Текст книги "Славься, Темная Властительница! (СИ)"

Автор книги: ivan_kun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 84 страниц)

Жозефина бежала, как никогда доселе. Умирающий напарник, предчувствие погони, долг перед страной гнали Древнего вперёд с упорством скипидара, гонящим кошку проч от злых и изобретательных детей. Она преодолела не один десяток километров прежде чем где-то вдали послышались отзвуки грома.

– Кажется, нам предстоит заночевать. Вдвоем, без Жоржа, – Жан выдавил улыбку, едва обнажая клыки. – Не судьба ли это?

Внезапно оборотень остановилась, навострив уши, пытаясь уловить, откуда идут грозовые раскаты. На данное действо ушло не больше минуты. Гавкнув что-то, в переводе на человечески язык явно нецензурное, волчица сбросила всадника на траву и принялась копать.

– Эй, полегче, – Жан попытался возмутится, но у него не хватило сил. Давление крови всё уменьшалось. Ещё чуть-чуть, и он не сможет поддерживать себя в сознании. – Жози, что ты делаешь? Жози, сейчас не время закапывать косточки. Или ты выкапываешь корешки? Они тебя не кормили? Ты утратила разум? Или вы роете нам могилу? Леди де Салдер, потрудитесь объяснить свои действия!

Волчица рыла не отвлекаясь. Скоро даже серый хвост исчез в глубокой яме.

– Жози...

Бледная рука мелькнула перед ним, прорывая пелену забытья. Его подхватили за талию и потащили куда-то вниз. Жан ничего не понимал, пока не почувствовал биение чужого пульса. Совсем рядом. Веяло теплом, в воздухе витал запах крови, пробуждая практически погибший организм. Присоска на языке сжала крошечные челюсти, прокусывая кожу. Горячая жидкость хлынула по пищеводу, наполняя желудки и возвращая в истощённое тело пускай лишь крупицы, но крупицы жизни. Глоток за глотком возвращали разуму чистоту свежефильтрованной спиртовой. Он вонзил в шею клыки, словно боясь, что её у него отберут. Хотелось пить ещё, пить не останавливаясь. Больше!

– Хватит! – голос, словно ведро холодной воды, заставил пятьдесят восьмого члена пурпурного клана остановится. Здесь мог быть только один человек, способный протянуть ему шею помощи, и высасывать из него всю кровь не входило в его планы.

– Извини. Кажется, я потерял контроль. Где мы, Жози? – глаза были открыты, но не видели ничего кроме черноты, хотя обычно вампиры прекрасно видят в темноте. Достаточно крохотного источника света и только.

– В могиле.

То немногое, что женщина почерпнула из исторических хроник, повествующих о способностях магов, говорило о том, что их шансы укрыться от королевы не так велики, как могло бы показаться на первый взгляд. Жозефина не знала, как далеко простирается гроза и как долго она продержится. Видимо несколько часов, ведь у этой проклятой дылды сил едва ли не столько же сколько, у половины алаарских магов, вместе взятых. При всей своей глупости и никчёмности Торвальд была поистине страшным противником. В какой-то момент герцогиня поймала себя на мысли, что боится. Боится не смерти, унижения или не оправдать возложенное на неё задание, а человека. Но нет, подобное просто невозможно. На Континенте было лишь одно существо, способное способное внушить ей страх. Просто помутнение рассудка. Воздуха в вырытой норе может не хватить. Но Древний не может умереть от удушья? Бесспорно, а вот потерять сознание – запросто. Хорошо, что Жану не нужно дышать. Она совсем забыла о вампире. Стоило объяснить ему ситуацию.

– Сейчас нас ищут, – пояснила герцогиня. – Какое-то время придётся прятаться здесь, под землёй. И всё же я до сих пор не верю, что Князь послал тебя мне на помощь. Это похоже на сон.

