Текст книги "Пустой мир 3. Короны королей (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 66 страниц)

– Господин барон, – схватил Квенти его за плечо, прижимая обратно к столу, – все в порядке, фронт стабилен и мы удерживаем Золотые Ворота. Вы сделали чудо, Эдвард, Саальт отступает от хребта. Мы победили…

– Я должен быть там! – не отступал Эдвард, – ты не понимаешь… М-м-м! – он застонал от боли, когда медик ввел ему иглу катетера с дозой нанитов.

– Барона необходимо эвакуировать в тыл как можно быстрее, – ответил хирург. – Ему необходима сложная восстановительная операция. В полевых условиях мы не сможем ничего сделать…

– Не говори ерунды, – оборвал его Эдвард. – Я должен сейчас быть на фронте! Мне нельзя его покидать!

– Мы не можем восстановить вам руку! – чуть не застонал врач, пытаясь успокоить барона. – Здесь нет подходящего оборудования и запасы медикаментов на исходе.

– Неужели запасы так быстро подошли к концу? – удивился Квенти, едва успев хватить Эдварда за руку, когда тот все-таки сорвал удерживающее крепление на правой руке. Эластичные ремни не выдержали давления и просто полопались, когда он в очередной раз попытался вырваться.

– Наш госпиталь разбомбила саальтская авиация кто там находился. Мы здесь собираем аппаратуру и снабжение буквально по кусочкам. Даже обезболивающее для барона приходится забирать из того, что предназначено для остальных…

– Отставить! – прохрипел Эдвард, услышав об этом. – Оставьте лекарства солдатам, я обойдусь. Они заслужили их гораздо больше меня. Спасайте их, а я смогу справиться… И верните мне руку! – он все-таки вырвал правую руку из захвата Квенти, сразу же схватив хирурга за шиворот. – Немедленно верните барону его руку! Сейчас же! Плевать как, но сделайте это! Я должен сейчас быть на фронте!

– Мы… мы могли бы поставить кибернетический имплантат и восстановить мышечный и кожный покровы, но… – врач остановился, – я повторюсь, у нас недостаточно лекарств, а делать подобную операцию в сознании… Человеческий организм просто может не выдержать подобной нагрузки! Я не решусь проводить такую операцию!

– Если нет другого способа, – вздохнул Квенти, – то вы правы, лучше отвести барона в тыл, он и так…

– Делайте! – приказал Эдвард, тряхнув врача так, что у бедняги голова чуть не оторвалась. – Барон не должен быть калекой, так что ставьте имплантат! Я выдержу! Квенти, будьте свидетелем, если что-то случится, я освобождаю хирургов от ответственности! Просто верните мне эту проклятую руку! Это приказ!

– В таком случае оперировать следует немедленно, – сказал второй врач, – У него сейчас в венах стимуляторов больше, чем крови. Это может облегчить процесс… Мы все равно не сможем использовать обезболивающие, они не подействуют. Его сердце не выдержит такой смеси.

– Что ж, тогда нам придется его держать. Господин, нам потребуется ваша помощь, – судорожно втянув в себя воздух, обратился хирург к Квенти, – И позовите еще нескольких солдат! – велел своим помощникам, пока сестра милосердия помогала с настройкой аппаратуры. – Система жизнеобеспечения сейчас помогает поддерживать жизнь в его теле, если отключать экзоскелет, придется отключать и ее, но тогда…

– Я вас понял, – оборвал его Квенти, – просто говорите, что надо делать.

Восстановительная хирургия в Рейнсвальдском королевстве была одной из хорошо развитых медицинских практик, позволявших быстро и качественно восстанавливать поврежденные или утерянные органы и конечности. Широкий спектр имплантатов, начиная от тех, что нельзя было отличить от органики, до сложных, с множеством дополнительных улучшений и элементов, делавших их владельцев похожими на киборгов, позволял удовлетворить даже самых требовательных пациентов. Более тонкое и трудоемкое органическое восстановление, когда специально подобранные колонии нанитов заново собирали по базисной цепочке ДНК всю подлежащую восстановлению часть, занимало гораздо больше времени вместе с процессом привыкания к новым тканям и считалось более изящным и подходящим для дворян. В то время как к имплантации чаще всего прибегали во время лечения рядового состава, возвращая солдат в строй буквально за несколько дней реабилитации.

