Текст книги "Славься, Темная Властительница! (СИ)"

Автор книги: ivan_kun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 84 страниц)

– У нас в Тамане такие высокие налоги, что только и остаётся, как снять с себя шкуру и пустить на сапоги, – стенал Армен.

– У нас всё гораздо хуже: после продажи сапог ты ещё должен останешься! – не сдавался Торцек. – И не мудрено, сто пятьдесят процентов с прибыли дерёт эта курва.

– Фи, подумаешь, деньги. Прожить и без деньгов можно. А как угонят тебя на стройку очередного храма, по-другому запоешь! Кормят там из рук вон плохо, и работаешь не покладая рук задарма...

– Тоже мне, новость, вот у нас чуть что – сразу лес валить. Если летом, то ладно... А зимой, в стужу, в метель... А ежели не устраивает что – плетьми.

– Плети. Плети это что, – поднялся молодой парень с таманской стороны. Засучив рукав рубахи, он продемонстрировал недостающие пальцы, – а вот режет ли вам ваша злыдня пальцы?

– Пальцев не режет, – свидетель от Мизорсбурга задрал майку, показывая несколько свежих колотых ран, – она чуть что сразу на вилы насаживает!

– На вилы – это как-то не по-королевски, – послышался недоверчивый шепоток.

– Так дьяволица же! Для них для, рогатых, вилы самое что ни на есть природное орудие! Да не вру я, всеми богами клянусь!

– Ну и ладно. А что у вас с казнями? Вот у нас давеча троих казнили прямо на центральной площади. Живьём в кипящую смолу бросили. Наш граф сволочь опытная, уже двадцать лет лютует, но до такого ещё не доходило.

– Эка невидаль. На площади. Вот когда сидишь в доме и знать не знаешь, что и когда с тобой сотворят, вот что страшно! А шлюшка наша венценосная с фантазией. Такую штуку учудила: уселась, значит, на престол и говорит, что светлой будет. Справедливой, доброй, честной. А потом как возьмёт всех за горло...

– Так сие она у нашего ирода подглядела. Он ещё год назад такой фокус отчебучил. Грешен, говорит, раскаиваюсь. Буду у богов прощение вымаливать. Ну, мы обрадовались. А этот изувер и за нас взялся. Души наши спасать. Отправляет их в золотые чертоги, что твой дядька беличьи шкурки на базар. Чую, скоро так и спасать некого будет…

– Ты вы хоть готовы были. А у нас двадцать годков добрый король правил.

– Зато у вас девка. Как ни крути, а глаз радует.

– Нечем ей глаз радовать.

– Вот так совсем?

– Совсем. Тоща аки камбала сушёная.

– Коли так, правда твоя. И владычица твоя отвратнее лорда нашего. Это ж надо, злюка, да ещё и страшная!!!

Момент Лео почувствовал отчётливо. Ещё на слове «камбала» от Её Величества запахнуло холодом, да так, что за спинами послышались прошения дровишек в камин подкинуть. Да, теперь он понял, отчего у него выспрашивали про умение драться. Он наблюдал, как Мизори поднимается с места, как отводит назад руку...

Торвальд уже готова была начать, но случилось нечто невероятное: Торцек ухватил Армена за ворот и что есть мочи приложил его о стол.

– Ах ты паскуда!!! – только и успел крикнуть купец. Но в его челюсть уже влетел кулак одного из таманцев, того в свою очередь припечатали с мизорсбургской стороны.

Колдунья стояла, не в силах пошевелиться, а драка ширилась, втягивая в себя всё новых и новых участников. Даже когда в её сторону полетела глиняная миска, девушка продолжала таращиться, раскрыв рот, который лишь чудо спасло от потери зубов. Чудо, по совместительству Леонард, оттолкнуло Её Величество в сторону. Миска просвистела над их головами и врезалась в стену, окатив дерущихся градом черепков. Через минуту королева и её верный страж уже были на ногах, а ещё через минуту – в самой гуще схватки, которая на этот раз носила яркий территориальный характер. С улицы к противоборствующим сторонам подтягивались подкрепления и, несмотря на поздний час, драка становилась лишь жарче. Определёно это была самая массовая драка в жизни бывшей путешественницы. И она была просто обязана её выиграть!

