Текст книги "Пустой мир 3. Короны королей (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 66 страниц)

– Госпожа, – в зал, тихо приоткрыв дверь, вошел паж в ливрее личной прислуги семейства, – Ваше сообщение было доставлено. Мне приказано проводить господина барона Эдварда Тристанского в покои вдовствующей баронессы Фарьи.

– Эдвард, матушка все же согласилась, – улыбнулась Тимья, услышав эти слова, и взяла его за руку, – Думаю, она хочет вам что-то сказать. Можно вас попросить?

– Тимья, сколько раз я просил, чтобы обращалась ко мне на «ты». Право, уже можно было бы запомнить, – улыбнулся Эдвард, – О чем ты хочешь попросить?

– Может быть, после общения с вами она перестанет закрываться ото всех, – Тимья все же пыталась надеяться на лучшее даже после всех несчастий, обрушившихся на эту семью, – Скажите… скажи, что внучки очень переживают. И Квенти она сейчас очень нужна. Нам всем тяжело, но нельзя просто так отказываться от всего.

– Я попробую, – кивнул Эдвард, – но не могу ничего обещать. Он встал, откланялся и направился к пажу, все так же стоявшему у дверей. Молодой мальчишка, не смея поднять глаза, торопливо открыл двери, пропустил знатного гостя вперед и исчез следом, так же тихо прикрыв двери.

Покои баронессы Фарьи находились на три этажа выше первого гостевого зала, в конце длинного коридора, по обе стороны которого располагались двери, ведущие в комнаты ее фрейлин. Около входа в ее покои уже образовалась довольная большая гора букетов с соболезнованиями от многих феодалов и вассалов, вместе с ней скорбящими по Рокфору, но, судя по их уже лежалому виду, особого внимания на все эти жесты понимания Фарья не обращала. Паж тоже не стал останавливаться около них, открыл высокие двери и с поклоном пропустил Эдварда.

Личные покои баронессы сейчас навевали тоску уже одним своим видом. Большая часть помещения утопала в полумраке, тяжелые бархатные портьеры были задернуты, а приглушенное освещение только слегка намечало общие контуры предметов интерьера; единственным ярким пятном был горящий камин, на фоне которого, четко очерченные, выделялись спинки двух кресел. Казалось, что только они одни и остались здесь средоточием жизни, все остальное было праздным, неуместным и потому давно покинутым и забытым.

– Госпожа? – спросил Эдвард в темноту. Зрение практически моментально перестроилось на низкий уровень освещенности, и он увидел Фарью, сидевшую в кресле перед камином. Пока что она никак не реагировала на его появление.

– Эдвард… подойди ко мне, – тихим голосом попросила баронесса, спокойно и словно отрешенно. Каких-то эмоций в ее голосе он даже не почувствовал, только пустота, как при роботизированной речи.

– Как вам будет угодно, госпожа, – Эдвард прошел к камину по мягкому пушистому ковру, поглощавшему звуки шагов, обойдя повернутое к огню кресло, чтобы оказаться перед взглядом баронессы. Встав спиной к огню, он увидел, что баронесса раскладывает гадальные карты. Очередная партия была практически разложена, и Фарья, чуть заметно шевеля губами, водила пальцем по картам, пытаясь разгадать значение разложенной комбинации. Ему пришлось даже снова обращать на себя внимание, отвлекая ее от карт, – Госпожа, мне сказали, что вы сейчас никого не принимаете, но я все же прибыл к вам…

– Эдвард, мальчик мой, – баронесса все-таки отвлеклась от карт и подняла на него взгляд выцветших, словно выплаканных глаз. Смотреть в них было тяжело, Эдвард физически ощутил всю тяжесть скопившегося там горя потерь. Если он смог пережить потерю Изабеллы, вцепившись в выкованный из собственной ненависти к ее убийцам стержень, то у баронессы столь же сильной и надежной эмоции просто не оказалось, утрата старших детей и мужа подкосила ее, и перед ним сейчас была лишь истерзанная горем оболочка некогда сильной женщины. И в этом Эдвард тоже винил себя.

