Текст книги "Славься, Темная Властительница! (СИ)"

Автор книги: ivan_kun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 84 страниц)

– Народ Клавендхольма... – не уступал молодой прокуратор.

– ...признаёт Мизори Первую своим правителем, – женщина в золотом венке подняла руку, – таково решение Гильдии Ткачей.

– Гильдия Всего Остального тоже признаёт, – Оливия повторила её жест, но с явной неохотой.

– Прости, Форест, – ещё одна поднятая рука. Златовласая девушка поцеловала поникшего юношу в щеку.

Сапарк не стал возражать. Эти женщины вечно ссорились, и если уж принимают одно решение на троих, значит это единственное верное решение. Значит, надежды действительно нет. Стиснув зубы, он принял участь своего любимого края.

– Вы все с ума посходили?! Чтобы вот так просто?! – посланец Тамана впился пальцами в плечи, словно пытался унять боль. – Вы продаётесь Тьме! Едва избавившись от одного злодея, придаёте себя другому! Вы все, благородные, расчётливые, справедливые, вы не больше, чем горстка трусов.

Жрецов на континенте уважали. Как светлых, так и тёмных, первых за милосердие, вторых за силу. Фредерике принадлежал к первым. Вызвать его на поединок было бы бесчестьем, однако уже несколько аристократов твёрдо решили встретиться с ним в какой-нибудь подворотне и отправить его прямиком к работодателю. Трусов здесь было немного. Когда же почтенный посол говорил о тьме, несколько человек, включая Глэдис, в открытую расхохоталась.

– Хорошо, понимаю. Не все сердца ещё открыты пред светлыми богами. Так сражайтесь хотя бы за свободу! Как вы можете пасть перед той, кто даже словом вас не удостоила? За неё говорит дряхлый старик! Может он и править за неё будет? А когда он помрёт, кто займет его место? Филин? Или, может быть, какая-нибудь курица?!

Стук каблуков. Знать расступилась перед Торвальд. О, даже неприятности последних минут не убили в них жажду насладиться очередным зрелищем. Девушка сделала ещё пару шагов, коснулась руны и в тот же миг оторвалась от земли. Первое заклинание за вечер и потому весьма эффектное. Колдунья не собиралась разочаровывать своих зрителей.

– О, поверь, в этом мире и курица может оказаться чёрным драконом, – она зависла над полом в паре метров от таманца. Волосы мерно покачивались, глаза сверкали.

– О, значит ты всё же не немая. Но где ответ на мой вопрос, злодейка?

– Да, я злодейка, – Мизори улыбнулась, – я самая главная злодейка. Но, как видишь, никого не волнует последнее слово, всех волнуют первые два. Почему я молчу? Где мои полные желчи и гордыни речи? Зачем, они если все и так склоняются передо мной? Мне не нужны раздавленные и униженные подданные. Эта страна должна быть сильной, ведь чем она сильнее, тем почётнее над ней властвовать. Однако, – по броне побежали несколько голубых разрядов, – если мне нужно будет кого-то раздавить, я и моя армия сделаем это без особых усилий.

– Ясно, – посол обернулся в сторону стоящих за ним аристократов. – Вы не верите в победу на поле боя. Так почему бы не напасть сейчас?! Нас втрое больше, чем Ларгосцев, представителей столицы всего-то три десятка, и это считая орков. Мы можем победить!

Лицо королевы впервые за разговор утратило свою безмятежность. Жрец был прав – их слишком мало. Даже с учётом гвардии, охранявшей мероприятия, нельзя было рассчитывать на лёгкую победу. Похоже, что это поняли и аристократы. Заметив кивок Сапарка, её светлость Хильга вопросительно посмотрела на Лэнс. Командующая отрицательно тряхнула головой. При всей своей любви к резне, бывшая разбойница не горела желанием предаваться ей прямо сейчас. В платье вполне можно драться на дуэли, а вот лезть в мясорубку без хороших доспехов было бы очень глупо. Вот оно, могущество моды, которое порой способно решать судьбы государств.

Прошло несколько минут – никто не сдвинулся с места.

