Текст книги "Пустой мир 3. Короны королей (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 66 страниц)

Герцог бросил в прорыв все имевшиеся в его распоряжении резервы, но их контрнаступление остановили далеко за пределами города. Войска защитников столкнулись с превосходящими количественно силами противника, вводившего в бой все новые и новые пехотные и бронетанковые части. Не способные выполнить поставленные задачи, командиры выдвинутых сил приняли решения занять оборонительные позиции, прикрывая еще не перерезанные пути эвакуации, продолжая держаться под ударами с земли и с воздуха.

– Немедленно найдите графа Фларского, – наконец, устало прошептал герцог Асский. – Доложите, что я не смог сдержать данного слова. Мы разбиты… И объявляйте полную эвакуацию! – приказал следом остальным операторам. – Все силы отвести к горному хребту. Эвакуировать все, что можно, а что не получается, минировать и уничтожить. Отрядам легкой бронетехники перейти на тактику мобильной обороны и обеспечивать прикрытие эвакуационных маршрутов. Выполнять! – подсознательно он потянулся рукой к нагрудной пластине, где, прижатый к груди многослойной изоляцией и бронированием, висел знак Неба, подаренный ему перед отбытием на фронт самой младшей из дочерей.

Приказы были переданы почти сразу, и истекавшие кровью войска, все еще пытающиеся удержать свои позиции под атаками сразу с нескольких направлений, наконец-то получили разрешение на отступление. Паники или беспорядков не было, солдаты слишком устали после стольких дней беспрерывных сражений, что уже фактически перестали чего-либо бояться. Не было даже бегства, войска отходили со своих позиций планомерно, сохраняя взаимодействие с соседними частями и не ломая построений. Преследовавшие их части саальтских сил сталкивались с упорным сопротивлением, вынужденные сражаться за каждый поселок или здание на своем пути, с боем выбивая розмийских солдат из окопов. И так же, как и отступающие, силы вторжения несли тяжелые потери, вынужденные требовать все новые и новые резервы из тыла на место истощенных частей, потерявших большую часть личного состава.

Герцог пытался оторваться от противника, преследующего отступающие от Кастерфакта войска, вынужденный даже пожертвовать частью сил, чтобы увести из-под удара всех остальных. Холмистые плато вокруг розмийской столицы пылали огнем непрекращающихся сражений, ставших еще более яростными. Обе стороны, стараясь выиграть тактическое преимущество, не скупились даже на ядерное оружие, и среди пепельных пустошей поднимались кроваво-красные грибы мощных взрывов, выжигающих километры опустошенной земли. И там, прямо сквозь радиоактивные облака, преодолевая последствия ударной волны, продолжали идти закованные в боевые костюмы войска, втаптывая в грязь тела товарищей и врагов. В этом хаосе даже не было понятно, что творится вокруг, кто побеждает и кто на самом деле наступает – лишь пламя пожаров, треск непрерывной стрельбы и грохот танков. Забрасываемые в центр мясорубки подкрепления порой не успевали даже понять, что происходит, как уничтожались перекрестным огнем и бомбардировками.

В сотнях километров от линии огневого соприкосновения войск, в глубоких бункерах находились штабы командования, где генералы пытались разобраться в происходящем, оценивая общую оперативную обстановку и определяя, какими частями теперь можно пожертвовать, а какие еще остаются эффективными в этом бою. Во многом над этим огненным хаосом царствовала жестокая и холодная логика, не берущая во внимание десятки тысяч человеческих жизней, и схватка шла не только между солдатами, расстреливавшими друг друга с загоризонтальной дальности или рубивших в жестоких рукопашных схватках, но и между офицерами штабов, пытавшихся обыграть друг друга на тактических картах.

