Текст книги "Пустой мир 3. Короны королей (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 66 страниц)

Сразу четыре армии сошлись в одном сражении в небе Камского герцогства, и теперь любой, подняв голову, мог увидеть яркие вспышки бортовых орудий и похожие на метеоры обломки кораблей, затянутые гравитационным полем острова и сгорающие в его жесткой атмосфере. Небеса вновь воссияли светом, похожим на тот самый свет легендарных звезд, но вместо них там пылали корпуса кораблей и гибли тысячи людей, сгорая заживо в холодной пустоте и мраке.

Камские и тристанские войска вступили в ожесточенный бой с саальтскими силами и кораблями тоскарийского графства, тоже вмешавшимся в основное сражение, даже лишившись флагмана. Из-за такого количества противников со всех сторон приходилось крайне осторожно и внимательно подбирать тактику, чтобы обходной маневр случайно не оказался вовремя захлопнутым капканом, а оборонительные позиции не были атакованы с тыла непринятым в расчет противником. Порой сражение затихало, распадаясь на отдельные схватки в точках соприкосновения флотов, а порой разгоралось с новой силой, когда в бой снова вступали основные силы, пусть и потрепанные, но готовые стоять до конца. Никто все еще не смог добиться решающего перевеса, но Эдвард, ни разу за все это время не покинувший мостик, среди всеобщего хаоса, противоречивых тактик и отчетов смог вычленить что-то, отдаленно напоминающее план действий.

Саальт выдыхался. Это не было видно сразу, мощь флота вторжения все еще оставалось огромной, позволяя ему давить сразу с нескольких направлений, действуя и против оборонных флотов герцогства, поддерживая атаки и на земле, и в воздухе, и против тристанских подкреплений. И все же, сравнивая отчеты с разных направлений, вдумываясь в действия своего противника, отслеживая перемещения его основных эскадр на тактической карте, тристанский барон убедился, что сил для последнего решительного рывка командующему Саальта не хватает. Слишком растянуты силы, слишком много резервов уже введено в бой, слишком много кораблей уже потеряно. Камские корабли, одни из лучших во всем Рейнсвальде, оказались гораздо более крепким орешком, чем рассчитывал Аллирд, отправляя сюда этот флот. Небольшое герцогство выставило силы, которые смогли не только остановить направленный на них удар, но и сохранить способность к контратакам, не давая противнику начать правильную осаду и взять их измором.

Так что теперь вынужденный воевать на два фронта, постоянно перебрасывая силы с одного участка на другой, командующий Саальта не мог сосредоточить достаточное количество кораблей для серьезного удара хотя бы по одному из противников. Он еще мог действовать наступательно, но это была скорее инерция, оставшаяся от первых планов, а не спланированные заранее действия. В удар было вложено больше, чем возможно, и теперь запал иссяк. Назревал тот самый переломный момент, когда ситуацию можно либо обернуть себе на пользу, либо выпустить из рук, оказавшись в той же патовой ситуации, когда новые жертвы будут лишь продлевать эту агонию.

Только для этого Эдварду были нужны камские войска. Все камские силы на земле и в воздухе, чтобы объединить усилия и зажать противника в угол, откуда уже не будет выхода. Иначе саальтские силы просто отступят с позиций и снова выровняют фронт. Затягивать это сражение дальше уже было равносильно поражению, тристанскому барону уже доложили о происходящем на розмийском направлении и продолжавшемся отступлении, которое в любой момент могло превратится в бегство. Силы флота сейчас нужны были там, но и позволить противнику забрать верфи барон не мог. И потому приходилось рисковать.

– Камский замок в пределах нашей досягаемости, господин! – наконец, доложил один из операторов. – Там идет бой! Вероятно, это высаженный раньше противником десант. Точных данных пока нет, идет анализ полученных от разведчиков сведений.

