Текст книги "Славься, Темная Властительница! (СИ)"

Автор книги: ivan_kun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 84 страниц)

Он действительно победил, пусть и не так красиво, как хотел изначально. Пока его соперник замахивался, алаарский командующий действовал. Оставив оружие в теле врага, он выдвинул стилет и нанес удар. Конечно, он мог вскрыть врагу горло, порадовав воинов красивым красным фонтанчиком или проткнуть сердце, что тоже смотрится весьма эффектно, но оба варианта, увы, оставляли графу секунды для довершения смертоносной атаки. Карнаж ударил выше, в область плеча, с хирургической точностью перерезая сухожилия на руке. Конечность повисла плетью, лезвие грустно звякнуло о набедренник. Когда враг был полностью безоружен и в голубых глазах блеснули заветные страх и отчаянье, Пельтон нанёс финальный удар, вогнав адамантовый стилет в сердце мнительного графа. Сегодня на редкость урожайный день!

– А теперь схватить её! – перст дроу указал на парализованную страхом девушку. – Её ждет долгая и интересная... – он прикусил губу. Пол задрожал, из трещин в каменной кладки вырвалась лиана, впиваясь ближайшему солдату в глазницу. Колдунья была парализована вовсе не страхом, в ней клокотал гнев.

Джерри Ольхредбах был в бешенстве. Он не какой-то там молокосос, он правитель Тамана! Как этот пришелец смеет думать, что он как какой-нибудь мальчишка купится на столь жалкий трюк?! О нет, Джерри не выйдет из себя. Но в чём-то, бледнокожий был прав – он граф и должен заботиться не о мимолётной славе, а о жизнях людей. Парень не очень надеялся на победу. Если Сэр Гвидон не вернулся, значит против этого эльфа у него нет ни единого шанса. Но шансы есть у Леандры. Если бы только его любимая смогла пробудить те крупицы тьмы, что есть в каждом сердце, если бы смогла выдавить из себя немного ярости! Его жену надо разозлить, тогда эмоции не только придадут ей решительности, но и усилят способности элементалистки. И он знал как...

Горечь порошка вязала язык. Не так уж много трюков осталось в арсенале командующего ударной армии, алхимическая смесь обеспечивала сверхсилу в настоящем и невероятные, даже для тёмного эльфа, страдания в скором будущем. Кровь в венах буквально бурлила, сердце было готово разорваться на куски, а рефлексы, его без того идеальные рефлексы вознеслись на поистине божественный уровень. Карнаж был так силён, что почти смог увернуться от стула, который швырнула в него превратившаяся в свитую из корней плеть рука элементалистки. Угодив в лоб, мебель скользнула по шлему и вдребезги разлетелась, столкнувшись с каменной кладкой. Перекатившись назад и избежав очередной встречи с бывшим элементом интерьера, генерал с досадой отметил, что остался один, поскольку остатки пришедших с ним солдат частично лежали на полу. «Частично» здесь определяющее слово, так сложно поверить, но вырастающие из земли лианы были достаточно сильны, чтобы разорвать воина в доспехах пополам. Те же, кому повезло меньше, ещё корчились, нанизанные на колья. Тронный зал превратился в маленький филиал преисподней.

Жезл – примитивное оружие. Меньше посоха, а с перчатками, позволяющими складывать несчётное количество рунических комбинаций, не сравнится и подавно. Жезл примитивное оружие и оттого такое простое в обращении. Те три десятка заклинаний, что заключали в себе митрильные трафареты, девушка знала наизусть и использовала автоматически. Щёлкали барабаны, первоматерия вливалась в сверкающий металл, принимая причудливые, но от этого не менее смертоносные формы. Упругие корни опутывали жестоких воинов, ломая кости и отрывая конечности, острые шипы рвали кожу, а пол под ногами медленно превращался в сплошной ковёр, где среди прорастающей травы и кровавых пятен серой точкой мелькал эльфийский силуэт, её единственная цель.

Леандра не могла назвать себя хорошим человеком. Проведение даровало ей магию, а та обеспечила остальное. У неё было всё, не было нужды завидовать, отнимать, ненавидеть. До этого самого момента. Народ любит посудачить о влюбчивости элементалистов, но скоротечность и внезапность не делают их чувства фальшивыми, любовь началась с юношеской страсти, но в какой-то момент жизни Джерри Ольхредбах стал для неё всем.