– Ну, вот и всё, Ваше Величество, можете закрыть рот, – упитанная фигура Эстебано на мгновение обернулась, бросив торжествующий взгляд на стоявшего у дверей Клауса.

Пухлый жрец с первого взгляда невзлюбил некроманта. Невзлюбил как давнего, ещё со времен Последней Войны, противника, как конкурента и как начальника. Тем радостнее было осознавать, что есть вещи, на которые эта груда костей не способна. Например, вылечить зуб, который их общему Величеству едва не выбили. Нет, конечно, он мог приживить новый, но вот незадача – колдовство, служащее простому человеку долгие годы, в случае с Торвальд не продержалось бы и пары недель.

– Благодарю, – девушка кивнула толстяку, положив в протянутую ладонь несколько монет, – с синяками я как-нибудь сама.

Отбив пару поклонов, Эстебано вышел, не упустив возможности нечаянно задеть министра здравоохранения обширных размеров брюхом.

– Не нравится? Найди нового, – предвосхитила она вопрос Клауса, прощупывая пальцем клык. Щека всё ещё была опухшей, но хмель прошёл. Можно было работать. На этот раз сражение обошлось ей дёшево. Во-первых, их было не меньше, чем противников, а во-вторых – Лео показал себя не только хорошим бойцом, но и дельным телохранителем, по возможности прикрывая свою королеву. Сейчас он скорее всего дрыхнет в казарме, пьяный и побитый, как и подобает истинному разведчику.

– Новости, Моя Королева? – сидевший до этого молча филин позволил себе осведомиться.

– То же, что и в остальных графствах: покупают либо оружие, либо то, из чего делают оружие, либо тех, кто делает оружие. Ну и ещё мрамор. У них там, судя по всему, большая стройка... Кстати, Гуамоко, я тут подумала о новом министерстве: министерство надзора за элем, – пальцы колдуньи отбивали на столе дробь.

– Смею заметить, это не совсем то, что нам всем требуется, – птица прошлась по залу, изредка разминая крылья, – так мы когда-нибудь до министерства по надзору за официантками докатимся.

– Ха, будет хороший эль и официантки как на подбор будут. Уж в чём, а в этом я получше всяких пернатых разбираюсь. Впрочем, сейчас меня больше интересует другое.

– Что именно?

Мизори пересказала филину события, предшествующие драке. И то, как до сего момента всячески поносившие её люди внезапно бросились с кулаками на людей вроде бы со всем с ними согласными.

– Хоть убей, не вижу никакой логики! – воскликнула она, завершая повествование.

– Логика? Моя Королева по-прежнему ищет логику в действиях поданных? Тех самых подданных, что боготворили её в первый день правления, а уже через месяц на каждом углу шептались о ней как о тиране и цареубийце? В их действиях нет логики. Они всего лишь толпа. Они повинуются низменным инстинктам и сиюминутным порывам. Именно потому правите вы, а не этот мусор.

Филин смотрел на Клауса, раскрыв клюв. Ему даже на секунду показалось, что лич таки исхитрился прочесть его мысли.

– Но они ведь за меня вступились...

– Только потому, что это заложено в их жалких умишках. Светлая ли, тёмная ли, для них вы королева – лидер, заступник, носитель надежды. Вы символ их государства, их честь и совесть. Они могут ненавидеть вас, могут бояться, но оскорблять посторонним никогда не позволят, ведь это равносильно оскорблению их самих. Такова доля правителя.

– Даже после того, во что я превратила их жизнь?

– Говорю же, не ищи в этом логику, – отчаявшийся донести до своей новой хозяйки столь простую мысль лич невольно перешёл на ты, – море синее, небо голубое, король великий, а народ угнетённый. Так было испокон веков, по крайней мере, у людей. Тех самых простых крестьян издревле принуждали содержать аристократию, корону, армию. Их отправляли на войну, продавали, бросали в тюрьмы. На протяжении всей истории им внушали, что они низший сорт, подкармливая байками о героях – выходцах из простого народа, ставших вершителями судеб. Им говорили, что это для их же блага, что в случае опасности король их защитит. Король это стабильность, спокойствие, опора. Они уже не могут по-другому.

