Текст книги "Пустой мир 3. Короны королей (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 66 страниц)

– Я ничего не знаю! – взвыл Де Семпри, но кортик снова вошел в его ладонь, только под другим углом, ломая тонкие кости. Все попытки оправдаться тут же прервались новыми воплями боли.

– Неправильный ответ, – хладнокровно сказал Де Мордер, снова выдирая нож из раны. Оттуда опять брызнула кровь, заливая столешницу, но успел убрать руку прежде, чем она попала на рукав, – остезеец сам мне сказал, что у вас была договоренность. И можешь не рассчитывать, что будешь и дальше интересен Союзу, так что отвечай! – зарычав, он снова воткнул кортик в уже изуродованную кисть, прокручивая лезвие так, что допрашиваемый задергался, пытаясь спасти руку, но держали его крепко.

– Матерь Небесная! Как же больно! – стонал Де Семпри. – Мордер! Мы же договорились, я не собирался тебя обманывать! Почему ты слушаешь какого-то остезейца, а не меня? Я ведь тоже гористарец!

– Ты изменник и предатель! – зарычал Де Мордер, под истошные крики пленника втыкая в его ладонь кортик снова и снова, превращая руку в кровавое месиво. – Если расскажешь все честно, то еще можешь спасти собственную шкуру! И не смей больше даже заикаться про то, что ты гористарский вассал! Ты продался тристанскому барону! А он плевать на тебя хотел, раз не торопится спасать!

Допрос продолжался, но Де Семпри оказался крепче, чем можно было предположить. Хотя скорее всего Де Мордер оказался не очень умелым в пыточном деле, гораздо больше желая заставить пленника страдать, чем действительно получить он него важную информацию. И ломали бывшего гористарского вассала довольно долго, изуродовав сначала одну руку, а когда на ней фактически не осталось живого места, приступили ко второй. Лишь когда речь зашла о том, чтобы применить более изощренные пытки, Де Семпри сломался быстро и неожиданно, прося лишь о том, чтобы его отпустили живым. В таком случае он обещал рассказать все, что знает и даже указать на тех, кто мог знать еще больше.

Говорил он торопливо, захлебываясь слезами и путая слова, но его рассказ заинтересовал владельца замка, велевшего все записать, чтобы случайно о чем-нибудь не забыть или не пропустить. Де Семпри, прижимая к груди и баюкая изуродованные и наскоро перевязанные руки, рассказывал о планах тристанского барона снова объединить Гористарский феод под единым контролем для того, чтобы использовать его войска в сражениях с Саальтом, где сложившаяся ситуация на фронте далека от благополучной. Естественно, о независимости в таком случае и речи не шло, весь контроль над феодом осуществлялся бы через вдовствующую графиню. А регентский совет собирались устранить сразу, как только ситуация на территории феода нормализуется. Ничего, о чем раньше не задумывался сам, Де Мордер не услышал, но такое признание только убедило его в правильности всех своих действий. Поскольку, согласившись на все условия, он превратился бы в марионетку тристанского барона, и шансов выпутаться из сложившегося положения в таком случае практически не оставалось.

Зато гораздо интереснее оказалось то, что Де Семпри рассказал про остезейцев. Союз собирался контролировать не только Гористарское графство, но и Тристанский баронат. Все произошедшее являлось частью общей комбинации, в которой даже Де Ално оказался заранее записанной в расход пешкой. Гористарцы в войсках этого феодала были заменены наемниками, хранившими верность лишь остезейцу, и по щелчку пальцами с легкостью отдавшими своего так называемого сюзерена с остатками его собственных войск на растерзание гарнизону Екидехии.

Бунт Де Ално и его последующее подавление должны были не только вычистить ряды гористарских вассалов от любой оппозиции, но и обеспечить переход леди Миривиль и юного наследника под контроль остезейского представителя. Если бы нынешний хозяин Екидехии подчинился, у них все могло бы получиться, и Де Мордеру еще пришлось бы отвечать перед тристанским бароном за срыв его плана. Чем бы все это закончилось для гористарского вассала, можно было не уточнять.

