окнами-витражами. Ее единственный зал украшали статуи рыцарей, на которые опирался конусообразный потолок, снаружи ее охраняли каменные крылатые львы с гривами из змей – геральдические звери первого рейнсвальдского короля. Тяжелые металлические двери были распахнуты, и Эдвард, держа руку на эфесе своего клинка, осторожно вошел внутрь. В центре зала было огромное надгробие – статуя первого короля в боевой броне с мечом в руках острием направленным к полу. Склонив голову, Эрмар Первый словно читал собственную эпитафию, а возможно, смотрел на тех, кто к ней подходил. Эдвард осенил себе знаком Неба еще раз, оказавшись перед ликом великого предка, и огляделся по сторонам, рассчитывая увидеть здесь того, кто его позвал.

– Надеюсь, я так долго сюда шел не для того, чтобы встретить лишь молчание, – включив внешние динамики, поинтересовался Эдвард вслух, когда датчики засекли присутствие здесь еще одного живого человека, – у меня не так много времени, чтобы тратить его на глупые игры. Покажись, чтобы я мог увидеть того, с кем буду говорить!