Текст книги "Славься, Темная Властительница! (СИ)"

Автор книги: ivan_kun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 84 страниц)

– Взорвала ей лёгкие, – бросила Торвальд. – Заклинание, конечно, из запретных, но мы ведь не гуманисты, верно?

– Верно, Ваше Величество, – ответ слегка успокоил некроманта, для которого столько быстрое поражение столь могучего противника стало неприятным сюрпризом. Значит она уничтожила не сердце. Значит его собственное не столь уязвимо, как ему только что представилось. Однажды он непременно убьёт эту дылду, а лёгкие... Что ж, лич прекрасно сможет прожить и без лёгких. – Ткач, – посох отозвался на своё имя, на этот раз лапа сжимала шприц, наполненный неизвестной жидкостью. Оборотень дёрнулась, от тела повалил дым, шерсть вспыхнула, полный боли вопль разнёсся над улицей, оповестив о возвращение Жозефины в человеческую форму.

– Жаль, что здесь нет госпожи Бальмонт. Её умение создавать моментальные портреты пригодилось бы, дабы запечатлеть меня попирающей сей комок шерсти, – горестно вздохнула правительница Параракса. Знаменитая водная элементалистка действительно создавала лучшие на Континенте картины.

– Я мог бы вышить ваш подвиг, госпожа королева, – отметил Клаус. – С нитками и иголкой мне нет равных. Только желательно работать раздельно, сначала запечатлею монстра, а через пару дней вас.

– Ну конечно, а во время запечатления распотрошить бедняжку? Простите, министр здравоохранения, но этот мешок с блохами мне нужен живым. Так что первыми его кишки увидят Гудмены, но никак не вы.

Лич проглотил пилюлю. Живого Древнего получить очень непросто, и он сильно удивился бы, если бы Мизори отдала ему такую добычу. Однако, Клаус не унывал. После того, как королевский палач выудит из девки все нужные сведения, он вполне может выкупить редкий вид. Или по крайней мере то, что от него останется. Призрачные руки охватили девушку, четыре из них подняли некроманта и пленницу в воздух. Покачиваясь и бормоча под нос нелицеприятные факты о весе женщины, Клаус потащился в сторону дворца. Вслед за ним, шатаясь и подворачивая ноги, двинулась королева.

– Подождите! – чей-то голос окликнул удаляющуюся процессию. – Помогите ей, прошу вас!

Голос принадлежал солдату в форме армии Параракса. Долговязый мужчина стоял над телом девушки, судя по форме тоже военной, а нарукавная повязка с гербом говорила о том, что та пребывает в чине сержанта.

– Просит помочь? – лич приподнял бровь, что, впрочем, никто не рассмотрел в темноте. – Этим шавкам, едва не испортившим нам все планы? В принципе, я мог бы избавить её от страданий, но это дело лучше доверить Миле.

– Лея ни в чём не виновата, – поспешил сообщить Ремильеро, – она до последнего не хотела ввязаться! Это я настоял, меня надо к Миле!

На этот раз бровь приподняла королева. Она и так бы не позволила девушке помереть, Лея Свенсен частенько помогала в организации охоты, а хорошего егеря найти не просто. Но сейчас ей очень интересен был этот тип: в Мизорсбурге очень немногие решались выступить против министра здравоохранения. Обычно после такого у смельчака навсегда отпадала надобность в лечении, если, конечно, не считать лекарством формалин.

– А ты смелый. Смелые мне нравятся, – элементалистка намотала на пальчик прядь волос. – «Не был бы ты таким тощим,» – добавила она уже про себя. – Клаус, приведи девочку в чувства. И скажи этому маленькому засранцу, чтоб не притворялся. Я прекрасно вижу, что он жив.

Шульц вскочил будто ошпаренный, прямо в прыжке ударяя правой рукой в грудь.

– Мальчик отнесёт своего командира в казарму. А смелый солдатик, имя которого мне не особо интересно, поможет мне дойти до дворца. Ну, чего глаза таращишь? Дуй сюда. Можешь обхватить меня за талию. Только за талию, и не сантиметра ниже, иначе не досчитаешься рук.

