Текст книги "Пустой мир 3. Короны королей (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 66 страниц)

– Я должен был возглавить этих людей! – возмутился Квенти.

– Вы должны всем! – рявкнул на него Эдвард с металлом в голосе. – Вы должны будущему королю, графу Фларскому, которого поддерживает ваш баронат. Вы должны своим вассалам, своим подданным, своей семье! Потому что вы дворянин! И вы не имеете права распоряжаться своей жизнью так, как вам заблагорассудится! Что бы сейчас делали ваши командиры, если бы я не успел вовремя и не позволил вас располовинить?! – он залпом опустошил бокал и поставил его на стол, стекло жалобно звякнуло.

– То есть, мне надо было отправить людей затыкать дыру в обороне, заставив их рисковать собственными жизнями, а самому оставаться в тылу? – Квенти горячился, не желая признавать правоту старшего. – А как же вы сами, барон? Как же те истории, которые про вас рассказывают? Когда вы лично возглавляли атаки, сражаясь в первых рядах? Неужели это все неправда?

– Правда, мой друг, вещь относительная. В моих случаях действительно была необходимость, – кивнул Эдвард. – Во-первых, в отличие от вас, я знаю, как выживать на поле боя. И во-вторых, что более важно, без моего появления там было не обойтись. Сюзерен для вассалов должен быть знаменем, за которым они пойдут даже в саму Бездну. Я вел войска в бой тогда, когда на кону был исход сражения, победа или поражение, а не просто прорыв на очередном участке фронта. Ваши люди могли справиться и без вас. И еще, – он показал пальцем в сторону Квенти, – никогда не пытайтесь геройствовать. Герои умирают быстро, можете мне поверить.

– Тогда что мне делать? – спросил Квенти, не решаясь первый раз в своей жизни выпить вина. Так и не справившись с нервной дрожью, он поставил бокал и спрятал руки под стол.

– Сначала вам необходимо успокоиться, – уже более спокойным тоном сказал Эдвард и вызвал команду сервисных дронов, решив наконец-то избавиться от тяжелой брони, – возможно, даже зайти в медблок, первое применение стимуляторов в реальном бою редко когда проходит без последствий. А во-вторых, сообщить своему командованию, что вы отправляетесь со мной и на некоторое время покинете фронт.

– Покинуть фронт, сейчас?! – Квенти даже вскочил. – В такое время? Когда враг рвется к столице? Как же я буду выглядеть?

– Вы хотите спасти баронат или умереть, пытаясь это сделать? – поинтересовался Эдвард. – Вам необходимо научиться оценивать и анализировать ситуацию, а не просто воспринимать ее так, как она отражается на тактической карте. Мы с вами отправляемся к остезейским баронам…

– Мы? – переспросил Квенти, чуть успокаиваясь и возвращаясь обратно на свое место, – Господин барон, вы хотите, чтобы я отправился с вами?

– Вы же карийский барон, не так ли? – поинтересовался Эдвард, освободившись от доспеха и присаживаясь в кресло напротив, уже с вновь наполненым бокалом вина. – Если не вы будете заниматься дипломатией, то кто же еще? И кстати, постоявшее вино уже не отличается таким вкусом, как только что разлитое, – отметил он по ходу, качнув ножкой бокала в сторону собеседника, – пробуйте, это коллекционное из королевских винных погребов столицы. Отличный вкус и аромат…

Квенти молча посмотрел на Эдварда взял свой бокал, пригубил совсем немного, осторожно попробовал, покатал вино на языке, пытаясь разобраться в собственных ощущениях.

– Необычный вкус, немного терпкое, – все-таки сделал вывод молодой карийский барон. – Никогда прежде не пробовал ничего подобного.

В ответ Эдвард рассмеялся, не сумев сдержать своих эмоций, слишком комично выглядел юнец, пытавшийся казаться взрослым. Кажется, в последний раз он по-настоящему смеялся очень и очень давно, и сейчас это чувство ему самому казалось необычным, хоть и не мог сказать, что оно ему не нравится. Чуть успокоившись, он легко коснулся бокала Квенти своим, приглашая выпить.

