Текст книги "Пустой мир 3. Короны королей (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 66 страниц)

Третий торпедный залп успел дойти до корабля прежде, чем против «призраков» предприняли хоть какие-то действия. Тоскарийцы, независимо от того к какому лагерю принадлежали, открыли огонь по противнику, оказавшемуся в самом центре их построений. Несколько «призраков» моментально исчезли во вспышках взрывов, оказавшись под перекрестным огнем тяжелых орудий, но остальные успели сделать еще несколько орудийных залпов прежде, чем вынуждены были снова затемниться, уходя из-под обстрела. Для флагмана этого оказалось достаточно. Исходя клубами пара, раскаленного воздуха, и дыма разгорающихся пожаров, флагман сошел с орбиты и начал медленно падать, пока остатки команды лихорадочно пытались предотвратить распространения пожара и не допустить детонации основного или вспомогательных реакторов.

Капитанский мостик был сильно поврежден непрямым попаданием торпеды, и половину операторов снесло взрывной волной, превратившей их места в груду искореженного железа, охваченного огнем. Келвина сбило с ног в момент взрыва, и именно этот и спасло его от разлетевшихся во все стороны обломков, в относительно небольшом помещении сработавших как крупная шрапнель. Обломки аппаратуры и корабельных переборок превратили операторские рабочие места и большую часть мостика в горящие обломки, уже зараженные атмосферой из-за разгерметизации.

– Господин, с вами все в порядке? – его, оглушенного и опаленного, оттащили в сторону, помогли надеть маску респиратора, чтобы не надышался едкого дыма. – Ваша светлость, ответьте! – Орбст, в такой же маске, с рассеченным лбом, из-за чего половина лица была залита кровью, придерживал его за плечи. Капитан корабля с облегчением вздохнул, когда Келвин кивнул головой и попытался подняться.

– Нас подбили? – слабым голосом поинтересовался наследник графства, пока солдаты из корабельной охраны помогали ему встать на ноги. – Саальт?

– Всем покинуть корабль! К капсулам, быстрее! – скомандовал капитан, махнув рукой оставшимся в живых операторам, а потом обернулся к солдатам, помогавшим Келвину выйти в коридор с разрушенного мостика. – Мы теряем высоту! Быстрее уводите его отсюда! Быстрее!

– А вы? – выдохнул Келвин, оттолкнув руку солдата. Корабль снова затрясло от новых взрывов, люди валились на ноги от тряски, кого-то даже отбросило обратно в охваченное пламенем помещение капитанского мостика. Наследника графства отбросило назад, к солдатам, удержавшихся на своем месте только из-за тяжелых боевых костюмов с магнитными подошвами. Сам капитан не смог устоять на ногах и тоже повалился на пол, но поспешил встать снова.

– Капитан покидает корабль последним! Не волнуйтесь за меня, у капитана корабля есть на мостике отдельная капсула эвакуации. Как раз для таких случаев! – отмахнулся Орбст, и снова приказал солдатам: – Надо организовать эвакуацию! Уводите его! Быстрее!

– Капитан! – Келвин попытался что-то возразить, объяснить, что все происходящее здесь только его вина, и он единственный, кто должен пожертвовать своей жизнью. Слов было много, еще больше эмоций, но ничего толком он сказать не успел. Солдаты, верные своему слову и приказу капитана, потащили его дальше по коридору с уже погнувшимися и в некоторых местах пробитыми стенами, мимо охваченных огнем помещений, обгорелых, изломанных трупов, мимо всего кошмара гибнущего корабля к ближайшей эвакуационной секции.

Флагман, падая все ниже, со скрежетом рассыпался на части, целые секции разваливались от ударов, плавились в огне пожаров или взрывались от резких перепадов давления, разбрасывая обгоревшие хлопья бронеплит. Безумно выли сирены автоматических противопожарных систем, заливающих остов гибнущего корабля реагентом и хлопающих противовзрывными заслонками. Каждую минуту его трясло, вибрация исходила уже изнутри, что указывало на повреждения несущих конструкций. Корабль с такими повреждениями спасти невозможно, его гибель была лишь вопросом времени.

Противовзрывная заслонка с грохотом и скрежетом рухнула всего лишь в паре метров от группы, сопровождавшей Келвина, перекрыв дальнейший проход, а меньше, чем секунду спустя, за ней раздался грохот новых взрывов. Однако группе пришлось здесь и остановиться, поскольку обходного пути не было, остальные секции уже были охвачены огнем, наступавшим еще и сзади.