Свет из открытого окна падал на лишённое плоти лицо. Лич выглядел прямо-таки светозарным и от этого ещё более верными казались его слова.

– Значит, они уроды не потому, что уроды, а потому, что их такими сделали... – ответив на так и не заданный вопрос девушка протянула руку к лежащей на столе короне. Золотой венец был подлинно красив, в блеске камней и инкрустаций он казался чем-то большим, чем просто куском жёлтого метала, в которого понапихали рубинов. – Я думаю... Нет, я знаю, это нужно исправить! Нужно создать такое общество, где каждый человек будет личностью, где каждый будет свободен. Общество счастья и изобилия, способное обойтись без армий и королей...

Сиди сейчас Гуамоко на дубу, он непременно бы с него рухнул. Только не это! Только не опять! Идея построения идеального общества, это даже хуже идеи построения царства света. Последнее ведь ещё вполне возможно создать. Но утопия?! На протяжении мировой истории каждый первый правитель задумывался об этом, но к великому счастью лишь один из десяти оказывался достаточно глупым и упрямым, чтобы попытаться воплотить в жизнь сие непотребство. А судя по тому, что он успел узнать о своей королеве...

– Опять вы ничего не поняли. Они не хотят творить свою судьбу. Они хотят жрать и не работать. Вот и весь список их таинственных грёз.

– Тебе-то какое дело? Твоя задача, чтоб они мало болели и редко умирали. А грёзы и желания оставь чести, совести и носителю надежды. Гуамоко, тебе есть что добавить?

– Да, если Вашей Милости угодно заботится о народе, то ей следовало бы в первую очередь позаботится о тех людях, с которыми ей довелось беседовать.

– Драка есть драка, всё было очень даже честно. Так что если и покалечила кого, то это сугубо его проблемы.

– Я не об этом. Я о той беседе, что имела место быть. Те люди имели неосторожность оскорбить лорда Олафа Фрая. Если Моя Королева не вмешается, они могут получить куда более серьёзные травмы, нежели чем от пары ударов табуретом.

– Брось. Да кто вообще будет из-за подобной ерунды шум поднимать?

– Говорите, шум? Клаус, пожалуйста, снимите с полки красную папку за номером восемь, – призрачная рука отделилась от посоха и, преодолев половину комнаты, выхватила с полки нужную книгу. – Благодарю, – птица принялась осторожно перелистывать страницы. Клювом такие операции делать было непросто, однако выручал трёхсотлетний опыт. – Итак, дело номер 2574: «Жалоба от городского магистрата почтенному Тихону Дорцу на действия наместника его, графа Олафа Фрая. Давече, по приказу наместника был схвачен известный бард Июнь Шварц по обвинению в оскорблении наместника. После анализа одной из его песен обвинения были подтверждены. Однако его светлость Фрай вместо полагающегося штрафа приговорил Шварца к тридцати кнутам, ставшими для того фатальными, а семью барда продал в рабство. Мы бы могли закрыть глаза на данную проблему, однако подобное происходит не в первый раз, а посему просим оградить граждан Тамана от чрезмерной жестокости». Пять лет назад было, – уточнил филин.

– Погоди! Так всё, что говорили про этого самого графа, правда?!!!

– Не обязательно всё. Плетей тому парню мог всыпать отец за какой-нибудь проступок, а пальцы можно во время работы потерять. Вилами в бок от ревнивца какого. Однако факт остается фактом, Олаф был очень жестоким правителем, куда более жестоким, чем Дорц, и если сейчас люди говорят, что он стал ещё хуже, дело может кончится для них очень печально.

