Текст книги "Пустой мир 3. Короны королей (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 66 страниц)

– Мы не можем бросить остезейцев одних, – хлейтский герцог поморщился и устало положил голову на руки, почти уткнувшись носом в столешницу, и уже оттуда пробурчал, – Я знаю, каково это, принимать подобные решения, однако сейчас ситуация требует именно этого. Потеряв наши позиции в Карии, мы просто проиграем сражение. А вот потеряв Союз и его поддержку, мы проиграем войну.

– Дядя, вам не кажется, что пора узнать мнение самих остезейцев по этому поводу, – Вассарий вернулся к своему столу и, усевшись в кресло, вызвал по внутренней связи своего адъютанта: – Немедленно найдите сира Де Люми и передайте, чтобы сейчас же явился в мой кабинет. Это очень срочно.

– Будет исполнено, господин граф, – ответили с другой стороны линии.

– Остезейцы… – прошипел Вассарий, отключая связь и разваливаясь в кресле, – Честно признать, они мне уже порядком надоели. Пока мы истекаем кровью в Карии, они просто считают барыши! Если бы они только дали мне свои войска, то мы бы с вами разговаривали сейчас в резиденции Рокфора в столице Карии.

– Ты мелочен, племянничек? Или просто туп? – почти выплюнул в его сторону герцог Хлейта, устроившись удобнее в своем кресле и положив локти на стол, – Ты грезишь о Киверине, когда думать должен о престоле. Зачем тебе этот город? Поднять над ним свои знамена, а следом броситься дальше в омут позиционной войны? Карийский фронт теперь, когда сюда прибыли тристанцы, превратится в бездонную прорву, поглощающую людские и денежные ресурсы, именно там ты окажешься, если вцепишься в Киверин.

– Дядя, вы мне всегда доказывали, что Карийский фронт для нас важнее всего, а сейчас просто говорите, что он не нужен? – Вассарий даже скривился, – У меня такое чувство, будто вы просто боитесь того, что здесь произойдет.

– Не тебе называть меня трусом, щенок, – герцог больше даже не пытался скрывать своего отношения к претенденту на престол. Оскорбление больно резануло по ушам Вассария, но он все-таки сдержался и проглотил его, не смея открыто спорить. А его дядя, уверенный в собственной правоте, пытался донести до него ход своих мыслей, – Мы ведем войну на собственной земле, а это значит, что чем меньше разрушений и потерь будет, тем лучше. Ситуация изменилась, Кария от нас никуда не убежит, а вот другой возможности разбить ударные армии Фларского графа может и не представиться. С одной стороны их прижмут остезейцы, а мы ударим с другой…

– Ваше Величество, – в комнату вошел командир охраны, поклонившись сначала Вассарию, а потом его дяде. С недавнего времени граф Гельский велел, чтобы придворные и личная охрана к нему обращались подобным образом, как к королю. Официально, как претендент на престол, право на подобный титул он не имел, но в условиях гражданской войны, когда настоящего короля в принципе не было, каждый из претендентов так или иначе считал себя занявшим трон, лишь оспаривая посягательства на него остальных. Офицер был в парадном мундире гербовых цветов Дома – черном и голубом – с золотом вышитым на правой стороне груди геральдическим изображением птерона, герба Гельского рода. Птероны – крупные и сильные птицы с густым перьевым покровом, символ силы и гордости, чего у этого рода было даже больше, чем достаточно. Поклонившись, офицер обратился к своему сюзерену: – Прибыл сир Де Люми, говорит, что вызван на аудиенцию. Прикажете впустить?

– Да, немедленно впусти, – кивнул Вассарий и, когда офицер вышел, добавил, повернувшись к дяде. – Отложим наш разговор на время.

