Текст книги "Славься, Темная Властительница! (СИ)"

Автор книги: ivan_kun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 84 страниц)

Главнокомандующий тяжело вздохнул, смиряясь с монаршим решением. Он бы с радостью объяснил Мизори, что командовать разношёрстной ордой, пусть и большей по численности, гораздо сложнее, чем небольшим единым войском. Сложнее настолько, что первая вполне может быть разбита последним. Да только выбора особого не было. Всё, что он мог сделать – разделить армию, взяв с собой лишь небольшие союзные отряды, которые, в случае чего, сможет легко привести к повиновению. Да, войско будет поделено на две части. Первая, под его личным командованием, включающая в себя весь личный состав столичной армии, двинется на север, пересечёт Единую Реку и дальше двинется в сторону города Тамана. Вторая часть, состоящая из орков и гоблинов, под командованием одного из вождей будет идти в дне пути от них, но после пересечения реки повернёт на восток и возьмет Таргу – сильную пограничную крепость, тем самым обезопасив тылы основной армии. Армии Элии, Клавендхольма и Ларгоса будут охранять тылы своих провинций. Ульфрик был вынужден согласиться, что если привлечь к усмирению Тамана других феодалов, те оберут их почище разбойников с большой дороги. В плане милосердия и миролюбия аристократы могли дать фору даже оркам.

– Сейчас граф Олаф не сможет рассчитывать на победу в открытом бою. Даже если ему известно о том, что остальные провинции не будут участвовать в подавление мятежа, его силы заметно уступают нашим, – подвел итоги Сэр Хайниц. – Всё, на что он может рассчитывать – затянуть конфликт, показав слабость короны, и тем самым попытаться перетянуть на свою сторону земельных лордов. Ты, кажется, говорила что-то о том, что он ударился в религию?

– Судя по разговорам, докладам шпионов в этом отношении можно доверять, – кивнула Торвальд. – Все как один говорят, что Фрай свихнулся.

– Возможно, безумие здесь совершенно не причём, – взял слово первый министр, до этого преимущественно молчавший. Военных вопросов филин избегал. – Религиозный фанатизм хороший способ добавить воинам стойкости и подготовить народ к тяготам долгой осады. Это ведь началось примерно после вашего восшествия на престол?

В глазах элементалистки блеснули едва заметные искорки. Её враг оказался гораздо хитрее, чем она рассчитывала. Значит жертв будет больше. Намного больше. И не только среди жителей Тамана. Умирать будут и её люди, те, кто встал под знамя Мизори Первой.

Сложно. Сцепив руки в замок, девушка облокотила о них голову, обрамлённые длинными ресницами глаза на мгновение закрылись.

Глупо.

Она вспомнила Грету, Ульфрика, Района, Поля, Ундину и множество других служивших ей людей, тех, для кого война стала ремеслом, тех, кто живет войной. Она неправа. Её жалость неуместна, её страх абсурден. Это она, Мизори, боится пасть слишком низко, опустится до уровня, на котором человеческая жизнь ничего не стоит. У её людей своя судьба, и она не вправе в неё вмешиваться.

Совет закончился. Через три дня союзные силы начнут движение на Таман.

Ночью в конюшне было необычно тихо. Спали лошади военных, рабочие лошадки, даже сама королевская кобыла за инвентарным номером девять изволила почивать. Животное видела дивный сон о том, что её хозяйка сбросила несколько килограммов и перешла на ещё более минималистический стиль в одежде. Все спали. Никто не поприветствовал Её Величество, кроме одного-единственного существа. И какое совпадение, среди четвероногой братии оно единственное не имело копыт. Зато у него были острые уши, длинные рыжие волосы, завитые в тугие кудряшки, остренький подбородок, в общем всё, что прямо или косвенно подтверждала в ней принадлежность к эльфийской расе. Услышав приближение королевы, Мерль быстро обернулась, пряча за спину морковку. Её «эгей Миз», на этот раз произнесенное шёпотом, чтобы не разбудить парнокопытных обитателей конюшен, прозвучало удивленно-вопросительно.

