Текст книги "Пустой мир 3. Короны королей (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 66 страниц)

– Хорошо, пока что этого достаточно, – кивнул Эдвард, – можете запросить резервы с Гористарского фронта, там ситуация немного легче, и спокойно доводите приемлемые потери до пятидесяти процентов. И еще, герцог, мне сейчас нужен Квенти. Вы не знаете, случайно, где его сейчас можно найти?

– Конечно, знаю, – герцог покачал головой и вздохнул, – примерно двадцать часов назад он отбыл на передовую. Тут все командование с ума сходит по этому поводу. Между нами говоря, он здесь только мешает, тем более, карийцы и так серьезно сдали после того, как Рокфор погиб. Вассарий нанес серьезный удар по их боевому духу, и я серьезно сомневаюсь, смогут ли они восстановиться полностью.

– Квенти на передовой? – Эдвард тяжело вздохнул, – Святое Небо, делать ему больше нечего. Герцог, мне немедленно нужно на передовую, его оттуда надо вытаскивать…

– Если вы сможете его переубедить, – герцог Асский только руками развел. – После смерти отца он стал слишком похож на вас. И думать ни о чем не хочет, кроме того, чтобы рассчитаться за него… хотя, может быть, он просто пытается доказать, что заслуживает титул барона. Помнится, вам самому тоже пришлось сталкиваться с чем-то подобным в первые дни после официального признания?

– Я сам не рвался в бой, – отрицательно покачал головой Эдвард, – а он словно специально под пули подставляется… Вдовствующая баронесса просила меня за ним присмотреть, да и Рокфору я еще остаюсь обязан, так что придется вытаскивать его с фронта.

– Забрав его отсюда, вы сделаете всем нам одолжение, Эдвард, – кивнул герцог Асский, – Если мы потеряем еще и Квенти, карийцы окончательно расклеятся, и баронат придется сдавать. Только боюсь, на корабле долететь не получится, слишком много вражеских кораблей в воздухе, мы и так едва держимся. Воспользуйтесь наземным транспортом.

Эдвард кивнул, все еще глядя на поле боя. Квенти, как заметил герцог Асский, стал действительно на него похож. Жажда мести, как наркотик, вгрызается глубоко в душу и уже не отпускает, ломая мысли и восприятие человека. Сейчас, наблюдая за поведением молодого наследника Карийского бароната, он словно заглянул в зеркало, и увиденное ему точно не понравилось. Слишком быстро, слишком эмоционально, слишком необдуманно, словно сорвавшийся с рельсов состав, несущийся в никуда, оставляющий позади себя только вспаханную полосу, разбитую грудой сошедшего с ума металла. И все же, он не чувствовал раскаяния, если бы ему предложили выбор, все равно поступил бы так же, но Квенти… Эдварду не хотелось, чтобы кто-то еще вставал на такой путь, этому мальчишке только еще предстояло узнать, что такое жизнь. Смерть родителей можно принять, его растили специально для того, чтобы занять место отца, когда тот погибнет или умрет от старости, тем более, дворяне редко когда доживают до тихой смерти в постели. Слишком часто им приходится с оружием в руках доказывать свое право на этот титул или же выполнять обязанности, связанные с ним же.

Эдвард снова вспомнил уже своего отца. Тогда он вместе с ним прибыл в колонии, где произошло вторжение орды дикарей, проломившейся сквозь внешний рубеж и захватившей несколько небольших приграничных поселков. Пустошь была так ярко освещена пылающей примитивной техникой разбитой орды, уничтоженной в ходе прямого столкновения с подошедшими ударными частями тристанских колониальных войск, что не требовалось дополнительного освещения. Только прожектора тяжелых шагоходов, медленно двигающихся по пустошам в поисках выживших дикарей. Правда, Эдвард обращал больше внимание не на уничтоженных врагов, а на ровные ряды распятых гражданских на крестах. Дикари содрали с них кожу и оставили умирать на открытом воздухе, принося жертвы своим столь же диким богам.