– Действительно необычный вкус, но чтобы понять его качество, вам необходимо попробовать действительно плохое вино. Это называется «познать в сравнении». Никто не сможет оценить хорошие вещи полностью до тех пор, пока не узнает, насколько ужасной может быть замена, – заметил тристанский барон, потягивая вино из своего бокала, – Точно так же и с вами. Вы все еще идеализируете войну, не зная, насколько она кошмарна в худших своих проявлениях. Хотя это временно, вам еще предстоит все узнать.

– Я уже неплохо представляю, что такое война, – заметил Квенти, – Баронат воюет не первый месяц…

– А вы на фронте пару недель, – уточнил Эдвард, – и находились в тылу, а не в окопе на передовой, утопая в грязи и крови. Могу поздравить вас только с тем, что боевое крещение вы уже прошли, хоть и едва не погибли. Мои аналитики докладывают, что после того, как прорыв закрыли, фронт здесь получится удерживать вряд ли больше недели, после чего все равно придется отступать. Думаю, ваши скажут то же самое, так что перед отбытием подготовьте все необходимые приказы, – посоветовал он как бы между делом, но Квенти снова.

– Снова отступать? Когда врагу осталось совсем немного до столицы? И при этом вы настаиваете, чтобы я куда-то уезжал? – молодой барон даже не пытался скрывать возмущения в голосе. – Ваша светлость, либо я чего-то не понимаю, либо вы не отдаете себе отчета в том, что этот баронат моя родина. И я не собираюсь его отдавать Вассарию Гельскому ни за что на свете, даже если за это придется умереть! – в пылу он схватил бокал и выпил его одним махом, но тут же закашлялся, когда вино перехватило горло.

– А теперь молчи и слушай! – твердым голосом остудил его Эдвард, устав от непонимания и позволив себе на миг забыть об этикете. – Сдача Карийского бароната недопустима. Точно так же недопустимо позволить Вассарию вырваться отсюда, где, благодаря усердию ваших солдат, он завяз слишком глубоко, чтобы быстро реагировать на наши ответные действия. И теперь уже я не могу позволить вам сорвать все планы исключительно из-за вашего желания потешить свою гордость. Так что позвольте мне закончить.

Квенти тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла, Эдвард кивнул головой, принимая это как знак согласия.

– Вы возьмете все имеющиеся резервы Карийского бароната, которые еще не выведены на линии обороны вокруг столицы, и присоединитесь к ударным частям тристанских и фларских войск, после чего мы все выступим к границам Остезейского Союза. Задача ваших основных войск, защищающих баронат, отныне заключается в том, чтобы как можно сильнее связать войска Вассария боем, не позволив им отступить в случае необходимости, – объяснил барон спокойным тоном.

– Остезейцы союзники Вассария, – вспомнил Квенти. – Вы хотите ударить по ним, чтобы лишить его поддержки?

– Почти, – кивнул Эдвард, – я не хочу открывать новый фронт на землях остезейских феодов. Я хочу заставить их присоединиться к нам. У нас больше нет времени для гражданских разборок.

– Присоединиться? – Квенти даже приблизился к Эдварду, чтобы убедиться в правдивости услышанных слов. – Господин барон, вы сейчас серьезно это говорите? Они поддерживают Вассария Гельского и ни за что от этого не откажутся, как бы вы ни пытались их убедить.

– Если они не присоединятся, – Эдвард пожал плечами, – я их уничтожу. Мой юный друг, мы вылетаем через сутки, за это время вам бы стоило закончить все оставшиеся дела, поскольку ваше присутствие там будет необходимо.

– Я еще не давал свое согласие на участие в данной экспедиции, – ответил карийский барон, но тяжелый взгляд Эдварда заставил его отвести глаза. Во взгляде тристанского барона блестел металл, который, казалось, невозможно было заставить прогнуться.

