Текст книги "Пустой мир 3. Короны королей (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 66 страниц)

– Объединятся? – Аллирд усмехнулся, но его брат услышал только короткий смешок, так и не увидев злобную улыбку, возникшую на губах. – Брат мой, мы уже в Рейнсвальде. Эти колонии принадлежат дворянам этого поганого королевства, эти люди их поданные, но видишь ли ты войска? Только небольшие и слабо вооруженные гарнизоны, а рядом с ними спешно набранное ополчение. Как ты думаешь, почему так происходит? – Редрик отвечать не стал, на риторический вопрос достаточно было просто молчать. – Сейчас эти глупцы вцепились друг другу в глотки и рвут их из последних сил. Они даже не задумываются, что может ждать впереди, достаточно того, что старые враги рядом. Их взаимная ненависть гораздо сильнее, чем страх перед нами. Нет, я не строю иллюзий, – король Саальта покачал головой, глядя, как его солдаты грабят и разрушают город. Костер на площади продолжал ярко пылать, и порой штурмовики подводили к нему новых пленников, пытавшихся спрятаться где-то в подвалах и развалинах, и живыми кидали в огонь, не удосужившись даже застрелить. Равнодушно глядя на все это, он закончил начатую фразу, – Нет, конечно, когда мы вступим на земли самого королевства, они все-таки объединятся, но тогда будет слишком поздно. Пойдем, здесь я увидел уже достаточно…

Аллирд развернулся, направившись обратно к портовой зоне, единственной части города, имевшей важное стратегическое значение для наступающих армий Саальта и поэтому не подвергшейся тотальному разрушению. Там был устроен перевалочный пункт, через который направили коммуникации Саальта, связывающие ударные части с тылом, грузопоток здесь исчислялся миллионами тонн, и через него должны были двигаться дальше королевские войска. Потому Аллирд и прибыл сюда, заодно лично поприсутствовав на зачистке захваченного города.

Его приказы, отданные войскам, были коротки и ясны. Живых подданных Рейнсвальда на пути продвижения армий оставаться не должно, только смерть и разрушение. Передовые части должны были наносить максимальный урон всем поселениям, через которые проходили, а за ними, во втором эшелоне, шли уже отряды зачистки, чьей основной задачей было тотальное уничтожение населения и инфраструктуры королевства. Действовали самыми варварскими методами, начиная от показательных расстрелов и заканчивая распылением радиоактивных веществ в жилых кварталах. Как захваченная территория, Рейнсвальд Аллирду был неинтересен, не интересовали его и ресурсы, которыми богаты эти земли. Достаточно просто того, чтобы там не оставалось никого, кто смог бы потом возродить здесь жизнь.

Ставка короля расположилась на флагмане флота Саальта. Уникальный корабль, построеный специально, чтобы возглавить поход на Рейнсвальд, до этого стоял в доках и никогда не участвовал в боевых операциях. Огромный корпус линкора покрывали ряды бортовых батарей рельсовых и лазерных орудий, над ними возвышались угловатые башни, выстроенные в четыре ряда, по два в верхней и нижних плоскостях. А корабельные надстройки сверкали яркими огнями, снаружи напоминая иглы небоскребов. Флагман стоял на приколе у одного из причалов, занимая его почти полностью, окруженный целой эскадрой кораблей сопровождения.

Аллирд провел брата прямо в свои покои, которые сейчас пустовали – не было ни старших офицеров командования, ни вездесущей назойливой свиты. Просторные комнаты с высокими потолками богатством убранства не уступали его апартаментам в королевском замке. Стены из белого мрамора украшали древние гобелены и большие барельефные панно, потолочные фрески кисти искуснейших мастеров изображали картины славного прошлого Саальта, когда короли древности одерживали победы над жуткими и жестокими врагами. Отдельное панно, покрывавшее весь потолок в рабочем кабинете Аллирда, посвящалось их отцу, как правителю, кровью и мечом объединившему все королевство. Редрик даже задрал голову, внимательно его разглядывая. В странных одеяниях, напоминавших тогу, отец спускался по мраморной лестнице в облаках, а по обе стороны, прямо на ступенях, художник изобразил князей и феодалов королевства, самопровозглашенных царьков, решивших отделиться, и даже глав нескольких соседних государств, решивших оторвать от Саальта кусок в момент его слабости. Все они стояли на коленях, опустив головы и сложив оружие к ногам своего нового, всеми признанного правителя, словом и делом доказавшего свое право на престол.