– Нам нужно поговорить, – сказала Торвальд, облокачиваясь на одно из стоил. Колдунья наморщила носик, запахи этого места ей совсем не импонировали.

– Поговорить? – эльфийка огляделась по сторонам. – В такой час? Что-то случилось?

– Случилось, кое-что, – Мизори поморщилась не то от запаха навоза, не то от щекотливости ситуации. – Ты, кажется, уже спрашивала меня насчёт замужества?

– Да, но ты вроде сказала, что на балу не было никого путного. Нет! О боги, нет! Только не говори, что ты меня обманула и вышла за какого-нибудь аристократишку! Так и знала! Ну да, ещё бы! Самая перспективная невеста королевства не могла не устроить свою судьбу. Бедная эльфийка! Скоро ей придется нянчить твоих детей. Нет, не пойми неправильно, детей я люблю, маленьких. Но потом-то они вырастают! Они вечно проглатывают гвозди, а став постарше воруют бур и сверлят дырку в душевой! А ведь если родиться девочка, это ж вообще будет ужас – придется покупать сейф для косметики и...

– Мерль, успокойся, – устало бросила магесса, – ни за кого я не выхожу.

– Да? – на эльфийском личике отразилось облегчение. – Тогда в чём же дело?

– Дело как раз в том, что я вовсе не самая перспективная невеста Параракса. Самая перспективная невеста Параракса – он, – палец нацелился в сторону Мерль, застыв в области плеча.

– Я? – ошарашенная эльфийка попыталась встать напротив пальца.

– Да нет же, он. У тебя за спиной.

Мерль обернулась, и её взгляд упёрся в мирно спящего Юникхорна. Ослик отдыхал после трудового дня и, кажется, общение между девушками было ему вовсе не интересно.

– Это произошло на второй день Большого Бала. Ко мне подошёл человек, явно дворянин, явно не местный и показал портрет серого ослика с белыми ногами, хвостом и белой звездочкой на лбу. Сказал, что это чудо похитили у него пару лет назад и пообещал за него золотую монету...

– Цену двух коров за осла? – Мерль нервно стиснула пальцы. – Ты... ты, ты согласилась?

– Нет. Даже когда он поднял цену до десяти, а потом и до двадцати, – личико эльфийки побледнело. – Правда, когда цена возросла до ста золотых, я была вынуждена спросить, в чём, собственно, дело.

– И что он тебе сказал?

– Поначалу ничего. Но я уже была признанной королевой, способной спросить менее мягким образом, – Мизори задумчиво рассматривала руны на чешуйках брони, а потом подняла голову, всматриваясь в зелёные глаза своей верной пленницы. – Знаешь, что он мне ответил? Он сказал, что этот осел был его, так сказать, невестой, и что он жить без него не может. После этого цена увеличилась до тысячи золотых.

– О боги, – прошептала Мерль, – на эти деньги можно нанять целую армию. Неужели...

– Нет, я просто сказала, что в конюшнях лорда Тирса полно ослов на любой вкус и цвет, и что он может выбрать достойную замену своей потере. Сказала примерно так, и чтобы слышало всё собрание.

– Спасибо, Миз. Я бы ни за что не отдала ему Юникхорна, он очень мне дорог.

– Да не за что. Я, пожалуй, пойду, – королева развернулась и направилась в сторону выхода. Сзади послышался облегченный вздох.

– Только сначала хотелось бы услышать правду, – Торвальд резко обернулась. – Ты ведь не думаешь, что я поверила в ту бредовую версию?

Мерль сглотнула. Она правда думала...

– Я жду. Что в этом осле такого, что за обладание им предложили в два раза больше, чем за мою чёртову руку, сердце и всё остальное?

– Ну, понимаешь, оно... бывает! А потом! Но всё совсем не так. В общем. Мне не юлить, да?

– Просто я умею разговаривать, – усталый голос послышался из глубины стойла.

– Ага! Я так и знала! – победно выкрикнула девушка. – Только у нас на континенте считай каждая десятая тварь говорит. Может ты принц заколдованный? Или дракон? А может древний демон, ну из этих, со щупальцами? Волк в ослиной шкуре. Чего молчишь?