Остезейский союз рассчитывал давить на Гористарское графство посредством контроля над наследником, а на Тристанский баронат через леди Миривиль, с которой, по их сведениям, у Эдварда были гораздо более тесные отношения, чем могли сложиться между дворянином и его пленницей. И чем больше Де Мордер слушал рассказ Де Семпри о том, что могло произойти, тем больше у него портилось настроение, поскольку он понимал, что всего лишь пешка на игровом поле, масштаб которого он боялся даже представить. Одновременно с этим у него появлялась уверенность в своих нынешних действиях, идущих наперекор замыслам остальных участников этой многоходовой комбинации. Его собственный план, оказавшийся гораздо проще и эффективнее, по итогам стал единственным полностью реализованным. И графиня, и наследник находились в его руках, приведение к присяге уцелевших вассалов тоже не должно было занять много времени. А после всего этого, объединив все гористарские войска, он намеревался идти на Мыс Харкии, выбить оттуда фларские силы и вернуть графству прежнюю славу и значение.

– Я больше ничего не знаю, – простонал Де Семпри, не обращая внимания на вытекающую из уголка рта каплю крови, – правда, больше ничего…

– Больше и не надо, – ответил Де Мордер, доставая из кобуры пистолет. Тристанский вассал успел только протестующе вскрикнуть, когда остезеец выстрелил ему в лицо.

***

– Самовлюбленный дурак, – прохрипел Де Люми, несколько придя в себя, отлежавшись на холодном и грязном цементном полу одиночной камеры. Не без труда забравшись на скрипучий металлический лежак, остезеец прислонился к стене, прикрыв глаза и пытаясь успокоиться. Провал первого плана еще не означал провала всей операции, хотя за то, что выпустил ситуацию из-под контроля, его вряд ли похвалят. Втянув носом воздух и тут же закашлявшись, Де Люми сплюнул скопившуюся во рту кровь, – если не хочешь считаться с нами, придется тебя заставить. Святое Небо, я же предупреждал, что полагаться на этих людей не стоит, во истину, ничто не достается нам так дешево и не обходится так дорого, как глупость.

Подвальные помещения крепости, где находились тюремные уровни, располагались очень глубоко; перекрытия из нескольких слоев бетона, керамита и защитных материалов, лишали возможности подать хотя бы один сигнал оттуда наружу без помощи проводных линий связи. И все же, Остезейский Союз не смог бы распространить свое влияние так сильно, если бы прибегал исключительно к стандартным способам связи. Существовали и другие, более совершенные возможности связаться с другим человеком, находящимся даже на расстоянии нескольких световых лет от точки вызова.

Для этого надо только было сосредоточиться и успокоиться, что в его состоянии было во многом проблематичным, физическая боль мешала концентрации. Де Люми постарался сесть как можно удобнее, чтобы не отвлекаться на посторонние ощущения, и снова закрыл глаза, стараясь выкинуть из головы все лишние мысли. Техника такой тайной связи требовала от человека индивидуальной одаренности и наличия определенных навыков, и потому представителями Союза в других феодах выступали только те, кто смог ее освоить, независимо от того, были ли они представителями благородных домов или простолюдинами.

Сознание постепенно успокоилось, и бесконечная суматоха мыслей сменилась спокойной и безжизненной пустотой, в которой яркой точкой горел его ментальный посыл, ожидающий отклика. Даже у тренированного человека не всегда хватало сил, чтобы найти в этой бесконечности того, кто сможет ему ответить, но и эту проблему остезейцы смогли решить, используя посредников, самостоятельно реагирующих на подобные вызовы. Де Люми почувствовал уже знакомое присутствие чужой воли, и не стал сопротивляться, когда она потянула его за собой. Наоборот, напряжение прошло, это означало, что он все сделал правильно.

Снова открыв глаза, Де Люми оказался в незнакомом темном пространстве – не было видно ни стен, ни потолка, только под ногами горели нечитаемые символы, вспыхивающие чуть ярче, стоило на них наступить. Обернувшись по сторонам, он увидел своего собеседника, ожидающего в темноте и всем своим видом выражая недовольство. Сам лорд Линк ответил на его вызов.

– Господин, я прошу меня простить за то, что отвлекаю вас от важных дел, но ситуация неожиданно вышла из-под контроля, я вынужден признать, что бессилен и обратиться к вам за помощью, – встав на одно колено и опустив голову, обратился Де Люми к своему сюзерену.

