Текст книги "Пустой мир 3. Короны королей (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 66 страниц)

========== Глава 25. Барон ==========

Глава 25. Барон

Какими бы преимуществами природа ни наделила человека,

создать из него героя она может, лишь призвав на помощь судьбу.

Ф. Ларошфуко​

Бесконечные ряды самоходных орудий растянулись по холмистым пустошам, опаленным войной, так далеко, насколько хватало взгляда. Расставив в стороны похожие на паучьи лапы опоры и задрав высоко в небо направляющие каналы стволов, орудийные установки заняли стационарную позицию и методично, раз в тридцать секунд, выдавали залп. Нагнетательные катушки мерно гудели, разгоняя раскаленную плазму, и через некоторое время раздавался громкий, похожий на шум электрического разряда, звук выстрела, а за ним резкое шипение, с которым полупрозрачные струйки охладителя вырывались из клапанов направляющих каналов. Раздавалась команда о новом выстреле, и весь процесс повторялся снова и снова, доведенный до автоматизма, только дроиды орудийных команд периодически сбрасывали прямо на землю разряженные плазменные батареи. Они тяжело падали в песок, который, касаясь раскаленных стенок, шипел и плавился, превращаясь в темное пузырящееся стекло.

Приказ о ведении беглого огня позволял командирам орудий вести стрельбу на пределе скорострельности, залпы шли один за другим, сливаясь в протяжный вой. Воздух над головами артиллеристов расчерчивали вытянутые хвосты плазменных зарядов, по дуге уходящих куда-то за пределы видимости, к указанным координатам. Бело-голубые вспышки моргающих и неровных отблесков освещали пространство, отбрасывая на поверхность кривые искаженные тени людей и техники.

Выдвинутая к передовой бригада самоходных орудий поддерживала обороняющиеся войска, методично расстреливая подкрепления противника, а над ними в воздухе развернулся не менее ожесточенный бой. Переброшенные на это направление эскадрильи истребителей сдерживали бомбардировщиков противника, не подпуская их к артиллерийским позициям. С земли происходящее в воздухе выглядело как быстро вспыхивающие и гаснущие огоньки, изредка превращавшиеся в метеоры, сгоравшие не долетая до поверхности.

Эдвард снова был на передовой, в сопровождении нескольких адъютантов прибывший из штаба, чтобы своими глазами оценить ситуацию. Грохот артиллерийских залпов мешал сосредоточиться, и потому он ускорил шаг, стараясь не поскользнуться на перепаханной сапогами и танковыми траками земле, где валялись брошенные ящики и кейсы от разряженных батарей и снарядных болванок. Ослабив антигравитационные панели боевого костюма, чтобы он стал чуть тяжелее и устойчивее, барон направился к оперативному штабу полка, занявшему позиции на этом участке. Там, как ему докладывали, сейчас находилось командование обороной на этом направлении.

За последние несколько часов позиции на центральном участке фронта пришлось оттягивать все дальше назад, из-за продолжавшего усиливаться давления противника, бросавшего в бой тяжелые танки и штурмовую пехоту. Земля Розмийского графства, казалось, уже настолько пропиталась солдатской кровью, что сквозь постоянный вой взрывов и перестрелок слышались стоны самого Рейнсвальда, не способного больше терпеть все это человеческое безумие. На относительно небольшом поле площадью меньше сотни квадратных километров в бою сошлись почти полторы тысячи танков и боевых машин с обеих сторон, каждая из которых пыталась склонить чашу весов на свою сторону. Одно только наступление противника на позиции перед Нейкельсеном забрало у тристанского барона почти все оперативные резервы, и линия фронта порой держалась только на одном упрямстве солдат, не желавших сдавать позиции.

Линии окопов, растянувшихся перед позициями артиллерийских батарей, с высоты холма напоминали изломанные углами полосы, протянутые по пепельной пустоши, переходящие в многоугольники позиций противотанковых орудий и укрепленных дотов. Огоньки солдатских фонарей освещали бетонные брустверы и стрелковые точки, гирляндой протянувшись по всей длине укреплений. Засевшие там бойцы егерского полка, прикрывавшие самоходки, сохраняли молчание в эфире, только изредка перебрасываясь короткими фразами. Они отлично понимали, что кроме передовых отрядов, удерживающих позиции на тех координатах, по которым работала артиллерия, на этом участке войск практически не осталось, не хватало даже танковой поддержки кроме нескольких мобильных групп, едва успевающих к каждой новой атаке. И если саальтские силы здесь прорвутся, то останавливать их придется силами всего лишь двух пехотных полков и мобильных групп шагоходов огневой поддержки.