Кобыла Лео нос к носу шла со скакуном ротного. Оба смотрели вперёд, но «главный курьер» чувствовал исходящую от Дерика неприязнь. Слишком уж быстро он выбился в люди, слишком близко примазался к королеве. Дерика ротным назначил Зы, причём сделал это, что называется, по велению левой пятки. А данный факт в текущей ситуации был скорее минусом. В любой момент ему могли дать пинка и посадить на его место кого-нибудь более подходящего. Того же Леонарда. Но дело было не только в этом, а ещё и в том, что по милости его курьерского зада сорок рыл едут аж на самую границу. И едут не грабить, а защищать!

Хотя возможность немного помахать мечом радовала капитана. Его отряд слишком долго просидел в гарнизоне. Те, кому за сорок, ещё помнили, как рубится человечина, а вот молодёжи практика была нужна как воздух. Так отчего бы не попробовать? В победе он был уверен. Вряд ли этот граф как-там-его отправит против крестьян армию, для этого есть стража. Ну а этим даже последний новобранец даст сто очков форы.

Однако его мечтам не суждено было сбыться. Когда кавалерийская колонна приблизилась к Грабино, Дерик очень быстро осознал, что здесь что-то не так. Первое, что бросилось в глаза – отсутствие скотины и собак, которые обычно приветствуют гостей своим лаем. Дальше больше. Деревенские улочки оказались пустыми, не было привычного развешенного на верёвках белья. Первое время капитан даже заподозрил засаду и приказал воинам рассыпаться и прочесать местность. Но нет. Посёлок словно вымер, только пара куриц насторожено ковырялись рядом с бывшим амбаром. Лишь спустя несколько часов, после того как был прочёсан лес, удалось выловить свидетелей произошедшего. Люди были напуганы, говорили невнятно, но суть сводилась к следующему – их всех забрали люди лорда Фрая. Забрали и имущество. Никому и в голову не пришлось сопротивляться, а скрыться смогли единицы.

Утром следующего дня Её Величество Мизори узнала, что всё же проиграла тот спор. Последний аргумент остался за правителем Тамана.

====== Самый обыкновенный... ======

В начале была Пустота. Нет, даже не так. Пустота не может быть, поэтому в начале ничего не было. Но ничто в мире не вечно, а значит не вечно и само Ничто. Пустота распалась на две части, из первой половины появилось добро, из второй – зло. Что? Нет-нет, это вовсе не те добро и зло, с которыми мы имеем дело сейчас, наши нынешнее моральные ценности являются производными от воли богов. Изначальные основы были несколько иными: душа и материя. Материя была чёрной, в ней были заключены все возможные формы и вариации. Душа же, ослепительно белая, являла собой сам первозданный свет, он состоял из благородства, любви, преданности и всех эмоций, что были и есть. Да, это и были первозданные добро и зло.

Когда Свет и Тьма осознали себя, они осознали и свою неполноценность. В след за этим пришла жажда обладания. Что? Откуда мы это знаем? Боги рассказали. Что, если боги врут? Если боги врут, значит так лучше для нас. Итак, продолжим. Свет хотел наделить материю чувствами, чтобы добро могло обрести форму и плоть. Тьма возжелала обрести душу, чтобы искренне радоваться и наслаждаться собой и своими делами.

Они столкнулись. Силы были равны.

С оглушительным грохотом свет и тьма разлетелись на части. Их многочисленные осколки сталкивались и смешивались. Так родилось бытие. Из мелкой пыли образовались звезды и планеты, из кусочков побольше – звери и птицы, деревья и грибы. Самые крупные куски стали богами. А поскольку распределение эмоций не было равномерным, одни боги были добрыми, другие злыми, третьи же находились где-то посредине. То же самое произошло с душой: одним вещам достались крохи, богам же огромные силы. Что? Ты спрашиваешь, что произошло бы, если бы в мире существовали только материя или только душа? Не слишком ли сложный вопрос для десятилетней девочки?

Науке и религии ничего не известно о том, что происходило за пределами нашей реальности, возможно, где-то всё было иначе. Некоторые ученые выдвигали гипотезы и теории. Например, боги могли слиться в одно огромное существо. Или о существовании реальностей, где есть только материя или только душа. Это лишь гипотезы, и с нашим магическим уровнем человечеству не суждено ничего узнать о иных мирах.

