Текст книги "Пустой мир 3. Короны королей (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 66 страниц)

Стивки, снова в мундире тоскарийских войск, наоборот, выглядел поразительно спокойным и даже довольным. Убрав левую руку за спину, а правую положив на рукоятку болтавшегося на поясе кортика, наемник шел чуть позади графини, но вышел вперед, чтобы поздороваться с бароном.

– Я отдал все необходимые распоряжения, поэтому можете не волноваться, вас примут, как полагается, – сразу сказал ему Эдвард, протягивая ладонь для рукопожатия. Ладонь у наемника оказалась крепкая и сильная, как металлический захват, но он даже не изменился в лице.

– Честно признаться, я до последнего момента ждал, что вы откажетесь от своих слов, – ответил Стивки, усмехнувшись. – Люди, с которыми я до этого имел дело, очень быстро отучили меня доверять дворянам, но вы, кажется, действительно держите свое слово.

– Возможно, мне еще предстоит об этом пожалеть, – согласился тристанский барон, – однако данное слово является обязательством, которое необходимо выполнять. Графиня, – он обратился к леди Миривиль, – я искренне надеюсь, что ваш новый статус не будет для вас тягостным.

– Для меня тягостно другое, – честно ответила графиня, – Эдвард, почему я опять должна с ним расставаться?

– Он гористарский граф, – ответил барон твердым голосом, пресекая любые возражения. – Вам это должно быть известно лучше других. Его титул значит слишком много, чтобы я мог позволить его отпустить. Можете не волноваться, с ним будут обходиться, как подобает представителю дворянского рода.

– Но… он ведь мой сын, – попыталась возразить Миривиль.

– Вы больше не принадлежите к роду Гористаров, – отрезал тристанский барон, – поэтому эти вещи вас больше не должны касаться. Не беспокойтесь о своем сыне, я обещаю, что вы скоро встретитесь.

– Мне остается только поблагодарить вас, господин барон. Несмотря на вашу занятость, вы проявляете заботу о нас, – тяжело вздохнув и постаравшись успокоиться, поклонилась ему графиня. – Вы всегда были добры и благосклонны ко мне, я буду вспоминать время, проведенное с вами, с большой теплотой и надеяться, что в будущем мы снова сможем увидеться.

– Не стоит благодарности, миледи, – Эдвард вежливо улыбнулся, стараясь не смотреть ей в глаза. – Однако я не думаю, что обязанности супруги и хозяйки благородного дома оставят время для праздных встреч. Наши пути здесь расходятся окончательно. Прощайте.

– Прощайте, господин барон, – Миривиль поклонилась и повернулась к трапу, и только Эдвард заметил, как дрожали ее пальцы, когда она подхватила платье. Он сам едва держался, стараясь оставаться спокойным, хотя сердце как будто сдавили холодные пальцы с острыми когтями, причиняя нестерпимую боль, не позволяя даже нормально вздохнуть. Чувство утраты вспыхнуло в нем с новой силой, и он против воли крепко сжал кулаки, наблюдая, как леди Миривиль в сопровождении наемника осторожно поднимается по ступенькам посадочного трапа на борт шаттла.

Корабль загудел двигателями, увеличивая давление, оторвался от оплавленного многочисленными приземлениями и стартами керамита и начал медленный подъем в воздух. Эдвард, придержав воротник, отступил вместе с остальными на пару шагов, когда шаттл развернулся, поднимая дюзами сильный и горячий ветер. Увеличив тягу, пилот начал набирать высоту, поднимаясь все выше и выше, унося от него гористарскую графиню.

В этот момент окружавшую Екидехию темноту пронзил первый инверсионный след запущенной зенитной ракеты. Не успевший поднять дефлекторные щиты или даже просто перейти на маршевые двигатели шаттл не смог провести маневр уклонения, и ракета угодила точно в левый борт, вспыхнув ярким взрывом, круша легкое внешнее бронирование. Вслед первой уже летели новые и новые, расчерчивая небо бледнеющими инверсионными следами и быстро догоняя шаттл. Корабль, разрываемый на куски многочисленными взрывами, превратился в огненный шаг, быстро устремившийся к поверхности, но ему вслед продолжали лететь ракеты, добивая новыми попаданиями, пока тот окончательно не исчез в темноте, превратившись в яркую точку, пропавшую где-то за холмами.