Штаб полка находился в полуразрушенном здании перевалочной станции на монорельсовой дороге. Инженеры едва успели восстановить единственную ветку на этом направлении, по которой скоростные составы спешно поставляли боеприпасы и подкрепления из тыла, и здесь же дожидались отправки в тыл раненые. Развернутый рядом со станцией полевой госпиталь был переполнен солдатами, которых удалось вытащить из творившейся на передовой мясорубки, и санитары с ног сбивались, пытаясь всем помочь. Сделав выводы из ошибок, допущенных у Золотых Ворот, снабжение медицинских служб улучшили – для их поддержки использовались и воздушные силы, небольшие транспортные суда использовались как мобильные госпитали на самых напряженных участках фронта, приземляясь и переходя в стационарный режим, если тяжелораненых не успевали эвакуировать.

Офицеры развернули тактические столы прямо в старом зале ожидания, единственной из всех построек, у которой сохранилась крыша. При свете переносных прожекторов, стоявших в углах помещения, командиры полка пытались распределить еще имевшиеся резервы так, чтобы нигде не допустить прорыва. С каждым часом у них это получалось все хуже и хуже.

Внутри помещения был установлен генератор атмосферы, позволявший находиться там без шлема, но офицеры, в большинстве своем недавно прибывшие с передовой с последними известиями и готовые снова туда вернуться, были в боевой броне, пахнувшей гарью и озоном. Эдвард, войдя внутрь, тоже снял шлем, вдохнув отфильтрованный воздух с горьковатым привкусом искусственного табака, кивнул стоявшему у входа охраннику, когда тот отошел в сторону. А вот офицеры, собравшиеся вокруг голограммных карт и оживленно что-то обсуждавшие, не обратили на него внимания, заметив появление барона, лишь когда Эдвард сам подошел к столу.

– Согласно последним докладам, здесь сложилась самая тяжелая ситуация, – заметил Эдвард, прерывая обсуждение. Почти все присутствующие за столом курили, вентиляция едва справлялась, и на клубы сизого дыма можно было шлем вешать. Помахав перед лицом рукой, отгоняя этот тяжелый запах, он добавил: – В центральном штабе информация появляется с задержкой, поэтому я прибыл сюда лично, чтобы оценить тяжесть положения.

– Господин барон, – обратился к нему один из офицеров, опустив все необходимые в таком случае приветствия и сразу переходя к делу, – ситуация в любой момент из разряда тяжелой может перейти в безвыходную. Мы не рассчитывали на удар подобной силы и за последние три часа вынуждены были отвести войска почти на сто пятьдесят километров. Противник превосходит нас численностью в несколько раз и удерживает тактическую инициативу. Резервы истощены, и если ситуация будет и дальше развиваться таким образом, линия фронта будет прорвана…

– Я не могу выделить резервы, – отрицательно покачал головой Эдвард, – они сейчас необходимы для другой операции. Мы должны продержаться еще буквально чуть-чуть, пока не вступят в бой основные силы королевской армии.

– Если они не подойдут в течение следующих пяти часов, то подерживать будет уже некого, – выдохнул другой офицер с перебинтованной головой, – в моих танковых группах на западном направлении осталось меньше двадцати процентов боеспособных машин.

– Все вы знали, на что шли, – напомнил Эдвард, присматриваясь к карте с актуальной информацией о ходе сражения, – и каждый из вас давал клятву пожертвовать своей жизнью в случае необходимости. Может быть, сейчас как раз подходящий момент для ее выполнения, – добавил он с тяжелой интонацией, увеличивая разрешение на карте, – отведите самоходки за эту холмистую гряду, а на сам холм выведите шагоходы. Если противник сейчас подведет танки, передовой рубеж не выдержит. Сколько у них осталось орудий?

