Текст книги "Пустой мир 3. Короны королей (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 66 страниц)

– Сначала пусть твой король возьмет мою крепость! – часть забрала шлема наемника была разбита ударом одного из солдат, и князь видел его налитые кровью глаза, светившиеся чистой яростью. Хрипя, Стивки замахнулся топором. – А пока я возьму твою голову!

Опустившееся лезвие, со сверкающим из-за сгоравшей в нем крови силовым полем, было последним, что князь Сокинт увидел в своей жизни. Подхватив окровавленный трофей, Стивки выждал момент и спрыгнул с продолжавшего крутиться транспортника, потерявшего управление. Ему повезло, что машина сразу не ушла в вертикальное пике, поскольку пилот еще не успел отключить посадочные двигатели, и он упал на крепостную стену с высоты двадцати метров. Амортизаторы боевого костюма жалобно загудели, компенсируя силу удара, но щиколотку при приземлении наемник, судя по ощущениям, все равно сломал.

Бой почти закончился, солдаты Розмии добивали уцелевших штурмовиков Саальта и забрасывали взрывпакетами последние оставшиеся стоять осадные башни, хотя вдалеке уже формировалась третья волна штурма. И все же, сейчас его бойцы торжествовали, крича от радости кровью заработанной победы, торжества над противником и самой судьбой. Поднимая к небу оружие и кулаки, они кричали вслед отступающим из-под стен саальтцам, и Стивки стоял среди них, покачиваясь от потери крови, но все же нашел силы поднять вверх отрубленную голову вражеского командира.

Солдаты вокруг него закричали от восторга и торжества, увидев этот трофей, который Стивки, размахнувшись, сбросил с крепостной стены.

– Так будет с каждым, кто выступит против нас! – закричал Стивки, подняв кулак над головой и поворачиваясь к своим солдатам, встретившим эти слова восторженным ревом тысяч глоток. Повернувшись снова к разбитым зубцам, командующий обороной города посмотрел, как впереди, продолжая вести артиллерийскую дуэль с еще действующими батареями города, начинали движения дивизии, брошенные на штурм новой волной. Отключив общий канал, Стивки сквозь сжатые губы только уже для себя одного прошептал, – Келвин, приведи мне войска… я не удержу город без них…

========== Глава 11. Допустимые жертвы ==========

Глава 11. Допустимые жертвы.

Политика – искусство создавать факты, шутя подчинять себе события и людей. Выгода – ее цель, интрига – ее средство. Победить ее может только порядочность.

Пьер де Бомарше

Еще на подлете ко дворцу Остезейского Совета Эдварду подумал, что он напоминает ему родной Тристанский замок, и понял как давно не был дома. Так же вырубленный в скале замок из белого камня не был так монументален, как старинный Тристан, скорее наоборот, казался воздушным, стремящимся высокими башнями с острыми крышами и шпилями прямо в черноту небес. Впечатление усиливала вертикальная подсветка неоновых фонарей и поблескивающий в ней пузырь силового поля, окружающего здание. Но вся эта ослепительная красота и легкость оказалась обманчивой – здание было укреплено и защищено, как цитадель, опытный глаз тристанца отметил умную многоуровневую систему защиты от нападений с поверхности и с воздуха, маячки комплекса раннего оповещения и замаскированные в башенках орудия. Внутри замок оказался не менее величественным и помпезным. Арочные своды залов опирались на тонкие и высокие колонны из черного мрамора, на капителях которых сидели горгульи, крыльями поддерживающие такой же зеркально-черный потолок. Стены были украшены огромными мозаичными панно с фрагментами легенд Рейнсвальда о древних королях и чудовищных порождениях пустошей, с которыми им приходилось бороться. В начищенном до блеска мраморе пола с четким черно-белым геометрическим узором отражались блики факелов внутреннего освещения и сюжеты стенной росписи. Замок поражал своим великолепием, роскошью и безлюдной пустотой. В Тристанском замке оказаться в одиночестве можно было только в личных покоях или технических коридорах; выступавший одновременно центром политической, административной и военной жизни бароната замок всегда был полон офицерами, чиновниками и обслуживающим персоналом, одним словом обитателями, наполняющими коридоры незатихающим даже ночью живым гулом шагов и разговоров. Здесь же, кроме самого барона и отряда сопровождения, половина из которых была личной охраной тристанца и бойцами Линка, а другая – солдатами гарнизона Остезейской столицы, не было вообще никого. Шаги отдавались в тишине резким и звонким эхом, моментально разносившимся под арочными сводами, в разы усиливаясь постоянными отражениями. И даже горгульи, казалось, с удивлением наблюдали с высоты за посетителями, посмевшими нарушить безмолвие этих залов.