Во мраке норы чей-то длинный клык прикусил губу. Сон? Нет, такое даже во сне не приснилось бы. Нет, нет и ещё раз нет. Его мотивы были совершенно другими: пара лошадей и какой-нибудь остров в южном море. Руки у Князя, конечно, длинные, но вовсе не бесконечные, а если слить всю имеющуюся у него и Жози информацию об алаарской армии, то эти руки можно изрядно укоротить, а то и сложить на груди задержавшегося у власти правителя. По крайней мере ему будет не до них. Скорее всего он даже не станет развивать эту историю. Куда удобнее объявить парочку погибшей во служение Ему, нежели признать, что великий и могучий Князь остался с носом. Только бы Жозефина приняла этот план, ведь это всё ради неё.

– В городе я была совсем не долго, но узнала многое: всё это время Параракс готовился к войне. Так же, как и мы. А ещё они как-то прознали о нашем намерении атаковать Ларгос, подкрепления уже идут туда.

Клык прокусил кожу. Во имя снов и безумия, а как им не готовится, если княжество может наступать только на юг?! Алаару просто больше не с кем воевать! Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понимать такие вещи. Атака на Ларгос? Так это единственная годная бухта! Куда, как не на него?!

– Жози, я думаю твои сведения изменят не много. Может нам лучше не торопиться?

– Как это не много? Три роты уже идут к Ларгоскому графству. И они успеют до начала нашей атаки! Три сотни солдат, Жан! Это много! А при штурме крепости вроде Крона – фатально. Если мы не предупредим Князя, множество наших воинов погибнут. Я не хочу думать о том, что среди них могут оказаться мои братья.

Вот значит как? Семья. Это паршиво. Это не клан, с которым тебя связывают исключительно деловые отношения. Следовало помнить, что Жози аристократка. Именно поэтому в группе она была главной. Наёмник Жорж и вампир Жан вовсе не отличались верностью. Нужен был надсмотрщик, сторожевой пёс. Мастер Энтон всегда отличался умением создавать идеальные команды. Но что делать теперь? Вероятность того, что Леди де Салдер послушается миленького вампира и бросит всё, крайне не велик. Скорее она собственноручно его прикончит за нарушение приказа Всетемнейшего. Какая чёрная неблагодарность. Кажется, ему не оставляют выбора.

– Значит тебе придётся поработать ездовым волком ещё недельку-другую, – мужчина хихикнул в свойственной ему манере. – Видимо таскать меня на спине – твоя судьба.

– А твоя судьба – вытаскивать меня из неприятностей, – улыбнулась Жозефина. – Хотя мне все ещё не понятно, что заставило нашего Повелителя передумать.

– Не что, а кто, – вампир приосанился, стукнулся макушкой о свод норы и обижено ойкнул. – Я поговорил с владыкой и сумел убедить его, что живая ты куда полезнее, чем мёртвая. Тебя, например, можно посадить в большое колесо и качать с твоей помощью воду в акведуки, или запрячь в сани, или... – он замер на полуслове, чувствуя тёплую руку, сжавшую его холодную ладонь.

– Спасибо, – едва слышно пошептала Жозефина. – Спасибо, что спас меня.

Темнота. Молчание. В какой-то момент оборотень осознала, что её пальцы переплелись с пальцами Жана и прежде чем она поняла, что происходит, мягкие губ вампира коснулись её губ. Поцелуй, нежный и романтичный, тонкий и невесомый как крылья бабочки продлился едва ли больше секунды. На вторую секунду их языки переплелись, а обе пятерни вампира оказались там, где полагается быть рукам влюблённого мужчины, находящегося в состоянии сексуального и эмоционального возбуждения, сопряжённого с сильнейшим стрессом. На какое-то мгновение ей показалось, что происходит нечто неправильное, однако Жози быстро вспомнила особенности вампирской анатомии, то, что они в норе, а над головами лютует буря. В этом мире ничто и никогда не происходит так, как должно быть. К счастью, порой неожиданности бывают приятными.

Жан открыл глаза. Коснулся крошечной брошки на платье, и пещера озарилась блёклым магическим светом. Жозефина спала. Буря, видимо, давно стихла. Тишина, покой, сырость. Тело ещё плохо двигалось, однако смерть может забыть о вампире пурпурного клана. Он восстановится. Просто нужно время, и время будет. Много времени вдали от Алаара и Параракса. Они могут грызться друг с другом сколько пожелают.

