Текст книги "Славься, Темная Властительница! (СИ)"

Автор книги: ivan_kun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 84 страниц)

– Ну да! Красота ведь мир спасёт, – засмеялась пленница, – неужели не слышал?

Клаус снова чертыхнулся. Он не был в восторге от рыжей надсмотрщицы, она бесила его даже больше того увальня Эстебано. Но чего не сделаешь во имя исполнения королевского приказа. И куда катится мир, если кандидата на пост главнокомандующего приходится уговаривать?!

День клонился к закату. Её Величество Мизори Первая так и не озаботилась отходом ко сну. Мысли о судьбе Тамана, о том, что произойдёт завтра на рассвете, не давали ей покоя. А ещё мысли о Грете, которая покинет замок после компании, о том, что придётся назначить нового постоянного главнокомандующего. Об орках, наконец. Но сперва – организация войска.

– Значит Гюнтер? – переспросила королева, скорее для приличия. Элементалистка прекрасна знала командира полуроты копейщиков. Знала и очень не любила. Этот тип был хуже Кляйстера! Такой же драчливый и проблемный, но кроме всего прочего вечно пьян и выглядел так, будто работал не ротным в королевской армии, а половиком в таверне.

– Именно так, Ваше Величество! – подтвердил стоящий перед ней мужчина, гордо выпятив вперед недюжих размеров пузо. – И я буду жаловаться! Вы нарушаете мои права! Ведь мы договорились – никакой магии без нашего ведома.

Глаза королевы сверкнули, и мужчина опасливо попятился назад. Мизори сегодня ему не очень нравилась: вместо веселой и фривольной девушки, которую он, признаться, искренне уважал за любовь к спиртному и крутой нрав, на него смотрело уставшее, лохматое и озлобленное на весь мир существо.

– Жалуйся сейчас, – властительница сложила руки в замок, водружая на них подбородок, – пока ещё можешь.

Гюнтер сглотнул, но он был человеком не робкого десятка. Так что выдохнул, отсалютовал и чётко изложил суть своего негодования – во время отдыха его подвергли колдовскому воздействию, коварно вымыли, побрили, причесали, одели в чистую одежду и что самое жуткое, подвергли кошмарному проклятию, после которого его организм перестал усваивать алкоголь.

– Это всё он, – мужчина ткнул пальцем в сторону Клауса, самым безмятежным образом истреблявшего трофейное печенье.

– Вот оно как? – Мизори почесала затылок. – Странно, а мне вот господин министр сказал, что вы сами попросили об услуге.

– Попросил? – мужчина насупился. – Простите, Ваше Величество, а если б к вам подошла эльфийка и сказала, что давно в вас влюблена? Если б сказала, что не будь вы грязной пьяной скотиной, отдалась бы здесь и сейчас? Вот что б вы сделали? Ну да, конечно я сказал, что готов на всё...

– Так в чём суть претензий? – повторила Мизори.

– Да ни в чём! В том, что она не отдалась! Нисколечки! Ни разика! В смысле, чистому и трезвом.

– Ой да ладно! – из-за шторы высунулась мордочка Мерль. – Пьяным и грязным ты может и перестал быть, а скотиной остался! Ты облапал меня!

– Я просто споткнулся!

– Так я и поверила, споткнулся он! Трезвый?! Да ещё так удачно?!

– Клянусь Тилирианской Спиртовой Настойкой, меня что-то толкнуло!!! А то, что удачно, – лицо капитана, ещё красное после бритья, расплылось в улыбке, – тут было очень сложно промахнуться.

– Значит лапаем казённых эльфиек? – Торвальд грозно изогнула бровь.

– В последнее время Ваше Величество с изрядным постоянством подставляет своих людей. Сначала Ульфрик, потом Леонард… – собеседник произнёс эти слова особенно холодно. – И заметьте, это нравится им всё меньше.