– Меньше сорока процентов, – равнодушным голосом добавил стоявший рядом с ним майор розмийской армии, – противник развернул дальнобойную артиллерию и поддерживает наступление прицельным огнем по координатам, которые указывают наводчики из пехоты. Огневые точки существуют буквально считанные секунды после того, как проявляют себя, – вздохнул офицер, откладывая свой планшет в сторону, – господин барон, а королевские войска действительно подойдут? Без них мы не продержимся здесь…

– Должны подойти, – уверенно кивнул Эдвард, – я лично разговаривал с Его Величеством. Флот уже покинул воздушное пространство Кастерфакта и направляется к нам. Еще немного, и мы зажмем противника в клещи. Только продержитесь здесь, – добавил он прежде, чем откланяться, похлопав офицера по плечу, – прошу прощения, но я не могу долго задерживаться. Мне необходимо в город.

***

Флот второго эшелона саальтской второй резервной армии вынырнул из прыжкового режима недалеко от границ воздушного пространства Кастерфакта, оказавшись в оперативном тылу левого фланга королевских сил. Навигаторы, рассчитывавшие курс, предполагали, что здесь все еще идет бой, не думая, что силы ударной группы, выведенной на это направление, могут быть уничтожены так быстро. И теперь передовые группы саальтских корветов и эсминцев, вернувшись в реальное пространство, обнаружили лишь обломки и разбитые корабельные остовы, вокруг которых работали рейнсвальдские инженеры, расчищавшие воздушное пространство. Большинство обнаруженных рабочих отрядов были практически сразу же уничтожены, но успели передать сигнал, что в секторе находится саальтская армия.

И все же, фактор неожиданности сыграл на руку саальтской эскадре, только что появившейся на поле боя. Продолжавшие выныривать из прыжкового режима корабли, возвращавшиеся в реальное пространство, выстраивались в боевые порядки и, не обнаружив противника, переходили в дрейф, ожидая новых приказаний. Первыми вышли войска центра, но в течение нескольких минут уже начали появляться корабли фланговых построений. И корабли групп поддержки на левом фланге неожиданно для себя оказались прямо посреди вражеских построений. Ближайшие к обнаруженным новым саальтским силам эскадры королевского флота развернулись и перешли на крейсерскую скорость, но в результате оказались прямо на пути саальтских групп прикрытия.

Подобное пересечение моментально вызвало хаос. В момент выхода из прыжкового режима корабли не могли маневрировать и, оказавшись в рядах противника, сразу же сталкивались с рейнсвальдскими кораблями, не успев ни увернуться, ни застопорить ход. Рейнсвальдские капитаны, спешно предпринимали маневры уклонения и торопились перестроиться на другую высоту, в результате лишь ломая строй и вызывая еще большую неразбериху. А саальтские корабли продолжали появляться в реальном пространстве, вызывая все новые и новые столкновения. Те, которые не попали под первый удар, открывали беглый огонь по противнику, пытаясь одновременно с этим отступить как можно дальше от возможных точек выхода.

Из-за неразберихи на месте столкновения флотов бой начался еще до того, как об этом узнало командование. Эскадры втягивались в сражение, прикрывая фланги и уничтожая прорвавшиеся корабли, командиры ориентировались на оперативную ситуацию и высылали дополнительные силы, поддерживая тех, кто уже попал под удар. О боевых порядках или построениях не шло даже речи – тяжелые корабли оказывались в самом центре боя, окруженные противником, а легкие мобильные части оказывались втянутыми в затянувшиеся дуэли на дальних расстояниях. Торпедные залпы проходили чуть ли не в упор, а комендоры орудий, не разобравшись, кто именно попал в сетку прицела, начинали обстреливать своих же, оказавшихся среди кораблей противника.

Королевские силы, рассчитывавшие с помощью войск тристанского барона зажать саальтцев в клещи, сами оказались атакованы с правого фланга количественно превосходящими силами противника. Все планы были сорваны, и теперь приходилось спешно перестраиваться для отражения новой неожиданно возникшей угрозы. Лишь силы под командованием карийского барона, вырвавшиеся вперед и продолжавшие успешное наступление, оказались оторванными от остальных и втянутыми в сражение, выйти из которого просто так уже не могли.

– Мы вступили в бой раньше, чем предполагалось, – заметил Аллирд. Стоя на капитанском мостике флагмана, он внимательно наблюдал за постоянно меняющейся с картинкой на обзорных мониторах. – Странно, я думал, что у них не хватит духу выйти в открытый бой…

– Ваше Величество, – к нему обратился один из присутствовавших здесь адмиралов, – информация только начала поступать, но судя по уже переданным сведениям, мы столкнулись с основными силами королевского флота Рейнсвальда. Все-таки они решили использовать этот резерв.