Члены Совета в последнее время были слишком озабочены вопросами собственной безопасности и потому не скупились ни на какие средства, обеспечивая личную неприкосновенность и конфиденциальность принимаемых решений. Для этого несколько уровней этого великолепного замка были полностью выделены для нужд всего двух десятков человек, а потому коридоры и залы пустовали, оживляемые лишь сервисными дронами, отвечавшими за чистоту и порядок.

Привычным движением Эдвард подтянул перчатки на руках, когда остановился перед большими резными дверями из настоящего белого дерева. Такая роскошь считалась непозволительной даже в знатных домах королевской столицы, но Остезейский Союз оправдывал статус богатейшего феода королевства, позволяя себе заказывать подобные редкости. Вполне могло статься, что для изготовления этих дверей было срублено последнее белое дерево в мире, но членов Совета такие вопросы, естественно, не беспокоили. Охранники, стоявшие у дверей – тяжелые боевые дроиды, вооруженные штурмовыми реактивными винтовками, даже не покачнулись, когда процессия проходила в Зал Совещаний Совета через открывшиеся двери.

Небольшой круглый зал со стенами из белого мрамора и розовыми колоннами, поддерживающими купол потолка – символические Небеса, с которых Матерь взирала на Совет. Сам Совет заседал за полукруглым столом, обращенным лицевой стороной к дверям, так что всякий входящий оказывался под взглядами всех пятнадцати представителей дворянских родов, когда-то на заре истории королевства объединившихся, чтобы достигнуть величия и могущества. Наверное, единственный в Рейнсвальде пример успешной федерации между представителями различных благородных семейств.

Члены Совета занимали мягкие кресла с высокими прямыми спинками, выполненными в едином стиле и отличающиеся только родовым символом над головой сидящего, а глава Совета, находясь на небольшом возвышении, восседал на настоящем троне, над которым был изображен герб Союза, отделанный золотом и платиной. Таннар Остезейский, глава Совета, был настолько стар, что его уже не брали омолаживающие процедуры, он сидел неестественно прямо и неподвижно, положив сухие узкие кисти рук на колени, лысая голова, обтянутая морщинистой кожей покоилась на пышном воротнике парадного одеяния. Со стороны могло показаться, что он неживой, если бы не внимательный и цепкий взгляд глубоко запавших глаз, казалось, готовых пробуравить насквозь, и чуть заметная ироничная улыбка, словно он знает больше своего собеседника – черты скорее присущие опытному беспринципному дельцу, чем представителю древнего и благородного рода. Сложив тонкие узловатые пальцы домиком, он терпеливо ждал, пока проситель – именно так банкиры называли всех, кто приходил в этот зал – подойдет ближе и, широко взмахнув плащом, отвесит глубокий поклон.

– Рад вас приветствовать лично, господин Таннар Остезейский, и вас, уважаемые члены Совета, – широко улыбаясь, сказал Эдвард, приложив правую руку к груди, со стороны сердца. – Позвольте выразить свою искреннюю благодарность за ваше согласие принять меня и выслушать.

