Текст книги "Славься, Темная Властительница! (СИ)"

Автор книги: ivan_kun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 84 страниц)

– Сказал, чтобы забрал меня и закопал где-то в этом лесу, – мальчик дрожал, точно холодец во время шторма.

– Ну, успокойся. Теперь всё позади, – Мизори не любила детей, но таким вот доходягам отчего-то сочувствовала, – скажи лучше, ты сможешь узнать этого Хриплого, если увидишь? Сможешь описать приметы? Мы могли бы заказать его портрет. Ты ведь хочешь, чтобы этого негодяя поймали?

– Боюсь, госпожа, это невозможно, – ободранная рука легла на повязку, стаскивая ткань. На бледном измученном лице чёрными провалами застыли пустые глазницы.

За спиной раздался громкий крик Ульфрика.

– Я же сказала… – начала было королева.

– Живой! Ваше Величество, у нас есть выживший!

====== Проблемная профессия ======

В этот день у Эстебано было целых два экстренных пациента. Поэтому, отменив богослужения и чудотворение, повесив на двери храма табличку «ремонт», верховный жрец Каа отправился во дворец. Старому священнику не нужно было объяснять необходимость первостепенной помощи короне. Её Величество всячески поощряла жреца: он был освобождён от налогов, у храма круглосуточно дежурила стража, кроме того, Мизори Первая всегда платила за исцеление, причём весьма щедро. Сегодня задачей номер один стало устранение царапины с королевского лица. Второе дело было несколько легче – требовалось вытащить с того света средних лет мужчину. Раны были серьёзные, но свежие – а это значительно упрощало дело.

Торвальд лежала на кушетке, подперев голову рукой. Лёгкий полумрак скрывал от присутствующих склонившуюся над ней жрицу, обрабатывающую рану на животе. Перед кушеткой чинно вышагивал Гуамоко, чуть поодаль стояла Мерль, у ног её жался Шнобель. Найденного мальчика решили пока оставить во дворце – прислуга отвела его на кухню. Куда интереснее было другое. Кто напал на Торвальд и почему?

– Возможно, наши старые знакомые, – предположила королева, – решили довершить начатое.

– Возможно. Но почему именно сейчас? Что изменилось?

Гуамоко остановился, лениво потягивая крыло. Он прекрасно понимал, что изменилось. Три месяца прошло – небольшой, но достаточный срок для того, чтобы сменить старых шпионов на новых и дать последним как следует внедриться. Достаточный срок, чтобы прощупать почву для атаки, чтобы вычислить время и место, когда Торвальд будет вне нашпигованного войсками замка. Всеми этими соображениями Филин поделился с присутствующими.

– А не слишком ли всё просто, господин Латакинт? – подала голос эльфийка. – Неразумно видеть во всём иностранное вмешательство. Если обратиться к истории, то большинство переворотов совершались аристократами, феодалами или же наследниками монарха.

– Насколько мне известно, у нашего монарха пока нет наследников, – скептически заметил стоящий поодаль главнокомандующий, – а если и появятся, то у нас есть, минимум, пятнадцать лет до того, как они заразятся хроническим властолюбием.

– Я сейчас не о Мизори говорю, – отмахнулась эльфийка, – а о прошлом короле. Ставлю пилораму против прялки, у него были дети! Что стоит им попробовать захватить причитающееся?

Люди с удивлением смотрели на Мерль: до сего дня никто даже не задумывался о подобном сценарии, а ведь он был более чем реален.

– Ни в коей мере! – Не дожидаясь возражений, старый филин продолжил. – Видите ли, Ледяной Властелин действительно заботился о своих женщинах и детях. Поэтому никогда не вступал в брак с первыми и официально не признавал вторых. История Параракса в этом плане довольно печальна: единственное зафиксированное престолонаследие. Правление бедняги длилось пятнадцать минут. Хороший родитель никогда не пожелает детям такого, а Тихон был именно из таких. Так что, думаю, его ублюдки живут себе где-нибудь на юге и знать не знают, кем был их отец. Другое дело феодалы, госпожа эльфийка права, от них можно ожидать чего угодно.

– Ульф, как скоро мы сможем начать ведение конструктивного диалога с дворянством?

– Думаю, месяцев через шесть наше пополнение достигнет того минимального уровня, при котором их можно будет вести их в бой. Конечно, если бы вы соизволили воспользоваться магией, мы могли бы начать хоть сейчас.

– Не годится. Если это феодальные притязания, мы раздавим их в два счета, но если кто-то из соседей – получим полномасштабное вторжение. Что с соседями, Гуамоко?

– А что с ними может быть? Алаар, как всегда, воюет, гарвейцы к войне готовятся, дарийцы и лурезийцы от войны шарахаются. Восток вечно движется, Моя Королева.