– Так что же именно произошло? – Линк, задав вопрос, выглядел скорее как напряженный игрок, чья партия начала складываться не так, как он рассчитывал изначально, но еще сохранивший несколько козырей и ждущий удобного момента, чтобы их использовать. Слушая историю своего вассала, он уже прикидывал, как можно повернуть сложившуюся ситуацию в свою пользу, – друг мой, от гористарских вассалов следовало ожидать нечто подобное. Ошибкой было предполагать, что они станут послушно подчиняться. Однако это не значит, что Де Мордер не может оказать нам последнюю услугу.

– Но как? – изумился Де Люми. – Он не желает больше никого слушать и намеревается ударить в спину союзу вокруг фларского графа, пока они заняты войной с Саальтом. Помешать ему я больше не в состоянии, и мне сложно даже представить, чем все это обернется для Рейнсвальда.

– Мы можем использовать тристанского барона для того, чтобы исправить эту ситуацию, заодно устранив нежелательных свидетелей. Кроме того, мы сможем добиться его доверия, указав настоящих врагов, – Линк усмехнулся, представляя, как разыграет блестящую партию. – В настоящий момент он не может прорабатывать долгосрочные варианты, и вынужден будет действовать быстро, поэтому не следует серьезно опасаться утечки информации. Вы понимаете, мой друг, что действия тристанца будут зависеть от того как ему преподнесут информацию, поэтому вы должны остаться живым до того момента, пока тристанский барон не возьмет Екидехию под контроль. Он должен узнать о предательстве графини от вас.

– Мы больше не собираемся использовать вдовствующую графиню? – удивился остезеец. – Вы уверены, что барон все-таки решит от нее отказаться?

– Если я в чем-то и уверен, так в том, что многие обманываются, предполагая между ними любовную связь, – Линк пожал плечами, – в подобном случае барон не стал бы так рисковать ее жизнью. И даже если он не решится сразу на окончательное устранение остатков Гористарского рода, подобные заявления посеют в его душе достаточное количество сомнений.

– Так какова все же наша основная цель, господин? – поинтересовался Де Люми, решившись поднять взгляд на своего лорда. – Неожиданная смена приоритетов и поддержка Тристанского бароната дорого обошлась нашему Союзу, а полученные прибыли не смогли компенсировать и половины понесенных прежде расходов на Вассария Гельского…

– Нашей первоочередной задачей было поставить на престол наиболее подходящего претендента для получения доступа ко всем королевским архивам, – поле паузы ответил остезейский лорд со вздохом, но решив, что его собеседник перенес достаточно испытаний и доказал свою верность Союзу, чтобы раскрыть перед ним основной замысел, продолжил: – Информация, которая там содержится, имеет большую значимость, чем вся казна королевства. Вассарий Гельский отлично подходил на эту роль, слишком безвольный, чтобы иметь собственное мнение, и слишком жадный, чтобы оценить истинную значимость старых блоков хранения данных. Однако, когда до меня дошли истории о молодом тристанском бароне очень похожем на отца, я понял, что перед нами открываются более широкие перспективы… Пожалуйста, поднимитесь, – жестом велел он своему вассалу, – то, что вы сейчас услышите, сделает вас частью будущего не только Рейнсвальда, но и, возможно, всего сектора. Это знание сделает нас равными, так что вам больше не нужно преклонять колени передо мной.

– Как Вам будет угодно, лорд Таннар, – согласился Де Люми, поднимаясь на ноги. – Я не могу выразить, насколько признателен вам за то, что посчитали меня достойным разделить с вами эти знания. Клянусь, что больше никогда не подведу Вас.

– Свою верность вы уже доказали при операции в Остезейском дворце, – кивнул лорд Союза, теперь носящий имя считавшегося мертвым прежнего главы Совета, – должен сказать, до того дня я не думал, что вообще когда-нибудь позволю появиться в нашей столице солдатам другого феода. Однако необычная ситуация потребовала необычных решений. Сир Линк всегда с большой добротой отзывался о юном тристанском бароне, и я посчитал, что между ними вполне могут быть не только чисто политические, но и вполне дружеские отношения. И риск оказался действительно оправданным…

– Ваше решение было неожиданным, – кивнул Де Люми, – полностью заменить Линка собой, отказавшись от собственного тела и собственного лица… Далеко не все могли бы согласиться на подобное.