– Запомни, наследник, для того, чтобы выживать, нам пришлось учиться мстить, – его отец, в таком же боевом костюме, как и он сам, спокойно шел рядом с ним, словно не замечая трупы вокруг. Больше его интересовали еще живые враги. – Как бы мы не прикрывались различными словами, идеями и религиями, люди остались слишком примитивными, чтобы понимать хоть что-то, кроме силы. Ударили тебя, ударить должен и ты. Обязан ударить, выбора нет, иначе тебя продолжат бить до тех пор, пока не оставят и мокрого места. Понимаешь?

– Мстить? – Эдвард оглянулся по сторонам. – Мы же уничтожили этих дикарей? Кому мстить?

– Другим дикарям, – его отец равнодушно пожал плечами, хотя в боевом костюме такой жест смотрелся даже более, чем странно. – Этого мало. Да, именно эти твари уже никогда не вернутся, но там, за нашими границами, их гораздо больше. И все ждут своей очереди, готовятся сами прийти к нам, хотя бы потому, что у их предшественников получилось. И смеют надеяться, что им повезет немного больше. А если мы сами придем к ним, отомстим за налет, уничтожив все, до чего только доберемся, тогда быть может, они и подумают. А если нет… Тогда мы придем снова… Без конца сидя в обороне, мы все равно не добьемся ничего, кроме новых набегов. Эдвард, помни, что месть необходимо тщательно продумывать до последних мелочей, чтобы раздавить врага первым же ударом…

***

Гельские войска снова перешли в наступление, пользуясь численным перевесом в воздухе. Точечные орбитальные удары с кораблей подавляли оборону защитников, уничтожая орудийные батареи и сверхтяжелую технику, так что противника каждый раз приходилось встречать чуть ли не в рукопашную, без всякой подготовки. И все же, никто даже не думал отступать, карийцы вцепились в оборонительные рубежи зубами, удерживая позиции горами трупов врагов и товарищей, но даже сейчас, казалось, готовы были прогнуться. Тяжелые гельские танки давили окопы и прицельно расстреливали долговременные огневые точки, до которых еще не добрались с воздуха. Чтобы хоть как-то выровнять силы, для отражения этого удара в качестве поддержки в бой были брошены последние флотские резервы, завязавшие с наступающими эскадрами ожесточенное сражение. Так что пока гельские корабли не могли поддержать наступление на поверхности, занятые другими проблемами.

– Они выдержат? – Квенти активировал визор дальнего действия и приложил к окулярам своего доспеха. Так ему было отлично видно, как гельские танки, прочерчивая воздух разрядами залпов энергетических пушек, медленно движутся по линиям окопов защитников. Некоторые останавливались, подбитые, но основная масса продолжала двигаться вперед. Свои же танки карийцы пока держали в резерве, отведя ко второй линии обороны, дожидаясь, пока противник выдохнется, пробиваясь через первый рубеж.

– Первая линия? Вероятность подобного меньше десяти процентов, – доложил один из старших офицеров, – господин барон, как только противник выдохнется окончательно, перебросим резервы и ударим по ним с флангов. Конечно, при этом потери на передовом рубеже составят больше восьмидесяти процентов…

– Просто так жертвовать солдатами… – протянул Квенти, снова разглядывая позиции в визор дальнего действия, – жаль, что постоянно приходится так поступать.

Оперативный штаб сейчас был расположен в чреве сбитого гельского корабля, рухнувшего на поверхность. Техникам удалось запустить часть систем жизнеобеспечения, так что энергии реактора хватало для всей необходимой аппаратуры и даже получилось подвести ее к наблюдательным вышкам корабля, на одной из которых Квенти сейчас и находился, обозревая поле боя вблизи. Сам он пока что в сражении не участвовал, но буквально рвался туда, в свой первый настоящий бой. Ему было тесно здесь, вместе с офицерами и связистами, занимающимися бесконечными планами, разработками, оценкой результатов и анализом, обеспечивая эффективность всего огромного механизма армии, но сейчас казавшихся ему такими скучными и бесполезными. Настоящая война была там, где умирали и сражались настоящие герои, кровью платившие за это право. Даже Эдвард Тристанский, каким бы умелым тактиком и стратегом не был, славу свою заработал именно личным участием в сражениях, а у самого Квенти была еще одна причина оказаться именно там, в бою. Ему хотелось самому убить хотя бы одного вражеского солдата, лично заплатить кровью за кровь своего отца. И там, быть может, рано или поздно добраться и до самого Вассария.