Имплантат можно было собрать прямо на месте при помощи необходимой аппаратуры, строящей костяной каркас на металлической основе, после чего уже вводились наниты, скрепляющие вставки и формирующие изоляционные слои прежде, чем закрыть их эпидермисом, наращивая его поверх всей искусственной конечности. Это был самый опасный момент операции, поскольку вместе с кожей и мышцами нанитные колонии восстанавливали кровеносную и нервную систему, и прямое подключение нервных окончаний вызывало вспышки жуткой боли, без противошоковой и поддерживающей терапии грозящие пациенту параличом или смертью от болевого шока.

Четверо солдат вместе с Квенти приготовились держать Эдварда, закусившего зубами пластиковую трубку, когда хирург активировал медицинского дрона со множеством тонких и быстрых манипуляторов, снабженных целым рядом медицинских инструментов. Выдвинув сканирующие окуляры, тот запустил стандартную программу восстановления, подключившись к датчикам жизнедеятельности пациента.

Эдвард закричал от боли, когда хирургические лезвия принялись методично зачищать запекшуюся рану на месте обрыва руки. Дрон не реагировал на крики, просто не способный это сделать, и продолжал методично вычищать обломки кости и срезать ткани слой за слоем, анализируя уровень повреждения в поисках чистых окончаний.

– Держите его крепче! – предупредил хирург, контролирующий действия дроида через подключение к нейроинтерфейсу. – Если он дернется хотя бы раз, каркас выйдет неправильным, рука не будет двигаться. Барон останется инвалидом…

Дрон продолжал работать, выстраивая каркасную основу костей, проводя трубки основных кровеносных сосудов, электронные пучки нервной системы, базисные пластины для формы будущей руки, а сверху уже накладывая органическую составляющую будущего имплантата. Боль была адская, когда наниты раздражали нервную систему, наращивая ткань поверх искусственной составляющей слой за слоем, так что тристанский барон уже не мог даже кричать, вцепившись зубами в трубку с такой силой, что из десен начала сочится кровь, но солдаты крепко удерживали его на хирургическом столе, не давая даже пошевелиться.

Провалиться в небытие не давала хлеставшая по нервам боль и осознание, что происходящее необходимо. Позволить себе тратить время, валяясь в госпитале и ожидая, пока все ткани снова срастутся, и рука обретет прежнюю подвижность, он не мог, а боль всегда можно вытерпеть. Боль не то, чего в действительности стоит бояться – так всегда говорил ему отец. За эту мысль он отчаянно цеплялся, не позволяя своему организму отключиться, в то время как система жизнеобеспечения сходила с ума, опустошенная и больше ничем не способная помочь.

Но главное, сейчас она снова была с ним. Изабелла была здесь, держала за руку и смотрела в глаза, умоляя не покидать этот мир, где он еще был так нужен, где еще оставалось столько незаконченных дел. Именно тогда, когда была ему нужнее всего, любимая была рядом с ним. Она касалась полыхающего лба прохладными мягкими ладонями, дарила облегчение, отгоняя подступающий болезненный бред, помогая не сорваться за грань сознания. Он не мог себе позволить не оправдать ее ожиданий, цепляясь за жизнь из последних сил. И тогда она отвечала улыбкой, той, которую дарила только ему, открытой, светлой чуть игривой, заставляющей тянуться следом и вносящей в его слишком логичную жизнь немного легкости и непредсказуемости. Даже сейчас…

– Я хочу к тебе, – обратился он к ней, не понимая говорит ли вслух или это лишь мысль, проскользнувшая в раздираемом болью сознании, но она отрицательно покачала головой.