– Миз, он не разговаривает с людьми. Совсем. Он даже мне не всё рассказывает. Но это самый обычный говорящий осел, у него нет крыльев, магических сил и он не производит золото. Просто Юникхорн однажды подслушал одну тайну, а поскольку он умеет говорить... Вот за ним и охотятся. Миз, я надеюсь, ты не собираешься его продавать? – зелёные глаза молебно воззрились на молодую колдунью.

– Он твой. С чего мне тебя грабить? – властительница устало вздохнула. – Так что тут я тебе не указ. Да и вообще пришла по совершенно другому поводу. Мерль, ты ведь знаешь, что завтра мы выдвинемся в сторону Тамана? Так вот, я хочу, чтобы ты выдвинулась вместе со мной.

– Это из-за инженерной роты гоблинов? Уверяю, Шнобель вполне сможет действовать самостоятельно. Главное не забывать по десять раз проверять всё, что они сделают. Можешь проверять самим Шнобелем.

– Не из-за гоблинов. Мне просто очень нужна будет твоя поддержка. Ну, совет. Когда дело дойдёт до сама знаешь чего... С такими помощниками как Клаус, Гуам и Ульфрик мы можем от города и вовсе ничего не оставить, без всяких там орков и гоблинов.

– Миз! Ты чего! – зашептала на повышенных тонах пленница. – Ты собралась притащить туда орков?! Этих грязных, вонючих, жестоких, беспощадных и кровожадных… Миз, ты с ума сошла?!

– Типичный эльфийский расизм, – королева сложила руки на груди, пристыженная Мерль надула щёки и демонстративно отвернулась, – мы столько раз говорили на эту тему. Про все эти глупые легенды, которые не имеют к реальности никакого отношения. Все эти старые традиции с поднесением черепов, питьём крови и сдиранием кожи давно в прошлом. Орки изменились, теперь это цивилизованная раса со своей неповторимой культурой, не лучше и не хуже любой другой. Они обуздали свои инстинкты, побороли звериную природу. Ты ведь больше месяца среди них прожила, и никто тебя не съел, – колдунья положила руки на плечи девушки, – я ведь права?

Уроженка Бескрайнего Леса насупила брови, а потом подбросила к потолку морковку, на ходу перехватывая её другой рукой. Затем заткнула овощ за пояс.

– Ты сама ответила на вопрос эльфийской расистки. Надеюсь, выделишь пару стражников для моей охраны? Я ведь могу сбежать. И чемоданы кто-то должен нести.

Пламя огромного костра взмывало под небеса, еловые ветки тихо потрескивали, мажа сажей лунное небо. В багряных всполохах чёрные тени плясали вокруг пламени. Они принадлежали воинам восьми кланов, единого народа Западных Гор. Орки стояли неподвижно, и это было удивительно. Необычное смирение горело в глазах перворожденного народа. Багряные и жёлтые очи напоминали о затишье перед великой бурей. Под треск поленьев на каменный алтарь взошёл Великий Объединитель, Хош-Цин. Он был облачён в боевые доспехи, с тяжёлым стальным топором в руках, в чугунном шлеме и в неизвестно зачем купленных в Ларгосе валенках. Старый орк на мгновение замер, теребя бородку, а потом глубокомысленно изрёк:

– Завтра.

И в этот самый миг толпа загудела. Дикий восторженный рев можно было слышать за десятки километров вокруг, а у всей окрестной живности, что не принадлежала к племени орков, случился острый приступ летального исхода.

– Завтра, – повторил вождь, – наш народ, наконец, сможет напоить оружие кровью, а мешки наполнить добром. Спустя столетия мы сможем померяться силами с людьми. И не стоит расстраиваться. Пусть человеки не так сильны, как мы, но на каждого будет по два, нет, три противника! – толпа восторженно заревела. – Четыре, пять, – рёв все нарастал, и когда число потенциальных врагов достигло двадцати, даже обитавшие в толще гор землеройки померли от разрыва барабанных перепонок.