– Механизм заклинило! – сообщил кто-то из матросов, попавших вместе с ними в эту ловушку, попытавшись воспользоваться панелью, но отшатнувшись из-за жара, от которого сенсорный экран уже покрылся сеткой мелких трещинок, – Вся электроника сгорела! Надо поднимать!

– Открывайте! – приказал Келвин солдатам, чьи возможности из-за боевых костюмов были в разы больше, чем у всех остальных. – Быстрее, пока мы тут заживо не сгорели, поднимайте!

– Парни, взялись! Тяни! – бойцы подхватили тяжелую заслонку и попытались приподнять ее, но механизм действительно заклинило, не получалось сдвинуть ни на сантиметр, хотя сервоприводы брони гудели от напряжения. Блокирующие системы оплавились и крепко держали уже раскалившуюся от жара бронированную заслонку. Сил четверых солдат в боевых костюмах и других членов экипажа, пытавшихся помочь, но только скользивших руками по горячему металлу, не хватало.

– Тяни! – снова кто-то закричал не своим от напряжения голосом, растягивая гласные. Все опять дружно навалились, пытаясь сдвинуть почти метровой толщины лист металла, накрепко засевший в своих пазах, но тот все так же упорно не хотел поддаваться.

Воздух в коридоре становился все горячее, постоянная тряска только усиливалась, и в моменты особо сильных толчков люди не могли устоять на ногах, падая и травмируя друг друга. А потом снова, не желая сдаваться, пытались сдвинуть заслонку, потому что всего лишь в нескольких метрах позади в коридоре уже ревело оранжевое пламя. Келвин, хватая ртом раскаленный воздух, в котором, казалось, даже кислорода уже не осталось, вместе с остальными снова и снова наваливался на заслонку, ставшую им преградой, но совместных усилий было недостаточно, чтобы заставить блокираторы открыться снова.

– Давай же! Поддавайся! – кричал он, стуча сжатыми в кулаки обожженными руками по раскаленному металлу, но тот оставался все так же неподвижен и бесстрастен.

– Огонь! – закричал кто-то позади, и Келвин, обернувшись, успел увидеть ревущее пламя, прорывающееся в коридор. Оказавшиеся на его пути успевали лишь закричать от страшной боли, превращаясь в живые факелы, но он только вздохнул и закрыл глаза, уверенный, что это далеко не самая страшная смерть.

В следующие секунды пламя поглотило людей, запертых тупике, сжигая до костей бьющиеся в агонии тела.

***

– Господин барон! Срочное донесение! – в кабинет Эдварда, прервав оперативное совещание генералитета, ворвался один из связистов штаба, размахивая информационной пластиной с только что переведенным шифром. Офицеры отвлеклись от голограммы с планами контрнаступления на Кастерфакт и дальнейшего продвижения ударных частей по территории Розмийского графства. – связист козырнул и отрапортовал: – Господа, поступили сообщения из Камского герцогства! Камские верфи атакованы соединениями флота Саальта, почти вдвое превосходящими по численности силы защитников. Кроме того, там же обнаружен Тоскарийский флот! Герцог Камский просит немедленной помощи! Силы Саальта разоряют его феод!

– Саальт уже и туда добрался?! – Эдвард моментально забыл обо всем, одним жестом призывая генералов, взбудораженных этим известием, к молчанию. – Переключите голограмму на изображение Камского феода! Перенесите на карту все оперативные данные!

Сводка из штаба камской обороны, за несколько часов уже успела устареть, ситуация на фронте менялась ежеминутно. И все же, это были единственные сведения о ситуации в Камском герцогстве, которыми располагал объединенный штаб командования. Основные силы противника атаковали, как и предполагалось, сами верфи – первоначальная цель, которую готовили к обороне с самого начала войны, и это вполне ожидаемо. Однако вторая волна сил Саальта готовилась атаковать другие города герцогства, явно собираясь воспользоваться тем, что основные силы обороны сконцентрированы именно вокруг верфей. Тоскарийский флот вышел из верхней полусферы, явно до этого прятавшийся где-то среди астероидных полей вне зоны покрытия камских систем раннего обнаружения. Почему-то они в первую очередь атаковали отряды Саальта, хотя маршрут основных сил явно соответствовал тому, чтобы ударить по позициям защитников верфей с тыла.