Магия ослепляет, особенно если впервые по-настоящему чувствуешь её вкус. Могущество, вседозволенность и власть. В один прекрасный миг месть и ненависть уходят на второй план, уступая место желаниям более древним и потаённым. Говорят, что сила элементалистов раньше принадлежала богам. И кто же как не боги должны решать, жить окружающим или умереть? Первоматерия убивала, лианы и корни обрывали одну жизнь за другой, несмотря на то, что алларцы давно утратили всякую волю к сопротивлению. Ожившее дерево с равной неумолимостью настигало раненых, бегущих, молящих о пощаде. Они не сильно интересовали девушку, просто стояли на пути. Эльф. Да, вот эльфа она убьёт с наслаждением, но по какой-то неведомой причине юркому дроу удавалось уходить от её атак, стебли мелькали в считанных сантиметрах от конечностей, острые колья лишь слегка царапали доспех. Несколько раз казалось, что он в её руках, скрюченные корни обращались огромными цветами, меча ядовитые иглы, увы не способные пробить доспех, тугие плети обрубались бритвенно-острыми клинками. Дроу уходил, но он не сможет бежать вечно.

У Дюраля рябило в глазах, ещё никогда ему не доводилось делать такое количество прыжков и пируэтов, бесчисленное множество акробатических номеров, провал любого из которых грозил ему смертью. Атаковать? Он пробовал, в самом начале. Прорубившись через лезущие из всех щелей кусты, чудом избежав смертоносных корней и отразив атаку трансформированной в плеть руки, Карнаж остановился в десяти шагах от колдуньи. Взмокшая, в обрывках платья с безумным блеском в глазах женщина походила на ведьму из древних сказаний. Истошный крик, взмах жезла, и сотканные из лиан руки надвигаются на него. Если бы эльф не подпрыгнул, его бы расплющило, если бы не чешуя из бесцветной стали, град отравленных шипов превратил бы его в подушечку для иголок. В тот миг он спасся чудом и не имел никакого желания повторно испытывать судьбу. Дюраль танцевал, спая свою длинную, но от этого не менее ценную жизнь. Увы, сей зал давно уже не подходил для танцев. Очередной отскок, но сапог скользит на окровавленных камнях, потолок уходит вверх, импульс удара о пол звенит в ушах. В один миг тело спутывают корни, не позволяя шевельнуться. Она идёт к нему, длинные светлые волосы, стройное тело, огромная грудь, совсем как тогда, как в прошлом, первобытный, врождённый страх вкупе со страхами, пережитыми много лет назад, заполонил мозг, превращая холодную усмешку в перекошенную ужасом гримасу. Дюраля трясло, перегруженные алхимией мышцы рвались, не в силах освободится из древесного плена, мочевой пузырь и тот отказался подчиняться командующему, лиана снова овила шею, обратив поток воплей и ругательств в бессвязный хрип. Блаженно улыбаясь, девушка подняла жезл. Щелчок алых ногтей…

Оглушительный грохот пронёсся по комнате, взрывающий уши звук в сопровождении дождя из щепок и железных скоб ворвался в тронный зал. Шок вывел эльфа из ступора и заставил девушку прервать незавершённое колдовство, поставив на пути взрыва стену из переплетённых лиан. Тяжело дыша, Леандра воззрилась в дверной проём и невольно покраснела. Стоящий среди обломков баррикады мужчина был совершенно лишён такого не особо распространённого на Континенте, но всё же имеющего место быть, чувства как стыд, по крайней мере это следовало из отсутствия на нём такой распространенной на Континенте вещи как одежда. Всё верно, на нем не было ровным счетом ничего, если не считать за платье многочисленные колечки из серебристого металла, вставленные в кожу по всему телу, да ещё внушительных размеров гульфик, который исходя из размеров последнего незнакомец носил не из скромности, а из тщеславия.

– Ого! – только и сумел вымолвить вошедший. – Это я удачно попал!