– А теперь посмотрите сюда! – старый орк ткнул топором в сторону какого-то колеса, на поверку оказавшимся ничем иным, как огромного размера барабаном. – Посмотрите на великий Там-Там, молчавший более двух сотен лет. Много поколений он ждал, пока мы объединимся и пойдём в земли иных народов! Когда напомним о том, что мы есть, были и будем! Когда познакомим их с нашей культурой! – Хош поднял руку с топоров, вызывая одобрительный рёв. – Мы будем грабить и убивать! Напоим кровью наше оружие! Возьмём с собой столько добра, сколько сможем поднять! А теперь, – голос Цина дрогнул, – посмотрите на великий Там-Там ещё раз. Шкуры, которыми его обшили предки, давно истлели, а череп-колотушка давно растрескался, – грусть пропитывала каждое слово старого вождя, – и теперь пришло время найти им замену. Помните, что предки смотрят на вас. Берите скальпы только самых сильных, и лишь их черепа приносите в качестве подношения великому Бац-аге. Не посрамите орочий народ перед теми, кто столько лет вздрагивал при упоминании о нас. Покажите, что истинными были их страхи, что мы орки не изменились за те долгие годы. Пусть кровь врагов будет сладка как пиво и крепка как пойло. Пусть победа наша будет велика и прекрасна, как вождь Баба, о которой рассказывал Мун-ага. И до пребудет с нашим народом веселье и изобилье! – окончание речи ознаменовал удар в барабан, гулким протяжным звуком разлетевшимся по каменным улочкам Угум-сарая.

Говорят, орки не плачут. Возможно это так, ведь никто никогда не видел плачущего орка. Но сотни склонённых голов и дрожащих во тьме зрачков, звериных, диких, говорили о том, как глубоко слова вождя запали в души воинов. Никогда доселе народ Западных Гор не был так горд и так счастлив.

====== Здесь мог бы быть эпос. Часть первая ======

Полдень. Солнце стояло в зените, укорачивая тени придорожных деревьев и лишая людей той маленькой мимолетной прохлады, что они могли бы подарить. Растрескавшийся от жары грунтовый тракт бесконечно извивался и упирался в горизонт. Да, он был словно песчаный змей, выдыхающий облака пыли, делая раскалённый воздух ещё менее пригодным для дыхания. Те из людей, что были похитрее, догадались укоротить сорочки, соорудив из полос материи подобие масок, и теперь их опыт постепенно перенимали сослуживцы.

Армия Параракса оказалась не слишком готова к длительным переходам. Сколько бы не гоняли командиры вчерашних крестьян и ремесленников, как бы не нагружали, совсем одно бегать и маршировать, зная, что ночью тебя ждёт удобная постели и крыша над головой, и совсем другое – идти день за днём в пыли, поднимаемой идущими впереди, спать на голой земле и питаться тем, что успел приготовить в часы привалов. А ведь готовка тоже отнимала силы.

Лея громко чихнула, свободной рукой поправляя повязку. Горло всё ещё садило, а воды в бурдюке осталось совсем немного. Скорей бы уже речка!

Но речка будет только через несколько дней, а до этих пор придётся мириться со всеми тяготами походной жизни, самой главной из которых было именно отсутствие возможности помыться и постирать вещи. Белая сорочка теперь стала грязно-песочной и была урезана до пупа, ремень с колчаном и луком давил на плечо, но хуже всего дела обстояли с волосами. В своё время она не мало удивилась тому, что Леди Грета ни разу не возмутилась по поводу её пышной шевелюры. Даже спросила, не схватят ли её за них враги, на что Хайниц, усмехнувшись, ответила, что выдаст ей годовое жалование если та сумеет схватить за патлы кого-нибудь из ветеранов прежде, чем те воткнут меч ей в глотку. «Вот вши, это да. Это – враги,» – добавляла ротный, запуская пальцы в свои коротко остриженные волосы.