– Соображения? Предложения, господа? – обратился Эдвард к своим генералам, внимательно глядя на карту и размышляя. Под его личным командованием было достаточно сил, чтобы контратаковать войска, вторгшиеся в герцогство. Тем более, масштаб вторжения не соответствовал полноценной операции по захвату и контролю. Сил Саальта, отображенных на карте, было достаточно, чтобы захватить верфи, но учитывая понесенные потери, удержать их не смогли бы. Не вмешайся тоскарийский флот, можно было бы обойтись несколькими контингентами из резервов, чтобы удержать линию фронта. В любой другой момент он не посчитал бы необходимым резко менять уже согласованные планы, но речь шла о Камском герцогстве и его верфях. Герцог был одним из немногих, кого он действительно мог называть другом и доверять без оглядки, а верфи были необходимы союзному флоту, как опорная база. Без них возможность военных действий в воздухе резко сократятся. Нельзя было допускать не только их захвата, но даже масштабных боев там, после которых от инфраструктуры не останется и половины.

Генералы мыслили практически так же, убеждая, что Камские верфи необходимо удержать любой ценой, вне зависимости от того, как активно начнет действовать Саальт на этом направлении. Имеющихся сил хватит, но если сейчас перебросить тристанские силы на другое направление, то сильно ослабнут позиции под Кастерфактом, где ударные силы Саальта переходят в наступление. Пока еще локального уровня, но Эдвард чувствовал, что Аллирд на самом деле лишь проверяет линии их обороны, отыскивая слабые и уязвимые места. Он будет атаковать в ближайшее время.

Эдвард, не сдержавшись, выругался, стукнув кулаком по проекторному столу. Определенно, именно так все и было задумано с самого начала, Аллирд растягивает их силы, чтобы нанести точный удар в наиболее подходящем для него месте, и, какое бы сейчас не было принято решение, это все равно означало победу Саальта.

– Передайте графу Фларскому, что я забираю тристанский контингент и направляюсь на помощь герцогу Камскому, – все же решился Эдвард. – Мы выступаем в самое ближайшее время, мои командиры проведут необходимую рекогносцировку на фронте, чтобы закрыть участки, прежде удерживаемые моими войсками. Мы не имеем права потерять Камские верфи, поскольку тогда мы потерям флот. Потеряв флот, мы потеряем все. Герцог Асский назначается временно исполняющим обязанности командующего операцией вплоть до моего возвращения…

Планы пришлось спешно менять, но дело было не только в стратегическом планировании операции, отложить уже назначенную встречу с Гористарскими вассалами Эдвард тоже не мог, второго шанса на реализацию замысла могло не представиться. Поэтому, выкроив свободное время в первый же перерыв в совещании с высшим командованием, тристанский барон первым делом снова навестил свою пленницу.

– Очень рада снова видеть вас, господин барон, – Миривиль чуть поклонилась, когда он зашел в ее покои. – Могу ли я узнать причину вашего визита?

– Опустим правила этикета, – отмахнулся Эдвард, – на него у меня нет времени. Леди Миривиль, наши планы серьезно изменились, и я не смогу сопровождать вас на встречу с гористарскими вассалами.

– Что-то случилось? Это опасно?

– Это очень серьезно, остановимся на этом, – кивнул барон, – Задумываться вам об этом не стоит. Сейчас вас должна волновать только предстоящая встреча с вашим маленьким сыном и его вассалами. Они должны увидеть своего сюзерена. Надеюсь, вы помните о наших договоренностях?

– Я не смогла бы их забыть, даже если бы захотела, господин барон, – молодая женщина подняла полные печали глаза и улыбнулась, – как, впрочем и вас.

– С вами отправятся несколько моих вассалов, чтобы обеспечить вашу безопасность и соблюдение всех условий переговоров, – Эдвард отвел глаза. – Надеюсь, что все пройдет именно так, как было запланировано. Мне будет неприятно вас терять.

– Эдвард, – Миривиль подошла к нему ближе, коснувшись ладонью его груди, – ты же знаешь, что я всегда буду тебе верна…

========== Глава 14. Кровь патриотов ==========

Глава 14. Кровь патриотов

Готовность пожертвовать собой ради выполнения долга есть основа поддержания жизни.

