Текст книги "Пустой мир 3. Короны королей (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 66 страниц)

========== Глава 1. Извне ==========

Глава 1. Извне.

Если бы наши солдаты понимали, из-за чего мы воюем, нельзя было бы вести ни одной войны.

Фридрих II Великий

– Брат, сколько лет мы этого ждали? Сколько лет унижения и позора, запятнавших нашу честь… – родной брат короля вышел из-за тяжелых бархатных штор, но все равно остался стоять в нескольких шагах позади. Так же как король, он уже был облачен в боевой костюм, только шлем еще висел на поясных креплениях. В красноватых из-за недостатка цветового пигмента глазах играли огоньки восторга и предвкушения. – Брат, неужели мы сейчас сможем все вернуть?

– Именно об этом я сейчас и думаю, мой младший брат, – король Аллирд кивнул головой и жестом приказал подойти ближе, к перилам балкона, около которых стоял сам, – наш дед, наш отец и, наконец, мы сами… все ждали этого дня. Дня, когда сможем восстановить свою честь и славное имя. Дня, когда корона Саальта снова воссияет чистым золотом без единого пятна!

Он положил левую руку брату на плечо, а правой указал на вид, открывавшийся с балкона. Королевская гавань ярко сияла из-за множества наводнивших ее кораблей и войск. Тысячи крейсеров, фрегатов и линкоров, тесно выстроившихся в акватории гавани, освещенные сотнями сигнальных прожекторов и окруженные десятками тысяч лихтеров и кораблей сопровождения. Объединенный флот всего Саальта, собранный всеми князьями, присоединившимися к этому походу против старого и заклятого врага.

На причалах гавани, сейчас ярко освещенных множеством прожекторов, раскрывали свои отсеки десятки тысяч транспортных кораблей, загружая многомиллионную армию – от полков легкой пехоты до сверхтяжелых орудийных систем, способных сметать с лица земли целые города. Полки с такой высоты больше напоминали чуть заметно дрожащие в марше прямоугольные коробки, стройными рядами поднимавшиеся по спущенным трапам. Следом за ними двигались гусеничные тягачи, похожие на улиток, тянущие артиллерию и ракетные системы, а рядом с ними в отсеки тяжелых транспортов загружали танки и поднимали шагоходы, похожие на металлические статуи.

– Три поколения мы восстанавливали нашу силу, – напомнил Аллирд, глядя на всю эту военную мощь, сейчас сжатую в одном кулаке. – Я помню это так, словно все было только вчера… Помнишь, как мы с отцом подчиняли одного феодала за другим? Железом и кровью несли мир в родную страну, прекращая эту бессмысленную возню, убивавшую нас?

– Помню, брат. Я помню все, – кивнул младший, глядя на собравшиеся в гавани войска. Его глаза горели радостью и надеждой, и Аллирду нравился этот взгляд. – Я помню, как наш отец вел нас на битвы. Помню, как становились на колени самые гордые и сильные. И помню, как гордился своим отцом…

– А я помню, как он умер, – Аллирд опустил глаза, вспоминая тот тяжелый день, – помню его последние слова. И обещание, данное ему. Довести до конца начатое. Вернуть Саальту его прежнее величие, которое отобрал Рейнсвальд. И теперь они повторяют наши прошлые ошибки, грызутся друг с другом, высокомерно полагая, что нет никого, кто сможет им противостоять. А мы восстали из пепла для того, чтобы обрушить их туда. Я позабочусь о том, чтобы они никогда снова не смогли подняться.

Он стукнул по перилам кулаком в латной перчатке, и резной мрамор пошел тонкими трещинами. Только Аллирд этого не видел, его взгляд был устремлен на север, где расположился Рейнсвальд, древнее и могущественное королевство, раскинувшееся на огромной территории. Еще недавно растущее и крепнувшее, но сейчас начавшее гнить изнутри. Его пожирал огонь гражданской войны, и не было более удачного момента, чтобы ударить в самое сердце, одним взмахом меча избавившись от позора прошлого поражения. От позора осознания того, что сейчас истинная королевская корона Саальта хранится в рейсвальдских трофейных залах.