– Корабли вряд ли смогут пройти еще ближе, мы рискуем попасть под союзный огонь со стороны камских эскадр, что ведут бой за сектор, – доложил капитан минутой позже, – пытаемся выйти с ними на контакт, но исходя из полученных данных, на этом участке мы будем им только мешать…

– Тогда прикажите подготовить один из малых кораблей сопровождения, я сяду на нем в замке, – велел Эдвард, задумавшись на несколько секунд, – возьму с собой лучших операторов, системы связи и технический персонал. Необходимо настроить контакт с защитниками любой ценой, иначе только и будем, что мешать друг другу.

– Мы и так уже почти пробили их построения, – сообщил капитан, – если придерживаться такой стратегии и дальше…

– Тогда потеряем левый фланг и пропустим тоскарийцев в тыл, где им уже ничто не помешает разбомбить нашу дальнобойную артиллерию и приземлившиеся транспорты, – ответил Эдвард, переключив внимание на голограммную карту. – Обеспечьте мне безопасный коридор до замка огнем и поддержкой перехватчиков, после этого флагман должен отойти к расположению сил Пятой мобильной эскадры. Они удерживают безопасный участок восточнее замка, так что там вероятность ударов по флагману будет минимальна. Приказы ясны, капитан?

– Так точно, – ответил офицер и лишь поправил фуражку вместо обычного в таких случаях поклона. Эдвард не обратил на это внимания, слишком измотанный, чтобы замечать и, тем более, реагировать на подобные мелочи, тем более, что капитан уже делом доказал, сколь крепка его верность баронату. Коротко кивнув в ответ, барон впервые с момента выхода флота из прыжкового режима покинул капитанский мостик флагмана, направившись к корабельным ангарам.

Отсеки линкора, оборудованные для стыковки с небольшими кораблями и размещения звеньев истребителей и бомбардировщиков, напоминали поле боя. Огражденные от возможных атак щитами дефлекторов, закрывавших открытые взлетные люки, ангары принимали всех, кто успевал до них добраться. Прямо на посадочных полосах горели поврежденные перехватчики, едва успевшие заскочить в створки люков, откуда теперь инженеры вытаскивали раненых пилотов, громко требуя медиков. Разбитые машины, уже не подлежащие ремонту, техники в рабочих экзоскелетах оттаскивали в сторону, спешно туша на них очаги воспламенения и снимая контейнеры с остатками боезапаса. Чуть дальше прямо на палубе лежали искореженные с пробоинами в нескольких местах десантные челноки, едва сумевшие добраться до корабля сквозь плотный зенитный огонь после высадки солдат на поверхность. Пара пилотов, уже вылезшая наружу, задумчиво осматривала все повреждения, искренне удивляясь тому, каким чудом они вообще выжили. А над ними с громкими предупреждающими сигналами сирен с креплений срывались только что выведенные на передовую истребители, активировавшие ускорители и тут же вылетавшие наружу, оглашая ангар воем двигателей.

Мимо Эдварда, даже не обратив на него внимания, пробежала команда медиков, тащившая на носилках раненого пилота и нетерпеливо пищащего медицинского дрона, пытавшегося на ходу заштопать наполовину оторванную руку. Обгоревший боец в еще дымящейся униформе, залитой брызгами пожарных смесей, явно пребывавший в состоянии шока, тупо смотрел на обрывки мяса и кожи, начинавшиеся сразу ниже локтевого сустава, накачанный обезболивающим и потому почти ничего не чувствовавший, пока дрон поспешно зашивал сосуды и стягивал разорванные мышцы.