Трудно определить возраст этого человека, ни на его лице, ни на голове не было ни единой волосинки, а загорелая кожа покрыта розовыми, словно следы от ожогов, пятнами. Рубиново-красные глаза с вожделением смотрели на Леандру. Леандре, впрочем, подобное внимание было не по душе. Девушка взмахнула жезлом, но выросший перед мужчиной кол в один миг обратился в пепел.

– Ха, Пельтон, да у тебя прямо-таки нюх на женщин! Вот говорила же мне мама, хочешь жить в обществе милашек, задружись с эльфом! – он, кажется, не обратил на атаку элементалистки никакого внимания. – Эй, рожа эльфийская, чего молчишь? О боги, как она шикарна! Обоссаться можно! Хотя ты, как я вижу, уже...

Смех, похожий на ржание коня, причём коня без родословной, шибанул Дюрая словно разряд тока. Гадкий человечешка насмехался над ним! Над ним, представителем высшей расы, генералом первой армии, лучшим командующим Князя! Пообещав себе прикончить хама, дроу принялся осторожно сгибать-разгибать запястье. Если немного постараться, адамантовый стилет поможет ослабить путы. Меж тем в зале происходило ничто иное, как колдовская дуэль. Каждое заклинание девушки встречалось горячими комментариями пришельца и непроницаемой аурой испепеления. Лианы и иглы, прутья и колья, всё единомоментно обращалось в прах.

– Ты только не пойми неправильно, – внезапно всполошился красноглазый, – я не из пассивов. Я много чего могу. Вот например, – рука, унизанная кольцами и цепочками, сложила руну, и поток синего раскалённого пламени ударил в угол тронного зала, в один миг оборвав жизни последних выживших солдат гарнизона.

– Идиот! Князь приказал оставить кого-нибудь в живых для допроса! – заорал уже освободивший руку Пельтон.

– Так я и оставлю. Правда, моя леди? – маг ненавязчиво сложил ещё один символ, пламя полыхнуло в метре от Леандры. Девушка попыталась отскочить, но подвернула ногу. – Честно говоря, такой красавицы у меня не было со времён Академии. Алаар та ещё дыра, а из-за одного больного на голову командующего мы не нанимаем эльфиек.

– Да как ты смеешь, червь! Как твой командующий, я приказываю...

– Мало ли что ты приказываешь, – маг двинулся вперёд, каждый его шаг заставлял сохнуть, а вслед за тем моментально сгорать остатки зелёного ковра под ногами. – Дюраль, если б не я, ты был бы трупом.

– Если бы ты следовал приказам, замок давно был бы взят! Дай-ка подумать, забавлялся с местным населением?!

– Но в конечном итоге это ты и твои люди так долго возились с щитом отрицания, – уже прохладнее ответил маг. – Налаживал контакт с местной аристократией? – эльф, прикусил губу. – Послушай, Дюраль, мне наплевать на твоё сумасбродство, по закону Алаара, добыча принадлежит воину, её добывшему, за вычетом доли Князя. А Князь, как я помню, уже давно не интересуется грудастыми магичками. Девка моя.

У Карнажа не оставалось аргументов. За исключением разве что последнего. Бросив на колдуна полный ненависти взгляд, генерал незаметно вытащил из-за пояса кинжал. Лезвие было из керния, с тиктитовой вставкой, вмещавшей всего лишь одно заклятие. Нерадивого подручного таким не убить, но вот подпортить ему триумф можно. Палец нажал рунический знак, рукоять покинула ладонь. С огромной скоростью лезвие пронзило воздух, впиваясь в незащищённое тело отвлёкшейся на нового врага девушки. Леандру отбросило на несколько метров назад к ступеням трона. Неловко дернувшись, элементалистка затихла. Третья победа в копилку фон Пельтона.

– Ни с чем несравнимое чувство. Что скажешь, Йегуди?

Карнаж полулежал на троне, шлем лежал рядом, а длинные белые волосы свободно раскинулись на плечах, кроваво-красные глаза словно впитывали образы и очертания разрушенного зала: нанизанные на колья тела, и его, Карнажа, работа, куда более тонкая, неуклюже разрубленные его светлостью Ольхредбахом солдаты, вонь от сожжённых огненным элементалистом воинов, пятна сажи, пятна крови. Война. Благословлённая Хиларет ненависть, её чистое и незамутнённое проявление, столь же прекрасное, сколь и беспричинное.

