Текст книги "Пустой мир 3. Короны королей (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 66 страниц)

Забрав свой камзол, он вышел из кабинета и, кивком головы попрощавшись с охранниками, отправился к замковому донжону, где, как предполагал, будет нужный ему человек. Случайное знакомство, которое теперь казалось подарком Небес, а Стивки хорошо знал, что нельзя пренебрегать такими вещами.

Там, на одном из уровней, был солдатский бар, где простые бойцы и солдаты из внутреннего гарнизона, несущего караул на замковых стенах, коротали свои увольнительные, пропивая свои небольшие получки, жалуясь на нерадивых командиров или же развлекаясь азартными играми. Бар был единственным местом во всем замке, где подобное было разрешено. И потому, когда надо было найти человека, увлекающегося подобным, начинали именно с этого места.

Внутри было шумно, весело и душно. Вентиляция просто не справлялась со всем тем букетом запахов, которые витали в воздухе, исходившие от многочисленных посетителей. Пахло крепким табаком и алкоголем, порохом, потом, оружейным маслом и вполне узнаваемым ароматом жарящегося на углях мяса, доходившего из-за приоткрытых дверей помещений кухни. За круглыми столиками, расставленными по всему залу, как всегда, набилось столько народа, что приходилось протискиваться между людьми к барной стойке, и только у вертких молодых официанток подобное получалось успешно, хотя мало кто себе отказывал в удовольствии ущипнуть или шлепнуть их по попке.

Стивки здесь уже успели запомнить после того, как в первый раз появивившись, он сломал челюсть главному заводиле – сержанту штурмового отделения, решившему показать, кто здесь главный. Так что теперь приветствовали с уважением и даже некоторой боязнью, как раз так, как он и привык. И быстро указали, где нужно искать Ярвика. Тот, как и предполагалось, в очередной раз обдирал розмийских солдат в карты. Пират оставался пиратом, и, в отличие от многих других офицеров замка, не видел ничего дурного в том, чтобы проводить время с простыми солдатами, как раньше на корабле. И главное, что его умения в карточных играх, натренированные годами прыжковых полетов, здесь никто не мог превзойти, хотя многие пытались. Играли на кредиты, и Ярвик даже сам отмечал, что в итоге выходила неплохая прибавка к его жалованию.

Вот и сейчас, засев в углу зала, за столиком с кожаными диванчиками, он раскрыв новую колоду, сдавал карты под наблюдением целого взвода, внимательно следившего за его руками. Единственный оставшийся за столиком соперник с жалостью смотрел на скудную кучку кредитных пластинок рядом с собой, сильно уступавшую в размерах той, которая лежала рядом с Ярвиком. Играла бодрая музыка, рядом стояла литровая кружка с пивом, под задорное гитарное соло партия складывалась весьма удачно, так что бывший пират, ставший рейнсвальдским офицером, пребывал в прекрасном расположении духа, улыбаясь и бросая веселые взгляды на своего упрямо отказывающегося сдаться соперника.

– К вам можно присоединиться? – поинтересовался Стивки, протиснувшись через толпу зевак, и, не дожидаясь ответа, занял место за игровым столом. Ярвик смерил его удивленным взглядом, но потом все-таки сообразил, кто к ним подсел.

– А! Рад тебя снова видеть! Стивки, если не ошибаюсь? – пират усмехнулся и, быстро смахнув уже почти сданные карты обратно, снова начал тасовать колоду. – Прости, все никак не запомню твое имя. Пары задушевных бесед для этого оказалось недостаточно. Может быть, лучше бы запомнилось, будь они на трезвую голову! – наверное, это была шутка, потому что сам Ярвик рассмеялся, и Стивки пришлось поддержать его скупой усмешкой.

– Именно, – кивнул он в ответ, доставая из нагрудного кармана несколько кредитных пластинок и бросая их на игровой стол. Согласно номиналу, там было больше, чем весь сегодняшний банк стола. Келвин, как и его отец прежде, не ограничивал своего советника в финансовых средствах, но наемник никогда особенно не видел причин тратить свое жалование на что-то большее, чем каждодневные нехитрые потребности человека с детства привыкшего к простому спартанскому быту. – Думаю, сегодня подходящий вечер, чтобы еще раз все повторить.