– Срочное сообщение! – рация, утановленная на отключенной панели приборов, буквально взорвалось нервным голосом оператора, – Противник прорвал левый фланг! Орбитальные удары смели нашу оборону, гельские колонны перешли в наступление! Срочно, необходимы все резервы! И как можно быстрее, пока еще есть возможность их остановить! Срочно нужны все резервы!

– Мы можем перебросить войска с этого направления… – офицер мгновенно побледнел, услышав сообщение, – и с соседних участков… Этого должно хватить… Господин барон… – он оглянулся на Квенти, все еще переваривающего только что услышанное. У него мысли словно на стенку налетели и остановились, оставив в голове только звонкую пустоту, которую еще непонятно было, как заполнить.

– Они прорвались… – протянул Квенти, – Карту мне! Срочно!

– Здесь, – один из связистов бросился к проекционному столу, тут же выводя карту этого участка. Туда уже внесли корректировки, показывавшие прорыв в линии обороны почти в восемьдесят километров шириной и продолжавший расти, – Карта сектора, господин…

– Точно! – молодой барон хлопнул в ладони, чувствуя прилив уверенности. Организм работал как бешеный, вгоняя в кровь все новые порции адреналина, но он словно точно знал, что именно должен делать. Это было ему понятно так кристально чисто, как никогда прежде, – Передайте приказ Шестой и Четырнадцатой пехотным дивизиям – немедленно выдвигаться к участку прорыва. Я возглавлю их лично… Ударим одновременно по флангам и отрежем всех, кто успел прорваться. После чего должна подойти Третья бронетанковая для окончательного уничтожения противника, – он словно вживую увидел этот план на карте, и это действительно могло сработать, если только начинать действовать прямо сейчас.

– Господин барон, вы хотите лично отправиться в бой? – неуверенно протянул офицер, но Квенти только одарил его гневным взглядом, так что тот продолжать спорить не решился, – Как вам будет угодно, господин барон. Приказы уже отправлены…

Квенти решился действовать, и отступать уже поздно, поскольку иначе поддашься трусости, а позволив этому чувству хотя бы раз поселиться в душе, избавиться от него уже не сможешь. Он принял командование сразу над двумя дивизиями, с разных направлений подходивших к месту прорыва. Всего лишь несколько брошенных слов, от которых даже и не хотел отказываться.

Для того, чтобы развернуть и бросить в бой силы, выдвинутые со второй линии обороны не потребовалось и часа. Приходилось действовать в спешке, без поддержки артиллерии и авиации, сразу затыкая дыру пробитую в обороне. Солдаты на ходу спрыгивали с бронетранспортеров, выстраиваясь в боевые порядки, пока техника поддержки занимала свои позиции. Легкие танки и шагоходы оказались единственным, что удалось выцепить из резервов без всякой подготовки, бросив сразу вместе с пехотными частями.

Квенти возглавил наступление, забравшись в один из шагоходов. Система нейроинтерфейса этого аппарата подключилась к системам его боевого костюма, загружая все необходимые протоколы. Боевой механизм весом больше двухсот тонн, пошатнувшись, сделал пару неуверенных шагов, но потом Квенти успокоился, восстановив строгий контроль над мыслями. Сложно понять сразу, что теперь пилот и машина единое целое, ведь шагоход в моменты подключения становился продолжением тела пилота.