– Ну что за сборище цыплят!

– По-моему ты просто дурак, – Хьюберт размеренно барабанил по рукоятке меча, – ну начнем мы сечу, а что потом? Потом сюда примчится весь местный гарнизон, стража, ополчение. А ещё мне интересно, как светлые боги смотрят на убийство хозяина бала, учинённое его же гостями?

– Когда борешься со злом, любые методы хороши, – священник прикусил губу. – Любые жертвы оправданы...

– Вот сам и будь жертвой! – крикнул кто-то из собравшихся. А вслед за словами метко брошенный рак врезался прямо в щеку свидетеля светлых богов. Утеревшись рукавом, тот обернулся, гневно сверкая глазами, чем пропустил ещё один баллистический снаряд, на этот раз им оказалась перепёлка в сливовом соусе.

– Погодите, – хранящая до сего момента молчание королева властно подняла руку, – ещё немного, и на этого младшего жреца уйдет больше еды, чем на моего первосвященника, – послышалось несколько смешков. – Может, дадим ему шанс? Пусть уж покажет силу своей веры, и если победит меня, я с радостью отрекусь от престола, – девушка подлетела поближе.

На этот раз окончания хохота пришлось ждать гораздо дольше. Не смеялся лишь Фредерике. Было видно, что он боится. Так легко представлялось, как под мантией трясутся коленки, дрожь в руках... Но жрец не отступил. Стиснув кулаки, он резко кивнул.

– Может я и умру, но мой поступок станет примером подлинной отваги. Давай, Тёмная Властительница, я жду... – рука скользнула в один из широких рукавов, доставая длинный кинжал с тонким, словно спица, лезвием. – Чего же ты не нападаешь? Ни разу не видела, как человек встречает опасность лицом к лицу? А вы, благородные дворяне, отчего молчите или вас уязвляет тот факт, что младший жрец осмелился на то, от чего у вас поджилки трясутся?

В гробовой тишине нарушаемой лишь чавканьем послышался басистый голос Цина:

– Не, они просто не верят, чё ты победишь. Я тоже не верю. Она побила моего племянника, побила три банды Шенга. Торвальд – великий человек, а ты просто козявка.

Именно в этот момент Фредерике, наконец, осознал, что перегнул палку. Он должен был показать силу своей веры, крепость духа, способность лорда Фрая несмотря на тяготы и трудности привести народ Параракса к свету. Вдохновить... Однако его вызов, брошенный в горячке спора, показал иное: человек не способен победить мага, по крайней мере простой человек, и простого мага. Есть разница между геройством и самоубийством, разница, о которой младший жрец в виду своей мирной деятельности подумал не сразу. На него смотрели не как на героя, в нём видели безумца. Даже узколобый орк понимал это.

– Теперь ты понимаешь, почему я не нападаю? – слова, произнесённые тихим, слегка хриплым голосом, неподъёмной тяжестью легли на плечи посла. Прогибаясь, он испустил сдавленный вздох. Да, он уже был раздавлен. Превратив его в обугленную груду мяса, девушка не получит новых очков, только что пол испачкает. Но если есть хотя бы шанс...

Кинжал рванулся к цели. Всего секунда ушла на то, чтобы опустить уже готовую к удару руку. Лезвие метнулось сверху в низ – жрец метил в открытую часть груди, надеясь, что тонкий клинок дотянется до сердца. Но он не успел. Лишь только рука дрогнула, кулак королевы с какой-то запредельной скоростью врезался в его тело. Хруст ломающейся грудины отозвался невыносимой болью, тело посланника согнуло пополам и бросило назад.

Магесса задумчиво разогнула пальцы – штифты в перчатках не пострадали. Да, такой удар в своё время оставлял царапины на теле здорового, весящего полтора центнера Гонга, племянника Хош-Цина. Но если закалённый орк-монах, слывший самым выносливым в клане и гасивший часть силы удара магическим сопротивлением, без труда получал их десятками, для человека и одного было много. Сейчас Фредерике прибывал в состоянии, близком к смерти. Долгой и мучительной смерти.

