Текст книги "Славься, Темная Властительница! (СИ)"

Автор книги: ivan_kun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 84 страниц)

– А вы бы мне поверили? – ответила вопросом на вопрос птица. – Помнится, вас останавливала замковая стража. Где она сейчас? Ваше Величество, не надо делать такое лицо, будто перед вами говорящий круглоухий филин.

– Передо мной и есть говорящий круглоухий филин, и он на редкость брехлив, – зло съязвила Торвальд. – Я повторяю вопрос: почему ты не рассказал мне?! И не надо отнекиваться и говорить, что я тупая и не поверила бы!

– Вы не тупая, моя Королева, – тяжело вздохнула птица. – Просто вы – обычный человек и верите тому, что говорит большинство. А для большинства Тихон Дорц был ужасным Ледяным Властелином. Его боялись и ненавидели, его проклинали. Скажете, не так?

– Но почему? Почему? Почему?! Почему именно так?! – удар кулаком по столу, и поднос с яблоками со звоном летит на пол.

Хладный Король – один из сильнейших чародеев континента. Магистр воды, льда, кислот. С самого начала это казалось странным. Маги воды по достижении определённого уровня силы и мастерства получают редкую способность управлять водой в собственном организме. Их тела подобны глине, из которой можно вылепить практически всё что угодно. Неудивительно, что элементалисты этой стихии обычно очень красивы, перед ними меркнут даже прелести эльфов. Так почему? Почему на троне Параракса она увидела старика с усталым безрадостным взглядом и безразличным ко всему выражением лица? На него словно была возложена вся тяжесть мира. А может, так оно и было? В течение тридцати лет он хранил и оберегал это государство. Это было непросто. Теперь Мизори знала, насколько. Нескольких месяцев ей хватило, чтобы осознать ту непомерную тяжесть, что таит в себе королевский венец. Однако его ненавидели. Те люди, которым он отдавал все силы, радовались его смерти, смеялись, оскверняя его труп. А что будет, если погибнет Мизори? С ней поступят точно так же? Это нечестно! Это самая большая несправедливость на свете! Девушка обхватила себя руками, уставившись в одну единственную точку. Уточка на гобелене превратилось в мутное жёлтое марево, голова отчего-то закружилось, в ней одно за другим вставали на места события и поступки последних месяцев, их значения, их итоги. Значит, в глазах людей она теперь воплощение зла? Но как так и почему?

– Почему? – повторила она вслух, тихо и спокойно. – Почему после всего, что я для них сделала, они ведут себя подобным образом? Почему они ненавидели прошлого короля, ведь он сделал для них столько хорошего?

– Такова жизнь, – тихо ответила Мерль. Встав за спиной Торвальд, она медленно положила руки на её плечи. Мизори была на взводе. Руки мягко прошлись по ее лопаткам, ключицам. Запустив их в пышные каштановые волосы, эльфийка принялась осторожно массировать виски. – Просто так повелось, что если к тебе приклеилось звание Тёмного Властелина, то от него уже не отмыться. Только это звание само никак не влияет на человека. Я со многими была знакома, и в целом они совсем неплохие, а некоторые даже очень добрые. Миз, если тебя считают злой, это вовсе не значит, что ты таковой являешься, и не значит, что надо таковой становиться. Ты мне поверь, я помню одного, прозванного Черным Императором Черепов, так у него был ручной кролик, и он очень его любил. Миз, это вовсе не приговор.

– Кролик… – сердце отчего-то тягостно заныло. Попытка подруги её утешить обошлась лишь ещё большим расстройством. Повелители Тьмы виделись ей монстрами, сродни вивернам, мантикорам и василискам, безжалостными тварями, в убийстве которых нет ничего плохого, наоборот: чем меньше подобных чудовищ ходит по земле, тем лучше. А что теперь? Чем они хуже остальных? И чем она лучше них? По какому праву она их судит, и есть ли вообще тот самый Свет, во имя которого она так старалась последние годы? – Темные Властелины, существуют ли они вообще?

И хотя вопрос был задан по большей части самой себе, ответ заставил ждать совсем недолго.

