Текст книги "Пустой мир 3. Короны королей (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 66 страниц)

Граф не стал спорить с тем, что у него забирают командование войсками, скорее даже был рад, что теперь не придется лично отвечать за результаты операции. В случае поражения, ответственность можно будет свалить на Асского герцога, а если каким-то чудом ситуацию получится исправить, то слава победителя достанется претенденту на престол, как мудрому и дальновидному полководцу, сумевшему собрать силы достаточные, чтобы оказать сопротивление войскам вторжения. Дэлай гораздо лучше ориентировался в изящных хитросплетениях политической жизни Рейнсвальда, чем в куда более грубых и кровавых сражениях современных войн. В сражениях под артиллерийским и орбитальным огнем даже лучшие из лучших остаются всего лишь очередной точкой в визоре автоматической винтовки, в то время как в политике всегда остается возможность второго шанса.

Решив не тратить даром время и использовать его, чтобы окончательно разобраться как со своими врагами, так и с союзниками, граф Фларский вышел из штабного бункера наружу, дождавшись, пока откроется шлюзовая камера. Оперативный штаб командования находился в одном из укрепленных районов в пределах отрогов горного хребта Карратса. Часть горной вершины была срезана инженерной техникой, и на получившимся плоском, как стол, плато из расплавленного камня, розмийские войска организовали форпост, включенный в систему переброски войск по всему хребту. Небольшая горная крепость, построенная на соседнем склоне, переходила в целый комплекс врытых прямо в скалы бункеров и подземных хранилищ, а также организованных на поверхности плато посадочных площадок и нескольких закрытых доков для кораблей воздушного флота. Входы в подземные сооружения закрывались небольшими надземными этажами из бетона и керамита, по форме похожими на трапеции, с системами шлюзов и переходов. А зенитные и артиллерийские системы защитного периметра устанавливались прямо в горных склонах, в закрытых казематах, откуда торчали только укрепленные орудийные стволы.

Подобные укрепленные районы были растянуты вдоль всего горного хребта, выступавшего как естественный рубеж обороны внутренних территорий королевства. А выше, среди самых высоких вершин, располагались крепости и воздушные порты королевской армии, переведенные в состояние повышенной боевой готовности. По договоренности с Дэлаем, королевские войска еще не вступали в бой, оставленные в резерве на тот случай, если дело дойдет до обороны самого Карратса, а пока выполняли роль воздушной и наземной охраны эвакуационных линий и военных лагерей фларского союза.

Так что, выйдя наружу в защитном костюме, граф почти сразу же заметил высоко в небе мигающие сигнальные огни нескольких боевых кораблей королевского флота, ответственных за охрану этого сектора. Двухкилометровые громады крейсеров висели над горным хребтом на минимальном расстоянии от главных вершин, готовые в любой момент отреагировать на появление вражеских диверсионных групп.

А на территории самого укрепленного района жизнь кипела. В боевых условях любой аэродром, чьи посадочные площадки подходили для приземления транспортных кораблей и шаттлов, служил транспортным узлом, через который проходили пути эвакуации остатков розмийских сил и уцелевших гражданских из Розмийского феода, а в другую сторону продолжали тянуться резервы и снаряжение, перебрасываемые их внутренних районов королевства.

Гражданская война в самом Рейнсвальде постепенно затухала, с одной стороны потому, что основные соперники уже выбыли из борьбы, и только Тоскарийское графство продолжало сопротивляться, цепляясь за пропавшего претендента на престол. Во многом из-за того, что с высадкой сил Саальта на территорию Рейнсвальда внутренние проблемы перестали казаться столь значительными, а фронт борьбы с внешним противником вытягивал на себя практически все свободные ресурсы. Так что сейчас на территории укрепленного района, ограниченного лишь невысокими бетонными стенами по самому краю почти отвесных горных склонов, постоянно приземлялись и снова поднимались в небо тяжело нагруженные грузовые или пассажирские транспорты, суетились интенданты и армейские офицеры, маршировали отряды пехоты и шагоходов. Появление графа почти никто не заметил, люди продолжали работать, и только проходя мимо, узнавали гербовую накидку на правом плече доспехов и тут же торопились отдать честь, приложив два пальца к виску.

