Текст книги "Славься, Темная Властительница! (СИ)"

Автор книги: ivan_kun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 69 (всего у книги 84 страниц)

Какое-то время семейство стояла не шелохнувшись, но осознав, что лимит небесных кар на сегодня исчерпан, бросилось поднимать жертву излишне длинного языка. К счастью последней, Торвальд обладала очень малой долей прежних способностей. Жизнь мужчины не пострадала, зато в разы увеличилась религиозность. Первое, что он сделает, когда очнётся – помчится в ближайший чёрный храм с дарами для богов и души покойной королевы, дабы последняя упокоилась как можно скорее. Провожать его вызовется Вадим, решивший записаться в войско и твёрдо уверенный, что обретя славу воина-заступника сможет просить руки дочери старосты. Однако ни отец, ни сын так и не узнают, то вслед за ними отправились две блеклые тени, две души, одна из которых вознамерилась обрести ответы на свои вопросы.

– Вы уверены, что хотите этого, моя госпожа? – освоивший полёт на потоках первоматерии филин кружил вокруг неспешно имитирующей походку Мизори. – Не вы ли говорили, что нам лучше не пересекаться с господином Клаусом?

– Если я не узнаю, чем закончилась эта война, то никогда себя не прощу.

– Вы так сильно беспокоитесь за госпожу Мерль? Мне понятны ваши чувства, однако господин Клаус...

– Мы лишь посмотрим на сражение, ну а поле боя последнее место, куда сунется наша санитарная служба. Выше клюв, Гуам, может всё случится как в сказке: мы обретём покой, когда его обретёт наш любимый Параракс.

На этот раз филин промолчал, по его мнению если после войны Параракс и обретёт покой, то исключительно могильный.

====== О предательствах и предателях. Часть третья ======

Что-то странное творилось с погодой в последнее время. За долгие годы жизни в лесу Вартос не помнил столь сильных ветров и обильных дождей, словно в самой природе отражались творимые людьми события. Подобное тяготило мужчину не меньше, чем оленья туша на спине. Люди опять воюют, люди ничему не учатся и, похоже, не хотят учиться. За границами леса словно за окнами дома бушевала буря, и эта буря в любой момент могла ворваться к нему, разом разрушив хрупкий покой уединения и мирный быт.

Ветки похрустывали под грубой кожаной обувью, ветер пытался сорвать с головы лохматую шапку, и чем ближе он подходил к дому, тем сильнее становилось чувство тревоги внутри. Почему приоткрыта тяжёлая дубовая дверь? Почему никто его не встречает?

Не в силах успокоиться, старик бросил добычу на влажный мох и поспешил внутрь. Комнаты мелькнули перед ним размытыми образами, пока он не оказался в спальне. Дубовая кровать стояла на месте, поверх неё валялись железные цепи, а на рваной простыне были красные пятна. Каждый шаг теперь стоил неимоверных усилий, согнувшись и с трудом передвигая ноги, он приблизился к пустой кровати, заглядывая за неё. Зрачок жёлтого глаза расширился, слёзы побежали по щекам, скрываясь в седой бороде, а потом громогласный рёв прокатился над лесом, поднимая стаи чёрных птиц.

В свои двадцать два года Николай, второй сын короля Лурезиля, являл собой пример совсем неплохого принца. Как оказалось, в их стране королевская власть передаётся от отца к дочери и от матери к сыну. Поэтому он с самого начала понимал, что никогда не станет королём. А вот командующим армией – запросто! С юных лет принц бегал за генералом Томасом, а тот, не зная как отвязаться от прилипчивого мальчишки, тоннами скармливал ему книги по стратегии и тактике. Немало историй на эту тему были рассказаны почетным правдописцем Гильермо, учителем и вечным спутником Николая.

– Странное решение – брать с собой слабого старика, – задумчиво изрекла Лэнс. – На войне от него никакого проку.

– Но в моих руках история. История великая сила, что меняет жизни, судьбы и то, как потомки увидят эти события, зависит больше от моего пера, нежели от ваших мечей, – заявил правдописец.