– Конечно, существуют, моя Королева. – Филин подошёл ближе – так, что его голова оказалась на уровне груди сидящей девушки – и заглянул в ее темно-синие глаза. – Вы ведь хотели спросить про истинных темных властителей? Тех, кто творит зло ради зла, идет на все ради собственных прихотей и не стесняет себя в средствах? О таких правителях вы хотите услышать?

Волшебница ответила кивком головы.

– Да, были и такие, уж поверьте. Король Чародей только вначале был хлюпиком, в историю как самый жестокий чёрный владыка он вошёл не за красивые очки. Фрольм Неистовый поклялся, что не будет знать покоя, пока не помоет ноги в Западном Океане. Так далеко он, конечно, не дошёл, но крови пролил столько, что вполне можно было бы поднять уровень того самого океана. Его правление представляло собой одну большую войну против всех, с кем мы граничили. Гризельда Бессердечная тоже была в должной степени жестока, она умывалась исключительно кровью юных дев, которых ей доставляли по пятницам и средам.

– Чтобы всегда оставаться юной? – уточнила Мизори.

– Нет, она и так была вечно юной, вернее, вечно старой, точнее, вечно мертвой. Запутался. Гризельда была личом, но это к делу не очень и относится. Как я уже говорил, Темные Владыки – это не миф или сказка, а реальность. И я очень надеюсь, что Ваше Величество не перейдет никому из них дорогу. Это страшные существа…

– И люди отчего-то считают меня таким вот страшным существом, – прошептала Мизори.

– Здесь всё довольно просто, – филин начал мерить шагами кабинет. – Понятие добра и зла у подавляющего большинства рас, населяющих континент, подменено понятием личной выгоды. Если вы делаете то, что им выгодно, вы хороший, не выгодно – плохой. По этой самой причине сборщики налогов всегда злодеи; злодеи и стражники, не позволяющие нарушать закон, пусть даже при первой угрозе собственным интересам человек побежит к тому же стражнику; злые торговцы завышают цены; а если, например, такого злого торговца укусит бешеная собака, то, что ж, она не бешеная, а очень даже добрая. И теперь, когда мы подошли к роли короля, получается, что король в данной системе есть источник всего сущего зла, ведь именно он издает законы, ему подчиняются стражники и сборщики, он подписывает приговоры, он – высшая власть страны, поэтому он и виноват во всех её невзгодах. Ваше величество, просто задумайтесь на секунду: поддерживая порядок и справедливость в королевстве, вы ограничиваете свободу народа. Власть – это всегда ограничение свободы, а ограничение свободы – всегда зло.

– То есть будь я хоть Люминой во плоти, для этих людей я всегда буду злодейкой?

– Да, совершенно верно.

– И нет никакого способа этот порядок поменять?

– Нет… Хотя подождите, я помню, как-то одному королю удалось. Звали его Пилат Милосердный, и он повелел всем людям в своем королевстве быть богатыми, здоровыми и счастливыми. Поскольку неисполнение королевской воли каралось смертью, народу ничего не оставалось, кроме как стать таковыми, правда, голов пришлось снять изрядно.

– Боюсь, нашей Миз этот метод не подходит, – эльфийка ободряюще потрепала колдунью по волосам. – Обещаю, когда тебя убьют, я уговорю героя похоронить тебя в красивом гробике подальше от этих нехороших людей.

– Меня что, серьёзно убьют?!

– Всенепременно. Рано или поздно зло терпит поражение под напором большего зла, которое, в свою очередь, уступает ещё большему, так происходит круговорот зла в природе. – Латокинт запрокинул голову, обмениваясь взглядом с Мерль. – Слушайте госпожу пленницу, может, она и излишне инфантильна, но в придворной жизни разбирается прекрасно.

– Да катитесь к дьяволу! Я просто свалю! – не сдержалась королева.

– Моя королева не сделает этого, – возразил министр.

– Почему это?