– Мы рады приветствовать в нашей скромной обители достойного Тристанского барона, прославившегося своей смелостью, честью и талантами, – поклонился Таннар, не вставая с кресла и улыбаясь так, словно собирался съесть молодого барона. – Несмотря на противоречия, возникшие между нами в последнее время, мы искренне рады, что Эдвард Тристанский пришел лично с просьбой о помощи. Мы высоко ценим сделанный Вами правильный выбор и благодарим Небеса за то, что указали Вам, кто является вашим действительным другом и союзником, – в сухом голосе не было ни капли заявленной искренности, только высокомерная усталость и недовольство тем, что высокий совет оторвали от более важных дел.

– Просьба о помощи? – Эдвард решил не обращать внимание на чванство стариков и удивленно приподнял левую бровь. – Уважаемые члены Совета не совсем верно истолковали пожелание, переданное мной вашему представителю, уважаемому сиру Линку, к которому я обратился первым. Я пришел к вам не помощи просить, а сделать одно весьма заманчивое предложение, от которого, Вы, оценив все выгоды и преимущества, за ним последующие, отказаться не сможете. Поэтому прошу Вас внимательно меня выслушать и полагаюсь на вашу дальновидность.

– Предложение? – теперь уже настала очередь Таннара удивляться. Задумчиво почесав подбородок одним пальцем под удивленный шепот остальных членов Совета, он сделал вид, что принял решение. – Уважаемые члены совета не будем обращать внимание на это незначительное недопонимание, все же мы благородные дворяне, которые всегда смогут найти общий язык друг с другом. Мы поступим как хорошие хозяева и выслушаем барона Тристанского, проделавшего столь далекий путь для аудиенции с нами.

– Если бы не ограниченность во времени, в которой мы оказались, – кивнул тристанский барон, – все должно было происходить в других условиях, но в это тревожное время мы вынуждены действовать быстро, порой не всегда осознавая все возможные результаты наших действий…

***

Пока Эдвард рассыпался в любезностях перед Советом, на посадочных площадках центрального здания Аргуса царило заметное оживление, вызванное посадками транспортных челноков с прибывшего корабля. Члены экипажа, не занятые на вахте и пехотинцы штурмовых групп, обрадованные возможностью наконец-то оказаться на земле, торопились выбраться наружу, чтобы, как сами выражались, «размять ноги» и немного развлечься, тратя заслуженные увольнительные. Охранники гарнизона этому не мешали, ведь перед ними были товарищи по оружию, бойцы остезейских армий, отправившихся на сражение с графом Фларским, который неожиданно превратился в союзника. Многие были даже не против поболтать с солдатами, только что вернувшимися с фронта и принесшими с собой множество новостей, которых не услышишь в официальных сводках.

– Так какие дела на фронте? – первым делом поинтересовался капрал стражи, встречая очередной спускающийся с неба транспортный шаттл. Оттуда выбирались бойцы абордажной группы, даже в мирное время не снимающие свои боевые костюмы, из-за чего были почти на две головы выше любого солдата в парадном снаряжении. Первым из открытого люка выбрался офицер, на ходу разминая затекшие плечи. Девиз «в Бездну с песней» и два десятка меток в честь успешных абордажных операций, в виде перекрещенных мечей на его правом наплечнике, красноречиво говорили о боевом опыте и доблести десантника. Заметив капрала, он махнул ему рукой и направился навстречу.

– Капрал! Рад вас приветствовать. Значит, всё гниёте в тылу? – беззлобно поинтересовался он, выйдя на открытый для переговоров частный канал. Сильный ветер, поднимая с поверхности пыль и мелкие камешки, на высоте превращался в колючую песчаную бурю, и без риска быть удушенным или ободранным до костей, находиться на ничем незащищенной посадочной площадке можно было только в боевых костюмах.

– Как видишь, лейтенант! – усмехнулся тот в ответ, – того и гляди плесенью покроемся. Рассказывай новости, неужели мы теперь с тристанцами не воюем?