– Святое небо! Что это было?! – закричал Линк, бессильно наблюдавший за этой картиной. – Как это вообще возможно?!

– Ума не приложу, как это могло произойти, – с трудом сдерживая дрожь в голосе, ответил Эдвард, сложив руки на груди, – возможно, сработали остатки зенитной обороны крепости, автоматически уничтожающие корабли без опознавательных кодов гористарского феода. Техники ими не занимались из-за нехватки времени…

– Демон! Эдвард! Ты думаешь, я в это поверю? – Линк был слишком шокирован увиденным, чтобы спокойно реагировать. – Это же ты отдал приказ! Тристанские лихтеры отправляются к кораблям чуть ли не каждую минуту, но зенитная оборона отреагировала только на этот шаттл! Я не настолько глуп, чтобы не понять очевидного! Ты же дал Стивки слово, что он станет графом, а вместо этого просто подорвал его в воздухе!

– Я дал ему слово, что он станет графом, но не обещал, что он им и останется! – огрызнулся Эдвард, незаметно смахнув со щеки слезу, и поднял на Линка безразличный опустошенный взгляд. – То, что сейчас произошло, все равно должно было случиться, так или иначе. Стивки слишком непредсказуемый и неуправляемый, чтобы оставлять его в живых, а графиня… графиня… я не хочу об этом говорить… И это случайность, господин лорд Остезейский, – уже более твердым голосом добавил барон, смерив своего собеседника жестким взглядом. – Все, что здесь произошло, одна большая трагическая случайность.

– Само собой, – Линк принял эти слова, прозвучавшие как приказ, – действительно, кто бы стал намеренно отдавать приказ об уничтожении человека, которому обещал безопасность…

Эдвард ничего не ответил.

***

– Командир уже должен был отправиться к кораблю, скоро и наша очередь, – вздохнул Хорс, стоя у трапа челнока в ожидании погрузки, – все-таки он прав оказался, парни. Наша война скоро закончится, и мы сможем себе позволить спокойно насладиться своими трофеями.

Его подчиненные согласно закивали головами. За время существования отряда Стивки стал единственным человеком, авторитет которого они признавали и безоговорочно подчинялись. Они прошли с ним огонь и воду, побывали в стольких передрягах, что другим хватило бы на несколько жизней, и выбирались из них с минимальными потерями, благодаря чутью и воинской хитрости командора. И перспектива наконец-то отложить оружие в сторону и насладиться победой выглядела очень заманчивой. Тристанцы выполнили все свои обещания, хоть и сторонились наемников, с их вольной дисциплиной и почти полным отсутствием званий и служебной иерархии в мирное время, выглядевших настоящими дикарями на фоне вымуштрованных полков регулярной армии.

Для того чтобы доставить всех бойцов на борт корабля, отправлявшегося к Тоскарийскому графству, тристанские флотские службы выделили несколько челноков в их полное пользование. Хорс, все еще стоявший у посадочного трапа, открыл забрало шлема и, прокашлявшись от горьковатого очищенного воздуха, вытащил из кармана на поясе своего боевого костюма пачку сигарет. Вытащив одну зубами, он прикурил прямо от нагретого выдувного отверстия системы охлаждения своей рельсовой винтовки и не без удовольствия затянулся, наблюдая, как на борт челноков грузятся его подчиненные, по пути засоряя эфир на частоте отряда глупыми шуточками и пошлыми анекдотами. Осталось их совсем немного, не больше четверти от прежней численности, но Хорс, как один из сержантов, надеялся, что в ближайшее время они вместе со Стивки займутся восстановлением численности отряда.