– Сейчас идет война, мой друг, и мнение отдельно взятого человека, даже если это феодал, значения не имеет, – процедил Эдвард ледяным тоном. – Как командующий объединенными силами феодов, поддерживающих претендента на престол графа Фларского, я вообще могу не интересоваться вашим мнением по поводу принятых мной решений. Считайте, что это приказ.

– Даже так? – Квенти поднялся и сделал короткий поклон. – Что ж, как вам будет угодно… ваша светлость.

– Жду вас здесь же в это время ровно через сутки, – кивнул Эдвард в ответ, не посчитав нужным даже вставать. – Настоятельно рекомендую не опаздывать. Для блага вашего же бароната.

Квенти еще раз поклонился и вышел, а тристанский барон проводил его взглядом, пока гермодверь шлюза не встала на место. И только после этого тяжело вздохнул и покачал головой. Молодой карийский барон все еще слишком импульсивен и не способен видеть и оценивать ситуацию со всех сторон, довольствуясь поверхностным взглядом, впрочем для его возраста это и неудивительно. И сейчас в очередной раз он мысленно поблагодарил отца – тот тренировал его с самого раннего детства, обучая тому, что должен знать настоящий дворянин, порой ломая привычное стереотипы мышления и заставляя перенимать опыт, который другие получали только путем собственных ошибок и потерь. Квенти не понимал сути политики Рейнсвальда, истинные масштабы которой даже сам Эдвард только начинал осознавать, однако в военное время все гораздо проще. То, что нельзя решить словами, всегда можно исправить с помощью оружия.

Сутки, которые тристанский барон выделил для того, чтобы разобраться с ситуацией в Карийском баронате, прошли практически незаметно, в бешеном вихре, перескакивавшем с собраний и дискуссий на вылеты к передовой и реорганизации командования и линий обороны. Вскоре после приезда Эдварда в баронат подошли подкрепления из резервных армий Тристана, призванные усилить войска защитников и помочь удержать позиции на то время, что сейчас так было нужно барону. Однако все действия еще следовало согласовать с местным командованием, гораздо лучше знавшим весь театр военных действий.

Прибывшие тристанские дивизии в развернувшемся сразу после отражения прорыва сражении смогли остановить наступление гельских войск и выровнять линию фронта. Все это время Эдвард видел Квенти только в полевом штабе, но нового разговора между ними не получалось, за исключением нескольких брошенных фраз чисто практического значения. Правда, больше Эдвард не смог даже глаз сомкнуть, снова подсел на стимуляторы, экономя время за счет собственного сна. И только после того, как поступило сообщение, что граф Фларский прибыл в Мыс Харкии, тристанский барон решил, что на Карийском фронте делать ему больше нечего.

– Надеюсь, у вас все получится, – кивнул герцог Асский на последнем совещании, – даже с прибывшими подкреплениями мы не сможем долго удерживать фронт. У вас не больше двух недель и это при самом хорошем раскладе. После этого, скорее всего, мы будем вынуждены отступать к столице.

– Две недели, – кивнул Эдвард, уже стоявший в боевом доспехе и пришедший в штаб в последний раз, просто для того, чтобы внести в стратегическое планирование последние правки. Герцог Асский, получивший от Квенти официальное подтверждение звания командующего Ставки на карийском фронте, оставался здесь, руководя обороной. Он был одним из тех немногих людей, кому тристанский барон мог полностью доверять. Этот человек скорее умрет, чем позволит себе отступить от данных обещаний. – Герцог, просто продержитесь эти две недели, не жалейте ни людей, ни снаряжения, от вас мне сейчас нужен только результат.

– Если потребуется, мы умрем, но не отступим, – кивнул герцог. – В любом случае, для меня было честью сражаться бок о бок с вами, Эдвард Тристанский.