– Ладно тебе дуться, – отмахнулась элементалистка, – ты был нужен мне трезвым, как стёклышко. Не для пьяного ума решение, так что расслабьтесь, капитан. Конечно ваши претензии никто удовлетворять не будет, но в случае отказа от моего предложения наш министр вернёт вас в состояние морального и физического разложения. Если коротко, то нам требуется временный главнокомандующий, поход должен быть завершён. Не клеить же мне объявления в городе? Да и город рядом только один. Ты же вроде родился в дворянской семье, обучен основам военного дела и грамоте, ты лучший фехтовальщик в армии. У тебя есть всё для того, чтобы справится с данной задачей.

– Всё, кроме желания. Мне нравилось быть сержантом, а капитаном я стал только из уважения к Ульфу. Главнокомандующий? Ты верно сказала, когда-то я бы обучен, но я завязал. Это такой геморрой...

– Временным главнокомандующим, – напомнила Мизори, – тем более мы компенсируем тебе моральный ущерб от здорового образа жизни. Щедро. Я лично распоряжусь, чтобы Лорд Фауст Тирс открыл для тебя чёрный рынок Ларгоса. Выберешь себе любую понравившуюся эльфийку, казна оплатит.

При слове «эльфийка» глаза капитана сверкнули. Рабыня эльфийской крови – роскошь, о которой немногим позволено даже мечтать! Они не стареют, не болеют, ласковы и чертовски хороши собой. Даже с жалованием сотника у него годы ушли бы на совершение подобной покупки. А теперь он получит всё и сразу. В голову стукнуло так, словно он только что выпил половину бочонка вина.

– Я готов! – выкрикнул новый главнокомандующий. – Так выпьем же за это! – рука потянулось к стоящему подле королевы кубку.

– Конечно выпьем! – кубок очутился в руках у королевы. – После того, как вернёмся в Мизорсбург. Твою покупку обмоем. За твой счёт…

Торопиться Мизори имела все основания. До Тамана было рукой подать, обширная холмистая равнина тянулась к самому городу. Городу без стен и без защитников. Последним приказом Ульфрика было не преследовать бегущих ополченцев. Простой и действенный ход, ведь вернувшись в город, отведавшие орочьих топоров люди поведают об этом остальным. К завтрашнему утру в Тамане не останется ни одного человека, готового сопротивляться столичной армии. Ульфрик, даже после смерти он приносил пользу государству, выбранному им в качестве всего лишь площадки для удовлетворения личных амбиций. Теперь вся его слава достанется Торвальд. Дело за малым – прийти в город и принять капитуляцию. Гонец из города уже принёс прошение от Лорда Фрая. Ну а чего ещё ждать от человека, лишившегося народного ополчения и чья аристократия теперь в заложниках врага? Если он не сдастся, родичи пленных дворян мигом поднимут его на копья.

Завтра всё закончится.

Прохладное летнее утро, первые солнечные лучи, ароматы цветущих трав. Четыре десятка всадников остановились у невысокого холма. Делегация из Тамана уже ждала их, шесть человек. Мизори направила коня им на встречу, вслед за ней устремились Клаус, Мерль, Гюнтер, Гуамоко и несколько солдат охраны. Спешились. Последние шаги давались Мизори особенно трудно, ведь время наконец пришло. Ну что ж, она готова. Вперёд вышла глава посольства – молодая девушка в жреческой мантии с длинными золотистыми волосами, салатового цвета глаза горели всё тем же огнем, что и пять лет назад. Казалось, она совсем не изменилась.

– Здравствуй, Тёмная Властительница, – громко произнесла она.

– Здравствуй, Эмми. Давно не виделись...

====== Здравствуй, Тёмная Властительница! Часть вторая ======

Люди с обеих сторон не без удивления взирали на стоящих друг напротив друга девушек. Они были так непохожи друг на друга. Мантия белой жрицы и доспехи Тёмной Повелительницы, золотистые прямые волосы и вьющиеся пряди тёмно-каштанового цвета, тонкая длинная Мизори и невысокая Эмма. Какое-то время они просто смотрели друг на друга, видимо, пытаясь найти в себе силы и заговорить. Первой внутренний барьер преодолела молодая королева.