Рука извлекла из ножен кинжал. Посеребрённое лезвие было заточено до остроты бритвы. Эх, Жози, напрасно прогуливала ты лекции мессира Энтона, могла бы узнать много интересных вещей. Например, что удовлетворённая страсть куда меньше отягощает совесть. Пустые глаза скользнули по обнажённому телу напарницы.

– Больше ты не будешь таскать меня на себе, – одними губами проговорил он, – а я не буду вытаскивать тебя из неприятностей...

Она была права. Яма была была могилой. К несчастью, неожиданности не всегда бывают плохими. Порой они бывают просто фатальными.

====== Гнев монарший ======

Любовь – странная штука. Некоторые считают, что любовь это вздохи под луной, некоторые – танцы и веселье, кто-то ассоциирует любовь с шёлковыми простынями, кто-то с кожаной плетью. Иные вообще считают, что любовь умерла.

Так кто же из них прав?

Вообще-то правы все.

Сопоставляя мифы разных народов, мне удалось выявить несколько занятных закономерностей. Понятие любви разнится не только в зависимости от расы, направленности, возраста и пола, но даже от конкретного человека. Почему? Ответ я нашла, изучая фрески в храмах различных богов любви. Как и упомянутое чувство, изображения бога в храмах, принадлежащим разным эпохам, отличались. Причём отличались кардинально. Например, в недавно отстроенной части Астралора поклоняются богу Маришу, изображаемому в виде юноши с венком из полевых цветов на голове, сжимающему в руках ветку сирени. В Тор-Гиш-Горе – древней разрушенной столице орочьей империи, которая находится под Астралором – бог любви изображён в виде крупного орка с дубиной, занесённой над головами воинов. У гномов же в виде белого голубя, гадящего на производственный план. Наконец, в таком религиозном центре как Таман существует сразу несколько разных храмов, самый популярный из которых посвящён любви в образе Нейрин – эльфийки в кожаном корсете и с предметом, который ни одна приличная эльфийка в руки не взяла бы никогда. Священные тексты и указы разнятся так же, как и образы.

Разгадка нашла меня во время пребывания в подземных городах тёмных эльфов. Как известно, данный народ не испытывает исследуемого мною чувства, но, несмотря на это, статуя Нейрин у них имелась, правда в ужасно опошленном облике. Как объяснил мне проводник, это вовсе не Нейрин, а Хиларет. В этот самый момент на меня снизошло озарение – различие статуй и подходов к данному чувству объясняется предельно просто: функции бога любви выполняли все двенадцать богов в порядке очереди. Правда до сих пор не ясно, делали они это по необходимости или забавы ради. Судя по недовольству на лицах некоторых статуй – необходимости. Столь сильное чувство попросту не может оставаться без присмотра. На основании данной теории предположу, что истинный бог любви некогда всё же существовал. Вероятнее всего он и был тем четырнадцатым небожителем, уничтоженным во время первой битвы богов. Так что по существу истинная любовь действительно давным-давно мертва.

Гидрогериамитантониэль. Хроники изменчивых богов.

«Мастер Энтон, вы лопух,» – таковыми могли бы стать слова Жана пятьдесят восьмого пурпурного, обращённые учителю, если бы ему внезапно окончательно опротивела жизнь. Какой идиот придумал ту глупость про «удовлетворённую страсть»? Во-первых, её не так-то просто удовлетворить! Хотя он пытался раз восемь. Видимо убить не только любимую женщину, но и напарника, несчётное количество раз спасавшего твою жизнь, очень даже не просто.