Герцог Асский сделал все, что было в его силах, но количественный перевес в силах и качественный в подготовке и масштабах вводимых в бой резервов преодолеть все же не смог. Сражение было проиграно еще до того, как началось, поражение можно было лишь оттягивать, но избежать – невозможно. Теперь оставалось лишь сохранить как можно больше войск для будущих сражений. И когда начало казаться, что армию получится сохранить, Аллирд использовал свой последний козырь, до этого припрятанный в рукаве.

Массированная атака тяжелой кавалерии, подкрепленная штурмовыми пехотными частями, пробила отступающие порядки Третьего бронетанкового корпуса карийской армии, понесшего большие потери в предыдущих боях, воспользовавшись для обхода их позиций давно пересохшим руслом подземной реки, о котором не знали защитники. Неожиданно оказавшись в тылу отступающих частей, они нанесли удар одновременно с атакой с фронта, в течение пары часов полностью уничтожив остатки корпуса и разрубив отступающие войска на две части.

Сообщение об этом дошло до штаба командования почти сразу после того, как туда вернулся граф Фларский, находящегося в последнее время в крайней степени напряжения. Все, чего ему удалось добиться с того самого дня, как он официально поддержал начинавшуюся гражданскую войну Рейнсвальда, все его успехи, достижения, политические и военные победы, рушились буквально на глазах, смятые саальтским ударом. Гибли его надежды на звание победителя Саальта, гибла сама уверенность в том, что сможет разбить Аллирда, ибо союз, который он создал, не выдержал даже первого полноценного столкновения с войсками врага. Граф уже предвидел вопросы, которые зададут остальные феодалы, выступившие под его флагом, их сомнение и неуверенность, их требования подтвердить данные обещания вымести Саальт с земель королевства. Что он сможет сказать им, потерпев столь жестокое поражение?

– Фронт прорван! – эта фраза стала решающей. Сообщения об уничтожении Третьего бронетанкового корпуса и гибель последней надежды на организованную эвакуацию вырвали тихий стон из его груди, и сам граф почувствовал, как теряет опору, едва успев схватиться за край оперативного стола.

– Это конец… – прошептал он, не желая верить, что видит все это собственными глазами, – все было бесполезно… Теперь Аллирду останется только добить нас и идти прямо на столицу…

– Прорыв временный, – сухо ответил герцог Асский, даже не изменившись в лице, когда услышал последние новости, – еще не прошло и пары часов, Саальту тоже потребуется время, чтобы им воспользоваться… Если попытаться удержать его прямо сейчас…

– Как?! – процедил Дэлай сквозь зубы, – У нас нет оперативных резервов на этом участке, придется снимать силы, уже размещенные на линиях Карратского рубежа. И тогда мы ценой одной дыры заткнем другую…

– Я не говорил заткнуть эту дыру, – спокойно ответил герцог, хрипло вздохнув. – Я сказал, что ее можно не дать ее разростись. Выиграть время, чтобы остальные войска смогли отступить дальше и закрыть прорыв, растянув собственные боевые порядки. Очень рискованный шаг, но это единственное, что мы сейчас еще можем сделать.

Остальные генералы молчали, понимая, что имеет в виду герцог, с бесстрастным лицом разглядывая тактическую карту, на которой только что высветились последние обновления о положении дел на фронте. И каждый осознавал, к чему это может привести, если не сделать что-то прямо сейчас.

– Это самоубийство, герцог, – сухо ответил Дэлай, – не риск, а чистой воды самоубийство, там нет ни малейшего шанса на выживание. Кто бы ни решился на подобное, он просто подпишет себе смертный приговор, как и всем солдатам, что поведет за собой. Кто вообще решится выполнить такой приказ?

– Я сам, – ответил герцог. – Я не имею морального права отдавать такой приказ кому-то еще. Как и не отдам ему никому из солдат. В бой пойдут только добровольцы. Отдам соответствующее распоряжение командирам Шестого и Пятого полков Асских кавалеристов, из которых будет сформирована ударная группа.