Над одной из посадочных площадок Дэлай с удивлением заметил опускающийся шаттл с символикой карийского бароната. Большинство карийских войск находились либо в родном феоде, где сдерживали войска Саальта, высадившиеся и на том побережье, либо на розмийском фронте, вместе с остальными принимая основной удар сил вторжения. Появление здесь шаттла с такой символикой, тем более, только одного, показалось графу странным, так что он задержался у края посадочной площадки, пока к гудевшему тормозными двигателями кораблю направлялась группа портовой охраны. Осторожно опустившись на выдвинутые амортизаторы, шаттл в последний раз чихнул двигателями, опалив площадку под собой, и остановился. Прежде, чем корпус успел остыть, опустился пассажирский люк, и на трапе показался человек в парадной форме и с закрытым защитной маской лицом. На такой высоте всегда свирепствовал сильный и колючий ветер, так что гербовая накидка на его плече взметнулась, готовая сорваться с креплений, но именно по ней граф и определил, что в штаб только что прибыл Квенти Карийский.

– Не ожидал вас здесь увидеть, мой юный друг, – вышел Дэлай навстречу барону. – Вы же отправились вместе с Эдвардом на Мыс Харкии, так в чем причина столь неожиданного возвращения?

– Не хочу оставаться далеко от линии фронта, где сейчас умирают мои солдаты, – ответил Квенти, открыв забрало. Две бронированные половинки лицевой стороны шлема аккуратно разъехались в стороны, открыв внутреннее прозрачное забрало, под которым уже можно было увидеть лицо молодого феодала. – Барон Тристанский срочно отправился в Камское герцогство на помощь своему другу и просил меня оставаться в безопасности бывшей гористарской столицы…

– Он беспокоится за вас, – ответил Дэлай, – относитесь к этому с пониманием. Эдвард чувствует вину за гибель вашего отца, и пытается хотя бы таким образом ее загладить. Впрочем, я тоже считаю неразумным ваше появление на фронте. Ситуация там далеко не из лучших, безопасность никому нельзя гарантировать. Однако вы все равно прибыли…

– Мой отец всегда говорил, что настоящий феодал должен быть там, где и его люди, – ответил Квенти. – Он погиб, оставаясь верным своим словам. Мой долг уважать принципы отца.

– Принципы в нашем случае вещь довольно двойственная, – вздохнул Дэлай. – Мой юный друг, давайте пройдемся, у меня есть для вас кое-что интересное. Как удачно, что вы оказались здесь в это время. Только отпустите свою свиту, наш разговор не предназначен для чужих ушей.

– Как вам будет угодно, – согласился карийский барон, взмахом руки отпустив своих адъютантов и нескольких старших офицеров карийской армии и флота. Дэлай кивнул и жестом велел следовать за ним к стоявшей невдалеке трапеции верхнего уровня жилой секции для личного состава гарнизона укрепрайона. Там было все необходимое для автономного и вполне достойного существования в течение нескольких лет, в том числе и гостевая секция, предназначенная для дворян.

Несколько жилых помещений и комната для личных совещаний графа фларского находились на одном из самых нижних уровней, чуть ли не сразу над техническими секциями, так что обитатели всегда были в относительной безопасности. Каждый квадратный сантиметр площади внимательно исследовали фларские специалисты, убедившись в отсутствии каких-либо средств прослушки и на всякий случай установив глушащие устройства так, чтобы ни одно слово, произнесенное здесь, не покинуло эти стены.