В кабинет, осторожно ступая по ковру из бантарского лоска, зашел представитель остезейцев сир Де Люми, присланный к признанному Советом претенденту на престол для координации общих действий. Этого человека можно было без всякого сомнения назвать щеголем; очень ухоженный элегантный и подтянутый, в отличие от многих других офицеров и феодалов, он не носил военной формы своего феода, предпочитая следовать последним модным тенденциям. И сейчас на нем был камзол из алого с золотым жаккарда с серебряными галунами и пуговицами, светлые узкие бриджи из эластичной ткани и высокие сапоги из тонкой кожи. Длинные платиновые волосы, явно профессионально уложенные, обрамляли молодое тонкое лицо, на шее был повязан шелковый шарф, затейливый узел которого украшала брошь, а из широких рукавов камзола виднелись манжеты из кружева тонкой ручной работы. Держался он так, словно все вокруг должны были благодарить его только за то, что он вообще удостоил их своим визитом.

– Господа, – он церемонно поклонился феодалам, – потрудитесь, пожалуйста, объяснить причину столь неожиданного вызова?

– У меня есть пара вопросов касающихся позиции Остезейского Союза в настоящее время, – ответил Вассарий, жестом указывая гостю на ближайшее кресло, – будьте любезны, присаживайтесь.

– Я считаю, что Совет уже достаточно четко обозначил свою позицию, – Де Люми сел в кресло так, чтобы случайно не помять полы камзола, положив ногу на ногу и скрестив пальцы холеных рук на колене —и не вижу смысла повторять их снова. Однако, если вы настаиваете…

– Да, я настаиваю, – прервал его Вассарий, от чего представитель Союза удивленно поднял брови. Этот человек не признавал никаких нарушений этикета, особенно в тех случаях, когда переговоры касались серьезных вещей вроде обсуждения политической ситуации и возможных дальнейших действий. – Насколько мне известно, в настоящее время войска фларского графа собираются у границ Остезейского Союза, однако тот не принимает никаких ответных действий. И это идет вразрез с моими представлениями о военных действиях против врагов своего союзника. Вы вообще собирались об этом мне говорить?

– То, что войска графа Фларского собираются у наших границ, вовсе не означает, что они действительно намереваются нас атаковать. По тем сведениям, что у нас уже имеются, у досточтимого претендента на престол нет превосходства ни в количестве, ни в качестве собранных вооруженных сил, нападать в подобном случае было бы чистой воды авантюрой. Но его сиятельство граф Фларский никогда не производил впечатления неразумного беспринципного человека, – Де Люми говорил все совершенно спокойным тоном, при этом внимательно изучая манжеты своего камзола на предмет случайно попавшей на них грязи. – Не стоит паниковать только потому, что кто-то неожиданно может сойти с ума. Если граф Фларский нападет на нас сейчас, то будет банально уничтожен…

– А почему тогда вы не воспользуйтесь такой ситуацией, чтобы покончить с ним прямо сейчас, – все-таки влез в разговор герцог Хлейта. – Совет отлично знает, какова роль и положение графа в этом противостоянии. И как изменится ситуация, если его не станет.

– И Совет так же в курсе, сколько денег он уже вложил в эту войну, – ответил Де Люми, впервые за время разговора подняв равнодушный взгляд на герцога, – и так же не считает необходимым привлекать к конфликту собственные войска в тех условиях…

– И именно в этих условиях необходимо действовать как можно быстрее! – стукнул герцог кулаком по столу. – Совет с самого начала военных действий жевал сопли, прикрываясь нашими войсками. А теперь вообще решил засесть в глухой обороне? – герцог говорил громко, пока сдерживаясь от открытых оскорблений, но уже серьезно разозленный отношением остезейца к ситуации, – Вы думаете, что сможете в одиночку выжить в дальнейшем?