Сюнь-Цзы

– Вперед! – громкая команда, прозвучавшая на всех частотах, заставила сердца стучать быстрее, а кровь мгновенно вскипеть, с каждым ударом наполняясь все новыми и новыми дозами адреналина, затуманивавшими сознание и изгонявшими страх. Впереди было сражение, кровавая битва с врагом, и все остальное уже не имело значения. Жизнь в этот миг превратилась в разменную монету, которую можно потратить либо с делом, либо совершенно без пользы. Отдать ее в бою, разделить с товарищами и посвятить служению родине – таков был изначальный выбор, пусть даже и не всегда осознанный, каждого солдата, и теперь в очередной раз требовалось доказать его правильность, верность данным клятвам и готовность умереть за будущее своего мира.

Саальтские силы перешли в полномасштабное наступление на всем протяжении Кастерфактского фронта, бросив в бой лучшие части, подкрепленные большим количеством бронетехники, артиллерии и кораблей. Массированных ударов на определенных направлениях не было, атаки шли на всем протяжении линии соприкосновения, ориентированные в первую очередь на уничтожение живой силы противника и захвата целей местного значения. Соотношение сил в момент наступления составляло три к одному, и мощь его была так велика, что оборона моментально прогнулась, защитники на передовых рубежах оказались сметены и втоптаны в перекопанную окопами и бункерами грязь, не успев даже организовать полноценного сопротивления.

Несмотря на то, что к наступлению Саальта готовились и ждали, удар оказался неожиданно мощным и вызвал в штабах командования панику и суматоху, во многом усугубившуюся тем, что ситуация на линии фронта моментально превратилась в хаос, заполняемый противоречивыми докладами и сообщениями. Штабные генералы пытались упорядочить информационный поток и понять, что именно происходит, где войска еще удерживают позиции, а где уже разбиты и отступают, куда необходимо в первую очередь перебрасывать подкрепление, а где уже нужно организовывать полноценное отступление, чтобы не допустить еще больших потерь.

Ситуация ухудшалась еще и тем, что не так давно Тристанский барон забрал лучшие ударные части, перебросив их на Камское направление, где сейчас разгорались не менее тяжелые бои. Приходилось корректировать линию обороны, растягивая оставшиеся подразделения на открытые участки, таким образом сокращая глубину эшелонированной обороны и уменьшая гибкость построений. Саальтские войска в это время как отточенные лезвия прорубались сквозь линии обороны, внося панику и хаос, разрушая линии связи коммуникации. Эскадры Саальтских кораблей, пользуясь тем, что лучшие части флота защитников были отведены для охраны путей эвакуации из Розмийской столицы, с огромным численным перевесом господствовали в воздухе, круша орбитальными ударами узлы сопротивления и маршруты подхода резервов.

И все же эффект от молниеносного удара был недолгим, первый шок прошел, и теперь защитники готовились встретить противника всем, что у них имелось, цепляясь за собственную землю, используя преимущества жесткой обороны и подготовленного поля боя. Имевшие опыт долгих позиционных сражений гражданской войны фларские и карийские войска перегруппировались на второй линии обороны, встретив наступающие саальсткие силы перекрестным артиллерийским огнем, укрепленными позициями и быстрыми танковыми ударами во фланги. Отряды легкой бронетехники и тяжелых шагоходов уничтожали передовые отряды и возвращались на свои позиции быстрее, чем противник успевал подтягивать резервы.

На ставших передовыми участками линиях обороны кипела ожесточенная стрелковая и артиллерийская перестрелка, порой переходившая в жестокие рукопашные схватки. Дальнобойные орудия, отведенные на внутренние рубежи, издалека расстреливали пехотные и танковые цепи наступающих войск ракетами с кассетными боеголовками. Поля сражений тонули в плазменном и атомном пламени и раскаленном дыму, от чудовищного жара тепловизоры зашкаливали, переставая показывать хоть сколько-то внятную картинку, поэтому приходилось переходить на нашлемные фонари, таким образом лишь подсвечивая себя для стрелков противника. Но это был единственный способ хоть что-то разглядеть в этом кромешном аду, продираясь через горы трупов врагов и соратников, разбитой бронетехники и остатков сбитых кораблей на перепаханной воронками и остатками укреплений земле.