Женщина пожала плечами. Похоже, она не понимала всю важность должности правдописца. Испокон веков он и его предшественники вели исторические летописи Лурезиля и сопредельных стран, записывая лишь истину. Ибо волшебное перо, что повиновалось велению мысли и передававшееся от историка к историку, было неспособно записывать ложь. А всех, кто в этом сомневался, публично обезглавливали.

По мыслям лурезильского двора Беличий поход должен был стать отправной точкой возвышения их королевства. Идеально выбранный момент, когда зло затаилось в своём логове, зализывая раны, не оставлял сомнений в победе. А победу следует должным образом увековечить. Создать фундамент, на котором встанет славная Лурезильская империя, и нет фундамента лучшего, чем исторически достоверная рукопись, которая сохранит эти события в веках.

– Однако довольно бахвальства, – принц шикнул на тараторившего без умолку учителя. Сейчас всё внимание молодого человека было поглощено собеседницей. – Мне бы хотелось, чтобы наша союзница поделилась историями о своих боевых успехах. Видите ли, госпожа Лэнс, мы крайне спокойное государство. Из-за соседства с Парараксом, подавляющего наше развитие, мы практически не воевали, и для меня было бы несказанным счастьем послушать настоящего боевого командира. Вы участвовали в гражданской войне два десятка лет назад и слухи говорят о ваших неоднократных походах за границы. На что похожа большая война? Какие стратегии вы обычно использовали?

– Война похожа на работу, – почесав за ухом, отметила командующая. – Например, работу в большой мастерской. Есть много конкурентов, от которых надо избавиться, много сослуживцев-соперников, от которых надо избавиться, начальник, от которого можно попробовать избавиться, и если дело выгорит, то станешь самой главной. Что до стратегии... Самая лучшая – это перерезать врагов спящими.

– Хо-хо, – рассмеялся принц, – как будто в вашем присутствии возможно заснуть, – рука молодого человека легла на бедро командующей. Но вместо возмущения та лишь улыбнулась.

– Если Высочеству угодно проверить, – на бледном лице выступил румянец, – я не буду возражать. Пусть мне и непонятно внимание господина королевской крови к безродной вроде меня.

– Это вы зря, госпожа почти что Светлость, – вновь вторгся в беседу правдописец. – Его Высочество всегда питал слабость к тем, кто лишь силой своего меча обрели власть и славу. Рассказы о Динарин и Авроре были любимы им ещё в детстве. А ведь эти женщины почти как вы – сделали себя сами. То были героини своего времени, жившие две и три сотни лет назад, и хоть за ними и помнят излишнюю жестокость, истории их военных успехов до сей поры манят молодых и безродных опробовать себя на тропинке воина. Хотя мне как историку до сих пор непонятно, каким образом неопытным простолюдинкам удавалось побеждать искушённых генералов и многомудрых военных советников.

Улыбка не сходила с лица Глэдис, как и восхищение с лица Николая. Альянс, зарождающийся в эти часы, возможно, вскоре будет вершить судьбу региона. Но сначала уставшему войску надлежит дать отдых, а заодно отпраздновать создание нового союза.

Минуты, часы, дни, недели – время потерялось для него, обратилось единым бесконечным экспериментом. Он больше не спал, не ел и не пил. Питательный раствор подавался через кожаную трубку прямо в тело некроманта. Колбу с раствором, а также свежую кровь для переливания за ним таскали слуги, столь же мёртвые и неутомимые, как и он сам. Клаус берёг каждую секунду. Он очень хотел раскрыть секрет Сердца раньше, чем по его душу явятся псы Всетемнейшего, однако чем дольше он изучал кристалл, тем острее понимал его глубину и бесконечность свойств.

Ничего подобного он не видел ранее и более того, упоминаний о подобных субстанциях не было ни в одной из прочитанных им книг, а их за свою долгую по меркам человека жизнь Клаус изучил немало. Откуда она взялась? Был ли реликт продуктом древних технологий, творением колдунов прошлого, даром или проклятием богов, или он вообще не из этого мира? Явился из измерения демонов, давно закрытого, прилетел из глубин холодного космоса?