– Господин… Ваше Величество, – поправил сам себя представитель Союза, проигнорировав герцога и повернувшись к Вассарию, – насколько я помню, меня вызвали для аудиенции с признанным претендентом на престол, а не для того, чтобы отчитываться в действиях Совета перед первым попавшимся герцогом…

– Этот человек… – начал было Вассарий, но представитель Союза не дал ему даже договорить, поднявшись со своего места, он одернул полы камзола и положив руку на эфес шпаги, коротко поклонился. Глядя прямо в глаза претенденту на престол, Де Люми произнес:

– Господин… Ваше Величество, – Вассарий нервно дернул плечом, второй раз допущенная ошибка выглядела издевкой, – Совет заключил соглашение с Вассарием Гельским, и именно к этому феодалу я был прислан в качестве представителя. Если же в данном альянсе присутствуют третьи лица, то Совет в известность относительно их существования поставлен не был, и у меня нет соответствующих полномочий, чтобы продолжать наше сотрудничество.

– Третьих лиц здесь нет, – строго заметил гельский граф, жестом велев своему дяде немного успокоиться, поскольку тот уже выглядел так, словно был готов сорваться в любой момент, – Это герцог Хлейта, мой старый друг и верный союзник, в его присутствии вы можете вести себя так, словно разговариваете напрямую со мной.

– Тогда, быть может, мне следует обращаться и к вам… простите, забыл ваш титул, – остезеец явно собирался испытать на прочность нервы Вассария, что раздражало даже больше, чем его попытки увести разговор от темы.

– Герцог, – напомнил Хлейта самым мрачным тоном, на который был только способен, – однако темы нашей беседы это совершенно не касается.

– Как раз самым прямым образом и касается, – возразил остезеец и снова повернулся к Вассарию, – Герцогов много, и все они являются чьими-то родственниками, однако это не дает Совету уверенности в том, что и дальнейшее правление в случае вашего успеха будет независимым от чужого влияния.

– Что вы хотите этим сказать? – Вассарий даже наклонился вперед, глядя на невозмутимого остезейца и своего медленно закипающего дядю, которого практически неприкрыто оскорбляли, однако в словах представителя Союза не было и слова лжи, только правда, которая ранила даже сильнее, чем самое гнусное вранье. И продолжать разговор не было никакого желания.

– Союз поддерживает Вассария Гельского, – напомнил представитель остезейцев спокойным тоном, не обращая внимания на герцога, буквально испепеляющего его взглядом, – и только его претензии на престол. Однако Совет не собирается рисковать собственными войсками и благополучием ради интересов других сторонних личностей.

– Да как ты смеешь называть меня посторонним? – тут гордость герцога просто не выдержала такого оскорбительного отношения, и он все-таки возмутился. Вскочив со своего места, он стукнул кулаками по столу, так что стоявшие там бокалы жалобно звякнули. – Я создал этот альянс! Я поддержал графа первым, когда он заявил о своем праве на престол! А ты теперь смеешь называть меня посторонним?

– Будьте уверены, господин герцог, Остезейский Союз прекрасно информирован о вас и ваших дальнейших планах на будущее, а так же о ваших собственных вложениях в данную компанию и их первых результатах, – Де Люми даже в лице не изменился, отвечая готовому чуть ли не взорваться от возмущения герцогу. Впервые посмотрел ему прямо глаза в глаза, – и Остезейский Союз готов рискнуть финансовыми вложениями, но никак не собственным благополучием ради реализации ваших амбиций относительно будущего престола Рейнсвальда…

– Ты меня обвиняешь? – герцог настолько возмутился, что даже сел обратно, чтобы не сорваться окончательно и не насадить этого франта на висевшую у пояса шпагу. – Ты смеешь меня обвинять в чем-то? И ты это проглотишь? – последний вопрос был обращен уже к Вассарию, с задумчивым видом рассматривающему свои руки на столе. Претендент на престол даже не ответил, только плечами пожал.

– Время продолжительных интриг подошло к концу, господа, – добавил представитель Остезейского Союза, поигрывая пальцами на эфесе, – и тратить свои собственные силы на внутренние разборки, когда нам всем грозит интервенция, Совет не намерен.