– Мы нет, – спокойно ответил тот, – капрал, подожди минутку, тут сообщение с корабля. Так… все-таки есть приказ… Ну ладно, капрал, не обессудь…

– Что? – не понял офицер стражи, но в следующую секунду, схватив его за плечо левой рукой, лейтенант абордажной группы активировал силовое лезвие на правом наруче, закрепленное вместо модульного вооружения дальнего боя, и с силой вогнал его в живот стражнику. Лезвие с легкостью пробило броню и тело под ней насквозь, так что офицер только хрипло выдохнул, все еще не понимая причин произошедшего. Абордажник чуть повернул лезвие, раскалившееся из-за сопротивления материала брони, и повторил: – Прости капрал, ты славный малый, но сегодня, видимо, не твой день. Дадут Небеса, может, еще увидимся… – отпустив обмякшее тело, вышел на общую частоту отряда. – Так парни, счет на секунды, пока охрана не подняла тревогу. Задача всем ясна?

Бойцы ответили утвердительно, и офицер кивнул головой, жестом приказав своим подчиненным быстро двигаться дальше. Первичной целью были охрана, связь и коммуникации, координационные пункты и склады с оружием. Вторичной – казармы, ангары с техникой и авиацией, а так же личный состав гарнизона. Эдвард приказал свести потери к минимуму. Как бы громко это не звучало, каждая сохраненная в этом бою жизнь могла пригодиться в войне с Саальтом, но еще больше его беспокоили жизни тристанских солдат, которые сейчас с максимально допустимой быстротой занимали основные центры управления здания Совета.

Эта операция была распланирована с точностью до минуты и началась в тот момент, как тристанский барон вступил на землю остезейской столицы. Под видом отпущенных в увольнение и желающих прокутить жалование в игорных и питейных заведениях бойцов, в столицу прибыли лучшие штурмовые части и отряды специального назначения. Они должны были переодеться в снаряжение остезейцев, которое любезно предоставил Линк, и провести операцию по захвату самого сердца феода так быстро, чтобы вся остальная Остезея не успела даже понять, что произошло. Не подозревавшая ни о чем охрана дворца и пикнуть не успела, когда солдаты, которые только что по-дружески хлопали их по плечу и расспрашивали, где можно весело провести время, неожиданно достали оружие и начали стрелять. А о том, чтобы не был отправлен ни один сигнал тревоги заранее позаботились тристанские диверсанты, заглушив всю связь.

***

– Так что же вы хотите предложить нам? – в голосе одного из членов Совета, едва повернувшего голову к Эдварду, прозвучало все то же высокомерное безразличие и ни капли любопытства. – Уважаемый барон, вы всегда восхищали многих из нас своими высокими стремлениями и понятиями о дворянской чести…

– Чести, – Эдвард медленно повторил это слово. – Да, уважаемый, именно понятие о дворянской чести привело меня сюда, как только мне стали известны ваши замыслы. Я прибыл сюда с предложением, которое Вас не может не устроить. Я предлагаю Вам капитуляцию…

– Капитуляцию? – оживился Таннар, даже не пытаясь скрывать своих эмоций. – Господин барон, позвольте отметить, что слышать от Вас о капитуляции весьма удивительно. Мы наслышаны о Ваших успехах на фронтах. И выражу общее мнение, когда скажу, что нам хотелось бы услышать причины подобного решения.

– Вы не совсем правильно меня поняли, господин Таннар Остезейский, – Эдвард улыбнулся еще шире. – Речь не идет о моей капитуляции. Я предлагаю капитуляцию вам, в обмен даю слово дворянина, что сохраню ваши жизни.