Граф уже успел обжиться здесь за несколько дней, и интерьер соответствовал его предпочтениям, с мебелью из настоящего дерева, теплыми и мягкими коврами и гобеленами с растительными узорами. При входе Дэлай снял тяжелый и неудобный защитный костюм, переодевшись в ставший более привычным за последнее время парадный мундир. И, пройдя дальше по небольшому коридору, он зашел в комнату, где со вздохом удовольствия сел в ближайшее мягкое кресло, обтянутое бархатом, жестом пригласив Квенти занять соседнее.

– Вы очень вовремя приехали, мой друг, – с улыбкой повторился Дэлай, активируя панель, отправив пару вызовов и сделав заказ сервисному дрону. – Возможно, предстоящий разговор вам не понравится, но, видите ли, мне приходится опасаться не только внешних врагов, но и людей, которые называют себя моими союзниками.

– Переделывая одних в других, вы вряд ли сможете их изменить – ответил Квенти, в очередной раз напомнив про Вассария, – так что нет ничего удивительного в том, что приходится оглядываться и за спину. Если вы хотели сказать мне только об этом, то прошу прощения за то, что отнял ваше время… – он попытался встать с кресла, но Дэлай жестом остановил его.

– Мне незачем говорить о Гельском графе, ваша позиция уже известна, и я оставил попытки ее изменить, речь сейчас не о нем, – покачал головой претендент на престол, – речь о нашем общем друге. Вы общались с Эдвардом теснее меня, и доверяет он вам явно больше. Не замечали за ним никаких странностей?

– Мне порой становится страшно рядом с ним, – честно признался Квенти, – он со спокойным видом говорит о таких вещах, о которых человек его происхождения и воспитания не должен даже задумываться. Я боюсь, что не всегда способен его понять… Он смотрит и оценивает все со стороны и иногда кажется, будто результаты его мало беспокоят.

– Результаты его беспокоят, – отрицательно покачал головой Дэлай. – Суть в том, что он не показывает своего стремления к ним. В этом настоящий талант политика, достигнуть своих целей, не вызвав подозрений и ни у врагов, ни у союзников. Вот только его цели не всегда совпадают с нашими, и это может стать проблемой в будущем.

– Месть Респиру? – спросил Квенти. – Он почти никогда не говорит об этом человеке, но уже не раз упоминал, что сам Рейнсвальд ему не интересен…

– Вот именно это я и хочу сейчас узнать, – кивнул Дэлай и еще бросил очередной взгляд на закрытую дверь. – Человек, который сейчас зайдет сюда, вам неприятен, но уверяю вас, без него нам пока не обойтись, поэтому прошу, постарайтесь держать себя в руках. Только что-то он не торопится…

В дверь наконец-то постучали, и Дэлай, с облегчением вздохнув, велел входить. В помещение вплыл Вассарий, с видом человека уверенного и вполне довольного собой и жизнью. Молодой барон Карийский сразу напрягся, но, предупрежденный и успевший подготовиться, смог все-таки в этот раз сдержаться, смерив вошедшего ледяным взглядом. Гельский граф, чувствуя поддержку претендента на престол, ответил ему только непринужденной улыбкой прежде чем, не спросив разрешения, сел в свободное кресло.

– Вассарий, я весьма рад, что вы все-таки соизволили почтить нас своим присутствием, – несколько отрезвил его Дэлай холодным тоном взял с подноса влетевшего следом сервисного дрона сигару и прикурил и медленно, с наслаждением выдохнул облачко дыма. Сладковатый запах настоящего табака, выращенного где-то в глубоких подземных оранжереях, моментально распространился по всему помещению. – Мы готовы выслушать вас, расскажите, что вам удалось узнать от своих связных в Остезейском Союзе.