Субстанция была хрупкой, разрушаемой любыми средствами, так что полноценного бессмертия она точно не давала. А вот другие свойства были удивительны. Масса крупицы красного вещества могла достигать нескольких тон и в то же время она практически ничего не весила, её физические и химические свойства менялись под воздействием магии с той же лёгкостью, что и внешний вид. Но главным, бесспорно, оставалась способность вещества управлять первоматерией. Она была бесконечно вожделенна личем и по какой-то причине совершенно недоступной. Клаус пробовал вживлять кусочки материала обычным людям, но они гибли от передозировки магии. Имевшие волшебную волшебную природу существа просто консервировались, впадая в летаргию. Колдун с радостью провел бы эксперимент на живом, находящемся в сознании элементалисте, но, с одной стороны, единственный кандидат – первосвященник Эстебано – внезапно удесятерил охрану, а с другой стороны, некромант не обрадовался бы успеху такого эксперимента. Вдруг счастливый обладатель бесконечного могущества не захочет возвращать его личу?

Вслед за подобными мыслями его настигали сомнения. Возможно, зря он предал Гризельду ради призрачного шанса обладания артефактом? Дни летели как мысли, всё чаще он обращался к своему прошлому, к своей древней госпоже и вздрагивал при мысли о том, что Гризельда Бессердечная так и не обрела желанной абсолютной власти. Как много он отдал бы за возможность встретиться с ней и узнать хотя бы маленькую толику секретов, что великая чёрная королева обрела за годы изучения реликта. Возможно, кристалл был опасен? Несмотря на странное поведение последних, лет Гризельда была личем. Все личи странные, и вместе с тем все личи рационалисты. Если она не рискнула воспользоваться кристаллом, значит, на то были причины.

И снова некромант возвращается в усеянный шкафами и колбами зал, снова нагревает и смешивает содержимое бесконечных пробирок, просматривает свежепринесённые книги, пробует различные заклинания.

Время подходит к концу, скоро город осадят орды Князя. Для Клауса это смерть. Его боевые способности невелики, а душ воинов в его распоряжении осталось не больше двух десятков. Всё говорит о том, что нужно бежать. Но Клаус не сбежит, ещё одной разлуки с драгоценным артефактом он просто не переживёт. Мгновенье, инкрустированный драгоценными камнями череп Гризельды в его сознании сменился смуглым лицом голубоглазой шатенки. Звучит смешно, но сейчас он был бы рад видеть её рядом, живую и здоровую. Ведь на какой-то миг даже для него она стала настоящей королевой.

Весть день лил дождь. В эту пору обычное явление для Параракса. И всё-таки слишком много было осадков, слишком серым было небо и слишком печально на душе у Её Величества Мерль. Время летело со скоростью сокола, которому подожгли хвост, утекало как деньги из кармана кабацкого завсегдатого. День за днём она сражалась с бумагами и чиновничьим аппаратом королевства. Победы следовали одна за другой, но каждая из них требовала личного вмешательства и искусного компромисса. От такого количества наклонов болела даже бессмертная эльфийская спина. Каждый человек получал свой собственный подход, свою награду или свою угрозу. Лишь от подготовки к грядущей битве новая королева была избавлена. Джафар денно и нощно возился с армией, пытаясь совершить невозможное и превратить вчерашних крестьян и горожан в воинов раньше, чем нападут враги и превратят их в чучела для отработки ударов. Изучившие карты эльфийка и зариец полагали, что у них есть около трёх недель, но вскоре выяснилось, что враг уже у ворот.

В первые минуты жителей охватила паника. Узнав, что прибыли алаарцы, город едва не бросился в рассыпную. Столь красочны были описания северных захватчиков, поведанные таманскими беженцами. Однако вскоре туман опасений начал рассеиваться. До бегущей в панике стражи постепенно начало доходить, что одинокий, измученный всадник не так уж опасен, как, впрочем, и осёл, на котором он восседал.