– Ты про разочарование? – великий, по собственному мнению, маг Йегуди Корзинкин убрал руку с запястья девушки. – Как можно было убить такую красотку?! Будь проклята твоя боязнь женщин!

– Моя гинофобия, знаешь ли, имеет более чем веские основания, – генерал поморщился, отгоняя невесёлые мысли. – Думаю, переживи ты то, что пережил я, относился бы к ним не лучше.

– Откуда мне знать, если ты молчишь? Ума не приложу, что могла сделать тёмная эльфийка, что ты шарахаешься от всего, имеющего более-менее годные сиськи.

– Да ничего, знаешь ли, – глаз фон Пельтона заметно задёргался. – Времена правления жриц остались в прошлом, женщины больше не истязают мужчин за неповиновение. Теперь они лишь говорят, что мы должны сделать с виновными и наблюдают. Лучше ты ответь мне, какого балрога Иеринарт Вастро сменил имя? Чтобы меня тошнило каждый раз, когда я к тебе обращаюсь?

– Ха, ты слишком мнительный. Это такой трюк. Среди Ледяных Властелинов, Князьев, Несущих Шторм, Испепеляющих и прочих излишне пафосных ребят моё новое имя очень быстро обретёт ореол славы и ужаса.

– Тяжело заставить прославлять и ужаться Йегуди Корзинкина.

– В отличие от Карнажа, он не ищет лёгких путей.

Она слушала. Слова захватчиков стучали в голове, словно дробь дождя по крыше. Раздражение, но вместе с этим осознание неизбежности стихийного бедствия. Гнева не было, ярость ушла вместе с острием клинка, вонзившимся в грудь. Осталась только глухая, бессильная злоба. Элементалистка выжила, сказать по правде, кинжал не проделал и половины пути к сердцу женщины. Притвориться трупом было не сложно, она прекрасно знала, как должен вести себя труп. И пускай её рано или поздно раскусят, время ещё есть. Времени должно хватить. Леандра росла. Каждую минуту, что трепались эльф и колдун, от тела девушки тянулись длинные тонкие корни. Ростки просачивались в стыки камней, ветвились и шли дальше, проникали в стены и колонны, ползли, подпитываемые магией. Она уже не сможет спасти себя, не сможет вернуть Джерри, но месть всё ещё в её власти. Когда сеть ростков достигнет нужных размеров, элементалистка обрушит часть замка.

– Слушай, эльф, как думаешь, может мне её оживить? – продолжал измышления Йегуди, поглядывая то на тело магессы, то на покоящийся в ладони меч, некогда принадлежавший Ольхредбаху. Меч он решил присвоить. – В таком большом городе ведь должен быть элементалист?

– Ага, и её труп валяется у моих ног, – усмехнулся Карнаж.

– Генерал, – в дверях возник измученного вида воин с повязкой десятника на рукаве, – разрешите…

– Не разрешу! – от дроу повеяло злобой. – Я же сказал, никто не смеет мешать мне наслаждаться триумфом! Или ты смеешь?!

– Корабль Князя, мой генерал! Господин Аркаринарт лично передал, что через несколько часов Всетемнейший будет принимать капитуляцию города.

– Да, как воевать, так мы. А когда сливки снимать, то наш «Всепафаснейший» тут как тут, – сплюнул Йегуди. – Погоди-ка, если здесь Аркаринарт, значит и Адэт с ним! Значит… – цепочка размышлений завершилась полуоборотом в сторону вожделенного тела и воплем разочарования – Карнаж уже стоял над трупом, самозабвенно кромсая останки женщины мечами. Парные клинки поочерёдно вгрызались в плоть, совершенно не изящно, абсолютно не по-эльфийски.

– Ты что-то хотел сказать? – на сером лице застыло выражение бескрайнего самодовольства.

– Хотел сказать, что ненавижу тебя, – сжал кулаки Корзинкин.

«А я тебя,» – подумал тёмный эльф, но озвучивать мысль не стал. Искренняя ненависть слишком интимное чувство, чтобы в нём признаваться. Да и не до чувств сейчас. Нужно прочесать город, выставить патрули и подготовится к встрече повелителя. Всё до того, как возымеют побочные действия порошки. Моменты триумфа священны именно потому, что столь мимолётны.