– Очень многое, – кивнул Вассарий, усаживаясь в кресле чуть ровнее и выпрямляя спину, – мои люди работают с остезейцами давно, некоторые смогли проникнуть глубоко в организационные структуры. Их разведданные всегда были весьма точны, им можно доверять… Так вот, остезейский союз хотел видеть новым королем Эдварда Тристанского, – он усмехнулся, заметив, как неприятно скривился Дэлай, услышав эти слова. – Я, но не считал эти сведения особо важными, поскольку барон ответил им отказом. Сейчас это не имеет значения, поскольку Совет мертв…

– Об этом мы осведомлены, – сухо заметил Квенти, не снимая со своего лица маску скепсиса, – барон сам рассказал о том, что произошло в Аргусе, так что не вижу смысла в подобной разведданных.

– Не торопитесь, боюсь, что барон рассказал не все, – чуть приподнял руку Вассарий. – Интересен не факт расстрела членов Совета, а то, как это произошло. Никаких договоренностей с Саальтом у Остезейского Союза никогда не было, нигде нет информации даже о попытках переговоров. Союз готовился к войне с нашим противником, а вот Эдвард прибыл на собрание Совета как раз для того, чтобы принять предложение, – с этими словами он посмотрел на претендента на престол, – от которого отказался раньше. По этой же причине, кстати, он и смог договориться с Линком, чей флот… оказал решающее влияние на итоги нашего последнего сражения…

– Линк стал новым главой Совета… – протянул Дэлай, – в обмен на свою поддержку в борьбе против прежнего союзника… А он не так прост, как могло показаться с самого начала. Признаюсь, грешил на его дружеские отношения с Эдвардом. Он ведь очень долгое время был представителем Союза при тристанском дворе.

– Никогда не принимайте за чистую монету все, что говорят остезейцы, – отрицательно покачал головой Вассарий. – Поверьте моему опыту, если вы считаете, что понимаете их, то это значит лишь то, что вам не все рассказали. Линк стал не главой Совета, он стал самим Советом. Вассалы Союза признали его практически без колебаний, новый Совет, который он сам и набрал, занят только тем, что смотрит ему в рот, ожидая новых указаний. Ведь это вы хотели услышать?

– Что скажете, мой друг? – претендент на престол повернулся к Квенти, увидев, как молодой барон смутился, пытаясь переварить услышанное. Дэлай сам тяжело вздохнул и на несколько секунд затянулся сигарой, чтобы успокоить собственное недовольство. – Остезея оставалась верной своим принципам и готова была выступить на нашей стороне, принеся клятву верности законному претенденту на престол, как вы понимаете. И поэтому Эдвард перебил весь Совет, поставив там своего человека, в преданности которого уверен. Поэтому теперь Остезея служит не делу Рейнсвальда. Она служит тристанскому барону.

– Линк обязан своим положением Эдварду, – добавил Вассарий, – и отлично понимает, что его так называемому союзнику достаточно лишь рассказать, как все было на самом деле. И знает, что это выбъет опору у него из-под ног, он останется без поддержки тристанца, а это равносильно смерти. Поэтому шансов переманить его на свою сторону у нас практически нет. В отличие от Эдварда, у нас есть только слова, да и те из чужих уст…

– Он не мог так врать нам… – отрешенно выдохнул Квенти, – врать прямо в лицо после всего, что говорил и делал…

– Эдвард строит собственный престол, – усмехнулся Вассарий. – Я говорил вам об этом, но вы не хотели меня слушать…

– Он всегда говорил, что покинет Ренйсвальд, как только война закончится, – Квенти попытался защитить честь барона, – всегда говорил об этом, и у нас нет причин ему не верить…