– Момент истины близок, брат, – снова кивнул младший, – я чувствую это. Чувствую, как натянулись нити истории, дрожа в предвкушении. Здесь и сейчас мы можем изменить будущее, разорвав старые нити и создав новые… Я горд, что являюсь частью всего этого.

– Ты все никак не успокоишься со своими попытками понять тайны этого мира? – Аллирд усмехнулся. Редрик всегда был увлекающимся человеком, но Пути Понимания стали для него той вехой, с которой он сравнивал практически все в своей жизни. Полузабытый религиозный культ, провозглашавший, что все происходящее всего лишь переплетение многочисленных нитей человеческих судеб. Эта паутина незыблема и только в определенные решающие моменты ее можно изменить, определив пути развития истории на тысячи лет вперед. Именно такие события они и называли Моментами истины. Редрик грезил этим, мечтая однажды лицезреть такой момент и стать тем, кто и изменит историю.

– Это истина, брат мой, – покачал головой Редрик, – мы можем верить в нее или нет, но отказаться от нее мы не сможем при всем желании. И сейчас мы с тобой творим ее. Ты же знаешь, что ты мой брат, но при этом и мой король. Я готов умереть за тебя, за королевство… за нашу честь…

– Мы не умрем, – покачал головой Аллирд. – Мы будем убивать.

Внизу их уже ждали. Снаряженные в парадные доспехи князья со свитами, держащими штандарты своих феодов, выстроились по обе стороны от парадной дорожки, ведущей к флагманскому кораблю. Двадцатикилометровая громадина «Рассветного клинка» возвышалась над ними стеной металла и керамита, освещенная прожекторами целой флотилии кораблей сопровождения, подвижными ремонтными секциями, проводящими последний профилактический осмотр, и многочисленными рядами иллюминаторов на корпусе. Команда в полном составе ожидала момента, когда король поднимется на борт.

– Редрик, ты же знаешь, что я не разделяю твои идеи мировой истины? – поинтересовался Аллирд, когда они уже поднимались по трапу в сопровождении князей со своими свитами, напоминающими яркое парадное шествие. Его младший брат молча кивнул, не желая спорить прямо сейчас, но королю Саальта этого и не требовалось. Вместо этого похлопал брата по плечу. – Но сегодня я согласен с тобой в одном. Мы действительно творим историю.

***

– Эдвард? Зачем? Зачем все это? – Она снова шла к нему в окровавленном свадебном платье, отчаявшаяся и напуганная, не желая верить глазам и принимать его теперешним, ожесточенным и уставшим от своей ненависти. Она пыталась дотянуться до него, но мир между ними словно расширялся, и каждый сделанный ею шаг увеличивал расстояние между ними вдвое.

– Прости меня… – его голос дрожал. Протянув к ней руку, он увидел, что стоит в боевом доспехе, покрытом слоем грязи и крови. Не было видно даже символики бароната, только темная кровь, крупными каплями стекающая на землю. Вот чему она никак не могла поверить. Не могла поверить, что он мог стать таким.

– Барон… – чей-то грубый голос резко ворвался в сновидение. Лик Изабеллы задрожал, теряя прежнюю четкость, и исчез окончательно секунду спустя. Эдвард открыл глаза. Адъютант, заметив его пробуждение, тут же распрямился и застыл рядом с кроватью. – Господин барон, командующий сир Де Монтрель просит вас как можно быстрее прибыть на передовую. Противник приближается.

Эдвард, еще лежа в постели и глядя в потолок над головой, только кивнул и жестом отпустил киборга. В палатке хватало места, но все же в полевых условиях он предпочитал переодеваться в одиночку. Тем более, сегодня лично участвовать в сражении он не собирался, достаточно будет просто проконтролировать разработанный вчера на последнем совещании план действий.