– И что вы собираетесь делать? – поинтересовался Дэлай, впечатленный таким решением, но пытавшийся понять, чем именно руководствовался герцог. Жизнь была последним, что мог отдать человек, тем более феодал, ответственный за всех своих подданных, и жертвовать ей всего лишь ради временной выгоды в оперативной ситуации казалось ему поспешным решением.

– Будем разбираться, опираясь на оперативную ситуацию, – ответил герцог, забирая с соседнего стола шлем своего доспеха и выходя из зала совещаний. – Господин граф, еще… Велите подготовить к пуску ракеты «Дротик»…

– Их нельзя использовать, пока у противника работают системы противовоздушной обороны, слишком большие цели… – заметид один из штабных генералов. – Их собьют прежде, чем они выйдут на курс поражения цели…

– Если наводить с земли, то их можно запустить по нерегулярной траектории, – ответил герцог прежде, чем двери захлопнулись за его спиной.

***

Кавалерия была одним из самых своеобразных видов войск, и многие считали ее анахронизмом, почему-то сохранившимся до настоящего времени и даже каким-то образом находившее себе место в современных войнах. Однако легкие одноместные аэроциклы кавалерии, представлявшие из себя мощную реактивную установку с антигравными платформами и креплениями для модульного вооружения, оказались необычайно эффективными, когда требовалось быстро перебрасывать мобильные подразделения с относительно мощным вооружением.

Пилот аэроцикла не защищался броней корпуса, зато мог пользоваться одноручным стрелковым оружием или длинной глефой с силовыми лезвиями, когда врубался в подразделения противника на полной скорости. Недостаток брони и силовых полей из-за максимальной облегченности компенсировался необычайно высокой скоростью, так что пилоты подвергались мощным перегрузкам, способным даже убить неподготовленного человека.

Пятый и Шестой каваллерийские полки были гордостью Асской гвардии, и поэтому герцог удерживал их в резерве для крайнего случая. Каждый из гвардейцев был готов жизнью пожертвовать ради своего феодала, и каждый из них готов выполнить полученный приказ, каким бы тот не являлся. К моменту прибытия герцога в расположение частей, там уже знали что их ждет и построенные на плацу в плотные порядки, кавалеристы приветствовали своего командира радостными возгласами.

Герцог, облаченный в боевой доспех, прошел вдоль плаца, придерживая рукой закрепленный на плечах тяжелый плащ с гербом Асского герцогства. На бордовом полотнище был изображен белый единорог, вставший на задние ноги и пронзающий рогом огромную летучую мышь. Впервые с начала войны он надел его на поле боя, слишком дорога была его сердцу древняя реликвия Дома Асса, переходящая от отца к сыну с момента основания. Но сегодня герцогу нужна была сила всех его предков. Запрыгнув на свой аэроцикл, он поправил плащ и окинул взглядом стоящих перед ним солдат.

– Гвардейцы, – обратился он к солдатам, переключившись на общий канал, так что его могли слышать все, – сегодня я не буду отдавать вам приказ идти в бой. Сегодня каждый из вас сам должен решить, достоин ли Рейнвальд того, чтобы вы отдали за него свои жизни. Мы отправимся в безнадежный бой, и ценой своей жизни должны будем задержать врага, который уже готов раздавить нас всех. Я не в праве заставить вас. Если кто-то решит, что сегодня его жизнь дороже, чем королевство, я буду также не в праве судить вас. Возможно, сегодня мы покроем себя бессмертной славой, а возможно, уже завтра о нас забудут, ибо умрет последний, кто знал, что когда-то гвардия Асса вышла на смерть, что исполнить данные клятвы. Те из вас, кто все же решится, следуйте за мной. Свое решение я уже принял… – с этими словами герцог взял поданную ему одним из техников глефу и подождал, когда ее подключат к системе питания аэроцикла. Лезвие тут же ярко засверкало перегруженным силовым полем, оставляя за собой в воздухе почти моментально исчезающий белесый след.