– Парапапа! – произнёс мужчина, чихая от дорожной пыли. – Па-па-пара! – повторил он и помахал белой сорочкой. – Пар-ла-мен-тёр! Во!

Человек наконец отдышался и, взяв скакуна под уздцы, подошёл к воротам. Из-за зубцов боязливо показались стражники. Понемногу страх отступал, больно невелик и малочисленен был противник. Коренаст, мускулист, но никак не тянул на воплощение ужаса.

– Я пришёл обговорить условия вашей сдачи! – уточнил мужчина, помахав сорочкой ещё раз.

Спустя несколько часов под усиленным конвоем дипломата доставили в тронный зал. Джафар распорядился завязать ему глаза. Мощь армии Мизорсбурга и несокрушимость его укреплений были слишком секретны, чтобы показывать врагу их ущербность. Сняли повязку только во дворце. Мужчина долго смотрел по сторонам, удивлённо озираясь. Таких больших тронных залов он не видел очень давно, как и таких красивых королев. В какой-то момент ему даже захотелось убедить сидящую на троне девушку бежать, ведь генерал Карнаж с трудом переносит женщин, а тех, кто хоть отдалённо напоминает эльфиек, ненавидит люто.

– Эгей! – начала королева со своего обычного приветствия, которое попыталась сделать максимально величественным. – Чего стоим? Или у вас на севере не принято кланяться королевам?

«Так. Расслабься, Глеб. Всё будет хорошо», – мысленно подбодрил себя парламентёр, – «делай всё как говорил Карнаж. Они напуганы. Они ничего тебе не сделают. Не рискнут обрушить на себя гнев Князя и повторить судьбу Тамана».

– Представитель великого Алаара, говорящий от лица генерала Карнажа фон Пельтона, доверенного полководца Всетемнейшего Князя, не кланяется ни перед кем! – заявил мужчина, гордо выпятив грудь и помахав своим знаменем. – Вы должны сдаться, и тогда...

– Это же сорочка, – перебила делегата Мерль. – Вы что, не могли найти хотя бы простыню?

Парламентёр покраснел. Тяготы походной жизни не предполагали наличия чистых нештопанных простыней. Такие были только у Карнажа, но генерал в силу ненависти ко всему светлому спал только на чёрных простынях.

– И почему на ней красная клякса? – продолжила девушка.

– Хозяин сорочки не хотел её отдавать.

– А нельзя было помягче?

– Нельзя, ведь он поднял руку с метлой на дипломата, – Глеб почесал место ушиба.

Мерль понуро опустила головку. Одно время ей все кланялись, хоть она и не была королевой, но стоило девушке сменить коротенькую зелёную юбочку на форму Тёмной Властительницы, как уровень уважения к ней резко снизился. Впрочем, посол поспешил утешить остроухое величество. Причина его поступка был политической и с гардеробом никак не связанной.

– Так он нас просто презирает, – облегчённо вздохнула Мерль. – Джафар, – она обернулась к главнокомандующему, – что у вас в Зарии делают с теми, кто не выказывает почтения правителю?

Главнокомандующий в течение десяти минут перечислял наиболее популярные способы восстановления достоинства правителей Великой степи и Великой пустыни. На протяжении всей речи посол то краснел, то белел, словно это его, а не людей из южных земель, разрывали на части цыплятами, травили пуделями и сажали на горшок с геранью. Последняя казнь выглядела довольно безобидной, но Джафар пояснил, что она была введена атаманшей амазонок Агнесой Как бы Милосердной, и перед посажением на герань преступнику отрубали руки и ноги.

– Но мы ведь не варвары какие-нибудь, – успокоила мужчину Мерль, – уверена, в Парараксе всё гораздо мягче. Правда, мессир Валиант?

Министр пожал плечами. По его словам, Ледяной Властелин в таких случаях говорил, что виновному следует отрубить голову, насадить на кол и вернуть приславшему.