– Он это говорил? – усмехнулся Вассарий. – А чем доказал? Он уже уверенно подмял под себя Камское герцогство с проектом «Сакрала», что даже в нынешних условиях сохраняет высокие котировки на бирже, и до сих пор держит за горло остатки Гористаров, удерживая при себе наследника. Он же обещал истребить их род, но последнего, кому могут присягнуть вассалы, оставил при себе. Почему? Потому, что ребенок дает ему власть над этим феодом. Вы сами, Квенти, как и ваш отец, чуть ли не молитесь на него, как на икону, – молодой карийский барон тут же вспыхнул, покраснев до корней волос, но все-таки сдержался, не зная, что можно на это ответить. Вассарий же продолжал смаковать этот разговор, сам еще не зная, что ему больше нравится. То ли понимание того, что раскрыл планы Эдварда, то ли наблюдать за тем, как медленно закипают оба его собеседника, воспринимая каждое следующее слово как пощечину. – Теперь еще Остезея. То, что вы, граф, считаете своей опорой на самом деле принесит пользу лишь нашему тристанскому союзнику. И все мы пляшем под его дудку, расчищая дорогу к престолу. А когда закончим, смахнет нас с игрального стола, как и всех остальных…

– Демон! Хватит уже! – Дэлай переломил сигару пальцами, едва справившись с собственными эмоциями, – это лишь ваши предположения, и даже если они верны, на моей стороне не меньше союзных феодов, которые и слышать не хотят об Эдварде Тристанском. Им нужен Дэлай Фларский, который поведет их к лучшему будущему. И, клянусь Матерью Небесной, так и будет. Я стану королем! И никто другой.

– А Эдвард? – поинтересовался Квенти отрешенным тоном, сопоставляя услышанное от Вссария с тем, что ему прежде говорил сам тристанский барон. Получалось, что слова Вассария вполне могут оказаться правдивыми, совпадая с принципами самого барона. И все же в голове не умещалось, что этот человек после данного его матери слова, после того, что сам прежде говорил, мог столь просто врать ему прямо в лицо, ничуть не смущаясь.

– Эдвард мне нужен сейчас, – вздохнул Дэлай, разочарованно посмотрев на обломки сигары и просто смахнув их на пол вместе с оставшимися крошками. – Для войск будет слишком большим потрясением услышать об измене тристанского барона королевству. Кроме того, тогда мы лишимся тристанских контингентов и, вероятно, остезейских. Фронт развалится тут же…

– Значит, мы будем его терпеть и ничего не предпримем? – теперь настала очередь Вассария скривиться, выказав свое недовольство. – Будем спокойно ждать, когда он предъявит свои претензии на престол?

– У нас нет веских доказательств того, что он действительно собирается захватить престол, – ответил Квенти. – Мы не можем осуждать благородного человека, поверив чьим-то домыслам. Тем более домыслам человека, забывшим о достоинстве и чести ради спасения собственной жизни! Господин граф! – он даже вскочил на ноги, обратившись к Дэлаю, все еще сидевшему с задумчивым видом. – Вы прекрасно знаете, что этот… – юноша бросил на Гельского графа полный ненависти взгляд, – человек сделал, его поступку нет названия. Вы знаете какую клятву дал Эдвард, и я эту клятву поддержал. Поэтому теперь он старается сделать все, чтобы избежать возмездия! Он пытается стравить вас с тристанским бароном намеренно!

– Да как ты смеешь, щенок, обвинять меня! – прорычал Вассарий, поднимаясь. – У самого еще молоко на губах не обсохло, а уже решил, будт имеешь право судить других! Беги, прячься под плащ своего любимого Эдварда, если не хочешь видеть правду!

– Не тебе говорить о правде! Убийца! – ответил Квенти, не отводя взгляда, и положил руку на эфес шпаги. – Я дал клятву оборвать твою ничтожную жизнь, и лишь обещание нашему сюзерену не позволяет мне ее исполнить.

– Щенок гавкает на волка? – оскалился Вассарий. – Смотри, волку может это и надоесть! Только твоего любимчика сейчас рядом нет…

– Замолчите оба, – тихо, но с металлом в голосе потребовал Дэлай, моментально остудив пыл споривших. – Забудьте хоть на несколько секунд о личной вражде, у нас есть задачи куда более серьезные. Можете вспомнить о ней позже, когда разберемся с Саальтом. Я услышал вас обоих и самостоятельно приму решение. Вам это хорошо понятно? Касательно поднятого сейчас вопроса, мы не будем ничего предпринимать до тех пор, пока не получим существенные доказательства. И все же, будем готовы… Квенти, надеюсь, я могу на вас положиться? Вы, как и все остальные, принесли клятву верности претенденту на престол.