– Пилот готов, – доложил Квенти, проверяя системы вооружения и манипуляторы, выступавшие в качестве его рук. Тяжелая клешня левой руки с тихим шипением сомкнулась, потом медленно разомкнулась, осторожно раздвигая когти из сверхпрочных материалов.

– Системы вооружения активированы, – доложил второй пилот, проверяя основные и второстепенные установки, – питание батарей сто процентов, готовность орудий сто процентов. Системы дефлекторных щитов активированы.

– Реактор в норме, стабильность ядра на оптимальном уровне, – доложил техник. – К бою готовы. Ждем приказа.

– Вперед! – скомандовал Квенти, выходя из ангара. Правой рукой схватился за одну из створок, с непривычки еще не совсем уверенный в себе. Острые когти тут же оставили на металле глубокие борозды, но он даже не обратил на это внимание, вместо этого полностью сосредоточившись на предстоящем бое. Квенти переключился с внутреннего канала на общий, – Говорит барон, всем подразделениям, придерживаться боевого порядка! Огонь открывать при обнаружении противника, темп движения не сбавлять. Я буду с вами, пошли!

Дивизии двигались широким строем, рассредоточившись, чтобы не оказаться мишенью для возможных ударов с воздуха, поскольку было неизвестно успел ли подойти флот или же противник продолжал господствовать в воздушном пространстве.

Шагоходы даже при среднем темпе движения казались неповоротливыми механизмами, глухо топая по земле и шатаясь при каждом шаге. Кабину качало так, что Квенти начал даже чувствовать приступ тошноты, но введенное системой жизнеобеспечения лекарство тут же привело его в чувства.

Противник появился на горизонте зрения датчиков совсем скоро, почти сразу же открыв огонь по карийским войскам. Линии пехоты, поддержанные танками и шагоходами огневой поддержки, неожиданно обнаружившие перед собой точно такие же силы, спешно выдвигающиеся навстречу. Две волны открыли огонь практически одновременно, как только засекли друг друга, и почти сразу же первые шеренги понесли потери. Если стрелковое оружие на таком расстоянии все еще оставалось малоэффективным, то первые залпы тяжелых орудий легли точно в ряды противника. Энергетические вспышки и инверсионные следы чертили воздух в обе стороны, расцветая вспышками прямых попаданий или же фонтанами поднятых каменных осколков и пепла.

– У нас попадание! – сообщил техник, когда взрыв грохнул совсем рядом, так что шагоход даже пошатнулся. – Дефлекторный щит поражающими элементами. Диагностика… Незначительные повреждения внешней брони, боеспособность на прежнем уровне! Все в норме…

– Усилить нагрузку на ядро, максимум энергии перевести на лобовой дефлектор, – приказал Квенти, не сбавляя ход. Как более высокая и масштабная мишень, любой шагоход тут же становился приоритетной целью, но у них были мощные защитные щиты и бронирование. Молодой барон направил все орудийные комплексы на вражесую боевую машину, от которой они получили попадание, и через несколько секунд бесноватого огня окутанный жирным черным дымом противник опрокинулся, задрав опоры. Квенти только судорожно выдохнул:

– Продолжать движение! Всем подразделениям! Вперед! Не останавливаться!

Первыми остановились действительно гельские войска, но подпустив атакующих карийцев ближе, снова рванулись вперед, сокращая расстояние до минимума, навязывая противнику рукопашную. И так понесшие тяжелые потери первые шеренги наступающих подались назад, но вскоре вернули инициативу, сломив сопротивление гельских сил, во многом именно из-за поддержки шагоходов, поскольку из-за темпов наступления тяжелая техника гельских сил отстала, не успевая за передовыми, более подвижными, частями.

Квенти со своей боевой машиной был в авангарде, одним из первых ворвавшись на позиции противника, сея смерть изо всех орудий. Шагоходы не коплектовались вооружением для ближнего боя, будучи слишком неповоротливыми и неуклюжими, они предназначались для огневой поддержки наступающей пехоты. Но в случае крайне необходимости могли использовать в качестве оружия свои манипуляторы, когтями с легкостью рвущими любую броню. Молодой барон, закусив губу, набросился на ближайший вражеский шагоход, последний залп дав буквально в упор, а в следующую секунду, шипя от напряжения, принялся наносить один удар за другим, круша кабину пилота и так и не успевшие выстрелить орудия.