За отсеками истребителей находились закрытые причалы для небольших кораблей сопровождения, многие из которых были повреждены в бою. Под защитой дефлекторных щитов линкора небольшие кораблики длиной от пятидесяти до двухсот метров могли состыковаться и пополнить боеприпасы или же получить полевой ремонт. Разбитые, дымящие только что затушенными очагами воспламенения, со сбитыми орудиями и поврежденными двигателями, они занимали места вдоль причалов, где суетились техники и ремонтные команды, торопившиеся как можно быстрее вновь ввести корабли в строй. Инженерные экзоскелеты, серводроны и антигравные платформы облепляли корабли, работая без перерыва, чтобы вернуть их в строй снова как можно быстрее. Одновременно с ними медики вытаскивали из обгорелых и разбитых отсеков обугленные и изодранные мертвые тела, просто складывая рядами между причалами, где их уже разбирали сервисные дроны, раскладывая по пронумерованным мешкам.

Эдварда встретили чуть дальше, у подготовленного для выполнения поставленной задачи корабля, в который загружали аппаратуру для дальней связи, операторов-связистов и абордажные группы, поскольку никто точно не знал, что происходит в предполагаемой точке посадки. Корабль недавно вернулся из боя, с него сняли убитых и раненых, пополнили боезапас и готовили для новой миссии. Капитан, несмотря на ранение, оставшийся в строю лично приветствовал барона и предложил заранее подготовится к бою и к тому, что посадка будет жесткой, а приветствие жарким.

Специально для Эдварда к кораблику доставили из его покоев его личный боевой костюм и оружие, но облачаться в него пришлось уже после взлета. Времени практически не оставалось, выбившийся вперед флагман был мишенью для кораблей вражеского флота, поэтому требовалось как можно быстрее покинуть этот участок, вернувшись под защиту остальной группы. И только один маленький кораблик вырвался из ангара огромного линкора, устремившись дальше сквозь построения саальтских и камских эскадр, прикрываемый несколькими перехватчиками. Защищая его, в бой втянулись крейсера и дредноуты тристанского флота, так что основным кораблям противника было уже не для того, чтобы пытаться поймать в прицел быстрый и маневренный корабль прикрытия, отколовшийся от основных построений, но зато на него моментально отреагировали перехватчики Саальта.

Зенитные орудия корабля прикрытия были активированы, выцеливая приближающиеся истребители, кучно обстреливая участки неба и пересекая линии огня, загоняя противника в ловушки, но даже их скорострельности не хватало, чтобы полностью обезопасить корабль. Почти сразу же дефлекторные щиты получили несколько серьезных попаданий, а одна метко пущенная ракета смогла даже пробить щит и повредить одно из корабельных орудий. Группа прикрытия вынуждена была тоже вступить в схватку, численно уступая нападающим, но зная, что сейчас достаточно лишь выиграть время, пока юркий корвет не достигнет построений камских кораблей. С ближайшими из них уже была налажена связь, и капитаны герцога пообещали обеспечить прикрытие, как только корабль войдет в зону ведения огня.

Эдвард старался не думать о том, что может произойти, если один из вражеских пилотов окажется слишком метким или удачливым, чтобы повредить двигатели или реактор очередным попаданием, и сосредоточился лишь на своих дальнейших действиях. Этот участок его пути уже был рассчитан, а на происходящее вокруг можно было не обращать особого внимания, отдельные схватки и эпизоды этого сражения слишком незначительны, даже если в ней участвовал сам тристанский барон. Размеры кораблика и относительно тонкое бронирование не позволяли глушить все шумы и грохот снаружи, поэтому пока Эдвард закреплял детали своей брони и проверял подключения нейроинтерфейса, слышал и рявкающие орудийные залпы, и сухой треск скорострельных зенитных установок, вспышки взрывов и нагнетающий напряжение вой форсированных двигателей.

Щелкнув креплениями перчатки, тристанский барон осторожно сжал и разжал пальцы, прислушиваясь к своим ощущениям. Псевдомускулатура боевых костюмов была весьма чувствительна, и для каждого носителя производилась индивидуальная настройка и подгонка, иначе при очередном движении электронные мускулы могли неправильно отреагировать на полученную нервную команду, среагировав или слишком слабо, или, наоборот, слишком сильно, с легкостью ломая кости и разрывая ткани. Его личный костюм создавался по точным меркам барона и подгонялся с учетом всех особенностей его тела, и все равно каждый раз Эдвард проводил краткую диагностику, чтобы в бою не возникало никаких неожиданностей.

