Текст книги "Славься, Темная Властительница! (СИ)"

Автор книги: ivan_kun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 84 страниц)

– Моя Королева? – обнаружив, что в нематериальной форме говорить на людском диалекте намного проще, Гуамоко открыл в себе новые грани болтливости и сейчас просто не мог остановиться. – А как вам вообще удаётся быть такой спокойной? Неужели вы ни о чём не жалеете? Неужели так довольны прожитой жизнью?

О чём жалела Торвальд? Кроме пары зарийских массажистов, доспехов из бесцветной стали для внутренней стражи и пивного фонтана? Да какая, собственно говоря, разница? Её обещание подарить народу Параракса свободу воли умерло вместе с ней, и лишь одна душа сохранит о нём память. Надёжная душа, умеющая хранить секреты веками. Вовсе не счастливая жизнь делала Торвальд спокойной, а нечто иное.

– Видишь ли, Гуамоколатокинт, я чертовски везучая сука.

– Ваше Величество, вы говорите о себе так грубо.

– Это не я сказала, а один человек. Разбойник.

– Тогда, наверное, это был очень храбрый разбойник, раз сказал подобное чародейке. Или очень красивый?

– Ни первое, ни второе. Ему просто было нечего терять. Это были его последние слова. В смысле, культурные слова. Но понимаешь, мой пернатый учитель, он ведь был прав. Я везучая. Тогда мне повезло, что ни одна из стрел не задела сердце, и до этого множество раз смерть обходила меня стороной. Мне выпадали одни шансы из тысяч – я получила магический дар, королевскую власть, выжила в стольких самоубийственных схватках! Но Мир находится в равновесии, я верю, и за каждую удачу приходится платить. Мысли об этой плате часто посещали меня, даже пугали. Много раз я представляла завершение своего пути в тюрьме или пыточной, в качестве рабыни или пленной чёрным колдуном души. Но когда этот путь наконец завершился, оказалось, что смерть мне досталась даже более лёгкая, чем большинству мирных людей. И столь же быстрое упокоение.

Девушка и филин посмотрели друг на друга, и оба поймали себя на мысли, что каждый из них получил от другого немного мудрости и житейского опыта. А ещё огромные глава совы неплохо гармонировали с лёгкой голубизной очей девушки. Зов чувствовался всё сильнее, и вместе с потоками душ, летевшими вперёд, крошечные песчинки, словно посмертный пепел, лились им навстречу. Зёрна жизни рассеивались по округе, как брызги дождя, как солнечный свет. Его источник манил к себе. Так солнце манит молодую поросль. И сверкающий кристалл, напоминавший сердце, был во многом похож на солнце. В изумлении маг и фамильяр долго смотрели на источник зова, каждый из них помимо обычных в таких случаях мыслей о рюмке и мышке, парне и самке невольно вспоминал одного весьма малоразмерного лича.

– Надеюсь, он сюда никогда не доберётся, – подвела черту Мизори. – Колдуны вроде Клауса не должны прикасаться к такого рода вещам.

– Не знаю, почему, – призрачная птица наклонила голову, – но мне думается точно так же.

– Впрочем, мы так и не узнаем, чем закончилось странствие нашего костлявого друга. Может он уже давно не жилец. Пора и нам, – вздохнула элементалистка. – Что ж, оставляю эту честь тебе. Здесь много сырой первоматерии, так что можешь попробовать взлететь.

Филин чинно поклонился, элегантно взмахнув призрачным крылом. А затем, подпрыгнув, воспарил в пустоте. Мерцающая синевой тень величественного фамильяра устремилась к маленькому солнцу, паря на частицах первоматерии, постепенно растворяясь в его сиянии, и вот...

Бам! Призрачная тень величественного фамильяра сползает по поверхности кристалла.

– Ой, прости, Гуамчик! – девушка прикрыла лицо ладошками, пытаясь не столько изобразить испуг, сколько скрыть злорадную ухмылку. – Я совсем забыла, что наши души связаны и ты не можешь уйти вперёд меня.

– А мне-то казалось, у воздушных элементалистов идеальная память, – насупилась душа министра, невольно ершась.