– С бракосочетанием тебя, – натянуто улыбнулась владычица Параракса. – Прости, но не могу пожелать долгой и счастливой жизни.

– С воцарением, – так же без особого энтузиазма произнесла земляная элементалистка. – Прости, но не могу пожелать долгого и славного правления.

– О, поверь, в твоих пожеланиях нет необходимости. Долгое правление я в состоянии обеспечить себе сама. Впрочем, вчера я это доказала.

– Убивая своих собственных людей руками орков?

– Не я послала их на смерть. Это ваша с Олафом затея. Как ты вообще могла спутаться с ним? Или ты не можешь просто ни с кем, кроме Фраев? Ну же, Эмм? В чём причина? Он ведь явно спал и видел мой труп, да и твой, лежащий рядышком. Почему я как последняя дура не верила в то, что ты способна на предательство, ездила в ваш мерзкий Таман? Да что я говорю, даже после того, как этот мерзавец Фредерике выкрикнул твоё имя, мне не хотелось верить в подобное. Твой ответ? Я жду.

– Ты первая начала, Миз. Не хочу вдаваться в подробности, но ты предала светлые идеалы, обратилась к тьме.

– Люди предпочли тьму. Не убивать же мне их за это?!

– Если потребуется, то убивать! Или ты думала, всё будет так просто?!

Гюнтер пихнул локтем стоящую рядом эльфийку.

– Сейчас они бросятся друг на друга и начнут целоваться, – шепнул соседке временный главнокомандующий.

Мерль недовольно фыркнула.

– Моя Королева пришла сюда для принятия капитуляции, – изрёк сидящий в седле-насесте филин. – Личные вопросы вы сможете решить в любой удобный вам момент, благо палач у нас имеется.

Лицо жрицы побледнело. Кажется, до неё дошло, что четыре года разлуки в известной степени изменили её подругу. Хотя и она сама изменилась. Она стала сильнее. Решительнее.

– Миз, как в старые времена, – жрица распахнула объятия. В ответ колдунья скрестила руки на груди. – Миз, да полно тебе.

Эмми шагнула навстречу королеве Параракса, рука ее плавно пошла вверх, в глубине широкого рукава холодным металлическим блеском сверкнула стрела.

Мизори Торвальд упала, успев лишь вскрикнуть от боли и удивления. Ещё одна история приблизилась к своему финалу.

====== Здравствуй, Тёмная Властительница! Часть третья ======

Итак, тринадцатый бог. Нэму. Пожалуй, самая интересная и поучительная история. И самая тёмная. Сейчас на Континенте нет людей или даже драконов, заставших Единый Век. О нём мы узнали от других богов, а их слова – источник не такой уж надёжный, как вам может показаться. Что вы говорите? Создатели? Как-то в шутку они объявили, что наделили всех обитателей Континентов способностью летать. Знаете, сколько народу разбилось?

Так вот, с чего же всё началось? С того как боги поделили сферы влияния: каждый выбрал себе область Мира, некие отличительные признаки, элементы, направленность, кто во что горазд. Нэму же сказал, что ему ничего из этого не нужно. Я говорю “сказал”, хотя, по сути, “сказал” или “сказала” – толком неизвестно. Пол для божества – вещь ещё менее относительная, чем для безликого, и об этом, впрочем, я уже рассказывал. Так вот, тринадцатое божество объявило, что желает править миром лично. Смело. Но было это после войны, и богам вовсе не хотелось проверять, скольких из них перед гибелью изничтожит зарвавшийся собрат, потому дело решили миром. Коли Нэму считал себя лучше всех богов разом, то пускай в одиночку управится с Миром. Если в течение ста лет на континентах всё будет благополучно, остальные боги признают его верховенство. Об этом они торжественно поклялись нерушимой клятвой чести. А для надёжности подписали несколько договоров. Вот так и начался Единый Век.