– Если ты оторвёшь ему руки, он не сможет держать пику, – буркнул читающий заклинание восстановления Клаус.

– Тогда… Думаю, он и сам догадается, что ещё можно оторвать, – не пожелала продолжать тему монарх.

Густаво молчал. Для него происходящее было чем-то сродни сна. Час назад он мечтал о том, как ему вручат награду за поимку шпиона, возможно лично королева и вручит. Пятнадцать минут назад он тоже думаю о награде, только посмертной, и о том, задержится ли его душа рядом с телом достаточно долго, чтобы увидеть госпожу Мизори. И вот теперь он идёт бок о бок с ней. Его рука на её талии, и каждое движение упругого тела ощущается на кончиках пальцев, барабанным боем отдаваясь в висках, спиртовой настойкой разливаясь по телу. Ремильеро с радостью бы умер в этот момент, самый счастливый момент своей жизни. Интересно, если нельзя опускать руку ниже, то возможно ли её поднять? От собственных мыслей щёки мужчины ярко вспыхнули. И тут же душу наполнил страх: если Торвальд так легко допускает к себе посторонних, не угрожает ли подобная беспечность её жизни?

– Моя прекрасная и несравненно могущественная госпожа, – запинаясь пролепетал бывший сапожник, – а вы никогда не думали о том, что я тоже могу быть заодно с этим оборотнем?

– Мой смелый, умеющий говорить комплименты подданный, – передразнила его девушка, – эта гора костей по имени Клаус изучила содержимое мозгов, как твоих, так и твоих друзей. Будь ты шпионом, у тебя был бы амулет, защищающий от телепатии, или, что более вероятно, ты был бы затуплен. Так что мой тощий и умный подданный, жизни моей ты не угрожаешь. Что до моей чести, – колдунья усмехнулась, наблюдая как лицо солдата бьёт новые рекорды красноты, – за неё я постоять смогу. Кончено вы изрядно нам помешали, – стук каблуков отдавался в ночи. Клаус вырвался вперёд, а королева за неимением других развлечений продолжила беседу. – Гуам сказал, что у девочки должен быть информатор или связной. Мы надеялись раскрыть их всех, но после того, как вы её спугнули, с этими надеждами пришлось распрощаться.

– То есть вы с самого начала знали, что она оборотень?

– Нет. Клаус подозревал волшебника или безликого, химеру наконец. У нас был не только раствор серебра, но и зелье на основе холодного железа. Такое иногда используется для подавления магов, – на лице Ремильеро промелькнул испуг, не укрывшийся от собеседницы. – Слабых магов, – пояснила она, – меня такое остановило бы от силы на пару часов, – девушка потянулась, гордо выпячивая грудную клетку, от чего рука Густаво сама собой оказалась там, где не следовало. К его счастью, без последствий. Сердце двадцативосьмилетнего мужчины выдержало волну эндорфина, чьи фигуральные размеры были сравнимы с цунами.

Луна светила ярко, и со стороны королева и знаменосец вполне могли сойти за обычную пару, прогуливающуюся по спящему городу. Иногда от стен отделялись подозрительные тени, но завидев синюю форму, вновь растворялись во тьме. У солдата денег нет, если он, конечно, не Хайниц. Но у Хайница обычно кроме звонкой монеты имелся очень острый меч, умение им пользоваться и полторы сотни родственников, умеющих делать то же самое. Лишь один раз с молодыми людьми заговорили. Седовласая старушка вежливо поздоровалась с «Маленьким Реми» и сердечно поздравила с тем, что он, наконец, похоронил своё прошлое и обзавёлся прекрасной леди. Которая, правда, скорее всего наставит ему ветвистые рога, но лучше уж жить с рогами, чем одному.

Густаво тогда промолчал, а Мизори заливисто расхохоталась. Интересно, знала ли она, что спасла ему жизнь? Что исполнила самую заветную его мечту? Что стала для него всем?

Он стоял у входа в замок, наблюдая как покачивая бёдрами удаляется его идеал. Идеал женщины, властительницы, героини. Её последние слова эхом отдавались в его душе.

«И всё-таки жаль, что ты такой тощий...»