Совесть. Честь. Азарт. Если он и спасётся, то только с Жозефиной, слишком долго он её добивался, чтобы вот так запросто убить, слишком много связано с Алааром, чтобы всё вот так запросто бросить. Мастеру Энотону определённо стоило предупредить, что влюблённость притупляет инстинкт самосохранения. Договорится с Князем? А отчего нет?! Князь, конечно, не пресветлая Люмина, но мозг у него работает. Алаарский правитель не раз показывал, что собственные интересы для него куда важнее сиюминутного гнева. Жан – существо полезное, да и герцогиня это не только ценный мех, но и двадцать-тридцать центнеров покорного боевого мяса. Главное тихо проникнуть в город, предстать перед повелителем самостоятельно и всё ему объяснить…

Тронный зал. Два тела падают на чёрный мрамор, мужчина и женщина.

– Доставлены, мой господин, – Сэр Пьюзо, капитан гвардии, опустился на колено. – Выловили сегодня ночью, пытались сделать подкоп под стеной.

– О, очаровательно, – обсуждавшая что-то с Алаарским правителем женщина в чёрной робе отвлеклась. – Вы их уже пытали?

– Нет, миледи, – капитан потупился. – Приказа не было. Да и как их пытать? Этой вот, всё что мулмаку дротик, а второго пальцем ткнёшь – дух испустит.

– А голодом морили? Использовали препараты? Воздействовали на души? И глаза! Можно выклевать им глаза! – крупная костяная птица чинно вышла из-за спины своей госпожи, прошествовав к всё ещё коленопреклоненному Пьюзо. Аристократ поморщился, эту тварь он терпеть не мог. Давно свернул бы ей шею, если бы это хоть что-то дало кроме гнева Адэт, которая в своём фамильяре души не чаяла. К счастью, ворона здесь ненавидел не только он.

– Мидели, не могли вы бы избавить нас от этого создания? – поинтересовался властелин. Женщина демонстративно прикоснулась к кольцу на пальце, создавая в руке плотную чёрную сферу, и столь же демонстративно направила руку на Пьюзо.

– Я имел в виду твоего фамильяра, – надавил Князь. – Нам не нужны лишние уши. Попроси его отсюда.

– Как пожелаешь. Аркаринарт, милый, мамочка скоро придёт в лабораторию, подготовь всё для эксперимента. Капитан, вы также можете идти.

Успевший вспотеть рыцарь поспешно покинул помещение, вслед за ним, паря на призрачных крыльях, последовал костяной ворон. Троица вновь осталась наедине со своими проблемами. Сейчас эти самые проблемы валялись на полу, ожидая своей участи.

– Неожиданно, – наконец соизволил заговорить с агентами Князь. – Я думал, вы давно мертвы. То есть ты мертва, – он кивнул в сторону Жозефины. – Но ты жива, и Торвальд жива. Как-то слишком много живых получается, не находишь? А насчёт тебя… – жёлтые глаза смерили вампира. – Пока только отдан приказ о назначение награды за голову. Честно говоря, это первый случай, чтобы голова лично являлась за наградой.

– О Всетемнейший, позволишь ли ты мне говорить? – Жан на мгновение оторвал взгляд от пола, пытаясь уловить на лице Князя признаки заинтересованности.

– Последнее слово? Хорошая традиция, – мужчина хмыкнул, обнажив ряд белоснежных кинжаловидных зубов. – Ты придумал себе эпитафию? Или, может быть, желаешь немного поунижаться?

– Поунижаться, если позволите, – вампир подполз поближе, время от времени целуя ковёр. – Меня тут одна подруга просили передать, что в сторону Ларгоса движутся три дополнительных роты наших Параракских соседей. Вот теперь, наверное, можете нас казнить. Хотя позвольте ещё добавить, что жизни столь жалких существ как мы ничего не стоит. А раз они ничего не стоят, то почему бы нам их не оставить?

– Уж не думаешь ли ты, червь, что в нашем княжестве так мало вампиров и Древних, что я не смогу вас заменить? – повелитель Алаара нахмурил брови.

– Нет, вовсе нет, Повелитель. Этого добра у нас выше крыши, поэтому казнь двоих из них действительно ничего не решит. Ваш неоспоримый авторитет, ваша власть и ореол ужаса не изменятся от того, что вы убьёте ещё несколько ничтожеств. Но если вы наградите пару нерадивых Золотых Капюшонов, сумевших сбежать из вражеской столицы, принеся ценные сведения, то ваша бесконечная милость вдохновит на подвиги многих и многих.