– У нас повреждения! – доложил техник, – Дефлекторных щитов не больше двадцати процентов от необходимой мощности, повреждения корпуса и бронирования, ядро выведено на максимальную мощность!

– Продолжаем наступление, сейчас мы их сомнем! – уверенно приказал Квенти, развернувшись и снова активировав основные орудия, перекрестным огнем основных орудий превратив в пыль отряд противника, оказавшийся перед ним, – Не замедлять темп движения!

Новый поворот и новый залп. Танк выдержал попадание и ответил тем же, прямой наводкой выстрелив в шагоход с минимального расстояния из спаренного рельсового орудия. Боевая машина пошатнулась после попадания, вырвавшего кусок брони с правого плеча.

– Правый боевой модуль уничтожен! – тут же доложил второй пилот, – Орудия не отвечают! Дефлекторный щит восстановлению не подлежит! Он прострелил нас!

– Я не сдамся! – рявкнул Квенти, крепко сжав зубы от злобы и страха. Боевая машина, словно чувствуя его неуверенность, покачнулась, с трудом выдерживая равновесие после полученного удара. Вместо правого плеча на этом месте красовалась только рваная дыра, откуда торчала только искрящаяся проводка и загоревшаяся лента подачи боеприпасов. Он с трудом удерживал машину от падения, но все же активировал уцелевшие оружия, выпустив в танк последний заряд бронебойных ракет из левого модуля. Сразу двенадцать небольших снарядов устремилось к танку, пробив его дефлектор и превратившись в череду ярких вспышек. Боевая гельская машина остановилась, и из люков повалило пламя, так что больше угрозы от нее не было. Молодой барон даже усмехнулся, – Вот…

И в этот момент получил еще одно попадание. Боевая техника со снятыми дефлекторами на поле боя долго не живет, и чем она опаснее, тем быстрее ее стараются уничтожить. Так что шагоход, уже уничтоживший несколько боевых единиц, был целью, с которой многие хотели как можно быстрее разобраться. Прямое попадание в нагрудную пластину из дальнобойного рельсового орудия пробило ее фактически насквозь, повредив часть механизмов и систему контроля. Шагоход пошатнулся, сервоприводы взвыли пытаясь удержать машину в равновесии, сделал еще пару неуклюжих шагов и все-таки завалился на бок.

– Эй, доложить о повреждениях! – приказал Квенти, чувствуя усиливающийся жар в капсуле пилота. Кажется, реактор тоже поврежден, и надо как можно быстрее выбираться, прежде чем он сдетонирует, либо пока плазма не прожжет защитный корпус и не зальет все свободное пространство, – Эй, доложить о повреждениях!

Никто не отвечал, ни второй пилот, ни техник, на внутреннем канале была только пустота и помехи. Квенти ругнулся сквозь зубы, пытаясь определиться, что происходит снаружи, поскольку после падения большая часть датчиков и камер отключилась – только индикатор повреждений и кнопка аварийного катапультирования горели злобным красным огнем – и слышно было только то, что пробивалось через несколько слоев брони и полимерных металлов, защищавших капсулу пилота. Нейросвязи с шагоходом больше не было, так что выжившй пилот оказался просто запертым в мертвой наглухо закрытой капсуле, положение усугублялось неизвестностью и необходимостью справиться с приступом страха оказаться сгоревшим заживо в этом металлическом гробу. Не видя иного выхода, Квенти просто ударил по кнопке аварийного отстрела пилота. Не было даже времени подумать, что системы катапультирования всегда крайне нестабильны. Могли не открыться крепления, и тогда капсулу просто выжгло бы аварийным движком, двигатели могли неправильно сработать или же просто взорваться, превратив пилота в кусок обгорелого мяса, но думать о подобном времени не оставалось. Когда капсула вылетела из уничтоженного шагохода, его сильно вдавило в крепления и реальность ускользнула на несколько мгновений резкой перегрузки.