– Нам? Капитулировать? – не выдержал кто-то из членов Совета, поднявшись со своего места. – При всем уважении, господин барон, извольте объясниться! Наш посланник ведет переговоры с графом Фларским…

– Которые Вы прекратили, не потрудившись объяснить графу истинные причины, – прервал его Эдвард и еще раз поклонился, – за что я весьма признателен. Меня больше всего беспокоила возможность заключения мира до того, как я смогу нанести Вам визит и предложить собственные условия. Разумеется, – добавил он, пока члены Совета постепенно приходили в себя, перешептываясь, – я понимаю, что Вы ожидали несколько иного разговора, но жизнь полна неожиданностей. Поэтому…

– Думаю, остальные члены Совета согласятся со мной в том, что ваше заявление, барон, – глава Совета сделал паузу, справляясь с раздражением, – выглядит несколько неуместным. Ни вы, ни мы не находимся в тех условиях, когда есть необходимость говорить о капитуляции одной из сторон. Если Вам больше нечего нам сказать, то мы вынуждены отказать и более Вас не задерживаем, – небрежный отпускающий кивок должен был поставить дерзкого барона на место и завершить разговор.

– Отказать, – повторил Эдвард голосом, от которого в зале стало холоднее, – господин Таннар, вы прожили долгую и, я уверен, весьма интересную жизнь, а ваш жизненный опыт наверняка грандиозен. Однако, боюсь, именно из-за него вы сейчас и не можете представить, что оказались не в том положении, когда у вас есть право перечить… мне, – закончил он фразу, выделив последнее слово интонацией, и стоявшие за его спинами солдаты охраны моментально преобразились. Бойцы сопровождения из солдат флота Линка, мгновенно обнажив короткие силовые клинки, напали на солдат гарнизона, чувствовавших себя чересчур расслабленно на своей территории. Они даже схватиться за оружие не успели, как были убиты, а после этого бойцы, подчинявшиеся Эдварду, вскинули скорострельные винтовки, взяв на прицел членов Совета.

– Как это понимать, барон?! – истерично завизжал в страхе Таннар, моментально растеряв всю спесь. Вскочив со своего места, он одной рукой прикрывался от стволов, как будто это могло его спасти, а другой яростно колотил по кнопке вызова охраны, но двери все так же оставались закрытыми. – Барон?!

– Когда я был совсем маленьким, мой отец говорил мне, что весь наш мир всего лишь одна большая игра, – ответил ему Эдвард, тоном человека, озвучивающего прописные истины, – и каждый в нем игрок, который плетет свою паутину. И когда ты думаешь, что ведешь свою игру, на самом деле может оказаться, что ты всего лишь пешка в игре чужой. А пешке объяснять происходящее нет никакой нужды, уважаемый господин Таннар. Вы ведь думали, что сами ведете, не так ли? – он отступил назад, за линию своих бойцов. – Однако вас обыграли… наверное, обидно?

– Барон, вы не посмеете! Охрана! – вскрикнул Таннар, когда раздались щелчки снимаемых предохранителей. Остальные члены Совета тоже вскочили со своих мест, с ужасом глядя на стволы направленные в их сторону и затравленно оглядываясь по сторонам – в этом зале был всего лишь один выход. Кроме того, Зал Совещаний был единственным помещением на этом уровне самой дальней башни замка с единственным ведущим в него коридором. Члены Совета сознательно так ограничили доступ, опасаясь проникновения наемных убийц, и считали, что достаточно прочных стен, хорошей системы охраны и надежных бойцов у входа. Эта осторожность стала фатальной – в самом изолированном и защищенном зале главного замка Остезейского Союза они оказались в смертельной ловушке.

Солдаты открыли огонь, и импульсные пули рвали ничем не защищенные тела стариков, уверенных в своей безграничной власти и слишком увлеченных интригами. Они заигрались, свято уверовав, что деньги могут помочь им контролировать других людей, но именно на их жадности и сыграл Эдвард, поставив на кон собственную жизнь и свободу. План мог не сработать по десяткам независящих друг от друга причин, однако сейчас тристанские штурмовики в остезейской форме расстреливали мечущихся в панике банкиров, а брызги крови и рваные ошметки разлетались по залу. Таннар Остезейский попытался скрыться, но короткая очередь импульсных зарядов пробила ему спину и отбросила обратно на его собственный трон, устоявший только потому, что был намертво прикручен к полу.