Это был лучший, и вместе с тем худший день в жизни Густаво Ремильеро, знаменосца четвёртой роты лучников.

====== Непорядочный хаос ======

– Итого восемь ран. Кидай спасброски.

В темноте королевской конюшни, среди спящих лошадей, запаха овса, сена и навоза маленькая лапка сжала несколько шестигранных кубиков, затем подняла и бросила их на стол.

– Пять ран пришлись на броню, итого у меня одна жизнь.

– Тогда я объявляю рукопашную, – большие белые зубы обхватили резную фигурку и передвинули на три клетки. Затем неизвестный взял кубики в рот и тоже бросил на стол. – Попал восемь раз, но не пробил броню.

Пришло время очередного хода. Вот уже полгода эти двое собирались в стойле, чтобы сыграть партию в настольную игру и поделиться своими мыслями.

– Меня на этой неделе опять оштрафовали, – раздражённо заявил второй голос, – это возмутительно! Не моя вина, что жалкие смертные не воспринимают драконью речь.

– Но и не их вина, – сказал первый голос. – Я давно хотел тебе предложить перейти на общеконтинентальный. Только представь, скольких друзей ты сможешь завести!

Собеседник промолчал.

– Мерль закончила работу над ещё одним своим изобретением, – продолжал первый, – мне до сих пор сложно поверить, что чертежи, столько лет собираемые малышкой, обретают жизнь и форму. Искренне рад за неё. Кажется, она наконец обрела своё место в мире.

Второй голос продолжал молчать.

– Мне нет до неё дела, – наконец ответила неизвестная, – не драконья это забота, интересоваться всякими смертными.

– Мерль не всякая, она эльфийка. Даже больше, возможно единственная в мире полугоблин-полуэльф.

– И что с того? Будь она хоть получайником-полуэльфом, мы не общаемся с простыми смертными. Вернее, не общаемся на их примитивном языке. Только величайшие из людей удостаивались подобной чести. Ну, или когда мы хотим кого-то съесть.

– Я не о том. Жизненный ритм Мерль отличен от эльфийского. Я хотел сказать, что свою зрелость и даже старость она прожила как гоблин. То есть, став эльфом физически, её мыслительные процессы сохранили часть быстроты маленького народа. Только представь, Белина, гоблинское восприятие действительности, помноженное на эльфийское долголетие. Если посчитать её относительный возраст, то получится, что она едва ли не самое древнее создание континента!

– Ты меня, кажется, не понимаешь, – королевский секретарь прошлась по доске, меряя расстояние между фигурами. – Меня совсем не интересует её возраст. В музее Астралора хранится чайник, из которого пил чай самый первый орочий вождь. С ним мне тоже прикажешь любезничать? Он ведь такой древний! – курица выдохнул струйку пламени. – Но он всего лишь чайник. Друг мой, Великий Змей может говорить на языке низших рас только с равными. С сильными, величественными, властными и гордыми как драконы. В твоей эльфийке нет ничего из перечисленного. Она похожа на маленькую потерявшуюся девочку, хнычущую над своей судьбой, вместо того, чтобы попытаться её изменить. Я не права? Ведь всю свою жизнь она решает свои проблемы чужими руками.

– Не только свои, – на этот раз копыто двинуло вперёд разом три фигуры, – Мерль заботится обо мне, часто в ущерб своим желаниям. Однако, ты права, самопожертвование – это вовсе не по-драконьи. Кстати, как насчёт нашей королевы? В ней столько гордыни и силы, что на двух драконов хватит. И она довольно величественна, а уж командовать любит, овсом не корми. Правда, с мудростью проблемы. Но её точно больше, чем у чайника.

Глазки-бусинки белой птицы закрылись. Было видно, что она и сама не раз задумывалась на эту тему. Мизори могла стать ей подругой, элементалистка была интересной и в должной мере эгоистичной, стервозной, вредной, наглой, себялюбивой, слишком развязной и глупой, это да, но по молодости и драконы подобным страдают. У неё даже была пленница. А пленница – один из важнейших признаков Властелина Неба. Сама же Белина держала в клетке за троном полевую мышь.