Подключенному нейроинтерфейсом к самому аэроциклу, герцогу не требовалось даже что-либо нажимать на вторичной панели управления, достаточно было отдать мысленный приказ, чтобы устремиться вперед. По старой традиции эти машины делали похожими на странных зверей из детских сказок. Вытянутый корпус, изогнутая шея и голова с длинной челюстью, где располагались датчики движения, системы наведения и ориентации в пространстве, выведенные на лицевую сторону двумя рядами тонированных визоров. Только аэроциклы были без двух пар крепких лап с копытами, место которых занимали антигравные покрытия.

Личный аэроцикл герцога был отделан упряжью из золота и серебра, вившейся декоративными узорами по всему корпусу, и бронированным треугольным нагрудником с гербом феода. Многие из гвардейцев устанавливали такие же гербы в качестве символа верности своей службы, и сейчас оглянувшись, на отправившегося вперед своего сюзерена, солдаты посчитали верным единственное приходившее на ум решение. Ни один из них не остался на плацу.

Атака легкой кавалерии это всегда испытание на смелость и мужество не только для самих кавалеристов, но и для тех, кому предстоит встретиться с ними. Развивая скорость почти до четырехсот километров в час, аэроциклы казались яркими сияющими огоньками в бездушной темноте, стремительной лавиной, накатывающей на позиции врага. Настолько быстрые, что солдаты не успевали целиться в едва выхватываемые приборами наведения контуры, которые еще секунду назад были вдали и вдруг уже маячили перед самым носом.

Саальтские части кавалерии и пехоты, пробившие фронт, уже рвались вперед, когда встретились с контратакующей лавиной асских гвардейских частей. Стрелять начали все. Пехотные подразделения рассыпались в стрелковые цепи и старались перехватить перекрестным огнем как можно больше секторов. Танки останавливались и били изо всех орудий, особо не пытаясь попасть по столь подвижным целям, но рассчитывая хотя бы взрывной волной кого-нибудь зацепить. Саальтская кавалерия, развернувшись, тоже двинулась в атаку, чтобы выиграть время на подготовку пехоты. Однако, даже попав под сплошной огонь, асские гвардейцы и не думали останавливаться или разворачиваться. Кого-то подбили, а на такой скорости даже одного попадания хватало, чтобы пули рвали тела на куски, а сам аэроцикл, теряя управление, моментально превращался в скачущий по камням кусок металла, охваченный огнем из разбитого движка.

– Разомкнуть строй! К атаке! – скомандовал герцог, мысленными приказами активируя репульсорные пулеметы чуть выше нагрудника своего аэроцикла, открывая огонь по противнику. – Отряды по флангам, марш! Обходите их с двух сторон! Вперед! За Рейнсвальд! – бросил он общий клич, который моментально подхватили все остальные.

Две кавалерийские волны сошлись на полной скорости, круша друг друга встречным потоком. Аэроциклы сталкивались, ярко вспыхивая на несколько секунд взрывающимися движками, пока сами кавалеристы пытались выбить противников со своих мест или же зацепить режущим краем глефы.

– Атакуйте! Вперед! – скомандовал герцог, сбив одного противника с места, и уже в следующую секунду потерявший пилота аэроцикл врезался в землю, разлетевшись на части от удара. Второго он зацепил возвратным движением глефы, рубанув где-то в районе груди, и силовое поле, ярко вспыхнув, рассекло человека, даже не замедлив движения. Герцог старался ориентироваться по мельтешащим на внутреннем визоре точкам, отмечавшим союзные и вражеские единицы, но все смешалось в пылу битвы. – Не останавливаться! Фланговые отряды!

