Текст книги "Пустой мир 3. Короны королей (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 66 страниц)

– Эдвард! Ой… Господин барон, рад вас видеть! – улыбнулся Квенти. – И рад видеть, что твои войска все еще целы, – фраза прозвучала так восторженно и нелепо, что Эдвард даже опешил, а Квенти, не обратив внимание на реакцию собеседника, продолжил: – Мы полностью контролируем Террон-Один и сейчас зачищаем там остатки саальтского сопротивления. Наверное, мы вовремя подоспели, твои офицеры докладывают, что долго они вряд ли бы смогли продержаться.

– Квенти, какого демона ты забыл в Террон-Один?! – огрызнулся наконец тристанский барон, едва сдерживаясь, чтобы не наорать на молодого феодала. – Он не имеет принципиального значения и нужен был лишь для того, чтобы оттянуть на себя правый фланг противника!

– Там твои солдаты едва удерживали оборону против превосходящих сил противника, когда мы ударили с тыла, – заявил Квенти, – и сейчас правый фланг практически свободен! Эдвард, сейчас не об этом…

– Именно, что не об этом! – рявкнул Эдвард. – Немедленно разворачивай свои корабли к Террону-Три! Сейчас же! Как только зачистите его, выдвигайтесь на направление Некельсейн-Кастерфакт! Понял?!

– Мои корабли сейчас необходимы королю, – отрицательно покачал головой Квенти. – Правый фланг королевской армии разбит, если сейчас ничего не сделать, Саальт сомнет и центр! Я должен быть там, чтобы защитить Его Величество!

– Квенти! У Дэлая достаточно кораблей, чтобы продержаться и в воздухе и на земле еще некоторое время, а мне ты нужен прямо сейчас. Как командующий объединенными армиями я приказываю тебе выступать к Террон-Один! Все имеющиеся в доступе войска на правом фланге переходят под твой непосредственный контроль. Если ты еще хочешь выиграть это сражение, то действуй, как я сказал!

– Я не совсем понимаю, что ты намереваешься сделать, – засомневался Квенти. – Мы бросаем короля в бою с превосходящими силами противника, и одновременно с этим ты приказываешь мне закрыть брешь, которая не имеет сейчас никакого значения, кроме стратегического… мои командиры не придают значения этому направлению…

– Просто выполни приказ! – выдохнул Эдвард, теряя остатки спокойствия.– У меня нет времени тебя уговаривать! Действуй немедленно, потом все поймешь! Я тоже немедленно выступаю, встретимся позже… – не дав Квенти ничего ответить, Эдвард прервал канал связи и схватил свой шлем, лежавший на столике неподалеку. Уже выходя из бункера штаба, бросил на ходу: – Действовать согласно оперативной обстановке, но удерживать линию фронта любой ценой.

Войска еще были – глубоко в тылу резерв из ударных частей флота и армии, не вступавший в сражение после первой высадки, и остававшийся нетронутым даже несмотря на критическое положение на передовой. Пока солдаты частей, державших оборону, умирали в пепельных пустошах, тщетно пытаясь остановить численно превосходящие саальтские армии, лучшие из имевшихся у Эдварда частей изнемогали от ожидания, понимая, что должны оставаться в стороне, пока решается судьба всего королевства. От офицеров, вынужденных оставаться в тылу, в штаб постоянно приходили запросы на разрешение вступить в бой на наиболее опасных участках, но им снова и снова безапелляционно отказывали.

Под прикрытием старого и выветренного горного хребта корабли и забитые войсками транспортники оставались вне поля зрения саальтской оперативной разведки, дрейфуя на малой мощности двигателей в паре километров от поверхности острова. Этих войск недостаточно было, чтобы получить даже временное численное преимущество над противником, но Эдвард в первую очередь рассчитывал на внезапность удара, и на этот маневр он поставил практически все, что у него было. В том числе и собственную жизнь.

Тристанский барон лично прибыл на флагман этой группы кораблей, где командование, получая короткие сводки с передовой, уже готово было взбунтоваться, требуя приказа вступить в бой, уже балансировавший на грани поражения. Встречали барона прямо на посадочной площадке, но он взлетел по ступенькам трапа, перепрыгивая через одну, и не дал никому даже слова сказать.