Адэт и Энтон синхронно обернулись в сторону своего товарища. Оба готовились кликнуть полотёров, дабы убрать кровавую кашу, которая должна будет остаться от дерзкого кровососа. Но вместо того, чтобы вспыхнуть, начавший было распаляться властитель остыл. Более того, хищные кинжаловидные зубы изобразили подобие улыбки, а дальше случилось нечто совершенно невероятное – Князь засмеялся. Глухой, похожий на шипение хохот рассыпался по залу, бросая в дрожь не только провинившихся шпионов, но и соратников Тёмного Властелина.

– Ты, ты, ты... Дохлые боги! Такого на моей памяти ещё не было. Мало того, что ослушался меня, так ещё и посмел явиться сюда и говорить, что я должен делать. Да, определённо у тебя есть яйца! Что? Что ты там шепчешь, Энтон? Понятно. Три века живи, три века учись. Но они могли бы у тебя быть! Хотя в таких случаях обычно говорят, что существо либо излишне смелое, либо излишне глупое, и я склоняюсь ко второму варианту. А может быть ты считаешь, что тебе нечего терять? Уверю, это вовсе не так. Леди Адэт способна сделать твою смерть настолько изощрённой, что даже мне в страшном сне не присниться. Например, можно превратить тебя в вафельный торт и скормить маленьким слюнявым детишкам, а уже потом мы примемся за твою душу, и да, перед всем этим тебе выклюет глаза самый гадкий в мире фамильяр.

Жозефина молчала, взирала на происходящее. Молчать было тяжело, хотелось броситься вперёд с криком «я во всём виновата», однако именно от этого больше всего и предостерегал её Жан. Криков «я во всём виноват» в длинной жизни владыки было не меньше, чем «я ни в чём не виноват». Князь в принципе часто имел дело с криками. Они подвели его, оба, и обоих по законам тёмного княжества ждала смерть. Но была в Алааре сила, стоящая выше закона, и этой силой был его повелитель. Конечно, на милосердие можно было не рассчитывать, но существует в мире такая вещь как практичность. Или прихоть. Однажды прихоть господина сохранила Жози жизнь, возможно есть шанс, что чудо повторится? Женщина вновь подняла глаза. Её господин с самым что ни на есть беззаботным видом пытался вспомнить, когда ему в последний раз пытались перечить. Несмотря на совместные усилия Энтона и Адэт, им не удавалось вспомнить ничего кроме пары случаев сорока и более летней давности. Потом последовало перечисление того, что с храбрецами сделали, и от подробностей кровь застыла в жилах даже у весьма холоднокровного Жана. Но советники, кажется, забыли о провинившихся, нечаянно брошенная тема вела их в далёкое прошлое, в царство сантиментов и ностальгии. Если бы не жёлтые глаза и кинжальные зубы, если бы не посох некроманта и не клыки основателя бирюзового клана, то троицу можно было бы принять за компанию тётушек, собравшихся посудачить о всякой всячине за чашечкой отвара и миндальным печеньем. Они смеялись, шутили, подначивали друг друга совсем как люди, которыми когда-то являлись…

А потом случилось ещё более невероятное – вампира с оборотнем отпустили. Наказания не последовало, вернее оно выглядело совершенно несоразмерным поступку. Всё как говорил Жан. Со стороны могло показаться, что их даже наградили: обоих лишили статуса Золотого Капюшона и перевели на новые должности – Жозефину в армию, где, по словам Князя, она должна будет кровью, по возможности чужой, искупить вину, а Жана во внутреннюю стражу.

– Кажется, ты стареешь, – прокомментировала поступок алаарского правителя Адэт. – Становишься добренькими, жалостливым.