В течение тех нескольких секунд, пока зал наполнял грохот и свист автоматических очередей, многократным эхом повторявшийся под сводчатым потолком, Эдвард стоял, прикрыв глаза, и улыбался. Он вдруг понял, что испытывал Респир, стреляя ему в спину. Он ликовал… Восторг от осознания собственного превосходства, медленно поднимался из глубины души, сладким ядом растекаясь в груди, и заставляя трепетать каждую клеточку. Он даже не пытался сопротивляться этому чувству, полностью отдавшись в его власть и сознательно игнорируя все остальные. Гибель Остезейского Совета в его плане была переломным моментом во всем этом безумии, называемом гражданской войной – граф Фларский получал слишком мощную поддержку, чтобы хоть кто-то еще осмелился сомневаться в его превосходстве, и после этого должен был развернуть контрнаступление на Саальт, выметая захватчиков из родных земель.

– Господин барон, – к нему, включив внешний динамик, обратился один из спецназовцев, выхватывая из сладкого тумана понимая собственной власти. – Господин барон, в зале больше не осталось живых целей.

– Превосходно, солдат, – кивнул Эдвард, облизнув пересохшие губы. – Открывайте двери и сообщите Линку, что операция проведена успешно, и теперь он нужен мне здесь лично. У меня для него приятный сюрприз…

Подойдя к телу Таннара, барон перевернул его, но труп не удержался и свалился с кресла с неприятным шлепком, забрызгав кровью сапоги тристанца. Критично осмотрев их и брезгливо поморщившись – на вычищенном до блеска пластитеке кровавые капли выглядели особенно ярко – он вздохнул и присел на корточки перед телом. На лице Таннара застыло предсмертное выражение испуга, но Эдвард не обратил на него внимания, стараясь снять с шеи старика большой медальон из червонного золота в виде солнца, инкрустированный рубинами. Знак главы Совета обильно залитый кровью из разодранной пулями грудной клетки, который Таннару был уже ни к чему.

Сняв цепь, Эдвард поднял знак на уровень глаз, словно старался что-то разглядеть на нем, но в зал уже вошел Линк в сопровождении остезейских солдат, перешагивая через разбитые корпуса охранных дроидов. Мертвые тела членов Совета впечатления на него не произвели, он только старался ступать осторожно, чтобы не угодить в очередную кровавую лужу на полу.

– Здравствуй, мой дорогой друг, – кивнул Эдвард, когда Линк подошел ближе. – Надеюсь, сейчас тебя не грызет чувство вины по поводу произошедшего?

– Из-за этих стариков? – представитель Союза только хмыкнул. – Нисколько. Наоборот, я даже чувствую облегчение от того, что теперь эти старые извращенцы не будут путаться под ногами. Совет давно изжил себя, а удобного повода избавиться от него все никак не представлялось, не нашлось среди нас людей, готовых открыто выступить против, отказавшись от собственных клятв, и не побояться прослыть предателями…

– А сделать это чужими руками вполне нормально, да? – Эдвард усмехнулся. – Наши клятвы всегда были нашей опорой в этом мире, Рейнсвальд держался на верности данному слову, но порой оказывается и так, что именно эти клятвы и сдерживают нас, не позволяя идти вперед и камнем прижимая ко дну.

– Странно слышать подобные слова от тебя, Эдвард, – усмехнулся Линк, протягивая руку, чтобы забрать символ власти Остезейского Союза, – Так говорить о клятвах, когда именно из-за них и отказался от королевского престола.

– Я был наивен и глуп, – вздохнул Эдвард, продолжая раскачивать цепь перед глазами, наблюдая за тем, как переливаются на гранях золотого солнца отблески ярких ламп зала, – верил в то, что люди действительно держат и следуют собственным клятвам. Однако… – он прикрыл глаза и протянул медальон Линку, – однако на самом деле вся проблема в том, что вещи, которые мы считаем непоколебимыми, для других всего лишь инструмент в достижении собственных целей. Как можно тогда верить вообще чему-либо? Или кому-либо?