– Всем занять места по боевому расписанию! Командиров ударных групп ко мне! Всем остальным быть готовым к подъему в воздух! Войска подготовить к высадке! Быстрее! – Эдвард раздавал приказы, порой просто тыкая пальцем в сторону нужного человека, не тратя время на приветствия. – Все эскадрильи истребителей и бомбардировщиков ввести в строй! Выйди из режима радиомолчания! Герцог Херринский, вы командуете второй ударной группой! Ваши корабли должны выйти на северный рубеж вокруг Некельсейна! Граф Сорберийский, вы отвечаете за руководство первой ударной группой, пробивайтесь напрямую к Кастерфакту. Герцог Эмерский, возьмете руководство третьей ударной группой, ваша задача ударить по Некельсейну с южной стороны…

При каждом его указании названный дворянин только кланялся и сразу же, не теряя ни секунды, вместе со своими вассалами и офицерами отправлялся к шаттлам, чтобы вернуться на командный корабль своей группы и принять руководство. Счет шел на минуты, промедление означало смерть.

Эдвард не успел даже подняться на капитанский мостик, как ударная группа начала набор высоты, показавшись из-за хребта и, прогревая двигатели, выходила на крейсерскую скорость. Приближаясь к линии фронта, корабли сразу выстраивались в боевые порядки, разделяясь на ударные группы и выходя на указанные направления для атаки. Эсминцы и легкие корветы, более легкие и маневренные, старались держаться рядом с основным кораблями, а тяжелые линкоры, наоборот, форсировали двигатели, выталкивая из раскаленных дюз ревущее белоснежное пламя.

– До выхода на боевые позиции меньше десяти минут, – доложил капитан флагмана, когда Эдвард, сверяясь с последними сведениями в переданном адъютантом планшете, вышел на капитанский мостик, – орудия готовы к стрельбе, щиты активированы, группа сопровождения докладывает о полной боевой готовности. Какие еще будут приказания?

– Пленных не брать, – сухо велел Эдвард, возвращая инфопланшет адъютанту и, отмахнувшись от подлетевшего сервисного дрона, подошел к перилам капитанской надстройки. – Капитан… прошу прощения, не знаю вашего имени,.. но это сейчас не имеет значения, – добавил он, заметив, что командир корабля приложил руку к груди, собираясь назвать свое имя, – как только вступим в бой с противником, скорость не сбрасывать. У группы кораблей под моим командованием есть цели во вражеском оперативном тылу. Можете не волноваться, нас прикроют…

– Как вам будет угодно, – капитан сначала хотел что-то сказать, но потом просто согласился с приказанием и поклонился, после чего спустился вниз, еще раз проверить своих операторов на предмет готовности корабля к предстоящему бою.

Минуты тянулись медленно, словно свернувшаяся кровь, стекающая по лезвию клинка. Только гул работающих компьютерных панелей да команды офицеров нарушали тишину, но Эдвард чувствовал, как звенит внутри напряжение, гонит в бой, в самое пекло.

Боевые корабли летели к горизонту, к вспышкам эскадренных залпов и темно-красным ядерным грибам, поднимавшимся на едва различимой границе зрения. Разделившись на отдельные группы, они расходились все дальше, раздвигаясь распахнутой пастью над рвавшимися вперед саальтскими ударными силами, уже уверенными в своей победе. Слишком поздно они засекли приближение новых эскадр, слишком поздно сообразили, что Некельсейн с его узкими улицами и извилистыми переходами, тонкими башнями жилых модулей и корпусами перерабатывающих заводов стал ловушкой для их наземных частей. Вырвавшиеся вперед фрегаты и корветы оказались вне прикрытия более тяжелых и неповоротливых линкоров, растянувшиеся построения дредноутов и крейсеров не могли быстро сгруппироваться для отражения такой атаки, но и времени им уже никто не собирался давать.

– Противник в зоне поражения! – доложил ответственный за орудия основного калибра оператор, Эдвард ждал этого и все же сжал пальцы в кулаки, изо всех сил пытаясь не потерять самообладания.

– Огонь! – скомандовал тристанский барон, не поднимая взгляда, выплеснув в одном слове все скопившееся напряжение.

– Всем орудиям! Огонь! – подхватил его голос капитан корабля, уже не стесняясь в громкости команды. – Огонь по всем целям в зоне поражения!

– Огонь! – одновременно с этим приказали все капитаны ударных групп, идущих в первых рядах. – Стрелять без команды! Сжечь всех!

– Огонь! – приказали комендоры корабельных орудий, уже наведенных на приближавшегося противника, чьи сигнатуры все отчетливее просвечивались на координатных сетках прицеливания.