– Живи… – вздохом пронеслось в его сознании в ответ на немую просьбу объяснить причины отказа. Она слишком любила его, чтобы позволить умереть сейчас, поддавшись слабости, и забрать с собой, когда здесь, в этом мире, у него впереди целая жизнь, судьба, едва начатый путь, на котором предстояло совершить еще очень и очень многое. А она просто будет рядом, разделяя его боль и страх…

***

– Он сделал то, что не смог сделать я, – Вассарий был, кажется, одновременно возмущен и разочарован, потирая еще саднившую фантомными болями щеку, на которой медицинские наниты еще недавно затягивали разорванные ткани. На коже не осталось никаких следов удара, но уязвленная гордость не давала покоя, твердя: – «Три гвардейских полка смогли сделать то, чего не смог сделать ты со всем контингентом гельской армии! Твои собственные вассалы не смогли удержать фронт и бежали, поджав хвосты, ты чуть не погиб, но стоило только появиться этому… все, позабыв о страхе, устремились в бой за тристанским бароном! Тристанским, демон его раздери, бароном!» – Он вскочил, перевернув кресло, в котором сидел, и яростно стукнул кулаками по столу. – Что есть у этого человека, чего нет у меня?!

В личном кабинете претендента на престол они были одни. Флагман фларского флота, где Дэлай разместил свой личный штаб, находился в группе кораблей, охранявших тыловые маршруты союзной армии. И потому в прямых столкновениях корабль не участвовал, оставаясь в относительной безопасности. А большие внутренние помещения линкора позволяли использовать богато украшенные и обставленные адмиральские помещения, где Делай чувствовал себя как дома. Комнату поменьше он выделил под свой личный кабинет, куда допуск остальным был только по специальному разрешению и только в присутствии самого графа. Здесь он мог говорить прямо и без утайки с кем угодно, зная, что ни одно слово из разговора за пределы этих стен не выйдет.

– Он не боится смерти, – ответил Дэлай, устраиваясь в своем кресле поудобнее и закидывая на стол ноги, внимательно разглядывая, насколько хорошо начищены его сапоги. Несмотря на то, что бой продолжался практически на всем протяжении линии соприкосновения возле хребта Карратса, ситуация уже полностью находилась под контролем союзного командования и личного присутствия феодалов не требовалось. Так что он наконец-то получил возможность переодеться и привести себя в порядок. Оставалось еще как следует выспаться, но прежде надо было решить несколько серьезных дипломатических вопросов, – хотя порой мне даже начинает казаться, что он к ней даже рвется. Я замечал за ним это еще в ходе гражданской войны, но сейчас… Хотя не вам мне объяснять важность такого фактора, как личное присутствие на поле боя. Другой вопрос, что никто из нас не решился возглавить контрудар по ущелью. А Эдвард бросился туда без малейшего страха и сомнений. Люди чувствуют подобные вещи, потому и идут за ним.

– Победа там была даже теоретически невозможна, – отрицательно покачал головой Вассарий. – Это чистой воды удача, что он смог захватить Ворота. Нельзя было так рисковать. Ведь он мог погибнуть там… Нет, он обязан был там погибнуть! И погиб бы, если этот молокосос не вытащил бы его с передовой!

– А кто-то ведь должен был следить за ним, – укоризненно посмотрел на него Дэлай. – Неужели это так сложно?

– Я был несколько занят тем, что пытался не умереть на линии фронта, – напомнил Вассарий, едва не шипя от злости. – Ведь меня поставили на самый опасный участок фронта, пообещав, что так я смогу восстановить свое доброе имя. А вместо сделали предметом издевок и насмешек! Конечно! Гельский граф не в состоянии выполнить приказ претендента на престол, но появляется этот тристанец и собирает все лавры! Матерь Земная! – ругнулся он, не сдержавшись, но его собеседник только усмехнулся в ответ.