– Я считаю, что это мелочи, если речь идет о таких заманчивых трофеях, – кивнул лорд Таннар. – К тому же, когда мы вступили в разгоревшийся конфликт на стороне Вассария Гельского, я перестал доверять Линку. Слишком часто он говорил, что отказываться от Тристанского бароната было ошибкой…

– Хотя в итоге он оказался прав, – перебил лорда Де Люми. – С другой стороны, если бы мы сохранили свою позицию относительно этих двух сторон, то все могло быть иначе.

– Эдвард Тристанский подходил нам гораздо больше, я вынужден был это признать, – кивнул Таннар, – однако его доверие еще надо было завоевать. Совету он не стал бы доверять ни в коем случае, вы и сами это видели. Единственным исключением оставался Линк, и не воспользоваться этим шансом было бы нелогично. Жаль только, сам Линк оценить своей жертвы так и не смог, но в любом случае инициатива Эдварда освободила меня от бесконечных проблем с Советом, где каждый стремился перетянуть одеяло на себя. Я не удивился бы, узнав, что они в последний момент грызлись между собой за то, кто из них больше зарядов получит, – он усмехнулся, но так же быстро вернул себе спокойное выражение лица. – Барон Тристанский проявил себя неплохим политиком. Его ждет большое будущее на этом поприще, так что недооценивать его не стоит.

– И вы собираетесь воспользоваться этим? – уточнил Де Люми. – Сделать его королем Рейнсвальда?

– Это было бы лучшим решением, – согласно кивнул Таннар. – Королевские архивы закрыты даже от дворян не из-за прихоти Иинана Третьего. Только там под семью печатями хранятся все сведения, касющиеся экспедиции старшего Эдварда Тристанского. Бесследно пропавшая, она стала одной из самых больших тайн Рейнсвальда, а в тристанских архивах хранится только самая общая информация. Я предполагаю, отец нынешнего тристанского барона намеренно удалил оттуда все данные, оставив их только в королевских архивах.

– Вы считаете эту информацию такой важной? – удивился Де Люми. – И все это – он обвел руками пространство, – только для того, чтобы новый рейнсвальдский король открыл ее нам?

– Когда экспедиция только готовилась, до меня доходили лишь слухи о том, что именно пытается найти тристанский барон. Следы древней цивилизации, уничтоженной Катаклизмом или артефакт, обладающий невероятной силой. Сплетни были самые разные, но тогда тристанская контрразведка сработала должным уровнем и точной информации мы так и не получили… За исключением нескольких свидетельств о самом объекте поисков.

– Все-таки данные были? Не припоминаю ничего подобного в наших архивах, – задумался Де Люми, – экспедиция Эдварда-старшего всегда считалась белым пятном в нашей истории. К тому же я не помню, чтобы этой проблемой кто-то из исследователей основательно занимался…

– Этих сведений в наших архивах вы не найдете даже при самом высоком допуске к секретным данным. Их там нет. Разведывательной операцией руководил я лично, и вся информация попадала сразу ко мне на стол. По окончании операции все исполнители были устранены, – спокойно ответил Таннар, – потому что даже те крохи, что оказались в наших руках, напугали меня. Эдвард-старший рассчитывал найти за пределами Известного Пространства «силу, способную победить богов». Можете понимать как хотите, – усмехнулся он, заметив выражение лица Де Люми, неудачно пытавшегося скрыть свои эмоции. На таком уровне общения от эмоционального состояния человека зависел даже его облик, видимый для собеседника, так что проявившееся недоверие читалось без всяких проблем.

– Богов? Серьезно? И вы в это верите? – даже не пытаясь скрывать сарказм, произнес остезеец, посмотрев на своего лорда.

– Эдвард-старший был прагматиком до мозга костей, – согласно кивнул головой Таннар, – он вряд ли поверил бы в такую историю, не имея весомых доказательств. А участие в организации экспедиции королевских вооруженных сил лишь доказывает то, что там действительно было нечто вполне материальное и способное подарить нашедшему огромное преимущество перед всеми соперниками. Иначе тристанцы за ним не охотились бы. А возможно еще и невероятно опасное, раз данные были засекречены, а новых, даже спасательных, экспедиций так и не организовали…

– И вы считаете, что нынешний тристанский барон, получив корону, передаст вам эти сведения? – удивился Де Люми.