Как угорелый Нэму носился над миром, пытаясь успеть везде и всё сделать, удовлетворить нужды всех рас. Он следил за временем восхода и заката, а также делал множество других прекрасных вещей, которых мы не видим, увы, без малого две тысячи лет. Да, в старину голодные восьмиголовые гидры не приходили кормиться в города, болезней было меньше, и каждый десятый осёл не зачитывал тебе декларацию прав гражданина. К исходу первой недели божество уже выдохлось и буквально разваливалось на части. А впереди было столетие, наполненное, казалось бы, лишь войнами и катаклизмами.

Результат? Представь себе, он победил. Мир был цел, его обитатели довольны, а договор, дающий богу-единоличнику абсолютную власть, вступил в силу. Правда, первое, что сделал Нэму – лёг спать. Его силы пали ниже критического уровня, а разум был забит хаотичным скоплением молитв и стихийных бедствий. Увы, помутнение сознания не было временным. Он не помнил, какой образ был им избран, каков его пол, кто он такой и зачем он, есть ли он вообще. Алтарь его погас. Ещё один бог умер. Или нет? Если посмотреть на него истинным зрением, можно разглядеть на жертвеннике поток призрачного пламени. Только уходит оно в пустоту. Нэму не отвечает на молитвы. Но не смотря на это, и по сей день существуют поклонники спящего бога, всесильного и бессильного, воплотившего в себе всё и ничто. Последователи Нэму верят, что она ещё жива и однажды проснётся, а пока приписывают своему избраннику проявления странностей и нелогичностей в мире. Культы спящего бога поклоняются снам, чудачествам, свободе. Впрочем, некоторые, наоборот, накладывают на себя множество ограничений. Это вольная религия, в ней нет жрецов, нет храмов, и часто, когда кто-то не знает, кому себя посвятить, он посвящает себя именно Нэму. Что? Что в истории поучительного? Ну, например то, что даже божество в одиночку не на многое способно. Во-вторых, то, что идти против всех – чревато. К тому же вам, как будущим жрецам, полезно будет знать об этом движении. О, не надо спрашивать у меня, как всё было на самом деле! Говорю, ведь тех времён никто из ныне живущих не застал. Но если вам интересно моё мнение... Задумайтесь на секунду: а чем в течение этого столетия занимались остальные боги? Да, думаю, в каком-то смысле они стали первыми героями, убившими первого тирана, причём всадив ему кинжал в спину.

Холод и сырость – неизменные спутники любого подземелья, крысы – его обязательные обитатели, а ещё узники, много узников. Так повелось, такова традиция и дело вовсе не в жестокосердии правителей. Просто в подвалах всегда сыро, и если уж ты имеешь помещение с отвратительными условиям, держать в нём следует врагов, а не друзей. Никакой ненависти, чистый расчёт. А ненависть в другом – не в жалобных стонах и причитаниях, а в криках, что разносятся по серым коридорах, в боли, что таится в этих голосах, в шипении раскалённого железа и лязге стальных щипцов. В молчаливо-бесстрастных глазах палача и по-детски счастливой улыбке седого лорда.

Он уходит, продолжая улыбаться, он весело насвистывает, унося под маской жестокой радости непонимание и тревогу, оставляя заключённого наедине с болью. Волосы, пропитанные влагой и кровью, кто теперь вспомнит их цвет? За время плена они стали подобием зелёного мха, коим обросла каменная кладка, разбитое лицо, израненное тело, покрытое лохмотьями одежд. На мгновение существо силится приподнять голову, не с первой попытки, но это удаётся и пускай всего лишь на мгновение, но можно различить цвет его глаз, бледно-зелёный, цвет вставшей на путь увядания травы. Но они не такие, как у лорда, и уж точно не похожи на глаза прочих узников.