– Эй, сержант, у нас тут, похоже, подарок от тристанцев, – раздался из коммуникатора голос одного из бойцов, – дополнительное снаряжение, я так понимаю. Демон, я уже хочу служить в тристанской армии, у них тут даже с рядовыми носятся так, словно те из мороженого сделаны…

– Ага, а потом отправляют в зону ядерного взрыва, – отшутился Хорс, снова затягиваясь, и осторожно, чтобы не сломать, зажимая сигарету между металлическими пальцами перчатки. – Что там? Контейнер? Вскрой и посмотри, что там. Может быть, их интенданты по старой привычке опять что-то напутали.

– Сейчас гляну, – ответил рядовой по радио и крякнул, наверное, поднимая с трудом поддающуюся крышку контейнера, – Мать Земная, это…

Договорить он не успел, установленный в контейнере плазменный заряд взорвался, как только до конца перегорел установленный замедлитель реакции, активированный открытием замков. Мощный взрыв в замкнутом пространстве пассажирского отсека челнока просто вывернул корабль наизнанку, оставив только изуродованный каркас с торчащими в разные стороны балками шпангоутов. Находившиеся внутри наемники не успели ничего понять, моментально погибнув от резкого перепада давления и тепловой вспышки. Следом за первым взрывом прогремел еще несколько, превратив и остальные челноки, куда грузились наемники Стивки, в такие же груды железа.

Хорса взрывной волной повалило на керамит посадочной площадки, отбросив от челнока. От моментальной смерти его спас только боевой костюм, принявший на себя большую часть удара, но часть псевдомускулатуры закоротило, не позволяя свободно передвигаться. На частоте отряда теперь только шли сплошные помехи, изредка прерывавшиеся чьими-то просьбами о помощи и криками боли. Тех, кто не успел погрузиться в челноки, разметало по площадке взрывной волной. Но что это? Неужели после всего тристанцы неожиданно решили с ними разобраться? Почему? В чем причина такой неожиданной смены настроения?!

Он с трудом смог приподняться на руках, но в наплечник ударила пуля, срикошетив с громким визгом и заставив снова прижаться к земле. Опустив забрало шлема, сержант переключился на визор захвата движения, обнаружив цепочку приближавшихся к взорванным челнокам солдат, уже державших оружие наготове.

– Предатели! – заорал он, включив внешние динамики боевого костюма, вытаскивая из кобуры пистолет и, переведя его в режим максимальной мощности, несколько раз выстрелив в сторону тристанских солдат. Те пригнулись, но обнаружив место, откуда стреляли, тут же накрыли его перекрестным огнем. За пару секунд на месте Хорса остался только разодранный боевой костюм.

– Проверить всю территорию, – приказал тристанский офицер, делая контрольный выстрел. Солдаты уже рассыпались на пары среди раскиданных по всей площадке горящих обломков, перевернутых контейнеров с армейским снаряжением и кусков обшивки, отброшенных от каркасов челноков силой взрыва на несколько метров. Подключив датчики сердцебиения, его подчиненные отыскивали выживших, но он все-таки напомнил: – Живых не оставлять. Я повторяю, никто не должен выжить.

Приказ самого барона не обсуждался. Отряд Стивки должен был быть уничтожен до последнего человека.

***

– Господин барон, только что поступило подтверждение от специальной группы, – Эдвард, получив вызов от личного секретаря, тут же включил свой коммуникатор. – Командир группы докладывает, что ваше задание выполнено – группа наемников полностью уничтожена. Запрашивают, каковы их дальнейшие действия.

– Передайте им, что могут быть свободны, – ответил барон, вздохнув с облегчением. – Проверьте график эвакуации всех отрядов и найдите для них место. И найдите для меня окно, в ближайшее время я тоже поднимусь наверх…

– Вас уже ждут на борту флагмана, – ответила его секретарь, – господин барон, что передать капитану корабля?

– Скажите, что я еще недолго задержусь внизу, – ответил Эдвард. Он был не в настроении разговаривать, и спокойный голос секретаря только усиливал раздражение, терпения едва хватало на то, чтобы не накричать на девушку, – у меня здесь еще остались незаконченные дела. Еще вопросы?