Залп следовал за залпом, корабли, не сбавляя крейсерской скорости, били наверняка, уничтожая каждую цель в зоне поражения. Не выдерживали дефлекторные щиты, рвалась броня и вспыхивали внутренние помещения от многочисленных попаданий, выбивавших единицы саальтских эскадр одну за другой. Передовые части флота вторжения, и так измотанные протяженным сражением, прогнулись почти сразу же под столь мощным ударом и, потеряв четкость боевых порядков, были уничтожены практически полностью. Лишь отдельным кораблям удалось уйти, но на их преследование тут же отправлялись «призраки», настигая и уничтожая пытавшихся покинуть поле боя.

– Держать строй! – приказал Эдвард, наблюдая, как одна за другой исчезают иконки вражеских кораблей с тактических карт. Объединенные эскадры, выстроенные в строгие боевые порядки, остро отточенными лезвиями рассекали построения саальтского флота, рыхлые и неровные, слишком рассредоточенные из-за затянувшегося сражения и преследования остатков обороняющихся войск. Небеса горели, сплошь покрытые обломками кораблей, которых с каждой минутой становилось все больше, а вниз огненным дождем сыпались полыхающие куски, расчерчивая воздух сотнями и сотнями столбов горячего черного дыма. Тристанский барон видел, что первый этап предпринятого контрудара оказался успешен, но достиг еще далеко не всех результатов. Самый важный из них был только впереди, – Не рассредоточиваться. Уцелевшими займутся эскадры второй линии. Гнать противника к Некельсейну! И высаживайте войска на поверхность…

Транспортные шаттлы, забитые войсками, спускались на поверхность и, раскрывая все люки, выпускали наружу свежие рвущиеся в бой отряды рейнсвальсдкой армии, начиная от мобильных установок легкой кавалерии и заканчивая тристанскими сверхтяжелыми «викингами», с мощью которых практически ничто в саальтской армии не могло сравниться. Отступающие с оборонительных позиций остатки войск обнаружили долгожданное подкрепление, воспрянув духом, а преследующие их саальтские силы столкнулись с массой контратакующих войск, появившиеся словно из ниоткуда.

Психологическое давление, оказанное ответным ударом по Некельсейну оказалось настолько велико, что многие части саальтской армии начали отступление, даже не увидев противника, только получая сообщения от передовых частей, столкнувшихся с необъятной, как им казалось, массой войск. И не успели командиры восстановить порядок в войсках после фронтального удара, как на их позиции один за другим последовали мощные атаки по флангам, сминая растянувшиеся при преследовании построения штурмовых частей. Только что вошедшие в Некельсейн отряды, поднявшие королевские знамена над остатками оборонительных рейнсвальдских рубежей офицеры неожиданно для себя обнаружили, что находятся в быстро захлопывающемся капкане. Попавшие под удар и разбитые первыми отряды отступали по основным магистралям, смешиваясь и образуя пробки, делая невозможным подход резервов и распространяя все больше невероятных слухов про огромную рейнсвальдскую армию, которая снесла их за пару часов.

Истощенные сражениями и тяжелыми боями недавно прибывшие с Саальта подразделения Второй Резервной армии по большей части состояли из молодых солдат, не прошедших бойню объединительных войн, и не ожидавших, что их с самого начала бросят в мясорубку, зажав между вражескими армиями. Они требовали приказов у своих офицеров, а те пытались достучатся до штабов за разъяснением ситуации. В то время как сами штабные генералы не понимали, откуда у Рейнсвальда на этом участке, еще недавно истекающем кровью, неожиданно появилась целая ударная армия. Требовались указания от центрального командования, но королевский штаб, занятый сражением с основными силами противника, вряд ли мог оперативно реагировать на быстро меняющееся положение на других фронтах.

И пока сработавшая ловушка затягивалась все сильнее, группа кораблей под командованием тристанского барона вырвалась вперед, первой пробившись на оперативный простор в тылу ударных частей саальтской армии. Эдвард направил корабли к перерабатывающим комплексам неподалеку от Террон-Два, где, согласно последним разведывательным данным, находился штаб командования войсками третьего эшелона Второй Резервной армии. При приближении, прорвавшись над старой линией фронта, где еще кипели бои, в которых последние рейнсвальдские части упорно продолжали держать круговую оборону, корабли барона столкнулись с эскадрой охранения, выступившей им навстречу. Терять время, вступая в бой с противником, не уступавшим ни численно, ни качественно, Эдвард не собирался. Вместо того чтобы пытаться пробиться к штабу командования противника для нанесения орбитального удара, он приказал высадить десант.