Сейчас Свенсен смотрела на неё с завистью. Да, Леди Хайниц шла вместе с ними. Пешком, уложив форму с ватником, кольчугу и шлем в вещевой мешок. Первое время они долго недоумевали, отчего она не воспользуется лошадью. Не прав оказался Густаво, предположивший, что девушка, как истинный командир, решила разделить все невзгоды и тяготы перехода со своими людьми. Гипотеза Свенсен о том, что один из лучших мечников их войска боится облениться продержалась и того меньше. Свет на этот вопрос пролил Шульц, указав на то, что ротный попросту не хочет выделяться: командир в боевом облачение и на коне в случае внезапной атаки имеет куда меньше шансов выжить, нежели растворившись среди пяти десятков солдат, пускай и в сорочке.

Далеко впереди маячили стяги авангарда. На них с гербом Параракса мирно уживался и герб Сэра Ульфрика. В своё время главнокомандующий очень гордился придуманным им лично символом. В отличие от «опять розы» королевы Торвальд, его меч и петля с надписью «грабь-убивай» смотрелись очень эффектно. Опять же, по его мнению. Хайницы возглавляли маршевые колонны: сотня пеших воинов была одними из немногих, кто несмотря на жару двигался почти в полной выкладке. Даже полурота пикинеров не сняла своих кирас и не избавилась от больших щитов. Хотя казалось бы, какая опасность могла угрожать войску? Вторая кавалерийская рота шла по обочинам дороги, изредка углубляясь в лес. Их чёрные воронёные кольчуги, усиленные металлическими пластинами, порой мелькали и меж рядов маршевых колон, когда кто-то из разведчиков соблаговолил доложить что-нибудь главнокомандующему и королеве. Всё верно, Её Величество пожелала лично возглавить наступление, дабы показать нерадивым мятежникам всю тщетность их потуг пошатнуть власть её.

– Кому-кому? – Шульц вопросительно вознес ложку к небесам.

– Мятежникам, – повторил Густаво. Он писал очень мелко, настолько, насколько это позволяло перо, однако не применил вписать между словами «нерадивым» и «мятежникам» ещё и слово «гнусным».

– Ой не пойму я, чего ты бумагу переводишь, – вздохнула Лея, подкидывая в костёр несколько сухих веток. – Оставил бы для писем или расписок каких.

– Это называется мемуары, – бывший сапожник поморщился, отрываясь от бумаги. – Их обычно пишут полководцы для грядущих поколений.

– Ой не могу, полководец! – не удержался от смеха Шульц. – Ты тут единственный, кому даже лука не дали. Скорее уж я растоплю сердце нашего взводного, чем ты станешь хотя бы сержантом. А впрочем, скорее всего ты прославишься как безымянный герой, павший в битве за очередную бабу в короне.

Густаво слегка дёрнулся, перо оставило длинный развод, который мужчина моментально вытер промокашкой. Он до сих пор не смог привыкнуть к подковыркам мелкого Хайница и даже продолжал вестись на фразы вроде «смотри, там королева переодевается». Ремильено это злило, но каждый раз он убеждал себя в том, что Шульц хоть и языкаст, но однажды вырастет в превосходного солдата. Служить короне нужно не дифирамбами, а деяниями.

– Так чего молчишь? Продолжай, – голос Леи прозвучал слегка раздражённо. – Тяжело это признавать, но не каждый день можно послушать истории о самом себе.

На небольшом отдалении от основных сил двигались союзные части – орки Западных Гор: небольшой отряд всадников, переданный вождем Пивных Животов в личное управление королеве Торвальд. В нём были собраны лучшие из лучших, но люди пока ещё относились к ним с опаской. Время от времени представители рода человеческого награждали орочью колонну недоверчивыми взглядами и нелестными замечаниями. Людей пугали эти могучие существа, ехавшие на огромных баранах в полном боевом облачении. Тяжёлые нагрудники и наплечники, украшенные шипами, шлемы и топоры, которые любой из них и поднял бы с трудом. Временами казалось, что они совершенно не страдают от жары, что тяготы перехода для них ничто...

– Они и не страдают, – вмешалась Лея. И тут же поймала на себе несколько вопросительных взглядов, – мне Леди Хайниц рассказала. Она говорила с мистером Клаусом на эту тему. Там другой метаболт... ме... ме... Ну, они другие! Не мёрзнут и жара не боятся. Такой вот народ, – девушка вернулась к встряхиванию пыли из косы. Если она что-нибудь не предпримет, у неё в волосах не то что вши, левиафаны заведутся.