– Ха. Не ной, смотри лучше, как нужно, – покойная королева элегантно прогнулась, беря низкий старт, готовясь к своему последнему спринту. Каждый псевдо-шаг отдавался в голове отголоском поступи, порывом ветра, запахами живого мира. Через секунду всё это уйдет в небытие...

Бам! Призрачная тень королевы сползает по кристальной поверхности.

Некромант ничего не понимал, паника захлестнула мага. Сердце не работало. Вернее, работало вовсе не так, как рассчитывал Клаус. Мерль ещё держала его на прицеле, но это было уже не важно. Все годы поисков и подготовки, полное опасностей путешествие в подземелье, всё оказалось бесполезным. Госпожа очень верно оценила способности ученика, решив, что нет смысла менять сокровищницу из-за подобного ничтожества.

– Я никто... – лич плюхнулся на колени, прижимаясь к посоху. – На что я рассчитывал? Ведь даже идиот понял бы, что будь возможность использовать сердце, Гризельда использовала бы его сама. Но нет, отчего-то я решил, что у меня получится то, что Госпожа не смогла сделать в течение десятилетий.

Эльфийка с недоумением взирала на некогда грозного, а теперь совершенно раздавленного противника. Она чувствовала в его словах и действиях искренность, но от этого становилось лишь страшнее. В чём он просчитался? И что теперь будет с Миз?

– Оно не работает! – маг вытащил из-под полы рясы осколок кристалла, швыряя его в сторону. Если бы не Мерль, он бы переселил свою душу в эту стекляшку и сейчас валялся бы рядом с королевой-недотрупом. Ушастая спасла ему жизнь. И это бесило ещё сильнее!

– Но ты ведь сможешь заставить его работать?! – воскликнула девушка, тряхнув головой и расплескав упругие пружинки кудряшек. – Завтра? Через десять дней? Или месяц? Год? Десять лет? Я готова ждать хоть всю свою жизнь, только бы увидеть, как её глаза снова раскроются.

– Князь ждать не будет! – взвизгнул колдун. – Он ведь уже идёт сюда! Что глаза выпучила? Или ты думаешь, я просто так поддержал нашу военщину в стремлении смыться подальше от столицы? Мне надсмотрщики не нужны. Только без сердца мы совершенно бессильны. Нас просто перережут! У тебя чемоданы есть? Отлично, хватай их и беги отсюда как можно дальше. Князь не прощает тех, кто осмелился выступить против него.

– Но Миз! Мы же должны её спасти! – взорвалась эльфийка. – Если твоя магия не работает, то можно попробовать традиционный способ.

Лич закрыл лицо костяной рукой, единорог спрятал мордочку между копытами. Мерль совсем не походила на электрического угря из легенд. Но разве она будет кого-то слушать? Сбросив плащик, девушка подбежала к телу подруги, обхватила тонкие плечи с сделала то, что до этого пытались сделать стражники. Стоит ли говорить, что из затеи не вышло ничего?

– А может, с языками попробовать? – после нескольких неудачных попыток предложила эльфийка.

– Не, ты лучше её за зад ухвати покрепче, – послышалось за спиной. – Не поверишь, но работает на ура!

– Я же сказал никого не впуска... – фразу некроманта прервал звук падающей уже во второй раз челюсти. На пороге стоял Гюнтер. Живой, хотя и изрядно помятый.

– Спасибо, отважная команда, что не бросили своего сопартийца наедине с непобедимой тварью, – не преминул съязвит мечник.

– Так я же не знал, что ты выживешь! – возмутился Клаус. – К тому же если бы мы не отключили защиту, нежить...

– Если б я ждал, пока вы там что-то отключите, то давно сам бы нежитью сделался. Мы своими силами. Спасибо эльфячьему мечу!

– На нём ведь зачарованный доспех, обшитый митрилом. – Мерль виновато потупилась. – Холодным железом его не пробить.