– Вот, – перст с ярким маникюром указал вверх. – Отрубить, насадить, отослать. Сие есть мой королевский приказ.

Глеб пошатнулся. Они что, серьёзно?! Он же посол! Да если они его хоть пальцем тронут, генерал Карнаж сравняет город с землёй!

– А если не тронем? – поинтересовалась рыжая.

– Всё равно сравняет, но это к делу не относится, – парламентёра била дрожь. Он должен был запугать местных, заставить сдаться и открыть ворота. Пока же пугали только его. – И потом, разве дипломат не неприкосновенен?

– Никто к тебе прикасаться не будет. У нас есть чудесный автоматический обезглавливатель. Кстати, надеюсь, его починили. А то бедняжке Миле опять придётся пилить голову ножовкой.

Последняя капля. В мозгу Глеба что-то щёлкнуло, словно шлюз платины открылся, выметая из сознания все указания генерала. К нему уже подходили стражники. Ему отрубят голову и насадят на кол! Здесь и сейчас! Мужчина плюхнулся на колени, прося прощения за своё поведение. Он говорил, что королева очень даже уважаемая и почитаемая и он не хотел никак её оскорбить. Особенно ценой головы.

Мерль лучезарно улыбнулась.

– Спасибо, любезный посол, – молвила девушка, – Конечно, я понимаю, что ты человек подневольный и отрубание головы это слишком жестоко. Я отменяю этот приказ. Капитан, уведите гостя.

Спасён! Сердце как бешеное колотилось в груди посланника. Он был сотником, опытным воином, который не раз играл в «кто кого переглядит» со смертью. Но умереть вдали от родины, без оружия, без славы и быть выставленным на всеобщее обозрение? Что может быть ужаснее?!

Конвой покинул замок, Глеб уже хотел отправиться в конюшни, когда один из стражников грубо придержал его.

– Что-то ещё? – мужчина раздражённо обернулся.

– Как бы казнь... – виновато улыбнулся стражник. – Сам поди себя не убьёшь.

– Чего?! – возмутился посол. – Ваша королева же отменила казнь!

Начальник конвоя ненадолго задумался.

– Не-не, всё правильно, – облегчёно выдохнул он. – Вот смотри. Приказ был обезглавить, насадить, вернуть. Обезглавливание Её Рыжеволосость отменило, а остальное не отменял никто. Так что готовься. Последнее желание будет? Вообще, учитывая, что тебя ждёт, можно даже два последних желания...

– Насадить? Меня?! Но вы не можете! Это ниже моего достоинства! Сделайте с этим что-нибудь, умоляю!

– Ну, что-нибудь придумаем...

Тронный зал ещё хранил запах немытого алаарского тела, когда в него ворвалась кучка людей. Богато одетые, в окружении группы телохранителей, они всем своим видом показывали, что пришли не просить, а требовать.

– Мы слышали, сюда прибыл парламентёр для обсуждения условий сдачи. Считаем, что столь важные переговоры не могут проходить без участия глав гильдий города, – предводитель пришедших выдвинулся слегка вперёд. – Мы тут составили некоторые условия...

– Ой, простите! – девушка виновато всплеснула руками. – А всё уже кончилось. И посла я уже отпустила.

– Вообще-то, вы посадили его на кол, Ваше Величество, – заметил стоявший в углу и перебирающий страницы отчёта Валиант. – Стражник сказал, что его последнее желание было весьма странным: хотел, чтобы его достоинство было выше него. Таинственный северный народ. Пришлось ставить дополнительный кол, повыше...

Предводитель пошатнулся, лицо его побелело от ужаса.

– Что вы натворили?! – по пухлым, лоснящемся щекам покатились слёзы. – Вы! Они! Нас! О, три тысячи богов!!!

– Мессир Саймон, – подоспевший соратник принялся трясти впавшего в ступор и осевшего на пол мужчину, – ещё не всё потеряно. Можно отправить посланца самим. Сказать, что парламентёр Алаара заблудился, скинуть пару требований. Её Величество нас поддержит!