– Клаусом? Похоже, тётка играет с огнем, – парень вжал голову в плечи, точно чувствуя над собой внимание министра здравоохранения. – У меня озноб от этого типа. Вроде пацан, а ведёт себя странно. Ходит с кривой веткой, людей щупает, словно гусей на ярмарке, а ещё говорят целительство его какое-то не такое. Иной раз заносят мёртвого – он мертвого подымает, а иногда совсем никакая хвороба, а раз и нет человека. Дескать, какое-то осложнение приключилось. Может он того, колдун? Чёрный?

– Хорошо было бы, – задумчиво изрёк Густаво, – помощь чёрного колдуна в войне дорогого стоит. Мятежники придут в трепет, если узнают о чём-то подобном.

– Или ещё сильнее взбеленятся, – помотала головой Свенсен. – Я слышала, они сам мятеж называют “великим светлым походом против тьмы”. Так что эти зеленокожие и черноробые нас только с дурной стороны показывают.

– Компрометируют? – знаменосец не сдержавшись расхохотался. – Бросьте, вы правда думаете, что этот сброд способен победить нашу королеву? Светлые. Что за глупость? Злу способно противостоять лишь большее зло! Орк сильнее человека, дроу сильнее орка. Арбалет опаснее лука. А вот длиннозуб без труда загрызет мулмака, хоть и мельче его раз в десять. Зло – сильнее.

Шульц извинительно развёл руки. Ему было нечего возразить. Да и не хотелось особо. Этот долговязый чесал языком так, что любой чинуша позавидовал бы, только талант свой гробил на пафосные речи. Вот если б молодой Хайниц так умел, он бы уже половину девок в полуроте успел совратить. Вздох. Он ещё раз посмотрел на Свенсен. И чего ему так не повезло с назначением? Видимо зло правда сильнее...

Таманский замок. Царство гранита и мрамора. Чёрно-белые блоки, из которых был построен первый этаж здания, были символом тьмы и света – Солара и Хиларет, богов, чьи имена чище других всплывали в истории мира и Континента. Десятицветной мозаикой были украшены стены дворца от второго этажа и выше – дань уважения прочим богам, пестроте и многообразию сил и форм. Чудной была и архитектура этого здания. Столько стилей было перемешено в его фасадах и террасах, в высоких башенках, пирамидальных куполах и полусферах зимнего сада. Здесь были и мотивы далекой Зарии, и витиеватость эльфийских земель, мрачность Талонии. Дворец походил то на пышный свадебной торт, то на загородную виллу, на храм, на неприступную крепость с рядами бойниц и толстыми стенами. Власть здесь менялась очень часто, и каждый лорд считал хорошим тоном добавить к замку что-нибудь своё.

Последним добавлением от графа Олафа была платформа. Будучи вытесанной из цельной скалы, она буквально выпирала из фасада, нависая над дворцовой площадью, сейчас полностью заполненной народом. Над страной царила ночь, мелкий дождь моросил, с шипением тая в пламени факелов. Люди были недовольны и вместе с тем настороженно любопытны. Что могло заставить их владыку собрать их в такой час? Этот вопрос сейчас крутился в каждой голове и взгляд каждого таманца был прикован к фигуре лорда. Подтвердит ли он тревожные слухи, которые вот уже несколько дней гуляют по городу?

Олаф Фрай не обладал внушительностью стоявших по правую руку от него аристократов. Да и торжественности жрецов, стоявших по руку левую, не наблюдалось. Встреть вы его в городе, среди спешащих по своим делам людей, вы наверняка приняли бы его за почтенного ювелира или расчётливого ростовщика. Он бы невелик ростом, не худ, но и не излишне толст, с лицом, на котором морщины пока ещё свидетельствовали о умудренности опытом, но никак не о дряхлости. Тонкие губы, густые брови, волосы с сединой в висках. Но главное – глаза, маленькие, пытливые, колючие. Казалось, этот взгляд всегда несёт в себе угрозу, и по большей части так оно и было.