Они излучают силу и какую-то непоколебимую твёрдость. Уверенность. И надежду…

Шаги за спиной девушки медленно удалялись. Перед помутневшим взором расползалось кровавое пятно. Её кровь. Вытекает из её разбитой головы. С губ сорвался сдавленный стон, попытка пошевелить пальцами провалилась – он вновь сломал ей кости. Пол под ней отдаёт стальным холодом, силы едва теплятся в теле. Камера с обшивкой из холодного железа не оставляет шансов на побег. Её бросили сюда после того, как она попыталась сопротивляться. Стены глухие, даже более сильный маг был бы здесь бессилен. Да, эта тюрьма изначально была выстроена не для неё. Для Торвальд…

О, мёртвые боги, сколько раз в своих снах она видела, как подруга приходит за ней. Как рушатся ненавистные стены, как она обретает свободу. Нет, надежды на это слабы. Континент – не захолустная деревенька, и о том, что однажды сойдутся в смертельной схватке Мизори Торвальд и Олаф Фрай, она не могла мечтать даже под пыткой. Но мечтала. Человеческая жестокость способна творить чудеса в редкие часы отдыха и во время истязаний. А ещё она верила, что там, снаружи, её курносая подруга делает для людей что-то хорошее. Что-то великое, на что у Эмми не хватило бы сил и решимости. В смысле, подвиги, а не танцы на столе.

Мизори. Из множества её друзей дочка рыбака была самой любимой. Да, никто не доставлял ей столько проблем, ни с кем другим она не спорила так ожесточённо, но было в юной Торвальд то, чего Эмми всегда не доставало. Сила. Нет, скорее способность её применить. Она, Эмма Танарис, была свидетелем множества драк и после окончания всегда помогала их участникам, но Мизори частенько просто расшвыривала драчунов в разные стороны. Она любила вступаться за тех, кто не мог ответить. Воздушная элементалистка, сама того не ведая, шла по пути героя. Или злодея. Сила, которую она использовала с такой лёгкостью, можно применить и во зло. Кривить душой не стоило, применять силу во зло у молодой колдуньи получалось гораздо лучше. Но внутренняя борьба была. Настолько внутренняя, что Мизори её не замечала, а вот Эмми заметила, пришла в это сражение, выступив на светлой стороне души подруги. Медленно, но верно она вела её к свету и счастью. Пока не появился Он.

Йохан Штернмаер. Волшебник быстро заметил перспективную магессу, положил на неё глаз, а потом и руки, очаровал лживыми речами. Но он лишь хотел её использовать! Сделать из неё марионетку! Стремился осуществить не её мечты, а свои собственные! Он поссорил их с Эмми, а потом сделал что-то с Артуром. Земляная элементалистка была уверена, что просто так молодой граф не взбесился бы. Дальше? Суд, приговор для Мизори и долгое расставание.

Время неостановимо. Она окончила Академию и стала жрицей Солара, как и мечтала всю жизнь. Мизори получила предложение стать героем. Они часто переписывались. Эмми простила подруге смерть Артура. Кажется, что Торвальд искренне раскаялась и работала вовсе не из-за страха, а получала удовольствие от спасения чужих жизней, даже рискуя своей. Кто-то сказал: если у тебя есть мечта, никто и ничто не в силах отнять её у тебя.

Кто-то сказал глупость.

Через три года некто посодействовал её переводу. Некто достаточно могущественный, чтобы Всеконтинентальная Гильдия Жрецов пошла ему навстречу и отправила молодую жрицу в город Таман. С виду это выглядело как повышение, ведь девушка со столь незначительным потенциалом имела немного шансов получить должность верховного жреца в большом городе, четвёртом по величине в Парараксе и, возможно, самом красивом. Она и обрадовалась поначалу, как мышка, нашедшая большой, никем не охраняемый кусок сыра. Счастье продлилось ровно до того момента, когда её не пригласили на встречу с местным владыкой. На Континенте много людей с фамилией Фрай, но кто мог подумать, что правителем города окажется именно отец Артура? Гильдия её продала, а возможно, кто-то приказал им её выдать. Скорее всего, и первое, и второе. Так внешний мир девушки сжался до размеров темницы графа Олафа. Сколько времени она здесь? Неизвестно. Но явно больше полугода. Жизнь здесь похожа на ад...

Рука девушки уцепилась за верёвку, подтягивая тело к зависшей над полом петле. Всё как обычно, сначала затащить туда верхнюю половину, потом ноги. Готово. Магию больше ничего не сдерживает, и она бежит по телу, словно кровь по венам. Из-под кожи пробиваются тонкие корни, опутывая верёвки, создавая точки опоры для ног и спины, образуя подобие кресла. Теперь она может заблокировать боль и начать лечение, исцелить раны, чтобы Он вновь смог насладится её мучениями в следующий раз.