– Конечно поддержу. – закивала головой Мерль. – Я же эльф! Я за мир!

– Вообще-то, труп посла вы приказали вернуть отправителю, – Торблет перелистнул очередную страничку отчёта.– Мы под это дело лучших лошадей выделили.

– Я нечаянно... – эльфийка совсем упала духом. – Я всего две недели правлю. Обещаю, со следующим послом всё получится.

Все в зале понимали, что следующего посла не будет, а возможно и их самих не станет. Было известно имя алаарского командующего. Тёмные эльфы сами по себе не отличаются миролюбием, а после столь дерзкого поступка Карнаж должен просто вскипеть от ненависти. Даже если жители города отдадут всё, что у них есть, и будут на коленях молить захватчиков о милосердии, им не удастся вымолить даже более мягкий способ убийства.

– Ваше Величество! – в распахнутые двери ворвался Джафар. – Дурные вести! Урух-гин из орочьего посольства только что сообщил, что гарвейцы перекрыли дорогу через Западные горы. Мы отрезаны! Кстати, кто это у нас тут? Добровольцы?

Слегка отошедший от потрясения Саймон помотал головой. Воевать не про него. Если смерть в лице алаарского нашествия и настигнет его, то пусть встретит в тёплой постели с горячей любовницей. Пусть павшие в бою обзавидуюся!

– Неудачно получилось, – когда стража, посетители и королева покинули залу, министр общественных связей наконец соизволил поделиться своими мыслями.

– Напротив, – главнокомандующий стоял у окна, наблюдая за попытками воинства стать воинством. – Тёмные эльфы крайне жестокий народ. С ними можно договориться, но лишь когда ты значительно сильнее. Во всех прочих случаях они приложат все усилия, чтобы тебя прикончить. Колебаться наши враги не будут. Но теперь и у нас нет возможности колебаться. Как полководец ставит армию позади пропасти, ломая за собой единственный мост, так наша королева избавила нас от надежды решить дело миром. Надежды абсолютно ложной.

– То есть, ты думаешь, она специально?! – Торблет попытался вспомнить за Мерль хоть один плохой поступок. – Светлая эльфийка? Такого не бывает! Обозвать, дать оплеуху, в самом крайнем случае киянкой врезать может. Так и то её надо довести. А безоружного человека, да к тому же посланца, и столь жестоким способом...

Джафар на секунду задумался, а в следующий миг раздосадованный мужчина хлопнул себя полбу. Выскочив в коридор, он бросился в сторону покоев Мерль. Вдалеке слышался шум битвы, но будучи не чуждым дедукции человеком, Багарди-Джамал не стал доставать оружие, ведь он увидел именно то, что и ожидал. Примерно с десяток стражников дрались у тела распластанной на полу эльфийки за право оказать ей первую помощь. Зариец молча подошёл к девушке и уже было нагнулся, когда его с истинно солдатской вежливостью осудили за попытку внеконкурсного спасения и предложили поучаствовать в розыгрыше столь ценного права. К большому сожалению для говорившего, Джафар ещё не вышел из образа сурового главнокомандующего и с размаху ударил стражника, отбросив его в угол комнаты и оставив на стальном нагруднике небольшую вмятину. Какое-то время он обеспокоенно наблюдал за реакцией остальных, но даже разгорячённые дракой солдаты не решили спорить с почти двухметровым зарийцем. Бывший наследник Песчаной империи подхватил девушку на руки и понёс... нет, не к врачу, этот шаг точно мог стоить ей жизни. Просто в безопасное место.

====== О предательствах и предателях. Часть четвертая ======

Виалометоризаниэль шёл по осеннему лесу, преисполненный королевского величия, золото на его одеяниях переливалось подобно разноцветной листве. Правитель Бескрайнего леса, первый в истории повелитель всех эльфов, избранный на долгие века хранить мир в светлом царстве бессмертного народа. Но не только эльфы были его подданными, аура королевского величия действовала на всех обитателей леса. Звери и птицы сбегались, чтобы выразить ему своё почтение, белки приносили самые вкусные орехи, лисы – самых жирных мышей, соловьи, сороки и вороны славили его своим пением. Даже деревья склоняли лохматые ветви при приближении великого короля.