И тогда Гюнер поведал о своей битве с зомби. О том, что тот, видимо, был сделан из не особо опытного, но богатого героя, запаянного в собственный доспех. Неопытного, поскольку тот постоянно опускал левое плечо и пропускал удары, которые, конечно, не могли убить перекаченную магией тварь, но изрядно тормозили. А ещё он вечно норовил сделать кульбит или сальто, точно эльф какой-то. Во время одного из таких неуклюжих манёвров Гюнтер и заметил, что оппонент принадлежит к обширной категории рыцарей, находящей бронетрусы комичными и излишними деталями боевого одеяния.

– Собственно говоря, – Хайниц виновато почесал макушку, – меч в подземелье остался. Иначе огрел бы им кое-кого! Ну а для тебя, рыжая, у меня другой меч найдётся! Эй, чего молчишь? А где «Эгей, мессир Гюнтер» и очередная колкость?

Девушка молчала, руки по-прежнему сжимали тело Тёмной Властительницы. Сжимали так крепко, что если бы Торвальд могла чувствовать боль, то наверняка бы заплакала. Поэтому Мерль плакала вместо неё – большие прозрачные капли стекали по щёчкам, солёными брызгами разлетаясь при встрече с полом. Тёплая, окутанная нежным ветерком, со стороны казалось, будто королева спала. Только сон этот может длиться вечность. Со стороны сцена смотрелась столь трогательно, что даже мечник с некромантом поникли.

– Да проснись же ты наконец! – дитя Бескрайного леса с размаха влепила Мизори пощёчину. – Кому говорят?! Просыпайся!!! – оплеухи следовали одна за другой, а щёки Мизори наливались краской. Именно за этим занятием застал компанию ворвавшийся внутрь отряд.

Сборная солянка из офицеров городской стражи, министров и мессиров замерла у входа, пытаясь дать интерпретацию увиденному. Картина маслом: в центре композиции Мерль в облачении Тёмной Властительницы раздавала тумаки едва прикрытой простынкой Мизори, образ слегка дополнял закрывший морду единорог и отчего-то жмущиеся друг к дружке Гюнтер с Клаусом. Причём если кабацкий министр был просто помят и в изодранной кольчуге, то министр здравоохранения узнавался исключительно по облачению.

– Великие боги! – схватился за голову министр общественных связей. – Слухи не врали, она и правда укокошила королеву!

– Я? – Мерль непонимающе ткнула в себя пальцем.

– Укокошила и уже обобрала, – ахнул обомлевший мэр.

– А теперь глумиться над трупом, – один из капитанов в ужасе попятился. – Вот тебе и светлая эльфийка...

– Что же нам теперь делать? – Валиант был готов кусать себе локти. Он только-только заказал редкий сорт роз в подарок для Торвальд, а теперь придётся заказывать табачные кусты. – Объявлять новую королеву?

Собрание безропотно закивало, но чей-то голос клином врезался в беседу.

– Думаю, новым правителем надлежит стать магу. У нас ведь традиция? – вперёд вышел грузный первосвященник Эстебано.

– Отличная идея! Правильное решение! Поздравляю! – некромант едва ли не на четвереньках подполз к жрецу Каа, целуя подол рясы. – Желаю успехов в схватке за этот титул. Надеюсь, тебе повезёт больше, чем мне, – костяная рука дёрнула полу, наклоняя мужчину к земле, – в противном случае мы все узнаем, действительно ли у тебя широкая кость, или ты просто зажравшийся боров.

– Клаус, немедленно прекрати очернять моё доброе имя! Я никого не обижала! А ободрала тебя до костей совсем случайно. Не буду я становиться никакой королевой! – в сердцах выкрикнула Мерль.

Собрание ахнуло. Клаус отшатнулся и, пятясь на четвереньках, уполз за спину жреца.

– Да! Конечно, Ваше Величество, – залопотал чернокнижник, защищаясь от невидимой атаки. – Случайно. Вы правы. Правы во всём, признаю! Только пожалуйста, пощадите меня!