– Есть один, господин барон, – ответила секретарь сразу, и Эдвард про себя тяжело вздохнул, стараясь не сорваться. – В списках эвакуации из Екидехии нет информации о гористарском наследнике, хотя он есть в списках снабжения последних суток. Это ошибка или намеренное упущение?

– Все правильно, вас эта информация не касается, – отрезал Эдвард сухим голосом, и оттянул ворот мундира, пытаясь избавиться от ощущения, будто что-то холодное стягивает его горло. – Продолжайте заниматься списками и подготовьте отчет для командования штаба, а я займусь своими делами.

Он встал с кресла и вытащил из кобуры свой импульсный пистолет, убедившись, что тот полностью заряжен. Давно уже не ощущал этого мерзкого чувства неуверенности в собственных действиях, а избавиться от него никак не получалось.

– Как вам будет угодно, господин барон, – сразу же ответила секретарь, наверное, уловив нехорошие интонации в его голосе. – Прошу прощения, если я превысила полномочия.

Эдвард отключил связь без дальнейших объяснений и еще раз тяжело вздохнул, после чего вышел из зала, направившись к комнатам, прежде выделенным для графини Гористарской. У дверей еще стояла тристанская охрана, Эдвард отпустил бойцов, приказав грузиться на корабль. Внутри он наткнулся на фрейлину графини, о существовании которой в круговороте событий успел позабыть.

– Кто здесь? – она вышла ему навстречу, услышав громкие быстрые шаги. – Господин барон, прошу вас, тише. Маленький господин только что уснул, он столько натерпелся, я едва смогла его успокоить.

– Почему вы еще не на борту? – Эдвард заметил как, молодая девушка, склонившаяся в реверансе, вздрогнула от резкого тона. Он представил, как должно быть жутко выглядит со стороны, но только грустно усмехнулся. – Немедленно отправляйтесь к посадочным площадкам и сообщите первому же офицеру, чтобы вас взяли на борт. Если возникнут вопросы, скажите, что это прямой приказ барона.

– Прошу прощения, господин барон, я ждала… – девушка подняла на него испуганный взгляд и засуетилась, не зная то ли кланяться, то ли бежать. – Благодарю вас, я сию минуту уйду, – она повернулась в сторону детской, – только заберу наследника.

– Нет, – с глухой угрозой сказал Эдвард, от чего фрейлина замерла, а на ее лице появилось недоумение тут же сменившееся страхом и, наконец, пониманием неизбежного. Барону невыносимо захотелось просто бросить все и бежать оттуда, куда глаза глядят, но он все-таки заставил себя оставаться на месте. – Можете идти, ваша работа здесь закончена.

– Господин барон, тогда… Ребенка заберет сама госпожа? – приложив руки к груди, тихо пролепетала девушка, неуверенно отступив к двери. Может быть, ей показалось и этот человек пришел сюда не за этим? – Мне сообщили, что она отправилась домой, но…

– Да… то есть нет, – Эдвард терял терпение и уверенность в том, что сможет сделать то, зачем пришел. – Проклятье! Сейчас это не важно! Уходите сейчас же, пока, – «еще можете» чуть не сказал он. – Пока без вас не улетели! – рявкнул все-таки не сдержавшись, и молодая фрейлина, подхватив подол платья, выбежала в коридор. Барон вздохнул и снова вытащил из кобуры пистолет, сняв его с предохранителя, – Матерь Земная, не думал я, что сделать это будет настолько сложно.

Каждый шаг по направлению к детской давался с трудом, словно брел по колено в зыбучем песке, а ноги налились свинцовой тяжестью, прилипая к полу. Все, что он делал прежде, было оправдано определенными целями и задачами, отвечало данным клятвам. И сейчас, становясь палачом для маленького Гористара, он делал то, что считал правильным, поступал так, как должен был поступить тристанский барон, обязанный отвечать за свои слова. И прямо сейчас, собираясь убить невинное дитя, он чувствовал, что поступает неправильно, отвратительно, чудовищно нарушая самые основы понятий дворянской чести.