– Госпожа, – Эдвард опустился на одно колено, прежде чем баронесса добавила что-то еще, – я пришел смиренно просить у вас прощения за все случившееся с вашей семьей. Признаю себя виновным и в смерти Изабеллы, столь дорогой не только вашему, но и моему сердцу, и в смерти Рокфора, которому не смог оказать помощи в тот час, когда она действительно была ему нужна. Моя вина в том, что случилось с вашей семьей неоспорима, и я не знаю, существует в этом мире хотя бы ничтожная возможность искупить ее. Я отдаю свою жизнь в ваши руки и приму любое ваше решение.

– Эдвард, встань, пожалуйста, – так же тихо попросила Фарья, положив ему руку на плечо. – Я никогда ни в чем тебя не винила, наоборот, сколько могла, благодарила Небеса за то, что они спасли хотя бы твою жизнь. Ты еще слишком молод, чтобы умирать, тебе многое предстоит сделать…

– Я был бы больше рад, если бы умер там же, на ступеньках храма, – не вставая с колена, процедил Эдвард сквозь зубы, не отрывая взгляд от пола, – но вы совершенно правы, мне еще очень многое предстоит сделать в этой жизни…

– Карты Ода много говорят о тебе, – сказала баронесса, – Эдвард, встань, пожалуйста. Я помню, как Рокфор относился к тебе, и не хочу, чтобы такой достойный человек продолжал стоять на коленях. Я не могу прочитать все то, что карты для тебя готовят…

– Простите, госпожа, но я никогда не верил в подобные предсказания, – покачал головой Эдвард. – Карты Ода вряд ли чем-то могут помочь…

– Рокфор говорил точно так же, – тяжело вздохнула Фарья, – Не верил в них… Все могло бы случится иначе, доверься он тому, что они предсказывали. Эдвард, грядут тяжелые времена… Я хотела просить тебя о последней услуге, которую можешь ты оказать отчаявшейся матери…

– Я готов исполнить все, что прикажете, госпожа, – Эдвард снова опустил голову, боясь услышать ту же просьбу, которую уже когда-то слышал от последнего короля Рейнсвальда, – вы же знаете, что я никогда не посмею вам отказать.

– Эдвард, защити моих детей, – попросила Фарья, опускаясь перед ним на колени, – после смерти Рокфора у меня не осталось никого, к кому бы я могла обратиться так прямо. В память об Изабелле, помоги их защитить… И Тимью, и Квенти, и внучек… я же вижу, что всем все равно, Делаю не нужно ничего, кроме власти, вассалам нужен лишь лидер, который удержит баронат. Они убьют Квенти в этой войне, не сами, но просто потребовав от него то, что сможет только настоящий солдат, а он еще ребенок… У нас не осталось никого… у меня не осталось никого, к кому бы я могла обратиться…

– Госпожа, прошу вас, поднимитесь, – Эдвард, не ожидавший подобного, подхватил ее под локоть, пытаясь удежать. Сейчас, когда шла война, когда горел весь остров и еще приближалось вторжение Саальта, услышать такую просьбу было даже страшно. После гибели Изабеллы он вообще не был уверен, что сможет действительно защитить хоть кого-то, не говоря уже о том, чтобы это обещать. У него внутри все даже похолодело при этих словах, – госпожа, я прошу вас, поднимитесь…

– Эдвард, ты единственный, кого я могу просить, – продолжала просить Фарья, сжимая его руку, – после всего… что случилось… они должны жить, пусть даже в столь темные времена.