– Для меня тоже, Коррель Асский, – коротко поклонился барон в ответ, – Только не думайте, что мы с вами прощаемся. Рассчитываю снова увидеть вас на коронации Делая.

– Взаимно. Там и проверим, кто из нас крепче стоит на ногах, – герцог улыбнулся, – после всего выпитого, – и, протянув руку для рукопожатия, крепко сжал ладонь Эдварда.

Попрощавшись с остальным командованием и пожелав им успехов, тристанский барон сразу же направился к посадочным площадкам, где его уже дожидался шаттл и молодой карийский барон в боевом снаряжении, отпустивший свою свиту и в гордом одиночестве стоявший около посадочного трапа.

– Сначала я хотел найти вас в полевом лагере, но мне сообщили, что вы отправились в ставку, – сказал Квенти, поприветствовав барона коротким кивком, – так что я направился сразу сюда, рассчитывая застать вас здесь.

– Превосходно, – кивнул Эдвард. – Ваше присутствие на будущих переговорах необходимо, и я рад, что не пришлось вас долго уговаривать.

Посадочные площадки гражданского порта сейчас были полностью заняты под военные нужды, превратив некогда пассажирские причалы в скопления контейнеров, инженерных конструкций, подготовленной к перевозке техники и множеством сервисных дроидов и солдат интендантских служб. Длинные причалы и шестиугольные платформы небольших посадочных мест были завалены проходившими через них грузами, необходимыми для нормального обеспечения действующей армии, так что о больших свободных пространствах оставалось только с ностальгией вспоминать. Даже для шаттла барона едва смогли найти посадочное место среди высоких контейнеров с запчастями для танков и самоходных орудий, но стоило подняться по трапу выше, как человек сразу попадал под мощные потоки ветра, менявшего свое направление над городскими куполами. Ничем не прикрытые причалы и посадочные площадки продувались насквозь, и вместе с потоками воздуха прилетали песок, раскаленный пепел и запах пожарищ. Фронт находился всего лишь в нескольких десятках километров, и этого расстояния не хватало, чтобы запах гари и пепел успевали рассеиваться.

– И все же, я не считаю, что будет правильным договариваться с Остезейскими баронами, – Квенти поднимался следом за тристанским феодалом, пытаясь прикрыться рукой от ветра и морщясь от попадавшего на кожу пепла. – Они признали королем Вассария Гельсского, и даже если согласятся перейти на нашу сторону, иначе как предательством подобное поведение назвать нельзя. Вы действительно сможете доверять людям, которые однажды уже отказались от собственных клятв?

– Друг мой, вы долго изучали историю Рейнсвальда? Особенно период Внутренних Войн? – поинтересовался Эдвард, ответив только тогда, когда они уже прошли через шлюз шаттла. Сразу за их спинами двери закрылись, и началась герметизация переходного коридора. – Помните, как быстро тогда заключались и распадались союзы и конфедерации? Приходилось ждать предательства постоянно.

– Значит, вы считаете, что подобную низост ь можно считать примером? – Квенти гордо вздернул подбородок, но Эдвард только усмехнулся, вспоминая самого себя в его возрасте. Кивнув корабельной охране – можно взлетать – жестом велел Квенти следовать за ним к креплениям для боевых костюмов. В большинстве шаттлов имелись подобные для перевозки вооруженных солдат, поскольку сидячие места, будучи слишком маленькими и ломкими для тяжело экипированных бойцов, не могли обеспечить безопасность при стартовых перегрузках.

– Квенти, вы барон, а потому не должны придерживаться линейного мышления. Оно обязательно приведет вас к поражению, – пока один из матросов проверял надежность всех креплений, Эдвард озвучил ему одну из прописных истин, вбитых в голову отцом. – Вы должны помнить только о собственной чести, а она касается лишь тех клятв, которые были даны вами и вашим отцом, потому что вы теперь его правопреемник. Карийский баронат поклялся поддержать графа Фларского и привести его к власти, так что вашей главной задачей сейчас будет выполнить это обещание. А для этого нужен Остезейский союз.