– Вы не настолько жестоки. Только представьте, что произойдёт с Парараксом, если его постигнет безвластие. Вы до сих пор не решались рубить головы преступникам, а покинь вы страну, погибнут сотни, а возможно, тысячи невинных.

– Не таких уж невинных, – зло бросила Торвальд.

– Не более невинных, чем Ваше Величество, – смиренно согласился Гуам. – Вы будете вспоминать о совершённом до конца своих дней, а история запомнит вас как трусиху, сбежавшую от собственного народа. К тому же даже если вы отречётесь, есть немалый шанс, что вас попытаются использовать в очередном раунде борьбы за престол. Мне продолжать? Список довольно длинный. В любом случае на месте Вашего Величества я бы остался, хотя бы ради собственной безопасности. Жизнь королевы, пускай даже тёмной, гораздо безопаснее жизни вольной искательницы. Да, вас тоже будут пытаться убить, но от врагов вас будут отделять стены замка, армия и стража, к тому же вы можете ни в чём себе не отказывать… Ваше право как монарха.

– Миз, ты только не сильно огорчайся, ну, можешь поплакать немножко, думаю, один раз Гуамоко разрешит.

– Да не собираюсь я ныть, – волшебница утерла нос кружевной манжетой. – Плакать – значит демонстрировать слабость, так говорил один мой знакомый боцман. А демонстрировать слабость – всё равно, что самому предложить себя унизить. – Глаза, уже начавшие поблескивать, вернули былую холодность, и в их темно-синей глубине заплясали крохотные молнии. – Они называют меня Темной Властительницей? Отлично! Они получат Темную Властительницу!

Голос ее сорвался на крик и вместе с порывом ветра эхом пронесся по комнате, заставляя филина и эльфийку слегка поежиться.

– Вот это боевой дух! – первым в себя пришёл круглоухий министр. – Моя королева, я знал, что вы перспективны, но даже помыслить не мог, что настолько отважно примите эту ношу.

– Миз, ты же это не на самом деле, а только постольку поскольку? – На личике пленницы отражалась неподдельная тревога. – Нет, это, конечно, твое право, но мне хотелось бы, чтобы мы и дальше оставались друзьями.

– Вот дурочка остроухая. Конечно постольку поскольку. Как говорил Форкинс, если враги тебя боятся, то можно обойтись и без сражения. И, конечно, мы останемся подругами, тем более что в моем нынешнем статусе особо не приходится рассчитывать на обилие таковых.

– Ну, тогда… – зеленоглазая девушка вытянулась в струну, вознося вверх левую руку и прижимая правую к груди. – Славься, Тёмная Властительница! – звонкий голосок салютующей эльфийки огласил помещение.

– Славься, Тёмная Властительница! – вторил ей взмахнувший крылом филин.

«Слав., Темн. Власт.», – табличка с большими буквами появилась в куриной лапке.

Мизори не выдержала.

Мизори засмеялась.

Она смеялась искренне и громко, смеялась над королевством, над покойным монархом, над народом и, наконец, над собой. Смеялась с иронией, состраданием, злобой, стыдом, виной и толикой счастья. И если судьба так решила, то так тому и быть.

Славься, Тёмная Властительница! Славься и смейся!

Конец?

====== Два слова о гербах ======

Этот разговор случился уже после полуночи, когда большинство дел было уже сделано и пришло время предаться сну. Однако вместо этого Мизори Первая, свежепровозглашённая королева Параракса, и её первый министр, филин Гуамоколатокинт, предавались словоблудию.

– Может быть, башня на щите? Как символ возвышенности, надежды и опоры, – предложила птица.

– То есть каланчу? Ты хочешь сказать, что я – дылда? – недовольно повела бровью королева.

– Не стоит понимать всё так буквально. А крепость? Как насчёт крепости?

– Слишком толстостенная, – вновь отмахнулась Мизори.

Стоит сказать, что молодое Величество не отличалось благородным происхождением: в рыцари её никто не посвящал, и герба у неё не было. А герб нужен! Это символ. Он на воротах замка, короне, паланкине и боевых знамёнах гвардии, на королевской печати, наконец. Только вот неприхотливая обычно девушка едва речь зашла о чём-то, что будет подчёркивать её статус, моментально задрала нос и вот уже полчаса отвергала все варианты, что предлагал верный советник.