Итак, в мир пришли боги...

– Пароль? – старый знакомый орк выглядел несколько грустным. – А впрочем, если ты враг, то я тебя пропускаю.

– С чего это вдруг? – удивилась Мизори.

– Эти всё что-то празднуют, а меня с парнями оставили сторожить. Если ты враг – убей их всех. Только ушастую не убивай, она приносила нам пойло.

– Вот оно что. Тогда я тебя огорчу. У нас тут двенадцать бочонков с пивом и если враги убьют всех, они и пойло заберут. Так что давай по-другому: ты охраняешь лагерь, а мы вам с бАйцами самый большой бочонок забьём, и завтра вы будите бухать, а все на вас смотреть и исходить слюнями.

– Оооо... – пораженный зеленокожий не мог слова сказать, настолько был очарован открывшейся перспективой.

– И знаешь, Йонг-Фей, хватит уже надоедать мне с этим паролем. Или ты думаешь я поверю, что ты меня не узнал?

– Не сердись, гладкокожий ярл, – орк примирительно поднял руки, – скучно же. ПрАходи спокойно.

Лагерь снова изменился. Изменился настолько, что Мизори осознала всю нелепость сохранения его существования в тайне. Большая часть природного плато была скрыта под водой, теперь на месте палетов и брёвен степенно волновалось искусственное озеро, по берегам которого высились продолговатые силуэты цехов и бараков, соединённых тонкими полосами подвесных мостов и канатных дорог. Собственно речка в виду подобных преобразований хоть немного, да обмелеет, и это заметят все, кто живет вниз по течению. А ещё заметят дым, который уже сейчас валил из труб мануфактуры, услышат крики и визги, издаваемые зеленокожей братией. Она без труда смогла определить нужное направление. Приказав слугам выгрузить алкоголь, девушка широким шагом двинулась к самому большому бараку.

Дверь распахнулась. В нос ударил запах немытых орков и гоблинов, ударил так сильно, что едва не лишил элементалистку сознания. Её курносый носик был невероятно чувствителен к запахам. Отойдя от первого шока и наложив на себя парочку бытовых заклятий, чародейка, наконец, смогла рассмотреть разнородную солянку строителей. Много. Она не могла всех сосчитать, но казалось, что здесь собрались все четыре сотни, двести орков и двести гоблинов. Ах да, ещё одна эльфийка. Эльфийка гордо восседала на полупостроенном станке, размахивала руками, время от времени поднося к губам флейту. Несмотря на явную нетрезвость, мелодия была чистой и по-настоящему красивой, более того, она идеально вписывалась в бренчание гоблинских лир и бой орочих барабанов.

Удивительная музыка! Колдунья послушала ещё немножко, и к своему изумлению обнаружила, что флейта вовсе не подстраивается под инструменты зеленокожих, она задает ритм, соединяет эти две казалось бы несовместимые группы музыкантов. Прислонившись к косяку, королева вслушивалась в незнакомые звуки, пока под оглушительный хохот и смешки на небольшую бочку не вскарабкался упитанный гоблин.

– Йай-йор. Йоцакли, – мтепенно изрек пухлик, постучав себя по гортани, – ну песня, зауважаемые, – на ломанном общеконтинентальном пояснил он.

К бочке подошла Мерль.

– Эгей! Большие молчат, мелкие играют, отстроухие поют! – выкрикнула эльфийка, под одобрительный рёв собравшихся. – Тихо. В смысле, не так громко. Песня народная.

Демонстративно откашлявшись и отвесив несколько поклонов слушателям. Мерль набрала побольше воздуха в грудь и затараторила скороговоркой.

Йай, ай-яй-яй йор йоц йайяр,

Яй-яй, цой, йа-яй рой.

Лютнисты ударили по струнам, в такт им зазвучали маленькие медные литавры и трещотки.