Признаться, Виалометоризаниэль был не только первым, но и последним королём эльфов. Примерно через год общения с лезущими в глаза ветками, галдящими канарейками, зайцами, которых приходилось распинывать, чтобы хоть куда-то пройти, и львами, каждый из которых требовал почесать ему брюшко, кончилось даже эльфийское терпение. Ходили слухи, что Вал стал первым солнечным эльфом, покинул исконные земли своего народа и устроился работать на живодёрню.

Вечерело, пьяное солнце тяжелой раскалённой головой погружалось в бездонную супницу горизонта, поливая распластанных на земле людей брызгами рыжего света. Поле битвы было усеяно телами, но не мёртвыми. Пьяными. Те, кому было суждено пасть от меча, пали от алкоголя, в который раз доказав неотвратимость судьбы. Большинство же людей всё ещё были на ногах, усевшись у костров, они уминали щедро предоставленную крестьянами еду и упивались вином и пивом. Две армии, Лурезиля и Элии, братались, готовясь к совместному походу на столицу графства.

Хотя не исключено, что планы Николая будут простираться много дальше. До самого Мизорсбурга, – подумал почтенный правдописец Гильермо, и самописное перо записало мысль. Перо было символом должности королевского историка, передавалось от писца к писцу и согласно преданиям могло записывать только правду. Тем же, кто не верил в предания, обычно отрубали головы. Но вернёмся к Гильермо. Ему выпала великая честь наблюдать возвышение молодого принца и первый в истории Лурезиля поход на север. Потому и спешил мужчина. Пробиваясь меж шумных празднующих, отшучиваясь от предложений разделить крестьянское пиво, жён и дочек летописец, подобрав подол мантии, мчался к палатке своего господина. Вернее, к шатру госпожи Лэнс.

Николай и Глэдис сидели у очага, лениво потягивая вино. При виде историка Николай облегчённо вздохнул, а женщина улыбнулась.

– Явился! – брюнетка волнующе потянулась. – Только щупленький он какой-то, да и староват. Ты уверен, что он нам пригодится?

– Ты неправильно поняла, – замахал руками принц, – он здесь не для любви. Он будет писать про нас летопись. Любительские летописи – моё увлечение. Неужели никогда не слышала? Это последнее веяние моды. Летописец записывает твои действия, а потом можно позвать герольда, и он их зачитает на каком-нибудь балу.

Гильермо гордо кивнул. Так уж повелось, что принц желал увековечить в памяти все свои победы, как военные, так и любовные. Ночь же страсти, проведённая с леди командующей, является одновременно и первым, и вторым. Она должна остаться в веках!

Только не нравилась правдописцу командующая. Репутация этой женщины была не то чтобы скверной или плохой. Она была худшей из худших. Несомненно, нельзя верить россказням крестьян со ссылками на полученные в драках шрамы, но в случаях с Лэнс крестьян не было. Россказни распускали совершенно случайные люди, проезжавшие мимо выжженных дотла деревень. Страшно подумать, что это чудовище в женском обличье сделает с бедным принцем в постели!

Гильермо тряхнул головой и последние строки чёрными струйками юркнули обратно в чернильницу. Негоже волноваться за героя. Подлинный лидер должен уметь договориться с кем угодно, даже с последней мерзавкой, и суметь обратить её против врага.

Перо подчеркнуло последние строки. Мозг переключился с подлецов и героев на иной словарный набор. Думается «молодой лев» и «прекрасная рысь» будут весьма кстати. И коль скоро кошачьи уже начали лизаться...