Закончив с доспехом и закрепив шлем на поясе, он вышел из оружейной, отправившись к десантному отсеку, где дожидались высадки абордажные команды. Бойцы, уже приготовившиеся к бою, вооруженные штурмовыми импульсными и репульсорными винтовками или же более подходящими для узких корабельных коридоров и помещений автоматическими дробовиками и плазменными разрядниками, встретили его нестройным «господин барон», и почти сразу же к нему подошел их офицер.

– Доложить ситуацию, – велел Эдвард, ухватившись за одну из опорных стоек, когда корабль качнуло то ли от слишком резкого маневра, то ли от попадания, пробившего дефлекторный щит. В зоне гравитационного поля острова такие моменты ощущались гораздо явственнее, а вместе с ними появлялась опасность перевернуться и свернуть себе шею во время очередной фигуры высшего пилотажа.

– Мы вошли в зону, подконтрольную камскому флоту, но если верить нашему капитану, здесь идет серьезный бой с кораблями Саальта, – сообщил офицер абордажников. – Они стараются пробиться к Камскому замку и поддержать высаженный там десант. Вероятно, нас ждет та еще горячая встреча…

– Пусть ждут, – кивнул Эдвард и надел шлем. Контакты подключились секундой позже, соединяясь с системой нейроинтерфейса, так что следующий вздох прошел уже через еще приоткрытые заслонки воздушных фильтров, – для этого у меня есть вы.

– Мы готовы, господин барон! – ответил офицер, звонко стукнув себя по нагрудной пластине сжатой в кулак латной перчаткой. – Мы десант боевого корабля! Каждый лишь солдат на вечной войне!

– Каждый лишь душа в проклятом огне! – хором ответили остальные абордажники, повторив жест офицера и вызвав у Эдварда улыбку. Как многого, оказывается, он еще не знал даже о собственных подданных, но уже считал, что может решать и чужие судьбы. Жизнь любила преподносить сюрпризы в самых неожиданных местах.

– Мне нравится ваш настрой, – сказал барон через некоторое время, когда продолжавший снижаться корабль снова качнуло.

– Это лишь слова одной старой песни, господин, – наверное, впервые за время своей службы смутившись, сообщил офицер, – ее помнят во многих эскадрах, а абордажные команды считают чуть ли не своим гимном. Простите, но сейчас немного не то время, чтобы рассказывать о наших старых традициях… – добавил он, на что Эдвард ответил только молчаливым кивком. Сейчас действительно не совсем то время.

Звуки орудийной перестрелки и грохот взрывов раздавались все чаще и ближе, проникая сквозь бронированные стенки и заставляя невольно вздрагивать и вжимать голову в плечи даже опытных солдат. Переглядываясь и что-то обсуждая шепотом или же переключившись на частные каналы, бойцы абордажных команд последний раз проверяли оружие и снаряжение, предчувствуя момент высадки.

– Итак, парни! – подняв забрало шлема, перекрикивая шум окружающего их боя, привлек к себе общее внимание офицер. Такие обращения скорее дань традициям, гораздо более чтимым на флоте, чем в полевых войсках. Они заставляли солдат воспринимать своего офицера не как лишь очередной голос на частоте среди множества остальных команд и шума радиопомех, а как настоящего живого человека, идущего в бой рядом с ними, отвечающего за их жизни и выполнение поставленных задач. И сейчас все бойцы внимательно слушали своего командира, подняв забрала и крепко сжимая стволы винтовок. – От капитана только что поступило сообщение, что Камский замок атакуют. Парни на стенах все еще держатся, но замковый порт, единственное место, где может сесть наша шаланда, тоже атакован и там идет бой. Так что приземляться будем прямо среди саальтских солдат. Ситуация как при высадке на вражеский корабль! Вперед пойдут «протекторы»… – вместо ответа несколько тяжелых дроидов, уже активированных и стоявших у самого люка, синхронно подняли правые манипуляторы, показывая готовность. Офицер тоже поднял правую руку, также показав, что заметил их, – Отлично. За ними сразу выходят группы огневой поддержки и занимают фланги. Остальным группам – зачистка территории и обеспечение безопасности господина барона…