А через пару секунд он приземлился прямо посреди поля боя, в эпицентре схватки, в которой сошлись шеренги карийской и гельской линейной пехоты. Удар был жестким. Через открывшийся люк на Квенти просто обрушился грохот взрывов, автоматических очередей, треск энергетических зарядов и лязга свалки рукопашного боя. Схватки солдат в боевых доспехах всегда впечатляли неподготовленного человека, и Квенти, видевший немало тренировочных боев и сам принимавший в них участие, все равно растерялся, оказавшись в настоящем сражении, где трехметровые боевые костюмы били и рвали друг друга голыми руками и штурмовыми палашами, ярко сияющими силовым полем. Невозможно было даже разобрать, где свои, а где чужие, настолько все смешалось и потерялось в пыли и дыму сражения.

Сорвав с переборки капсулы импульсный пистолет, Квенти все-таки выбрался наружу, с ходу выстрелив в голову ближайшему противнику, кинувшемуся ему навстречу. Импульсная пуля пробила забрало и вышла с другой стороны шлема вместе с брызгами крови. Хоть здесь он не сплоховал, Рокфор обучал его стрельбе с раннего детства, и даже по движущимся мишеням он практически никогда не промахивался. Еще один выстрел, второй, третий… противников вокруг было явно больше, чем у него патронов в обойме, и заканчиваться они не собирались.

– Пилот! Давай сюда! – это уже один из солдат его бароната, сразу не признавший своего сюзерена, вывалился из общей схватки, – Ты с того шагохода? Давай отсюда… – договорить не успел, его оборвала репульсорная пуля, оставившая в нагруднике рваную дыру, в которую без особых усилий можно было бы кулак засунуть. Солдат рухнул на землю, не успев даже вскрикнуть.

– Святое Небо! – только и вырвалось у Квенти, беспомощно оглядывавшегося по сторонам. Как-то не так он представлял себе поле боя, а тут, казалось, земля и небо смешались, хаос всеобщей свалки лишал возможности нормально мыслить, набивая сознание рваными яркими и сильными эмоциями, моментально вспыхивающими и гаснущими, – Куда теперь?

Успел среагировать. Клинок прошел совсем рядом, чуть не зацепив его руку. Гельский солдат с уже рассеченным нагрудником размахнулся снова и сделал новый выпад, метя в голову. Квенти опять увернулся, снимая с магнитных ножен свой палаш. Несмотря на то, что большую часть веса все равно компенсировала псевдомускулатура боевого костюма, настоящее боевое оружие, а не тренировочное, показалось слишком тяжелым и неудобным. И все же он заблокировал следующий выпад, стараясь действовать так, как на тренировках, четко и быстро, но мысли смешались, он растерялся.

Выпад, удар, еще выпад, блок… Солдат ударил ногой ему в колено, и Квенти упал как подкошеный, взвыв от боли. Прием был неожиданным, оказавшийся неготовым к нему молодой человек был совершенно открыт, сейчас никто не мог помешать противнику нанести последний удар. Гельский солдат успел даже замахнуться, как его рука превратилась в ошметки от прямого попадания из рельсовой пушки.

Боковым зрением Квенти увидел еще одного солдата в боевом доспехе, вооруженного силовой шпагой, с ходу налетевшего на противника. Удар, и голова гельского солдата отлетела в одну сторону, а сам он в другую. Мгновенный переход, и шпага пробила шлем другого солдата, еще один переход и прямой выпад в грудь третьему, только сейчас бросившемуся вперед.

А за ним следом уже вступали в схватку все новые и новые солдаты, не похожие на карийские войска, в более мощных и крупных боевых костюмах, оттесняя противника назад. И только после этого появившийся первым воин обернулся к Квенти и подал ему руку.