– Я остаюсь верным своим клятвам, что бы ни случилось, – поклонился Квенти. – Прошу прощения, но вынужден настаивать на том, чтобы покинуть это помещение. С некоторых пор здесь стало неприятно находиться, – он не удержался от еще одного холодного взгляда в сторону Вассария.

– Конечно, можете идти. Думаю, в штабе вам будут рады, – согласился Дэлай, – а нам с графом Гельским необходимо еще кое-что обсудить.

Карийский барон еще раз поклонился графу Фларскому и, не удостоив Вассария даже взглядом, покинул комнату. Дэлай проследил за ним взглядом и, вздохнув, демонстративно закатил глаза, вызвав улыбку у своего вассала. Только когда снова посмотрел на Вассария, тот вновь стал предельно серьезным.

– Как я понимаю, ситуация стала вполне определенной, – добавил спокойным голосом претендент на престол, – Квенти верен Эдварду, несмотря ни на что, и в то же время хочет оставаться верным и своим клятвам. Слишком двойственная позиция, чтобы ему сейчас можно было доверять.

– Тогда почему с ним не покончить так же, как и с Эдвардом? – поинтересовался Вассарий. – Теперь, когда все прояснилось, нужно действовать. Действовать решительно, если вы не хотите внезапно обнаружить, что трон Рейнсвальда больше вам не принадлежит.

– Сейчас нельзя, – отрицательно покачал головой Дэлай, снова повторив свои же слова, – кто-то должен вести эту войну, а я не строю иллюзий по поводу того, что найду лучших командующих, чем уже имею. Поэтому, друг мой, сейчас ты должен будешь доказать свою преданность, точно выполняя мои приказы. Мне нужно, чтобы ты был готов к тому варианту развитя событий, который сам только что озвучил. Твои напряженные отношения с тристанским бароном ни для кого не секрет, поэтому твои действия не вызовут таких подозрений, как если бы их предпринял я сам. Но от меня ты получишь все необходимые ресурсы… Это будет нашим маленьким сюрпризом тристанскому барону.

– Такой подход мне нравится, – согласился Вассарий. – Заманить его в его же собственную ловушку. Однако что делать с Квенти?

– Следить, – кивнул Дэлай, – и если он выберет не ту сторону, покончи с ним. Понятно? – Вассарий после этих слов только улыбнулся и кивнул.

А вот сам карийский барон не успел даже выйти из покоев графа, как столкнулся с одним из фларских вассалов, входивших в свиту претендента на престол. Офицер в парадной форме вышел ему навстречу, но, коротко кивнув, жестом велел следовать за собой в соседнюю комнату. Квенти остановился, не совсем понимая, что происходит, но потом все же, положив руку на эфес шпаги, зашел в комнату следом, искренне надеясь, что это не один из подосланных убийц. Те, как он считал, не ведут себя подобным образом.

– Господин барон, я рад, что вы меня правильно поняли, – вассал фларского графа, дожидавшийся прямо за дверью, поклонился, когда Квенти вошел. – У меня к вам личное сообщение от сюзерена и оно не должно коснуться чужих ушей. Надеюсь, нет необходимости объяснять причины такой секретности? – Квенти отрицательно покачал головой, поглядывая по сторонам в ожидании подвоха, но вассал графа лишь облегченно выдохнул. – Хорошо. Господин барон, у моего сюзерена есть серьезные подозрения в искренности слов вашего собеседника, поэтому он просит вас оставаться настороже. И также просит вас пока ничего не сообщать барону Тристанскому…

– Почему? – поинтересовался Квенти, еще не решивший, будет ли что-то говорить Эдварду или пока предпочтет умолчать о состоявшемся разговоре.