Энтон помрачнел, молча взирая на двери тронного зла, закрывшиеся за обезумевшими от радости агентами. Он только что потерял людей, и пускай одна из них походила на мулмака-акробата, а второй являлся чисто воды подколодной змеёй, потребуется не один год, чтобы воспитать аналогичных по качеству змей и мулмаков. Его товарищу следовало быть практичнее в делах подбора персонала. А ещё перестать есть рабынь живьём… Но разве он прислушается? О нет! Вот прямо сейчас «Мистер Самомнение» развлекается, подначивая своего придворного чародея.

– Боюсь, это ты стареешь, – хохотнул Князь. – Смотри, какая глубокая морщинка над переносицей, – увенчанный когтем палец самодовольно уткнулся в идеально ровный лобик некроманта.

Личико духовной элементалистки побагровело, но вслед за гневом пришёл панический страх, чёрные миндалевидные глаза округлились, на губах застыл немой крик, а ещё через мгновение длинные ногти впились в алебастровую кожу в тщетной попытке сорвать с себя живую маску. Бормоча что-то жалобное и нечленораздельное, женщина выбежала прочь из зала, зарывая окровавленное лицо.

– Тоже считаешь меня добрым? – локоть Князя слегка толкнул главу секретной службы.

– Считаю, что это было лишним, – холодно ответил тот. – Помимо того, что это лицо крайне шло к её шейке, ты сделал больно нашей миледи. Хотя о чём я, даже после трёхсот лет правления твой мужланский нрав не изменился ни на йоту.

– Больно, говоришь? – в жёлтых глазах скользнуло нечто, напоминающее разочарование. – Ты совсем ничего не понимаешь, друг. На самом деле ей всё равно, как она выглядит. Ей всё равно с тех самых пор, как с неё содрали мясо с кожей и возложили вечно живое сердце на тиктитовую подставку в глубине полированных костей грудной клетки. У сердца не бывает лица, знаешь ли. Наша подруга давно утратила всё человеческое, остался только облик, да и тот не её, но за этот облик она цепляется их последних сил. Её беспокоит не лицо, её беспокоит утекающая человечность. Её, и меня. Я тоже эмоционально высыхаю. То, что эти двое ещё живы, не признак милосердия, а признак безразличия – сто лет назад я разорвал бы их голыми руками, а посмотри, в какого прагматика я превратился. Впрочем, с кем я разговариваю? Ты же вампир, вы вполне себе рассчитаны на вечную жизнь.

– Вот только не надо мне плакаться в сюртук, – Энтон презрительно фыркнул, – вампирского в тебе вполне достаточно. А что до чёрствости... В последнее время мне куда проще исправлять твои ошибки. Кто знает, возможно будь ты почерствее, наша война с Парараксом закончилась бы ещё при Гризельде. Скажи лучше, как будем наказывать наших нерадивых шпионов.

– Да как обычно. Простенько, но со вкусом. Да, маленькое пожелание – передай Людмиле, что вкус должен быть крысиным.

Живой. Никогда ещё это слово не значило для Жана так много. Он не раз избегал смерти, да что уж там, во время ритуала рождения его тело фактически погибло, но только теперь мужчина сумел оценить весь вес понятия «жизнь». Самое рискованное и страшное приключение в его карьере закончилось, однако символический титул виконта все ещё был при нём, остались при нём и немалые сбережения, а главное – рядом была женщина, которая любила его, и которую любил он сам. В голове всплыли слова Жоржа: «И почему бабы вечно западают на кровососов? Иногда мне кажется, что в женских глазах вы блестите на солнце».

Бедняга Жорж, он так и не решился нарушить контракт, не поехал выручать напарницу. Сейчас его предположительно с усердием жриц храма любви мучили совесть с досадой. Что поделать, кто не рискует, тот не пьёт шампанское. И не спит с герцогинями.

Насвистывая песенку из какой-то новомодной оперетты, вампир шёл в сторону дома пурпурного клана. Дома кланов скорее необходимость, нежели символизм: кто-то должен присматривать за сборищем хилых существ, убирать за ними, охранять и кормить. Содержать отдельную прислугу и охрану дорого, потому соклановцы обычно живут вместе. Сюда же обычно приходили люди, желающие в той или иной мере воспользоваться способностями обитателей дома. Не безвозмездно, конечно. Жану это отныне не требовалось. Его сон охраняло существо, способное перекусить мачту и регенерировать кровь быстрее, чем он способен её пить, к тому же отнюдь не бедное. Так что оставалось лишь забрать вещи.