====== Субъекты военных правоотношений ======

Полночь. На огромной кровати, погрузившись в пышную перину, тихо посапывала девушка. Посторонний вряд ли опознал в ней сейчас Тёмную Властительницу. Не потому что лишённая доспехов колдунья отличалась от обычной девушки лишь цветом глаз и неуловимым движением воздуха вокруг тела, а потому что в кромешной тьме вообще ничего не увидишь.

– Госпожа? – вопрос вторгся в сладкие грёзы правительницы Параракса.

– Не сейчас, Фрэд, – сквозь сон пробормотала королева, – у меня не то настроение, чтобы быть госпожой. Лучше пастушкой…

– Госпожа, – голос был настойчив.

Мизори проснулась, инстинктивно готовясь зарядить ветром в источник лишнего, по её мнению, звука, но в последний момент остановилась. Напротив неё горели точно фонари два жёлтых глаза. Девушка облегчённо выдохнула – всего лишь полутораметровый говорящий филин в чине премьер-министра.

– Ты что-то хотел, Гуамко? – королева лениво потянулась, пытаясь разомкнуть стянутые сном веки. – Погоди, как ты меня только что назвал?! – от удивления глаза вмиг открылись, пытаясь посоревноваться в размерах с министерскими.

– Моя госпожа, – филин немного наклонил голову, – могу ли я попросить вас об одолжении?

– Я точно сплю, – колдунья ущипнула себя, но сон не проходил. Гуамоко вообще вёл себя странно: сначала объявил, что поедет на войну, которой сроду не интересовался, теперь вот называет госпожой, хотя всегда утверждал, что лишь вынужденно служит властителям Параракса. – Ты? Просишь о чём-то?!

– Да, хозяйка, – когти зазвенели по паркету. – Как ваш фамильяр, хотел спросить вас, владеете ли вы заклинанием призыва фамильяра?

– Эээ... – не лежи Торвальд в кровати, точно не устояла бы на ногах. Может её пернатый товарищ заболел чем-то? Совиной свинкой, например. – Владею. В Академии нас учили. Но не понимаю, для чего оно тебе, ты же сам запретил призывать тебя с помощью магии.

– Всё верно, моя госпожа. Но сейчас обстоятельства изменились, и мне очень важно знать, сможете ли вы призвать своего великолепного фамильяра сквозь пространство, время, и, возможно, даже с того света.

– Наверное.

– Наверное – совсем не тот ответ. Не могли бы вы продемонстрировать навык наглядно? – птица расправила огромное крыло. – Возьмите пёрышко, а затем призовите меня.

Мизори решительно ничего не понимала. Зачем ей призывать надоедливую птицу, которая только и делает, что учит её жить? Но она привыкла доверять министерской голове как своей собственной. Даже больше собственной. Вырвав из крыла большое чёрное пёрышко, чародейка подождала, пока Гуам покинет комнату, а затем прочла заклинание призыва фамильяра. На полу возник сияющий круг, волна магии образовала слова контракта. Вслед за этим из круга вылетел взъерошенный Латакинт, моментально начавший осмотр крыльев. Перо, как ни странно, было на месте. Хотя что в этом странного? Односторонний контракт, заключённый Мизори с подачи ушлого фамильяра, связал их души особым образом. Торвальд ничего не получала от филина, а вот последний обретал фактическое бессмертие на время жизни своей госпожи.

– Госпожа, благодарю вас, – птица поклонилась, вызывая у «госпожи» определённую неловкость. – Вы сейчас размышляете, к чему наш разговор. Есть старая традиция – перед битвой стороны выпускают белый голубей, и та сторона, чей голубь заклюёт голубя противника... Впрочем, не стоит, традиция давно не существует. Была упразднена после того, как вместо голубей начали использовать кондоров, а потом постепенно дошли и до виверн. Однако, есть одна птица, которой я страшно желаю надрать хвост. Понимаете, Моя Королева, у нас своего рода соперничество. Очень давнее, ещё до того, как я стал фамильяром Гризельды. Можете считать это продолжением дуэли магов.