– Мы сами выдвинемся навстречу войскам Фларского графа, – неожиданно сказал Вассарий твердым тоном, прерывая спор, – ударим по ним, пока мой соперник не стянул все необходимые ему силы. Если мы вступим в бой с войсками графа, Остезея выступит в нашу поддержку?

– Всенепременно, – чуть склонил голову Де Люми, – Остезейский Союз всегда строго придерживается данных обязательств. Если граф Гельский вступит в бой с войсками противника, Остезейский Союз примет участие в этом сражении.

– Наконец-то хоть какие-то решения! – стукнул кулаком по столу герцог Хлейта. – Можно вздохнуть полной грудью и отдать приказ войскам. Мы выдвигаемся, как только будем готовы!

– Нет, дядя, – покачал головой Вассарий, еще раз посмотрев на Де Люми, – Я возьму войска и отправлюсь навстречу фларскому графу, а вы останетесь здесь и продолжите руководство Карийским фронтом.

– Что? – он даже не поверил, окинув непонимающим взглядом своего племянника. – То есть как? Я останусь здесь?

– Вы правильно поняли мой приказ, – кивнул Вассарий. – Я считаю, что вы принесете гораздо больше пользы оставаясь здесь, чем последовав за мной к границам Остезеи.

– Ты… Ты сейчас просто отсылаешь меня из штаба! – до герцога только сейчас начало доходить понимание, что положение действительно всех дел могло измениться, в том числе и его собственное. Абсолютно привыкнув к тому, что племянник всегда и во всем ему подчинялся и принимал именно его точку зрения, он даже не ожидал, что тот будет способен и на самостоятельные решения. А вот представитель Союза в этот момент позволил себе усмехнуться, и эта улыбка резанула как ножом. Сразу стало понятно, кто повлиял на подобное решение. Однако при всем своем возмущении, герцог оставался политиком, твердо знающим, что слишком сильные эмоции в подковерной возне рейнсвальдских дворян могут сыграть лишь отрицательную роль, потому все же проглотил уже копившиеся ругательства в адрес Де Люми в частности и всего Совета в общем. Шумно втянув в себя воздух, герцог поднялся со своего места. – Ты еще вспомнишь это решение, но сейчас я ему подчинюсь. Прошу прощения, господа, мне надо разобраться с Карией.

Больше не удостоив своего племянника даже взглядом, герцог вышел из кабинета, намеренно громко топая ногами по полу, закрыв дверь за собой с таким грохотом, словно попытался сорвать ее с петель.

– Значит, претендентом на престол является все-таки Вассарий Гельский, – протянул Де Люми, все еще глядя на закрытую за спиной герцога дверь, – Прошу прощения, Ваше Величество, но у Совета в последнее время действительно возникало все больше вопросов относительно существующего положения дел. Ваш дядя слишком активно себя проявлял в военных и политических делах, в то время как вы сами… – он замолчал, подбирая наиболее подходящую фразу, чтобы случайно не оскорбить Вассария, – скажем так, находились несколько в его тени.

– Если бы он меня не поддержал в самом начале, то, скорее всего, я вообще даже не помышлял бы о престоле – заметил Вассарий, чувствуя себя двояко. С одной стороны, он действительно испытывал облегчение от того, что наконец-то освободился от настойчивого внимания своего дяди, считавшего своим долгом быть в курсе любых дел, но с другой стороны, ситуация складывалась совершенно противоположным образом. Герцог Хлейта всегда был в курсе всех последних новостей, порой опережая его собственные источники, и опыта в политике и военных делах у него тоже гораздо больше, чем у половины Штаба командования. Лишившись поддержки такого человека, Вассарий стал гораздо уязвимее.