– Кажется, я успел как раз вовремя, молодой барон, – активировав внешние динамики, усмехнулся его спаситель, – не стоило так сломя голову бросаться в бой…

– Кому я обязан своей жизнью? – Квенти, схватился за руку. – Благодарю вас. – Молодой человек поднялся, тяжело припадая на поврежденную ногу и, не удержавшись, зашипел от боли.

– Вам необходимо немедленно покинуть поле боя, молодой барон, – кивнул его спаситель, придерживая его. – Ваша жизнь слишком важна, чтобы так ее растрачивать…

– И все же, кто вы, назовите свое имя? – в голосе Квенти прозвучало нетерпение.

– Мы уже знакомы с вами, господин барон. Я Эдвард Тристанский, ваша матушка просила меня защищать вас, – спокойно ответил барон. – Сейчас нам лучше поскорее покинуть это не самое подходящее для разговоров место …

========== Глава 3. Верные враги ==========

Глава 3. Верные враги.

Ненавидеть врагов легче и увлекательнее, чем любить друзей.

Б. Рассел

Крепления шлема тихо щелкнули и зашипели, стабилизируя давление внутри боевого костюма и снаружи, а Эдвард не без удовольствия вдохнул ароматизированный воздух, казавшийся таким свежим и приятным после отфильтрованной смеси, проходившей через систему жизнеобеспечения его снаряжения. В предназначенную для него палатку воздух попадал уже очищенным и, главное, насыщенным приятными ароматами.

Этот лагерь тристанской военной группировки был разбит рядом с оперативным штабом карийских войск на короткое время, на несколько суток, пока ситуация на фронте не стабилизируется. Эдвард же и вовсе не рассчитывал здесь задерживаться больше, чем на полные сутки, пока командиры присланных подразделений не договорятся о взаимодействии, но именно сейчас единственное, что было ему нужно, так это хотя бы час отдыха.

Боевые стимуляторы еще не успели окончательно выветриться из крови, и он чувствовал себя вполне сносно, но по собственному опыту знал, что стоит нанитам окончательно вычистить организм от их присутствия, и усталость свалит его с ног. Тогда ему поможет либо еще одна доза стимуляторов, либо хотя бы час настоящего здорового сна. Последний раз он спал еще на поверхности, перед отражением набега орков, меньше двух полных суток назад, но тех нескольких часов беспокойного сна не хватило, чтобы полностью восстановиться. Так что, может быть, хотя бы сейчас получится, но не сразу. Работы здесь тоже хватало.

– Проходите, Квенти, присаживайтесь, – Эдвард прошел вглубь помещения, – только сначала снимите все же доспех. Не думаю, что моя мебель сможет выдержать такую нагрузку.

– Честно признаться, Барон Тристанский, я не ожидал вас здесь увидеть, – Квенти выглядел немного рассеянным и взбудораженным от полученных после первого настоящего боя впечатлений. Он уже снял шлем, но все еще в нерешительности топтался у входа, – я думал, что сейчас вы заняты в Гористарском графстве…

Эдвард даже обернулся, чтобы внимательно на него посмотреть. Неужели и он сам выглядел вот так же глупо и неуверенно после своего первого боя, который случился еще на службе в колониальных войсках его отца? Хотя тогда ему было еще меньше лет, чем Квенти сейчас, и лично в сражении он не участвовал, а руководил войсками из командного штаба.

Совсем еще мальчишка, таким же был он сам, когда поступил на королевскую службу, не старше шестнадцати лет, но уже выглядевший как настоящий аристократ. Высокий, стройный и тренированный, с коротко подстриженными – чтобы не мешать под шлемом – белыми волосами. Только глаза не бледно-голубого, как у многих членов карийского рода, оттенка, а привычного для альбиноса льдисто-серого с красноватым отливом на свету. На худом скуластом с еще мальчишеским румянцем лице уже видна была первая щетина, из которой позже могла получиться тонкая бородка, и еще заметный след от рассечения на щеке – первого боевого ранения. Наниты в крови почти затянули его, но только что нарощённую глянцево-розовую кожу еще легко было отличить. В лихорадочно блестящих глазах смешались смятение, стыд и легкий шок от произошедшего на поле сражения, нерешительность и неловкость от того, что он находился рядом с тристанским бароном, человеком хоть и равным ему, но старшим и более опытным. Молодой карийский феодал старался держаться твердо и прямо, но Эдвард знал, что лучше всего подходит в таких случаях.