Кавалеристов Саальта смяли буквально за пару минут. Столкнувшись с атакующими гвардейскими частями, отчаянно рвущимися в битву, они не смогли опрокинуть их сразу, а когда им по флангам неожиданно ударили новые силы, пронзая строй и выбивая кавалеристов с аэроциклов, саальтцы дрогнули и развернули свои машины, пытаясь выйти из боя прежде, чем он превратится в истребление.

– Выровнять строй! Держать расстояние! – скомандовал герцог, на полной скорости разворачивая свой аэроцикл, когда строй саальтской кавалерии рассыпался и дрогнул. Получилось на пару секунд оглядеть поле боя, где асские гвардейцы, разбившиеся на небольшие группы, окружали и уничтожали отряды противника в жестоких, но коротких схватках. Несколько квадратных километров пустошей озарились кострами разбитых аэроциклов и включенными фонарями групп преследования, уничтожавших выживших. Времени на полноценную зачистку не было, достаточно было того, что они разбили и рассеяли большую часть кавалеристов противника. Теперь им потребуется немало времени, чтобы собраться снова в боеспособное подразделение, способное стать угрозой. Герцог снова переключился на общий канал: – Собраться вокруг офицеров! Повторяю! Выровнять строй! Продолжаем наступление! Вперед!

Не задерживаясь для того, чтобы добить отступающих, отряды асской гвардии, на ходу выравнивая строй, снова понеслись вперед, настигая отдельные группки бегущих саальтцев и втаптывая их в землю. Впереди уже маячили ровные стрелковые цепи тяжелой и штурмовой пехоты противника, подразделения шагоходов и легкой техники. Позиции Саальта встретили их лавиной огня, и даже скорость не спасала от многочисленных пуль и зарядов, вспарывающих воздух со всех сторон. Летящие в первых рядах кавалеристы валились один за другим, сбитые со своих аэроциклов прямыми попаданиями. Дефлекторные поля и легкая броня этих машин могли выдержать пару попаданий, но не больше, из-за слишком высокой нагрузки на движки при таких скоростях генераторы не могли поддерживать дефлекторные поля достаточной мощности.

– Не отступать! Продолжать движение! – скомандовал герцог, выжимая из своего аппарата все, что можно и стараясь не обращать внимания на кровавый туман, застилавший глаза из-за перегрузок. По верхней губе текло что-то теплое, похоже, из носа пошла кровь, но это было не важно.

Всего лишь несколько секунд, и кавалеристы, пролетев все простреливаемое пространство, ворвались в построения саальтских солдат. Пехотинцы, несмотря на все тренировки и подготовку, все равно оставались простыми людьми, способными испытать страх при виде стальной лавины кавалерии, накатывающей на них даже сквозь сплошной огонь. Аэроциклы вели огонь в упор из всех орудий, но куда больший эффект производили лезвия длинных глеф, рубившие людей на части вместе с доспехами, когда кавалеристы молнией проносились мимо.

Некоторым не повезло оказаться прямо на их пути, но машины моментально стабилизировались снова после таких столкновений, в то время как пехотинцев отбрасывало далеко в сторону с переломанными костями и смятыми доспехами.

Передовые подразделения были буквально вырезаны в течение нескольких секунд, а цепи кавалеристов понеслись дальше и рубили всех, кто еще стоял на ногах. Кавалеристов не остановили даже танки, попытавшиеся сдать назад, прежде чем их также накрыло волной наступавших. С близкого расстояния установленные на некоторых из аэроциклах противотанковые ракеты прожигали броню с одного или двух попаданий, превращая танки в груды оплавленного металлолома, чадивших столбами раскаленного дыма высоко в небо.