– Герцогство Хлейта известно своими возможностями и богатством, – согласился Де Люми, – Однако вы сами должны понимать, что каждый, кто хочет пробиться к вершине, обязан готовиться к изменениям. Это включает в себя так же и готовность разорвать старые связи, которые сначала помогли, но в дальнейшем станут все больше и больше мешать. Ваш дядя, несомненно, сделал для вас очень многое, однако сейчас он скорее тянет вас вниз, не давая развернуться, – остезеец пожал плечами – К тому же, возможности его феода не могут сравниться с теми мощностями, какие имеются у Остезейского Союза, выступившего в вашу поддержку. Насколько мне видится, это равноценный обмен.

– Это бесчестно, – покачал Вассарий головой, – С самого детства мне говорили, что честь для дворянина превыше всего. И его жизни, и его взглядов, и его решений. Однако чем больше я углублялся в политику, тем больше видел, как знатные роды змеями крутятся в этом клубке, не ограничиваясь никакими рамками, давя и душа друг друга…

– Это политика, – напомнил остезеец, – не стоит сравнивать политику с теми представлениями, которые устраивают на публику. В ней есть лишь понимание того, что выгодно, и того, что не выгодно. Выбирать из этих двух вариантов всегда приходится самостоятельно, а такие понятия как честь и верность особо важной роли в ней не играют. Не расстраивайте себя лишними размышлениями…

– Легко сказать, – Вассарий усмехнулся, – благодарю вас, Де Люми, вы можете быть свободны. Передайте Совету, что я прямо сейчас выдвигаюсь навстречу войскам графа Фларского, и мне понадобится каждый корабль, который Остезея сможет выставить. В этот раз мы не должны позволить графу уйти.

***

Одно принятое решение полностью изменило ситуацию сразу на нескольких фронтах. Карийские войска, которые несмотря на поддержку тристанских сил, каждый день перебрасывающих на этот участок все больше войск с территории Гористарского феода, все равно истекали кровью, отбивая постоянные атаки армий Вассария, сразу почувствовали облегчение. Большая часть ударных сил, подготовленная для штурма столицы Карии, была отведена с передовой в тыл для пополнения численности и снаряжения с последующей отправкой в резерв. Все эти войска могли понадобиться в будущем, если силы фларского графа высадятся в Остезее и развернут сухопутное наступление.

Однако сильнее всего сказалось то, что у наступающих гельских сил была отобрана большая часть воздушного флота, из которого спешно формировали ударные эскадры, направляемые в Остезею. Вассария не особо заботило, как это скажется на темпах наступления, гораздо важнее было добиться качественного и количественного превосходства над теми силами, какие имелись сейчас у Дэлая Фларского. Для этого в первую очередь снимались самые боеспособные и хорошо вооруженные части флота, начиная от подразделений сверхтяжелых кораблей и заканчивая рейдерскими группами «призраков», способными противостоять фланговым ударам противника и заниматься уничтожением крупных кораблей противника. Только из-за этого гельские войска в Карии потеряли преимущество в воздухе, обеспечивающее им последнее время продвижение по земле.

Как только ослабло давление флота противника, карийский флот с эскадрами союзников моментально изменил тактику, перейдя к полноценным действиям по поддержке сухопутных сил. И это сразу же позволило выровнять и стабилизировать всю линию фронта, наконец-то остановив постоянные отступления и сдачу все новых и новых рубежей. На некоторых участках даже перешли в контрнаступление, выбив противника из мест, где тот еще не успел основательно закрепиться. У карийских военных впервые появилась надежда, что бои могут даже не дойти до столицы, пусть вся ситуация в целом все еще оставалась тяжелой.

Вассария такое положение дел на карийском фронте на данный момент даже устраивало. Стабильная ситуация на ставших второстепенными участках позволяла перебросить больше резервов на остезейское направление, пусть даже из-за спешки вторые и третьи эшелоны войск превратились в растянутые колонны, поспевающие за уже выдвинувшимися вперед передовыми частями.