Незапертая дверь поддалась без усилий, открывая проход в небольшую, но хорошо проветриваемую комнатку с мягкой мебелью. В детской кроватке, стоящей в центре, мирно посапывал будущий граф Гористарского феода, которому не суждено было им стать, потому что когда-то его, еще не рожденного, барон Эдвард Тристанский заочно приговорил к смерти. Барон судорожно втянул в себя воздух, тщетно пытаясь успокоиться, но все же поднял пистолет.

Ребенок захныкал во сне и перевернулся на другой бок, маленькой ручкой сжав край одеяльца, в свете ночника блеснул вышивкой герб Гористара. Ненавистный герб семьи, которую он поклялся уничтожить и предать забвению.

– Матерь Небесная, – выдохнув, Эдвард опять опустил пистолет, – я же с самого начала давал эту клятву! И отлично знал, на что шел! Тогда почему сейчас так тяжело! Проклятье! – мысли в голове панически мельтешили, не способные выстроиться в хоть сколько-то узнаваемые образы, не позволяя успокоиться. Эдвард Тристанский впервые чувствовал, что неправ. Это ощущение было настолько сильным, что даже заставило сделать шаг назад, отступиться от решения, за которым не будет ничего, кроме тьмы и пустоты. Эта мысль единственная вспыхнула ярко и сильно, разгоняя творившееся в его душе безумие, но одновременно с этим Эдвард понял, что уже почти готов отказаться от данной клятвы. Тристанский барон снова вскинул пистолет. – Как же я вас всех ненавижу!

Выстрел, потом второй, третий… Не помня себя Эдвард давил на спусковую кнопку, всаживая в кроватку заряд за зарядом до тех пор она не просела, пробитая насквозь в десятке мест. Треск и запах расплавившегося пластика вернули его в реальность, но увидев результат, барон поторопился выбежать из комнаты, с отвращением отбросив пистолет в сторону. Душу рвали такие противоречивые чувства, что едва удавалось заставлять себя спокойно держаться и не срываться.

– Теперь остался только Респир, – не узнавая своего голоса, произнес барон, чувствуя, как воротник парадного мундира слишком сильно сдавливает ему шею. Одно только упоминание имени этого человека пробуждало в нем жгучую ненависть. – Респир! Ты последний, и Небом клянусь, я еще посмотрю в твои глаза!

Как добрался до посадочной площадки, и каким образом снова оказался на борту флагмана, он не помнил, из прострации его вывел спокойный деловитый голос секретаря.

– Господин барон, у меня документы на подпись? – девушка ждала его у дверей личной каюты со стопкой инфопланшетов в руках. – С вами все в порядке? – поитересовалась она в ответ не поднятый на нее ничего не выражающий взгляд. – Вы нехорошо выглядите…

– Все потом, – отмахнулся Эдвард, проходя мимо, полностью погруженный в свои мысли. Створки дверей раскрылись, и он сразу вошел внутрь, на ходу развязывая шейный платок под воротником, но секретарь, не желая отставать, вошла за ним следом.

– Что вы намерены сейчас делать, господин барон? – она остановилась у стола, прижимая к себе планшеты и заправляя за ухо снова выпавшую из прически непослушную прядь.

– Для начала я собираюсь напиться до беспамятства, – честно признался Эдвард, отбрасывая платок в сторону, рванул застежкой на короткие, заодно одарив непрошенную гостью злым взглядом. – Не хотите ко мне присоединиться? Говорят, пьянствовать в компании гораздо приятнее, чем одному.

– Не пытайтесь быть грубым, господин, вам это не идет, – спокойно ответила девушка. – Вы же знаете, что роль вашего секретаря мне досталась благодаря аналитическому складу ума и способности точно запоминать и оперировать большими объемами информации, поэтому я могу довольно точно предположить причину вашего эмоционального состояния.