– Я не смог защитить Изабеллу, – признался Эдвард, – так почему вы уверены, что смогу защитить других? Идет война, и я должен быть там, рядом со мной вообще опасно находиться. Я не смогу…

– Просто пообещай мне, что сделаешь все, чтобы их защитить, – покачала головой Фарья, – ради всего того, что связывает оба наших дома… пообещай…

– Я сказал, что не посмею вам отказать, – сдался Эдвард, – Я обещаю, что сделаю все, чтобы защитить детей Карийского дома, но вы меня заставили, и теперь я боюсь того, что может случиться. Мне нельзя давать такие клятвы.

– Я буду молиться Небу за тебя, тристанский барон, – кивнула вдовствующая баронесса, наконец-то принимая помощь Эдварда, чтобы подняться, – Ты выиграешь эту войну, я уверена.

– Это не моя война, – покачал головой он в ответ, – Это война фларского графа, а я всего лишь служу ему. Моя война начнется гораздо позже.

– Это не твоя война, но только до тех пор, пока не пришел Саальт, – Фарья снова показала на разложенные карты Ода. – Даже если бы мне об этом не докладывали эти беспокойные генералы, я бы все равно об этом узнала. Корабли Аллирда сейчас движутся к королевству, и сам он пылает жаждой мести и крови. В этом он похож на тебя, только, если в тебе говорит любовь, то в нем – страх. Единственное, чем вы действительно отличаетесь…

– Значит, у меня есть еще одна причина, чтобы как можно быстрее закончить эту войну, Рейнсвальд не должен пропитаться зловонием Саальта, чего бы это ни стоило, – кивнул Эдвард. – Госпожа, я все же посмею…

– Тебе не за что просить у меня прощения! – отрицательно покачала головой баронесса. – Иди, барон тристанский, спасай королевство…

– Я не хочу его спасать, – отрицательно покачал головой Эдвард, но баронесса снова его прервала, подняв руку, державшую еще одну карту Ода, где был изображен рыцарь с широким щитом и мечом на фоне горящего города.

– Оно просит тебя об этом, – заметила Фарья, – Кто-то же должен… Иди, ступай своей дорогой, у тебя нет вины ни передо мной, ни перед Рокфором. Делай то, что считаешь нужным.

– Как вам будет угодно, госпожа, – Эдвард, проглотив возможные возражения, кивнул головой и все-таки вышел, все еще раздумывая над тем, как же ему следует воспринимать весь этот странный разговор. Неизвестно, что из этого могло выйти, но он точно знал, что ничего хорошего. Правда, разобраться окончательно в накопившихся размышлениях ему не дали.

– Господин барон! – довольно молодой человек, вряд ли старше его самого, в форме старшего офицера карийских войск, окликнул еще издалека, с другого конца коридора, спеша навстречу вместе с сопровождавшим пажом. – Господин барон, я прошу вас уделить мне несколько минут вашего времени!

– У вас есть минута, чтобы объясниться, – остановился Эдвард, пытаясь успокоить нервы и привести мысли в порядок, – Говорите, офицер…

– Командующий штабом обороны Карийского бароната адмирал Де Монмираль, – поклонился офицер. – Я очень торопился, услышав о вашем прибытии в замок. Мне необходимо переговорить с вами лично, командующий, – напомнил он о том факте, что Эдвард все еще оставался высшим командующим над всеми союзными войсками графа Фларского, выступившими в его поддержку как претендента на престол, – ситуация на фронте складывается весьма серьезная, мне необходимо ваше участие…

– Я понял, сир Де Монмираль, – кивнул тристанский барон, – однако пока отложите ваши вопросы. Их не стоит решать в коридоре, лучше пройти сразу в помещение командования. Только стоит поторопиться, меня ждут в Гористарском графстве, там тоже хватает проблем.