Особняк встретил его темнотой и прохладой, ведь высокие температуры и солнечный свет противопоказаны вампирам. Управляющий в белой ливрее принял из рук бывшего агента сюртук и широкополую шляпу.

– Рад видеть вас в добром здравии, мсье Жан, – пожилой мужчина почтительно поклонился. – Желаете трапезу, или, может быть, вас интересуют свежие заказы?

– Ни первое, ни второе. Я съезжаю и пришёл за вещами.

– О, как печально. Но вы же попрощаетесь с мастером Людмилой? Она просила передать, что ждет вас в своих покоях, – управляющий почтительно улыбнулся и Жан в который раз был рад, что видит этого лицемера в последний раз.

Мастер Людмила, старейшина пурпурного клана, не отличалась от среднестатистического вампира. Её возраст застыл на четырнадцати годах и последние два столетия она ничего не меняла в своём облике. Маленькая и тонкая, но с кровью в два десятка раз более густой и сильной, чем у простого немёртвого. Поговаривали, что именно она некогда обратила мессира Энтона, и нынешний первый вампир княжества по сей день посещает свою кровную мать с дружескими визитами.

– Приветствую, мастер Людмила, – Жан поклонился.

– Привет, малыш, – девушка улыбнулась, слегка обнажив кончики клыков. – Мне тут доложили, что ты нас покидаешь. Неужели надумал выйти замуж? Променял клан на какую-то сучку?

Жан промолчал. Влюблённый вампир это всё же вампир, а не человек или эльф какой-нибудь. Вампиры не имеют традиции отвечать хамством на хамство, естественный отбор способствовал распространению исключительно вежливых особей.

– Мда, тяжело быть старой и сильной, никто тебе слова поперёк не скажет, – она разочаровано хмыкнула. – А ведь один мой друг недавно рассказал мне презабавную историю о том, как вампир из-за хвостатой шлюшки посмел пререкаться с самим Князем.

– Простите, госпожа Людмила, но с вами я не буду пререкаться. Ни ради шлюхи, ни ради герцогини.

Людмила улыбнулась, разводя руками. Он действительно нисколько не изменился – позволял себе риск, но лишь когда тот был неизбежен, а в остальных случаях являл собой совершенно бесчувственное существо. Сегодня, однако, это станет роковой ошибкой.

– Что ж, тогда, думаю, держать тебя здесь дальше нет никакого резона. Выпьешь на прощание?

Бокал с багровой жидкостью приятно грел ладонь. Пить кровь из кубка – особая роскошь, которую не многие могут себе позволить, во многом из-за специальных и весьма недешёвых кристаллов, подогревающих её, и не дающих свернуться. Жан улыбнулся, впервые с момента нахождения в особняке. Набрав в рот немного жидкости, он сделал небольшой глоточек – кровь была удивительной. Таково изысканного, утончённого вкуса бывший Золотой Капюшон не пробовал ни разу за свою весьма не короткую жизнь, привкус железа здесь почти не ощущался, кровь была густой, слегка сладковатой и буквально излучала силу.

– Девственница? Всегда мечтал, но никогда не пробовал...

– Спасибо. Не знаю, можно ли счесть это за комплимент, но действительно спасибо. Не девственница, уже очень давно.

В казалось бы пустых глазах скользнул испуг. Что-то инородное, точно тисками сжало его голову. Мозг сдавила страшная, непреодолимая сила, кровь в желудках застыла, нервы онемели, перед взором всё поплыло.

Вампира нельзя затупить, раса имеет во многом магическую природу, и именно поэтому внушающие ужас кровопийцы так беспомощны перед колдунами, равно как и перед более сильными сородичами. Хотя ментальной силе последних они способны какое-то время сопротивляться, но если часть врага уже внутри, то рассчитывать не на что.