Засевшие в окопах защитники прицельно расстреливали атакующие стрелковые цепи и прямой наводкой противотанковых орудий уничтожали технику поддержки, так что уже через пару часов перед позициями защитников полыхали костры из уничтоженных танков или же еще горящих огнеметных смесей. Саальтские силы в ответ бросали вперед легкие и маневренные части, быстро пересекавшие простреливаемые участки и втягивающие силы защитников в рукопашные бои, ценой своей жизни позволяя пройти без особых потерь более тяжелым и медленным отрядам, теснившим оборону все дальше и дальше.

Если на холмистых участках оборона развернулась в первую очередь вокруг самых высоких точек, позволявших контролировать окружающую территорию наведением артиллерийских ударов, а самые тяжелые бои решала более свободная в плане передвижения пехота, то на открытых равнинных пространствах развернулись настоящие танковые сражения. Тысячи танков с обеих сторон сошлись в ожесточенных боях, маневрируя или сшибаясь лоб в лоб.

Тяжелые боевые машины, ведя огонь из основных орудий и распахивая изуродованную артиллерией землю тяжелыми гусеницами, вели кровавый бой. Управление войсками быстро разваливалось, поскольку перемешавшиеся части нельзя было нормально контролировать. Схватки рассыпались на мелкие локальные бои, в которых несколько экипажей, координируя свои действия, пытались уничтожить противника и выполнить поставленные задачи. Штабы уже не пытались организовать полное управление войсками, предоставив оперативную инициативу офицерам на местах и устанавливая лишь общие направления с определенными целями, а их выполнение уже зависело от ситуации на месте.

Самая тяжелая ситуация сразу же сложилась в самом Кастерфакте, наполовину разрушенном затяжными боями. С вводом в городскую черту большого количества пехоты и легкой бронетехники остатки города окончательно превратились в мясорубку, в которой моментально исчезали любые резервы и перебрасываемые на этот участок отряды. Самые жестокие корабельные схватки разгорелись тоже над городом – защитники контратаковали, пытаясь вытеснить из воздушного пространства Кастерфакта эскадры Саальта, продолжавшие орбитальными ударами разрушать остатки обороны. От некогда величественной статуи первого человека на Рейнсвальде остался лишь исклеванный орудийным огнем скальный остов, на котором шли жестокие схватки между десантными отрядами, пытавшимися контролировать столь значимую высоту в городской черте. И именно где-то там закрепился Стивки с остатками своего отряда, даже в таких условиях продолжая руководить городской обороной. Любой другой командующий на его месте назвал бы ситуацию безнадежной и отвел войска, но Стивки не был кадровым военным – наемник принял другое решение. В условиях, когда в черте города наступающих войск Саальта было в разы больше, чем защитников под его командованием, командор приказал наступать.

Воспользовавшись тем, что в воздухе установилось хоть какое-то равновесие, и флот Саальта переключился на цели на других участках, оставив в покое наземные войска, Стивки приказал покинуть часть рубежей, и четкие линии обороны сохранились только у точек эвакуации. Оставшиеся части стали полностью мобильными, и Стивки буквально лавировал с подконтрольными отрядами между позициями саальтских войск, нанося удары то с одного фланга, то с другого, оставляя позиции и после сразу же атакуя с тыла. Столь своеобразная тактика привела к тому, что наступление Саальта превратилось в череду постоянных схваток при отсутствии постоянной линии фронта, и командиры сил вторжения даже не понимали, где может находиться противник и какие районы можно считать захваченными и безопасными. Только один Стивки успешно пользовался хаосом, царившем в городе, докладывая в штаб, что сможет удерживать противника в столице до окончания эвакуации.

С другой стороны, его войска несли потери гораздо выше рассчитанных, а гражданские эвакуационные лагеря, чье удержание Стивки посчитал нецелесообразным, остались практически беззащитными. Если бы не десанты остезейских отрядов, сумевшие организовать прикрытие, то лагеря превратились бы в настоящую бойню, а десятки тысяч гражданских были бы обречены на смерть. Оборона города держалась только на упрямстве Стивки, но этого было катастрофически мало, чтобы противостоять новым частям саальтских войск, входившим в городскую черту и начинавшим зачистки кварталов от последних сил защитников. В жестоких городских перестрелках численность не играла особой роли, но если силы вторжения на передовой могли постоянно подпитываться все новыми и новыми подкреплениями, то у остатков розмийского гарнизона такой возможности уже не было.

– Город все равно придется оставить, – вздохнул командор, разместивший свой штаб в одном из небольших помещений внутри статуи первого человека, глубоко под толщей скальных пород, так что даже корабельный бортовой залп был не страшен.