– Как вам будет угодно, господин барон, – кивнул Де Монмираль, – пройдемте…

Штаб находился в подземных уровнях замка, чтобы даже в случае провала городской обороны и прямого орбитального удара по замку не быть уничтоженным, и от жилых помещений семьи феодала до него пришлось добираться через весь замок. Небольшая кабина лифта, единственным украшением которой было стекло во всю заднюю стенку, быстро спускалась к нижним уровням замка. Сопровождающий барона офицер выглядел раздерганным и уставшим. Состояние мундира, впалые щеки, воспаленные глаза и заметная щетина на подбородке говорили о том, что он уже явно несколько дней нормально не отдыхал, вероятно, держался только на стимуляторах. К тому же он заметно нервничал, выдавая себя неосознанным покачиванием с носка на каблук сапог. Усталость и в то же время нездоровое возбуждение, граничащее с нервным истощением было вполне нормальным состоянием для командующего столь значительным фронтом как Карийский.

Пока они спускались, Эдвард вспоминал, где уже слышал это имя.

– Сир Де Монмираль, это случайно не вы командовали контрнаступлением под Диамерном? – он взглянул на молодого офицера, как-то сразу напрягшегося и подтянувшегося.

– Так точно, ваша светлость, – кивнул головой адмирал, нервно сглотнув, – Я командовал той операцией, когда мы потеряли барона. Я не успел ему помочь. Когда наши корабли прибыли под Хормент, там уже все было закончено. Наших сил едва едва хватило, чтобы остановить гельский прорыв…

– Я читал ваш отчет, сир Де Монмираль, – вспомнил Эдвард и похвалил собеседника: – Вы показали себя талантливым командующим. Ваши действия были абсолютно правильными и закономерными, в сложившейся ситуации решение, которое приняли вы, было оптимальным. А скорее всего, потеряли бы оба города.

– И все равно, если бы я не уговорил барона отправится в Хормент, он остался бы жив, – покачал головой Де Монмираль. – Мы могли бы оставить Диамерон, пусть бы и потеряли столь важный порт…

– Сир Де Монмираль, – отрезал Эдвард, – мы на войне. Офицеры могут оплакивать потери только после ее окончания, но сейчас нам необходимо продолжать сражаться. Я надеюсь, ваши душевные страдания не помешают вам в дальнейшем? – поинтересовался он, внимательно посмотрев на карийского офицера. Ему самому приходилось постоянно себе об этом напоминать, чтобы не терять контроль. Потому что барон тоже был человеком со своими эмоциями и слабостями, и ему тоже хотелось бросить все дела, банально расклеившись и надравшись до поросячьего визга, чтобы хоть на некоторое время отогнать от себя необходимость оставаться монолитом перед лицом своих подчиненных, ждущих от него решений и приказов. Для него подобное невозможно, и того же он требовал от своих подчиненных.

– Да, господин барон, – уверенно сказал Де Монмираль. – Я не собираюсь отказываться от своих полномочий, тем более, что мне их доверил сам барон Карийский. Я не позволю, чтобы враг оставался на нашей земле, но, боюсь, самостоятельно мы вряд ли сможем справиться. Именно поэтому смею просить вас о помощи.

– Тогда мне нужна вся оперативная информация, – уточнил Эдвард. – Я должен конкретно знать, что происходит на фронте, прежде чем решать, что здесь можно сделать, – оставлять Карийский баронат было бы большой ошибкой, он это прекрасно понимал, потому и не стал отказывать в поддержке, но возможности войск под его командованием все-таки не безграничны. Растягивать их по всем направлениям было бы фатальной ошибкой.

– В штабе планирования я предоставлю вам всю информацию, – кивнул Де Монмираль.

Кабина вздрогнула и остановилась, створки разъехались, выпуская их в ярко освещенный коридор.

Штаб командования занимал сразу несколько подземных уровней, и здесь была сосредоточена вся информация о происходящем на Карийском фронте. В помещениях с прозрачными перегородками, растянулись ряды операторских пультов, где сидели офицеры связи с подключенными системами нейроинтерфейса, полностью погрузившиеся в работу, перебиравшие сотни сообщений, докладов и отчетов. За голограммными столами с проекциями отдельных участков фронта с ярко выделенной красным цветов линией соприкосновения войск, собирались офицеры, решавшие какие приказы сейчас необходимо передавать войскам и в оперативные штабы. В центральном зале операторские пульты разместились в несколько уровней вокруг центрального голографического стола, возле которого собралось высшее командование бароната. Уставшие и вымотанные вассалы карийского барона, державшиеся только на стимуляторах и собственной воле, разрабатывали общую стратегию действий, чтобы ответить на продолжавшиеся удары гельских войск по всему фронту.