Эстебано сглотнул. При взгляде на размазанного по полу лича в чёрной робе он не мог не думать о том, какой гнусный притворщик и интриган этот Клаус. Однако стоило ему посмотреть на то, с какой ненавистью на него смотрит эльфийка, всякие сомнения пропадали. Они действительно ненавидят друг друга, а ему совсем не стоит ссорится с той, чья ненависть имеет столь серьёзные последствия.

– Да здравствует Её Величество Мерль! – завопил первосвященник.

– Да здравствует новая королева Параракса! – подхватили остальные.

– Возложим же корону на её чело. Ах, она уже сама её возложила! Тогда срочно разнесём по королевству славную весть о том, как была свергнута Тёмная Властительница и старый добрый свет новой надежды опять воссиял над Парараксом!

Старый свет новой надежды смятенно вертел головкой. Но слово «стойте» замерло на губах, когда мужчина из внутренней стражи едва заметно подмигнул ей, а не пойми откуда взявшийся чёрный дракон больно клюнул в лодыжку. Лапка Белины осторожно сунула девушке бумажку с надписью «злодейский смех», в то время как табличка «аплодисменты» уже дожидалась своего часа.

И эльфийка сдалась. Чтобы сохранить дом чёрного дракона, защитить честолюбивые планы некроманта, продлить существование Тёмной Властительницы и отстоять интересы жадных чиновников, она будет сражаться за Параракс! Курочка вновь указала на бумажку, девушка набрала побольше воздуха в грудь и...

Честно говоря, перешить за один день чародейский доспех – задача сложная, особенно когда пропорции старой и новой владелиц столь сильно разнятся. Шнурок, на котором держалась фронтальная часть нагрудника, лопнул, Мерль ойкнула, дракон запоздало взмыл в воздух, загораживая эльфийку табличкой, а Параракс стал свидетелем одного из самых удачных, по крайней мере для мужской половины государственных деятелей, вступлений на престол.

Несколько часов спустя.

– Моя Королева? – аморфная масса первоматерии пришла в движение, вновь обретая форму длинной худой девушки.

– Гуамоко? Что случилось? – тень постепенно приходила в себя, но события недавних минут напрочь стёрлись из её головы.

– Вы попытались сломать барьер кристалла магией. Ничего не вышло. Тогда вы решили истратить всю свою энергию, дабы самой стереть себя. Но опять ничего не получилось. Стоило вашему астральному телу распасться, как сияние стало собирать его. Боюсь, наша смерть откладывается на неопределённый срок. Ваше Величество?

Бывшая королева сжала призрачные пальцы. Какого чёрта с ней происходит?! Кто это сделал и зачем? Мысли роем вились в сознании, не находя ответов, однако кое-что девушка знала уже сейчас.

– Уходим отсюда, – бросила она фамильяру.

– Но разве нам не стоит исследовать сей феномен? – удивилась птица.

– Скорее уж нас исследуют, – огрызнулась Торвальд. – Рано или поздно Клаус сюда доберётся. А некромант последнее, с чем стоит встречаться душе воспитанной девушки.

– Я хотел сказать, разве феномен нас отпустит? – пояснил филин.

– Уже отпустил. Незадолго то того, как мы сюда добрались. Ещё при приближении к этой штуке притяжение начало заметно ослабевать, а теперь его нет вовсе.

– Тогда, думаю, воспитанному филину тоже не стоит спешить на подобную встречу, – согласился министр в отставке. – Кстати, тогда куда мы пойдём?

Мизори промолчала. Она понятия не имела, куда идти и что делать. Бытие странная штука – сначала тебе не дают спокойно жить, потом спокойно умереть. Возможно, придумает позже, ведь у неё теперь вся вечность в запасе.

====== Новое утро, старые лица. Часть первая ======

Столбики дыма поднимались вдоль линии горизонта, тонкими чёрными нитками штрихуя синеву небес, празднующих начало ранней осени. Зелень листвы точно обнимала просёлочную дорогу, густым полотном укрывая её от солнца. В этом царстве мира, гармонии, ядовитых змей и хищников человеческая армия смотрелась инородно. Можно сказать, что это самая инородная из всех армий, когда-либо проходивших через этот лес. В отличие от зелёных, прекрасно подходящих к цвету листвы орков, утончённых как веточки эльфов и похожих скорее на путников, чем на воинов, солдат параракской армии, суровые северяне в толстых шубах и меховых шапках производили на местных белок крайне комичное впечатление. Несколько рыжих налётчиц, углядев полное отсутствие у людей луков, даже попытались отбить у отряда часть поклажи, забросав их с веток камнями и шишками. От полного разгрома алаарскую армию спас колдун, потоками пламени обративший грызунов в бегство.