– Значит, это действительно жест отчаяния, – кивнул головой король Саальта. – Что сейчас там происходит?

– Сложно сказать, все доклады слишком разрозненные. Наш левый фланг раздроблен из-за неожиданного столкновения, и сейчас мы вынуждены перебросить туда часть резервов с передовой и отвести первые линии. Это необходимо, чтобы восстановить порядок, – тут же поспешил добавить, когда Аллирд посмотрел прямо на него с ледяным выражением лица.

– Не отступать! – отмел предложение адмирала король.– Перебросьте туда весь оперативный резерв и усильте натиск. Если наш фланг в таком состоянии, то в таком же виде должен находиться и вражеский. Раздавите их прежде, чем они сумеют перестроиться и подготовиться.

Обзорные экраны, насколько хватало мощности сканеров и локаторов, полыхали вспышками бортовых залпов и заревом пожаров на сбитых кораблях, вываливающихся из боя.

Аллирд мысленно похвалил себя за то, что оттянул вступление в бой второго эшелона под его личным командованием до нужного момента. Переброшенные войска встретились с упорным сопротивлением рейнсвальдских войск, успевших зубами вцепиться в розмийскую землю и теперь не желавших так просто отступать. Даже если Дель Галиц и назвал эту операцию «жестом отчаяния», рейнсвальдцы успели подготовиться, и в действительности все это должно было оказаться одной большой ловушкой, уже почти захлопнувшейся, но захватившей лишь часть саальтской армии. Королевские силы Рейнсвальда теперь сами оказались зажаты с двух сторон, и Аллирд больше выпускать их не собирался.

Выделив лишь часть сил для отражения возможных ударов оставшихся над Кастерфактом эскадр, основные силы саальтского флота выравнивали свои построения, все больше и больше втягиваясь в сражение с силами рейнсвальдского короля. Аллирд не торопился предпринимать активные наступательные действия, стараясь как можно дольше задерживать эти войска, пока части третьего эшелона не закончат разгром сил тристанского барона. После этого все сухопутные и воздушные королевские силы окажутся в окружении и будут методично уничтожены. Медленно затягивая образующуюся петлю, саальтский король старался захватить как можно больше сил противника, никого не выпуская.

А на «Орфее» в это же время спешно пытались найти выход из сложившейся ситуации. Дэлай еще контролировал ситуацию, но все отчетливее понимал, что какие бы действия он не предпринимал, они были только на пользу противнику. Попытка продолжать наступление оставляла тылы беззащитными перед новой армадой.

Войска, уже десантированные на поверхность, столкнулись с атаками одновременно с двух сторон, как со стороны тех, кто действовал против сил тристанского барона, так и от только что появившейся саальтской армии. Командование обоих штабов не смогло удержать в руках контроль над сражением – многослойный фронт не позволял перебрасывать резервы и укреплять слабые участки, свежие силы просто растворялись в череде схваток и боев, не доходя до точки назначения. Линии соприкосновения истончались и рвались как нити, и командиры отдельных подразделений оказывались предоставленными сами себе, поскольку поступавшие из штаба приказы были либо устаревшими и не соответствующими положению дел, либо вовсе невыполнимыми.

– Откуда у них взялся еще один флот?! – выдохнул Дэлай, с отчаянием глядя на все новые и новые иконки кораблей противника, возникающие на полномасштабной трехмерной карте всего поля боя. Зеленые и красные значки на ней, сбившись в бессмысленную кучу, мигали и гасли один за другим. Еще недавно гордый флот теперь больше напоминал бесполезную груду железа, которой он все еще пытался управлять и что-то сделать, глядя, как исчезают крейсеры и линкоры под прицельным вражеским огнем. Король с трудом держал себя в руках, нервно стуча пальцами по краю тактического стола. – Проклятье! Если бы я знал, что произойдет что-нибудь подобное, то не стал бы даже слушать Эдварда с его сумасшедшими идеями. Связи с тристанским бароном все еще нет? – рявкнул он в сторону операторов, но те лишь отрицательно покачали головой.