Лениво потянувшись, тристанский барон взял со столика шприц со стимуляторами и привычным движением вколол в катетер на левой руке. Тратить время на полноценный сон и нормальный прием пищи на поверхности было непозволительной роскошью. Пятисекундная инъекция с успехом все это заменяла, а сэкономленное время можно было потратить с куда большей пользой. Закончив, он надел висевший здесь же на спинке кресла комбинезон и вызвал команду сервисных дронов для облачения в доспехи.

Нетерпеливо попискивая, они окружили барона, держа в манипуляторах части доспеха. Быстро переключаясь между алгоритмами, немедленно приступили к облачению, и пока одни крепили наплечники и наручи, другие закрепляли кирасу, набедренники, поножи и многочисленные сочленения на суставах. Вместо стандартного боевого костюма в штабе Эдвард пользовался облегченным вариантом, бесполезным в бою, но хорошо защищавшим от негативного воздействия окружающей среды. Последней частью экипировки был шлем, но его Эдвард надел сам, забрав из манипуляторов подлетевшего дрона. Крепления щелкнули и зашипели, стабилизируя внутреннее давление и герметизируя весь костюм.

Открыв внешнее забрало, Эдвард вышел наружу через шлюзовую камеру палатки, сразу оказавшись в центре кипящего жизнью полевого армейского лагеря, разбитого здесь всего лишь двое суток назад. Группа войск оперативного реагирования была переброшена сюда, когда из штаба сектора сообщили о приближении к границам колонии довольно серьезной по численности орочьей орды.

С момента начала гражданской войны внешние колониальные границы сильно ослабели, множество войск, прежде несущих службу на дальних рубежах, было переброшено на внутренние фронты. А тех, что оставались, не всегда хватало для отражения всех опасностей, которые извергали дикие пустоши на любой огонек цивилизации, вспыхивавший на этих бескрайних просторах. И, конечно, ослаблением границ не могли не воспользоваться всевозможные кочевники, готовые прорваться в любую открывшуюся брешь, чтобы дорваться до необычайно богатых, по их мнению, колоний Рейнсвальда.

В этот раз Эдвард лично прибыл с войсками, пытаясь хотя бы немного отвлечься от внутренней политики Рейнсвальда, что в последнее время ему было действительно необходимо. Слишком много всего случилось, слишком много всего надо было еще принять и усвоить. Вторжение дикарей на поверхности оказалось наиболее подходящим предлогом, чтобы сбежать с Рейнсвальда.

Солдаты, сегодня не участвующие в сражении, приветствовали его по пути, на что отвечал вялыми кивками, полностью погрузившись в собственные мысли. Воспоминания о последнем увиденном сне постепенно вытеснялись размышлениями об оперативной ситуации на границе, а так же о том, что еще можно предпринять.

– Господин барон, очень рады вас видеть, – приветствовали его старшие офицеры, собравшиеся на невысоком холме из странного вещества, напоминающего пемзу. Единственная господствующая над гладкой как стол окружающей равниной точка, откуда можно даже без специальной аппаратуры контролировать все окружающее пространство. Офицеры синхронно поклонились, когда Эдвард вышел к ним, и он ответил им коротким кивком. Сразу же за холмом начинались ярко освещенные прожекторами позиции развернутых артиллерийских батарей со стоявшими позади тягачами, на которых разложили уже распакованные ящики со снарядами и дополнительными батареями. Дальше шли линии минометных установок, позиции снайперских отделений, стрелковые цепи и на самом переднем крае шеренги линейной пехоты, подготовленной для ближнего боя и усиленные отделениями шагоходов огневой поддержки. Тристанская армия окопалась и готовилась встречать врага.