Йок кой цунай, дай абай рай,

Йай цуй йаб, йар, йакай...

Сильный и звонкий голос зеленоглазой эльфийки удивительно гармонировал с резкостью скороговорки. Она не выплёвывала слова, они мягко, но очень чётко и красиво ложились на весёлую задорную музыку, чем-то напоминая балладу. Мизори не знала значения слов, но судя по тому, как покатились со смеху несколько вислоухих тушек, в них имел место юмор. Видимо пошлый или туалетный, иного гоблины не понимали...

А Мерль продолжала. Куплет за куплетом. Порой её голос вступал в негласное состязание с мастерством музыкантов, то подстраиваясь под них, то вынуждая подстраиваться самих гоблинов. Но вот прозвучало финальное «йарк», и девушка замолчала. Мизори уже хотела было похлопать, даже шумовое заклинание приготовила, чтобы аплодисменты звучали более величественно, но в этот момент случилось нечто непредвиденное. Склонившись в традиционном поклоне, эльфийка только сейчас заметила стоящую в сторонке подругу. Глазки рыжей хищно блеснули, она рванулась в сторону Мизори и прежде чем та успела что-либо предпринять, схватила её за руку и потащила девушку к «сцене». Народ расступался.

– Эгей! – вновь воскликнула эльфийка, придерживая за талию вырывающуюся королеву, что, к слову, ввиду разницы в росте, смотрелось довольно потешно. – Слава ее яроловому величеству!!! – в ответ рёв и визг. – Сейчас, её королевейшество скажет вам речь!!! – визг и рёв ещё громче.

Магесса опешила. С одной стороны толпа зеленокожих, половина из которых общеконтинентального-то не знают, с другой нечто рыжее, белозубое, длинноухое с хваткой как у цербера, к тому же, в известной степени, навеселе. Речи Торвальд не готовила. Она подготовила только...

– Дорогие сограждане, – начала она, стараясь не глядеть на застрявшую в области подмышки эльфийскую мордаху, – мы строили-строили... двадцать бочонков крепленого пойла... Ура!

На этом моменте следует отметить, что в здании не было стёкл, а посему от последующего восторженного вопля ничего не потрескалось.

– Вот такой у нас распрекрасный правитель, – сквозь общее ликование закричала эльфийка, – поэтому теперь я у вас её отберу. А вы гуляйте. Гуляйте до утра!!! Только это... – она внезапно остановилась, – чтоб когда дело дойдёт до мордобоя, делились поровну, и очки распределили честно – два очка за гоблина, двадцать за орка, – строители вновь расступились, пропуская приятельниц на улицу. К тому моменту основную массу бочек уже сняли с телег. Оглянувшись назад королева заметила, что массивные бревна, из которых было построено здание, слегка вздрагивают. Орки решили немного потанцевать перед дракой.

– Можно считать последней проверкой, – прочитав беспокойство на лице колдуньи, эльфийка поспешила её успокоить. – Если даже после такого не развалится – простоит лет сто, не меньше.

Мизори было немного неловко. За прошедшее время они виделись редко, может поэтому Мерль казалась ей совершенно иной. Не только внешне. Изменились повадки, манера речи, даже речь. Здесь она не просто чувствовала себя свободно. В этом месте она была подлинной королевой. Нет, даже не так. Её власть была во много раз более твёрдой, чем власть той же Мизори в том же Мизорсбурге. Наверное, дело было в том, что власть эта была заслуженной. Заслужена умом, талантом, упорством и добротой зеленоглазой девушки. Здесь не было места нелепым случайностям.

– Императрица! – внезапно изрекла Торвальд.

– Что? – зеленоглазая принялась испуганно озираться по сторонам.

– Говорю, что здесь ты настоящая императрица. Я всегда не понимала Гуама с его нежеланием занять трон. Но ты! У тебя же просто невероятный талант!

– Талант? Ну что ты! – девушка залилась краской. – Я просто старалась. Не хотела тебя подвести. А ещё я очень любою это делать. И мне помогали, все-все. Знаешь, неделю назад прорвало плотину и смыло несколько домов, так они...