– Я не просил проводить анализ моего эмоционального состояния, – огрызнулся Эдвард, скопировав ее тон и последние слова. Подошел к барному шкафчику и вытащил оттуда первую попавшуюся бутылку. Оглянувшись в поисках бокала, он решил не размениваться по мелочам, зубами выдернув пробку из горлышка, – если вы знаете, что я сделал, то не жду от вас понимания или чего-то прочего. Просто оставьте меня в покое!

– Господин барон, именно покой вам сейчас и нужен. Я знаю, как вам помочь. И точно знаю, что напиваться до потери пульса, а потом умирать от похмелья не лучший способ избавиться от чувства вины, тем более вам не хуже меня известно, что ни того ни другого с вами не произойдет, – ответила девушка, откладывая планшеты в сторону и подходя ближе, чтобы забрать бутылку. – В мои обязанности входит мониторинг вашего состояния. В очередной раз напоминаю, что вы недавно перенесли тяжелое ранение и, если не перестанете изводить себя нечеловеческими нагрузками и напряжением, это может закончиться плачевно. Вам сейчас необходимо выспаться, а не напиваться…

– В таком состоянии я не смогу заснуть, – зло процедил Эдвард, попытавшись вернуть бутылку обратно, но натолкнулся на выставленную руку, – будете меня останавливать?

– Я взяла на себя смелость и сказала всем, что вы просили не беспокоить, но зная как вы упрямы, останусь здесь, пока вы будете спать, – уверенно заявила девушка, отставляя бутылку в сторону и помогая ему расстегнуть крепления нагрудного панциря, – надеюсь, от моей компании, – она скопировала его тон, – вы не откажетесь…

========== Глава 23. Признание короля ==========

Глава 23. Признание короля

Всегда помни, что толпа, рукоплещущая твоей коронации —

та же толпа, которая будет рукоплескать твоему обезглавливанию.

Люди любят шоу.

Т.Пратчетт

Королевский дворец уже давно не видел такого оживления. К портовым причалам подходили все новые и новые корабли, высаживая делегации со всех концов Рейнсвальда. Феодалы и их вассалы в праздничных торжественных одеяниях, сопровождаемые членами своих семей в роскошных бальных нарядах, поднимались по выложенным красными дорожками ступеням во Дворец, церемониймейстер объявлял о вновь прибывших, громко перечисляя титулы и звания, пока гости медленно проходили дальше во внутренние залы.

Под высокими ярко освещенными сводами Зала Героев собрался весь цвет Рейнсвальдского королевства, но по сравнению с прежними собраниями многих видных его представителей не хватало. Война собирала богатый урожай, и в первую очередь гибли самые лучшие, те, кто укреплял и поддерживал заложенные тысячелетия назад основы государственности Рейнсвальда, каноны его права, политики и экономики, те, кого по праву можно было считать опорой королевства. Они остались на полях сражений мертвыми, сожженными и обезображенными, отдав жизнь за то, во что верили. Их место теперь занимали наследники – старшие и средние сыновья, волею судеб ставшие главами благородных домов и выжившие на полях сражений гражданской войны и последовавшего за ней вторжения, а их женщины надели траур по погибшим мужьям, сыновьям и братьям.

Квенти Карийский, возглавлявший делегацию своего феода, чувствовал себя неуверенно, за время войны успев отвыкнуть от светского шума, музыки, яркого света и доносившегося со всех сторон смеха. В прифронтовой полосе постепенно приходилось привыкать к полумраку, светомаскировке и тишине, лаконичности военной формы и постоянной опасности, окружающей со всех сторон. А здесь в праздничной непринужденной атмосфере Королевского дворца было слишком ярко, громко и безопасно.

– Волнуешься? – спросила у него Тимья, держащая его под руку. – Я – очень.