– Докладывайте, господа, – приказал Эдвард, выходя чуть вперед, чтобы разглядеть в темноте яркие точки факелов приближающейся орды. Орков уже зафиксировали спутники дальней разведки и вели их последние несколько часов, но сейчас против них даже огонь дальнобойной артиллерии будет малоэффективным. Они просто рассеются и уйдут из зоны поражения, в то время как орду следовало уничтожить до последней твари.

– Дикари продолжают движение по тому же маршруту, что и прежде, – доложил один из офицеров, жестом подозвав дрона, тут же активировавшего голограммную карту. – Скорее всего, они знают о расположении наших ближайших крепостей, и именно к ним сейчас направляются. Впереди идут группы бойцов тяжеловооруженной пехоты, за ними длинной вереницей растянулись многочисленные подкрепления, а вдали, вместе с небольшими отрядами охранения движутся кибитки с женщинами и детьми. Техники, за исключением грузовых машин без вооружения, не обнаружено.

– Значит, они не подозревают, что мы их поджидаем? – кивнул Эдвард. – Как только подойдут достаточно близко, поднимайте в воздух звенья бомбардировщиков. Не атаковать раньше времени, их главная задача не выпустить противника.

– Будет исполнено, господин барон, – кивнул офицер и тут же отошел к связисту, передать последние распоряжения. Эдвард остался стоять, перебирая в памяти старые моменты, связанные с этими дикими тварями.

Орки были одной из тех полуразумных рас, что смогли не просто приспособиться к жестким условиям этого мира, а принять и адаптироваться к ним, получив превосходство над многими другими видами. Огромные, почти четырехметровые, сильные и невероятно выносливые существа, приучившиеся видеть в темноте лучше многих мутантов, вдвое превосходили в росте и силе любого взрослого человека. Но подобная физическая мощь компенсировалась крайне слабым интеллектом. Вся жизнь орков была построена на захватнических набегах и постоянных войнах, культ грубой силы у них главенствовал над всем остальным. Не знакомые со стратегией и тактикой ведения боя, орки всегда выбирали только лобовые атаки с яростным кличем, и именно на этом Эдвард сейчас и собирался сыграть.

Здоровые серокожие твари, с кроваво-красными глазами и торчащими из-под рваных губ в разные стороны зубами, показались в пределах действия визоров ближнего радиуса. Судя по показаниям, бежали они густой толпой, пытаясь обогнать друг друга и вырваться вперед. В общей мешанине возвышались огромные ящеры с металлическими чашами на спинах, в которых ярко горели костры, освещающие общий поток всей орды и служащие ориентирами бойцам, находящимся в середине и в хвосте атакующего клина.

Заметив ровные ряды тристанской пехоты, освещенной прожекторами и фонарями, в отличие от их аморфной массы стоявшие единым строем и больше напоминавшие металлических истуканов, чем живых людей, орки взвыли в боевом кличе. Эдвард достаточно хорошо знал этих существ, чтобы понимать их вопли, несмотря на то, что с такого расстояния ветер доносил до него лишь нечленораздельный гул. Орки кричали кличи своих племен, входивших в состав орды, и выкрикивали имена вождей, самых больших и сильных бойцов, единственных, у кого хватало ума добиваться хоть какого-то положения и даже удерживать его в обществе, где все строилось исключительно на силе.

– Всем подразделениям! Приготовиться! – раздались на общем канале команды. – Артиллерия! Пятьсот единиц!

Развернутые орудия высоко задрали жерла направляющих каналов и дали первый залп, освещая черные небеса яркими инверсионными следами плазменных снарядов, уходивших по высокой параболе к уже отмеченным координатам. Они падали даже не первые, еще рассеянные ряды, а ближе к центру орды, в самую толчею, сжигая каждым попаданием сотни тварей. Яркие вспышки взрывов поднимались за спинами бегущих в атаку орков, но их это нисколько не испугало, наоборот, только сильнее разъярило.