– А что вы хотели? – фларский граф развел руками. – Чтобы я просто вышел и сообщил, что вы отныне наш преданный друг и союзник, а доверять вам следует так же, как и мне самому? Я могу приказать человеку что-то сделать, но я не могу приказать его чувствам и мыслям. Я дал вам возможность, но вы ее не использовали. Может быть, стоило поступить как тристанский барон и рискнуть всем? – он выпрямился, убрав ноги со стола, и внимательно посмотрел на Вассария, но тот не смог выдержать прямой взгляд и отвел глаза в сторону. – Вот именно. Я не заставлял вас принимать решения, это был ваш собственный выбор. Так что не обвиняйте меня в том, что вы сбежали и требовали начать отступление. Вы испугались, а не я. А Эдвард не струсил, сделал свой выбор…и выиграл.

– Я видел лицо человека, который сообщил мне о том, что Эдвард найден живым, – чуть успокоившись, сказал Вассарий. – Гельский подданный, один из офицеров штаба на передовой. Отправившись сюда с сообщением, что фронт прорван, я оставил их руководить организацией отступления. Они восприняли это как должное, ведь они обязаны подчиняться приказам дворянина, но… – гельский граф с трудом сглотнул, вспоминая этот момент, – когда он докладывал мне о том, что группа Квенти Карийского разыскала и подняла на борт живого тристанского барона, то был счастлив. Знаете почему? Потому что они уже готовились к бою, чтобы задержать противника хотя бы на выходе из ущелья, готовились к смерти, но в этот момент подошли тристанские полки. Им плевать на то, что он захватил Ворота и обеспечил победу. Эти трусы рады, что он спас их жизни. Не более того…

Вассарий Гельский глубоко вздохнул, раздумывая о степени паршивости ситуации, в которую попал – по своей вине или став жертвой интриг, это уже не имело значения. Он прекрасно осознавал, что вытащить его мог только граф Фларский. Тот не мешал ему, давая собеседнику проникнуться мыслью, насколько для него важен протекторат претендента на престол.

– Лично я не рассчитывал, что тристанский барон успеет к решающему моменту сражения, и действительно надеялся на вас, друг мой. И все же вы меня подвели. Наше счастье, что Эдвард все-таки прибыл с подкреплением и смог взять ситуацию под контроль. Он мог погибнуть, и тогда я избавился бы от весьма опасного потенциального конкурента. Однако, он не только выжил, но еще и смог одержать верх. Только вот славу победителя Саальта все равно получил я, как претендент на престол. Победа на Золотых Воротах весьма символична, и достигнута она, благодаря мне. Моими усилиями прямо на руинах гражданской войны был создан союз феодалов, сумевший впервые одержать крупную победу над силами вторжения. Сегодня или завтра об этом узнают все остальные. И все они пойдут на поклон ко мне, победителю Саальта. Всего лишь один успех Эдварда сделал меня фактическим королем, – Дэлай откинулся на спинку кресла, приосанился, довольный собой. – Так стоит ли мне дальше опасаться Эдварда? Может быть, будет выгоднее держать его при себе?

– Вашему умению извлекать выгоду из любой ситуации можно позавидовать! – усмехнулся Вассарий. – Сейчас вы зарабатываете очки на своем сопернике. Допустим, гражданские поверят вам. Поверят вам и политики. Только вот солдаты, которые были там, в ущелье и на склонах этих гор, залившие их своей и чужой кровью, пойдут не за вами. Они пойдут за бароном. И умрут ради него, если потребуется. Потому что видели его, на что он способен. А что вы такое для армии сами? Пф! Этикетка…– он скривился в ухмылке, выплескивая раздражение. В мирное время за такое он получил бы «перчатку», но шла война, и маски были давно сброшены. Но брошенная фраза все равно прозвучала настолько ядовито, что Дэлай даже дернулся.

– И что? – претендент на престол взял себя в руки и ткнул пальцем в стол. – Это мои люди. Они живут на моих землях, в моих городах! На мои деньги, они, демоны их разорви, живут!