– Исцелите его и поднимите на ноги.

Несколько присутствующих на балу жриц удивлённо переглянулись, поскольку слова были обращены не к ним, а к толстой одноглазой оркессе, до сего момента самозабвенно глодавшей фаршированную индюшку. Оторвавшись от еды, она бросила на королеву вопросительный взгляд. Но думала не долго. Минута тарабарщины и таманец снова стоял на ногах, словно с ним ничего не происходило. Только кровавое пятно, растекающееся по мантии, говорило об обратном.

– Почему? – прошептал посол, – почему ты не добила меня?

– Хотела спросить одну вещь: деревня Грабино, несколько месяцев назад. Что произошло с её жителями?

– Эти? – посол всё ещё плохо воспринимал действительность. – Они насмехались над Его Светлостью Фраем. Но он их простил. Они стали камнями в фундаменте нашей веры, частью нового светлого города.

– Это метафора?

– Метафора? Вовсе нет. Их поместили в фундамент нового храма.

Королева замолчала. Сейчас сотни пар глаз наблюдали за происходящим. Присутствующие не скрывали любопытства. С какой это стати монарху волноваться о судьбе горстки каких-то крестьян?

– Вот значит как, – задумчиво изрекла Мизори. – В фундамент, значит. А знаешь ли ты, почтенный посол, что они и меня посмели оскорбить. Не удивляйся так, мне многое известно. Они меня оскорбили и были приговорены к смерти.

– К смерти? Не понимаю, какое отношение это имеет ко мне.

– Такое, что вы совершили тяжёлый проступок: спрятали группу нарушителей от королевского правосудия. Укрывательство, по сути, самое настоящее предательство, – Мизори довольно улыбнулась собственным выводам.

Что-то похожее на улыбку возникло и на сморщенном листе Фауста.

– А скажи-ка мне почтенный Фауст, – неожиданно обратилась к старику королева, – что в нашем славном Парараксе происходит с теми, кто предаёт?

– Обычно они становятся аристократами, или землевладельцами, или просто богатыми. Много вариантов. Впрочем, это с теми, у кого получается, а вот предателей-неудачников ждёт смерть. Обычно мы приносим их в жертву священным крысам Хиларет. Обычай довольно стар – внутрь предателя помещается крыса, и зверёк должен найти путь наружу. Если крыса спасется до того как предатель утонет в яме с фекалиями, значит душа его достигнет дворца тёмной богини и станет служить ей.

– Как интересно, – элементалистка томно вздохнула, наблюдая за реакцией посла, с которого близость смерти изрядно поубавила отваги, – но слишком милостиво. Почтенный Хош, как поступают с подлецами орки?

– Эта, как там его, будет по-цивилизованному, во! Мы их принимаем назад в клан. Вовнутря! И каждому в клане должен достаться по меньшей мере кусочек...

– Варёными или жареными? – уточнило Величество.

– Женщин жарим, мужиков – варим. Они пахнут плохо.

– Вот это уже интересно, – сейчас на ногах Фредерике держало лишь заклинание шаманки, но руки его по-прежнему висели плетьми. Королева грациозно обошла посланника, обнимая со спины и шепча в самое ухо. – Но это тоже слишком мягко. Я бы спросила Валианта, но он ничего интереснее гномьего борделя не предложит. Ещё есть один милый колдовской метод наказания, когда твоё тело помещают в печёную индейку и ставят на стол. Праздничный метод. Так что же мне выбрать?

По лицу таманца градом катился пот, он не был готов к подобному. Ощущения были жуткими, его словно уже ели живьём, и словно насмешка, прикосновения мучительницы были нарочито мягкими, под стать тёплому ветерку, ласкавшему его лицо.

– Ах, но придётся тебя отпустить, – игривый тон исчез, уступая место серьёзному. – О, не смотри на меня так. Ты ведь знал, что раньше я была светлой героиней? До того, как жажда власти ослепила меня, до того, как меня поработили алчность и жестокость... Ты напомнил мне о свете, что ещё теплился внутри меня. Твоя храбрость разожгла из искорки добра костёр священного всеочищающего огня. Ты вернул меня на потерянную тропинку, ведущую к выходу из тёмного леса ненависти. И теперь, я вновь готова взять в руки молот правосудия, – девушка выдержала паузу, – чтобы отдать его тому, кто достоин.