Артиллерийские батареи подключались одна за другой, по мере приближения к позициям пехоты орочьих рядов, без пристрелки накрывали уже заранее отмеченные территории, оставляя груды изувеченных трупов после каждого попадания, но ничуть не замедляя продвижения уцелевших. Хотя на это никто и не рассчитывал, орки слишком тупы, чтобы понять, что находятся в заведомо проигрышном положении. Вместо этого они мечтали только о том, чтобы как можно быстрее добраться до противника и вступить в рукопашную схватку.

Дождавшись, когда монстры подойдут еще ближе, огонь открыли отделения многоствольных минометов, засыпая передние ряды противника осколочными и зажигательными гранатами. Иссеченные осколками и подожженные разливавшимся напалмом твари выли от боли и валились под ноги своим собратьям, даже не замедлявшим шаг и втаптывавшим их в пепельную пустошь. Орочий рев сейчас был слышен гораздо лучше, можно даже было разобрать отдельные лающие кличи на их примитивном хрюкающем и рычащем языке.

– Беглый огонь! – раздалась новая команда, и позиции тристанских стрелковых цепей взорвались автоматическими очередями, разряжая в плотно сбившиеся орочьи ряды длинные очереди разрывных пуль, плазменных и лазерных зарядов, устроивших настоящую бойню. Здоровый и взрослый орк мог выдержать даже несколько пулевых попаданий, но их было слишком много, тела просто рвало в клочья, каждый новый шаг давался ценой десятков убитых. Лавина орков смешалась и замедлилась, несмотря на это, твари продолжали рваться вперед, а перед тристанскими позициями росли горы трупов. Ничем не защищенные, в одной грубой броне из ржавых кусков железа и шкур животных, они гибли под прицельным огнем, будучи не в состоянии ни продвинуться вперед, ни отступить назад, поскольку на них продолжали наступать задние ряды, смело рвущиеся вперед. Бездумный рев поднимался над орочьими толпами, перемалываемыми пушечным и пулеметным огнем.

– Первая шеренга! Вперед! – новая команда разорвала общий канал, заполненный многочисленными отчетами, сбивчивыми указаниями и постоянными корректировками по показаниям спутников и разведчиков.

Первая шеренга, состоявшая из трех рядов линейной пехоты, вооруженных широкими мечами и большими прямоугольными щитами с собственным генератором дефлекторного поля, шагом двинулась вперед, сохраняя четкий строй и двигаясь плечом к плечу. Над их головами продолжали вести огонь шагоходы, державшиеся на расстоянии нескольких метров от шеренги, но все же двигающиеся следом. Орки же, заметившие приближение противника, встретили их дружным ревом и неорганизованной контратакой. Габариты боевых костюмов примерно соответствовали самим оркам, что позволяло вести бой на равных, но преимущество в строгой дисциплине и четком порядке оказалось решающим. Неорганизованные атаки серокожих разбивались о четкие линии пехоты, и мечи тристанцев, сияющие силовым полем, разили без пощады, оставляя глубокие обожженные раны в перекачанных телах. Примитивное орочье оружие, в основном дубины и топоры, лишь бессильно билось о щиты, генерирующие вспышки дефлекторного щита, бравшего на себя большую часть кинетической энергии удара.

Орда накатилась на продолжавшие двигаться вперед ряды тристанских солдат, несмотря на огромные потери быстро замедлив их продвижение. Тварей было слишком много, на место каждого убитого тут же вставало двое новых, злобных, рычащих и бьющихся со всей яростью. Шеренга практически остановилась, щиты сцепились друг с другом, организовав единую стальную стену, на которую серокожие накатывали волна за волной.

– Первая шеренга! Назад! – новая команда, и тристанццы стали отступать, утягивая за собой восторженных орков, уверенных, что осилили врага. Даже под непрерывным огнем они не желали отрываться от отступающих мечников, восторженно ревя и отталкивая друг друга в надежде первыми добраться до отступающих.