– Он навсегда останется в истории Саальта, – проследив за его взглядом, заметил Аллирд, уже снявший шлем. Активное наступление, сопряженное с постоянными переходами, бессонница, нервное напряжение и груз ответственности за будущее королевства наложили свой отпечаток. Король похудел, некогда мягкие черты лица заострились, углубились прежние и появились новые морщины, потяжелели движения и даже немного сгорбилась спина. Прежде всегда ухоженные и аккуратно причесанные волосы из-за постоянного ношения шлема потускнели и были совсем коротко острижены. Не изменился только взгляд, все такой же живой и энергичный, буквально пронизывающий собеседника и заглядывающий в самую душу. После всего, что Аллирд видел, чуть ли не с младенчества находясь рядом с отцом, не зная практически ничего, кроме войны и смерти, такой взгляд приобрести несложно. Даже те несколько лет относительного покоя, прошедшие с момента, когда раскрыли заговор и подавили последний очаг сопротивления короне, фактически завершив гражданскую войну, не смогли смягчить этот взгляд.

– Я бы предпочел, чтобы он и сейчас был с нами, – вздохнул Редрик. – Его мечтой было увидеть горящий Рейнсвальд…

– Будем верить, что сейчас он наблюдает за нами с Небес, – мрачно добавил Аллирд. Разговоры о том, как братьям не хватает отца, ему не нравились, он сразу начинал чувствовать себя чужим на престоле, который по праву занял на следующий день после смерти отца. Начинало казаться, что люди шепчутся за его спиной о том, что недостойный наследник не сможет удержать все завоевания отца, соответствовать ожиданиям и оправдать возложенные на него надежды. Подойдя к широкому голографическому столу с черной матовой поверхностью проецирующего экрана, он нетерпеливо постучал пальцами по металлическому краю. – Он видит, что мы завершаем то, что он сам не успел. И гордится сейчас нами… Однако я позвал тебя сюда не для того, чтобы рассуждать о том, чему не суждено сбыться. Редрик, зачем ты снова прибыл в Центральную Ставку? Я отправил тебя завоевать мне дорогу на сам Рейнсвальд, в Розмийские земли, но почему-то ты здесь…

– Именно поэтому я и здесь, – сказал брат, снимая шлем. Несмотря на сильное внешнее сходство, лицо младшего было другим. Жесткое, волевое, обветренное во время долгих походов в Пустошах лицо солдата, а не политика. Эти два человека разительно отличались, но в то же время прекрасно дополняли друг друга, прикрывая слабые стороны своего брата и выделяя сильные. Идеальный тандем у престола, где каждый отлично понимал свое место. Редрик знал, что должен защищать Саальт, пока брат им правит, но, как не старался отделить Аллирда от военных дел, король, будучи главнокомандующим, участвовал в них, и право первым получать трофеи признавалось за ним безоговорочно. – Брат мой, розмийские войска, выступившие против нас, разбиты и рассеяны. Границы Розмии сейчас открыты, и нам уже ничто и никто не помешает, но я хочу, чтобы первым саальтцем, ступившим на землю Рейнсвальда, был ты. И я буду по правую руку от тебя, когда этот момент войдет в историю. Это момент Истины, который должен принадлежать только тебе…

– Ты пытаешься и меня втянуть в свои религиозные бредни? – усмехнулся Аллирд без всякой злобы. – Для тебя это так важно?