– Ваше Величество, – на глазах Фредерике выступили слёзы. Он назвал её королевой, но такой благородный поступок был лишь королеве под стать. Королеве и героине, – я просто хотел сказать. То, что вы оступились, это не страшно. Наш правитель тоже сделал в своей жизни немало зла. Все мы оступались, но сила, чтобы раскаяться, была дана лишь немногим. Вы действительно великий человек, я преклоняю пред вами колени, – он опустился на мрамор.

– Нет, право, не стоит, – Торвальд жестом попросила жреца подняться, – священнику надлежит кланяться лишь богам. Но всё же, когда ты предстанешь перед графом Фраем, передай ему от меня поклон. И то, что я отрекаюсь от прав и титулов в его пользу.

– Леди Мизори, – слезы из глаз посла никак не желали останавливаться, – вы...

– Всё хорошо. Иди, из меня не получилось достойной властительницы, возможно, как герой я смогу искупить свои грехи. Почтенная Цин-Хош, верни этому человеку руки.

Аристократия Параракса неверящими глазами проводили уходящего жреца. Только что перед ними произошло нечто невиданное – молодая девушка силой вырвала из их рук власть над страной, а потом совершенно даром отдала её человеку, попытавшемуся её убить. Окровавленные одежды оставляли красные разводы на дорогом мраморном покрытии. Фредерике уходил гордо вскинув подбородок. Дворяне смотрели и всё ещё не верили.

– А он, между прочим, поверил… – заметила Торвальд, когда тяжёлые двери закрылись за человеком.

Взрыв дикого хохота грянул на весь зал. Смеялись все, беззастенчиво ржали утончённые манерные торговцы, надрывались воины. Но даже орочий смех не мог заглушить королеву. Никогда ещё Мизори не смеялась так громко, и никогда это не давалось так тяжело. Очень уж хотелось согнуться и хлопнуть себя по коленкам, но это Тёмным Властелинам совершенно непозволительно.

Никто так и не услышал криков посла, которого два дюжих стражника поволокли в темницу. Его вере предстояло самое великое испытание – преодоление болевых порогов.

Всё возвращается на круги своя. Под хрустальными люстрами вновь кружились блестящие пары, арена вновь гудела азартными возгласами, тишина и прохлада парка обволакивала зашедших отдохнуть гостей. Изменилась лишь одна небольшая деталь – теперь помимо людей веселью придавались несколько десятков орков. Сказать, что зеленокожие произвели фурор, значит ничего не сказать. Живой орочий вождь по природе своей в этих краях явление редкое, а восемь за раз… Многим хотелось обсудить перспективы сотрудничества, торговли, возможности найма, а то и просто узнать что-нибудь новое о некогда великой расе.

– Итак, твое будущее, золотце, – одноглазая шаманка важно восседала за небольшим столиком, буквально стоявшем у неё на коленях. Перед ней сидела молодая аристократка, испытывающее вглядываясь в лицо старой оркессы.

Предсказание судьбы – вещь сложная, и не каждому магу доступная. Только духовные чародеи владели тем искусством, однако сейчас секрет был в большинстве своём утерян. У орков же, похоже, сохранился. Как утверждала Цин-Хош, её второй глаз сейчас находился в будущем и был способен видит то, что пока ещё не произошло. Однако предсказание отчего-то не продвигалось. Вместо пространных речей и загадочных жестов орочья колдунья блаженно улыбалась, время от времени бросаясь словечками вроде «ого», «ну ничего себе», «ай да человеки».

– Мое будущее, – требовательно повторила женщина, – что там?

– Раздави меня мулмак, отличное будущее! Ты будешь счастлива, ну прям-таки вся! Сегодня ночью, – Хош предприняла попытку подмигнуть.