– Вторая шеренга! Вперед! – еще один приказ, приведший в движение несколько тысяч человек. Отступающая первая шеренга разделилась на отдельные отряды, отходящие в специально оставленные для них проемы, а торжествующих орков в упор встретил залп модульных дробовиков. Десятки тварей погибли моментально, а остальные даже не сразу сообразили, что произошло. И их сразу же смела наступавшая стена щитов второй шеренги. Только что уверенные в своей победе орки смешались, передние ряды натолкнулись на задние, еще не понявшие происходящего. С одной стороны их крушили мечники Тристана, в то время как с другой продолжали лететь артиллерийские снаряды, уже превратившие пустошь в пылающий ад. Плазменный огонь с одинаковой легкостью пожирал камень, пепел и орочьи тела, поднимаясь к черному небу многометровыми языками голубого и фиолетового ревущего пламени.

– Третья шеренга! Пошли! – еще несколько линий мечников присоединились к атаке, общим строем сминая орду, смешавшуюся и утратившую прежний боевой задор. Орки могли бояться, пусть и очень редко. И сейчас, когда стройные ряды тристанской пехоты наступали, с легкостью пресекая любые попытки сопротивления, эти твари испугались. Прежний боевой настрой исчез, задавленный огромными потерями и непрекращающимся артиллерийским и стрелковым огнем.

Именно так и должны выигрываться войны. Орки проиграли еще до того, как оказались в пределах действия тристанской артиллерии, попав в точно устроенную западню, рассчитанную буквально поминутно. В современной войне не нужны герои, они лишь мешают, все решает логистика, подготовка и технологии. Миллионные армии, управляемые огромными штабами, рассчитывающими пути снабжения, позиции развертывания войск и планы действий на месяцы вперед. Единый механизм, в котором нет людей, отдельных личностей и жалости, перемалывающий противника по точным алгоритмам, ни на шаг в сторону не отходя от выбранной стратегии.

– Отдайте приказ легкой кавалерии, пусть выдвигаются, – приказал Эдвард, наблюдающий за ходом сражения, – сразу после удара бомбардировщиков.

Давно уже поднятые звенья, до этого момента барражировавшие над полем боя и не вмешивавшиеся, получили прямой приказ и спикировали на орочий арьергард, практически остановившийся, поскольку даже эти животные предпочитали не вмешивать в сражение женщин и детей. Первый же налет бомбардировщиков произвел страшные разрушения среди сбившихся кибиток и ездовых животных. Тяжелые неуправляемые бомбы падали и взрывались в самой толчее, разнося в клочья все, что попадало в зону поражения. Отработавшие по целям звенья разворачивались и заходили на вторичные цели, продолжая бомбардировку и не давая оркам разбежаться.

А на флангах тристанских позиций приходили в движения группы легкой кавалерии. Одноместные антигравные установки кавалеристов, снабженные роторными пулеметами и ракетами с осколочными боеголовками, пришли в движение, рассыпавшись широким строем и окружая окончательно смешавшуюся орду.

Кавалеристов называли самыми бешеными и неуправляемыми, поскольку находилось действительно немного настолько отчаянных солдат, готовых нестись на огромных, до трехсот километров в час, скоростях, вцепившись только в руль управления и закрепившись на похожей на байк установке легкой кавалерии. В первую очередь они использовали установленное огнестрельное вооружение, но, в зависимости от назначения отделения, их могли снаряжать длинными глефами или пиками, а в ближнем бою они рубили врага кривыми силовыми клинками.

– Ветер и огонь! – хором закричали кавалеристы, пролетая по флангам орды, залетая в зоны поражения артиллерии и загоняя туда пытавшихся бежать орков. Пулями неслись над землей, на ходу расстреливая и разрубая бегущих тварей. Некоторые из них пытались сопротивляться и принимали бой, но не могли даже ударить бешено несущихся кавалеристов, сметавших все на своем пути. Любого, кто пытался сопротивляться, насаживали на копья и гнали дальше, крича от восторга скорости.

Орков загоняли обратно в кольцо, под артиллерийский огонь и бомбардировку, и кавалеристы как никто другой подходили для этой задачи, окружая орду и не давая ей рассредоточиться.