– Это важно для нас, – Редрик особенно выделил последнее слово, чуть не стукнув бронированным кулаком по столу, – Это война не просто двух королевств, это важнейшая веха в истории всего человечества, я чувствую это точно так же, как и остальные последователи Истины. Сложно даже представить, сколько судеб связано здесь в один узел…

– Конечно, в обоих королевствах живут миллиарды и миллиарды людей… – отмахнулся Аллирд, но Редрик оборвал его жестом руки, что случалось крайне редко. Младший брат обычно не решался спорить с королем, не говоря уже о том, чтобы столь грубым образом перебивать его.

– Нет, ты не понимаешь! – выдохнул Редрик, – Я говорил с Видящим, и он поведал мне то, что сумел увидеть среди Нитей. В этой войне связаны не просто два наших королевства, все Известное Пространство изменится, когда эта война закончится. Понимаешь? Все! Здесь и сейчас мы творим саму историю, и останемся в ней, поэтому ты должен быть первым!

– Я в это не верю, – Аллирд покачал головой, но все же усмехнулся, – однако, если это для тебя так важно, я последую твоему совету. Я стану первым, кто ступит на землю острова Рейнсвальд. Король Саальта положит начало концу всего Рейнсвальда.

– Спасибо, брат, – Редрик поклонился. – Ты никогда не пожалеешь об этом решении, но уверен, что еще не раз будешь его вспоминать.

Аллирд же не видел в этом ничего особенного, так что порой хотелось просто отдать приказ и разогнать весь этот цирк с Истиной, Видящими и прочим бредом, столь прочно засевшим в мозгу брата. Останавливало только то, что Редрик никогда не сможет понять и простить этого, а жертвовать своими доверительными отношениями с братом Аллирд не решался, поскольку достаточно будет одного предположения о том, кто причастен к уничтожению культа, чтобы разделить их гигантской пропастью, преодолеть которую уже не получится никогда.

Редрик, откланявшись, поспешил покинуть и покои короля, и саму Ставку, сообщив, что войска ждут его приказаний. Нужно было подготовить их к решающему броску на противника, который должен стать первым и последним. Несмотря на то, что армия вторжения до сих пор не потерпела ни одного поражения, за исключением некоторых небольших и малозначительных стычек, Аллирд видел, что борьба с каждым днем становится все ожесточеннее, противник зубами держится за оборонительные рубежи, контратакуя при любой возможности. Королевская армия Рейнсвальда, потерпевшая несколько серьезных поражений, перешла к другой тактике, избегая больших сражений и атакуя фланги и тылы саальтских войск по принципу «ударил и беги», держа всех в постоянном напряжении. И пусть даже их удары не могли сыграть решающей роли, они все же были весьма болезненными, в первую очередь для самолюбия Аллирда, который чуть ли не ежедневно получал новые отчеты о потерях из-за подрывной деятельности противника и никак не мог обеспечить полную безопасность собственных коммуникаций.

Вздохнув, он устало опустился за рабочий стол и активировал голограммную панель контроля, где сразу же отобразился целый пакет новых сообщений о поступивших вызовах, отчетах и докладах. Имея целый штаб, занимающийся разработкой тактических планов и общим руководством, король все равно был вынужден ежедневно посвящать свое время контролю за ходом вторжения и его результатам, анализируя постоянно обновляющиеся сводки с фронтов. Отложив их на время в сторону, он связался с адъютантом и приказал вызвать в кабинет начальника штаба.