– Эдвард, не думай, что ты первый, кто додумался до этого, – ответил Линк, бережно, как невероятное сокровище, принимая символ власти на ладони обеих рук и даже не думая скрывать волнение в этот момент. – Как долго я ждал этого дня… Вся Остезея в моих руках…

– Господин, барон, – прервал их разговор вошедший офицер тристанских штурмовиков. – Докладываю. Здание находится полностью под нашим контролем, все узлы и системы связи захвачены, ни единого сигнала тревоги с них передано не было. Сейчас мы поддерживаем стандартный обмен сообщениями, чтобы не вызвать подозрений.

– Превосходно, офицер, – кивнул Эдвард, отвлекшись. – Передайте войскам приказ занять позиции по периметрам здания и взять под контроль все входы и выходы. Утечка информации на данном этапе недопустима.

– Есть! – кивнул штурмовик и, отдав честь, вышел из зала, оставив дворян вдвоем заканчивать разговор.

– Я не раз представлял, что смогу сместить Совет, но никогда не думал, что это произойдет таким образом, – Линк вытащил из нагрудного кармана мундира платок и принялся вытирать им залитую кровью цепь, – Эдвард, когда ты предложил изменить все планы Совета, выступив против Вассария, я слабо представлял, как далеко это все зайдет. Гораздо больше в те дни меня беспокоила интервенция Саальта, но сейчас… Сейчас все это выглядит куда удивительнее.

– Теперь ты мой человек в Остезее, – кивнул Эдвард. – Мне нужен этот феод и его войска, которые теперь поведешь ты. За свое положение и безопасность можешь не беспокоиться, о факте переворота еще никому не известно.

– Это самый важный момент, – кивнул Линк, – твои люди тоже не должны быть узнаны, я собираюсь объявить о предательстве Совета и его попытке заключить мир с Саальтом. Вассалы этому поверят, и мне останется лишь склонить их на свою сторону. Жаль только, что его нельзя сразу присвоить себе, – вздохнул он, разглядывая вычищенный знак главы Совета. – Вассалы могут начать задавать неудобные вопросы, поэтому придется изображать из себя истинного патриота, преданного интересам феода.

– Мне все равно, кого ты собираешься изображать, – отмахнулся Эдвард, – только не думай, что я стараюсь исключительно ради твоего благополучия. Остезейский Союз должен выступить против Саальта наравне с остальными феодами, и мне нужен каждый солдат, которого вы сможете выставить. И пока ты полностью не возьмешь ситуацию под контроль, в столице будут находиться мои войска во избежание возможных попыток реконструкции старой власти. Конечно, все будет законспирировано, никто ни о чем не узнает.

– От своей части уговора я отказываться не собираюсь, – кивнул Линк, – к тому же, в отличие от этих стариков, прекрасно понимаю, где настоящая опасность, а где всего лишь временные трудности. Эдвард, надеюсь, этот момент ты тоже понимаешь.

– С графом Фларским можешь поступать, как будет твоей душе угодно, – пожал плечами тристанский барон. – После того, как будет устранена главная угроза Рейнсвальду, внутренние склоки меня перестанут волновать, – с этими словами Эдвард направился к выходу, жестом велев личной охране, дожидавшейся у входа, следовать за собой. – Прости, я бы рад провести в твоей компании больше времени, но меня уже ждут совсем другие дела. Предоставляю феод твоим заботам, уверен, ты справишься, моя помощь не понадобится.

– Нет, Эдвард, со своей частью ты справился отлично. Гораздо лучше, чем я мог предположить, – кивнул Линк, оставшись в зале один, все еще разглядывая знак власти Остезеи. Еще раз пожалев, что не может предъявить свои права на феод прямо сейчас, убрал его вместе с цепью в карман и посмотрел на тело прежнего главы Совета. – И вы тоже, господин Таннер, превосходно справились со своей задачей, о большем я даже просить вас не посмел бы. Теперь остается решить последние совсем незначительные вопросы, прежде чем переходить к следующему этапу.