– Ну, если я выиграю, то угощаю, – Ярвик уважительно покачал головой, увидев номинал кредиток. – Видать, тоскарийские графья уважают простых работяг вроде нас с тобой даже больше, чем местные…

– Думаю, условия здесь все равно лучше, чем у тристанского барона? – напомнил Стивки с усмешкой, довольно отметив, как моментально потемнело лицо Ярвика. Эдварда перебежчик боялся больше смерти, и одного упоминания о нем хватало, чтобы сразу испортить настроение.

– Тристанский барон слишком много смотрел в будущее и слишком мало на тех, кто это будущее для него делал, – процедил Ярвик сквозь зубы, начав раскидывать карты. – Если бы он больше ценил своих людей, быть может, меня здесь сейчас и не было бы…

– Это естественно, учитывая, что уже сейчас к вам стучатся саальтцы, и у них есть все шансы опередить остальных, – ничуть не пугаясь нарастающего напряжения вокруг, пожал Стивки плечами, – Хотя, судя по тому, как бойко вы держитесь, саальтцы вас совсем не пугают…

– Пусть только сунуться, вылетят обратно, – сухим голосом сказал кто-то из солдат, и его тут же одобрительным бормотанием поддержали остальные, еще больше указывая на то, что вторжения боялись многие, хоть и не смели об этом говорить. Боевой дух солдата, как Стивки знал, чаще всего соответствует тому, насколько громко он кричит, будучи еще трезвым. А эти ребята за игрой не пили, садиться за карты на пьяную голову решится только безмозглый.

– Тогда я спокоен, – сразу согласился Стивки, сгребая свои карты. Как и ожидалось, комбинация была далеко не из лучших, но пока ломать тщательно разыгрываемый перед ним спектакль он не собирался. Вместо этого сгреб все кредитки и выдвинул их на центр стола под общие удивленные возгласы солдат, не ожидавших такого хода, – играю на все.

– Отвечаю, – Ярвик некоторое время думал, оценивая шансы, но потом все-таки решился и тоже все сдвинул на центр стола. Сидевший с ними солдат, оставаясь третьим, еще раз прикинул вероятность выигрыша с выпавшими картами и, ругнувшись, бросил их на стол и поднялся со своего места. – Получается, теперь мы играем друг против друга? Только пришел и сразу на все?

– А смысл медлить? – Стивки ответил ему такой же хищной улыбкой. – Когда из тебя вытягивают медленно, это только больнее, но результат все равно тот же.

– Неужели? – Ярвик оценил свои карты и довольно кивнул, – Однако, если тянуть, то есть возможность отыграться в самый неожиданный момент.

– А если действовать быстро, то не дашь противнику сделать то же самое, – возразил Стивки. – Я меняю одну карту…

– Всего одну? – Ярвик изобразил удивление на своем лице, – Как скажешь…

Естественно, одна измененная карта всей комбинации не исправила, но Стивки слабо интересовался тем, что у него на руках, от Ярвика ему сейчас нужна была только честность.

– Тогда открываем карты? – спросил он у своего соперника, и бывший пират, довольно улбываясь, раскрыл свою комбинацию. Там было «трио звезд», не самая сильная, но все же редкая комбинация, которой Стивки со своей «двойкой» ничего противопоставить не мог.

– Ну, живи быстро и умирай молодым, – пожал плечами Ярвик, сгребая все кредитки к себе, – хороший девиз, немало людей именно так и поступало.

– Одну секунду, – Стивки взял со стола колоду, и лицо его соперника моментально вытянулось, когда он увидел, как ловко тот тасует карты. Наемник же, даже не глядя на колоду, практически неслышно проговорил одними губами, наклонившись к Ярвику, – Им рассказать?

Пират, едва сдержавший самообладание, попытался было изобразить, что не понимает, о чем речь, но Стивки, все так же, не глядя, начал доставать из колоды выигрышные карты, складывая сразу в нужные комбинации, и с каждой новой картой его улыбка становилась все злораднее.