Несмотря на то, что между Саальтом и Рейнсвальдом всегда было много общего, между ними существовало немало различий, и важнейшим являлось то, что феодалы Саальта не имели никакой автономии. Их владения принадлежали короне, а сами дворянские роды выступали лишь как наместники и исполнители королевской воли. Такой порядок был нарушен лишь единожды, после поражения в войне, когда князья, разозленные бессмысленными и огромными потерями, жестокостью победителей по отношению к побежденным и тем, что король не признал своей вины в этом разгроме, с оружием в руках сместили его. Однако на престол метил каждый из восставших и, выполнив первую цель, они просто сцепились друг с другом. Кровавая гражданская война, осложняемая вторжениями дикарей и мутантов, интервенциями и налетами соседних государств, продолжалась несколько поколений. Отец Аллирда и Редрика начал силой объединять страну под властью одной короны, а братья еще больше упрочили монархию, ужесточив контроль над дворянскими родами, являвшимися одновременно и главной ее опорой, и главным внутренним соперником.

У феодалов не было собственных армий, чтобы вести самостоятельные войны, им подчинялись лишь отряды замковой охраны да колониальные войска, неспособные выступать серьезной силой на полях настоящих сражений и годившиеся только для подавления мятежей и истребления мутантов. В каждом феоде формировались полки, переходившие под прямой контроль королевских вооруженных сил и получавшие приказы напрямую из Ставки, а сами феодалы имели право служить в армии в качестве офицеров, обычно начиная службу юнцами с низших чинов и собственными талантами и усилиями пробивая себе путь к самым высоким должностям.

Начальник штаба, гросс-адмирал Кондовски был как раз одним из таких людей, сражавшийся в Объединительных войнах под командованием еще отца Аллирда, пройдя вместе с ним сквозь горнило опустошительных сражений, и позже поступивший под руководство Аллирда. Уже поседевший и постаревший так, что даже омолаживающие операции не могли этого изменить; сильно хромающий

на левую ногу, поскольку сустав, вживленный после того, как ему шрапнелью раздробило колено, так и не смог нормальной прижиться, он был олицетворением настоящего королевского офицера. Идеальная осанка, прямой и твердый взгляд красноватых глаз, обветренное лицо с острыми чертами, крючковатый нос, сломанный минимум трижды, вкупе с исполнительностью, верностью и готовностью умереть за престол.

– Ваше Величество, мне сообщили, что вы меня вызывали, – поклонился Кондовски, почти бесшумно входя в кабинет. Его высокие стальные сапоги тонули в мягком ковре, поглощавшем все звуки, – Я успел подготовить отчеты только по последним двум дням, поскольку не знал, какие именно сведения Вам понадобятся… – он редко когда оправдывался, но сейчас был вынужден, поскольку вызвали его действительно неожиданно. Да и для самого Аллирда подобное изменение планов было спонтанным. По первоначальному плану армии под его командованием должны были ударить с противоположной стороны острова по тристанским землям и соседним феодам, отвлечь хотя бы часть сил на себя, дав Редрику возможность организовать полноценный плацдарм, но, оказывается, такая помощь ему была не нужна, он отлично справлялся собственными силами.

– Да, я вызывал тебя, но не по этому поводу, – отрицательно покачал головой король Саальта. – Присядь, Кастор, я хочу поговорить сейчас с тобой не как с офицером, а как с другом… Я ведь могу называть тебя другом?

Гросс-адмирал сел за край стола для обсуждений, внимательно глядя на своего короля, словно пытаясь заранее разгадать тему будущего разговора. Кресла с высокими спинками и кожаной обивкой специально сделаны жесткими, чтобы люди слишком сильно не расслаблялись на встречах, так что сидеть получалось только выпрямив спину и подобравшись. Положив руки перед собой на стол, дворянин тяжело вздохнул, подбирая подходящие для ответа слова.

– Ваше Величество… Вы оказываете мне большую честь, – гросс-адмирал не смог скрыть выражения некоторого смятения и удивления, мелькнувшего на его лице. – Несомненно, вы можете считать меня одним из самых преданных и верных друзей. И я готов вас выслушать, что бы вы не сказали.

– Побойтесь Неба, адмирал, – отмахнулся Аллирд, будучи не в настроении поддерживать официальный этикет, – сейчас мы с вами здесь только вдвоем, а слежки и записей в королевском кабинете нет и не будет. Оставьте этот официальный тон…

– Это не официальный тон, – Кондовски покачал головой. – Я не смею к вам обращаться иначе, кроме как подобающим образом, все-таки вы мой король.