Линк улыбнулся. Приятно было чувствовать себя не столько пешкой в чужих руках, сколько игроком, ведущим собственную партию. В этой войне у него были и собственные интересы, отличавшиеся от тех, что преследовали тристанский барон и фларский граф. Однако сейчас их стремления совпадали, всем необходим был тихий и спокойный Рейнсвальд, в котором не будет войны, поэтому отказываться от данного Эдварду слова он пока не собирался. Остезейскому Союзу действительно пора было вступать в конфликт в качестве непосредственного участника, иначе передел сфер влияния и территориальных границ мог завершиться, оставив их в стороне.

***

– Не думаю, что подобный поворот событий вас может устроить, – сказал Вассарий, широко улыбаясь, но потом поспешил добавить, – господин…

– Остезейцы прервали переговоры, вот что меня действительно беспокоит, мой дорогой бывший соперник, – кольнул в ответ фларский граф, оторвавшись от чтения недавно присланных отчетов. Отложив инфопланшет в сторону, претендент на престол поднялся со своего кресла, отделанного красным бархатом, и внимательно посмотрел на своего еще недавнего конкурента, а теперь вассала. Подобный политический успех уже начинал сказываться на всем положении дел в королевстве.

Оставшиеся без единого центра бывшие союзники Вассария поспешно расползались, как тараканы из разворошенного гнезда. Большинство из них теперь торопились присоединиться к самому графу, оставаясь верными своим клятвам и следуя за своим сюзереном, признавшим вассалитет Фларского графа, но все же были и такие, кто в свете последних событий посчитал клятвы разорванными.

Они декларировали политическую независимость или бежали под крыло к Тоскарийскому графу, который объявил себя политическим центром поддержки розмийского претендента на престол. Хотя сам Розмийский граф появлялся на публике в последний раз уже очень давно, и ситуация вокруг него с каждым днем выглядела все более смутно, но правильное использование славы его отца, Иинана Третьего, все еще привлекало дворян под знамена Розмии.

– У остезейцев теперь просто не остается другого выбора, кроме как присоединиться к вам, сюзерен, – развел руками Вассарий, присаживаясь в свободное кресло у стола для обсуждений. Сцепив пальцы рук на животе, он расслабленно откинулся на спинку, устраиваясь удобнее. – Не могу не признать, меня удручает собственный разгром, а к тому, что вы, Дэлай, сохранили мне жизнь, вообще не знаю, как относиться. Однако трезво смотреть на вещи я не разучился – первое, что сделает Остезейский Союз, разобравшись в ситуации, так это выдвинет требования о взыскании всех моих долгов. Думаю, именно с этим и связана задержка в переговорах. Они просто не знают, как сформулировать требования, чтобы точно выиграть, и, главное, не знают, как вы вообще на них отреагируете. Получается, что вы теперь мой сюзерен и должны выступать моим попечителем в данном вопросе.

– Я не собираюсь решать ваши проблемы с долгами, граф, – ответил Дэлай, откинувшись назад и, потянувшись, закинул ноги на стол, решив, то в собственном кабинете он может себе это позволить. Он уже успел устать от тошнотворного этикета, постоянных формальностей и условностей на встречах со своими союзниками, полноправными представителями, командирами и офицерами. О нормальном сне он давно забыл и поэтому использовал каждую минуту затишья, чтобы немного отдохнуть. Стимуляторы поддерживали тело на активном уровне, но вот сознание все равно уставало от постоянной и напряженной работы. Граф Фларский прикрыл глаза и попробовал расслабиться, представив какую-нибудь умиротворяющую картину, но в голову продолжали лезть противоречивые условия, выставляемые дворянами, прибывающими под его знамена. – С этим разбирайтесь сами, мне хватает и своих проблем.