– Ох, спасибо, конечно, – щёки аристократки слегка зарумянились, – но мне бы хотелось узнать немного более отдаленные прогнозы. Какие-нибудь скрытые угрозы, которые мне можно будет обойти.

– А! Это! Ну, утром у тебя будет болеть голова. Заготовь отвар похмел-травы.

– Я имела ввиду, на год или два.

– То же самое, что и сегодня. Ровно через год ровно в этот же день. И на следующий год тоже.

– Понятно, – нервы аристократки начали постепенно сдавать, – а другие дни? Что-нибудь глобальное. Хотелось бы узнать о моём муже, например. Каким он будет?

– А! Это мы могем! – Цин-Хош заметно повеселела. – Значит так, он будет зелёным, у него будут очки...

Спустя несколько минут Шаманка грустным взглядам провожала девушку. Вздохнув, она пересчитала серебряные монетки, оставленные в качестве уплаты за предупреждение о «скрытой угрозе». Деньги немалые, ещё пару таких сеансов, и она станет самой богатой в Западных Горах. Хоть какая-то польза с непутёвого сына.

Почтенный вождь клана Пивных Животов никак не мог взять в толк, отчего им так интересуются. Вернее не им, а его облачением. Правда, интересовались не парадной юбкой, а по большей части драгоценностями. Хош уже устал объяснять, что та «бальшая сирьга» – орочья работа. Нет, сделали её, может быть и эльфы, но украли-то орки! Именно такова была задача орочьих ремесленников в стародавние времена, причём обычно эльфов обдирали. Доказательства? Доказательства, увы, продали по борделям и частным коллекциям много лет назад, но у него осталось сушёное ухо. Ага, как сертификат подлинности. Да не, орки не жестокие. Орки добрые, орки ему день рождения делали – за ухи дергали, оно и оторвалось.

Алая гладь прошлась мелкой рябью, слегка искажая зелёное личико. Ло любовалась своим отражением в вине, время от времени мечтательно жмурясь и тыкая в него черпаком. Затем черпак поднимался, и Ло, избавляла его от содержимого, наслаждаясь журчанием тоненькой струйки. Мечтательно глядя на вино, маленькая оркесса изредка причмокивала, пытаясь поймать на язык отдельные брызги.

– Почему не пьёшь?

Ло обернулась. За её спиной стояла большая птица из семейства совьих с ярким сверкающим бантом.

– Бабуля не велела, – грустно буркнул подросток, – сказала перед смертью, что если будешь в гостях у людей, не пей ничего, от чего башка размягчается.

– Оно не отравленное.

– Да не, она не из-за отравы. Она сказала, что люди, они немного этого-самого, падки до маленьких девочек. Чиво смешся?! – она уткнула руки в боки. – Пока самку горного короля за роги не подниму, буду маленькой.

– О, простите, я не хотел вас обидеть. Просто в этой стране педофилия вышла из моды уже лет этак сто назад. Абсолютно.

– Почему это? В легендах про людей половина дворян обязательно обижает маленьких.

– На смену старым легендам всегда приходят новые, – глубокомысленно изрёк министр, его когти звонко цокали по мрамору, пока он вышагивал перед фонтаном. – Если что-то было раньше, это отнюдь не означает, что так будет всегда. Ты сама сказала, что однажды поднимешь самку горного короля и станешь взрослой, – большие жёлтые глаза смотрели в такого же цвета глазки девочки. – Да, когда-то, много лет назад увлечение детьми было весьма модным. Особенно отличался тогдашний властитель Тамана, Фиджеральд Благочестивый. О, вижу, что тебе интересно. Прозвище Благочестивый он как раз и получил после того самого случая. Среди его невольников оказался будущий элементалист. Ну, шаман по-вашему. Бабушка рассказывала тебе, как обычно пробуждаются шаманы? Вот этот и пробудился, прямо в тот самый момент.

Девочка многозначительно присвистнула.

– Нет, – поспешил успокоить её филин, – тело его, конечно, исцелили, а вот психику так и не смогли. Затупленным был – с адамантом в черепе. Вот и стал с тех пор зваться Благочестивым. На том событии мода и свернулась, вернулись мы к эльфопоклонничеству. Не самый плохой вариант, правда? Кстати, если хочешь, я могу рассказать тебе ещё историй.