Над центральным столом сейчас отображалась трехмерная проекция столицы бароната и всех окружающих территорий, в то время как на обзорных экранах под потолком мелькали оперативные сводки с разных участков фронта. Клин наступавших гельских войск, бросивших все резервы на этот участок, медленно, но верно проминающих оборону защитников, находился в тысяче километров от передовых рубежей обороны города. Это позволяло войскам Вассария наносить орбитальные удары по позициям защитников, но ответные действия карийского флота пока сдерживали продвижение противника.

– Смотрите, господин барон, – Де Монмираль подвел Эдварда к голограмме и передал ему планшет с данными. Стоявшие там офицеры синхронно поклонились тристанскому барону, но быстро вернулись к своим спорам, предоставив Эдварда адмиралу, – В настоящее время нам удалось стабилизировать ситуацию практически по всему фронту, за исключением ближайшего к столице участка. Гельские войска ведут массированное наступление в этом квадрате, и мы никак не можем их остановить. По нашим расчетам через трое суток корабли Вассария получат возможность обстреливать уже непосредственно городские укрепления, если ничего не сделать, но наших сил даже с присланными подкреплениями герцога Асского не хватает, чтобы остановить противника. Их слишком много…

– Кстати, а где сам герцог? – поинтересовался Эдвард, разглядывая карту театра военных действий, – Он здесь, в штабе?

– Никак нет. В настоящий момент он на линии фронта вместе с юным бароном Квенти Карийским, – сказал Де Монмираль. – Мы пытались отговорить юного барона от появления на линии фронта, поскольку об этом могут узнать вражеские разведчики, но он не пожелал нас слушать. Его безопасность сейчас обеспечивают гвардейские подразделения, повторения нашей ошибки мы не допустим.

– Квенти ведь сейчас здесь, я правильно понимаю? – Эдвард указал на глубоко врезавшийся в оборону карийских войск клин гельских войск. – Пытается лично выиграть всю войну? – даже усмехнулся, представляя такую наивность. Из него подобное выбили еще в королевской армии, доказав на примере, что случается со слишком самоуверенными командирами.

– Так точно, ваша светлость, – кивнул Де Монмираль, – Молодой барон вместе с Герцогом Асским сейчас находятся на позициях около промышленного поселка Гизер-четыре, всего лишь в нескольких километрах от передовой. Там относительно безопасно, настолько, насколько это вообще возможно.

– На фронте не бывает безопасно, – отрицательно покачал головой Эдвард. – На остальных участках относительная стабильность? Вассарий вложил в удар по столице столько сил, что остановил наступления на других позициях, хотя они могли принести даже более весомые результаты, – обратил он внимание, указывая на места, где защитники удержали линию фронта или даже смогли оттеснить противника назад. Эдвард потер пальцами подбородок, – Вы прсите подкрепления, чтобы нанести фланговый удар и отрезать наступающую группировку, взяв ее в кольцо? Для этого вам нужно больше сил на поверхности острова и больше кораблей, чтобы нейтрализовать попытки гельского флота пробиться к окруженным? Я правильно вас понимаю?

– Так точно, господин барон, – кивнул Де Монмираль. – Одним ударом мы сможем лишить Вассария лучших частей, взяв их в котел. После чего некоторое время потребуется для того, чтобы заставить их сдаться, но исход все равно будет предрешен. После этого можно будет развивать полноценное контрнаступление для окончательной деблокировки Диамерона…

– Это может затянуться на недели и месяцы, – отрицательно покачал головой Эдвард, – у нас просто нет столько времени. Саальт на подходе, и мы просто не можем бросить столько сил на удержание в котле нескольких миллионов солдат при поддержке сверхтяжелой техники и боевых кораблей. Эта операция может стоить нам целого острова.