– Конечно, он не настолько глуп, – уверенно ответил лорд, – он должен сам найти эту информацию, мы ему лишь немного поможем. Эдвард считает своего отца без вести пропавшим, упорно не говоря о нем как о погибшем. Если дать ему хоть малейшую надежду на то, что его отец все еще жив… Нет, даже просто шанс на то, что сможет найти его тело, барон бросится на его поиски.

– И приведет нас к цели экспедиции? – понимающе кивнул Де Люми.

– А сейчас возвращайся, – вместо ответа велел лорд Таннар, еще сохраняя облик Линка, – отныне твоя роль изменилась, но ее значение сохранилось.

Мир вокруг снова померк, когда лорд Остезейского Союза прервал связь, а Де Люми почувствовал, что возвращается в собственное тело. Первой вернулась боль. Только в этот раз он все равно нашел в себе силы улыбнуться. Де Мордер даже не подозревал, в какую игру вмешался.

========== Глава 21. Сожженные мосты ==========

Глава 21. Сожженные мосты

Между местью и наказанием есть разница: наказание производится ради наказуемого, а мщение ради мстящего, чтобы утолить его гнев.

Аристотель.

Через пустую городскую площадь медленно ползла колонна танков в сопровождении тяжелых шагоходов, длинной цепью растянувшихся по обе стороны строя. Боевые машины шуршали гусеницами по покрытому воронками и трещинами дорожному полотну или, с шумом опуская тяжелые металлические ступни, шли по дорожным полосам, где раньше ездили только гражданские автомобили и составы наземных монорельсов. Позади бронетанковых частей в походном построении двигались бронетранспортеры и пехотные части. Войска двигались дальше, на передовую. Этот город был очищен от саальтских войск всего несколько часов назад, но бои все еще продолжали идти в пригородах, где были сформированы серьезные оборонительные рубежи, для штурма которых потребовалось больше войск, чем предполагалось ранее.

Эдвард стоял рядом со статуей одного из предков Розмийского рода, выдержавшей артиллерийские обстрелы города, разрушение внешнего защитного купола и даже затяжной бой, прокатившийся через площадь и превративший большую часть окружающих зданий в нагромождение камня и бетонных обломков. Лишенная руки с оружием, испещренная многочисленными попаданиями, статуя все же устояла на постаменте, пустыми глазами грустно глядя на разоренный войной город. Сложив руки на груди, барон смотрел на танки, невольно просчитывая в уме, через сколько часов от них останутся только сожженные остовы.

Отступая, саальтские войска применяли тактику выжженной земли. Входящих в город победителей никто не приветствовал, большая часть гражданского населения была уничтожена, а выжившие отправлены в трудовые лагеря глубоко за линией фронта. Освободителей встречали лишь подвалы, чуть ли не доверху забитые трупами, расстрельные стены, покрытые выбоинами от пуль и залитые кровью, да бесконечно длинные ряды виселиц. Это были наглядные результаты политики тотального геноцида, проводимой саальтским королем. Однако они не вселяли в защитников должного страха, наоборот, следы столь бессмысленной и жестокой бойни побуждали солдат, видевших это своими глазами, на такие же действия. Пленных не брали, раненых добивали, не обращали внимания ни на санитарные, ни на гуманитарные конвои, истребляя всех, кого находили. Война на истребление высасывала силы как из Рейнсвальда, так и из Саальта.

Пока армии Аллирда не оправились от понесенных под Карратсом потерь, Эдвард предпринял несколько контрнаступлений в самых уязвимых местах линии фронта. Отказавшись от задачи уничтожить силы противника в одном крупном сражении, тристанский барон использовал свои возможности командующего объединенными войсками для нанесения целого ряда точечных ударов на разных участках. Там, где продвигающиеся вперед войска достигали наибольшего успеха, тут же вводились резервы, увеличивающие прорыв и закрепляющие успех. Нехватку количественного и качественного превосходства Эдвард старался заменять тактическим, удерживая инициативу и все глубже загоняя Саальт в оборону.

Штаб центрального командования сдвигался вперед вместе с линией фронта, поддерживая оперативную связь с ближайшими войсками. Эдвард почти все время находился в оперативном тылу, часто выезжая на передовую для личного контроля за продвигающимися вперед войсками, в отличие от Дэлая, который в тылу прилагал максимум усилий к тому, чтобы заставить феодалов принести ему клятву верности как новому королю Рейнсвальда. Казнь Вассария открыла ему путь к престолу, и теперь граф Фларский уже не собирался дожидаться конца войны и стремился ускорить процесс подготовки к собственной коронации, пользуясь тем, что политических противников и других претендентов на престол больше не осталось.