– В отношениях с ним возникло слишком много вопросов, на которые пока нет ответа. Мой сюзерен уверен, что барон Тристанский покинет Рейнсвальд, отправившись на Аверию, как только война закончится, но если он все же останется и после того, как с угрозой Саальта будет покончено, это уже будет тревожным сигналом…

– Я вас понял, – кивнул Квенти, – можете передать своему сюзерену, что я выполню его просьбу. Я верю в Эдварда Тристанского, но… у меня теперь тоже появились сомнения. Надеюсь, они не подтвердятся…

– Мы тоже на это надеемся, господин, – еще раз поклонился ему фларский вассал. – Теперь я вынужден вас оставить и просить как можно быстрее покинуть покои графа, чтобы не вызвать у известной вам особы никаких подозрений.

***

Оборона Кастерфакта окончательно рухнула, когда в бой были брошены гвардейские части, и ударные корабли флота, подавив остатки зенитной обороны, вышли на предельно низкие высоты над городом, прицельным огнем бортовых батарей уничтожая любые обнаруженные цели. Остатки защитных куполов, практически полностью уничтоженные предыдущими орбитальными ударами, не могли больше помешать расчетам наводить орудия, подавляя последние очаги сопротивления.

Те, кто еще мог вырваться из практически полностью окруженного города, бросали позиции и пытались бежать под огнем корабельных орудий, расстреливавших целые городские кварталы. Нагромождения искореженной боевой техники и обугленных трупов теперь отмечали те маршруты, по которым пытались уйти остатки розмийского гарнизона.

Десантные части возглавили лучшие полевые командиры Саальта, решившие поставить финальную точку в этом сражении. Когда флот окончательно взял воздух под контроль, десантные части смогли выбирать цели для высадки, окружая и уничтожая остатки сил защитников, слишком незначительные, чтобы обращать на них внимание корабельных орудий. И единственное серьезное сопротивление встретили только во внутренних помещениях грандиозного памятника первому человеку на Рейнсвальде. Там десантников встретили не солдаты розмийского гарнизона, а бойцы в не виденных прежде черных боевых костюмах с символом красных черепов. Свежие и подготовленные к бою, они оказали серьезное сопротивление бойцам десантных отрядов, закрепившись в узких коридорах и переходах. Несколько попыток штурма было отбито, но потом по показаниям захваченных пленных из гарнизона удалось узнать, что именно там, если верить последним известным координатам, находился штаб обороны города и командор Стивки. Поэтому было принято решение не уничтожать памятник прицельным орудийным огнем кораблей, а провести еще один штурм, используя «протекторы» и не обращая внимания на потери, чтобы взять перебежчика живым.

Честь последнего штурма предоставили капралу Кентерелли, одному из самых перспективных офицеров саальтской армии. Он уже проявил себя в, казалось, безнадежных ситуациях, штурмуя самые неприступные укрепления с минимальными потерями. Капрал лично пообещал командующему фронтом, что привезет Стивки в железной клетке, и с лучшими бойцами своего подразделения снова атаковал удерживаемые защитниками помещения глубоко внутри памятника.

Выставив в первых рядах тяжелых «протекторов» с мощными щитами и усиленными дефлекторными полями, Кентерелли атаковал сразу с нескольких направлений, не позволив защитникам перебрасывать свои весьма ограниченные резервы с одного участка на другой. Тяжелые дроиды «протекторы» успевали пройти всего лишь несколько метров, прежде чем их уничтожали прицельными залпами из противотанковых ручных орудий. Только на место каждого уничтожено тут же выдвигался новый робот, ни на шаг не останавливая наступление. И ценой таких потерь удалось прорваться внутрь, в удерживаемый защитниками периметр. Здесь уже в схватку вступили бойцы, специализировавшиеся на ближнем бое, заставляя защитников отступать дальше, но, буквально повиснув у них на плечах, не позволили толком отступить на следующий рубеж, где последние из них приняли уже отчаянную, бессмысленную, но от того лишь еще более жестокую схватку. И были уничтожены до последнего человека.