– И что же тогда прикажете делать? – удивился Де Монмираль, – Отдать врагу город? Сдать столицу в надежде на то, что вторжение Саальта поможет ее вернуть?

– Ни в коем случае, – Эдвард усмехнулся, – Наоборот, сделайте все, чтобы Вассарий бросил на этот участок как можно больше войск. Он должен здесь утонуть…

– Простите, господин барон, я не совсем понимаю ход ваших мыслей, – карийский офицер с сомнением посмотрел на собеседника. – Мы и так вынуждены отступать все ближе и ближе к столице, несмотря на все усилия, а вы предлагаете просто ничего не менять и дальше ждать, когда он все-таки прорвется?

– Друг мой, – Эдвард оскалился, глядя на голограммную карту территории бароната, где вражеский клин казался клинком, направленным прямо в сердце столицы, – что вы знаете о Вассарии Гельском?

– Он один из претендентов на престол… – начал было Де Монмираль, но Эдвард отрицательно покачал головой, не дав ему договорить.

– Это всем известно, – тристанский барон решил уточнить, – Вы хотя бы раз при столкновениях с войсками Васария встречали силы Остезейского союза? Официально они поддерживают его претензии на престол, но в действительности ситуация там весьма туманная, – он усмехнулся еще шире, вспоминая свой старый разговор с представителем этого банкирского союза.

– Нет, остезейские силы нами ни разу не были обнаружены, но в донесениях внедренных агентов говорится, что Остезейские бароны далеко не в восторге от Вассария и его действий. Особенно, после того, что он сделал с… с Карийским бароном. Это вызвало возмущение у многих, но они вложили в него слишком много денег, чтобы просто так отказываться… – адмирал повел шеей, словно воротник ему давил. – Они снабжают Вассария деньгами, спонсируя всю его компанию…

– Именно, – Эдвард хлопнул его по плечу, – громить войска Вассария, это всего лишь попытки ломать пауку ноги, пока он скачет по паутине. Сломаешь одну, он отрастит две новых, пока будешь ломать другую. Надо бить в самое уязвимое место… Вассарий собрал слишком много войск здесь, на Карийском фронте, ослабив другие направления, и в случае необходимости не сможет их быстро перебросить… – Эдвард жестом руки остановил пытавшегося возразить адмирала, – не на другой участок фронта. На другой фронт. Остезейцы его самое уязвимое место, по ним и следует сейчас бить. Если лишить Вассария остезейских резервов, то он лишится армии. Лишившись армии, он лишится всего. В том числе и собственной жизни…

– Вы хотите напасть на Остезейский Союз? Сейчас? – удивился карийский адмирал. – Господин барон, это ведь еще один фронт, причем очень серьезный, войска союза прекрасно обучены и подготовлены, просто так они не сдадутся. Вот там вы точно увязнете на месяцы.

– Войска Союза тоже имеют свое слабое место, – кивнул Эдвард, – только это не техника и не оружие. Их слабое место это кошельки их хозяев. Так что, адмирал, как командующий объединенными силами я приказываю вам удерживать уже имеющиеся позиции и уходить в глухую оборону. Ваша главная задача с этого момента – заставить противника перебросить на ваше направление как можно больше резервов и втянуть их в длительные позиционные бои. Чем больше времени он на вас потратит, тем лучше, – тристанский барон говорил жестко, как привык отдавать приказы, и Де Монмираль не стал спорить.

– Как прикажете, господин барон, – адмирал козырнул, – Я сейчас же передам приказ в действующие войска. Вы сейчас отправитесь обратно?

– Не совсем, – Эдвард покачал головой, – Мне необходимо выполнить одно обещание, так что, адмирал, прикажите подготовить для меня шаттл. Я должен как можно быстрее оказаться в ставке Квенти… барона Карийского.