– Она слишком молода, – после размышлений молвила курочка. – Может быть, когда она чуточку подрастёт... Кстати, – лапка снова ухватила кубики, – как насчёт тебя? Почему бы тебе с ней не подружиться? Торвальд будет держать язык за зубами, я уверена.

– Увы, это невозможно. В ней слишком много зла. Ты должна понимать.

– Ха! Так у тебя тоже есть свои правила?

– Это не правила, это часть моей природы. Нахождение рядом с тёмными существами или созерцание злых деяний вызывает у меня боль и гнев. А Торвальд… Ты и сама сказала про неё. Может боги и погибли, но тьма и свет некуда не делись из этого мира. Они по-прежнему составляют ткань бытия и по-прежнему находятся внутри нас. Я правда не знаю, что случилось с Мизори в прошлом и ни в чём её не виню, просто её прикосновения обжигают, а слова вызывают страх. Мне с ней не по пути. И я очень боюсь за Мерль. Эй, чего ты нахохлилась, госпожа Чёрный Дракон?

– Тёмные деяния, говоришь? Ха! Так вот как ты определяешь, когда я колдую на кубики?! – крохотные глазки пытливо смотрели на оппонента.

– Ох, прости, но кому-то просто не следовало жульничать.

– Я – дракон, а драконы должны быть коварны. Тем более, что твои пастафариане абсолютная читня.

– Ты ещё не видела пони Гуамоко, – серый зверь весело фыркнул. – Так что, продолжаем игру?

В темноте стойла блёкло светилась свеча, зажженная от драконьего огня. Никто из стражей не видел света, огражденного от внешнего мира иллюзией. Партия продолжалась. Они не скоро заснут в эту ночь. Однако, не спали сегодня не только они.

Чей-то протяжный стон ворвался в дремлющее сознание. Через несколько минут стон повторился. Жозефина попыталась сфокусироваться на звуке, но слух отчего-то отказывался ей подчиняться. Веки тоже не слушались, а по венам словно расплавленное серебро пустили. Серебро? То, что с ней происходило, действительно похоже на действие этого сильнейшего средства против оборотней. Если б она смогла открыть глаза и посмотреть на себя в зеркало, то явно обнаружила бы на коже противную красную сыпь, а ещё герпес. Насморк и так прекрасно чувствовался. Снова стон. На этот раз он прервался двумя спорящими голосами.

– Ты забыла нагреть иглы, – назидательно произнёс низкий мужской голос.

– Ничего я не забыла, – возразил молодой девичий, даже скорее подростковый, голосок, – сначала загоню под ногти, а потом уже нагрею.

Воспоминания о последних событиях захлестнули алаарского агента. Значит, её поймали и она в тюрьме. Это самый паршивый исход из возможных. Конечно, теперь на её содержание будут уходить деньги из казны ненавистного Параракса, однако польза, которую сможет извлечь из её тела местный некромант, несравнимо выше стоимости плошки супа. Надо бежать. Только как? Организм пока не слушался, от введенного в кровь серебра она не могла перекинуться, да и сила человеческой формы не дотягивала даже до половины от нормы. Нервная система же словно с ума сошла.

– Слушай, деда, а может ну их эти ногти? В смысле, вырвать к барлогу? – снова оживились девочка.

– Тогда иглы некуда будет загонять.

– Ну, так есть же накладные.

– Мила, может мы обойдёмся без лишних трат? Я понимаю, тебе хочется попробовать всё и сразу, однако в нашей профессии главное вовсе не это. Хороший палач должен уметь...

– Да знаю я, – недовольно проворчала девочка, – фамильный девиз Гудменов: «Хороший палач сможет добиться от пленника чего угодно, имея в руках простую швабру, а лучший палач»... Кстати, когда ты расскажешь мне вторую половину девиза?

– Никогда. Юной леди самой предстоит это узнать. Я всё понимаю, ты переживаешь из-за предстоящего допроса этой шпионки. Допрос оборотня – одно из самых сложных испытаний в нашей работе. Не волнуйся, у тебя всё получится. Мой первый оборотень тоже был крепким орешком, но твой прадедушка дал мне сию штуку и сказал, что это семейный талисман, который обязательно поможет. Сегодня я даю его тебе.