Вот чей-то драный сапог замер над обгорелым беличьим трупиком, но обладатель обуви не стал перешагивать жертву колдовства, а, прихватив за хвостик, бросил в мешок. Глеб был слишком голоден, чтобы брезгать хоть каким-то мясом. Провизия подошла к концу, и войско терпело лишения и невзгоды. Нелёгкая доля захватчика тяготила Глеба, а в унисон урчанию его желудка подпевали желудки вверенной ему сотни. Казалось бы, вокруг столько живого и свежего мяса! Только северяне ничего не знали о флоре и фауне Параракса. Несколько солдат отравились ягодами, несколько покусаны змеями, а один офицер растерзан стаей кроликов. Люди не знали, как есть местных зверей, но местные звери не делали различий между пришельцами и своей традиционной пищей.

Порывшись в мешке, сотник вытащил сухарь, на ходу вгрызаясь в жёсткую корку. Взгляд его коснулся двух лошадей, единственных верховых в отряде. От вида мужчин его передёрнуло – единственные, на ком не было шуб. И если эльф щеголял лишь голым торсом, то второй был вообще в неглиже. Оба они были спасением и проклятием вновь созданной Первой армии. Генерал Дюраль и колдун Йегуди вечно спорили и подкладывали друг другу свиней разной степени жирности. Буквально на днях Карнаж вырезал почти всё население небольшого села, что несказанно огорчило ценителя женской красоты, Корзинкина. В следующий раз уже маг спалил деревню до угольков, лишив эльфа порции кровавой резни. Генерал с магом ссорились, а страдало войско, ведь уничтожались как запасы провизии, так и те, кто мог указать, где они спрятаны. Люди в страхе бежали, едва заслышав о приближении тёмной армии, не давая себя как следует разорить и обесчестить. Оставалось усердно маршировать вперёд в надежде, что огромную и богатую столицу этого края не смогут за один день разрушить даже эти двое.

Около недели прошло с момента сражения на плато Стикса, но в ставке войска Князя не было особых изменений. Они по-прежнему преследовали отступавшую армию Параракса, привнося чудеса стабильности в этот неспокойный край. Более выносливые северяне не имели лошадей и при всём желании не могли нагнать южных коллег, а попытки оборотней отбить хотя бы кусочек обоза безжалостно отметала конница арьергарда. И всё же в погоне намечался конец, уже скоро они достигнут стен Ларгоса.

Чёрная тень ужасного Тёмного Властелина нависла над Парараксом, занося когтистую лапу над его северным графством. Лапа ещё плохо прижилась, поэтому крючковатые пальцы невзначай смели с карты несколько картонных домиков, обозначавших деревни. Стратег недовольно зашипел и, гремя костылём, заковылял к шкафчику с диетической кровью. Физическая немощь весьма тяготила Всетемнейшего – лечащий некромант временно запретила ему различные действия, включая убийства рабынь. Наверное, оно и к лучшему, ведь недавняя попытка по старинке вырвать сердце завершилась фиаско, а точнее селезёнкой... И тем не менее, Князь имел все основания быть довольным собой: Торвальд мертва, что бы там не верещала вражеская пропаганда, а его армии точно щупальца песчаного спрута опутывают Параракс. Целых две армии, считая ту, в которой он находится. Будем считать песчаного спрута инвалидом. Да только в отличие от Параракса, у Алаара есть союзники. После битвы на плато Стикса Южная Гарвея и Лурезиль открыто выступили на стороне Князя. Вернее, выступили на своей собственной стороне. Гарвейцы давно имели виды на Западные горы, поэтому, собрав немалую армию, двинули её в сторону Мизорсбурга, в то время как местные учёные озвучили геологический трактат, в соответствии с которым Мизорсбургская равнина вместе с Шишкиным лесом являются горой. Словно сговорившись с ними, звероведы Лурезиля установили родство между лурезильскими рыжими белками и элийскими пучеглазыми жабами. По их данным два вида на самом деле являются одним, и этот вид испытывает небывалые страдания от своей разобщённости. Для исправления сей несправедливости экспедиционный корпус под предводительством второго принца королевства перешёл параракскую границу, намереваясь объединить ареалы обитания зверей под флагом Лурезиля.