– Значит, я приказываю вам убрать этот тон и побыть просто самим собой сейчас, – строго ответил Аллирд, отклонившись на спинку кресла и приняв расслабленную позу. – Мне ужасно надоела вся эта официальность. Даже с родным братом я не могу поговорить как с близким человеком, между нами все равно остается ощущение, что я старший и мои решения нельзя оспаривать. Знаете, как это порой надоедает?

– Могу представить, – кивнул горсс-адмирал, – Ваше положение обязывает…

– Вот именно, – сквозь сжатые зубы процедил король, – обязывает. Я король! И всем обязан! Знаете, что думают простые гражданские, никогда не касавшиеся государственных дел? Что король может делать все, что захочет! Что ему все позволено, как в детской сказке! А на деле… на деле я с удовольствием поменялся бы местами с любым из крестьян, которые как раз ни о чем и не задумываются, кроме собственных мелких забот. На них не висит ответственность за жизни десятков миллиардов подданных, которые смотрят на тебя и повторяют снова и снова «должен… должен… должен…» А теперь, оказывается, я должен еще и родному брату с его безумными мыслями об этой Истине…

– Чем выше стоит человек, тем больше у него ответственности… – кивнул гросс-адмирал, – Ваше Величество, вы позволите мне быть откровенным?

– Валяйте, – Аллирд взмахнул рукой, – И еще, будьте любезны, вызовите прислугу, пусть принесут чего-нибудь крепкого…

– Да, Ваше Величество, – кивнул Кондовски, активировав панель и самостоятельно сделав выбор. – Я готов признаться, что многое бы отдал, чтобы не оказаться на вашем месте. Король отвечает за целый народ, в этом его гордость и, одновременно, его тяжкая ноша, но не мне вам это рассказывать. Все же, такие люди, как вы, единственные, кто стоит между цивилизацией и той дикостью, которая может поглотить все, что было создано раньше, – гросс-адмирал вздохнул, сделав паузу, чтобы обдумать продолжение. Он не был готов к подобному разговору, и потому мысли вырывались спонтанно, оборванные и слабо связанные друг с другом. – Людьми необходимо управлять, Ваше Величество, они должны понимать, что у каждого существуют обязанности, и знать, перед кем должны отвечать. Если у них этого не будет, начнется разложение… Конечно, им проще, от них ничего не зависит, равно, как их смерть ничего не может изменить. Однако подумайте сами, вы действительно хотите такой жизни? Быть одним из миллионов? Быть никем?

– Не думаю, – Аллирд усмехнулся, – хотя, думаю, найдется множество таких, кто согласится променять подобную возможность на беззаботное существование.

– И именно поэтому они никогда не смогут чего-либо добиться, – согласно кивнул гросс-адмирал, – Ваше Величество, вы уже останетесь в истории, как один из величайших деятелей Саальта. Человек, сумевший закончить гражданскую войну и возродить былую мощь королевства. Человек, который смог отомстить нашему врагу, вернув принадлежащее нам по праву…

– Человек, который остался одиноким в окружении миллиардов, – горько усмехнулся король Саальта. – Вы ведь знаете, что у меня фактически нет друзей? Я ведь даже брата не могу так назвать… Не говоря уже о моих подданных, для них я в первую очередь король, а потом уже все остальное. Если для этого вообще остается место и время…

– Такова цена, – развел руками Кастор. – Нам всем приходится чем-то платить. Например, я заплатил за право разговаривать с вами подобным образом разрушенной семьей, потерянной личной жизнью и простреленным коленом, – повторив улыбку своего короля, адмирал похлопал по левой ноге, но почти сразу же скривился от боли. Система жизнеобеспечения сработала почти мгновенно, введя дозу лекарства, но на лице это выражение все же успело появиться.