Девушка встала с кресла. В полумраке казалось, что в сторону парализованного Жана движется одна из множества местных теней.

– Я могла бы убить тебя здесь и сейчас, но Князь пообещал сохранить твою ничтожную недожизнь. Другой вопрос – с твоим поведением нужно что-то делать. Как мы обычно поступаем с плохими мальчиками? – она издевательски усмехнулась. – Плохих мальчиков мы ставим в угол! И лишаем сладкого. О да, моя кровь определённо слишком хороша для тебя, но не переживай, в подвале тебя ждёт обилие куда более подобающей пищи. Слышал, ты, крыса? Тебя ждёт встреча с твоими голохвостыми родственничками.

Леди Людмила глубокомысленно вознесла перст вверх. Тело Жана уносили, официально его обвинят в хищениях. Опять же сделают это от имени клана, и наказание его будет сугубо внутриклановым. Почтенный Князь же в очередной раз продемонстрирует, что перед законом Алаара равны все, даже любимчики, бывшие Золотые Капюшоны и герои княжества. Почтенный Князь всегда ни при чём, когда дело деликатное, и впереди Аллара всего, когда нужно показать себя великим владыкой. И всё же, в глубине души ей было жаль Жана, слишком уж незавидная участь его ждала. Впрочем, свой шанс помереть от её руки он упустил.

Шаги закованного в сталь воина еле слышимым шуршанием отдавались по коридорам замка. Идеально подогнанные пластины доспехов не издавали ни звука, лишь то, как проседал дощатый пол, свидетельствовало о том, что на человеке было боевое облачение, а не прозрачная кисея. Сэр Хьюберт спешил на зов своей королевы. По его личному мнению, зов этот в последнее время раздавался излишне часто и звучал слишком громко. Королева очень уж интересовалась делами военными, норовила примерить каждый заказанный для армии доспех, подержать в руках каждый меч и посмотреть всех новобранцев. Впрочем, последнее она делала преимущественно без его участия и в неформальной обстановке. За полгода совместной работы Хьюберт так и не определился со своим отношением к Тёмной Властительнице. С одной стороны Мизори была на редкость суетливой, вспыльчивой и необоснованно требовательной, последнее выражалось в том, что девушка плохо представляла, что и от кого требовать, поэтому требовала всего и ото всех. По замку долго гуляла притча о том, как пожилая служанка Эльза упала в обморок, когда Торвальд, находясь в подпитие, потребовала у неё отчет о площади подметённых полов за первую четверть года. Однако нельзя было отрицать, Мизори искренне старалась руководить страной и могла за неё постоять, что делала неоднократно. Для бывшего клавендхольмского командующего не было добродетели более славной, чем жертвенная отвага. К тому же, Мизори была очень приятной девушкой, своей манерой общения напоминавшей ему новобранцев, коих через пожилого командующего прошло великое множество.

Двери тронного зала сошлись за его спиной. Здесь было светло – широкие витражи окон прекрасно пропускали свет, позволяя лицезреть убранство зала, порядком подновлённое за последнее время. Теперь к трону вела прекрасной работы синяя ковровая дорожка с золотыми кистями. Такого же цвета гобелены были развёрнуты справа и слева от трона, канделябры со свечами, люстры под потолком, резные скамьи и столы из морёного дуба – медленно, но верно помещение обретал о достойное королевы величие. Или, как считала сама Мизори, пока ещё далеко не достойное и частенько выспрашивала пленную эльфийку о возможности создать трон повыше, и желательно с купальней наверху.

– Хью?! Наконец-то! Сколько же можно вас ждать?!

– Прошу прощения, ваша милость, я наблюдал за обучением новобранцев, – рыцарь огорченно выдохнул, с первых слов было понятно, что встреча не предвещает ничего хорошего. Да и к чему слова? То, что его королева нервно ходит по залу, вместо того чтобы полулёжа на троне жевать куриную ножу и попивать эль, не сулило ничего кроме знатной выволочки. А за что их величество придумает, она ведь такая мудрая!