Герцог даже не думал сбавлять темп наступления, стремясь разбить и смешать построения и деморализовать противника. Мобильные отряды кавалерии, нигде долго не задерживаясь и внося панику и хаос в ряды противника своими быстрыми атаками, чередующимися с отступлениями, вполне могли надолго задержать противника, разрушая его тылы быстрее, чем их успевали реорганизовывать. Только сейчас ситуация была несколько другой…

Контратакующие полки асской кавалерии столкнулись с массой войск, уже идущих в прорыв, не оставлявших за собой открытых участков, куда можно отступить в случае необходимости. Пришлось врубаться просто лоб в лоб в построения бронетехники и пехоты, рассчитывая только на переменчивую удачу и изменчивое отношение Неба. И все равно герцог не отдавал приказ об отступлении, продолжая это самоубийственную атаку, не давая даже секунды на отдых, цепляясь за ускользающее преимущество в быстроте и неожиданности.

Саальтские командиры действительно не ожидали, что их отряды, численно и качественно превосходящие все, что сейчас имелось у противника на этом участке, будут атакованы. Многие пехотные части во втором эшелоне наступления не были даже готовы к бою, загруженные в бронетранспортеры или выстроенные в походные порядки. Поэтому неожиданный и дерзкий налет кавалерии нанес большие потери личному составу и технике, но главное, превратил все планы наступления в пыль, тут же развеянную по ветру. Конечно, тут же были отданы соответствующие приказы, выделены отряды для того, чтобы отогнать кавалеристов от основных частей, но те лишь с охотой принимали бой, неся все возрастающие потери. О продолжении наступления не могло быть и речи, пока не будет восстановлен контроль над ситуацией. А для этого требовалось как можно быстрее уничтожить кавалеристов, устроивших такой переполох.

Ошибки этой атаки были заметны сразу, все силы были брошены вперед, в первую волну для усиления натиска, но из-за этого тылы остались открыты, так что рассеянные первым ударом части довольно быстро восстановили порядок и развернулись, замыкая кольцо вокруг противника. Становилось понятно, что атака кавалерии была отчаянной попыткой задержать наступление, но многие офицеры Саальта не могли поверить, что она действительно была настолько самоубийственной. Ошибки командования, неправильные приказы или вообще их отсутствие вполне могли привести к ситуации, когда не оставалось ничего, кроме самой примитивной атаки в лоб. Однако в то, что такой приказ был отдан намеренно, могли поверить далеко не все.

– Собраться у знамени! – скомандовал герцог, приостанавливая свой аэроцикл и оглядываясь по сторонам. Бой кипел всюду, саальтским отрядам потребовалось время, чтобы прийти в себя после первого удара, но теперь, развернувшись и перестроившись, они бросили на них все, что есть. Кавалеристы столкнулись даже с тяжелыми танками и самоходными орудиями, ведущими огонь по координатам наведения, переданным с земли. Потери росли с каждой минутой, и герцог Асский уже сомневался, что сможет собрать хотя бы треть из тех, кто выступил с ним в атаку, но не было времени даже задумываться об этом.

Знаменосец находился совсем рядом-иконка знамени мелькала меньше, чем в полукилометре – поэтому, подняв глефу и указав жестом направление гвардейцам, находящимся в пределах видимости, герцог на полной скорости отправился к точке встречи. И обнаружил там следы жестокого боя, а среди мертвых тел, разбитых аэроциклов и шагоходов стоял на коленях простреленный насквозь в нескольких местах знаменосец, собственным телом успев дать древку достаточную опору, чтобы знамя не упало наземлю.

– Благодарю тебя, солдат, – сказал герцог, проносясь мимо и свободной рукой хватая древко знамени. Бордовое знамя Асского Белого единорога снова развернулось во всю длину, и кавалерийская лавина ринулась в атаку, на только-только успевших перегруппироваться штурмовиков противника. Пехотинцы, увидев, что их снова атакуют, сделали всего лишь по несколько выстрелов, выбив нескольких нападающих, и почти сразу же бросились бежать, понимая, что остановить их все равно не успеют. Кавалеристы настигли их, оставляя после себя только изрубленные и расстрелянные тела. Сметя и опрокинув пехоту, они на полной скорости налетели на выдвинутые вперед кавалерийские части Саальта, поддержанные легкими и мобильными шагоходами с противопехотным вооружением. Две волны столкнулись, только теперь кавалеристы Саальта были свежи и готовы к бою, превосходя противника количеством, а асские гвардейцы измотаны длительным боем и почти истратили весь боезапас.