– Ого, сколько крючков и шипов! А как им пользоваться?

– Никак. Это просто семейный талисман. Мила, когда придёт королева и начнётся допрос, просто помни о том, что семь поколений Гудменов смотрят на тебя сверху. Покажи им, что ты достойна нашей фамилии.

Жози наверняка бы прослезилась, если бы не одна маленькая деталь: дед с внучкой, кажется, говорили о ней, и герцогиню де Салдер нисколько не утешал факт того, что какие-то призрачные Гудмены будут любоваться её страданиями.

Но вот всё стихло. Пропали голоса, и стон неизвестного прервался. Сырость темницы опутала женщину своей вязкой прохладой, повеяло напряжением. Опухшие веки поднялись, но глаза не увидели ничего кроме решётки и уходящего вдаль коридора, освещённого блёклым светом лампад. Снова застонал несчастный узник. Странно, но голос показался женщине знакомым.

– Ну как? Она очнулась? – послышалось вдалеке. Голос принадлежал женщине. Жозефина тут же закрыла глаза. Не потому, что верила будто проблема исчезнет, если её не увидишь. Просто чем раньше она придёт в сознание, тем раньше её начнут пытать. – Ну, окатите её водой, в балладах всегда так делают.

– А ещё в балладах добро всегда побеждает зло, – проворчала всё та же девушка, но тут же добавил с испугом и потением, – но на то они и баллады, Ваше Величество. В чувство же можно привести множеством способов, но если Ваше Величество желает воду, мы её обеспечим.

– Ну не свинец же ей в глотку заливать, – слова прозвучали прямо перед Жози. Это прозвучало так резко, что герцогиня моргнула. За мгновение она успела различить смазанное лицо говорившей. – Эй, да она притворяется! – возмутилась незнакомка. – Но вы всё равно принесите воду. Покажем ей наше Параракское гостеприимство.

Жози внимательно посмотрела на женщину. Черты лица показались ей знакомыми, но где она их видела, наследница Вафлза вспомнить не могла. Как и не давал покоя ей этот режущий уши, слегка хрипловатый голос.

– Кто ты? – наконец спросила Жозефина, наблюдая, как удивлённо поднимается бровь над единственным глазом собеседницы.

– Хотела покуситься на меня, и даже не знаешь, кто я? – Мизори пожала тонкими плечиками, от чего по чешуйкам доспехов покатилась серебристая рябь. – Я королева этих земель. Ну, ещё тех земель, и вон тех. Правда, я пока там не была.

– Значит так. Сейчас я закрою глаза и досчитаю до ста, а когда открою, золото будет вот на этом столике.

И, зажмурившись, магесса принялась считать:

– Один… Два… Три…

Воспоминания, слова, образы, всё это эхом пронеслось в голове Жозефины. Королева? Быть не может. Жози видела, Жози помнила. И как она могла забыть? Нет, она не забыла, это Торвальд изменилась. Изменился доспех, изменилось количество глаз и угол ухмылки. Изменился тон. Хотя, судя по манере речи, Торвальд осталась всё такой же наглой и мнительной девчонкой.

– Итак, я представилась. Теперь твоя очередь. Как тебя зовут, откуда пришла, и где твои друзья? Им, наверно, очень одиноко сейчас и негде перекочевать. А у нас ещё столько свободного места. Молчим? Понимаю. Ну ничего, у нас на этот случай есть специальные поддерживатели беседы. Прошу, Мила, клиент к твоим услугам.

Мизори подвинулась, открывая взору Жозефины двух довольно странных типов в кожаных фартуках: щупленькую девочку лет тринадцати и калеку в кресле-каталке. В голове сразу всплыли события, случившиеся после того, как благородная героиня Мизори Торвальд расправилась с безжалостным Ледяным Властелином. Тогда досталось всем представителям прежней власти. Да, судя по тому, что у старику оставили только одну руку, палачом он когда-то был отменным. Значит, остаётся держаться. Девочка приблизилась, развернула на столе тяжёлый свёрток с инструментами. Впервые Жозефина пожалела о своей подготовке в области допросов, поскольку узнала большинство инструментов и их предназначения, что совершенно не радовало, не говоря уже о том, что некоторые блестели серебром.