– Значит, мы понимаем друг друга… – Аллирд тяжело вздохнул, – а запомнят нас как тиранов и убийц… – в этот момент в комнату вошла служанка и, поклонившись, поставила на стол поднос с вином. Король отпустил ее кивком головы и следующим жестом предложил адмиралу разлить напиток по бокалам. – Знаете, друг мой, я вот сейчас выговорил скопившееся на душе, и мне стало действительно легче. Думаю, это у нас с вами не последний подобный разговор, еще многое можно обсудить. Однако на самом деле я вызвал вас сюда не за этим. Я хочу, чтобы вы обновили все наши планы и довели это до нужных должностных лиц. Мы больше не идем к тристанским землям. Разворачиваемся и двигаемся к Розмии.

– В чем причина такого решения? – поинтересовался Кондовски, протянув королю бокал с карминовым напитком, на просвет сильно напоминающим кровь, – Я прошу прощения за излишнее любопытство, но мне необходимы подобные сведения, чтобы знать чего следует ожидать. Перекрестного огня в зоне высадки или делегацию мирных граждан, встречающую нас у распахнутых ворот города…

– Ни то ни другое, – Аллирд усмехнулся, – мой брат пробил дыру в розмийской обороне и готовится начать масштабную высадку войск на сам остров. И он хочет, чтобы именно я первым вступил на землю метрополии этого королевства и считает, что это очень важно для боевого духа наших армий.

– Если это будет безопасно для Вашего Величества, то я не смею спорить, – кивнул Кондовски, – мы объединим наши ударные части с экспедицией вашего брата и организуем единый плацдарм для высадки сухопутной армии. Однако смею заметить, что если мы начнем наступление на столицу Рейнсвальда с тех участков, которые отмечены вашим братом как потенциальные зоны высадки, то наш путь к победе станет гораздо длиннее, чем предполагалось изначально.

– Все меняется, – пожал плечами Аллирд. – Постоянно. Только глупцы верят в стабильность. Так что не будем повторять их ошибки.

Король Саальта даже сам себе не признавался в том, что никак не может избавиться от постоянно преследующей его тревоги. Рейнсвальд всегда казался какой-то отдаленной целью или той самой идеей, ради которой можно жить и к чему необходимо готовиться. И даже начало похода не воспринималось как-то, ради чего жил столько лет. Начавшееся вторжение, с развернувшимися в колониях и на отдаленных границах сражениями, не воспринималось как исполнение той мечты, которую лелеял в душе отец, а позже зажег и в новом короле. И только сейчас, когда война подступила к самым границам острова, где он лично никогда не был, но названия и места которого выучил буквально наизусть. Тристан, Гористар, Розмия, Кария и многие другие… Названия территорий, феодов, основных городов, а вместе с ними и географические названия рек, равнин, горных хребтов и ущелий. Он помнил их все, карта Рейнсвальда была чуть ли не выжжена в его мозгу, и высадка там действительно должна была стать одной из самых важных вех в его жизни. Может быть, Редрик не так уж и заблуждался, говоря об истине и этих удивительных Моментах, когда действительно решается история.

– Гросс-адмирал, – Аллирд поднялся и, заложив руки на спину, отступил к статуе своего отца, стоявшей слева от большого высокоточного экрана, частично занавешенного шторами как имитация окна. Сенсоры среагировали на приближение человека, экран засветился и воспроизвел изображение столицы Саальта, какой ее можно увидеть невооруженным глазом с низкой орбиты. Радиальные кольца ярко сияющих прожекторов поясов зенитной обороны, вокруг которых сверкали россыпи огоньков промышленных и жилых модулей, дорожных развязок и заводских секторов. Все было изображено настолько правдоподобно, что, казалось, вот-вот должен раздаться сигнал о заходе на посадку. Однако Аллирд даже не обратил внимания на открывшуюся картину, сосредоточившись на изображении своего отца в парадных одеяниях, выточенном из камня. – Передайте мой приказ всем ударным частям армии немедленно сниматься с занимаемых позиций и начинать переброску на розмийское направление для соединения с войсками моего брата. Войска второго и третьего эшелона должны оставаться здесь и продолжать наступление в соответствии с прежними планами до новых указаний. Можете начинать прямо сейчас…

– Значит, мы высаживаемся в Рейнсвальде? Наконец-то! – адмирал тоже поднялся, не в силах сдержать улыбку.