– Тактильные датчики, да? – проворковал он, пока выражение лица Ярвика продолжало вытягиваться. – Неплохая модель, но уже устаревшая, у меня более качественный аналог стоит. Скажи, а они вообще знают, что ты можешь видеть, какая именно карта, просто к ней прикоснувшись? Нет? А если рассказать?

– Ты не посмеешь… – процедил Ярвик тихо, чтобы не услышали окружающие. – Что тебе-то с этого? Хочешь назад свои деньги? Да забирай…

– Плевать я хотел на деньги, – отказался Стивки. – Я хочу просто поговорить с глазу на глаз, но в этот разу уже честно и без всяких фантазий, как раньше. Договорились? – он смахнул все карты обратно в колоду и протянул ее Ярвику. Тот механически кивнул и взял карты, слабо веря, что это может быть единственным условием. Однако Стивки поднялся из-за стола и, кивнув всем присутствующим, молча вышел из бара, словно расстроился из-за проигрыша, оставив свои кредитки на прежнем месте.

– Отличная была партия, – сделав еще один глоток из кружки, Ярвик сгреб все кредитки к себе в карман и тоже поднялся со своего места. – А теперь прошу меня извинить, остался еще один важный разговор. Чаевые только девчонкам оставьте, – бросив на стол пару кредиток невысокого номинала, он вышел вслед за наемником, пытаясь догадаться, что именно тот хочет услышать, раз готов отдать за эту информацию столько денег.

Стивки ждал его в коридоре, молча кивнул головой и пошел вперед, не сомневаясь, что пират последует за ним.

– Так о чем ты хотел спросить? – поинтересовался Ярвик, пристраиваясь в шаг наемника. – Раз для этого необходимо было устраивать целое представление?

– Ты рассказывал, что служил Эдварду Тристанскому, – напомнил Стивки, направляясь по коридорам замка к крепостным стенам. – Почему ты от него сбежал?

– Потому, что считал его дураком, – оскалился Ярвик. – Зачем он вообще тебе понадобился? Ты же служишь Тоскарийским графьям, а у них и своих проблем хватает, чтобы еще кидаться на очередного противника.

– Меня не касается, что беспокоит тоскарийцев, – неожиданно честно признался Стивки, – пусть сначала между собой разберутся, а уж потом лезут в петлю. А Тристанский барон, как я помню, не отличается дружелюбием к тем, кто поддерживает его врагов…

– Эта дурацкая гражданская война, – согласился Ярвик. – Знал бы, что все повернется именно так, то послал бы в Бездну Эдварда, как только он появился на орбите Аверии. Никакие деньги не стоят моей собственной жизни.

– Деньги… Так все упирается в деньги? – усмехнулся Стивки. – Ты банально продал тристанца, так?

– Тогда я думал, что это очень выгодная сделка, – кивнул Ярвик. – Титул, власть и уважение в обмен на информацию о человеке, который считал меня безвольным подчиненным… Святое Небо! Эдвард просто привык, что все окружающие его облизывают и стелятся перед ним, как шавки. А стоит подать голос, как спускает всех собак. Я же привык к свободе, к тому, что сам решаю, что и когда мне нужно.

– Я слышал, что этот человек отличается кристальной честностью, это многие упоминают… – добавил Стивки, когда они вышли к дверям, ведущим на замковую стену. Одно нажатие кнопки, и герметичные створки разошлись в стороны с тихим шипением, открывая путь на крепостные стены вокруг донжона. Высокий парапет с узкими бойницами для стационарного оружия и площадками через каждые тридцать метров для артиллерийских установок, с поднятой крышей, в военное время выступающей в качестве дополнительной защиты от вражеских снарядов, идущих по навесной траектории. По сталепластовым листам брони на решетчатом каркасе, висевшим в паре метров над головой, равномерно стучали капли кислотного дождя, изредка залетающие через бойницы с порывами резкого ветра. Здесь не было даже часовых, на внутренних уровнях в них просто не было нужды, их выставляли только на время военного положения замка.