– Верность скольких солдат вы купите за золото? – едко поинтересовался Вассарий. – А сколько золота смогут принести верные солдаты? Вижу, что понимаете, – он кивнул, наблюдая за реакцией Дэлая, – вы победитель ровно до тех пор, пока Эдвард не махнет рукой в вашу сторону. Хотите править Рейнсвальдом? Тогда убейте его, пока еще есть такая возможность!

– Убить? – Дэлай зло рассмеялся. – Ради того, чтобы стать королем? Или ради того, чтобы потешить твое самолюбие? – однако настроение уже было испорчено, и присутствие Вассария его порядком раздражало. – Исчезни! Поговорим позже… Хотя нет, стой. Насколько я помню, те войска, которые я поручил тебе подготовить раньше, не были задействованы в сражении?

– Как было приказано, я перевел их на внутреннюю службу и разместил по местным гарнизонам, – кивнул Вассарий, чувствуя к чему клонит граф – формирование еще продолжается, но они уже готовы выступить по первому приказу. Попутно в тылу из резервистов формируется еще несколько дивизий, которые можно использовать в качестве вспомогательных. Они выступят в сторону Тристанского бароната, стоит им только приказать…

– Пока еще рано, – кивнул Дэлай. – Мы все еще ждем. Может быть, нам повезет, и Эдвард все-таки не сможет выкарабкаться. Сколько тогда проблем решилось бы без какого-либо вмешательства. Но если он выживет, до окончания войны с Саальтом все равно что-либо предпринимать будет слишком глупо. А теперь можешь идти! Когда понадобишься, я свяжусь с тобой.

Оставшись один, Дэлай наклонился над столом и, обхватив голову руками, задумался о возможном будущем. Сейчас, когда ситуация с Саальтом наконец-то выровнялась, и появилась хоть какая-то надежда на успех, на первый план выходили проблемы с собственными союзниками. И больше всего его волновал тот факт, что он не до конца понимал мотивы Эдварда, совершающего порой крайне необдуманные поступки. Или, может быть, это, наоборот, было частью плана, сути которого он никак не мог уловить. Жаль, что никто не может дать ему четкий ответ, даже посоветоваться было не с кем. Он посмотрел на единственных свидетелей своих размышлений – статуи атлантов по обе стороны комнаты, поддерживающие потолок свои плечами. К их присутствию он уже успел привыкнуть и порой даже разговаривал с ними, озвучивая свои мысли, но те хранили молчание, оставаясь равнодушными к его метаниям.

Какой же выбор он должен был сделать, чтобы не проиграть? Поставить все на карту против Эдварда, или попытаться поддержать его, пожертвовав другими возможностями, но укрепив собственное положение? Как долго Тристан будет его союзником? Эдвард не скрывал, что имеет какие-то свои планы, разнящиеся с планами графа Фларского, но никому из тех, кто сейчас его окружал, Дэлай не мог доверять полностью. Даже тот же барон Весмортский, первым публично признавший его не просто будущим, а уже новым королем Рейнсвальда, действовал в первую очередь в интересах собственного феода. Если его поставить перед выбором, далеко не факт, что северный альянс останется на стороне Дэлая Фларского.

Запищал коммуникатор, и Дэлай, вздрогнув от резкого звука, нажал на кнопку ответа.

– Господин граф, прибыл представитель Остезейского Союза, в настоящий момент он находится в гостевых покоях, но настаивает на встрече с вами. Что прикажете ему сообщить?

– Остезеец? Явился сам? – удивился Дэлай, вспомнив, что в последнее время эти банкиры вели дела с ним исключительно через своих представителей в Тристанском баронате. Своих послов Союз отозвал из его графства еще в начале гражданской войны и с тех пор не было даже разговоров о том, чтобы возобновить дипломатические контакты с союзом. Интересно знать, что привело его. – Я приму его. Проводите его в мой кабинет.

Представитель Остезейского Союза вошел к нему через несколько минут в сопровождении двух фларских гвардейцев, граф встал, встречая гостя, и солдаты вышли, оставив их наедине.