Это был ее первый после долгого перерыва выезд в свет. Смерть старшего сына, любимой дочери и мужа сильно подорвали здоровье матери Квенти, тяжело переживая потерю, она отгородилась от внешнего мира, проводя дни напролет за рукоделием и молитвами. Тогда Квенти принял на себя обязанности сюзерена и стал молодым бароном, а Тимья стала фактически хозяйкой огромного замка, полностью посвятив себя воспитанию дочерей и заботам о стареющей свекрови. Поэтому когда пришло приглашение на церемонию коронации и торжественный прием, Квенти ни секунды не сомневался, что возьмет Тимью, чтобы хоть как-то отблагодарить за стойкость и терпение. Матушка одобрила его решение и подарила невестке бальное платье и украшения. Квенти украдкой посмотрел на свою названную сестру – сняв траур, она как будто расцвела. Легкое платье с короткими рукавами, отделанное тонким кружевом ручной работы не было вычурным и пышным, как наряды придворных модниц, но очень шло ей, подчеркивая красоту и молодость.

Тимья почувствовала взгляд и, как будто прочитав мысли, улыбнулась и крепче сжала его руку, стараясь придать уверенности. – Смелее, ты сейчас карийский барон, наш сюзерен, поэтому должен быть сильным, мы все на тебя надеемся.

– Именно по этой причине я и волнуюсь, – ответил барон, вздыхая и глядя на выстроенных вдоль стен стражей из королевской гвардии, возвышавшихся над гостями больше, чем на две головы. Гвардейцы казались металлическими статуями в своих позолоченных доспехах и крылатых шлемах, вооруженные силовыми глефами, чуть заметно блестевшими активированным полем. Поправив слишком тесный воротник Квенти добавил: – Я ведь впервые присутствую на официальном приеме в новом качестве, да еще и сразу на коронации… Эдвард и его светлость граф Фларский радушно меня приняли, но я не знаю даже имен большинства присутствующих здесь гостей. И, кажется, будто на меня все смотрят…

В Тронный зал, подготовленный для торжественной церемонии, гвардейцы внесли знамена королевских войск и личный штандарт монарха и, установив на возвышении у дальней стены рядом с королевским троном, замерли в почетном карауле. Зал был полон гостями; гул разговоров поднимался, казалось, до самого потолка, а для того, чтобы занять положенное протоколом место, карийским феодалам, пришлось осторожно проталкиваться, извиняясь и кланяясь. Свободными оставались только красные ковровые дорожки, ведущие от дверей к шестигранному пространству в центре зала и с уходившей от него еще одной дорожкой к основанию трона.

– Его Величества не видно? – поинтересовалась Тимья, чуть привставшая на цыпочки, стараясь разглядеть среди множества гостей знакомые лица. В отличие от молодого барона, она почти не покидала Карийский дворец, поэтому приглашение на коронацию короля было для нее настоящим приключением, она чувствовала себя дебютанткой на первом балу. – Жаль, что матушка не смогла с нами поехать. Я беспокоюсь за ее здоровье…

– Я уверен, что сир Горель за ней присмотрит, и потом с ней остались мои милые племянницы, они точно не дадут ей скучать, – улыбнулся Квенти, вспомнив маленьких озорниц. Самого карийского барона больше волновало, как мало знакомых лиц он видит. Некоторых феодалов он знал заочно, но тех, кого непременно хотел бы здесь увидеть, среди гостей не было.

– Господин барон, из порта докладывают, что тристанские корабли до сих пор не прибыли, – к нему пробрался адъютант и прошептал буквально на ухо, чтобы никто другой не слышал. Квенти только кивнул и жестом отослал офицера обратно. Его все больше беспокоило, что Эдварда Тристанского до сих пор нет, хотя он был в списках приглашенных. Разведчики докладывали, что барон отправился в Екидехию, но ни цели визита, ни что произошло после, выяснить не смогли.

– Ты кого-то ждешь? Выглядишь обеспокоенным, – Тимья кивнула кому-то в толпе гостей. – Я тут почти никого не знаю, так давно не выезжала, как быстро все меняется…

– Тристанского барона все нет, – ответил Квенти, – в последнее время отношения между нами несколько разладились, но он по-прежнему регент Карийского бароната… Он порой заставляет волноваться о себе, принимая слишком резкие и непонятные многим решения.