Оставив капитанский мостик, он присоединился к десантным отрядам, готовившимся к атаке. Вместо челноков, слишком уязвимых для концентрированного зенитного огня, в этот раз использовались капсулы, способные за секунды преодолеть простреливаемое пространство с минимальными потерями. Длинные и узкие коридоры десантных отсеков были забиты солдатами, готовыми к бою, проверяющими оружие и броню. Раздавались команды на погрузку, сержанты подгоняли солдат, не забывая обругать замешкавшихся за небрежный внешний вид или состояние оружия. Привычный ритуал погрузки, но из-за этой суматохи на появившегося здесь барона внимания обращали мало, чему сам Эдвард только был рад. Решение принять участие в высадке было принято им в последний момент, и даже не все десантники знали, что барон будет вместе с ними на поверхности.

– И помните! Наша цель уничтожить вражеский штаб! Если мы провалимся, парни на передовой столкнутся не с тупым пушечным мясом, а с хорошо организованной обороной противника! – напоминал толпившимся в коридоре с рядами люков десантных капсул старший лейтенант, подключив внешние динамики своего боевого доспеха, из-за чего его голос гремел под низким железным потолком. – У нас есть только один шанс, и если вы его запорете, я лично найду семью каждого из вас и расскажу вашим престарелым мамашам, каким бесполезным куском мяса оказался их ребенок Так что не заставляйте ваших мамочек краснеть, девочки! Работаем быстро и четко!

Вслушиваясь в выкрики офицера и ухмыляясь, Эдвард надел шлем и убедился в том, что костюм полностью герметизирован. Одобрительно кивнув стоявшему с ним рядом командиру отряда телохранителей, он зашел в десантную капсулу и, опустив фиксаторы, связался по радио с капитаном корабля и отдал приказ начать отстрел.

Десантирование в неподготовленную зону, защищенную вражескими зенитными системами, считалось слишком рискованным способом доставки войск на поле боя, грозящим неоправданными потерями и возможным срывом операции из-за того, что большая часть десанта будет расстреляна еще в воздухе. И все же, тристанский барон слишком боялся потерять завоеванное тактическое преимущество, чтобы просчитывать возможные риски, когда вся операция держалась на вероятности, что все пройдет именно так, как рассчитано.

Капсулы отстреливались одна за другой, по очереди пролетая через длинный направляющий канал с магнитными ускорителями, прежде чем с громким звуком вылететь в открытое воздушное пространство за бортом корабля. В первой группе шли лишь пустышки, используемые как средство отвлечения вражеских зенитных систем наведения, и штурмовые дроиды, вносящие неразбериху в наземные силы противника. Следом за ними, во второй волне, одна за другой сбрасывались набитые штурмовой пехотой капсулы, летя прямо сквозь вражеский огонь, так что находящимся внутри солдатам оставалось надеяться только на крепость брони и мощность дефлекторных щитов.

На внутреннем забрале Эдварда при высадке проецировался датчик высоты одновременно со скоростью капсулы и показателями остальных единиц отряда. Сейчас в каждой отстреливаемой корабельной десантной капсуле находилось шесть человек в штурмовых боевых костюмах, тесно прижатых друг к другу и закрепленных системами безопасности намертво. В красноватом освещении замкнутого пространства металлической коробки с тормозными двигателями, гудевшей от напряжения и, казалось, готовой в любой момент развалиться по швам, видны были только силуэты солдат и чуть подсвеченные контуры десантных люков с отметками «выход», словно так это было не понятно. Однако Эдвард смотрел не на них, а на датчик высоты, где мелькали быстро уменьшающиеся цифры, а рядом с ними постепенно росли показатели скорости. Получив первичное ускорение, сейчас капсула активировала собственный направляющий двигатель, так что с каждой секундой скорость только росла, давая солдатам надежду добраться до поверхности живыми. Так могло повезти не всем, на командном экране барона уже горели две красных точки, отмечавшие уничтоженные капсулы, вероятнее всего сбитые зенитной обороной противника.