– На организацию конвоя при том количестве кораблей, которое сейчас есть над столицей, потребуется меньше часа, – сразу же ответил адмирал, – следуйте, пожалуйста, за дежурным офицером к посадочным площадкам, шаттл прибудет за вами в самое ближайшее время.

– Я пришлю вам несколько связных офицеров для организации взаимодействия с остальными войсками, – согласно кивнул Эдвард, – Постарайтесь меня не подвести, адмирал Де Монмираль, ваши усилия здесь важны как никогда прежде.

***

Карийский фронт после недавних сражений потерял прежнюю стойкую позиционность, которая устоялась во время осады городов, и теперь больше всего походил на рыхлый пирог, проваливающийся под собственным весом. Хаотичные наступления и контратаки в прямо противоположных направлениях привели к тому, что на передовой зоны контроля смешивались порой на десятки километров, представляя собой сплошную ничейную зону, изрытую окопами и заваленную разбитой техникой, от легких разведывательных экзоскелетов до сбитых тяжелых кораблей. Обе стороны постоянно вбрасывали туда все новые и новые силы, пытаясь продвинуться как можно дальше вперед и как-то определить ситуацию, но в результате все сводилось к тому, что войска втягивались в длительные перестрелки, порой перераставшие в полномасштабные сражения.

Гораздо серьезнее оказалась ситуация в воздухе. Используя численное преимущество, гельские корабли старались втянуть карийцев в полномасштабное сражение, перемолов их резервы и основные силы, но защитники каждый раз уходили из-под удара, предпочитая тактику жалящих ударов, не позволявшую силам вторжения сосредоточиться на наземных целях. Так что тяжелее всего ситуация была около осажденных крупных городов, где карийцы оказывались привязаны к определенным рубежам. Разворачивавшиеся там воздушные сражения обычно оборачивались тяжелыми потерями для обеих сторон. Защитники хоть и срывали наступательные планы противника, почти каждый раз оставляли поле боя за гельскими силами.

Основные силы обеих сторон сейчас были сосредоточены на участке, где длинный клин гельских войск врезался в карийскою оборону, медленно двигаясь к Киверину. Там шли самые тяжелые бои, но все усилия защитников не могли остановить ударные дивизии Вассария Гельского, штурмом взявшие несколько городов и продолжавшие движение вперед, используя захваченные порты как базы снабжения. И именно там, на самом переднем крае обороны столицы Эдвард должен был найти Квенти, чтобы забрать его с передовой. Мальчишке его возраста там просто нечего было делать, тем более, серьезной помощи свои генералам он оказать не мог.

Одним из опорных пунктов обороны карийских сил на этом участке стал поселок Гизер-четыре, откуда давно эвакуировали все гражданское население, а все системы полностью передали под военный контроль. Его особенностью было наличие крупной транспортной развязки, где сходились магистрали с нескольких шахтных и перерабатывающих районов, и большого гражданского порта, сейчас, естественно, перенаправленного на военные цели. Это и позволило превратить его во временный центр обороны, удерживавшей весь рубеж.

Еще на подлете к городу конвою Эдварда пришлось столкнуться с гельскими рейдерами, напавшими слишком быстро и поспешно, так что даже не сразу сообразили, что не имеют преимущества ни в количестве, ни в качестве кораблей. Атаку получилось легко отбить, уничтожив пару кораблей противника, в то время как остальные поспешили снова скрыться в подпространстве. По их следу вскоре отправилась эскадра флота охранения, а тристанский барон продолжил свой путь, высадившись на одном из еще уцелевших причалов.

Гизер-четыре явно бомбили, но второпях и без точного прицеливания, воронки попаданий покрывали действительно важные сектора вроде промышленных районов, порта или складских территорий, и почем зря дырявили купола жилых районов города. Скорее всего, здесь работали прорвавшиеся диверсионные группы, поскольку зенитная оборона города, судя по ярким точкам сигнальных маяков батарей и отдельных орудий, продолжала действовать. Корпуса сбитых кораблей, местами еще горевших и освещавших горизонт, были лишним тому подтверждением.