– Целых два освободительных похода, – Князь брезгливо поморщился, вновь вглядываясь в карту. Подобное союзничество тяготило тёмного владыку. Законность и праведность противны природе войны. Лицемерие не есть военная хитрость. И тем не менее, двух клинков, всаженных в спину Параракса, должно хватить, чтобы некогда могучий колосс рухнул на колени, подставляя глотку под его зубы. Война на территории врага – первый шаг к победе. Пусть даже он не возьмёт Ларгос, смысл его действий не в этом. Достаточно просто запереть армию противника в городе, и со страной можно творить что угодно.

Очередной глоток крови из колбы и пальцы, которые свела внезапная судорога, размалывают сосуд в стеклянную крошку, проливая на карту остатки содержимого. Жёлтые глаза сощурились, правитель Алаара пристально наблюдал за тем как расползается по нарисованным лесам и долинам, как захлестывает речушки и деревни поток густой багровой жизни, чей металлический привкус ещё держался на раздвоенном языке.

Пускай он не сумел выиграть битву, но войну он выиграет несомненно.

Доски. Вернее, запах досок. Засушенной на солнце древесины, пожухлого мха, которым обычно конопатят брёвна, далёкий, но ощутимый запах сухой соломы. Запахи человеческого жилья доминируют, но кроме них есть ещё сотни тысяч оттенков ароматов зверей, птиц и растений.

Женщина была лишена зрения, но умение видеть мир запахов и шорохов не оставило её. Она даже могла сказать, в какой именно части Параракса очутилась, подобное неплохо определялось по составу местной фауны. Однако никакие чувства не могли ответить на вопрос, как она оказалась в одинокой лесной хижине, а главное – для каких целей. Догадки щекотали нос и, тем не менее, оставались догадками. Вместо этого она раз за разом прокручивала перед собой последние моменты сражения на плато. Десятки смертей врагов и соратников, упорного человечка, никак не желавшего уступить её мести, внезапное вмешательство случайного мага и, как итог, падение в реку. Древние в истинной форме не лучшие пловцы, особенно слепые и с парализованными ногами. В ноздри и пасть хлынула мутная речная вода с привкусом крови, чьи-то тела врезались в покрытую мехом и пластинами шкуру. Она неумолимо погружалась под воду, ощущая, как с каждой каплей наполняющей лёгкие жидкости уходит частичка сознания. Что дальше? Темнота и растянувшаяся на неопределённый срок смерть на дне. Но по каким-то неясным причинам она здесь. И всё ещё жива. И ответы рано или поздно вернутся вместе с двумя запахами, коими сильнее всего пропитан дом.

Дверь громко скрипнула, впуская в комнату поток лесных ароматов. Запахи вернулись, с ними туша мёртвого оленя. По ощущениям она не ела минимум несколько дней, но оленина прельщала её куда меньше, чем запах человека. Маленького человека. Маленького ключика к её выздоровлению.

– Деда, – голос ребёнка лет девяти, – она проснулась! Может, снимем цепи?

Ах, да, цепи. Спасители были весьма предусмотрительными людьми – её тело было надежно сковано железом. Достаточно крепко, чтобы сдержать её человеческую форму. Сделал это несомненно профессионал, ибо не было ни малейшего шанса повторить фокус с руками, спасший её из тюрьмы Параракса.

– Не надо, Каспер, – голос старика. Решительный, волевой. – Пока ещё рано.