Вместо ответа послышалось бульканье. Голова Ло уже была погружена в фонтан, к большому неудовольствию прочих гостей. Филин закатил глаза: молодёжь всех рас так глупа, вместо того, чтобы погрузиться в мудрость веков, она вечно норовит погрузиться во что-нибудь алкогольное. Его госпожу, к сожалению, не миновала сия чаша или, как сказать правильнее, пивная кружка.

Он всегда мечтал об этом. Возможность заключить возлюбленную в объятья была для Джерри наивысшей наградой. Да, они встречались уже давно, и успели узнать друг друга довольно близко. Но танцевать на главном балу государства, под музыку великолепного оркестра, это вовсе не то же самое, что украдкой обжиматься в уборной. Признаться, уборные были отнюдь не лучшим вариантом. Лучшим был чердак – единственное место, куда не могла добраться его досточтимая родительница. Она просто не пролезала в люк. Зато теперь они, пожалуй, самая красивая пара на этом роскошном празднике. Молодой граф с торжеством наблюдал, как лорды Параракса кусают себе локти. Взгляд на партнёршу. В такие минуты он и сам не верил, что такая красавица ответила ему взаимностью. Такое только в сказках бывает, когда девушка кроткого нрава оказывается весьма неглупа, и в довесок обладает телом столь восхитительным, что одним видом своим вскипятить Последнее Море. Ах, теперь им больше никто никогда не помешает!

– Осторожно!!! Справа!

Крик едва не опоздал. В последнюю секунду наследник Элии успел отскочить в сторону. Лежа на полу, прижатый сверху партнёршей, он отчаянно пытался разглядеть виновника происшествия, готовясь вызвать мерзавца на поединок. К сожалению, роскошный бюст девушки загородил практически весь обзор. Когда совместными усилиями им удалось совладать с выпавшими из платья прелестями и обратиться в сторону танцующих, глаза обоих расширились до предела.

– Мама... – едва слышно, прошептал граф, теряя сознание.

Как и всякая катастрофа, события развивались стремительно. Мун, предводитель Барсучьих Когтей, прохаживался между столиками, снимая пробы с яств и напитков. Сей орк был слишком степенен, чтобы чудить как нырнувшая в фонтан с вином Ло и слишком горд, чтобы трепаться с человеками, как это делали Хош-Цин и Лин-Цо. Танцы его тоже не интересовали – всё равно не с кем. Человеческие женщины хоть и проявляли интерес к вождю и в общем были помясистей жительниц его городка, но как-то не особо впечатляли.

Именно тогда он увидел Её.

О, если и существует женщина, способная сделать из орка поэта, то это была Она. Мун замер, не в силах оторвать свой взор от существа, чья красота ослепляла подобно стрелам. О, Она была точно богиня. Точно видение, сошедшее с древних гравюр, муза, воспетая легендарным Тяп-Тяпом, великим поэтом Зеленокожей Империи. Она была так широка, что трое воинов не смогли бы Её обнять, Её подбородок был подобен лестнице с тысячей ступеней.

У Муна закружилась голова. Да, это была та самая изначальная женская красота – идеал времён, когда племена жили в достатке и сытости. По телу пробежали мурашки, сердце застучало, словно механический молот, в груди, точно в горниле, вспыхнула страсть. Мун не был трусом, среди орков нет трусов и мямлей. Но и женщин таких среди орков уже давно не было. Призвав на помощь богов, вождь сделал шаг в стороны прелестной особы, мило угощавшейся бараньим окороком.

– Моя твоя танцевать, – губы с трудом смогли произнести старинное приглашение.

– Это соревнование? – озадаченно пробормотала Её Светлость Хильга.

– Это любовь! – из груди Муна вырвался резкий вздох. Его руки погрузились в женскую талию, мышцы вздулись, кафель затрещал под ногами. Женщина даже вскрикнуть не успела, как орк приподнял её и поставил рядом с собой. В его глазах пылал огонь, за свою дерзость он был готов принять затрещину, удар коленом или даже палицей, но вместо этого красавица простёрла к нему руки, прижимая в себя.