– Знаешь, каково потерять всё?! Мучиться от бессилия?! Быть лишённым возможности отомстить?! Знать, что никто и ничто тебе уже не поможет? Утратить надежду? – хриплый голос у самого уха. Слова плавно вливаются в мозг, погружаясь всё глубже, продираясь сквозь отчаянный вопль нервных рецепторов.

– Да, – шёпот разбитых в кровь губ.

– Нет, – в словах сквозит насмешка. – Ты ещё надеешься, и будь спокойна, ты умрёшь не раньше, чем умрёт эта надежда.

Девушка вскрикнула. Капли холодного пота застыли на её лице. Всего лишь сон, хотя и не отличимый от реальности. Но её кости целы, и кровь не течёт из многочисленных ран, не ноют ожоги... Сон. Она понимала, о чём говорит Олаф, он рассказал ей в первые дни, надеялся добавить к физическим страданиям муки совести. Артур не был старшим сыном, но был магом, а значит, новым кандидатом на главенство в Тамане. После его гибели братья и сёстры молодого графа торжественно перетравили друг друга, их мать повесилась, а старый Фрай... Нет, Олаф точно не выглядел сумасшедшим, но глаза его горели такой испепеляющей злобой, что утолить её не удалось бы и за сотню лет. И для него не было особой разницы, на ком эту злобу срывать. Танарис была прекрасной кандидаткой, годной заменой подлинной убийце, ведь именно из-за неё всё началось. Не в силах добраться до Мизори, граф пользовался талантом своей жертвы к самовосстановлению, чтобы раз за разом наслаждаться мучениями своего врага. Она и сама почти возненавидела его. Как злодея, как мучителя. Давно возненавидела бы, если бы в глазах тирана не таилось столько боли.

В подземельях нет смены дня и ночи, в подземелье лишь одно время суток – кромешная темнота, лишённая даже такой малости, как лунный свет. Почти лишённая звуков. Всё, что здесь можно услышать – звон цепей и стоны других узников, леденящие душу вопли пытаемых и тихое шуршание шагов, разбавленное бряканьем подкованных сапог. Но время этих шагов придёт не скоро. Их последняя с лордом Фраем встреча окончилась триумфом феодала. Каким-то неведомым образом ему удалось пропихнуть в управление по делам подвигов Святого Астролора свой запрос. Действительно неведомым, ведь чиновники Светлой Империи не могут брать взятки! Прошение о помощи, написанное рукой специально угнетённого лавочника, просьба избавить Параракс от исчадия ада, известного под прозвищем Ледяной Властелин. И знаете что? Прошение удовлетворено, и по нему направлена... Кто бы вы думали? Да, теперь-то ей точно конец. Дорц за время своего правления истребил столько героев, что на колья для их голов ушла небольшая роща! Месть наконец-то свершится! А когда она свершится, в жрице больше не будет нужды, она отправится вслед за подругой.

Тот разговор засел в сердце Эммы словно обломок стрелы. О Тихоне Дорце она знала немного, но этого было достаточно, чтобы понять, какая опасность угрожает Мизори. Конечно, Торвальд – очень могущественная колдунья. К окончанию третьего курса её потенциал был сравним с потенциалом сильнейших водяных элементалистов Континента, а ведь с тех пор прошло без малого пять лет. Она сильнее врага, по меньшей мере, на треть! Но что делать со стражей? С солдатами и наёмниками, которые встанут на её пути? И даже сам Дорц хоть и слабее, но несравнимо опытнее и искусней. А у её Мизори такая горячая голова...

Ответ на вопрос могло дать только лишь время, лишь новые звуки шагов и новая боль.