Стивки стоял перед голографическим столом и разглядывал оперативную карту с метками отрядов, от которых еще поступали сигналы. С каждым часом их становилось все меньше – войска Саальта, сумевшие организовать в городе сплошную линию фронта, разделили остатки его сил пополам и методично зачищали квартал за кварталом. В штаб приходило все больше панических донесений – офицеры, приученные ждать и выполнять приказы, в окружении терялись и требовали помощи, приказов, указаний к действиям, но у командора их просто не было. Не осталось идей и схем, какие еще можно было использовать в данной ситуации. Он выполнил обещание, данное Келвину, удерживая город до тех пор, пока на это был хоть какой-то шанс, и даже дольше, слишком упрямый, чтобы легко признать свое поражение. Однако сейчас Стивки понимал, что солдатам под его командованием осталось только умирать в последних безнадежных схватках. Жизни розмийских солдат его не волновали, но не испытывать к ним уважения он не мог. Эти люди действительно вышли за пределы человеческих возможностей, продолжая сражаться и погибая на развалинах розмийской столицы, забирая с собой жизни вражеских солдат. Стивки не чувствовал вины за их смерти, но знал, с кого за них спросить. С тех самодуров и властолюбцев, стоящих во главе Рейнсвальда и Саальта стоило спросить за причины и результаты этой войны, за разрушения и груды трупов, за миллионы разрушенных семей и безвинно погибших людей. С каждого дворянина Стивки хотел спросить за эту бессмысленную и кровавую бойню, в мясорубку которой продолжали бросать простых людей как пушечное мясо, превращая их в отработанный фарш. Стивки знал, что все эти подвиги, павшие герои и смерти никому в действительности не нужны, они лишь средство для достижения «высоких» целей. Без всего этого можно было обойтись, стоило лишь устранить причину. Устранить тех, кто считает, что имеет право распоряжаться человеческими жизнями по собственной прихоти, почему-то уверенных в том, что чем-то лучше всех остальных. Убить их всех…

Стивки сжал пальцы так крепко, что инфопланшет заскрипел и треснул, а по тонкому сенсорному дисплею побежали мелкие трещинки. Придя в себя, он отбросил планшет в угол и повернулся к одному из немногих связистов, еще остававшихся при штабе, а не отосланных на передовую координировать действия уцелевших отрядов. Люди не спали неделями, держась исключительно на стимуляторах и питательных концентратах, поэтому у всех без исключения были измученные и осунувшиеся лица с глубоко запавшими глазами. Уже сколько дней все отказывали себе во сне и отдыхе, но теперь им, вероятно, предстояло выспаться уже на том свете.

– Передайте нашим союзникам, что удерживать город дальше невозможно, пусть ускоряют эвакуацию. Мне плевать, как они собираются действовать дальше, но пусть имеют в виду, что до конца этих суток город перейдет под полный контроль сил Саальта, – велел Стивки спокойным голосом, – и еще…с этого момета на все запросы с линии фронта отвечайте, что им предоставляется тактическая свобода. Пусть удерживают свои позиции столько, сколько смогут. Если кто-то в состоянии, то должен пробиваться к центральной площади города и к административным кварталам, где сейчас организуется новая линия обороны, – командор вздохнул еще глубже, – это последний мой приказ…

– Господин командор, – в помещение вошел один из интендантов, слишком измученный, чтобы выполнять приветствие по уставу, и просто приложивший пару пальцев к правому виску, – только что поступило подтверждение. Ваш посыльный добрался до расположения ближайшей тристанской части и сдался первому же патрулю. Груз им доставлен и передан в полной сохранности.

– Вот теперь хорошо, – кивнул Стивки солдату и жестом руки отпустил его, – теперь можно вздохнуть несколько свободнее. Появилась хоть какая-то надежда…

Умирать здесь, обложенный как крыса со всех сторон, Стивки не собирался и понимал, что после Кастерфакта ему будет необходима хоть какая-то поддержка, чтобы снова не превратиться в гонимого всеми беглеца. И только что Стивки доложили, что шанс на эту поддержку у него появился. Теперь оставалось только ждать постепенного развития событий, спокойно и не вмешиваясь. Командор, заложив руки за спину, снова посмотрел на карту, раздумывая, что следует все это заканчивать.