– Господин граф, позвольте представиться. Мое имя Марии Де Тис, – изящно поклонился остезейский представитель, как только двери закрылись. Выпрямившись, он приложил руку к сердцу. – Я прибыл к вам с посланием от лорда Остезейского, сира Линка, с важной информацией и предложением. Стройный и гибкий, он казался совсем еще молодым, но при этом держался спокойно и уверенно, как опытный мастер в подобных делах. Дэлай знал, что остезейцы славятся умением вести переговоры и добиваться результатов, исходя из соображений собственной выгоды, полагаясь только на логику и холодный расчет, и напрягся, пытаясь понять истинные причины неожиданного визита.

– Я готов вас выслушать, однако время мое весьма ограничено, – он постарался не выдать себя. – Мы все еще в состоянии войны с Саальтом, несомненно ваши войска внесли весомый вклад в нашу первую значительную победу, мы высоко ценим вашу помощь, но я не могу уделить вам времени больше, чем остальным. Наши союзники могут это неверно истолковать. Прошу вас, присаживайтесь, – он указал гостю на одно из кресел.

– Благодарю, – остезеец, откинув полы своего мундира, сел в кресло, – Господин, Лорд Линк уполномочил меня обсудить с вами будущее Остезейского Союза в королевстве…

– Так значит, Линк уже присвоил себе титул лорда? – усмехнулся Дэлай. – Довольно смелый поступок с его стороны.

– Он надеется, что будущий король подтвердит и узаконит данный титул, – сдержанно ответил Де Тис. – Разумеется, он так же понимает, что подобное сотрудничество должно быть взаимовыгодным. И сейчас Союз нуждается в вашей помощи как будущего короля Рейнсвальда, – улыбнулся кончиками губ Де Тис. – Вам должно быть известно каким образом произошла смена власти в Союзе, ставшая главной причиной присоединения Остезейских феодов к вашим войскам?

– Барон Тристанский сообщал мне об этом в отдельном докладе, – кивнул Дэлай. – Так чего именно вы хотите?

– В первую очередь вопрос касается именно барона Тристанского, – сказал остезейский представитель, наклонившись и положив локти на стол. – Лорд Линк понимает, что дипломатические возможности Союза в настоящее время ограничены давлением Тристанского бароната, поскольку передача власти прошла не самым законным способом. И сейчас, – остезеец чуть отвлекся, поправляя концы рукавов своего мундира, – наша главная задача состоит в том, чтобы вернуть себе прежние возможности при минимальных потерях. Надеюсь, вы понимаете, о чем идет речь?

– Не совсем, – Дэлай хотел услышать эти слова от остезейского представителя напрямую, а не заканчивать мысль за него. – И очень надеюсь, что вы сейчас мне все объясните. Вы же для этого явились сюда, не так ли?

– Видите ли, в действительности между тогда еще сиром Линком и бароном Тристанским существовала договоренность о передаче всей полноты власти лично сиру Линку в обмен на всемерную поддержку Союза, – вздохнул остезеец и, сцепив руки, положил их себе на колено. – В результате совместной операции старый Совет был уничтожен, равно как и прерваны ваши переговоры с ним. У вас была информация, что прежний Совет собирался сделать новым королем Эдварда Тристанского, а Вассарий Гельский был лишь оперативной пешкой? Этим обстоятельством барон и воспользовался, разыграв собственную комбинацию.

– Ничего нового вы мне не сообщили, – ответил претендент на престол, сложив руки на столе перед собой. – Я владею ситуацией и принял соответствующие меры. Но мне интересно, почему вы решили рассказать об этом именно сейчас, да еще и так открыто…

– Мой сюзерен обеспокоен быстрым усилением и ростом влияния Тристанского бароната. В настоящее время этот феод уже во многом влияет на политику Рейнсвальда больше, чем кто-либо другой. В сложных условиях, когда мы ведем войну с Саальтом и не можем уделять достаточное внимание внутренним проблемам, это может сказаться критическим образом на будущем всего королевства… Поэтому сейчас Остезейский Союз хочет предложить вам помощь в установлении сильной королевской власти в Рейнсвальде.