– Отставить! – вмешался Эдвард. – Я возглавлю абордажную группу «Бета». Наша главная цель – установить прямой контакт с камским гарнизоном и обеспечить согласованность действий, после чего вытеснить противника с территории порта.

– Так точно, господин барон, – кивнул офицер. – Слышали, парни? Барон идет с нами, поэтому если кто опозорится в бою, посмев сдохнуть, будет отвечать лично передо мной! Все понятно?!

– Так точно! – хором ответили солдаты, опуская забрала шлемов и переходя уже на режим радиосвязи. На внутренние экраны офицера и барона выводился датчик высоты, связанный с системами капитанского мостика, так что они могли видеть, что до приземления оставалось чуть больше минуты.

– Готовность номер один! – скомандовал офицер, когда до высадки осталось меньше тридцати секунд. – Построиться! Снять оружие с предохранителей!

Команды раздавались одна за другой, но сейчас солдаты уже почти не обращали на них внимания, повторяя доведенные до автоматизма действия и воспринимая их лишь как звуковые сигналы, за которыми следует то или иное движение. Эдвард почувствовал легкий холодок, пробежавший по спине, как и в тот первый раз, когда участвовал в абордажной высадке. Тогда он только поступил на королевскую службу, и в свою первую увольнительную летел к отцу, их корвет натолкнулся на пиратский корабль, каким-то образом сумевшим пробраться сквозь тристанские патрули.

– Пятисекундная готовность! – раздалось последнее предупреждение офицера.

Сто пятьдесят метров корабельной брони, ревя двигателями, прошли прямо сквозь зенитный щит, будучи едва не принятыми за вражеский корабль, но все же успев обменяться кодами доступа. И, продолжая двигаться на полной скорости, капитан лишь в последний момент отдал приказ об активации тормозных двигателей, сразу включив их на полную мощность. Сила импульса оказалась такова, что один из них сорвало с креплений, и реактивной тягой отшвырнуло в сторону, прежде чем он взорвался.

Корабль резко качнуло влево, а стабилизировать положение уже не хватило времени. Так что, снеся своим корпусом один из саальтских десантных челноков, он рухнул прямо на поле боя, посреди посадочных площадок замкового порта Камского герцогства. Заброшенные в тыл внешней линии обороны саальтские десантники пытались закрепиться здесь и организовать плацдарм для высадки новых подкреплений, еще не зная, что камский флот наверху уже практически закрыл эту брешь в обороне. И они продолжали давить, когда прямо им на головы рухнул тристанский корабль поддержки. Активированные в этот момент корабельные турели и переведенные на поиск наземных целей зенитные установки открыли огонь, накрывая их позиции градом выстрелов и прикрывая тристанские абордажные команды, высыпавшие из открытых люков.

– Вперед! Всем группам вперед! – скомандовал офицер, когда люки распахнулись. – За королевство и баронат!

Первыми вышли «протекторы», принявшие на свои мощные щиты ответный залп саальтских десантников, еще неорганизованный и неточный, но вполне способный проредить отряды атакующих солдат. Один из этих тяжелых дроидов рухнул, когда его щит получил слишком много попаданий. Дефлектор перегрузился, и даже многослойное бронирование штурмового щита не смогло выдержать их все, пробитое сразу в нескольких местах.