То, что произошло после, в анналы истории войдёт как одно из величайших бедствий Большого Бала. Танец Муна и Хильги привёл к жертвам и разрушениям не многим меньшим, чем во время Межевой Резни двухсотлетней давности. Два тела по силе и массе в разы превосходившие всё, что когда-либо видел Зеркальный Зал, неистовым торнадо прошлись по его просторам сметая всё, что можно смести и что не успело убежать, а затем столь же стремительно укатилось в парк, оставляя за собой широкую просеку из смятой травы и сломанных молодых деревьев.

Герои древних легенд. Сколько раз мы восхищались ими, заслушиваясь дивными байками, сидели кружком у камина или костра и хлебая горячий отвар из общей чашки? Хотя в каждой такой маленькой компании есть и будет свой скептик. Он обязательно вклинится в повествование, чтобы сказать, что Тилтар Освободитель не смог бы влезть в доспех короля орков, потому как сам был гномом, что у Сэйи Охотницы стрелы кончились бы уже на пятидесятом варге, а волосы Синдел Отверженной не могли играть на ветру по той простой причине, что ветра в закрытом помещении не бывает. Герои легенд... Мизори когда-то казалось, что после её смерти и в ней будут сомневаться, а между прочим её волосы шевелились практически всегда и в любом помещении.

Сейчас она стояла на балконе, вглядываясь в огни ночного Ларгоса. Удивительный город. Некоторые его улицы освещались всю ночь. Большие фонари со стеклянными плафонами горели блёкло, но всё-таки светили. Питала их не магия, а большое количество вываренного сала, добытого из туш морских животных. Гигантов называли торубо, их шкуры и кости шли в качестве материалов, мясом кормили рабов, органы скармливали животным, кроме особо ценных, необходимых в алхимии. На примере морских гигантов можно было определить, насколько рачительным хозяином был Фауст. Ведь, в самом деле, даже жир сжигался вовсе не задаром – живущие на освещаемых улицах богачи щедро платили за престиж, комфорт и безопасность. Тирс настоящий правитель, почти всё произошедшее сегодня было осуществлено и поставлено им. А кто тогда она? Выскочка? Актриса?

– Ваше Величество.

Она обернулась в сторону незнакомого детского голоска, но это был всего лишь Клаус. Новые связки звучали иначе. Некромант был настоящим кудесником по части работы с живым материалом. Девушка ещё раз посмотрела на девочку. Лицо было прежним, только слегка перешито, и это успокаивало. Дети в её королевстве не должны умирать по чьей-то прихоти. Даже если... Да, она совсем не подумала об этом.

– Зачем пришёл? – наконец соизволила откликнуться элементалистка.

– Просто, – некромант неестественно улыбнулся, – я хотел высказать, что недооценил вас в начале. В вас есть всё, чтобы сталь истинно великой правительницей.

– Великой правительницей? – Мизори хмыкнула. – Будь я великой, смогла бы заставить Таман присоединиться без лишней крови? А теперь будет война...

– Ну и что? – девочка приподняла бровь. – Ты всё равно обещала оркам войну. Войной больше, войной меньше. Конечно, это испытание для казны, но вместе с тем неплохая возможность натаскать своих псов перед настоящей охотой и набить сумки конфискованным золотом. Добавь к этому единство. Ни что так не объединяет сильное, как совместное избиение слабых.

– А как же люди?

– Человеческие потери? – Клаус усмехнулся, поднял ручку и громко щёлкнул пальцами. – Хороший огородник знает, что для урожая весьма полезно время от времени пропалывать грядки от сорняков.

– Люди не сорняки! – Мизори в сердцах ударила кулаком по бортику балкона. Клаус испуганно подскочил, но как вскоре выяснилось, напугал его отнюдь не королевский гнев.