– Да, мой друг, – кивнул Аллирд, даже не повернувшись к нему, – И я принял решение… Я не хочу быть одним из миллионов… Я стану единственным, – бессознательно его рука сжалась в кулак. – Тем, кто сорвет корону с рейнсвальдского короля.

– Ваше Величество, – поклонился Кондовски, – я всегда это знал. Войска начнут выступать сразу по мере готовности.

Аллирд кивнул, и адмирал, снова поклонившись, покинул кабинет, бесшумно ступая по мягкому ковру и тихо прикрыв за собой дверь. Судьба Рейнсвальда была окончательно решена.

***

– Итак, мне стоит рассказывать тебе о последних новостях или нет? – герцог Хлейта буквально сочился сарказмом, но, войдя в комнату, наткнулся на холодный и сосредоточенный взгляд своего племянника, совсем не расположенного к игре в кошки-мышки – О, прошу прощения, забыл добавить «Ваше Величество».

Герцог не собирался играть в этикет, следуя всем правилам, особенно в те моменты, когда они оставались наедине, но сейчас все-таки поклонился. Последние новости, были крайне важными, и дело, с которым он пришел не терпело отлагательств, пусть даже столь малозначительных, как пауза для нескольких нечего не значащих вежливых фраз. Взмахом руки велев охране покинуть помещение, он без всякого позволения уселся в кресло напротив стола Вассария, хотя сам претендент на престол в этот момент стоял в стороне, с бокалом в руке рассматривая карту военных действий на территории Карийского бароната, обернувшись только при появлении гостя. Голограммное изображение карты занимало большую часть дальней стены, только статуи в рыцарских доспехах как-то разбавляли ее пустоту.

– Впредь прошу об этом не забывать, – едва сдерживаемым холодным тоном ответил Вассарий, продолжая пристально смотреть на своего уважаемого родственника. – Вам, любезный мой родственник, пора привыкать обращаться ко мне как к королю, а не как к своему подчиненному.

– Ты король без короны и королевства, – прошипел герцог, смерив племянника пронзительным взглядом, полным презрения, – И претендентом на престол ты являешься только потому, что тебя поддерживаю я и, опять-таки, благодаря мне, Остезейский Союз. А единственное серьезное свершение, которое можно отнести на твой личный счет, это повешенный карийский барон…

– Я повесил предателя… – напомнил Вассарий, – Ему предлагали альтернативу, однако Рокфор предпочел смерть тем условиям, которые я…

– Которые мы ему предложили, – оборвал его герцог, особенно выделив «мы», напомная о своем участии, – А вот казнить его ты решил как раз самостоятельно, не желая никого слушать, и в итоге заимел врагов в лице не только Карии, но и половины своих союзников…

– Пусть боятся, будут уважать, – отмахнулся Вассарий, возвращаясь к своему столу, аккуратно поставив на стопку инфопланшетов пустой бокал, – И пусть знают, как я поступаю с теми, кто отказывается мне подчиняться.

– А ты не думал, что у них остается выбор? – герцог по-птичьи склонил голову, возвращая Вассарию его холодный взгляд, – И они вполне могут сбежать под крылышко розмийскому или фларскому графу, которые будут только рады укрепить собственные позиции за наш счет.