– Снимайте свой доспех и располагайтесь удобнее, мой друг, – указал он на расставленные вокруг голограммного стола кресла. – Я сейчас вызову команду дронов, они помогут. А нам с вами необходимо выпить… – с этими словами нажал на активированном пульте управления кнопку вызова сервисных дронов, и направился к установленному здесь же барному шкафу, откуда, подумав, вытащил бутылку королевского вина, – Вот это, думаю, сойдет для начала…

– Вы пришли к нам на помощь, когда она все равно уже не может ничего изменить? – поинтересовался Квенти более твердым голосом, все же не мешая появившимся дронам растягивать крепления боевого костюма и разоружать его, осторожно отключая соединения нейросвязи, – именно сейчас, когда мой отец уже мертв, вы все-таки…

– Вы обвиняете меня в смерти вашего отца? – Эдвард резко развернулся, скрипнув каблуками по изоляционному материалу пола. – Это вы сейчас ставите во главу угла? Надеюсь, вы хотя бы читали те отчеты, которые приходили с фронтов за последнюю неделю? – он старался выглядеть спокойным и серьезным, хотя в действительности слова Квенти ранили его гораздо глубже, чем сам его собеседник мог предположить.

– Нет, господин барон, я не смею вас в этом обвинять, – отрицательно покачал головой Квенти, освобождаясь от доспехов. Под ними оказался только комбинезон пилота из синтетической ткани с выделенными металлом разъемами для нейроподключений. – У каждого из нас есть свои обязанности…

– И все же, вы имеете право на подобные обвинения, – сказал Эдвард, протягивая ему бокал с вином, – в случившемся действительно есть большая доля моей вины. Именно из-за этого я и прибыл в Карийский баронат лично. Ваша мать, вдовствующая баронесса, очень беспокоилась о вас и попросила меня о помощи. Пейте, молодой барон, прошу вас, – сам он все еще оставался стоять в боевом костюме. Его опыт позволял пользоваться возможностями своего доспеха с достаточной осторожностью, чтобы случайно не раздавить бокал в руке.

– Никогда не пил вина, – с сомнением сказал Квенти, покачивая бокал в руке. – Отец говорил, что до совершеннолетия не стоит…

– Ваш отец был прав, – кивнул Эдвард, – а вот мой отец говорил, что в действительности возраст особого значения не имеет. Мужчина становится мужчиной не тогда, когда ему исполнится двадцать лет, а когда он начинает совершать поступки, достойные такого звания. Вы ведь сегодня впервые убивали? – поинтересовался он, глядя, как у Квенти дрожат руки, выдавая напряжение нервной системы, отходящей от боевых стимуляторов.

– Так точно, господин, – кивнул Квенти. – Мой первый настоящий бой.

– И вы с треском провалили свое первое испытание, – заметил Эдвард сухим голосом. – Не имея серьезного боевого опыта, сунулись в самое пекло, забравшись в шагоход. Командирский шагоход! Вам нужно было только еще мишень на кабине нарисовать с подписью «здесь карийский барон», чтобы даже самый последний гельский имбецил сообразил, куда именно стрелять в первую очередь, – чтобы не выдать раздражения Эдвард, разглядывал как играет вино в бокале, но напряжение росло, он чувствовал, что упрямый мальчишка не хочет его услышать. – Вы же командующий всеми войсками. Это нужно ценить гораздо больше. Вам, может быть, ваша собственная жизнь и не нужна, но вашим людям она необходима! Что они будут делать без своего командующего? Без своего сюзерена?