– Эдвард не просто честный человек, – покачал головой Ярвик. – Когда я его знал, он был маниакально честен. И всегда был верен своему слову. Это самый интересный момент, который меня удивил в нем больше всего, – бывший пират отвлекся, поправляя пояс на своем мундире, и продолжил мысль только разобравшись с ним, – Он всегда держит свое слово, даже если это ему не выгодно… Святое Небо, он давал слово даже дикарям! Вонючим дикарям, которых мои парни давили как паразитов… А он с ними цацкался так, словно они ему ровня!

– Дворянин, который не смотрит на всех свысока? – Стивки остановился. – Поразительно, я вообще не думал, что такие существуют… Ты говорил, что с ним можно договориться.

– Договориться? – Ярвик присвистнул. – Смотря о ком речь. У меня получилось, но договор был выгоден только ему. У моего старого товарища тоже получилось, а вот у твоего сюзерена вряд ли получится. Врагов он не прощает, и потому я сейчас чертовски жалею, что выбрал этого розмийского труса. Но уже ничего не вернешь…

– А если я попытаюсь? – прямо спросил Стивки, остановившись и вытаскивая из кармана портсигар. – Каков будет результат?

– Ты? – Ярвик даже остановился. – Бежишь с гибнущего корабля, да?

– Хочу выжить, – пожал плечами Стивки, раскуривая сигару, – Будешь?

Ярвик кивнул и тоже взял одну из предложенного портсигара, прикурив от вежливо подставленной зажигалки. Втянув в себя ароматный дым, задержал дыхание и только через некоторое время выдохнул, довольно покачав головой.

– Хороший табак… Ты не договоришься с Эдвардом, – отрицательно покачал он головой. – Тебе просто нечего ему предложить. А слуг у него и так хватает, чтобы еще и перебежчиков принимать.

– Ну, допустим, у меня есть, что ему предложить, – тихим голосом произнес Стивки, внимательно глядя на Ярвика. – Хороший табак, говоришь?

– Хороший, – пират напрягся, только сейчас начав подозревать что-то нехорошее, – может, расскажешь о своих планах?

Стивки, даже не моргнув, одним движением выхватил кортик из висевших на поясе ножен, возвратным движением вогнав его по рукоять под ребра бывшему пирату. Из-за того, что он стоял слишком близко и расслабленно, удар получился не точным и не смертельным, но его все же хватило, чтобы не ожидавший ничего подобного Ярвик привалился к парапету, широко раскрыв глаза от боли и шока.

– Какого демона! – захрипел он, пытаясь справиться с болью и зажимая руками кровавую рану в боку. – Предатель!

– Не тебе об этом говорить, – покачал головой Стивки, делая шаг вперед, пока пират пытался отступить, но каждый раз снова натыкался на холодные камни крепостной стены, шатаясь от боли и кровопотери. На нем не было боевого костюма с системой жизнеобеспечения, а вживленный нейроинтерфейс не справлялся с такой раной. Наемник перебросил кортик из руки в руку и нанес новый удар. Однако кортик только звякнул по камню, когда Ярвик все же увернулся и бросился бежать, даже не помышляя о драке. Вложил последние силы в этот бросок, но Стивки только разочарованно вздохнул, – Как предсказуемо…

Вернув кортик в левую руку, вытащил из кобуры пистолет и дважды выстрелил в спину пирату. На стене, среди камня и металла, звук выстрела многократно усилился эхом, больно резанув по ушам, но здесь все равно не было никого, кто мог бы его услышать. Первая пуля прошла мимо, разбившись о камень над головой Ярвика, а вторая угодила в плечо, пробив насквозь и заставив вскрикнуть от боли. Свалившись на колени, он все-таки успел отползти в сторону, укрывшись за бронированным выступом опорной стойки, предназначенным как раз для подобного. За такими должны были укрываться защитники в случае прорыва врага на стену.

– Твоей головы будет вполне достаточно, чтобы тристанский барон меня выслушал, – громко сказал Стивки, держа укрытие на прицеле пистолета и подходя ближе. – И я уверен, мое предложение ему понравится.