– Насколько я понимаю, Эдвард Тристанский должен быть осведомлен о факте наших переговоров? – поинтересовался фларский граф, внимательно глянув на своего собеседника исподлобья, пытаясь хоть что-нибудь прочитать по его лицу, но тот сохранял все такой же невозмутимый вид.

– Ваше… Величество, – поправился остезеец. – Тонкость ситуации именно в том, что Эдвард Тристанский не должен знать о нашей встрече и тем более о предмете переговоров между нашими феодами. Поскольку… соглашение, которое предлагает заключить Остезейский Союз, хоть и преследует благородную цель, но с точки зрения морали и принятых в нашем обществе понятий о справедливости, выглядит не совсем честным по отношению к нашему общему другу…

– Из уст остезейца рассуждения о понятиях чести и справедливости звучат как кощунство, – вполголоса хмыкнул Дэлай, а громче добавил: – Так в чем, собственно, заключается помощь, которую предлагает Союз, и что он потребует взамен?

– В настоящее время вы один из немногих людей, чьего слова Эдвард Тристанский не сможет ослушаться, – уточнил Де Тис, – поэтому наш лорд надеется, что вы сможете ограничить рост влияния тристанца и, конечно… максимально ослабить его войска. Например, размещением на самых опасных участках фронта. Армии бароната уже покрыли себя славой на полях сражений гражданской войны, так что их использование подобным образом будет выглядеть вполне разумным. И, естественно, Союз рассчитывает на вашу полную политическую поддержку его начинаний. Мы готовы даже оказать вам помощь в захвате земель Гористарского феода, где, как вам известно, сложилась весьма нестабильная ситуация. Действия ваших войск там тоже не остаются без внимания…

– У нас сейчас недостаточно свободных сил и средств, чтобы взять под контроль все территории феода и усмирить некоторых вассалов покойного графа, – вздохнул Дэлай. – Но самая большая проблема в том, что точно не известно, где находится семья Гористаров и, главное, малолетний наследник… Будь он у нас на руках, все было бы гораздо проще…

– Так вы не знаете? – усмехнулся остезеец. – Наследник Гористарского рода сейчас находится в руках тристанского барона. И тот собирается его использовать для объединения феода под собственным контролем. Моего лорда беспокоят подобные события. Эдвард собирает в один кулак силы. Карийский баронат его безусловно поддержит, вместе с возможностями Камского герцогства это уже серьезная сила. Остезейский Союз связан обязательствами и в случае открытой конфронтации будет вынужден встать на его сторону. Присоедините к этому Гористарское графство, и всех, кто последует за столь мощным союзом… Вы уверены, что в таком случае ваши претензии на престол будут столь же неоспоримы? – Дэлай в последнее время так часто задавал себе этот вопрос, что он прозвучал почти как приговор.

– Эдвард хочет подмять под себя Гористаров? – эта новость оказалась неожиданной, очевидно, налаженная разведывательная сеть дала сбой. Однако подобного следовало ожидать. Пленный гористарский наследник слишком важен, чтобы о нем рассказывать, так что место его пребывания держится в строгом секрете. Ожидать от кого угодно, только не от Эдварда. – Он же дал клятву… А впрочем, почему я вообще должен был этому верить! Проклятье!

– Ситуацию еще можно взять под контроль, – кивнул остезеец. – Наши люди делают все возможное, чтобы это произошло как можно быстрее. Остезея больше не собирается оставаться в стороне, когда над королевством нависла подобная угроза.

– Если лорд Линк обязуется выступить на моей стороне в возможном будущем конфликте, то он получит все, что пожелает, – сухо ответил Дэлай. – И передайте ему, чтобы уже сейчас начинал готовиться. Когда мы начнем действовать, все должно произойти быстро и неожиданно. Однако прежде нам необходимо закончить эту войну. Вам все понятно? Отдельные детали необходимо будет уточнить при личной встрече.