– Вы пришли читать мне очередную нотацию? – Вассарий снова отвернулся к карте. – Тогда будьте любезны покинуть помещение, у меня и так хватает проблем. Разведка подтвердила сообщения, что на фронте обнаружены тристанцы. Штурмовые дивизии Эдварда в Карии… Демон! – рявкнул претендент на престол и, не выдержав, пнул носком сапога постамент статуи. – Именно этого я больше всего и боялся! Ведь мы почти додавили карийцев! Почти!

– Забудь о Карии, – герцог Хлейта отмахнулся от планов, над осуществлением которых все работали последние месяцы, – у нас появились проблемы гораздо серьезнее, чем Карийский фронт. Именно поэтому я пришел сейчас…

– Забыть?! – Вассарий настолько был возмущен, что даже не пытался скрывать свои интонации, – Дядя, вы сейчас точно не пьяны? Просто так взять и забросить Карию? Эдвард появился здесь собственной персоной, не мне вам рассказывать, какие у Тристана отношения с Карийским домом! Он сделает все, чтобы удержать феод, и поэтому действовать надо прямо сейчас, пока мы еще контролируем ситуацию. Если тристанцы…

– Тристанцы сейчас готовятся атаковать Остезейские границы! – как всегда, его дядя узнавал о последних событиях раньше, чем весь штаб планирования, вместе взятый. И в очередной раз Вассарий не нашелся, что ответить на такое заявление, так и остался стоять с открытым ртом, не сумев закончить фразу. А герцог, победно наслаждаясь беспомощностью своего племянника, постарался расписать всю ситуацию в красках: – Граф Фларский сейчас формирует ударный флот на самых границах, у остезейцев под носом, а те не делают со своей стороны ничего, чтобы хоть как-то остановить происходящее. Они могли бы уже десять раз ударить и разбить войска графа поодиночке, но почему-то отказываются это делать. Моему представителю при дворе Совета так и вовсе посоветовали прикрыть рот и не вмешиваться, поскольку вся ситуация, видите ли, под контролем.

– У них под контролем только кредитные выписки! – вырвалось у Вассария. – Что они там пытаются контролировать? Ждут, пока граф сам по ним ударит? Или когда я приду к ним на помощь при всем параде? – он с шумом выдохнул через нос, стараясь себя контролировать. – Проклятые банкиры! Может быть, просто дать им самим разбираться и спокойно наблюдать, как Дэлай медленно их пережевывает?

– Порой ты начинаешь городить такую ересь, что в очередной раз хочется проверить твое медицинское дело и убедиться, не было ли у тебя в детстве травм головы, – протянул герцог, откидываясь на спинку кресла и закуривая. Мелко дрожащие пальцы были единственным свидетельством того, какое нервное напряжение испытывает этот человек. Вот всем остальном он казался просто образцом спокойствия. Он убрал зажигалку обратно в верхний карман мундира, выдохнул горький дым и зло посмотрел на Вассария. – Мы слишком глубоко завязли в Карии. Если бы ты оставил Рокфора в живых, то сейчас вполне могли поторговаться за выгодные условия перемирия, чтобы обезопасить хотя бы одно направление, но теперь карийцы и слушать нас не станут, порубят на мелкие кусочки сразу, как только увидят. А без поддержки банков наша армия просто развалится, как я уже говорил, у моего феода нет подобных средств, а у твоего так и вообще кроме сплошных долгов ничего не осталось. Кто станет поддерживать банкрота в претензиях на престол?

– Остезейцы ничего сами не делают, почему нам самим тогда надо вмешиваться в это дело и рисковать результатами, полученными в Карии? – все еще не желал понимать Вассарий. – Сейчас переломный момент, тристанские силы прибывают сюда, получая подкрепления чуть ли не ежечасно и постоянно набирая мощь. Если им и дальше позволить это делать, они станут серьезной угрозой, способной помешать нашим планам. – Претендент на престол просто указал на все еще работающую карту на дальней стене. А потом, словно вымещая на ней злобу за собственные неудачи, подошел к пульту и отключил все изображения. В зале сразу стало гораздо темнее, но затем включились яркие лампы, компенсируя изменение освещенности.