Ярвик, чувствуя, как силы покидают его вместе с кровью, идущей из ран, устало привалился к стене, надеясь только на то, что ноги его не подведут, судорожно пытаясь сообразить, что можно сделать. До дверей он бы не добежал, слишком далеко, а укрыться на стене практически негде. Из всего оружия у него был только личный офицерский кортик, никогда не видевший необходимости вооружаться до зубов, он горько пожалел об этом. И ему было страшно, гораздо страшнее, чем когда-либо прежде за всю его жизнь.

– Ты думаешь, что тристанец даст тебе то, что ты хочешь? – бросил он в ответ, не показываясь из-за своего укрытия. – Он сожрет тебя!

– Это мы еще посмотрим, – ответил Стивки, подходя ближе, держа пистолет в одной руке, а вторую с кортиком выставив вперед, – Я знаю, кто такие рейнсвальдские дворяне, в отличие от тебя… Не думаю, что тебя кто-то будет искать, после того, как я сброшу твое тело в мусоропровод…

Продолжая говорить, он подошел к укрытию Ярвика, но при попытке заглянуть за угол бывший пират сам кинулся на него в последней отчаянной надежде спастись, сжимая в руках свой кортик. Его удар сверху Стивки заблокировал, подставив свой, тут же в ответ ударив головой в лицо. Оттолкнув назад, вытянул руку с пистолетом, направив пирату в живот и разряжая обойму в автоматическом режиме.

Выстрел, второй, третий… пули одна за другой входили в тело Ярвика, отбросив его к парапету. Не в силах даже закричать, он так с открытым ртом и сполз на пол, оставив на камне длинный кровавый след.

– Запомнил вкус табака? – поинтересовался Стивки, склонившись над пиратом и внимательно глядя в еще живые глаза. – Постарайся запомнить, это мой прощальный подарок тебе.

========== Глава 8. Грязь идеалов ==========

Глава 8. Грязь идеалов

Предательство – такая же неотъемлемая часть политики, как кинжал – вооружения.

Виктор Гюго

– Ты вкусно пахнешь, – усмехнулся Эдвард, повернувшись на подушке, чтобы посмотреть в ее лицо. – Мне нравится этот запах.

– А что еще тебе нравится? – Миривиль кокетливо улыбнулась и подтянула шелковый полог к подбородку. – Может быть, расскажешь?

– Мне нравится, когда ты рядом, – честно признался Эдвард, снова поворачиваясь на спину и глядя в расшитый золотыми узорами балдахин кровати, – в такие моменты я чувствую себя удивительно спокойно. Наверное, примерно так же себя чувствуют люди, сидящие на наркотиках. Им хорошо, а остальное уже не волнует…

– Значит, ты считаешь, что я похожа на наркотик? – молодая вдова Гористарского графа не собиралась отпускать его взгляд, и потом просто перебралась к нему ближе, устроившись удобнее и положив голову на плечо. – И поэтому ты решил отправить за мной целый эскорт в Тристанский замок? Чтобы тебе доставили наркотик?

– Согласимся на том, что я слишком долго тебя не видел, – усмехнулся Эдвард, зарывшись носом в ее волосы, рассыпавшиеся каскадом по подушкам, – Ты действительно вкусно пахнешь…

– Значит, ты скучал? – девушка улыбнулась. – Это похоже на романтическую историю, когда влюбляются дети враждующих домов, но им совершенно все равно, что происходит вокруг, весь мир не имеет значения, важны лишь только они двое и только друг для друга.

– У таких историй обычно трагичный финал, – Эдвард снова посмотрел на нее, – есть много историй с хорошим концом, так почему бы не вспомнить хотя бы одну из них? – он посмотрел в глаза женщины рядом и увидел в них тоску. Оставалось только гадать, был ли это ее взгляд, или лишь отражение его собственного. Они оба сейчас играли, но даже не друг для друга, а больше для себя, стремясь вернуть какие-то свои счастливые моменты из прошлого. Сложно представить, о чем могла думать молодая женщина, бывшая сейчас по факту его пленницей, но сам Эдвард видел в ней лишь память об Изабелле. Видел и представлял ее рядом с собой даже в моменты близости с Миривиль. Она действительно была наркотиком, но не страстным эликсиром любви, а успокаивающим лекарством, ослабляющим боль души.