– Но, если они солгали однажды, что помешает солгать им снова? – спросил Квенти. – Почему надо верить тем, кто врет?

– Потому, что все вокруг сплошная ложь, – спокойно ответил тристанский барон, еще раз оглядывая крепления своего боевого костюма, намертво державшие его на одном месте. – Правды нет в принципе, только иллюзии, которые создают люди. Квенти, в политике в принципе нет такого понятия, как истина, в ней есть только субъекты, каждый из которых ведет свою игру, и она как паутина оплетает реальность, но они не сплетаются друг с другом, каждая паутина накладывается на паутину других игроков, и они становятся ее частью…объектом, игрушкой. И стать субъектом или объектом, вот в чем выбор. Понимаете?

– Ложь, – повторил Квенти, – это я понимаю. Ложь настолько стала частью Рейнсвальда, что мне уже начало казаться, что эта война даже может помочь. Уничтожить многих из тех, кто считает, что только ложью и обманом можно добиться своих целей, но они ничего не смогут противопоставить хорошему клинку.

– Вы не сможете ударить то, чего не существует, – поправил Эдвард, – будете только рубить пустоту, пока не истощите все свои силы. И все равно станете частью этой паутины, так что не торопитесь идти в бой. Мой отец мне всегда говорил, что искать истину бессмысленно. Когда вокруг лишь ложь, правдой будет только то, что мы сами делаем. Свою паутину, в которой другие игроки лишь пешки, и вся реальность будет нашей игрой, в которой будут наши правила. Именно на этом политика и строится, постарайтесь это принять…

– Врать? – Квенти даже повернулся к Эдварду настолько, насколько позволяли крепления, сдерживавшие его боевой костюм. Шлемов не было, поэтому можно было видеть лицо собеседника. Тристанский барон сохранял все такое же спокойное выражение, не дрогнув ни одним мускулом, а вот сам Квенти выглядел удивленным. – Господин барон, я не думал, что услышу от вас подобную фразу. Вы всегда считались человеком чести…

– Из-за того, что я поступил согласно требованиям чести, а не так, как велела логика, потерял возлюбленную и сам чуть не погиб, – холодно ответил Эдвард, тоже посмотрев на него, – и это многое расставило по своим местам. Честь это такое понятие, которым слишком часто пользуются, чтобы управлять людьми, не давая им собственной воли. Сохранить свою честь можно, но это не значит, что стоит так твердолобо ее использовать.

– Мне надо это понять, – Квенти опустил голову, насколько это позволял воротник боевого костюма. – Я готовился к тому, чтобы нести знамя бароната с гордостью, но не хотел думать о том, что творится за кулисами.

– Именно там и ведется основная игра, – покачал головой Эдвард, – все остальное лишь сцена и декорации, где ставят представления для гражданских и публики, которая должна верить в это. И там вы всегда должны блистать, так же, как и на поле боя, но за кулисами… будьте готовы ко всему, что угодно… – он усмехнулся.

***

– Будьте готовы! Они идут! – скомандовал офицер, оглядывая ряды своих подчиненных. – Скоро они проломят ворота, но мы не отступим, мы не пропустим их, пока будет стоять хотя бы один из нас! За короля и королевство!

– За короля и королевство! – хором отозвались солдаты, сосредоточившись на уже прогнувшихся под ударами створках ворот, готовых рухнуть в любой момент.

Крепость Салхей уже пала, это понимал любой, кто трезво оценивал сложившуюся ситуацию. Первые две линии обороны были буквально сметены превосходящими силами наступавших, не считавшихся с потерями. Цитадель, защищавшая шахты ракет противовоздушной обороны еще держалась, прикрывая Салхейский проход и не позволяя основным силам флота вторжения продвигаться дальше. Многоцелевые ракеты класса «земля-воздух» с антиматериальными боеголовками способны были с первого попадания уничтожить даже тяжелый крейсер, не говоря уже о громоздских и неповоротливых военных транспортах, которые были слишком легкой мишенью для ракетных расчетов. Поэтому штурмовать ее приходилось с земли. Против целой армии вторжения гарнизон без поддержки не смог бы долго продержаться даже с самым совершенным оружием, слишком велик был количественный перевес.