– Более чем, – поклонился остезеец. – Я рад, что новый король проявляет благоразумие не только на словах, но и на деле.

Дэлаю Фларскому уже начинало нравиться, что к нему обращаются как к королю Рейнсвальда. Корона была тем, к чему он стремился с самого рождения. И он добьется ее, чего бы это не стоило.

========== Глава 20. Открытые карты ==========

Глава 20. Открытые карты.

Мудр тот, кто имеет знание и делает вид, что не знает. Глуп тот, кто не имея знания, делает вид, что знает. Лао Цзы

Он отреагировал чисто рефлекторно, даже не успев осознать, что видит перед собой, выбросив вперед правую руку и перехватив опускавшийся на него предмет. В следующую секунду, вцепившись в него пальцами, понял, что это просто манипулятор дрона, пытавшийся ввести ему в катетер питательный концентрат.

– Господин барон! Хвала Небесам! Вы пришли в себя, – услышал он голос и, повернув голову влево, обнаружил там хирурга в привычной закрытой маске с большими, напоминавшими фасеточные глаза насекомых, визорами. Врач подошел ближе и посмотрел на показания диагностов. – Вы заставили нас поволноваться, – в ответ на удивленно приподнятые брови пациента доктор объяснил причину необычно бурной реакции. – Вы все-таки потеряли сознание к концу операции, а использовать дополнительные стимуляторы мы не решились. Их количество в вашей крови и так превышало все разумные пределы. Оставалось только молиться, чтобы вы смогли прийти в себя… Если бы не колония нанитов в вашей крови, шансов не было бы вообще.

– Помогите мне подняться, – потребовал Эдвард, попытавшись встать, но врач тут же его остановил, удержав за плечо.

– Вам сейчас не стоит себя напрягать, господин, – объяснил он. – Ваш организм перенес сильный стресс и вышел за пределы дозволенного, ему требуется отдых и покой. В ближайшее время будет сформирован эвакуационный состав, на котором вас отправят в столицу для…

– Никакой эвакуации! – отмахнулся Эдвард, левой рукой отбросив ладонь врача, но тут же остановился, осознав, что только что сделал. Он снова чувствовал руку. Эдвард потрогал плечо, шрама не было, а рука казалась теплой. Он покрутил кистью, сжал и разжал пальцы. Ощущения чужеродности или заторможенности реакций не возникало, рука работала как его собственная, послушно и естественно реагируя на каждую мысль и данную команду. Тристанский барон замер, глядя на то, как двигается кисть и сгибаются его новые пальцы. – Значит, у вас все-таки получилось… Я не зная как выразить вам свою признательность, никаких слов не хватит, то, что вы сделали это…

– Вашей благодарности будет вполне достаточно, господин барон, – чуть поклонился врач. – Я всего лишь выполнял врачебную клятву, данную еще в студенческие годы, но должен признать, что пациентом вы были не самым простым. Мы уже провели первичные тесты на реакцию мышечной и нервной системы, но поскольку вы пришли в сознание, позвольте провести еще пару тестов…

– Разумеется, – кивнул Эдвард, протянув свою новую руку врачу.

Тесты оказались до смешного примитивными, заключавшимися в реакции на различные раздражители, в том числе боль и температуру, и мелкую моторику пальцев. Нервная система, восстановленная нанитами буквально с нуля, реагировала без ошибок. Пальцы, ладонь и сама рука реагировали рефлекторно, как и должно быть. Эдвард воспринимал ощущал форму и жесткость предметов и контролировал напряжение мышц, с первого же раза взяв и не раздавив полое яйцо из тонкого стекла, все больше удивляясь тому, до чего дошла современная медицина. По ходу врач так же объяснил, что протез более совершенен, чем просто заново выращенная рука, имеет большую подвижность и угол сгибания сустава, и вживленные внутрь катетеры с системой перегонки крови и фильтрами для ее очистки.