– Ты думаешь, у нашей истории может быть счастливый финал? – улыбка исчезла с ее лица, а слова больно резанули только немного расслабившегося тристанского барона, глубоко ранив. Не выдержав, он оттолкнул любовницу от себя, чтобы только не смотреть в эти глаза. И, поднявшись, сел на кровати, пытаясь выгнать из головы мысли о том, что их ждет в будущем.

Он знал каким оно будет, знал гораздо раньше, чем отправил в Тристанский замок приказ перевезти леди Миривиль в его ставку на территории Остезейского союза.

После разгрома армий Вассария Эдвард с Линком должны были отправиться на переговоры с Советом, чтобы окончательно решить вопрос о политической позиции одной из важнейших сил королевства. Сначала Тристанский барон собирался направиться в столицу Остезейского Союза сразу же, как только исход битвы был решен, но Линк уговорил его повременить, потому что войскам необходимо отдохнуть и хотя бы немного восстановить силы, прежде чем бросаться в очередную авантюру. Боевой флот Остезеии сейчас находился под контролем Линка, но остальные гарнизоны и армии, способные оказать серьезное сопротивление и расстроить их планы на будущее, все еще оставались верны Совету. Эдвард предполагал решить все малой кровью, а то и вовсе без нее, но ситуация могла выйти из-под контроля, и без использования крупных сил тогда уже было бы не обойтись. Поэтому Тристанский барон согласился, и раз уж ему выдались три дня незапланированного отдыха, решил, что позволит себе расслабиться и успокоиться душевно.

Поэтому и вызвал сюда эскадру, в составе которой был линкор с пленницей леди Миривиль на борту. Иногда казалось, что она была последним человеком в этом мире, рядом с которым тристанский барон чувствовал покой и умиротворение. Эдвард вряд ли бы мог точно сказать, что именно в этой девушке его привлекает. Может быть то, что она действительно похожа на Изабеллу внешностью, хрупкостью и манерой поведения. А может быть, она просто была единственным человеком, воспринимавшим его как Эдварда, без груза Тристанского барона, со спокойной доброжелательностью. Порой именно этого Эдварду и не хватало, и как раз это ему было тяжелее всего признавать.

– Что-то случилось? – Эдвард почувствовал, как она коснулась его спины. Тонкие и теплые пальчики пробежались по разъемам для системы жизнеобеспечения вдоль позвоночника, коснулись лопатки, а потом ее мягкая ладонь легла ему на плечо. – О чем ты задумался?

– Ты же знаешь, что я собираюсь сделать, – сухо ответил Эдвард, не оборачиваясь. Миривиль прильнула к нему, нежно и осторожно его обняла. Было приятно чувствовать ее дыхание, ее тепло, как равномерно поднимается и опускается грудь, но мысли снова и снова возвращались к куда более прагматичным вещам. – Я никогда не скрывал этого от тебя, но ты все равно спрашиваешь меня о счастливом финале? Зачем тешить себя пустыми надеждами?

– А что еще мне остается, кроме надежды? – ответила девушка, положив голову ему на плечо. – Не думай, что я ничего не понимаю. И не считай, что можешь от меня что-то скрыть. Мужчины видят глазами, но мы, женщины, видим душой, и видим гораздо дальше… – она тяжело вздохнула, но не стала его отпускать. – Я чувствую твой страх. Ты боишься, что все это всего лишь моя игра, чтобы хоть немного отсрочить неизбежное. Боишься снова что-то почувствовать. Боишься открыться хоть кому-нибудь… Боишься еще раз испытать ту боль… Мне действительно жаль тебя…

– Не стоит меня жалеть, – Эдвард повел плечами, сбрасывая ее с себя. Соблазнительница не стала сопротивляться и откинулась обратно на перины, но почти сразу же он почувствовал, как его спины легонько коснулась маленькая ухоженная ступня. Все-таки усмехнувшись, он обернулся, пытаясь ее поймать, и встретился с лукавым взглядом, Миривиль откровенно заигрывала, —… тебе не стоит этого делать.