Она дождалась. Обитые полосами холодного железа ворота отворились с протяжным скрипом. Два стражника остались снаружи, ещё двое встали у входа с арбалетами наперевес, последний охранник приблизился к колдунье и, взяв за руку, потащил к стене, в которую были вмурованы тяжёлые кольца. Запястье отозвалось болью от силы захвата и неприятия холодного железа, из которого была сделана амуниция охранника. Да, её стерегли, не оставляя ни единого шанса вырваться, и лишь когда на запястьях девушки сомкнулись кандалы, граф позволил двум из трёх охранников выйти.

Лицо властителя немногим отличалось от его обычного лица – такое же суховатое, покрытое сетью мелких морщин, с проседью на висках. Маленькие глазки пытливо всматривались в зелёные глаза жрицы, изредка косясь на разложенные рядом щипцы и крючья. Замерев, точно о чём-то размышляя, граф взял со стола длинный паяльный жезл на магическом питании, надавил на руну, наблюдая, как митрильный наконечник раскаляется добела. Эмма закрыла глаза, делая глубокий вдох. Сырой воздух подземелья так сладок, когда знаешь, что уже через мгновение его сменит запах горелого мяса. Что немаловажно, твоего собственного. Но вместо боли до неё донёсся металлический звон, а вслед за этим что-то мягкое бухнулось на укреплённый пол. Очи девушки распахнулись, и пред ними предстала картина, в реальность которой не поверил бы ни один житель северного графства: Олаф Фрай, павший на колени. Жезл откатился в сторону, стражник усиленно протирал глаза, а тело пожилого мужчины содрогалось от рыданий. Он поднял голову. По морщинистому лицу текли тонкие полоски слёз, губы дрожали, повторяя одно-единственное слово...

Почему?..

Почему?! Десятки раз был задан один и тот же вопрос. Был задан пустоте, богам, которых давно уже не стало, самому себе, плененной жрице. Почему? Как же так получилось, что человек, которого он мечтал погубить, остался жив? Да не просто жив, он теперь его правитель!!! Его властелин! Что может сравниться с этой болью?! Где в этом мире справедливость?!

– Где справедливость? – шептал мужчина, обхватив ноги прикованной к стене жрицы. – Где она? Скажи! Ты, та, что так кичишься своей принадлежностью к Свету!

– А сам-то ты хоть раз поступал с кем-то справедливо?

Зрачки лорда Фрая вспыхнули, пальцы сжались точно когти, но... Огонь погас, а выражение ярости сменило отчаянье, которому позавидовал бы самый последний висельник. Граф встал и не произнося ни слова вышел, вслед за ним ушёл охранник. Девушка так и осталась висеть прикованной к стене, руки жёг металл кандалов, не давая залечить содранные запястья. Однако по сравнению с былыми пытками это было вовсе не страшно. А спустя несколько часов её спустили.

На следующий день впервые за всё время принесли еды. О, как вкусен сыр и хлеб после месяцев голода! В те дни организм поддерживался лишь за счёт собственной магии, поддерживался на грани жизни и смерти. Еду принесли и на следующий день. Теперь её приносили ежедневно, пока однажды в камеру не вошёл сам Олаф. Один, без охраны.

– Я думал, что познал отчаянье. Я был не прав. Я думал, что заслуживаю справедливости, и вновь ошибся. Иди своей дорогой. Ты мне больше не нужна.

Его руки отомкнули один за другим тяжёлые кандалы, освобождая жрицу. На мгновение её глаза опасно блеснули, но лишь на мгновение. Девушка не обернулась, молча скрылась за поворотом коридора. Почему она не убила его? Может, у неё и хватило бы духу несколько минут назад, но не теперь, когда её мучитель раскаялся. Она просто не могла. Она не хотела. Вся её сущность кричала о скорой встрече с любимой подругой. С Мизори Торвальд, которая спасла её, сама о том не зная. Спасла, всего лишь совершая очередное доброе дело...