– Приготовиться к высадке! – приказал барон, когда до поверхности осталось меньше полукилометра. Скорость к этому моменту возросла настолько, что их должно размазать по пустоши при посадке, но тормозные системы все еще молчали. Барон старался не думать о том, что может произойти, если они не сработают, и только убедился, что оружие в руках надежно закреплено. – Готовность пять секунд!

В этот момент мир словно разорвался на части с жутким гулом, и Эдвард едва успел захлопнуть рот, едва не откусив язык, но все равно лязгнул зубами там, что в челюсти свело болью. Тормозные системы сработали, сразу включившись на полную мощность, останавливая падение, но такая резкая активация моментально перегрузила двигатели, взорвавшиеся за несколько метров до посадки. Капсулу еще раз тряхнуло, прежде чем она врезалась в поверхность, пропахав широкую колею в каменистой земле.

– Вперед! В атаку! – срывая голос от нервного напряжения, раздиравшего его изнутри, Эдвард содрал не сработавшие сразу крепления, сминая толстые прутья металла псевдомускулатурой своего боевого доспеха, и ногой вышибая заклинившую створку люка. Капсулы приземлялись прямо посреди вражеских укреплений, не давая десантникам ни секунды на раздумья, и став полной неожиданностью для саальтских солдат, уверенных, что противник не станет поступать настолько безрассудно.

Похожая на артиллерийскую болванку капсула приземлилась точно в бункер противника, смяв его силой удара и превратив в нагромождение бетонных обломков. От раскаленного корпуса все еще веяло жаром, и даже разгоралось пламя от ворвавшихся тормозных систем, но времени не было на то, чтобы даже просто сориентироваться в окружении. На обломках крыши этой укрепленной точки появился саальтский солдат, но Эдвард срезал его короткой очередью из своей винтовки, не поняв даже, убил или нет. Протянув руку идущему следом за ним бойцу, барон настроился на общую частоту отряда, вникая в происходящее.

Десантные капсулы продолжали падать, и большинство солдат уже вступило в бой – в этот раз удача оказалась на их стороне, и высадка прошла как запланировано. Приземлившись с разлетом, они кучно накрыли территорию вокруг центрального бункера, сразу же взяв в кольцо штаб противника, теперь собирая силы для решающей атаки. Разделенные на небольшие отряды, десантники пробивались к указанным точкам сбора, но несли серьезные потери от контратакующего гарнизона укрепрайона.

Под черным небом, испещренным лазерными лучами и трассирующими очередями рельсовых и массреактивных зарядов, среди пожаров, разгоравшихся там, где падали сбытые челноки или долетевшие до земли куски обшивки сбитых кораблей, Эдвард повел своих людей в атаку, не дожидаясь отчетов от всех десантировавшихся команд.

Их было не так уж и много, но саальтское командование не рассчитывало, что враг решиться на такой дерзкий маневр, бросив глубоко в тыл группу кораблей в самый решающий момент, когда вся ситуация готова была сорваться с последней удерживающей ее ниточки, превратившись в бессмысленный и неуправляемый хаос. Отряд охраны был хорошо подготовлен и вооружен, но не столь многочислен, чтобы остановить десантников, саальтские солдаты не смогли отбить одновременную атаку со всех сторон, так что бой уже вскоре закипел в окопах, постепенно продвигаясь к коридорам бункера. Закрываясь тяжелыми штурмовыми щитами и выдвинув вперед несколько «протекторов», рейнсвальдские солдаты пробивались к командному пункту, откуда велось управление всеми силами третьего эшелона. Эдвард шел одним из первых, словно не чувствуя усталости и страха, снова и снова поднимая солдат в атаку, когда они, казалось, готовы уже были залечь и остановиться, сталкиваясь со все более упорным сопротивлением защитников. И он же первым ворвался в штаб, клинком расчищая себе дорогу.

Пощады не было никому, десантники перебили всех, находившихся внутри, не обращая внимания на попытки сдаться и поднятые вверх руки. Распаленные боем, они рубили с плеча, сбивали с ног и добивали, немного придя в себя лишь после того, как убивать стало уже некого.

– Выйдите на контакт с нашими войсками, – приказал Эдвард, убирая свой меч обратно в ножны и сбрасывая с тактического стола труп саальтского генерала с рассеченной головой. Залитые кровью голограммные проекторы едва выстраивали моргающее и нечеткое изображение, на котором с трудом угадывались очертания этого участка фронта, – сообщите ситуацию и передайте приказ о переходе ко второму этапу операции.