Шаги. Двое приближаются. Движение воздуха говорит о том, что один из них наклонился над кроватью. Если, конечно, дубовую массу можно было назвать таковой.

– С тобой всё в порядке? – голос старика обнажил ещё одну зацепку, такой акцент общеконтинентального был присущ одному из горных селений на севере Алаара. – Что-нибудь нужно?

– А разве не видно? – женщина улыбнулась. – Как насчёт пары ног, глаз и позвоночника? Думаю, здесь завалялась парочка.

– Да, жестокость войны, – голос вздохнул. – Сочувствую тебе. Возможно, суп из оленины?

– Сказать по правде, я предпочла бы сердце, – она вновь улыбнулась, дружелюбно оскалив белоснежные зубы. – Достанешь его мне? Или можешь просто снять цепи. Я не трону твоего внука.

Тяжелый вздох. Шаги удаляются. Голос зазвучал лишь несколько минут спустя.

– Каспер не мой внук. Он ещё одна жертва войны, такая же, как ты. Как и тебя, я выловил его из реки, здорового телом, но с искалеченным разумом. И я разрешил назвать себя дедом только до тех пор, пока он не вспомнит, кто он и откуда.

Жозефина слушала молча. Сейчас совсем не лучшее время и место, чтобы рассказывать дезертиру о хрупкости, глупости и преступности его аллюзий.

– Как угодно, Вартос, – женщина улыбнулась в пустоту. – Не удивляйся, в твоей стране ещё помнят это имя. Как имя великого героя, покрывшего себя не менее великим позором.

– Деда опозорился? – в разговор вмешался мальчик. – Неужели кто-то неосторожно бросил мячик, и он застрял между веток, потом дед полез на сосну, а внизу рос шиповник и...

– Мячик? Что ж, можно сказать, я просто перестал играть с одним человеком. Очень плохим человеком.

Звук удара кремня о огниво, лёгкая примесь дыма, а вскоре треск горящих щепок.

Два зверя молча смотрели друг на друга сквозь зеркало звуков и запахов. Один человек невозмутимо бренчал посудой. Ночь опускалась на домик в лесу. Одна из сотен, а возможно тысяч ночей, каждая из которых может стать последней для одного из его обитателей.

С момента коронации прошло три дня. Для Девушки в Беде нет неожиданности в том, чтобы однажды обнаружить на своей голове украшение из драгоценных металлов. В конце концов, многие идут в данную сферу деятельности именно ради сего момента. Особо ретивым удавалось завладеть не только малой, но и большой короной, отправив своего спасителя вслед за поверженным им злодеем. Однако история не знала случаев, когда Девушка в Беде самолично расправлялась с похитителем. Эльфийку окружал ореол трепета и почтения, взгляды новообретённых подданных следили за каждым шагом своей повелительницы. Правда, взглядов стало несколько меньше после того, как Мерль обзавелась плащом, зато почтения наоборот прибавилось, как и печали.

С первых часов становления в роли Тёмной Властительницы уроженка Бескрайнего леса осознала всю тяжесть возложенного на неё бремени. Бремя весило порядка пяти килограммов. Именно такой массой обладала броня бывшей королевы, и именно такой массой обладала защита, способная не дать какому-нибудь личу наложить на тебя заклятье. Всё верно, Клаус нуждался в Мерль-королеве, но в Мерль-королеве-слуге нуждался ещё больше. Кроме заботы о собственной безопасности работа правительницы предполагала ещё несколько задач вроде руководства страной и войсками. Задачи, правда, были простыми, ведь ни одно графство знать не знало никакой королевы Мерль, да и армии в столице не наблюдалось. Но она была нужна как воздух! Враги хоть и не стояли у стен, но скоро к ним приблизятся, встанут и попросятся внутрь. Нужно срочно искать людей, оружие, доспехи, офицеров.

– Хотя куда проще сразу подыскать себе место на кладбище, – вздохнула эльфийка опрокидывая рюмочку тёмной жидкости. – Представь себе, я собрала этих твоих мессиров, и ни один из них не выразил желание помочь с организацией обороны. Ну а что им стоит? Отпустить рабочих с мануфактур, лоточников с рынков, официанток да менестрелей с таверн. Можно без труда полтыщи солдат собрать! Но нет! У всех люди больные и для службы негодные. Ума не приложу, что теперь делать.