Властитель молча взял из рук стражника факел и провёл вертикальную черту в воздухе. Языки пламени отразились в глазах людей.

– Сограждане! – усиленный колдовством голос разошёлся над толпой. – Таманцы, – добавил он чуть тише, – дети мои... Сегодня я собрал вас, чтобы сообщить дурные вести. Многие уже знают, кто-то только слышал, но слухи те есть истина. Тёмные силы идут на наши земли.

Снизу послышался ропот и недовольное бормотание. Сбывались худшие прогнозы старушек на завалинках и пьяниц – грядёт война.

– Сограждане, я вас понимаю. Вам не нужна кровь. Никому не нужна кровь. И прямо сейчас я готов сдаться, – по толпе прошёлся возглас удивления. – Я сдамся, предам себя и свою семью в лапы самозваной королевы и буду умолять её пощадить наш город. Я сделаю это. Но сначала позвольте спросить. Те пятнадцать лет, что я правил, какими они были? Кровь, подлость, жадность, рабство. Знакомы ли вам эти слова? И были ли преступления, которые я не совершал? Тьма внутри меня пожирала наши земли. И посмотрите на последний год. Да, многие погибли. Но цели мои были благородны. Разбойники, обманщики, воры... возможно, я был с ними излишне суров. Но причинил ли я зло хотя бы одному праведнику? Обрёк ли на смерть чистую душу? Я жду ответа.

Из толпы донеслось одинокое «нет», а потом ещё и ещё. Не то, чтобы народ уж очень любил Фрая, но он был прав – праведников не трогали. Возможно потому, что в городе их и не было. В этом городе...

– Нет, – повторил Олаф, – в этом отличие света от тьмы. Добра, от зла. Я суров и не совершенен, но всё, что я делаю – делаю во благо вам. Не из корысти или гордыни, а лишь по велению сердца. Из любви к нашему любимому городу. А сейчас сюда идет армия, которой плевать на любовь. Сюда идет та, кто жаждет лишь грабежей и убийств. Помните ли вы Фредерике, жреца пресветлой Люмины? Я вижу, многие помнят. Его искренняя вера стала утешением для праведных, и маяком для заблудших, он был добрым, гораздо лучше меня. Я послал его, чтобы показать открытость и чистоту нашего народа. А та, кого теперь называют королевой, убила его. Скажите, люди, не прихоть ли это? Скажите, разве может младший жрец представлять угрозу чёрной колдунье? Нет. А теперь ответьте, желаете ли вы себе правителя, убивающего по прихоти? Желаете ли вы хаоса? Грабежей? Жестокости? Непосильных налогов, которые пойдут не на храмы, а на каких-нибудь андалагарских петухов для королевского зверинца?!

По толпе прокатился ропот. В словах Олафа была правда. Правда, доступная самому недалекому из его поданных. А ещё был страх, страх достаточный, чтобы пошатнуть самого стойкого из них.

– Поэтому я предлагаю вам выбор: мы выйдем в поле с оружием в руках и встанем стеной перед врагами, с благословения богов, под предводительством барона Рашары. Мы потеряем многих, но победим, свергнем нечестивицу, впервые за долгие столетия поднимем над Парараксом светлое знамя. Однако если вы пожелаете, я и моя жена, наш сын, мы пойдём к королеве на поклон, и она убьёт нас так же, как убила Фредерике. Потом она обложит город данью, и до скончания дней вы будете гнить под её властью. Решайтесь люди. Свет и свобода или вечное рабство во тьме?

Олаф погасил факел. Его фигура скрылась во тьме, но он всё ещё был на террасе. Люди молчали.

– Я понял вас, – вздохнул пожилой граф, – завтра у вас будет другой властитель... – он развернулся и направился прочь. Именно в этот момент из-за спины раздался одинокий возглас.

– Свобода!

После было сказано ещё немало слов. Говорили жрецы, аристократы, молодая жена Олафа. Все они убеждали людей взяться за оружие, сплотиться в противостояние злу. Уже через час толпа громила оружейный склад в надежде ухватить хоть какое-то средство нанесения добра ближнему. Кому не досталось мечей и копий – доски из стен. Здание рухнуло, похоронив под собой несколько десятков человек. Война получила свои первые жертвы, первых героев, павших смертью храбрых от козней чёрных богов.