– Погоди. Ты хочешь сказать, что собрался драться? Физически? Но это же совершенно не твой метод.

– Нет такого метода, от которого я отказался бы ради того, чтобы ощипать эту мерзкую пичугу Аркоринарта! – голос птицы был по прежнему спокоен, но судя по тому, как нахохлился Гуам, тема задевала его за живое. – Хотя у него и перьев давно не осталось. Знаешь ведь что бывает, когда хозяин фамильяра становится личем? Правильно. Благо госпожа Гризельда в своё время расторгла контракт перед обращением. Но это мало относится к теме. Латокинты и Бармандрагоры враждуют с незапамятных времён. Ещё до восшествия Короля-Чародея моя бабка драла перья каркающему папаше этого выскочки! Да и мне будет уже не впервой.

– Но ты ведь не владеешь магией, – королева непонимающе уставилась на филина. Как может не владеющий магией фамильяр победить владеющего?! – А, теперь поняла. Ты хочешь, чтобы я воскресила тебя после того, как ты «отделаешь» этого выскочку, правильно?

Птица потупилась, виновато склоняя голову.

– Именно так, Моя Королева. Я рассчитываю на вас.

За министром закрылась дверь тайного хода, а Торвальд в который раз задумалась над тем, что все эти ходы рассчитаны на взаимодействие с Латокинтом. Будто замок на самом деле создавался не для королей и королев, а для совы-переростка. И что это за всплеск агрессивности? Такими темпами скоро и Мерль начнёт вооружаться и требовать схватки с какой-нибудь рабыней Князя.

– Миз, ты спишь? – из-за стены послышался голосок эльфийки. – Миз, мне нужно с тобой поговорить…

Очередная незапланированная бессонная ночь.

Над дворцовой площадью покорённого города царила атмосфера праздника. Гирлянды и яркие флаги пестрели повсюду, знамёна Алаара, наскоро перекроенные из Парараских, реяли над толпой. Радостные возгласы следовали один за другим. Народ Тамана приветствовал своего освободителя, Всетемнейшего Князя. Героя, что положил конец владычеству узурпаторши Торвальд и её мерзких приспешников. Именно в честь Алаарского владыки сегодня звучали гимны и поднимались кубки. Впрочем, была в весельях таманцев некая зажатость, тосты они произносили неуверенно и по возможности старались не смотреть в сторону фасада многоцветного замка.

Если город был украшен тканью, то дворец трупами тех, кто встал на его защиту. Головы на кольях смотрелись зрелищно и расставлены были в соответствии с правилами злодейского дизайна, но совсем не по-тамански. Очень уж грубо и жестоко. Мысли о том, что их новым владыкой отныне является некто, придерживающийся таких вкусов и взглядов, вызывали в людях чувство глубокого огорчения. Но никто не роптал, нет. Таман имел длинную военную историю, в период войн с Гарвейей город частенько переходил из рук в руки, и самый важный урок, который извлекли из него жители – когда тебя завоёвывают, ни в ком случае не сопротивляйся, вместо этого попытайся расслабиться и получить удовольствие. Завоеватель как минимум проведёт военный парад, а это всегда весело. Алаарцы, увы, совсем не походили на тех, кто будет ходить строем и демонстрировать навыки владением оружием. Выглядели они очень по-разному. Среди захватчиков были северяне, потомки смуглых зарийцев, заросшие и небритые варвары, организованные компании разряженных в пух и прах наёмников, оборотни, беззастенчиво щеголявшие в чём мать родила, а то и вовсе в зверином облике. Видели среди них и замкнутых в себе амазонок, неразговорчивых воительниц, по-настоящему уважавших лишь своих питомцев. На севере их роль чаще всего играли грузные мохнатые буйволы, заплывшие жиром краксы и гибельные сурки. Вампиры среди алларцев тоже имелись, но те были вполне довольны – списки кандидатов на вечноживущих были забиты на месяц вперёд. Остальные завоеватели не выражали восторгов. Они останавливались в тавернах, пили, ели и по старой завоевательской традиции не платили. Но за всё время, что они были в городе, не пострадал ни один таманский дом. Чёрное воинство вело себя слишком сдержанно. В глазах его воинов читалась агония человека, устроившего голодовку посреди кондитерской лавки.