– Ваше Величество, мы еще сохраняем канал связи с центральным штабом барона, – добавил генерал, устало протерев лоб тыльной стороной ладони. – Сам барон сейчас должен быть где-то на передовой, но точнее сказать сложно. У нас запрашивают поддержку кораблей и наземных сил. Его войска понесли тяжелые потери и не смогут долго сдерживать противника. Особенно серьезная ситуация складывается на поверхности…

– Сейчас мы ничем им помочь не можем, – отрицательно покачал головой Дэлай, – нам бы удержать собственные позиции…

Битва развивалась совсем не так, как предполагалось, и новый рейнсвальдский король все больше чувствовал, что совершил роковую ошибку, позволив втянуть его в бой с силами противника, о размерах которых даже не подозревал. Нервно барабаня пальцами по краю стола, он выслушивал доклады, поступавшие с разных участков линии соприкосновения войск, и все больше мрачнел – чем дальше, тем хуже они становились. Лишь только карийский барон докладывал об успехах и прорыве линии противника возле Террон-Один. Оторвавшись со своей группой войск от основных сил, он теперь методично громил правый фланг саальтской армии, а его корабли даже вошли в контакт с силами тристанского барона.

– Ваше Величество, – голограммное изображение Квенти из-за помех на большинстве основных используемых каналов плыло и моргало, – мы вышли к приграничным районам Террон-Один и вступили в контакт с силами наших союзников. В настоящее время завершаем окружение части группировки противника…

– Барон, постарайтесь вернуться как можно скорее, нас здесь самих скоро в кольцо возьмут, – вздохнул Дэлай. – Правый фланг разбит, приходится оттягивать все силы назад, и до сих пор никакой связи с Эдвардом. Он обещал контрудар, но его резервов мы так и не видим…

– Ваше Величество, я постараюсь сделать все, что в моих силах, – сразу кивнул Квенти, – однако в настоящий момент я просто не могу вывести свои части из боя. Отступление может превратиться в бегство, у саальтцев еще достаточно сил на этом рубеже, чтобы ударить нам в спину…

– Ваше Величество! – прервал его связист, от волнения даже снявший шлем. – Экстренный вызов от герцога Лаэрона с левого фланга! Противник ввел в бой новые силы в воздухе, ударные эскадры крейсеров и дредноутов. Его войска разбиты, и он не может восстановить контроль! Линия фронта прорвана, часть кораблей отрезана от основных сил и пытается вырваться! Его собственный корабль серьезно поврежден и не может двигаться!

– Квенти! Возвращайте свои корабли, немедленно! – бросил Дэлай, моментально изменившись в лице. Отключив этот канал связи, он пальцем указал на связиста. – Переведите канал с герцогом на голограммный проектор! Быстро!

Изображение моргнуло, но потом снова появилось, показав лаэронского герцога. Старый рейнсвальдский дворянин с обветренным и покрытым морщинами вытянутым лицом с острым подбородком выглядел усталым, но в глазах, смотревших из-под выступающих кустистых бровей, не было смятение или страха, а только спокойная решимость.

– Герцог! – Дэлай поднялся, вцепившись в край стола руками так крепко, что тот едва не треснул под металлическими пальцами королевской брони, – Докладывайте, что у вас происходит.

– Ваше Величество, – усталым голосом приветствовал его герцог Лаэрон, – я не могу скрывать от вас правду. Положение критическое. В этом несомненно моя вина, как командующего, я готов понести ответственность. Правый фланг полностью уничтожен. Я пожертвовал большей частью кораблей первой и второй линий, чтобы спасти хотя бы часть линкоров и отвести их назад. Отдельные группы «призраков» еще действуют, но связи с ним нет. Королевские эскадры смогли сохранить строй, но теперь отрезаны от наших сил и находятся в окружении. Последние сообщения​ от них указывают, что группа кораблей собирается предпринять попытку прорыва больше ничего не известно. Как не прискорбно признавать, но сейчас я командую крупнейшим поражением в истории моего герцогства.

– Лаэрон, отводите все корабли, какие можете, – приказал Дэлай, – перегруппируйтесь и попытайтесь прикрыть центр. Мне нужно время, чтобы перестроиться…

– Ваше Величество, я не в состоянии выполнить ваш приказ, – отрицательно покачал головой герцог, опустив взгляд, – под моим контролем сейчас меньше пятнадцати процентов кораблей от изначального количества. Я уже передал командные полномочия одному из старших офицеров. У крейсера, на котором я сейчас нахожусь, повреждены двигатели, и мы вынуждены лечь в дрейф. Как только на борт высадится вражеский десант, реактор будет взорван…

– Никаких шансов выбраться не осталось? – Дэлай почувствовал твердую уверенность в словах герцога, но все равно не мог не задать этот вопрос, надеясь спасти представителя столь древнего рода. – Спасательные капсулы?