– Если верить полученным от остезейцев данным разведки, то по численности флота, уже находящегося под нашим командованием, считая все имеющиеся корабли, в том числе и союзные, – поправился адмирал флота, передавая Вассарию планшет с данными, – мы практически сравнялись с эскадрами фларского графа. Учитывая тот факт, что мы не принимаем в расчет численность остезейских сил, сейчас самое время атаковать…

– База графа, где сейчас собираются его корабли, хорошо укреплена, – напомнил гельский граф, быстро пробежавшись по столбикам цифр и вернув инфопланшет офицеру обратно, – для ее штурма мне нужно быть уверенным, что кораблей хватит.

Они стояли на мостике флагмана формируемого флота, супердредноута «Катафлакс», настоящего города одиннадцатикилометровой длины, поднятого в небо, вооруженного тяжелыми орудиями, способными уничтожить целую эскадру кораблей противника, даже не заходя в зону ответного обстрела. Основное отличие кораблей такого класса от линкоров заключалось в том, что они предназначались не для линейных построений и бортовых залпов по противнику, сметавших все, что попадало в зону поражения, а для точечных ударов и прорывов вражеских боевых порядков. Численность бортовых батарей на угловатом корпусе супердредноута с выступавшими на разных уровнях барбаретами была уменьшена, но взамен на них устанавливалось больше сверхтяжелых орудий, огонь которых можно концентрировать под любым углом. Толстое многометровое бронирование и более мощные по сравнению с линкорами двигатели позволяли кораблю выживать даже под перекрестным огнем и наносить противнику чувствительные удары. Именно такой корабль, а не линкор, какие обычно и назначались главными, Вассарий выбрал специально, рассчитывая возглавить удар по флагману противника, дабы закончить бой как можно быстрее. Угроза Саальта заставляла задуматься о том, чтобы сохранять больше войск и кораблей для будущих сражений, где понадобится каждый солдат.

Пока экипаж занимался проверкой систем и подготовкой корабля к вылету, Вассарий на мостике оказался лишним, капитан отлично справлялся и без посторонней помощи. Поэтому претендент на престол отошел в сторону, к передней части мостика, где можно было включить обзорный экран, выдававший изображение с внешних камер корабля.

Прямо перед ним расстилались верфи, некогда принадлежавшие карийскому баронату, но сейчас контролируемые гельскими войсками. Огромные причалы, висевшие буквально в открытом воздухе, принимали сразу по несколько кораблей, ярко сияли множеством огней, освещенные огромными корабельными прожекторами и фонарями вдоль всего периметра. Там, по дорогам из керамита и металла двигалась техника, и бегали люди, занятые загрузкой кораблей. Общий вес всех необходимых для флота грузов исчислялся миллиардами тонн, которые требовалось разложить по кораблям за считанные часы, и для этого использовался труд десятков тысяч людей и роботов. Огромные краны, передвигавшиеся по широким рельсам, подхватывали контейнеры и размещали их на широких платформах, которые следом загружались прямиком на корабль, а там ими уже занимались команды грузчиков из экипажа, распределяющие полученные грузы. Постоянно подъезжали новые составы и грузовики, прибывала военная техника и подразделения солдат и матросов, получивших распределение на тот или иной корабль.

Между ярко освещенными причалами и похожими на детские игрушки корабли из-за множества включенных сигнальных и маячковых огней, постоянно сновали орбитальные лихтеры и служебные шаттлы, доставлявшие распоряжения, пассажиров или особо важные грузы. Они напоминали яркие искорки, казавшиеся практически незаметными на фоне огромных корабельных корпусов, залетая в раскрытые зевы ангаров.