– Да, я тоже хотела бы его увидеть снова, – смутившись, уже более тихим голосом добавила Тимья. – Раньше он был частым гостем в Карийском замке, мне иногда казалось, что барон использовал каждый свободный день, чтобы заглянуть к нам, а теперь почти не появляется. Я могу понять, почему, но все равно… И матушка о нем спрашивала.

– Прошу прощения, господин барон, позвольте обратиться, – к ним снова подошел адъютант, но в этот раз, к большому удивлению Квенти, на мундире была символика фларского графства. – Его светлость граф Фларский желает видеть вас. Мне приказано сопровождать вас. Молодая госпожа также может пройти с вами, – добавил он, заметив, что Квенти в нерешительности посмотрел на свою спутницу.

– Как будет угодно его светлости, – кивнул Квенти, после чего обратился к своей свите: – Оставайтесь здесь, я постараюсь вернуться как можно быстрее. Сир Нодри, прошу вас, найдите тристанских вассалов и узнайте, стоит ли ожидать прибытия их сюзерена, – добавил он, когда адъютант графа фларского пошел вперед, вынуждая его поторопиться.

Граф Фларский еще накануне прибыл во дворец для подготовки к церемонии коронации и расположился в отдельном зале на несколько уровней выше тронного. Будущему королю надлежало провести время до церемонии в одиночестве, чтобы подготовиться к будущему служению и осознать тяжесть возлагаемой на него ответственности. Представители Небесного культа первыми посетили будущего правителя Рейнсвальда, чтобы провести предшествующие публичной церемонии таинства, и теперь он должен был облачаться к торжеству. Но у лейб-гвардейцев, охраняющих двери в покои, был личный приказ Дэлая пропускать гонцов со срочными вестями и посетителей в сопровождении личного адъютанта. Поэтому как только гости подошли к небольшим черным украшенным золотыми накладками дверям, те с шипением открылись, уходя в пазы в стенах, и также плавно закрылись за их спинами, когда люди вошли внутрь. На самом деле эбеновое дерево и тончайшей работы ковка была только внешним декоративным слоем для толстых противовзрывных створок, защищающих вход в подготовительный зал, но это была роскошь доступная лишь королю.

Внутри их встречал сам граф Фларский, в окружении прислуги и сервисных дронов, занятых подгонкой парадного королевского доспеха, украшенного многочисленными регалиями власти. На каждый элемент или медальон на золотых цепях нагрудного панциря были нанесены знаки и надписи о значимых моментах в истории королевства. После коронации на левом наплечнике должен был появиться еще один элемент декоративной резьбы – гравировка, восхваляющая славную победу у Золотых Ворот Рейнсвальда.

– Квенти, друг мой, – Дэлай, стоявший вполоборота, помахал правой рукой, от чего сервисные дроны с возмущенным писком разлетелись в разные стороны и зависли в ожидании команды вновь вернуться к работе. Граф коротким жестом велел прислуге покинуть помещение и повернулся к барону.– Я очень рад, что вы нашли время и возможность прибыть на эту столь важную для королевства церемонию. Жаль только, что проводить ее приходится в таких условиях… Из-за сложной обстановки на фронте многие из тех, кого я хотел бы видеть в этом зале, не смогут присутствовать. Вам не известно, прибудет ли барон Тристанский на эту церемонию?

– Я надеялся услышать это от вас, Ваше Величество, – развел руками Квенти. – Господин барон редко посвящает меня в свои планы.

– Как, например, в случае с графом Гельским? – посмотрел на него Дэлай. – Вы первый, кто должен был там быть, но он опять сделал все по-своему… Но не будем о грустном. – Он взмахнул рукой, словно отгоняя дурные воспоминания, и сделал вид, как будто только что заметил стоящую позади Квенти даму. – Барон, вы не представили мне вашу очаровательную спутницу.