– Не выпускать никого, – приказал Эдвард спокойным тоном, наблюдая за этим избиением. – Я хочу, чтобы были уничтожены все твари до последней.

Кольцо окончательно закрылось меньше, чем через двадцать минут, и попавшие в огненный мешок серокожие твари бросились в последнюю отчаянную атаку. Отдельные пытались прорваться через кавалеристов, продолжавших кружить вокруг, но их моментально истребляли. Основная часть орков бросилась в лобовую атаку на шеренги линейной пехоты, удерживавшей позиции, разбившись о них, как волна о каменный берег. Последний бой продолжался не более получаса, больше напоминая избиение младенцев – неорганизованные и поспешные орочьи контратаки не смогли даже оттеснить тристанских мечников. Шеренги продолжили движение только после того, как артиллерийский огонь все-таки затих, добивая последние очаги сопротивления, а выдвинутые сразу за ними огнеметные подразделения проводили окончательную зачистку.

Еще до того, как доложили об окончательном уничтожении орочьего полчища, Эдвард приступил к обсуждению дальнейших планов. Атаки дикарей и мутантов на этой границе участились с начала гражданской войны и сдерживать их становилось все труднее. Под удар попадали не столько крупные колонии, для оборонительных рубежей которых подобные орды были не более, чем затруднением, сколько небольшие шахтерские поселки и аванпосты, просто не подготовленные для осад и сражений. И именно их необходимо было прикрыть в первую очередь.

– Нам нужно больше войск, – лаконично заключил Эдвард, просматривая отчеты и доклады, – здесь, на границах…, но их просто нет… Это война сжирает наши ресурсы, если так будет продолжаться и дальше, границы просто нечем будет защищать… Эти пустошные твари только этого и ждут.

– Мы еще можем продержаться, – сказал один из офицеров колониального гарнизона, – но нам нужно больше снаряжения и боеприпасов. Расходы сильно выросли с того момента, как отсюда были переведены части линейной и колониальной пехоты. Орки и мутанты атакуют при любой возможности…

– Я попробую что-нибудь сделать, – кивнул Эдвард, тяжело вздохнув. Запасы на складах снабжения тоже подходили к концу, заводы могли обеспечивать нужды армий, но запросы катастрофически росли с каждой неделей. Гражданская война была как огонек ночника, на который со всего неба слетались всевозможные враги, жаждущие крови и наживы. И честно признался: – Но сейчас я не могу обещать ничего конкретного…

– Господин, – в палатку, куда они передвинулись подальше от артиллерийского огня, зашел адъютант, – есть доклад, что орки полностью уничтожены. В настоящий момент высланы разведгруппы в поисках небольших групп выживших, которые могли покинуть боле боя еще до окончательного окружения.

– Хорошо, передай сиру Де Монтрелю, что мне нужен подробный отчет о ходе всей операции к концу этого дня, – Эдвард жестом отпустил адъютанта. – Что ж, господа, этой опасности нам удалось избежать, но что по поводу остального?

– Нас пока что не беспокоят внутренние противники, – сказал командующий колониальным гарнизоном, – но мы продолжаем держать имеющиеся войска в состоянии повышенной боевой готовности. Могу поручиться за каждого своего солдата.

– Я видел сегодня, как работают ваши люди, командующий, – согласился Эдвард. – Это впечатляет. Продолжайте поддерживать такой же уровень боевой готовности, и я буду спокоен за эти территории. Однако…

– Господин барон, у нас срочные известия из колонии, – в палатку снова вошел адъютант, – около сорока часов назад в Рейнсвальде был захвачен один из гористарских феодалов, заявивший, что желает видеть лично барона Тристанского и что только с ним будет разговаривать о цели своей сдачи в плен. Меньше часа назад транспорт с пленником на борту приземлился в колониальном порту.