Отступая все дальше и дальше к донжону, королевские войска старались контратаковать при любой возможности, минируя за собой проходы, обрушая галереи и используя партизанскую тактику. За каждый пройденный шаг войска Саальта платили кровью, но даже такие огромные потери при прямом штурме казались незначительными на фоне той армии, которую Аллирд вел к Рейнсвальду. Его интересовали не потери в личном составе, а результат, достигнутый любой ценой.

Створки прогнулись, и в образовавшуюся трещину пролезла клешня штурмового шагохода, вцепившаяся в створку и начавшая ее расшатывать. В пролом сразу же полетели управляемые ракеты, запущенные защитниками цитадели. Они взорвались по ту сторону ворот, после чего клешня исчезла, но почти сразу же на ворота снова посыпались удары, от которых петли готовы были вывалиться из стен.

– Протекторы на первую линию! Подразделениям ближнего боя занять вторую! – скомандовал офицер, проверяя заряд в своем импульсном пистолете и обнаружив, что тот уже разряжен больше, чем на половину. – Стрелкам целей не даю! Уничтожать всех! В первую очередь концентрируйтесь на крупных и тяжело бронированных противниках! Впустую патроны не тратить!

Одна из створок, искореженная и оплавленная предыдущим обстрелом, все-таки не выдержала и под многочисленными ударами с грохотом рухнула на пол. Почти сразу же следом за ней упала вторая, открывая проход в пятисотметровый пропускной коридор до вторых оборонительных ворот, от которых было еще пятьсот метров до третьих, уже закрывавших вход во внутренний двор. Его стены все еще украшали статуи крылатых колоссов, удерживающих арочный потолок, который уже потрескался и кое-где обсыпался, часть системы освещения тоже отключилась после многочасовых артиллерийских обстрелов. Командование решило дать противнику бой еще в первом коридоре, как можно дольше потянуть время в ожидании какого-то невозможного чуда, способного спасти ситуацию. Пусть в него уже никто и не верил, но сдаваться просто так, выкинув белый флаг перед наступающими войсками, никто не собирался.

Хлынувших внутрь солдат встретил прицельный огонь защитников, занявших позиции в трехстах метрах от ворот и превративших коридор в ловушку, простреливаемую перекрестным огнем стрелкового и стационарного оружия. Первые ряды ворвавшихся буквально выкашивало, на несколько минут остановив продвижение вперед, поскольку солдаты не успевали сделать и шага, как валились на тела своих товарищей, простреленные сразу в нескольких местах. Однако вслед за первой неорганизованной атакой в коридор вошли тяжеловооруженные солдаты с высокими щитами, образовавшими защитную стену, за которой укрылись остальные. Под перекрестным огнем они успели пройти метров двадцать, прежде чем строй нарушила ракета с кумулятивной боеголовкой, разнесшая несколько щитов на куски, после чего наступление снова остановилось десятками убитых. Нападающие откатились назад, даже стало казаться, что ворота удастся удержать, но в пролом прошли штурмовые шагоходы, практически неуязвимые для стрелкового оружия. Огонь их скорострельных орудий, прошедшийся по баррикадам, кромсал тела солдат вне зависимости от того, какая у них была броня.

– Бронебойщики! Цельтесь по коленям! – скомандовал офицер, укрываясь под завалившейся от прямого попадания статуей колосса. – Сбейте их, быстрее!