– Иначе что? – тряхнув волосами, она потянула его к себе. – Что тогда сделает тристанский барон со своей невольницей?

– Я уже говорил, как вкусно ты пахнешь? – ответив вопросом на вопрос, Эдвард поцеловал ее в изгиб шеи. Действительно, зачем говорить о вещах, которые только должны случиться. Пусть весь мир подождет еще немного.

В этот миг в запертую дверь постучали, заставив их обоих вздрогнуть. Эдвард нигде не афишировал тот факт, что бывшая графиня Гористарского дома сейчас его любовница, и делать его общедоступным не собирался. Могло возникнуть слишком много ненужных проблем и вопросов.

– Господин барон, – с той стороны двери прозвучал механический голос адъютанта, – прошу простить за беспокойство, но только что поступило сообщение от барона Карийского с пометкой «чрезвычайно важно». Протокол требует немедленной передачи информации независимо от времени суток и вашей занятости. Еще раз прошу простить.

– Это так обязательно? Неужели не может подождать хотя бы минут тридцать…– капризно прошептала Миривиль ему на ухо, разомлевшая от ласк покорная и доступная. Эдвард с трудом оторвался от гибкого тела под ним.

– Обязательно, – вздохнул барон и, быстро ее поцеловав, поднялся, накинув на себя халат, и уже громче, бросил в сторону двери: – Можешь войти! Только один.

Адъютанты были киборгами, способными лишь к весьма ограниченному самостоятельному мышлению, а снаружи стояла роботоризированная охрана, поэтому утечки информации с этой стороны Эдвард не боялся совершенно. Хотя Миривилль все равно на всякий случай прикрылась шелковой накидкой, когда внутрь, стуча по пластиковому паркету армейскими сапогами с металлическими подковами, зашел адъютант барона. Когда-то он был человеком, специально выращенным клоном, затем киборгизированым более чем наполовину – даже вместо лица у него было только несколько считывающих и воспроизводящих окуляров.

– Господин барон, – чуть поклонился адъютант, – согласно протоколу…

– Включай уже, – махнул рукой Эдвард, отходя к шкафу и доставая оттуда бутылку вина и пару бокалов, – Я надеюсь, что информация действительно стоит того, чтобы говорить о ней в такой час…

Адъютант еще раз поклонился и, подойдя к ближайшему столику, протянул над ним ладонь, тут же перестроившуюся в голограммный проектор. Активировавшись, тот отобразил трехмерное изображение головы и плеч Квенти, выглядевшего одновременно разозленным и расстроенным. Присев на диванчик напротив, Эдвард открыл бутылку и налил себе вина, приготовившись слушать, что же так вывело из себя молодого барона.

– Господин барон, я не знаю, может случиться и так, что эта информация уже устарела, но все же не могу не сообщить об этом, – возмущенным голосом сказал Квенти, едва сдерживая собственные эмоции. – Я всего лишь несколько часов назад прибыл в ставку графа, и застал здесь этого мерзавца Вассария. В настоящий момент он находится в ставке в открытую, но не в качестве пленника. Как мне объяснили, граф признал его вассалитет, и в настоящее время проводится объединение сил обоих союзов… – изображение мигнуло, когда Эдвард метнул бокал с вином прямо в голограмму, не зная, как еще дать выход эмоциональной вспышке. Бокал разбился об стену, оставляя растекающееся красное пятно, а Эдвард со злостью ударил по подлокотнику дивана. Естественно, запись на это никакого внимания не обратила и, на секунду сбившись, вернула нормальное изображение, продолжив воспроизведение, – Вассарий Гельский, барон! Вассарий сейчас выступает как равноправный член совета при графе, осмеливаясь даже давать советы. Однако я не вижу возле него его дядю. Мои разведчики уже докладывали о том, что герцог Хлейтский оказывает на него очень большое влияние, но, думаю, вы и сами это знаете… Прошу меня простить, барон, – даже через голограмму чувствовалось как разозлен и обескуражен юноша, – но я искренне возмущен тем, что этот человек находится сейчас в ставке. После всего, что произошло, после… после гибели отца и вашей клятвы, это… это просто не имеет названия! Граф Фларский уверяет в том, что это политическая необходимость, но я не знаю, что делать и нужно ли что-нибудь предпринимать. Барон, я искренне надеюсь, что вы сможете разобраться в ситуации и посоветуете, как следует поступать мне… и вам. Квенти поклонился и голограмма свернулась.