– Большая их часть была уничтожена после того, как вражеский залп разворотил наш левый борт, – снова покачал головой герцог, отказываясь и от такой возможности, – и даже если бы они оставались, я не покину свой корабль, не оставлю своих подчиненных. Не оправдать ваше доверие – позор для имени герцога Лаэрона, но, Ваше Величество, позвольте сказать – для меня было честью присутствовать на вашей коронации, я горжусь тем, что был вашим подданным. Видят Небеса, в этом бою мы сделали все, что могли, но потерпели поражение. И теперь, когда нам суждено погибнуть, мы заберем с собой как можно больше врагов…

– Для меня было честью знать вас, герцог, – кивнул Дэлай, понимая, что решения уже не изменить, – вы сделали все от вас зависящее, вам нечего стыдиться. Я передам вашему сыну, что его отец погиб как настоящий дворянин Рейнсвальда, верный короне.

– О большем я не осмелился бы даже просить, – поклонился герцог и, прежде, чем отключится, добавил: – Прощайте, Ваше Величество.

Разгром правого фланга основной армии под командованием самого короля стал поворотным моментом в этом сражении. Отдельные группы кораблей, старавшиеся прорваться из окружения и выйти из боя, уничтожались перекрестным огнем, другие, рассеянные и уже не способные вновь собраться, отчаянно отбивались от атак вражеских корветов и перехватчиков, отогнанные к дальним рубежам и уже никак не способные повлиять на ход продолжавшегося сражения.

Многие, особенно крупные корабли, поврежденные в ходе длительных артиллерийских дуэлей, становились жертвами абордажей. Лишенные возможности маневрировать и с разбитыми зенитными батареями, они превращались в дрейфующие мишени, к которым один за другим пристыковывались абордажные капсулы. Уцелевшие члены экипажей сопротивлялись, стремясь уничтожить как можно больше вражеских солдат, но гибли в неравном бою с опытными штурмовиками абордажных команд.

Торжествующие силы второго и третьего эшелонов Второй Резервной армии соединились на этом участке в единый фронт, круша остатки фланга королевских войск Рейнсвальда и окончательно сминая войска тристанского барона на этом направлении. Попавший под удар центр не был готов к отражению атак одновременно с двух сторон, но все же принял бой. Подразделения крейсеров и фрегатов, теряя корабли один за другим, старались прикрыть тяжелые линкоры и супердредноуты, ведущие беглый огонь по приближающимся эскадрам противника, превратившись в последние точки опоры, за которые цеплялась рейнсвальдская оборона. Чтобы хоть как-то спасти положение, лучшие королевские части выдвинулись вперед, прикрывая оказавшийся на передовой флагман, тоже вынужденный втянуться в общее сражение.

Сверхкрупные орудия главного калибра «Орфея», разрывая воздух гулом заряженных направляющих рельс, выпускали снаряд за снарядом на пределе своей скорострельности. Каждое попадание подобной болванки, выпущенной на максимальной скорости, при которой сама масса уже начинала переходить в энергию, несло страшные разрушения в ряды саальтских кораблей, но все же не могло их остановить. На каждый залп силы наступающих флотов отвечали двумя своими, и все больше пылающих изуродованных остовов с гербами Рейнсвальдского королевства наполняли воздушное пространство над полем боя.

В сражении, развернувшемся на поверхности, ситуация складывалась также не лучшим образом. Потерявшие воздушное прикрытие наземные силы подвергались постоянным ударам бомбардировщиков и ураганным ракетным ударам с эсминцев, сметающим с земли целые подразделения.

Неся большие потери, и почти истощив все свои резервы, армия Рейнсвальда больше не могла сдерживать удары саальтской армии, но отступать было некуда, с другой стороны их прижимали войска третьего эшелона, добивавшие части тристанского барона, все еще упорно державшиеся за свои оборонительные рубежи. Защитников оставалось слишком мало, чтобы рассчитывать на что-то, кроме героической смерти в бою.

На пепельных пустошах, освещаемых только вспышками ядерных взрывов и пламенем плазменных пожаров, с одинаковой легкостью пожиравших песок, бетон и сталь, рейнсвальдские войска, выполняя полученные приказы, приняли последний бой обреченных. Сжав зубы, откинув сомнения, забыв обо всем человеческом, солдаты теперь просто дрались за собственные жизни, окруженные и разрозненные, порой нередко потерявшие связь с командованием и слабо представлявшие общее положение дел.