В порту тристанский барон не задержался даже для того, чтобы приветствовать встречающего офицера, довольно грубо оттолкнув его в сторону и потребовав как можно быстрее привести к штабу командования.

Тот, оказалось, занимал городскую ратушу, самое укрепленное место во всем городе, дополнительно усиленное гвардейскими подразделениями, обеспечивавшими безопасность молодого барона. Совсем новое, построенное по модной в последнее время тенденции модульных конструкций, так что больше всего напоминало нагромождение кубиков различного размера, здание ратуши уже было повреждено боями. Эдвард беглым взглядом отметил в четырех местах повреждения от пробивших внешний защитный купол попаданий. Большая часть административного района вокруг ратуши уже превратилась в сплошной военный лагерь, забитый стоянками для тяжелой техники, разделенный на солдатские казармы, медкорпуса, ремонтные цеха и защитные ограждения. На подлете к укрепрайону флаер, на котором прибыл Эдвард, тщательно осмотрели, прежде чем пропустить дальше.

Внутри самой ратуши уже творился привычный бардак, который сопровождал любое скопление пытающегося думать и принимать решения народа. Каждый пытался что-то делать, выслушивал поступающие указания и отчеты, одновременно отдавая новые указания или пытаясь связаться с кем-то. Сервисные дроиды и младшие связисты уже буквально с ног валились, пытаясь успевать за всем поступающим потоком информации, и воздух был пропитан напряжением и тревогой. Обычная повседневная рабочая атмосфера штаба, находящегося буквально на самой передовой. Эдвард даже шага не замелил, оказавшись внутри, свиту он отпустил еще у дверей, оставив только киборга-адъютанта и одного охранника – последнего исключительно для того, чтобы выглядеть строже.

– Герцог! – поприветствовал Эдвард старого товарища, с задумчивым видом стоявшего у центрального голограммного стола. – Рад вас здесь видеть в целости и сохранности. Как я вижу, вы здесь оказались очень вовремя.

– Если наше нынешнее состояние можно назвать нормальным, то да, мы здесь вовремя, господин барон, – кивнул герцог Асский, оторвавшись от чтения инфопланшета. – Карийский фронт трещит по швам, а мы тщетно пытаемся его удержать… Барон, на сколько фронтов нам сейчас приходится сражаться одновременно? На пять? На шесть? И ни на одном нельзя отступать… Проклятая война… Простите, но если прямо сейчас радикально что-то не изменить, я не смогу выполнить данное вам слово и удержать Карийский баронат.

– Этого от вас я сейчас и не требую, – покачал головой Эдвард, – ваша задача продержаться еще хотя бы пару недель, больше не потребуется.

– У вас есть план, барон? – герцог Асский даже не изменился в лице. – Очень на это надеюсь, поскольку даже всех приведенных мною резервов не хватит, чтобы не допустить врага к столице бароната. Граф Гельский словно весь свой феод до последней копейки заложил, чтобы согнать сюда столько войск. На каждый корабль защитников у него приходится четыре собственных. Честно говоря, эта ситуация уже начинает напрягать…

– Сколько вы сможете еще удерживать этот рубеж? – прямо поинтересовался Эдвард, подходя к голограммному изображению с планами территорий, где сейчас шли бои. – И с какими потерями?

– Чтобы подразделеня на этом участке остались боеспособными, потери должны составлять не более сорока процентов личного состава, – сразу ответил герцог Асский, – это около двухсот тысяч человек, включая клонов и дроидов, но только для того, чтобы удерживать эти позиции пятьсот следующих часов, после этого придется отступать, несмотря ни на какие условия. Скорее всего, в спешке, так что можно смело вычеркивать еще пятнадцать или двадцать процентов… После этого остаются надежды только на гарнизон столицы.