Эдвард наблюдал за проходящими мимо войсками и невольно раздумывал, с чего начнет свое правление Дэлай Первый в своем имени, но не забывал и о более насущных делах. Наступление продолжалось по целому ряду направлений и потенциально продвигающиеся вперед войска могли выйти на направление для удара по Кастерфакту. В том, что сейчас хватит сил для штурма города, который саальтские войска наверняка будут удерживать, используя все свои возможности, тристанский барон сомневался, но если такой шанс все-таки выпадет, то намеревался им воспользоваться.

– Господин барон, только что поступила информация, что оборона противника в промышленных зонах с пятой по девятую прорвана. Большая часть вражеской техники и артиллерии уничтожена, а уцелевшие силы отступают к магистрали номер шесть, – прерывая его размышления, по внутреннему каналу с ним связался один из адъютантов. – Поступили сообщения от командующего гельской группой войск на западном фланге. Он докладывает о прорыве вражеской обороны в районе Кильтерона-3 и фактического окружения вражеской группировки Кильтеронского сектора.

– Немедленно перебросьте десантные группы Пятой воздушной дивизии к магистралям, ведущим из города. Их необходимо отсечь как можно быстрее, – приказал Эдвард, не задумываясь. – Нам нельзя выпускать вражеские войска из города. Если это произойдет, они смогут вернуть себе боеспособность и вернуться в строй…

Ситуация изменялась – саальтское командование, утратив стратегическую инициативу, не могло серьезно влиять на ход событий, а отсутствие необходимых резервов на линии фронта заставляло их отводить войска назад, выравнивая линию соприкосновения и не допуская окружений. Рейнсвальдское командование старалось сохранять такое положение вещей как можно дольше, имея подтвержденную информацию, что в саальтском тылу формируются резервные армии, готовые выдвинуться на передовую. Встречать их Эдвард собирался на своих условиях.

– Господин барон, – к нему подошел один из его офицеров связи, – сообщают из службы порта. Радары засекли челнок с неопознанными идентификационными кодами. Он был перехвачен, но сдался без сопротивления. На борту обнаружен человек, представившийся как Стивки и утверждающий, что прибыл для встречи с вами. В настоящий момент он задержан и находится под контролем службы безопасности порта.

– Стивки? – Эдвард удивленно выгнул бровь, что было заметно через прозрачное внутреннее забрало, не закрытое внешним. Череда последних событий отодвинула их недавнюю встречу и разговор на второй план, и барон не ожидал, что этот человек так скоро снова появится в его жизни. – Этот наемник? Вернулся так быстро? Только не говорите, что у него все получилось…

– Простите? – связист не расслышал сказанную вполголоса фразу и по-прежнему ждал распоряжений.

Эдвард добавил громче и четче: – Передайте офицеру, отвечающему за его охрану, что я вскоре прибуду. Обращаться с ним как с гостем, а не пленником.

– Будет исполнено, – кивнул офицер и удалился.

Для быстрого передвижения вдоль линии фронта и возможности в любой момент снова вернуться в штаб, тристанский барон всегда держал поблизости скоростной шаттл, который и вызвал, решив посетить Стивки. Наемник действовал так открыто и нагло, что у Эдварда практически не оставалось сомнений, зачем он прибыл для личной встречи. Барону следовало выполнить свою часть договора, но прежде он собирался увидеть голову графа Тоскарийского.

Ближайший порт, подходящий для приема крупных военных транспортов находился примерно в двухстах километрах от линии фронта, на окраинах города, освобожденного меньше суток назад и только начавшего восстанавливаться. В настоящий момент он еще чадил пожарами и напоминал поле боя, инженерные команды только начали разбирать завалы, растаскивать искореженную бронетехнику и расчищать посадочные площадки от сгоревших прямо у причалов кораблей.

Шаттл Эдварда едва смог найти подходящее для посадки место, подготовленное буквально за пару часов до его прибытия. А встречали его только несколько ответственных офицеров и строительный шум работающих инженерных команд, спешно восстанавливающих портовую инфраструктуру. Подняв воротник мундира и поправив дыхательную маску, тристанский барон спустился по трапу, выдвинутому практически одновременно с посадочными амортизаторами. На открытых площадках дул пронзительный ветер, несущий с собой тучи пыли и запах дыма пожаров, укрыться от которого было негде. Резкие порывы срывали головные уборы, дергали полы мундира, толкали в спину, сыпали колючим песком, заставляя пригибаться и прикрывать лицо.