***

– Фронт прорван! Они прорвались! Попытки закрыть прорыв ничего не дали, командование полка не отвечает, вероятно, уничтожено. Связи с полевыми офицерами нет, необходимы новые силы, чтобы прикрыть отступление! Запрашивают эвакуацию! – штаб командования постепенно сходил с ума. Операторы не успевали перерабатывать весь поток поступающих сообщений, уже граничивших по характеру с паническими воплями о помощи. Генералы, собравшиеся вокруг голограммных карт, отчаянно пытались спасти хоть какие-то части, но прорыв фронта разрастался прямо на глазах, и вся линия обороны разваливалась на части, когда мобильные группы противника, прорывались в тыл, не оставляя после себя практически ничего.

– Господин барон, отдайте​ приказ! – среди зарождавшейся паники только Эдвард сохранял каменное спокойствие, наблюдая за происходящим на голограммных картах. Именно на него теперь смотрели штабные генералы, пытавшиеся найти хоть какой-то шанс для спасения армии. – Нам необходимы силы резерва! Их необходимо ввести в бой прямо сейчас, пока еще есть время! Господин барон!

– Рано, – отрицательно покачал головой Эдвард, глядя на участок прорыва. Оборона Некельсейна все-таки не выдержала, и бронетанковые части противника прошлись по ней катком, раздавив остатки сопротивления. Оголенные фланги соседних частей, еще пытавшихся держаться, методично уничтожались рвавшимися в прорыв саальтскими войсками. Танковые клинья, загибаясь, уходили все глубже и глубже в тыл, но основная масса войск продвигалась вперед, к самому Некельсейну, чтобы окончательно разрубить линию фронта пополам и закрепить успех. Им там практически никто не противостоял, только лишь небольшой временный гарнизон, размещенный в восстановленном еще саальтскими войсками вокзале и резервисты в порту, каким-то образом способные некоторое время удержать оборону. И это против гвардейских танковых частей Саальта, закаленных в десятках сражений во многих войнах. Тристанский барон, прекрасно зная об этом, внимательно следил за тем, как на голограммной карте красные стрелки сил противника постепенно ползут к городским рубежам, сметая остатки отступающих войск.

– Мы обещали им помощь! – не выдержал розмийский генерал. – Вы лично были там и должны были видеть ситуацию! Если сейчас не выслать резервы, то нас просто разорвут в клочья, и помощь уже не понадобится!

– Рано еще, – отрицательно покачал головой Эдвард, – пусть войдут в город, растянутся по улицам. Пусть будут уверены, что уже победили.

– Все силы на передовой к этому моменту будут уничтожены, – сказал генерал, опуская руки, – части держались едва ли не на одной только воле к сопротивлению, а мы их просто бросаем на убой.

– Эта жертва необходима… – кивнул Эдвард, – мы должны выиграть время, пока королевская армия не выйдет в тыл к противнику…

– Господин барон, подкреплений от короля не будет, – отрицательно покачал головой тристанский генерал, – мы едва держим связь с «Орфеем», они передают, что левый фланг разбит, центр под ударом. Они не могут выделить ни корабля, ни единого солдата нам в помощь. Мы предоставлены сами себе…

– Проклятье! – Эдвард с силой стукнул кулаком по голограммному столу, так что по изображению прошлась рябь. – Куда тогда пробиваться?! Какого демона Дэлай жевал сопли так долго?! Задержать отправку резервов! – приказал он сразу же, ткнув пальцем в сторону командующего, только кивнувшего головой в ответ. – Передать приказ частям, еще удерживающим позиции, о переходе в круговую оборону. Чем дольше они продержатся, тем больше шансов будет выбраться отсюда живыми! Так и передавайте!

– Принимаем сообщение от карийского барона! – доложил другой связист. – Они вошли в контакт с нашими кораблями на правом фланге, в районе Террон-Один! Запрашивают поддержку!

– Квенти?! Он что там делает? – Эдвард сразу ухватился за неожиданно появившийся шанс. – Выводите сигнал на голограммный проектор, быстрее!

На проекторе появилось улыбающееся лицо Квенти, никак не соответствующее обстановке вокруг. Уставший, но довольный карийский барон, сложив руки за спиной, посмотрел на своего собеседника, стоя на мостике корабля в полевой форме карийского командующего.