– А единорог? Девочки ведь любят единорогов?

– Ты ещё пони предложи. Девочки много чего любят, например прекрасных принцев и сдобную выпечку. Мне их что, тоже на стяг воткнуть?

– Вам не угодить. Как насчёт меча?

– Сроду железом не махала.

– Дракон? – при этом беленькая курочка, спавшая на плече королевы, встрепенулась. В глазках-бусинках вспыхнул неподдельный интерес.

– Эмм… прости, Белина. Я, наверное, недостойна дракона.

– Миз! А как тебе это! – сидевшая у стола рыжая девчушка на мгновение оторвалась от работы, разворачивая оранжевый платок, на котором был вышит жёлтый утёнок.

– И что это должно символизировать?

– Твою непотопляемость, – уголки губ растянулись в самой искренней на свете улыбке.

– А красный клюв – мою любовь к элю? Благодарю покорно.

– Не хочешь? Ну и не надо. Белина, подержи вот тут.

Курица вспорхнула с плеча правительницы и спикировала на стол, прямо на разложенные куски синего атласа. Было непросто, но Гуам смог настоять именно на этом цвете. Правда, Мерль взяла очень тёмный оттенок, близкий к индиго. Сейчас будущий наряд представлял из себя несколько крупных выкроек, которые требовалось соединить и украсить, чем эльфийка на данный момент и занималась. Нежно-розовый свет, бивший из небольшой трубки, заставлял нити лежащих рядом кусков переплетаться, образуя сплошное бесшовное соединение.

– Хорошо, сдаюсь. Скажи, каким ты сама видишь свой герб.

– Хм… – колдунья задумалась. – Это должно быть что-то, символизирующее мою твёрдость, мой блестящий ум и мою красоту, – изрекла она, наконец.

– Думаю, дубовая доска подойдёт прекрасно.

– Не смей издеваться.

– Ни в коей мере, Ваше Величество, лишь мысли вслух.

– Она говорит, что вам стоит привести пример, – послышался из-за спины голосок Мерль. Та указывала на Белину. – Покажите ей старые гербы.

– А это идея. Возможно, нашей госпоже что-то да придётся по душе.

Увы, Мизори старые гербы не нравились. Голубая роза – герб Ледяного Властелина – была чересчур кичлива. Герб Лоренса был гениальным – деньги, и Торвальд была очень близка к тому, чтобы его присвоить – в стране же должно быть золото хоть в каком-то качестве. Сердце, выложенное из белых костей на чёрном фоне, и крылья, алые как кровь – слишком мрачно. Дубина – как-то примитивно.

– А это что? – магесса невольно покраснела. – Какое непотребство.

– Это Шарля Галантного.

– Боги мои, боги. От скромности человек явно не страдал. И что, это висело по всему городу?

– Да, моя королева, а во время принятия присяги…

– Хватит. Я поняла. Убери с глаз долой, такого мне точно не нужно.

– Так вам и не положено.

– Говорю же, поняла.

Настроение испортилось окончательно. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском волшебного инструмента и звяканьем когтей прохаживающегося из стороны в сторону филина.

– Может, герб Параракса? – наконец осведомился министр. – Он довольно мил, а заодно мы сэкономим на печатях и флагах хорошие деньги.

– Господин филин, я не думаю, что на таких вещах стоит экономить, – отрезала королева, но тут её взгляд упал на картинку, выведенную куриной лапкой на белом листе. – Да это же чудесно! Гуамоко, почему ты раньше мне его не показывал?

– Потому что правители обычно заменяли его своим личным гербом, – ответил тот. – Всё же раньше мы были морской державой, с той поры он у нас гербом числится. И цвет синий потому, что море…

– Да, да, да! Тысячу раз да! Беру.

– Я искренне рад.

– Миз, вырез делать будем? – донеслось из-за спины.