– Рады приветствовать вас, господин барон, – офицер службы безопасности порта вышел вперед, – извините, но мы не ждали вас так быстро и не успели подготовиться должным образом. Восстановительные работы в порту только начались…

– Приветствую. Отчет предоставите в штаб центрального командования позже, – Эдвард коротко кивнул. – А сейчас отведите меня к человеку, о котором вы сообщали в своем последнем докладе. Стивки? Вы ведь его так назвали? – барон жестом показал офицеру следовать за собой и, оставив свою немногочисленную свиту и остальных встречающих позади, быстрым шагом направился к зданию порта с диспетчерской вышкой, мигающей в темноте проблесковыми сигнальными огнями.

– Он так представился, – кивнул офицер, – согласно данным первой проверки, этот человек раньше числился командором в армии тоскарийского феода, но вскоре пропал и долгое время находился вне поля зрения нашей разведки. Тем удивительнее выглядит его появление здесь в такое время…

– Полагаю, у него должны быть действительно веские причины, чтобы искать встречи со мной. Это все, что вам необходимо знать, – строгим голосом ответил тристанский барон, повернувшись к своему подданному. – Ваша задача обеспечить безопасность и не допустить утечки информации. Все, что здесь будет сказано и сделано, должно здесь же и остаться. За сохранение секретности отвечаете передо мной лично.

– Так точно, – кивнул офицер и почти сразу же переключился на канал внутренней связи, запросив своих подчиненных. Скорее всего, для того, чтобы еще раз убедиться в том, что все приказы сюзерена будут исполнены.

– А если у этого наемника нет ничего, что бы меня заинтересовало, я сам его повешу, – добавил Эдвард спокойным тоном, когда они подходили к контрольно-пропускному пункту. Старый терминал был полностью разрушен в ходе бомбардировки, от него остались только обгоревшие стены с кусками арочных конструкций, когда-то поддерживавших потолок, и на его месте развернули временный блокпост, оснащенный автоматическими турелями, нервно попискивающими и сразу наводящими стволы скорострельных излучателей на приближающиеся к ним объекты.

Внутри зданий порта находились войска, формально выполнявшие роль гарнизона, но в действительности это были истощенные боями на передовой подразделения, отведенные с фронта в оперативный тыл. Здесь они отдыхали, восстанавливали снаряжение, пополняли боезапас и численность, чтобы через время снова отправиться на передовую. За полуразрушенными стенами залов ожидания солдаты спали на развернутых прямо на голом полу скатках среди ящиков со снаряжением, снятых деталей боевых костюмов и куч обломков. Полевые фонари были здесь единственным источником освещения, откуда-то тянуло запахом готовящейся на полевой кухне пищи. С другого коридора, где работали техники, доносился лязг инструментов и пахло озоном плазменной сварки, а чуть дальше в помещении горел белый бестеневой свет, пахло свежей кровью и слышались крики боли. Там была операционная, где врачи пытались спасти солдат, у которых оставалось слишком мало времени и шансов дожить до эвакуации в госпитали далеко в тылу.

Эдварда проводили наверх, в небольшие комнатки, где в мирное время располагалась служба безопасности и кабинеты чиновников. Теперь там находился гарнизонный штаб, который координировал работы по восстановлению инфраструктуры порта. В одну из комнат перевели Стивки, после приказа барона сменив его статус с пленника на гостя. Его людей, прибывших с ним, держали отдельно, но также постарались обеспечить максимально удобные в данной ситуации условия проживания. Во всяком случае, так сказал офицер прежде, чем Эдвард зашел внутрь, оставив всех сопровождающих и свиту снаружи.

Сам наемник, расстегнув китель тоскарийской офицерской формы без знаков отличия, расположился на кушетке и читал при свете небольшой лампочки. Эдвард удивился, увидев в его руках небольшую, чуть больше ладони, настоящую книгу в потертом кожаном переплете. Бумажные книги, не отличаясь особой практичностью, были необычайной редкостью и стоили невероятно дорого.