Постоянно прибывали новые корабли, перебрасываемые с различных направлений порой чуть ли не поодиночке, выходя из подпространства в заранее указанных точках координат, поскольку количество кораблей здесь превышало все привычные нормы, и требовалась большая точность в маневрировании, чтобы не допустить случайных столкновений. Они внезапно вспыхивали яркими огнями в пустом черном небе, открывая пространственный портал, но потом угасали, медленно двигаясь и сияя всеми маячковыми огнями, предупреждая о своем приближении, подходили к верфям, где им указывалось свободное место для стыковки. Кораблей было так много, что причалов не хватало, недостаточно было даже дрейфующих станций, чтобы всех принять. И многие из них, чаще всего уже загруженные людьми и всем необходимым, просто висели в дрейфе на ближней орбите, ожидая приказа с координатами точки назначения.

Одним из правил безопасности было нераспространение информации о месте назначения, поэтому о цели наступления знали всего лишь несколько человек из всего личного состава флота. Сам граф, один из его самых доверенных адмиралов, назначенный командующим эскадрой, и несколько высших штабных офицеров, занятых планированием предстоящей операции. Остальные же находились в неведении, строя самые нелепые догадки касательно того, куда готовиться выступать такой крупный флот, особенно в условиях войны сразу на несколько фронтов, когда корабли, люди и техника нужны буквально везде. Только перед самым отправлением, когда все корабли подтвердят, что готовы, капитаны получат зашифрованное сообщение с расчетами курса, маршрутом перехода и финальной точки перелета.

– Господин граф, – к нему подошел офицер связи, не рискнувший вызвать феодала по каналу связи, – Только что поступили сообщения от наших разведзондов и одновременно с ними запрос от Остезейского Союза об оказании военной помощи. Войска графа Фларского пришли в движение и направляются к границам Союза. По нашим расчетам с использованием микропрыжков противник войдет на территорию нашего союзника меньше, чем через шесть часов.

– Расчетное время нашего прибытия к данной точке, если выступим прямо сейчас? – сразу поинтересовался Вассарий, дернувшись. Подобного сообщения следовало ожидать, он был готов его услышать в любой момент, но все равно, когда эти слова прозвучали, они словно ударили молотом по натянутому листу железа.

– При немедленном отправлении и использовании микропыжков кораблям потребуется примерно десять часов для выхода к данной точке, – сразу ответил связист, видимо, заранее рассчитав данную цифру, и теперь только нервно глядя на своего сюзерена, ожидая дальнейших распоряжений.

– Святое Небо! – выдохнул Вассарий, не став употреблять более крепкие выражения. Вот сейчас ему требовался чей-то совет, поскольку мысли моментально разбрелись в разные стороны, напуганные вспышкой эмоций, рвущихся из груди, и сразу ответа в голове не появилось, только звенящая гулкая пустота. Гельский граф судорожно втянул воздух сквозь зубы, пытаясь не выдать свою растерянность, пока на него выжидающе смотрел офицер, и неожиданно сообразил, что самостоятельно практически никогда не принимал решений, все время рядом был кто-то из советчиков. И всегда они помогали, предлагая различные решения, порой доказывая их или же просто оставляя подвешенными в воздухе, а дядя даже настойчиво указывал на правильность своих решений, подсознательно оставляя всю ответственность на себе, и Вассарий не чувствовал подобного давления.

– Господин… – связист все-таки попробовал обратить на себя внимание сюзерена, то ли что-то почувствовав, то ли просто не понимая, почему феодал не так долго отвечает, – Каковы будут ваши приказания…

– Мы все равно не успеваем вовремя, – выдохнул Вассарий, смерив офицера гневным взглядом. Надо было что-то отвечать, но правильное решение в голову просто не приходило. Точнее сказать, он даже не знал, какое из них должно быть правильным. Все-таки взяв себя в руки, феодал решился, – Передайте всем командам, чтобы немедленно заканчивали со всеми приготовлениями. В течение часа все корабли должны быть готовы к вылету. Никого больше не ждем… понятно?