Но вот зазвучали трубы, и тысячи лиц воззрились на выступавшую над толпой террасу, некогда построенную Олафом Фраем для своих воззваний. Солдаты Алаара и жители Тамана с трепетом ждали появления того, кто почти целый век не покидал пределов своего царства.

Князь шествовал медленно и гордо, не стесняясь почётного караула, в то время как рослые аристократы в сверкающей броне казались жалкими и блёклыми на фоне невысокого мужчины в простой кожаной куртке. Вслед за ним на почтительном отдалении следовала высокая темноволосая женщина с посохом в руках, за ней несколько генералов.

Толпа встретила пришествие освободителя восторженными криками. Подойдя к краю террасы владыка Алаара жестом утихомирил людей. Смуглое лицо не скрывало торжества, он бросил беглый взгляд на стоящую за спиной женщину, желая разделить торжество. Адэт же было не до этого. За долгие годы жизни затворницей некромантке подобное внимание было в диковинку и нервировало сильнее, чем кривляния переживавшего очередной приступ гинофобии Карнажа. Властелин едва заметно хмыкнул, очень уж давно он лично не принимал капитуляций городов и совсем забыл, как это происходит. Что там нужно делать? Читать победную речь или призывать соратников к кровавой бойне? Чему так радуются люди внизу? Их только что покорили, их лорд пал в бою. И почему на транспарантах написаны столь гадкие слова как «освободитель» и «герой»? Она злили, напоминая о тяжком детстве и палке настоятельницы монастыря Святого Индана, вбивавшей в его задницу идеалы света и праведности.

– Всетемнейший, – сбоку донёсся голос Карла, одного из генералов, – там внизу собралась мелкая аристократия во главе с мэром. Хотят вручить вам ключ от ворот города.

– Ключи от города? Что-то припоминаю. Когда-то мне нравилось принимать ключи от городов. Иногда, помнится, к ним прилагались ключи от поясов непорочности местных жриц, но здесь, видимо, в дефиците жрицы. Или может непорочность? Передай им, что я готов к вручению.

Карл вздрогнул. Он не ожидал, что повелитель окажется столь общителен, и наверх делегацию не пустил. Сейчас она стояла внизу, вместе со всеми своими дарами и ключами.

– Ты бы подумал перед тем как докладывать, – на лице Князя мелькнула усмешка. – Леди Адэт, будьте любезны обеспечить нам явку вон тех господ.

Женщина, которая, кажется, постепенно начинала получать удовольствие от восхищённых и преисполненных любопытства взглядов, чинно проследовала к краю террасы. Алебастровая ручка взмахнула посохом, едва заметно передвинув на древке несколько переключателей. Толпа внизу ахнула.

Его превосходительство Каспер, мэр Тамана, пребывал в состоянии крайней нервозности, потому что вот уже вторые сутки он не мог вручить ключи от города завоевателям. Сначала тёмный эльф не хотел их брать потому что, по собственным словам, был лишь скромным слугой своего повелителя, а потом этому повелителю даже не доложили о его намерениях, ибо данный ритуал, по мнению княжеских командующих, должен проходить публично. Каспер же не мог не волноваться. Если он не передаст ключ, то не услышит заветного «Молодец, можешь и дальше управлять городом». А это самые важные слова в жизни любого мэра. За ним неуверенно жалась кучка секретарей и управленцев. Каспер не хотел их брать, но запретить присутствовать на триумфе Князя не мог, старый чиновник знал, что каждый из них в тайне надеялся, что новый властитель изречёт заветное «Ты мне не нужен, мэр, умри. Вон ты, случайный, ничем не примечательный секретарь, сделай шаг вперёд, отныне ты новый мэр». А это, как известно, самые важные слова в жизни любого секретаря.

Предаваясь мечтам и переживаниям, люди не заметили, как рядом с Князем возникла женская фигура. Поэтому то, что земля ушла из-под их ног, стало для них полной неожиданностью. Гигантская призрачная рука выросла прямо посреди площади, поднимая побелевшую от страха знать на один уровень с триумфатором.

– Итак, я жду. Порадуйте меня, – хищное лицо перекосило в улыбке, от которой несчастным чиновникам захотелось спрыгнуть вниз и убиться.