====== Здравствуй, Тёмная Властительница! Часть четвёртая ======

Чародей в городе – явление редкое. Даже в таком большом, как Таман. В этом же городе Эмми, кажется, была единственным земляным элементалистом. Иначе не объяснить, что уже через несколько дней подработок девушка смогла привести себя в порядок, купить одежду, припасов и мула. С последним вышло легче всего, колдунье было достаточно выторговать самого старого и больного зверя, уже готовившегося стать пирожками, а уж потом привести его в форму. Животных лечить не трудно, куда проще, чем людей. Правда и платят они меньше. В перерывах между исцелениями и изменениями, а также в часы отдыха, Танарис просто прогуливалась по городу, любуясь местными красотами. Сводчатые арки, обилие каменных домов, тенистых парков, каналов, по которым можно было кататься на небольших наёмных лодочках. И люди были городу под стать – редко где можно было увидеть столько бардов, танцовщиков, фокусников, странствующих менестрелей, учёных и проповедников. Со всего Параракса люди приезжали сюда, чтобы отдохнуть или приобщиться к знаниям, позаботится о душе или воспользоваться расположенным неподалеку портом, не таким большим, как Ларгос, и от того гораздо более притягательным для частных путешественников. О лорде Фрае говорили с неохотой. Чаще всего ответом на любой вопрос была фраза «Наш господин милостив, если не переходить ему дорогу». Последняя часть этой фразы отнюдь не метафора, однажды лорд Олаф приказал отрубить ноги человеку, переходившему улицу перед его экипажем и не достаточно быстро уступившему дорогу. Да, если бы не правитель, этот город мог бы стать настоящим светлым городом.

Хотя нет, не смог бы. Уж очень много среди его жителей было пройдох, разбойников, кутил и людей, собирающих деньги на лечение смертельно больной дочери в течение последних нескольких десятков лет, да и наличие храмов тёмных богов не способствовало осветлению народа. Жаль, что она не сможет здесь остаться. Может быть молодой жрице и удалось бы наставить на путь истинный хотя бы малую толику народа. Хотя кто знает? Вдруг Миз предложит ей какой-нибудь пост в столице? Тогда для людей она сможет сделать гораздо больше! Ох, скольких же она осчастливит!

Дождливое время в Парараксе приходит внезапно, обычно это несколько месяцев в середине лета. Небо в ту пору хмурится облаками и исходит влагой сутками напролёт. Это не всегда ливни, чаще густые мрачные туманы с мелкой колкой моросью. Раскисшие дороги, мокрая трава и опасная сырая прохлада загоняют путников под крышу придорожных харчевен, где сидя у камина можно обсохнуть, утолить голод, а если душа лежит, то и жажду.

Эмми алкоголь не любила. Видимо в юности кто-то привил ей стойкое неприятие к нему. Поэтому вину и пиву она предпочла кувшин тёплого молока с диким мёдом – любимый напиток детства. Застигнутая врасплох непогодой, девушка не могла дождаться завтрашнего утра, когда отдохнувшие и накормленные они с мулом двинутся дальше по дороге, ведущей в столицу. Уже близок час их воссоединения. Внезапно до ушей жрицы донеслись отголоски разговора. В любом другом случае она бы не обратила внимания, но фамилия Торвальд заставила её напрячься. Разумеется подслушивать Танарис не стала, она подошла к сидевшим, вежливо поздоровалась и попросила дозволения присесть. Те люди оказались переселенцами с запада и охотно согласились поведать о новой королеве.

Рассказ затянулся на долгие часы.

Холодно. Множество крошечных ручейков дождя стекали по лицу, отдаваясь на губах солоноватым привкусом. Мантия прилипла к телу, тонкая белая ткань очень быстро стала прозрачной. Десяток случайных зевак прилипли к окнам, стремясь приобщится к подноготной стороне религии, но Эмми было всё равно. Совершенно потерянная девушка брела в сторону конюшен, не разбирая пути. Несколько раз она падала, поскальзываясь на раскисшей земле, вымазанные в ней руки не годились для того, чтобы вытереть лицо. Грязные руки... Что же ей теперь делать? Бежать к Мизори и пытаться отговорить? Заставить свернуть с той тропинки, что выбрала подруга? В который раз возвращать на истинный путь? Её ведь обманули! Просто заставили выбрать зло! Её – Мизори! Слёзы ручьём побежали из глаз.