Кентерелли, сам дважды раненый в ходе штурма, но отказавшийся от помощи и эвакуации в тыл, первым ворвался в помещение штаба, но обнаружил там только оставленные включенными тактические столы, пустующие места операторов и разбитые прикладами инфопланшеты и остатки жестких дисков, разбросанных по полу. Покидали штаб явно в спешке, оставив небольшой отряд прикрытия, который продержался так долго, сколько смог, но выполнил поставленную задачу.

– Прочесать здесь все! Найти, каким путем они ушли! – приказал капрал своим подчиненным. Не выпуская из рук эфес силовой шпаги, он подошел к одному из тактических столов, на котором лежали разбитые инфопланшеты. Среди них один уцелевший каким-то чудом, мигавший зеленой иконкой индикатора непрочитанного сообщения. Взяв его свободной рукой, он включил воспроизведение.

– Кто бы ты ни был, – на экране появилось изображение Стивки, смотревшего с таким видом, словно видел своего возможного зрителя по другую сторону экрана, – знай, что ты только что активировал размещенную в нишах под полом взрывчатку. У тебя есть еще пара секунд, чтобы сбежать. Передавай привет своему королю, скоро ты с ним снова увидишься… – может быть, он что-то еще добавил, но Кентерелли уже не слушал, а бросил планшет и побежал к выходу, на ходу отдав приказ отступать, уже понимая, что действительно слишком поздно. Одновременно взорвалась почти тонна армейской взрывчатки – последний подарок командора. Взрывная волна, замкнутая в тесном помещении, рванулась во все стороны по коридорам, сметая все на своем пути. Людей в боевых костюмах рвало в клочья как плюшевые игрушки. Последним, что услышал капрал перед смертью, был его собственный испуганный крик.

***

– Кастерфакт пал! – сообщение, доставленное в штаб, вызвало переполох, в один момент сломав все планы. – Только что поступили сведения! Войска Саальта взяли город и выходят в наш оперативный тыл!

– Эти сведения подтвержденные? – сразу обернулся герцог Асский, как раз рассчитывавший варианты отвода войск с этой линии. Несмотря на все предыдущие усилия, введенные резервы и даже решения пожертвовать определенными частями для выравнивания оперативной ситуации, наступление сил Саальта остановить не удалось. Каждый раз, когда казалось, что еще немного, и линию фронта получится стабилизировать, войска вторжения вводили новые резервы на одном из проблемных участкв и наносили удар достаточной силы, чтобы снова пробить боевые порядки рейнсвальдцев. Герцог уже смирился с мыслью о том, что придется оставить поле боя, чтобы спасти хотя бы остатки армии. Однако в его планы не входило падение Кастерфакта, на который все еще опирались основные боевые порядки центра. Если такие сведения подтвердятся, то придется в спешном порядке импровизировать. И, что весьма вероятно, пожертвовать не одной тысячей солдатских жизней, не допуская полного развала фронта.

Вопреки слабой надежде командующего войсками, город действительно был взят, и теперь армиям Саальта открылся проход в тыл все еще удерживающим позиции войскам, чем они не преминули воспользоваться. Сквозь развалины розмийской столицы продвигались танковые части, силы кавалерии и легкой бронетехники. Подвижные отряды атаковали линии коммуникаций, штабы и оперативные центры, били по точкам эвакуации, медицинским и ремонтным лагерям. Не ожидавшие такого мощного нападения с тыла, многие полевые офицеры принимали самостоятельные решения об отступлении, и фронт начинал сдвигаться назад уже без общего плана, разваливаясь на отдельные части.