Строй почти моментально смешался, рассыпавшись на десятки быстротечных схваток, поскольку держать его целым у гвардейцев сил уже не хватало. Теперь каждый действовал строго по ситуации, стремясь лишь как можно дороже продать собственную жизнь. Герцог пытался вывести остатки своих людей на небольшую возвышенность, когда поражение стало неизбежным, чтобы организовать оборону и протянуть чуть дольше. Собирая у знамени людей, он рвался вперед, выкладывая дорогу телами своих и чужих солдат, прямо сквозь шквальный огонь шагоходов и атаки кавалеристов Саальта.

На вершине холма атакующие столкнулись с еще одной группой саальтских кавалеристов, успевших подняться по другому склону на несколько секунд раньше. Герцог едва сумел отклониться от летящего в него силового лезвия, и резко развернул аэроцикл на полному ходу так, что системы боевого костюма предупреждающе взвыли, уже истощившие запасы лекарств и предупреждая о критических перегрузках организма. Закусив губы до крови, он снова рванулся на сближение с противником, одним ударом отрубив ему левую часть тела. Тут же пришлось снова уходить в сторону, поскольку другой саальтец уже атаковал, и уклонившись от его удара, герцог резко развернулся, полоснув силовым лезвием по спине противника. Человек дернулся и сразу же потерял управление, в следующую секунду врезавшись в лежащие на земле обломки шагохода.

– Собраться у знамени! – скомандовал герцог и в эту же секунду почувствовал сильный удар. Аэроцикл под ним вдруг взбрыкнул как настоящее животное, и феодал вылетел из него, разрывая контакты нейроинтерфейса, вспышками боли отдающиеся в сознании. Успев сгруппироваться, он свалился на землю, прокатившись еще несколько метров по каменистой земле прежде, чем остановился.

Странно, что каким-то образом еще сумел сохранить сознания, но, с другой стороны, после того количества лекарств, что было введено в его кровь, он выдержал бы даже сквозное ранение из рельсового оружия. И все же, с трудом получалось даже дышать, без сломанных костей явно не обошлось. Дыхание вырывалось с хрипом и кровью, едва получается его контролировать. Герцог даже с трудом смог приподняться над землей, едва концентрируя сознание на изображении треснувшего внутреннего монитора, где количество союзных иконок стремительно сокращалось.

– Господин, с вами все в порядке? – кто-то из подчиненных остановился рядом и, спустившись с аэроцикла, подбежал к нему, помогая подняться. Увидев, в каком тот состоянии, сразу отправил запрос на общий канал: – Наш герцог ранен! Медика сюда! Быстрее! Ориентируйтесь на знамя!

– Отставить, – он с трудом смог сесть, но тут же повалился на спину, уже не в силах удерживать даже собственное тело. Кажется, ранения оказались даже серьезнее, чем мог предположить. Из-за повреждений боевого костюма медицинская система больше не функционировала, а из-за шока после слишком резкого разрыва нейроинтерфейса собственные ощущения почти не воспринимались. Оттолкнув герцога в сторону, не дав даже договорить, сам гвардеец вскочил и принялся стрелять куда-то из своего пистолета, выхваченного из кобуры на правой ноге. В следующий миг сверкнула белая молния, и солдат повалился на землю с разрубленной грудью.

Герцог захрипел и привалился спиной к обломкам шагохода, еще горячим от плазменного пламени взорванного движка, чувствуя, как кровь постепенно заполняет легкие с каждым новым вздохом. Бой кипел совсем рядом, но он уже не обращал на это внимания. Поврежденный нейроинтерфейс пульсировал болью в голове, мешая сосредоточится и пытаясь вытащить из опустошенной системы жизнеобеспечения хоть что-то, пытаясь удержать его в сознании, слишком большие повреждения организма не позволяли его отключить, только заблокировать часть нервных узлов.