– Ва-ва-ваша ми-ми-ми... – Каспер отчаянно пытался взять себя в руках, что было сложно сделать находясь опять же в руке, созданной магией. Но мужчина не желал сдаваться, собрав волю в кулак, он неуверенно шагнул на каменную поверхность, протягивая на вытянутых руках большой позолоченный ключ. Остальные быстренько высыпали содержимое мешочков – наскоро собранное столовое серебро, немного золотых украшений и совсем мало денег. – Позвольте вручить вам ключ от ворот Тамана, мой повелитель. Мы преклоняемся перед вами и желаем служить вам верой и правдой.

– Ого, – мужчина протянул руку к предмету. Взял, попробовал на вес. – Чудесно-чудесно. Хотя подожди, у этого города вроде как нет ни стен, ни ворот?

– Это... Да, конечно. Но символизм, традиция... – мэр едва держался. Пытливый, исподлобья взгляд завоевателя, точно шептал «Я убью тебя через секунду, хотя нет, через три, а вот сейчас точно убью, нет, подожди ещё немного».

– Предлагаешь мне ключ от ворот, которых нет, города, который я уже взял? И золото, которое я и так могу забрать? – Тёмный Властитель улыбнулся. – А ещё предлагаешь верность? Но где была твоя верность, когда мои солдаты гибли, захватывая этот самый замок? Почему ты не собрал горожан или хотя бы слуг и не помог им? Боюсь, твоя верность ещё более эфемерна, чем врата этого города.

Исполнительная власть Тамана тряслась точно в лихорадке. Зато секретари приободрились. Неужели сейчас прозвучат заветные слова? Собравшиеся на площади замерли, ожидая, что скажет властелин. И властелин не заставил себя долго ждать.

– Воины! – слово разнеслось над толпой подобно раскату грома и тысячи глаз, пустых глаз вампиров, жёлтых глаз оборотней, преисполненных восторга глаз людей и глаз горожан, в глубине которых таился страх, устремились к тёмному владыке. – Я не любитель речей. Но сегодня, в честь вашей победы, произнесу одну. Воины, знаете ли вы, что я ценю больше всего на свете? Золото? Рабов? Земли? Боевую славу? Всё это ничто в сравнении с величайшей ценностью этого мира – людьми. Ибо правильный человек принесёт тебе и золото и земли и боевую славу и рабов. Подойди поближе, Кайл, – один из сопровождающих Князя генералов сделал шаг вперёд. – Все вы знаете Кайла. Знаете, что совсем недавно он служил правителю Крайних Островов. Он был моим врагом, но когда осознал, что сопротивление бесполезно, убил своего лорда и открыл врата Ярбрека. Он не дарил ключей, не клялся в верности, он просил лишь сохранить жизнь его людям. И теперь он и его воины среди нас, сражаются бок о бок с нами. А Йозеф? Когда-то его армия была разбита, он сам попал в плен и провезён по улицам Талдома в железной клетке. Но мне нужны храбрые воины и талантливые полководцы, и теперь Йозеф ведёт одну из моих армий. Дюраль. Скажу только, что перекупить его стоило немалых денег. Но что плохого в подкупе? Ведь мы же служим тьме! Посмотрите вокруг, посмотрите друг на друга. Вы увидите представителей всех племён и народов, от простого солдата до генерала вы разные. Но есть две вещи, что объединяют вас. Во-первых, вы воины, а Алаар всегда открыт для воинов. Ну, а второе – все вы люди действия. Ни Кайл, ни Йозеф, ни Карнаж не ждали своей участи в надежде сохранить какие-либо привилегии. Они шли вперёд, порой шли против меня, и я уважаю их решимость. Я позволяю им сидеть в моём присутствии и говорить со мной, не спросив дозволения. Они заслужили эти почести. Любой из вас может их заслужить. Но те, кто просто ждёт своей участи, кто раболепно трясётся в ожидании своей судьбы не заслуживают ни унижения, ни снисхождения. Они не свет и не тьма, не доблесть и не подлость. Они – грязь, а грязи место под сапогом. Судьбу побеждённого решает победитель. Воины, этот город принадлежит вам. Делайте с ним всё, что пожелаете.