– Спереди или сзади? – вновь оживилась королева. – Может, на бёдрах? Спереди мне нельзя, там лучше драпировок побольше. А ещё можно рюши! И шлейф подлиннее, а то как-то не по-королевски.

Гуамоко с жалостью посмотрел на выронившую инструмент эльфийку. Для неё кошмар только начинался…

====== От автора ======

Ну вот и подошла к концу наша история. Почему именно сейчас? Потому что мне кажется, заявку можно считать по большей части выполненной. Путь от светлой героини до повелительницы зла, пускай только до самой первой ступеньки к подножью чёрного трона, завершён. А что будет дальше – это уже несколько другая история или даже истории.

Признаться, я хотел предложить вам высказаться касательно того, «нужно ли продолжение». Идеи по развитию сюжета, скажу откровенно, имеются, но порой царственные особы способны утомлять, а ещё филины, эльфы, гоблины и наёмники…

Кстати, об истории. Хотел поблагодарить всех тех, кто участвовал в её создании. Прежде всего, Келли МакКлейн – уважаемую автора заявки, замечательного человека, взявшего на себя тяжелый крест беты товарища Трэйна, Липача-сана, этот крест принявшего, а также всех тех, кто поддерживал автора своими комментариями и отзывами, кто мотивировал, строил гипотезы и всячески способствовал авторской эволюции, Машу Чаками, Митюгиной Ольге и ныне отсутствующим Микурочке и Серебрянной Вороне, наконец, всем тем, кто просто читал этот рассказ, потому что очень приятно когда тебя читают…

Ну вот, вроде бы и всё. Вопросы, пожелания, замечания, у кого какие есть – можете обращаться. Возможно, если даже не все они будут удовлетворены, то точно поспособствуют авторскому развитию.

Ещё раз спасибо.

====== Здравствуй, Тёмная Властительница! От автора ======

Слепым человек живет,

никто своей доли не знает,

и то, что мне сил придает,

другого как камнем придавит.

(Тол Мириам Такет-Нантакет)

Пролог

За год до гибели Ледяного Властелина.

Холод и сырость – неизменные спутники любого подземелья, крысы – его обязательные обитатели, а ещё узники, много узников. Так повелось, такова традиция, и дело вовсе не в жестокосердии правителей. Просто в подвалах всегда сыро, и если уж ты имеешь помещение с отвратительными условиями, держать в нем следует врагов, а не друзей. Никакой ненависти. Чистый расчёт. А ненависть в другом – не в жалобных стонах и причитаниях, а в криках, что разносятся по серым коридорах, в боли, что таится в этих голосах, в шипении раскаленного железа и лязге стальных щипцов. В молчаливо-бесстрастных глазах палача и по-детски счастливой улыбке седого лорда.

Он уходит, продолжая улыбаться, он весело насвистывает, унося под маской жестокой радости непонимание и тревогу, оставляя заключенного наедине с болью. Волосы, пропитанные влагой и кровью – кто теперь вспомнит их цвет, за время плена они стали подобием зеленого мха, коим обросла каменная кладка. Разбитое лицо, израненное тело, покрытое лохмотьями одежд. На мгновение существо силится приподнять голову. Не с первой попытки, но это удаётся, и пускай всего лишь на мгновение, но можно различить цвет его глаз: бледно-зеленый, цвет вставшей на путь увядания травы. Они не такие, как у лорда, и уж точно не похожи на глаза прочих узников.

Они излучают силу и какую-то непоколебимую твёрдость. Уверенность и надежду…

От автора:

Автор отдохнул и свершил много славных дел. Пусть с горем пополам, но написал-таки юрийный фик по Вархаммеру, басне Крылова, яойный по нарику, почтил вниманием Харуно Сакуру и с чистой совестью возвращается к своему основному произведению. Автор искренне надеется, что читатели по этому произведению соскучились, но не забыли. А ещё что продолжение им понравится, хотя, конечно, нет в мире вещей постоянных.

Ах да, продолжение носит название «Здравствуй, тёмная властительница!» и повествует о событиях, свершившихся тремя месяцами спустя по окончании первой истории.