***

После разгрома правого фланга королевского флота разгром центра был лишь вопросом времени, несмотря на все усилия его удержать. Атакованные одновременно с трех сторон, корабли не могли больше удерживать строй, все больше распадавшийся на отдельные схватки, где все решали скорострельность орудий и численный перевес. Контроль над полем боя превращался в пустой звук, поскольку капитаны просто не успевали реагировать на приказы, занятые больше собственным выживанием или же, окруженные со всех сторон, старались как можно дороже продать собственные жизни.

Остановить рвущиеся вперед эскадры саальтских кораблей полуразрушенные построения уже не могли, сам «Орфей» оказался под огнем, вынужденный вступить в бой. Потеряв часть своей группы сопровождения, огромный линкор теперь крушил крейсеры противника залпами бортовых батарей, находясь на самом острие атаки. Пытаясь до последнего удерживать строй, капитан флагмана даже не сразу понял, что бой кипит уже вокруг корабля, а большая часть охранной эскадры уничтожена.

Флагман был одной из лучших боевых единиц, способный выстоять и против многократно превосходящих сил противника. Офицеры на капитанском мостике отлично знали, что необходимо делать, и уверенно руководили кораблем, отбивая одну за другой вражеские атаки, оставляя в окружающем пространстве лишь груды изуродованного металла и керамита, когда-то бывшие крейсерами и дредноутами саальтского флота. Все небо вокруг было словно охвачено огнем, перенасыщенное энергиями орудийных залпов, но дефлекторные щиты все еще держались, а немногочисленные прорвавшиеся заряды не оставили на вычищенной до блеска броне только несколько подпалин. Маневрируя и отвечая беглым огнем на вражеские атаки, «Орфей» едва ли не в одиночку спасал центр флота от окончательно разгрома.

– Такой корабль действительно заслуживает право стать флагманом всего королевства, – заметил Аллирд, стоя на капитанском мостике и глядя, как рейнсвальдский флот все еще пытается сопротивляться. Потери в этом сражении уже были больше запланированных, но сейчас его подобные вещи мало беспокоили. Оно должно стать решающим в этой войне, и проигравший никогда уже не сможет оправиться от понесенного поражения. – Один из лучших, что я видел…

– И все же он уступает нашему кораблю, – заметил стоявший рядом флотский адмирал, задумчиво поглаживая свою жиденькую белую бородку. – Флагман нашего флота строился намеренно для вторжения на Рейнсвальд, учитывая слабые и сильные стороны корабелов этого королевства. С «Орфеем» мы уже сталкивались в своей истории, с него король Рейнсвальда руководил штурмом нашей столицы…

– Как все меняется, – покачал головой Аллирд, – теперь столь могучий корабль пытается удержать позиции в сражении, которое уже проиграл. Наверняка новый король Рейнсвальда сейчас так же находится на борту, оттуда он может наблюдать за всеми своими армиями…

– Ваше Величество, если мы атакуем сейчас, то имеем серьезные шансы на успех, – заметил капитан, поклонившись, – флагман противника лишился большей части своего прикрытия, и мы имеем превосходство на этом участке в количестве кораблей и орудийной мощи.

– Я не собираюсь уничтожать «Орфей», – отрицательно покачал головой саальтский король. – Приготовьтесь к абордажу. Всем остальным кораблям прикрытия приказать сбивать любой рейнсвальдский корабль, который попытается нам помешать. И заодно предупредите абордажные команды, что я сам присоединюсь к схватке, – добавил Аллирд перед тем, как захлопнул забрало шлема. Точная копия его лица, отлитая в металле, не выражала никаких эмоций, и даже голос, теперь доносившийся из внешних динамиков, стал глуше: – Я собираюсь лично забрать жизнь этого короля Рейнсвальда. Это будет достаточной местью за смерть Редрика.

Капитан не стал ничего отвечать, только согласно кивнул головой, прежде чем отвернуться к операторам с новыми приказами, а сам саальтский король сложил руки на груди, наблюдая за тем, как его флагман выдвигается на передовую схватки, расчищая себе путь залпами орудий главного калибра. Это был единственный достойный противник во всем саальтском флоте, который мог противостоять «Орфею» на равных.