Прошло два часа. Королева Параракса молча наблюдала за работой Милы. Мелкая взмокла и тяжело дышала. Она перепробовала всё и по нескольку раз, но жертва не сказала ни слова. Даже более того, не издала ни звука.

– Да чтоб ты подохла, волчья морда! – в сердцах рявкнула девчонка. – И долбанные предки на небесах! И эта ни хрена не работающая дрянь тоже!

– Аааа! – Жозефина взвыла. То ли от боли, то ли от неожиданности.

Милу трясло от злости. Она, кажется, ещё не поняла, что только что нашла применение для семейного талисмана.

– Ну-ну, успокойся, – единственная рука старика опустилась на плечо внучки. – Я просто пошутил. Оборотни не раскалываются в первый же день, как и тренированные шпионы. Не бойся разочарованного лица Её Величества. Здесь мы бессильны что-то сделать быстро. Трудно пытать существо, с малых лет привыкшее к тому, что её организм разрывает на части по нескольку раз в день. Правда, есть и хорошие новости – благодаря регенерации мы сможем работать с Мисс Загадкой сколько угодно, не боясь её убить. Да, Мила, можно попробовать ВСЁ.

– И сколько же времени должно пройти прежде чем она заговорит? – оперевшись бедром о решётку, осведомилась властительница.

– Где-то неделя. А потом ещё три перед тем, как она заговорит правду.

Лицо Её Величества разочаровалось настолько, что испугался даже старый палач.

– Если вам так это важно... Я мог бы заняться ей лично. Если у вас есть на примете какой-нибудь духовный элементалист, способный вернуть мне на время конечности, подавить потребность в сне и вдохнуть в меня силы, то я смог бы расколоть её недели за две. Правда, это тело слишком старое, и я не могу гарантировать, что после столь объёмного вливания магии я протяну сколько-нибудь долго. Если вам это так важно...

– Важно, но не настолько. Не принимай близко к сердцу Джеймс, – королева стиснула кулаки. – Ну, а ты чего молчишь? Можешь с ней что-нибудь сделать?

Из тени материализовался Клаус.

– Если научишь её говорить, то отдам тебе тело.

Некромант пожал плечами. Ему надоело в который раз объяснять этой дылде, что адамант в мозгу – абсолютная защита от ментальных чар. Даже от кровавого подчинения вампиров.

– Так вынь его! Ты же проводил опыты по пересадке мозга, – Мизори поморщилась, вспоминая, как её атаковал пустынный спрут, которому некромант зачем-то вшил сегмент мозга кролика.

– Вынуть адамант с помощью Ткача?! Я вам что, волшебник?! В смысле, я работаю магическим инструментом, он не сможет даже к её скальпу притронуться и, насколько мне известно, в истории не было зафиксировано ни одного случая успешной работы с затупленными, – лич обиженно стукнул посохом о камень.

– Эгей! Что за шум? Драка имеется? – к обитателям подземелья присоединилось рыжее кучерявое существо с бумажным свёртком под мышкой. – Миз, это она? Миз, это Древний? Миз, я сто лет не видела Древнего! Они такие лапочки!

Жозефина сжала зубы. Кажется, потерпев фиаско с физическим воздействием, её решили сломить психологически.

– Миссис Древний, – не дожидаясь, пока королева скажет своё слово, остроухая самозванка с торжественным видом развернула пергамент, – вот что у меня есть – баранья ножка. Ммм, вкусная очень! А этот мячик, – девушка потрясла кожаный шарик, от чего тот весело загремел, – он принадлежал самому Шарику-Против-Шерсти, герцогу Траузкому. Знатный был правитель! А как мы с ним играли!!! Миз, ты же дашь мне поиграть с носатенькой Древней?

– Я тебе не носатенькая! И я не собираюсь ни с кем играть! И я ненавижу играть! И кость свою забери! Не хочу я её!