Когда дверь в тот самый маленький домик открылась, эльфика уже поведала не одну историю о том, как орки, гоблины и «эльфы» обустраивали фабрику. За это время они очень сдружились, бывали случаи, когда орки даже вступались за своих мелких напарников. Впрочем, уважающий себя орк способен найти и более нелепый повод для драки, например, придраться к тому, что ты недостаточно зеленый.

Обстановка нисколько не изменилась: чертёжный стол, диванчик, две двери, одна из которых вела в маленькую мастерскую, а другая в баню. Туда-то зеленоглазая и послала Мизори. Дожидаясь, пока та смоет дорожную пыль, эльфийка нервно курила. А что если ей не понравится? Денег на всё про всё было очень мало, а с артефактами девушка не работала лет сорок...

В этот момент дверь отворилась, завернувшаяся в полотенце колдунья степенно прошествовала к диванчику и приземлившись рядышком многозначительно положила руку ей на плечо. Мерль сглотнула. Вот они, неформальные отношения!

– Как бы вот, – небольшой, но весьма тяжёлый свёрток был извлечён из под подушки. Потенциальный тёмный доспех был завёрнут в белый в зелёный горошек пергамент и перетянут розовым бантом.

Мизори с определённых пор относилась к подаркам с недоверием, немного помялась, но бантик развязала, после чего с самым искреннем девичьим восторгом прижала к груди его содержимое.

– Он чёрненький! Мерль, какая прелесть! О, да тут шнуровка! О боги, кто бы знал, как мне надоели все эти застёжки. Погоди, погоди... Это что, кожа?! Ты достала чёртову драконью кожу?!

– По поводу кожи... понимаешь, Миз, ты всегда жаловалась, что металл натирает. И в общем в таких случаях обычно одевают драконий поддоспешник, но у меня не было подходящего дракона и было немного шансов, что кто-то из них поделился бы своей шкурой с бедной эльфийкой. Тем более, что здесь годится только синий дракон.

– И?! – Мизори на мгновение остановилась, чулок застыл на середине бедра.

– Глубоководный угорь, – изрёк остроухий конструктор, вжимая голову в плечики. Она знала, что Величество и рыбу связывают давние и не самые приятные взаимоотношения. – Чем старше рыба, тем она глубоководнее, больше и тем более сильные электроразряды испускает. Обычно эти кожи применяют в частях генераторов отрицания, магических приводах, а я вот подумала...

Мизори провела рукой по чулку. Он был мягок и очень эластичен. Конечно, ни о какой прочности не могло идти и речи, но чисто теоретически материал послужит прекрасным проводников и избавит её нежную кожу от прямого контакта с ненавистным металлом. Хорошая идея.

Идей на самом деле было много. По сравнению с прежней экипировкой увеличилось количество фокусирующих точек. Пластины на голенях и коленях стали меньше, но добавились звенья на бёдрах и плечах. Тело же теперь представляло собой сплошной чешуйчатый доспех с более толстыми пластинами в местах основного фокуса.

– Конус – это слишком по-гномьи, – пояснила великомудрая портниха. – Я позволила себе сделать руническую цепь, фокусировка должна быть не хуже, чем при использование конусов, – действительно, на каждой чешуйке было по небольшой руне, отчего броня походила на узор какого-нибудь ковра. – Работай я вручную, наносить руны пришлось бы неделями, но у меня был станок. Оставалось только сделать подходящее клише для бойка.

Мизори закончила облачаться. Натянула перчатки. Пристегнула наплечники. Несколько сложенных наугад рун показали, что всё работает нормально. Щит тоже кастовался без труда. После проверки он был обнулён. Всё работало – даже руны в быстром доступе. Несколько были закреплены на бёдрах – снятие боли, шаровые молнии, полёт – всё то, для чего может понадобиться голос или движения рук теперь могли активироваться простым прикосновением.

Покрутилась перед зеркалом. Прошлась по комнате. Несколько раз присела...