Однако тех секунд, что выиграли дроиды, оказалось вполне достаточно, чтобы позиции заняли группы огневой поддержки, а за ними выбегали абордажники, на ходу ведя огонь по всем появлявшимся в перекрестье прицела целям.

Эдвард так же был среди атакующих, оставив пока свою шпагу в ножнах на поясе и стреляя из штурмовой реактивной винтовки, с каждым нажатием на спусковую кнопку выплевывающей в противника короткие очереди бронебойных зарядов. Среди прочих десантников он сбежал с опущенных мостков, чуть пригнувшись и на ходу ведя огонь, сразу бросившись к ближайшему укрытию. Грохот выстрелов смешивался с артиллерийской какофонией и неразборчивым шумом на радиочастотах, занятых сразу тремя сторонами. Фильтры связи не справлялись с таким большим потоком данных, шипя и плюясь помехами, проглатывая половину слов, так что даже порой смысл отданных приказаний доходил лишь частично.

– Продвигаемся вперед! Цельтесь внимательно, здесь могут быть и камские солдаты! – приказал Эдвард, выбрав мгновение и оглянувшись по сторонам, отмечая, где находятся иконки бойцов его подразделения. После столь резкого приземления корабля эта часть порта была затянута дымом и паром, так что видимость сильно ухудшилась, не справлялись даже светофильтры, пока компьютерная система боевого костюма пыталась настроить оптимальную передачу изображения в режиме ночного визора. Лучше срабатывали датчики движения, отмечая иконки союзных единиц зелеными маркерами на передававшемся прямо на внутреннее забрало изображении, а противника или неопознанные единицы как красные или, соответственно, синие иконки. Вошедшие в позиции саальтских десантников как нож в масло тристанские абордажники фактически развалили их строй, но из-за этого стало гораздо сложнее отличить своих от чужих, а главное, сориентироваться в какую сторону необходимо стрелять. Одна из красных иконок неожиданно превратилась в вынырнувшего из клубов черного дыма саальтского десантника, вооруженного штурмовым дробовиком. Инверсионная дробь частично пробила дефлекторный щит боевого костюма барона чередой ярких вспышек, и ударила его в грудь, но броню не пробила. Эдвард в ответ вскинул свое оружие и тремя короткими очередями расстрелял противника, всадив последние пули в уже заваливающееся на спину тело, после чего снова подключился к командирской частоте: – Продолжаем движение! Не останавливаться! Тесните их!

Солдаты двигались вперед, чуть согнувшись, и ведя огонь в ответ на проявлявшиеся среди дыма и поднятой пыли вспышки вражеских выстрелов, крепко вжимая в плечо приклад оружия, надежно установленного в специально приспособленные крепления. Действовавшие быстро и уверенно тристанские отряды сбросили саальтцев с прежних позиций, теперь прижимая все теснее к камским силам, тоже перешедшим в контратаку, узнав о прибытии подкрепления. Саальтские десантники, окруженные со всех сторон, продолжали сопротивляться яростно и отчаянно, пытаясь перестроиться и закрепиться снова, но такой возможности им давать не собирались.

Эдвард надеялся обнаружить старшего офицера, отдающего приказы и взявшего под контроль уцелевшие силы. Его смерть окончательно бы посеяла беспорядок среди саальтских солдат, минимизировав потери тристанских солдат. Однако посреди мешанины боя найти одну конкретную цель было весьма проблематично. Так что приходилось продолжать двигаться вперед, надеясь на разве что случайную встречу. А из-за вражеского ответного огня часто приходилось прятаться за укрытиями и передвигаться короткими перебежками, поскольку прямые броски чаще всего заканчивались большими потерями.