– Песчаного спрута мне в стринги, заговорила! – Мизори изумлённо уставилась на пленницу, с ненавистью вылупившуюся на другую пленницу. – Только не думаю, что она захочет играть. Скорее сожрёт.

– Больно надо, – Жозефина изобразила надменность. Настолько, насколько это возможно с разбитым лицом и торчащим из глазницы фамильным талисманом Гудменов. – Я, может быть, на диете. Мне может вредно жирное.

Мерль фыркнула, а в следующую минуту бросилась вон из подземелья, закрывая руками раскрасневшееся личико. В этом замке было три запретных слова: «курица», «жирная», и...

– Ну что, съела, дылда? – собрав во рту побольше крови, герцогиня сделала то, что обычно герцогиням не подобает: плюнула в лицо высшей власти Параракса. К сожалению для неё, акт оскорбления короны потерпел фиаско, когда ветер подхватил плевок и размазал его по лбу последовательницы Князя.

– А ведь она совершенно искренне хотела с тобой поиграть, – Мизори задумалась. Потоки воздуха закружились по комнате, медленные и плавные. Они касались измазанного кровью тела пленницы, раздували русые волосы Клауса, изучали Милу и Джеймса. – Что ж, придётся теперь искать кандидатов тебе на съедение. Сколько у нас алаарцев, господин Гудмен?

– Четверо, Ваше Величество. Двое уже во всём признались, включая кражу того кувшина со столетним вином из королевского погреба, расследовать которую вы просили.

– Эммм... – очень быстро лицо Мизори стало из холодного и жестокого виновато-потерянным. – Джеймс, забыла сказать, что вино нашлось. Вернее, кувшин. Боюсь, они ни при чём.

– Действительно ни при чём? – старик сощурился. – То есть, они соврали? Какая жалость. Не волнуйтесь, Ваше Величество, Мила будет работать с ними, пока они не признаются в своей невиновности.

– Не стоит. Играть с будущей едой – дурной тон. – Колдунья соединила кончики пальцев, наблюдая, как меняется в лице узница. – Что смотришь? Неужели ты думаешь, мы не можем сложить два и два? Брось, Древние всегда были частью благородного сословия на севере. К тому же твой портрет опознали несколько свидетелей. Что до Алаара… Вы ведь недавно завершили войну? Затеваете новую? Молчи-молчи, три роты солдат уже маршируют к Ларгосу, в Клавендхольм отправлен приказ собрать ополчение, а Элийская аристократия и так явится по первому зову. Мы ждём не дождемся ваши отмороженные задницы, чтобы хорошенько их поджарить. Остаётся лишь вопрос когда. Такая большая и важная сучка должна это знать. И ты расскажешь нам, рано или поздно.

– Господин Клаус, – Мизори нарочито вежливо обратилась к некроманту, – будьте добры... – лич усмехнулся, – а может и не добры, – не сдержала улыбки уже королева, – добавьте силы и выносливости юной Миле Гудмен, добавьте ей немного адреналина. Я хочу, чтоб наша гостья кричала всю ночь. Кричала так, чтобы часть баек о моих злодеяниях перестала быть байками.

– Это тебе с рук не сойдёт! Князь обратит тебя в пыль и сдует со страниц истории! У нас есть оборотни, вампиры, огры! У нас флот и самая опытная армия на востоке!

– О боги, сначала не моли разговорить, а теперь её не заткнуть. Госпожа шпионка, описание армии нашего врага будь добра озвучивать в точном количестве, называя каждое подразделение. Это во-первых. А во-вторых, у меня, например, есть эльфийка, но я же не кричу об этом на весь Параракс.

– Она же сумасшедшая! – крикнула вслед королеве Жозефина. – И все элементалисты сумасшедшие! Они не созданы для того, чтобы править. Власть есть порядок. Всё, к чему прикасаются проклятые колдуны, обращается в хаос. Почему ты молчишь? Клаус, ведь верно? Ты же некромант, некроманты всегда отличались здравомыслием.

– Хаос? – лич с телом ребёнка на мгновение отвлёкся от заклинания. – Действительно. Но ты должна знать кое-что ещё: никто не сравнится с элементалистами в умение хаос контролировать.