Ракеты прочертили тонкие инверсионные следы в разгоряченном энергетическими зарядами воздухе, после чего их перехватили дефлекторные щиты шагоходов. Пара ракет все-таки прорвалась, взорвавшись в коленях одной боевой машины и, загудев сервоприводами, та поварилась на землю, но остальные продолжили движение, задевая и кроша края колонн и статуй. Непрерывный огонь прижимал защитников, пока пехота снова двинулась вперед под таким прикрытием. Второй залп бронебойщиков завалил еще две машины, но на место каждой уничтоженной подходил новый шагоход, наступление не задерживалось даже на минуту.

– Не высовываться! – скомандовал офицер, уже подобравший импульсную винтовку из рук мертвого солдата, сам присоединившись к стрелкам. – Не отвлекайтесь на пехоту, валите шагоходы! Валите их, иначе нас снесут!

Приходилось прикрывать бронебойщиков, вынужденных стрелять, высунувшись из-за укрытий, чего и дожидались вражеские снайперы, не дававшие защитникам даже вздохнуть свободно, но все же ракеты продолжали лететь. Еще пара шагоходов, которые даже маневрировать нормально не могли между рядами колонн, рухнула на пол, задавив солдат, оказавшихся на пути.

– Приготовиться! Как только подойдут на пятьдесят метров, открывать огонь на поражение! – скомандовал офицер, отбрасывая разряженную винтовку и снова хватаясь за пистолет, успев сменить батарею. С такого расстояния прицелиться было сложно, но, казалось, промахнуться еще сложнее. Солдат противника было очень много, они словно старались задавить защитников массой, невзирая на потери, и за каждый пройденный метр платили кровью, но все равно не останавливались. Ругнувшись, когда прямо рядом с ним камень раскрошил лазерный заряд, и, нырнув обратно за укрытие, офицер добавил, – после первого залпа контратакуем в рукопашную! Приготовиться!

Первый шагоход оказался уже совсем близко, опустив орудия под максимальным углом, ведя огонь по баррикадам сверху вниз, как неожиданно его самого прошила очередь крупнокалиберных снарядов. Пошатнувшись, боевая машина сделала шаг назад, пытаясь сохранить равновесие, но почти сразу же в нее попало еще несколько зарядов, и шагоход завалился на бок с разбитой кабиной пилотов. Такая же участь постигла еще несколько боевых машин наступающих, и, обернувшись, офицер увидел контратакующие шагоходы гарнизона, на ходу ведущие огонь из всех орудий. Наступление сначала замедлилось, а потом и вовсе захлебнулось, неожиданно столкнувшись с равносильной огневой мощью.

– Вперед! Пошли! Вперед! – скомандовал офицер, воспользовавшись наилучшим моментом. – В атаку!

Солдаты перепрыгивали через баррикады, успев сделать пару выстрелов на ходу, отбрасывали оружие и вытаскивали прямые палаши или же шпаги, сходясь с противником в ближнем бою. Войска Саальта, сначала остановленные, даже сдали назад, неся тяжелые потери, но быстро подошедшие подкрепления позволили выровнять позиции. Две встречных волны сошлись в атаке, круша и сминая друг друга. Здесь уже не было никакого строя, никаких позиций и четко выраженных подразделений, солдаты смешались, теряя товарищей и свои позиции, рубя силовым оружием направо и налево. Многие в этой мясорубке теряли клинки и сцеплялись в рукопашных схватках, используя возможности боевых костюмов и их псевдомускулатуры, проламывая доспехи и головы, выкручивая руки и ломая ноги. Смешались враги и друзья, под ногами лежали тела товарищей, а впереди были только нескончаемые ряды противника. Не было никакого прока от радио, забитого на всех каналах криками и призывами о помощи, командами, которые все равно никто уже не мог выполнить, и столь же бесполезными отчетами.

Над ними продолжали схватку шагоходы, расстреливавшие и друг друга, и ряды подкреплений, набивавшиеся так плотно, что не давали передовым даже отступить. Те, которые сошлись совсем близко, пытались ударить друг друга своими манипуляторами, хоть и подходящими для ближнего боя, но сами неуклюжие машины не были на это рассчитаны. После столкновений тяжелые неуправляемые машины валились прямо среди сражающихся, давя и топча тех, кому не повезло оказаться слишком близко.