Штаб объединённых сил Параракса заседал не где-нибудь, а под перевёрнутой обозной телегой. В своё время Её Величество изволила отказаться от покупки генеральского шатра, обосновав это тем, что не желает показать себя излишне изнеженной и расточительной. Бывалой путешественнице правда было не понять, для чего этот шатёр может быть нужен. Она ведь три года бродила по свету, укрываясь плащом и отдыхая на ложе из веток. Как выяснилось, шатёр был нужен, чтобы ветер не унесем карты, а дождь не охладил пыл генералитета. Хотя сейчас генерал был один, и охладить его было бы как раз неплохо. Нервный Ульфрик то и дело норовил стукнуться головой о импровизированный потолок. Мизори беспокойства не разделяла, за всё время пути ни одной засады или диверсии.

– А они должны были быть! – гнул своё Хайниц. – У нас численный перевес, у нас перевес качественный, у нас орки, хоть и немного, но враг об этом не знает. Что в таких случаях делают нормальные полководцы?

– Сдаются! – ответил один из присутствовавших под телегой ротных.

– А ещё? Устраивают засады! – Ульф сам ответил на свой вопрос. – Но я что-то не вижу ни засад, ни делегатов с белыми флагами. Мы даже разведчиков не встретили! А до Тамана всего день пути и впереди лишь равнины.

– Ну, раз он мнит себя светлым владыкой, может решил выйти в чистое поле на бой с войском тьмы? – Мизори развела руками.

– Будь он четыре раза светлый владыка, биться с нами в открытую всё равно что долбиться лбом в крепостную стену.

– Кстати, о крепостных стенах, – подал голос сидевший неподалеку первый министр. – Что вы будете делать, если Мун действительно возьмёт Таргу?

Под телегой возникла пауза. Три сотни орков были благополучно посланы куда подальше, под крепость Таргу. Разумеется, цель у этого маневра была – сковать гарнизон крепости и обезопасить свои тылы. Однако в стратегическом плане сия операция предполагала загнать орков подальше от богатых земель, дабы их банды не особо беспредельничали. Орки не умеют вести штурм – это всем известно, вот и протопчутся там до конца компании. Задачу свою выполнят и другим не помешают.

– Это невозможно, – хором ответило собрание, и филин вынужден был замолчать.

– Некто не думал, что Олаф попытается укрепиться в городе? – высказался очередной ротный.

– Нет. Судя по картам и планам города, там нет и намёка на стены. Это не столица, не Клавендхольм и даже не Элия. Замок неплохо укреплён, но если запереться в нём – потеряешь город, – Сэр Хайниц встал и несколько раз прошёлся, слегка пригибаясь. – Нет, я не понимаю этого человека, – наконец заключил он, – он перебил половину гарнизона, казнил командующего. У него всего сто человек опытных солдат и горстка ополченцев. Да на что он вообще надеется?!

– Гонец! – прокричал один из караульных. – Срочное донесение разведки!

Все обернулись в сторону, где находился импровизированный вход.

====== Здесь мог бы быть эпос. Часть вторая ======

Равнина Кентавров. Да, много лет назад сей мифический народ обитал в этом месте. Полулошади-полулюди, так их называли окрестные племена. Хотя на самом деле лошадиными были лишь головы и передние конечности, то есть четверть лошади. Как можно судить по вышеупомянутому, раса получилась не особо удачной и годилась разве что стричь газоны перед виллами вельмож. Ходят слухи, что для того их и создали не то в конец обленившиеся и утратившие фантазию боги, не то возомнившие себя утратившими фантазию богами чародеи. К сожалению, драконы слабо разбирались в предназначении, и когда в лесу поселился один из них, то был неприятно удивлён, потребовав от местных жителей традиционный выкуп. Из ценностей у кентавров была только трава, а о самой красивой девушке и говорить не стоит. Как итог – очередной геноцид за авторством крылатого змея. Что поделать, драконы, по словам многих, никто иные, как санитары Континента.