Приятного прочтения.

С уважением И_К.

====== Корова ======

Очередной взмах крыльев, и облака становятся чуточку ближе. Однако у него вовсе нет желания любоваться кусочками белоснежной дымки. Взгляд его устремлен вниз, на тот огромный мир, что стелется под могучими крыльями. На широкую реку, несущую свои воды за горизонт, на заливные луга и поля, что совсем недавно избавились от пролежавшего на них всю зиму снега. Теперь напитанная влагой и овеянная холодными ветрами земля как никогда готова принять в себя семена нового урожая. Кое-где на поля наползает лес – чёрная непроглядная чаща – причудливым и странным видится его узор с высоты птичьего полета. Начинаясь сразу за полем, он расходится на север, запад и восток, почти до самого города.

Город. Под стать омывавшей его стены реке, он был велик и он был мрачен, сродни растущему неподалеку лесу. Каменные дома холодными громадами нависали над узенькими улочками, было в этих зданиях что-то древнее, зловещее. Особенно выделялся центр: здесь не было грубого неотесанного булыжника, лишь базальт, гранит и чёрный мрамор. Окраины же выглядели куда скромнее: чем дальше от центра, тем больше кирпича, дерева и глины, тем больше зелени, площадей, снующих туда-сюда людей. У городских стен же вновь царило безлюдье.

Стены. Чувствовалось, что для города они стали малы, как младенческая распашонка для повзрослевшего дитёнка. Да и были они не в самом лучшем состоянии: дополнительные башенки, построенные из дерева, уже успели слегка покоситься, и лишь на немногих из них дежурила стража.

Ещё один взмах, воздушные потоки играют в перьях, а прямо под ним – величественный замок из серого камня. Стены его прочны и высоки, не в пример городским, а за ними расположены обширный парк, конюшни, псарня, склад и небольшой пруд.

Птица сбавила скорость и, широко распахнув крылья, принялась кружить над замком. Жёлтые глаза пристально смотрели в сторону парка и склада. Мгновение, и зоркое око хищника заметило шевеление в траве. Птица камнем сорвалась вниз, приземляясь недалеко от обозначенного места. Снова шебуршание, и из-под блеклой прошлогодней листвы показалась серая мышка, маленькая, но весьма упитанная. Глядя на нависшую над ним чёрную тень, мышонок замер на месте. Перед ним сова, непременно. Причём самая большая сова, которую он когда-либо видел в своей жизни. Но что она делает здесь днём?!

Мышь встала в позицию суслика и, активно размахивая лапками, принялась объяснять птице, что дневных сов не бывает.

– Что, серьезно? – молвил наклонивший голову вбок филин.

Меткий удар клювом, и двести грамм отменного свежего мяса лежат у его лап. Гуамоко неспешно угощался. Прожив среди людей почти всю свою жизнь, он был вынужден из совы стать жаворонком. Было непросто, однако на охоте это давало весьма интересное преимущество: добыча попросту впадала в прострацию при виде «дневного филина», после чего благополучно отправлялась к нему в желудок, дабы лично засвидетельствовать подлинность «дневной совы».

Да, наверно стоит отметить, что Гуамоко был не простым филином. Он занимал кресло, вернее, спинку кресла первого министра Параракса. Той самой страны, фрагменты которой он только что наблюдал в полёте. Нельзя сказать, плохим он был или хорошим, он просто выполнял свою работу не больше, но и не меньше. Почему он не выполнял её сейчас? О, это интересный вопрос, ответом на который служит слово «забастовка». Его королева, молодая колдунья Мизори, снова начала чудить, а филину это не нравилось. Тёмная Властительница должна соответствовать своему образу, Мизори же вечно пыталась перекинуться на сторону Света. В самом начале своего пути подобные потуги едва не стоили ей королевского трона и, что не менее важно, жизни. На какое-то время это остудило пыл молодой чародейки. И вот она снова взялась за старое. Гуам в этом фарсе участвовать не собирался, поэтому объявил забастовку, а заодно и обеденный перерыв.