– Доложить о ситуации! – приказал Эдвард, укрывшись за тяжелым грузовым контейнером рядом с разбитым инженерным шагоходом. Вместе с ним там укрылись еще двое солдат, остальные же распределились, если верить иконкам на визоре, в радиусе ближайших ста метров, продолжая вести перестрелку с противником. А вот ему нужна была хотя бы минута отдыха, чтобы разобраться в ситуации. Проверив магазин и убедившись, что там еще почти половина патронов, барон вышел на канал прямой связи с офицером: – Какова ситуация? Еще не нашли наших товарищей?

Камские войска продолжали вести бои за порт, когда они высаживались, но сейчас, пройдя уже несколько грузовых секций и захватив часть площадок, не встретили ни одного живого камского солдата, только трупы, лежавшие на бетонных плитах порта вперемешку с саальтскими. И тристанского барона все больше волновало, как далеко смогли пробиться десантники противника, поскольку затяжной бой в его планы не входил.

– Вышли на контакт с камскими солдатами! – ответил офицер через несколько секунд молчания, прерываемого лишь помехами. – Ситуация стабильная, оттесняем противника к открытым докам. Господин барон, ваша позиция на нашем пути, так что скоро должны с вами соединится. Отличный вариант, чтобы там их и зажать.

– Вас понял, – согласился Эдвард и переключился на частоту отряда, – Всем бойцам, закрепиться на позициях. Удерживаем их до появления союзных целей! Огонь без приказа, по готовности!

Теперь это больше напоминало бойню. Получив подкрепление и перевес в численности, гарнизонные войска перешли в общее наступление, вытесняя десантников Саальта со всех еще удерживаемых позиций в порту. И гнали их прямо на отряды, закрепившийся среди сооружений открытых доков и прицельно расстреливающий всех отступавших. Разбитые и измотанные десантники не успели даже организоваться для правильной атаки на их позиции, а пытавшиеся прорваться отдельные группы солдат противника попадали под перекрестный огонь и уничтожались.

Эдвард старался экономить патроны, отстреливая вражеских солдат короткими очередями и сверяясь с флангами по приоритету целей. Однако последняя саальтских атака, больше напоминающая жест отчаяния, практически прорвала их линию обороны. Уже фиксируя впереди союзные единицы, барон велел своим бойцам контратаковать, не давая подобравшемуся слишком близко противнику закрепиться среди развалин.

Выхватив шпагу, барон вынырнул из-за своего укрытия, с размаху ударив ближайшего противника в грудь. Силовое лезвие с легкостью вскрыло бронированный доспех, разрубив грудную клетку, так что десантник повалился на спину, не успев даже закричать. Его напарник сумел выстрелить пару раз в ответ, но дефлекторный щит перехватил оба попадания, превратив их в быстро исчезнувшие белые вспышки. Эдвард же успел сделать нужный ему шаг, чтобы прямым выпадом воткнуть лезвие шпаги в щель под шлемом, так что лезвие даже вышло с другой стороны шеи. Один резкий поворот, и срезанная голова слетела с плеч вместе с брызнувшим фонтанчиком крови.

Еще одного вставшего у него на пути саальтца Эдвард разрубил, почти не заметив, полоснув наотмашь клинком, пробегая мимо. Следующий противник успел заблокировать выпад своим коротким клинком, после чего отбросил его в сторону, заставив барона улыбнуться и встать в правильную стойку для нападения. Его соперник тоже оказался не новичком в ближнем бою, но с опытом Эдварда ему было не сравниться. После десятка ударов он повалился на бетон, потеряв ногу, срезанную силовым клинком после проведенного обманного движения, заставившего его раскрыть защиту.

– Сдаюсь! – успел он включить внешнюю связь, бросив оружие и вытянув левую руку, но Эдвард даже не стал останавливаться, одним взмахом обрубив ее чуть выше локтя, а завершающим движением снеся противнику голову. Обернувшись в поисках новых целей, тристанский барон обнаружил вокруг лишь собственных и камских солдат, занятых добиваем последних сопротивляющихся саальтцев. Битва закончилась.