– Высота три пять восемь один, – трудом настроившись на офицерскую частоту, герцог Асский попытался пробиться на штабной канал, надеясь, что хотя бы один из спутников сможет зафиксировать его сигнал. – Вызываю штаб командования. Повторяю, вызываю штаб командования. – Глаза закрывались против воли, требовались усилия, чтобы удержать быстро тяжелеющие веки…

– Штаб… командования… слышим вас. Герцог… вы? – с помехами, едва пробиваясь, но сигнал все-таки доходил.

– Наводитесь на мой сигнал, буду держать частоту открытой столько, сколько смогу, – сказал герцог сразу, как услышал ответ, – Повторяю, наводите на мой сигнал ракеты «Дротик». Мы в самом центре вражеских построений. Наводите ракеты…

Координаты были определены, команды отданы, а сигнал достаточно четкий для того, чтобы компьютерные мозги ракет сумели на него отреагировать. Системы противовоздушной обороны, предназначенные для перехвата подобных сюрпризов со стороны противника, существовали у каждой армии, но, имея четкие координаты, «Дротики», разрабатываемые как ракеты стратегического назначения, имели шанс прорваться. Нужен был массовый запуск, потому что большая часть будет перехвачена зенитными орудиями и истребителями, какие-то неизбежно сойдут с курса, но даже если пара ракет сумеет прорваться, этого будет достаточно, чтобы нанести серьезный удар по Саальту.

Понимая, что добавить еще что-то к уже сделанному он уже не сможет, герцог не без труда отсоединил шлем и стащил его с головы. Все органы чувств в ту же секунду были одновременно оглушены и шокированы гулом и грохотом жестокого боя в раскаленном воздухе, зараженном радиацией. Кислорода в нем уже почти не оставалось, так что легкие обожгло огнем, не получалось даже вдохнуть, но герцог уже не обращал внимания на эти мелочи.

– Так вот каков воздух Рейнсвальда, – смог он прохрипеть, поднимая глаза к бездушному черному небу, равнодушно взиравшему со своей высоты на копошения людей внизу, – воздух дома…

Он даже успел заметить стремительно несущуюся, казалось, прямо на него светлую точку за секунду до того, как мир вокруг вспыхнул ослепительно ярким белым светом. Термодерный взрыв мощностью в тридцать тысяч стандартных единиц на доли секунды разорвал черноту неба над островом, поднявшись над его поверхностью настоящим солнцем. И это, как показалось уже ослепшему от вспышки, но еще не успевшему осознать собственную слепоту герцогу, было прекрасно.

В следующий миг взрывная волна накрыла плато, смертельным вихрем сметая все, выдирая из толщи скальных пород огромные глыбы, тут же сгорающие в ядерном огне. Тело герцога испепелило вместе с доспехом, обратив в тут же развеянную пыль, но мощный ядерный взрыв накрыл порядки саальтских сил, подбрасывая в воздух тяжелые штурмовые танки как бумажные обрывки.

На несколько секунд мир полностью изменился, превратившись в хаос огня и пламени, пока все выше в небо поднимался огромный гриб раскаленного дыма и пыли, поднятых ядерным взрывом.

***

Стивки разочарованно смотрел на разрушенный город, обороной которого недавно командовал. Глядя, как через него сплошным потоком двигаются саальтские войска, командор не мог не думать о тысячах и тысячах тех, кто впустую отдал свои жизни, защищая это место. Глупая и бессмысленная война, развязанная столь же глупыми феодалами из-за собственных мелочных интересов. Она не началась бы если бы люди были чуточку умнее, но каждый раз они умудрялись доказывать командору, что глупость человеческая не имеет границ.