Мизори тщетно пыталась понять одну вещь. Весь её опыт говорил о необычности брони, но она в толк не могла взять, что именно в нем необычно. Магия работает как в старом, да и вес, когда она держала комплект в руках, был таким же, а значит, энергоёмкость не изменилась.

Мизори несколько раз подпрыгнула. Взглянула на остроухую пленницу прося подсказки, но та лишь непонимающе пожала плечиками. Мерль сейчас пребывала в вопросительном состоянии, для неё не существовало вопросов кроме как понравится-непонравится. Королеве ничего не оставалось, как закрыть лицо руками погрузиться в размышления.

И тут на неё снизошло озарение – она может закрыть лицо руками!

На несколько минут девушка лишилась дара речи...

Видите ли, в мире существует не так уж много магических доспехов. Большинство давно нуждаются в ремонте или просто хранятся в частных коллекциях. Артефактами из них считаются примерно полсотни, причём в основной массе таковыми они считаются лишь потому, что принадлежали какому-нибудь знаменитому чародею. Здесь всё как с оружием: люди верят, что булава принадлежавшая Вотану-Костоправу бьет сильней, а копьё Элайлы-Охотницы всегда попадает в цель. Есть, правда, среди этого артефактного множества по-настоящему занятные вещицы. Обычно они сделаны богами или при пособничестве богов.

Так, например, Эгида Лора обладала уникальным свойством расширятся и сжиматься, подстраиваясь под размеры владельца. Клеть Сидониуса, дарованная ему самой Люминой, имела адамантовые вставки, защищающие сердце, что игнорировало все известные законы физики. Нияда – доспех, подаренный богом любви своей возлюбленной, обладал свойством делать носительницу вечно юной и невероятно прекрасной. Здесь стоит сделать лирическое отступление и добавить, что хоть данный артефакт существует и в наше время, конкуренция за обладание им столь велика, что ни один носитель попросту не дожил до старости.

Так вот, ни на один из этих ни на какой либо другой артефакт Мизори никогда бы не променяла то, что сделала эльфийка. Мерль, похоже, сама не понимала сколь великолепная вещь у неё получилась, а меж тем история не знает подобных изделий...

– Ты гений, – она хотела сказать что-то звучное и пафосное, но просто не могла подобрать слов.

– Гений? Но почему, показатели ведь как у прежней брони. Я просто сделала его тёмным...

– Потому, что я могу вот так, – не дав эльфийке договорить, Торвальд закрыла лицо руками. Потом присела, сделала растяжку, дотронулась кончиками пальцев до носков сандалий и, наконец, сложив ноги, уселась в медитативную позу. – Я могу двигаться. Нет, даже не так. Я могу двигаться, и при этом железо не впивается мне в тело.

– А разве для одежды это не обязательное требование?

– Одежды?! Ха-ха! – магесса залилась нервным смехом. – Это тебе не роба какая-то, это боевая броня. Боевая. Она для боя. Только мазохист будет в таком по дому ходить. У меня после неё порой всё тело было в кровоподтёках. Но теперь-то всё! Клаус, этот маленький предатель, помрёт от горя. Не видать ему теперь короны, как собственных ушей!

– Э... Миз, ты кажется, немного зарываешься...

– Зарываюсь? Я?! Я никогда не зарываюсь. И теперь, с магическим усилителем-накопителем, закрывающим сердце пятимиллиметровой митрильной пластиной, стану самой незарывистой королевой в мире!

– Миз, ты главное забыла, – эльфийка достала еще один свёрток. В нём был небольшой головной обруч. Молча кивнув, она протянула его Торвальд.

– Забыла... – герб Парарака на ободке был отчеканен в самом центре. Герб, который она лично ввела, который красовался на знамёнах, гербе, печатях. Она действительно забылась. Всё это не ради дешёвой славы или возможности поиздеваться над Клаусом. У неё другие цели, более великие, благородные. Элементалистка изменилась в лице, оно стало более открытым. – Забыла, что принесла коньяк. Валиант подарил. Дорогой, выдержанный. Кстати, мне всегда было интересно, сколько времени выдерживают вино эльфы?