– Продолжать наступление! – единственная команда, которая имела еще хоть какой-то смысл. Королевский гарнизон не сдавался и пытался уничтожить как можно больше врагов, понимая, что остановить их все равно не сможет, но хотя бы немного облегчит участь тех, кому выпадет судьба защищать сам Рейнсвальд. Никто даже не сомневался, что королевство устоит, но вот ценой каких потерь это может достаться, страшно было даже представить. Сейчас же, медленно, шаг за шагом, но они теснили саальтцев, подтверждая звание лучших солдат королевства, каждый из которых готов был жизнью заплатить за то, чтобы королевская корона Рейнсвальда оставалась в зените славы. Ни один не отступил, ни один не побежал, продолжая сражаться, даже получив раны, свалившие с ног любого другого человека.

– Тесните их! – командовал офицер, прорубаясь сквозь ряды противника и утягивая в атаку за собой всех остальных. – Не давайте им перестроится! Убивайте их всех! Не щадить никого!

Еще немного, и войска Саальта будут отброшены от ворот. Совсем немного и их снова отбросят от стен, а защитники получат еще несколько часов отдыха, пока штурмовые отряды вторжения будут перегруппировываться для новой атаки, параллельно с этим снова засыпая стены крепости артиллерийскими снарядами.

Только в этот раз Саальт использовал действительно сильную карту, и в защитников острым стальным клином, пробиваясь сквозь смешанные ряды собственных солдат, ударила королевская гвардия, возглавляемая человеком, в ярких позолоченных доспехах.

– Во имя мести! – их боевой клич разнесся под каменными сводами, напоминая о прошлых поражениях Саальта и проигранной войне, когда король Рейсвальда огнем и мечом прошелся по их землям. И теперь все они жаждали отмщения, желая ответить Рейнсвальду тем же и вернуть символ своего королевства.

Редрик, младший брат короля Аллирда, лично вел в бой гвардию. Он, по праву считаясь лучшим мечником всего Саальта, вознамерился прославиться в этой войне, убив больше врагов, чем кто-либо еще. Вооруженный длинным мечом, он, казалось, не знал усталости, прорубаясь сквозь ряды противников, и силовое поле его клинка ярко сверкало из-за сгоравшей в нем крови.

– Не знайте пощады, не берите пленных и не оставляйте раненых! – единственный приказ, который отдал Редрик прежде, чем повел гвардию на приступ. Прорубившийся к нему офицер Рейнсвальда казался немного лучших всех остальных, сумел отразить даже несколько ударов, но все равно никто не мог устоять против него, с рождения готовившегося к этому походу. Выпад, и лезвие меча с легкостью пробило нагрудную пластину чужой боевой брони, не оставив противнику даже возможности закричать с разрубленными легкими, только что-то захрипеть прежде, чем Редрик высвободил лезвие, одним рывком выдернув его обратно из тела.

Удар гвардии оказался решающим, саальтские силы вновь начали теснить защитников, постепенно пробиваясь все дальше и дальше, несмотря на их упорное сопротивление. Попытавшись оторваться у вторых ворот, защитники сдали позиции, бросившись бежать, пытаясь успеть забежать за уже закрывающиеся створки, но далеко не у всех это получилось, оставшихся за воротами добивали без всякой пощады, но Редрику было уже на них плевать. Он первым пробился к самим воротам, срубив по пути еще одного солдата, но оказался перед стеной стали практически трехметровой толщины. Как раз в этот момент в створках открылись узкие бойницы, и защитники дали первый залп в упор, выкосив ближайших нападающих. Дефлекторный щит Редрика выдержал попадание нескольких зарядов, будучи гораздо мощнее, чем стандартный армейский. Ругнувшись, он активировал модульный огнемет на левом наруче и сунул руку прямо в бойницу.