Мизори Торвальд хранила молчание. Это была их вторая встреча друг с другом, но признаки жизни так и не соизволили посетить бывшую королеву. Широко открытые бледно-голубые глаза были пусты, тело не дышало, не было пульса, и всё же девушка оставалась условно живой – магия заменяла ей воздух и пищу. Погляди на неё сейчас, вряд ли узнаешь некогда грозную правительницу тёмного королевства. Но Мерль знала, будь Миз на её месте, хватило бы одного слова, сопряжённого с громовым раскатом, чтобы заставить зарвавшихся глав гильдий выполнить приказ. Сложно поверить, но, развалившись на троне и потягивая прохладный эль, синеглазая смуглянка могла добиться куда больших результатов, чем обладающая опытом десятков человеческих жизней эльфийка.

– Может, пива? – большая кружка с напитком покрутилась у самого курносого носа колдуньи. – Свеженькое! Как ты любишь! Ну же, Миз! Клаус сказал, что если так часто делать, то ты, возможно, однажды очнёшься.

Нет результата. Глубокий вздох сорвался с алых губ рыжеволосой. Ничего не даётся так просто. Поправив подушку под головой похитительницы, она захлопнула крышку саркофага. Ключ повернулся в замке, приводя в действие магическую печать. Посещения доктора пациентке дозволялись исключительно в присутствии Мерль и Юникхорна. Однако Клаус не особо возмущался, всё время лича было отдано изучению таинственного кристалла, и Мерль знала, что как только он разгадает его секрет, ничто не спасёт ни мертвую королеву, ни её живую заместительницу.

====== Новое утро, старые лица. Часть вторая ======

Дворец никогда не казался столь пустым и негостеприимным. Здесь практически не было патрулей, жар каминов нижних этажей не достигал удалённого крыла, в котором хранился саркофаг. Обувь мерно выстукивала по каменным плитам, свет волшебного фонаря выхватывал участки голых стен. Лишённые картин, гобеленов и даже простых факелов, они походили на тело громадного освежеванного дракона. Звук шагов впереди. Мерль знала наизусть шаги всех обитателей замка, эти не принадлежали к числу тех, которых стоило опасаться.

Увы, рационализм в очередной раз сыграл с девушкой злую шутку, и совершенно не смешную. Мужчина зажал её между собой и стенкой, упёршись в последнюю руками. Максимально осторожно, но в то же время неприятно-настойчиво.

– Итак, думаю, наконец пришло время поговорить с глазу на глаз, – серебристые волосы министра общественных связей казались серыми в полумраке коридора, запах духов щекотал нос. За время чиновничества этот проходимец научился выбирать духи, равно как и выбирать слова.

Валиант прекрасно знал, что на самом деле представляет из себя Мерль, и даже не думал её выдавать. Но Валиант не был бы собой, откажись он её использовать. Премудрая голова, помнящая ставки откатов для всех городских служб, вовсе не планировала обременять себя короной. Однако министр был не прочь обременить себя симпатичной эльфийкой. Вернее, обременить эльфийку собой. В самом деле, роль мужа при королеве весьма удобна, выгодна и порой даже приятна. А в купе с государственной должностью она даёт огромную власть. В то же время он мог бы слегка надавить на глав гильдий и землевладельцев. Молодая неокрепшая аристократия прогнётся, и они получат армию. Ту самую, в которой так нуждается корона, чтобы остановить Князя.

Эльфийка была удивлена. Если не сказать, что поражена. Торблет, тот самый мессир, над трусостью которого они с Миз любили посмеяться за кружечкой пива, собирался сражаться! Правда, сражаться весьма специфическим образом – прячась за маленькую хрупкую девушку. Но, тем не менее, не бежать из странны и не мести княжеский пол заверениями в преданности и банковской оценкой этой самой преданности. Вот только отчего любое предложение в её адрес начинается с предложения постели?!