Два флагмана сошлись в схватке среди обломков собственных флотов, обрушивая друг на друга залпы, способные уничтожить любой другой корабль, но дефлекторные щиты лишь гудели и выли от напряжения, принимая в себя огромные массы разрушительной энергии. Более тяжелый и массивный флагман Аллирда шел напролом, стараясь подойти как можно ближе, пока «Орфей» Дэлая, пользуясь превосходством в маневренности, старался зайти противнику в корму, рассчитывая уничтожить его двигатели. Между ними в бешеном смертельном танце кружились уцелевшие эскадрильи истребителей, пытавшиеся прикрыть выпущенные бомбардировщики. Прорываясь сквозь зенитный огонь, нагруженные бомбами подвижные машины старались добраться до вражеских генераторов щитов или уязвимых орудийных стволов, но взрывались один за другим под перекрестным огнем скорострельных установок.

Аллирд рвался в абордажный бой, не собираясь взрывать «Орфей» сразу, а рейнсвальдский флагман уже давно находился в бою. Его щиты постепенно слабели, пропуская все больше и больше вражеских зарядов. Многометровая броня плавилась и горела, чернея и теряя прежний лоск. Одно за другим замолкали орудия бортовых батарей, и только хорошо укрепленные башни главного калибра продолжали вести огонь. Их разрушительная мощь пробивала даже развернутые дефлекторы саальтского флагмана, покрывая его корпус пробоинами и подпалинами от вспыхивающих пожаров.

До тех пор, пока запущенная торпеда все-таки не зацепила раскаленные дюзы «Орфея». Быть может, она прошла мимо, но многометровые языки белого пламени, вырывавшиеся оттуда, моментально превратили торпеду с антиматериальным зарядом в пылающую свечу. Всего секунда, и последовавший взрыв расплавил и закупорил часть дюз рейнсвальдского флагмана. Не находящая больше выхода энергия скапливалась некоторое время, повышая давление, и следом раздался еще один, гораздо более мощный взрыв, разворотивший часть корабельной кормы. Пробоина глубиной до трех десятков палуб вывернула нутро корабля, повредив систему аварийного закрытия переборок, а мгновенный перепад давления выдувал в открытое пространство людей, ремонтную технику и обломки размером с тяжелый танк.

Лишенный маневренности рейнсвальдский флагман не смог уйти от новой атаки. Продолжая вести огонь прямой наводкой, королевский корабль Аллирда пошел на таран, уже не сворачивая с курса. Последний раз орудия «Орфея» успели повернуться и дать залп практически в упор, снося палубные надстройки и распахивая в корабельной броне многометровые рытвины, прежде чем украшенный адамантиевой головой дракона нос саальтского флагмана врезался в его правый борт, сминая переборки и межпалубные перекрытия как тонкую бумагу. Вспышки многочисленных мелких взрывов и разлетавшиеся во все стороны обломки сопровождали этот удар, пока нос коробля, гася инерцию, как таран погружался все глубже и глубже во флагман королевского флота.

– Вперед! – приказал Аллирд, как только корабли окончательно остановились. От силы удара все находившиеся на капитанском мостике едва смогли удержаться на ногах, когда флагман со скрежетом содрогнулся и замер. – Живых не оставлять!

Абордаж, даже подготовленный, всегда был кровавым и тяжелым боем, когда в тесных корабельных переходах сходились две атакующие друг друга волны, и все решалось только упорством и мастерством солдат, но в этом случае меркли даже все остальные схватки. Абордажные команды Саальта встречали элитные части королевской гвардии, лучшие из лучших, готовые пожертвовать своей жизнью без всякого раздумья во имя короля и престола. Закрепившись на позициях внутри полуразрушенных секций «Орфея», ближайших к десантным люкам вражеского корабля, они сами атаковали противника, ударив настолько яростно, что уничтожили передовой абордажный отряд, в коротких рукопашных схватках вырезав его до последнего человека, следом перенеся бой на борт саальтского флагмана. Каждый шаг в ту или другую сторону давался ценой человеческих жизней, исчезавших среди шума и грохота столкновения тяжело вооруженных солдат, буквально проламывавшихся вперед по телам врагов и товарищей, сквозь кровь и безумие рукопашного боя.

Аллирд не торопился вступать в схватку лично, с отрядом телохранителей находясь во второй линии и контролируя ход боя. То, что рейнсвальдская гвардия сейчас наступала, тесня его собственных людей, короля не волновало. В случае необходимости он мог запросить поддержку с других кораблей, да и его собственные гвардейские части все еще находились в резерве, ожидая момента, когда можно будет вступить в бой и поддержать абордажные команды, постепенно сдающие позиции.