– Повесить его следует! – прорычал Эдвард, хотя Квенти все равно не мог его услышать, а адъютант оставался безучастным. – Граф слишком увлекся своей политикой и не понимает, что сам себе копает яму! Чего он ждет от человека, который согласился на вассалитет лишь ради спасения собственной шкуры? Верности?! – сама мысль об этом была ему настолько противна, что не хватало сил сдерживаться. – Можешь быть свободен! Будешь нужен, вызову! – киборг никак не отреагировал на вспышку гнева хозяина, поклонился и вышел.

– Граф ищет союзников для войны с Саальтом, – когда дверь закрылась, Эдвард услышал голос Миривиль, до этого тихо сидевшей на кровати, завернувшись в накидку, – он не уверен, что его собственных сил хватит, чтобы остановить врага, потому и соглашается даже на столь сомнительные и шаткие союзы… совсем как наш, – она усмехнулась кончиками губ.

– Саальт! – протянул Эдвард чуть ли не в отчаянии. – Он смешал все карты, и я уже не понимаю, как следует поступать. Рассуждая логически, графа можно понять – привлечь союзников Вассария его собственным именем гораздо проще, чем заставлять их приносить клятву верности новому сюзерену, но… Святое Небо! Этот человек повесил барона Карийского просто потому, что захотел! У него нет ни чести, ни принципов, и готов на все… Вассарий предаст Дэлая так же легко, как и поклялся ему в верности… И потом… – он даже поднялся, спокойно сидеть на одном месте был больше не в состоянии, – Дэлаю отлично известно о той клятве, что я принес. И он все равно поступает подобным образом без моего ведома…

– И что из этого следует? – поинтересовалась Миривиль тихим голосом, словно пытаясь подтолкнуть Эдварда к очевидному ответу. Он тщетно пытался успокоиться и принять правильное решение в очень неоднозначной ситуации. Точным оставался пока что лишь тот факт, что отказываться от своей клятвы тристанский барон не собирался. Его любовница, стоило им опять остаться вдвоем, оставила кровать и, тихонько шлепая по полу босыми ногами, подошла к Эдварду и нежно прижалась к его спине, – Может ли оказаться так, что Делай не считается с твоим мнением? Все-таки из вас двоих претендентом на престол является он, и когда… если станет королем, значение будет иметь только его слово.

– Дэлай политик, – кивнул Эдвард позволив себе улыбнуться, когда она, поцеловав его между лопаток, стащила с него халат. – Если есть возможность пойти мирным путем, он старается выбрать именно этот путь. Однако, думаю, ему хорошо известно, что бывает, когда начинаешь игнорировать своих союзников…

– И что бывает в таких случаях? – воркующий голос Миривиль стал еще тише. – Может ли в таких случаях союзник превратиться во врага? Чью сторону выберет граф, когда ты потребуешь ответа? Того, кто имеет свое мнение, или того, кто стелется перед ним и полностью от него зависим?

– А кто сказал, что меня интересует, чью сторону выберет граф? – Эдвард повернулся к ней лицом. – Я выполняю клятву, данную совершенно другому человеку. Спасти Рейнсвальд, а для кого именно, мне уже не столь важно. Пусть новым королем станет хоть розмийский наследник, – он подтолкнул невольницу к кровати, она опустилась на нее и, продолжая следить за ним томным взглядом, медленно развела в стороны полы пеньюара. – Пусть Вассарий довольствуется своей ролью подстилки. Если Дэлай не согласится отдать его, то… думаю, я сам возьму причитающееся, – плотоядно усмехнулся Эдвард, сделав шаг к кровати, но его остановила вытянутая женская ножка, ткнувшаяся чуть ниже груди.