– Господин барон! – заметив его сигнал, к нему быстро подбежал офицер абордажников в сопровождении камского раненого солдата, чей доспех еще дымился от недавно выдержанного перепада температуры. Абордажник остановился в шаге от феодала, отдав честь и глубоко втянув в себя воздух, пытаясь выровнять дыхание, – Господин барон, со мной исполняющий обязанности командующего обороной замкового порта, Антре Гетл, он сообщил, что может провести вас в штаб.

– Превосходно, – кивнул Эдвард, отключая силовое поле своего клинка и проведя по нему ладонью, стирая остатки невыгоревшей крови, – Антре Гетл…

– Сержант Антре Гетл, господин, – кивнул и тоже отдал честь камский солдат, когда Эдвард к нему повернулся, – принял командование до новых распоряжений после гибели прежнего командира, лейтенанта Обрера. Штаб командования все еще находится в замке и, как нам сообщали, герцог тоже все еще здесь, отказавшись покинуть свой родной феод, – Эдвард только согласно кивнул, услышав такие слова. От Райсора можно было ожидать подобных глупостей, даже когда ситуация складывалась самым неподходящим для лишнего героизма образом. А новый командир обороны порта только добавил: – Если есть необходимость, я могу выделить вам людей для сопровождения. А вашими связистами мы займемся прямо сейчас, наладить связь нам тоже очень важно…

– Кстати, почему с вами так сложно связаться? – вспомнил Эдвард, убирая клинок обратно в ножны с тихим лязгом. – Только на коротких расстояниях…

– В самом начали саальтские бомбардировщики уничтожили большинство наших ретрансляторов по всему герцогству, – вздохнул сержант, – а уцелевшие едва справляются с общей нагрузкой. Одного того, что сейчас происходит с нашей связью, достаточно, чтобы противник мог выиграть это сражение… Во флоте дела обстоят лучше, у них на половине кораблей ретрансляторы не меньших мощностей, а вот на земле все гораздо хуже…

– Понятно, но хотя бы одну точку связи мы должны наладить, – кивнул Эдвард. – Сержант, мы скоро изменим положение… А сейчас проводите меня к герцогу.

***

– Единственное, чего я не могу понять, так это кто из нас ошибался, отдавая приказ о наступлении? – шипя сквозь зубы, обратился к своим командирам Редрик, отвернувшись от трехмерной карты тактического планирования. – Либо же данные разведки оказались настолько неверными, что наводят на мысль о спланированной диверсии, – последняя фраза была обращена уже к старшему офицеру, ответственному за разведывательные операции флота, но тот остался стоять с таким же спокойным видом, как и раньше.

– Господин, разведывательные данные поступили из нескольких источников, проанализированы и тщательно проверены, прежде чем были переданы Его Величеству, – бесстрастным голосом ответил он младшему брату короля. – Мы всегда признаем, что есть вероятность ошибок или неточного определения состояния вражеских войск, но я лично видел эти данные. Они соответствуют тому, с чем мы столкнулись, не считая прибывших подкреплений вражеских войск, уже определенных как ударные части барона Тристана под командованием самого феодала.

– Тристанский баронат? – Редрик вспомнил знакомое имя и задумался. – Это тот самый барон, Аллирд тоже о нем упоминал, Эдвард Тристанский. Достойный соперник, – он не смог сдержать улыбку, понимая, что встретил того человека, которому действительно имеет шанс проиграть. Этот феодал был известен на Саальте не только в связи с проектом «Сакрал», но и тем, как показал себя во время рейнсвальдской гражданской войны, снискав славу талантливого командующего, способного принимать быстрые и неординарные решения, чтобы вырвать победу из рук противника. Его следовало опасаться, что пробуждало в Редрике чувство соперничества. Это гораздо интереснее, чем заниматься избиениями уже обреченных гарнизонов или же выполнять операции, рассчитанные до последней секунды, где у врагов все равно не оставалось шансов на победу.