Сейчас вот доест мышку и полетит в лес пообщаться с сородичами. Хоть лесные филины и не имели волшебных корней, но иногда с ними бывало интересно…

Бесшумно взмахнули могучие крылья, и исполинская птица скрылась вдали – там, где чёрная полоса леса уходила за горизонт.

Тронный зал Параракса во многом уступал тронным залам сопредельных царств, во многом это было связано с тем, что во время последней смены власти замок был разграблен преисполненной праведной алчности толпой. Однако трон уцелел – стальная громада была намертво вмурована в пьедестал – а значит, зал всё ещё можно было называть тронным. Сейчас этот зал был под завязку заполнен людьми. Не мудрено, ведь каждому хотелось как можно скорее увидеть настоящий королевский суд. Да, Её Величество неспроста открыла зал для посещений – жители столицы должны были стать свидетелями её триумфа. Как она выглядела? Ну, прежде всего бросалась в глаза худоба королевы – человек непосвященный усмотрит в том признаки болезни или излишнего увлечения диетами, знаток же без труда определит в ней лицо, принадлежащее к касте воздушных элементалистов. Сюда же следует отнести смуглую, песочного цвета кожу, а также глубокий темно-синий цвет глаз. На голове королевы переливалась золотом и самоцветами корона. Но не только в корону была одета наша героиня. Синее платье цвета индиго с высоким воротом и длинными рукавами было подпоясано шёлковым поясом и переходило в длинную мантию с разрезами на бедрах и пышным шлейфом, верх был дополнен драпировками, придавая фигуре столь недостающую полноту, плечо украшала богатая серебряная брошь.

По обе стороны от трона стояла стража в синих мундирах с чёрными повязками на рукавах, поверх кольчуг надеты плащи-накидки. Караул придавал до конца не восстановленному залу так недостающую ему помпезность.

– Итак, мои верноподданные, – глаза королевы сверкали торжеством, – отныне я, как ваш монарх, беру на себя почётную роль верховного судьи. Любой гражданин государства может придти сюда в поисках справедливости и восстановить свои нарушенные права. Ну, чего вы молчите? Суд не ждёт.

Толпа всколыхнулась, но первым в центр зала прошмыгнул плешивый мужичок с взлохмаченной бороденкой. Отбивая поклоны и лепеча приветствия, он изложил суть великой беды, постигшей его семью. Изложил в трех словах.

– Сосед корову украл, – промямлил он, теребя в руках шапку. Мужичок назвался Декстером.

– Всего-то? – Торвальд благосклонно улыбнулась. Похоже, что первое дело будет легче легкого.

Она давно хотела избавиться от приклеившегося к ней клейма Тёмной Властительницы. Не то чтобы девушке оно было сильно в тягость, но, избалованная людской любовью в период бытности светлой героиней, Торвальд действительно хотела, чтобы подданные её уважали. Только не находила способа. И вот однажды, как бы невзначай сидя на кровати в своих покоях, взгляд Мизори привлекла одна из картин. Как и её сестрицы, доставшиеся девушке в наследство от старого короля, картина была весьма эротического содержания и изображала конкурс красоты, на котором мужчине предстояло вручить серебряный венок одной из пяти обнажённых прелестниц. Почему-то картина называлась “Суд”. И в этот самый момент Мизори вспомнила о своем праве Верховного судьи. Что может быть проще, чем показать себя мудрым и справедливым правителем? Это не только повысит доверие к власти, но и поможет торжеству справедливости в Парараксе. Вот только Гуамоко отчего-то не оценил гениальность идеи: «Негоже Вашему Величеству тратить свое время на всякие глупости», – изрекла птица. Глупости?! Ишь каков! Ну ничего, будут ему глупости, когда народ начнет слагать сказания о её мудром суде.

– И где же мне искать этого негодяя? – изрекла волшебница, предвкушая скорую расправу.

– Я здесь, – из толпы выкатился патлатый толстячок, низко поклонился и представился: – я Симон из Луговиц.

– Почему же, Симон, ты украл корову у Декстера? – королева грозно насупила брови.