– Так точно, господин главнокомандующий, – кивнул связист, щелкнув каблуками, – Приказы будут переданы немедленно вместе с закрытым пакетом координат… Прикажете рассчитать кратчайший путь к точке прибытия?

– Да, – кивнул Вассарий, – Приступайте. И еще передайте капитанам, что к точке выхода все корабли должны прибыть готовыми к бою и абордажу. Вероятнее всего, мы сразу попадем в эпицентр сражения…

– Будет исполнено, – кивнул офицер, – все приказы будут переданы в течение ближайших трех минут.

– Хорошо, – Вассарий несколько нервно кивнул, все же пытаясь не выдать своего внутреннего напряжения. – Исполняйте.

Отдав последнее распоряжение, отвернулся обратно к монитору, отпустив связиста. Теперь вся ответственность полностью лежала только на нем, отказавшись от помощи своего дяди, просто взял весь этот груз с его плеч и переложил на собственные, сразу согнувшись под этим весом. Так, что даже дышать стало тяжелее. Именно этому его когда-то и учили, что талантливый командующий должен отвечать за жизнь каждого человека под своим началом, вне зависимости от того, насколько большой была армия и какие решения должен принимать. Миллионы жизней, отданные в его полное распоряжение, зависящие только от того, насколько правильный вариант он выберет. И они для него не более чем ресурс, расходуемый в ходе военных действий вроде кораблей, полезных ископаемых или готового снаряжения. Только такой подход и был правильным, ответственность подразумевала не только попытку их сберечь, но использовать как можно эффективнее, не растрачивая зря жизни людей. Вновь мирное небо над головой вряд ли увидит хотя бы треть из тех, кто сейчас собирался под его знаменами. И ответственность за то, оправданы будут все эти смерти или нет, будет только на его плечах.

И снова в голове появилась навязчивая мысль, что когда хлейтский герцог был рядом, принимать решения получалось гораздо легче. Всегда при неудачном решении обвинить можно было его, а самому отвечать за проигранные битвы Вассарию не нравилось. Даже за поражение у Самрийских верфей он не чувствовал вины, обвиняя в этом самого тристанского барона, напавшего неожиданно и исподтишка, ударившего по сбившимся у причалов и не готовым к бою войскам. Только теперь все было наоборот, и где-то глубоко в душе даже зашевелилась мысль о том, что наконец-то появилась возможность отомстить. Вассарий судорожно вздохнул, когда корабль начал двигаться и изображение, получаемое с внешних камер, задрожало от вибрации, прошедшей по всему корпусу.

Огромные сопла супердредноута, прогреваемые на повышенной мощности, сейчас должны были реветь так, что в радиусе километра от них у любого живого существа случился бы разрыв сосудов из-за сильнейшего звукового удара. Корабли начинали движение, направляясь к ближайшей точке для перехода в прыжок, по ходу перестраиваясь в боевые порядки. Из-за того, что предполагалось прибытие сразу на поле боя, впереди двигались радиоуправляемые брандеры, которые в случае необходимости могли принять на себя первый удар, либо же выступить по прямому назначению, если моментально не будут уничтожены. Следом за ними выстраивались колонны легких кораблей наподобие эсминцев или корветов, а уже за ними выстраивались основные суда флота, усиленные сверхтяжелыми монстрами вроде линкоров и дредноутов. Гасились бортовые и сигнальные огни, чтобы не выделяться на фоне окружающей темноты, и в режиме реального просмотра казалось, словно эскадра исчезает в безграничной пустоте открытого пространства, становясь все меньше и меньше с каждым погасшим огоньком. Очень быстро внешние камеры стали полностью бесполезны, не отображая ничего, кроме черноты пустого неба без солнца, и все управление теперь опиралось исключительно на сканеры и локаторы, так что Вассарий снова вернулся к капитанскому месту. Капитан, которому доверили руководство флагманом в ходе сражения, только коротко поклонился, снова приветствуя своего сюзерена.