Из соседней камеры снова раздался стон. Она наконец вспомнила этот голос – кричал тот самый гость из Южной Гарвеи.

====== Любовь в среднем замке, большом городе, и хвойном лесу ======

Орки – самая яростная раса на Континенте. Как истинный воин, Шульц ненавидел и опасался зеленокожих. Ненавидел за тот ужас, что они принесли в Мизорсбург. И имя тому ужасу – картошка. О боги, будь проклят тот день, когда Королева заключила с ними торговое соглашение. Пока зеленокожие использовали деревянный инвентарь, с картошкой ещё можно было мириться, но когда производство лемехов, лопат и мотыг вышло на уровень мануфактуры, жить стало невозможно. Бескрайний океан клубней хлынул в столицу, в том числе и на армейскую кухню. А теперь угадайте, кто должен был её чистить? Молодой Хайниц готов был проклясть тот день, когда поддержал “великолепную” идею Густаво. Мало того, что над великим охотником на шпионов теперь потешался весь замок, так в наказание его приговорили к месяцу кухонных работ. Его! Одного!!! Лея, видите ли, слишком занята новобранцами, а Густаво по каким-то неведомым причинам помиловала лично королева Торвальд. Шульц чуть было не подумал чего-то такого, но вовремя опомнился – возвышенный, худощавый и плохо умеющий пить мужчина если и мог чего-то добиться от монарха, то только жалости. Но разве от этого легче? Взгляд скользнул по огромной горе корнеплодов, которая должна быть почищена к утру.

– Привет, Шульц, – резкий, натянутый как струна голос оторвал внимание паренька от картошки.

– Привет, Мила, – ответил он без особого энтузиазма. – Извини, что не вышел на прогулку. Как видишь, это немного невозможно, я все ещё наказан.

– Да разве это наказание? – хихикнула мисс Гудмен. – Пока у человека на месте глаза, пальцы и уши, его нельзя считать наказанным.

– Мда? А я вот смотрю, у тебя всё на месте, – усмехнулся Хайниц, – но чёрта с два поверю, что при таком характере тебя в детстве не пороли.

– Пороли? Ну что-ты! – девчонка чинно прошествовала вдоль наказанного. – Когда я плохо себя вела, мама с папой наказывали Феликса. Так звали нашу собаку. Поэтому я была очень хорошей девочкой, ну прямо ангелом.

– Может быть ангел протянет мне крыло помощи? – поинтересовался Шульц.

– Очень может быть, – совершив круг почёта вокруг картофельной горы, королевский палач устроилась напротив собеседника. Достав из внутреннего кармана один из скальпелей, она принялась преспокойно скоблить кожурку. Получалось не очень.

– Прости, первый раз снимаю кожу с чего-то столь молчаливого, – извинилась она.

Шульц сглотнул. При всей жестокости Мира в целом и его семьи в частности, шуточки Милы Гудмен могли вызвать легкий морозец даже у Хайница. С этой особой его свела случайность: во время дежурства во дворце, когда он подменял одного из родичей, парень услышал тот самый натянутый голос. Голос вещал о бренности мира, бренности людей и бренности всего сущего. Тогда Шульц ещё не знал, что голос является собственностью палача. Девочку в замызганном фартуке он принял за кухарку, слишком неловко готовящую бифштексы с кровью. Когда правда вскрылась, было уже поздно – ребята успели обсудить всех обитателей замка в выражениях, которые Хайницы используют с той же частотой, с коей это делают клиенты мисс Гудмен. С тех пор они вроде как были друзьями. “Вроде как” потому что Шульц всё ещё не определил, чего больше хочет – схватить за горло эту вечно всем недовольную девку и придушить или... Об “или” он старался не думать. Не то, чтобы Мила была писаной красавицей, но было в ней что-то непонятно притягательное. А для вечно подкалывающего Ремильеро Шульца признать что-то в этом роде было равнозначно приравниванию себя к помешанному на королеве знаменосцу.

– Как работа? – он попытался уйти от неприятных мыслей, но тут же пожалел, что не прикусил себе язык. Глаза собеседницы уже загорелись.