– Это уже интересно, – Эдвард жестом приказал офицеру замолчать на минуту, – есть какие-либо уточняющие данные?

– Никак нет, господин, – адъютант отрицательно покачал головой. – Только то, что сир Де Семпри настаивает на личной встрече с бароном Тристанским. Естественно, предприняты все необходимые меры безопасности, вашей жизни ничто не может угрожать.

– Хорошо, подготовьте мой корабль, вылетаем в течение часа, – приказал Эдвард, – посмотрим, что у него есть для меня…

Колонии были осваиваемыми территориями, и поверхность не была тем местом, где можно расслабиться и думать, что находишься в безопасности, даже находясь на подконтрольных территориях. Внешние границы обычно контролировались системами защитных крепостей и аванпостов, но они были ориентированы именно на уничтожение крупных опасностей, вроде орочьих орд или кочующих племен дикарей-каннибалов, пока за небольшими группками или даже одиночными мутантами охотились разъезды патрулей. Что все равно не мешало множеству самых различных тварей пробиться на контролируемые территории, устраивая в развалинах и скалистых холмах гнезда и охотничьи угодья. Порой пробирались даже отряды дикарей, устраивавших налеты на шахтерские поселки и наземные караваны, стараясь держаться вне зоны действия орудий основных колониальных городов.

Поэтому каждое поселение представляло собой настоящую крепость с высокими внешними укреплениями, башнями комплексной защиты и куполами, защищавшими от внешней агрессивной атмосферы и погодных явлений. Все они так же находились в общей сети, взаимосвязанные друг с другом. Основой был центральный город колонии, обычно основанный на том месте, где колонисты вступили на землю этого сектора. Вокруг него размещались города регионального значения, обеспечивающие наблюдение и контроль за безопасностью отдельного участка, а вокруг них уже рассыпались города-поселения, основанные на стратегически или экономически важных точках. И уже от них расходились совсем маленькие поселки чисто практического назначения, вроде тех же шахтерских поселений или торговых пунктов. Обычно все города и крепости связывались широкой дорожной сетью, состоявшей из линий монорельса и магнитных автострад, но столь же часто использовались воздушные линии связи для военных и гражданских нужд.

Центром этого сектора был город Аррой-один, заложенный еще во времена деда Эдварда и сейчас уже успевший вырасти по численности населения до отметки в сорок миллионов человек, что уже делало его для бароната стратегически важной точкой на поверхности. Он состоял из пяти крупных куполов диаметром от двадцати до сорока километров, окруженный еще десятком малых, не превышавших диаметра пяти километров. Гражданский порт находился на поверхности, около одного из центральных куполов, но военный порт являлся дрейфующим, расположенным на высоте сотни километров над городом, связанный с ним несколькими орбитальными лифтами.

Эдвард наблюдал за стыковкой, находясь на капитанском мостике. Трехкилометровый крейсер «Лорс», выбранный им для личного использования из приписанных к колониальному флоту охранения, сейчас подходил к одному из причалов в гордом одиночестве. Корабли сопровождения и группа корветов отошли к своим причалам чуть раньше, чтобы не мешать своим старшим собратьям.

В порту Аррой-один всегда находились не меньше трех десятков крупных кораблей, не считая тех, что были приписаны к городскому флоту, прибывающие сюда для ремонта в дрейфующих доках, пополнения боеприпасов, снаряжения и получения пополнения личного состава. Одни корабли только подходили к причалам, другие уже отправлялись обратно к своим местам по расписанию, третьи дрейфовали поблизости, дожидаясь своей очереди. На общем фоне выделялась только группа кораблей Ударных сил флота, державшаяся на расстоянии и сохранявшая боевой порядок. Три тяжелых крейсера, пять фрегатов и четыре эсминца, не считая корабли сопровождения, напоминавшие мелких мушек, постоянно вившихся вокруг. Та группа, с которой он прибыл в колонии, и все еще ожидающая его возвращения обратно к фронту гражданской войны.