...и преисполненная сладостной неги, она рухнула на шёлк перины, – довольный правдописец наконец завершил свой труд. К его великому счастью перо творило само, и свободные руки мужчины могли вершить что заблагорассудится. Правда, женщина несколько раз злилась по данному поводу, слишком громко по её мнению Гильермо хрустел печеньем. А ещё ей не нравилось его «помедленнее, я записываю». Злая и капризная! Ах, она должна быть благодарна Его Высочеству Николаю за то, что он сделал её частью великой истории Лурезиля, а не жаловаться.

Косматые ветки расступились перед женщиной. С вершины холма открывался потрясающий вид на простирающуюся внизу долину. В сени мутно-серых облаков и пелене утреннего тумана утопали холмы и силуэты деревьев. Где-то вдалеке терялись редкие очертания деревушек. Пахло елью и сосной, но чуткое обоняние уже опьяняли едва уловимые запахи далёкой цивилизации. Она наконец-то обрела долгожданную свободу!

Хруст валежника, едва услышанный бы человеком, вынудил Жозефину обернуться. Взгляд жёлтых глаз впился в чащу, из которой она совсем недавно выбралась. Треск сучьев нарастал. Кто бы не шёл за ней, он не имел намерений прятаться, словно хотел, чтобы женщина ощутила страх надвигающейся смерти. К сожалению для него, на Континенте обитало лишь одно существо, способное напугать Жозефину. И это был не Вартос.

До этого знавшая его лишь по запаху, женщина наконец смогла узреть некогда знаменитого героя. Длинные седые волосы, небрежно подстриженные, переходящие в густую бороду среди которых словно проталины на снегу выступали черты лица. Сразу оказались видны пустая глазница и отсутствующая рука. Судя по тому, как органично двигался калека, с потерями он свыкся очень давно.

Когда пылающий гневом старик поравнялся с женщиной, то встретил лишь холодный, безразличный взгляд.

– Зачем? – едва слышно прошептал отшельник. – Я же спас тебе жизнь.

– Так нужно, – бывший Золотой Капюшон пожала плечами.

– Нужно кому? – голос стал громче и требовательней. – Князю? Кучке дворян? Этим обезумевшим от крови монстрам?

– Моему отцу, братьям, племянникам, соратникам, друзьям, Алаару.

– Что за бред?! При чём здесь жизнь ребёнка?! – слова стали ещё громче, нарастая и переходя в рокот. – Ты действительно пытаешься оправдать свое предательство подобным?!

– Предательство?! – впервые с начала разговора герцогиня повысила тон. – Единственным предательством было то, что я дала тебе шанс остаться в живых. И то лишь потому, что где-то там моя жизнь во много раз нужнее. Предатель здесь только ты. Мне противно, что меня спас кто-то из тебе подобных. Неспособный выполнить свой долг трус, ничтожество, прячущее своё безразличие за красивыми словами. Ты столько лет провёл в этой берлоге, сытно ел и мирно спал, пока там, на скованных льдом островах от стали и голода умирали твои братья и сёстры. Один Древний стоит сотни воинов! Только подумай, ублюдок, сколько людей за эти годы умерло вместо тебя!

Ответом на грубые слова стал треск рвущейся ткани. Тяжёлая меховая куртка разошлась по швам, выпуская клочки жёсткой шерсти. Толстые пластины панциря покрыли вытянувшуюся спину, рот расширился до немыслимых пределов, щетинясь рядами не помещающихся внутри зубов. Чудовище протяжно заревело, опираясь на три лапы, оно выглядело жутко даже в сравнении с себе подобными, и тоже перекинувшаяся Жозефина невольно вздрогнула, осознавая, насколько огромен был седой Древний. И всё же ненависть, что клокотала у неё внутри, была сильнее любого страха. Разинув пасть, она бросилась на отшельника.

Казалось, словно лес содрогнулся от силы столкновения двух исполинских туш. Лязгали стальные челюсти, могучие лапы рвали густую шерсть и вырывали из кожи бронированные пластины панциря. Звери то расходились, кружа друг против друга, то вновь бросались на встречу. Ветви и мох летели во все стороны, с сухим треском падали деревья, звери и птицы бежали прочь от места жуткого боя.