***

– Доложите ситуацию на линии от Кастерфакта до Хирейна, – велел Дэлай, забывший обо всем остальном, кроме того, что сейчас происходило на Розмийском фронте. Не получалось думать ни о чем другом, ситуация с грохотом, сорвав последние тормоза, катилась прямо в Бездну, утаскивая за собой целые армии и, главное, его прочное положение на Рейнсвальде. И больше всего его бесило даже не то, что Саальт начал наступление, причем весьма успешное, а тристанский барон, который вместо того, чтобы выполнять данные ему поручения, отправился вместе со своими лучшими частями в Камское герцогство, с легкостью пойдя на поводу у противника.

– Наши войска начинают планомерное отступление вдоль всей линии соприкосновения, – ответил один из штабных генералов, отвлекшись от тактического стола, – соотношение сил на этом участке составляет примерно три к одному в пользу Саальта в плане пехотных частей, и четыре к одному в соотношении легкой и тяжелой бронетехники. Флот не может активно поддерживать сухопутные части, связанный боем с воздушными силами противника. Приказ уже отправлен войскам…

– Проклятье! – вздохнул Дэлай. – И здесь мы отступаем. Хоть что-нибудь хорошее скажите?

– Отступление идет в строгом соответствии с заранее согласованным планом, – пожал плечами генерал, – пока нам удается отводить войска, не допуская окружения и больших потерь живой силы и снаряжения. Судя о последним оперативным данным, наступление противника начинает выдыхаться. Если Саальт не введет в бой свежие силы в течение ближайших двух суток, мы имеем шанс стабилизировать линию фронта…

– А до этого мы потеряем половину армии, – выдохнул претендент на престол, – и остатки розмийского гарнизона в столице…

– Господа, прошу простить меня за опоздание, – в зал штаба вошел герцог Асский в боевом доспехе со шлемом в руке. – Я прибыл с карийского фронта так быстро как только мог.

– Герцог! – выдохнул Дэлай, повернувшись к нему. – Вы здесь? Насколько я помню, вы должны руководить обороной Карии в отсутствии барона… Что заставило вас прибыть сюда?

– Я получил от тристанского барона приказ прибыть сюда и принять командование обороной Розмийского фронта в его отсутствии, – объяснил герцог, поклонившись фларскому графу. – Он с подкреплением отправился на помощь Камскому герцогству, где ситуация еще тяжелее, чем здесь.

– Как только вернется, устрою ему выговор, – процедил граф сквозь зубы, – бросить все просто так, не озаботившись ничем, кроме личных интересов… Герцог, ситуация у нас складывается критическая, даже подошедших остезейских резервов не хватает, чтобы ее стабилизировать…

Герцог Асский молча кивнул, изучая ситуацию, отображенную на тактической карте территорий вокруг Кастерфакта, исчерченной линиями соприкосновений войск, магистралей и путей эвакуации или снабжения, точками городов и опорных пунктов обороны. После сбора и обработки непрерывно поступающих с фронта донесений аналитическим отделом штаба в карту вносились изменения, уточнявшие ситуацию, так что каждые пять минут изображение обновлялось. Линии соприкосновения отдалялись от Кастерфакта, сминаемые все новыми и новыми ударами саальтских сил, словно не чувствовавшими усталости.

– Значит, придется отступать дальше, – согласился герцог, определившись с примерными планами. – Граф, я принимаю руководство операцией, а вас попрошу заняться политической стороной вопроса. Мне нужно быть уверенным, что ни один из наших вновь приобретенных союзников неожиданно не изменит принятым планам и самовольно не выйдет из боя…

– Герцог, я рассчитываю на вас, – кивнул граф, – Здесь и сейчас, вероятно, решается судьба всего Рейнсвальда…

– Судьбу Рейнсвальда мы решили уже давно, – не оборачиваясь, ответил Асский феодал, – когда не смогли прийти к мирному соглашению на Совете. А сейчас наблюдаем последствия опрометчивых решений… Так, мне нужны оперативные сведения о ситуации в Кастерфакте и прямая связь с местным командованием! – приказал он связистам, с ходу включаясь в работу. – Что значит, «невозможно связаться»?! Найдите мне в городе хоть кого-то, кто может доложить о ситуации. Это слепое пятно в нашей обороне недопустимо! И прикажите перебросить ближайшие резервы под Столтех, он практически отрезан от остальных войск, если противник перекроет оставшийся проход, все войска там окажутся заблокированы.