– Люди не что? Как ты сказала? – лич не сдержался, холодная манера обращения куда-то пропала, обнажив развязное нутро, эмоции, которые должны были давно потухнуть. – У тебя ещё есть совесть? О, всемогущая Хиларет, это немыслимо! У правителя не может быть совести. Выбрось её на помойку немедленно. Математика – вот твоя единственная совесть.

– Ты рассуждаешь как лич.

– А хороший правитель это и есть лич. Если не по содержанию, то по сути. Что ты вообще за маг, если не можешь побороть жалость?

– Я могу побороть жалость, – девушка сама не заметила, как начала оправдываться. – Я могу принести смерть. Но врагам.

– Врагам? Это твоё царство, его враги – твои враги. И даже если на пути у тебя встанет лучший друг, единственным твоим выбором будет набор из трёх действий: убить, сгноить в подземелье или отправить в вечное изгнание. Как можно отрицать столь элементарные вещи?

– Ты не понял. Мне тяжело заставлять одних людей делать зло другим.

– Избавь меня от нытья, Твоё Величество, – Клаус отвернулся. – Можешь хныкать сколько угодно, уткнувшись в перья своей совы или сиськи эльфийки. Я не твой друг, и мне плевать на то, что тебе легко, а что сложно.

Некромант удалился, задумчиво накручивая на палец непривычно длинные волосы. Его вывели из себя? Да. Отчасти. Этот ребёнок позорит статус Тёмной Госпожи, что очень угнетает. Но он не способен ничего с этим поделать, и это угнетает ещё больше. Бал продлится ещё два дня. За это время ссора, скорее всего, забудется. План войны с Таманом подготовлен, а пленник выболтает всё, что ему известно.

Скоро, совсем скоро число трупов в лаборатории заметно увеличится, и он сможет наблюдать то самое удивительное явление, ради которого вернулся в эту страну.

====== По барабану ======

Дни правления королевского наместника Сэра Ульфрика Хайница население Мизорсбурга запомнило надолго. Королеву встречали цветами и благодарственными возгласами, дорогу перед каретой мели добровольцы, играли трубы, звенели бубны, плясали танцовщицы. Первое время Торвальд даже подумала, что главнокомандующий согнал народ для встречи силой, но она быстро отмела этот вариант, ведь в голосах её поданных было столько радости! И радость та была совершенно искренней. А ещё порадовало снижение преступлений, совершаемых военными – ни одного почти за целый месяц. Вот что значит железная рука бывалого воина!

Сам бывалый воин встретил вернувшееся величество с довольно виноватым видом, виноватым в той же степени, что и Леди Хайниц, встречавшая своего мужа. Но увлечённая предстоящей кампанией Мизори не обратила на это внимания. План к её возвращению должен был уже быть готов. Вернее три плана, по числу провинций, не признающих королеву. Теперь два из них можно было положить под сукно. Пока. Мятежи – явление нередкое. А вот с Таманом придётся поработать.

Культурный и религиозный центр Параракса располагал совсем небольшим гарнизоном, да и его жители не слыли великими воинами, вот только система крепостей, оставленная ещё Гризельдой Бессердечной и защищающая регион от Алаара, в те времена не утратившего Типт, и некогда единой Гарвеи, была цела и могла отразить нападение профессиональной армии, не то что зелёных новичков, из которых сейчас в основном состояло королевское войско. Даже обещанная помощь орков не успокаивала: четыре сотни зеленокожих воинов, отобранных среди самых умелых и сильных, не были в должной мере экипированы.

– Я не понимаю, отчего мы вообще должны делиться металлом с этими зеленомордыми? – в середине совета не выдержал Ульфрик. – У нас у самих едва ли не половина от необходимого количества доспехов. Приходится выдавать бойцам недоплетённые кольчуги и теперь нас того и гляди запишут в амазонки, как некогда изволило пошутить Её Величество.

– Они нас поддержат, – пожала плечами Мизори. – Сейчас. И, надеюсь, в дальнейшем. Как и гоблины. Я всё понимаю Ульф, но мы не зря отдаём каждой из этих рас по четвёртой доли от совместного производства. Без их помощи стройка всё ещё продолжалась бы, так что воспринимай этот момент как необходимое зло.