– Ваше величество, видите ли, я ничего не крал. Это моя корова и принадлежит мне по праву.

– Что же ты, Декстер, лжесвидетельствуешь? – обратилась она к первому крестьянину.

– Я не лжесвидетельствую, клянусь жизнью моей жены и моих детей – это моя корова.

– А я клянусь жизнями всех бабок, прабабок и всеми богами, что корова принадлежит мне, – парировал второй.

– Что ж, у нас, значит, имеет место быть спор. Хорошо, изложите свои позиции, а после этого я приму решение.

Итак. Второй крестьянин нашёл корову в лесу ещё совсем теленком – судя по всему, она отбилась от стада, нога животного застряла в капкане. Не приди Симон ей на помощь, она непременно погибла бы. А потом он выхаживал бедную скотинку, всё ждал, когда та подрастёт и можно будет молочка отведать. Ан нет, явился к нему, значит, этот прохвост и орёт на всю деревню, что он де вор – украл корову.

Декстер поведал свою часть истории о молодом телёнке – его гордости и отраде, о недосмотре пастушка и о том, как он едва не лишился своего животного. Каково же было его удивление, когда он узнал, что Изабелла жива-здорова и томится в соседском хлеву. А этот Симон, этот мерзавец, вместо того, чтобы рассказать о своей находке, скрыл её. Что это, если не кража?

– Это спасение! Не будь меня, корова погибла бы в капкане!

– А почему нашёл её именно ты? Небось, твой капкан был! В королевском лесу, между прочим, запрещена охота.

– И скотину пасти тоже запрещено!

– А ну замолчите оба! – рявкнула Торвальд.

Крестьяне присмирели, на покрасневших от напряжения лицах забрезжила тревога. Уж не наговорили ли они лишнего? Мизори тоже злилась, не столько на крестьян, сколько на сложившуюся ситуацию. Оба человека были в своём роде правы. Как же вынести приговор и где этот проклятущий Гуам, когда ей так нужен его совет?!

– Заседание переносится на завтра. Я лично проведу расследование. К завтрашнему дню вы оба вместе с коровой должны быть здесь. А теперь все свободны.

Когда народ разошёлся, девушка выдохнула. Это ж надо было так влипнуть. Теперь ей придется ехать в какую-то деревушку и выяснять, кому принадлежит дурацкая корова. Так застрять на первом же деле! Ну, ничего, не из таких передряг выходили.

Первоначально путь её лежал в личные апартаменты, не месить же грязь в парадном платье. Однако проходя по коридору, королева внезапно остановилась у одной из дверей. Это была темница, вернее называлась темницей по причине того, что здесь содержалась пленница короны. Пленницей она назначила себя сама, попросившись на ночлег полгода назад, и с тех пор категорически отказывалась покидать стены замка иначе как вместе с прекрасным принцем, который её обязательно спасет. Мизори к этой перспективе относилась довольно прохладно, сама мысль о смерти, пускай даже от рук благородного героя, вызывала у девушки резко негативную реакцию. Подумав несколько секунд, она дёрнула ручку. Дверь поддалась, отворилась без скрипа и лишнего шума, точно приглашая в гости.

В глазах сразу зарябило от того удивительного контраста, что создавала пестрота помещения с серыми коридорами замка. Всё здесь было хаотично ярким: нагромождение разномастной мебели, тяжёлые винтажные стулья и простенькие тумбы, жёлто-оранжевые гобелены, нежно-салатные решётки на окнах и много-много разбросанных повсюду инструментов. Сама узница замка сидела у окошка за небольшим столиком. Свет играл на ярко-рыжих локонах, завитых в пышные вьющиеся пряди, изумрудные глаза излучали ту грусть и безысходность, что и должны излучать глаза истинной пленницы. Они отрешённо смотрели в одну точку. Этой точкой была лежащая в центре стола курительная трубка. Время от времени точеная ручка тянулась к заветной вещице, но каждый раз девушка одергивала её в последний момент и вновь смотрела жалобно-жалобно, так жалобно, что будь у трубки разум, она непременно устыдилась бы.