– Ну, вот и всё, – Карла ловким движением перекусила нить, – я вас заштопала. Теперь настоятельно рекомендую не двигаться несколько дней. Когда рана заживет, мэтр Эстебано займется шрамом. А вот, кстати, и он.

В помещение ввалилась грузная туша священнослужителя.

– Как новенький! – толстяк вытер руки о рясу.

– Уже говорит?

– Нет, молчит, хотя технически ничто речи не мешает.

– Замечательно. Вы можете идти, – лицо колдуньи выражало полное удовлетворение. – Сейчас-то мы узнаем, с кем имели дело. Сер Ульфрик, допросите нашего гостя.

Мужчина кивнул, покидая залу. Спустя полчаса он вернулся, рассеянно пожимая плечами.

– Не желает говорить, Ваше Величество.

– А ты у него хорошо спрашивал?

– Да, Ваше Величество, несколько раз. Даже по слогам.

– Я не это имела в виду. Ты спрашивал его по-хорошему?

– Но беднягу только что вытащили с того света!

– Так скажи ему, что он туда вернётся, если не расскажет, кто их нанял! И пожёстче с ним, пожёстче. Если тебя смущает процедура, возьми людей понадежнее.

– Миз! – взвилась эльфийка. – Миз, ты точно Миз?

– Очень даже. Эти ублюдки зацепили моё лицо! А если б они в глаз попали?! Да если б не рана, я бы его лично на куски порвала! Нет. Он за всё заплатит. Разумеется, после того, как перестанет представлять какую-либо ценность.

На этот раз ожидание продлилось больше часа. Главнокомандующий вернулся сердитым, лысый череп его блестел от пота, костяшки пальцев были разбиты.

– Молчит, Ваше Величество. Уж мы его и так и этак...

– А растак?

– При всем уважении, мы солдаты, а не палачи!

– И что же?! Убивать нам можно, а пытать, значит, стыдно?!

– Мизори, не сердись, тебя нельзя сейчас сердиться, – Мерль осторожно запустила руку в волосы подруги, разглаживая непослушные космы. – Я уверена, господин Хайниц сделал всё, что в его силах.

– Так и есть. Конечно, мы можем воздействовать на него и дальше, но он может нам отомстить и коварно помереть. Главный принцип хорошей пытки – не навреди слишком сильно, и это вовсе не наш профиль.

– Отлично! – Торвальд принялась барабанить по спинке кровати. В комнате повисла гнетущая атмосфера уныния. Но не прошло и нескольких минут, как лицо королевы озарила кривая усмешка. – Белина, пиши. Мерль, подай мою печать.

Лари соскочил с лошади. Перед ним располагались массивные городские ворота. Укреплённое парой башен сооружение по совместительству являлось казармами городской стражи. Старые казармы сожгли, а стена с множеством комнат и караулок располагала достаточным количеством мест, к тому же она опоясывала весь город, позволяя оперативно выдвинуться в любую её часть.

Мужчина поправил перевязь с мечом, приосанился. Стражники недолюбливают воинов. Между этими кастами испокон веков существовала если не открытая вражда, то взаимная ненависть и соперничество, и Лари не хотел подставлять армию Параракса.

Пройдя к караулке, он продемонстрировал скреплённый печатью документ и спустя несколько минут блужданий очутился в небольшой комнатке, в которой за письменным столом восседал упитанный стражник. Рыхлый и розовощекий, с большим приплюснутым носом и аккуратной бородкой, этот человек больше походил на трактирщика, нежели на грозу воров и убийц.

– Значит, приказ? – он старательно изучал бумажку. – А ведь я всегда знал, что наша королева башковита! Эди, подготовь нам сопровождение и скажи Чарли, чтоб меня подменил. А ты, Лари, подожди малость, мне надо потолковать с задержанными.

Трущобы. Специфический запах и архитектура. Шон неплохо знал эти места, в конце концов, именно здесь он родился. Ехавший рядом солдат озирался по сторонам, шестеро сопровождающих с опаской всматривались вдаль, изучая каждую крышу и каждое окно.

– А вообще, на нас вряд ли кто покусится, – успокоил гонца капитан. – За территорию отвечает Парикмахер, и если со стражниками в этих местах что-то случится, спросят именно с него.

– То есть вы договариваетесь с преступниками? – полюбопытствовал Лари.

– В общих чертах. Вы, военные, ведь тоже соблюдаете определённый кодекс правил. Например, не убиваете тех, кто сдаётся, не мажете оружие ядом.

– Даже не знаю, – пожал плечами парень, – я из младших. Основное время моей службы и учебы пришлось на годы гарнизонной стражи. Многие Хайницы недолюбливают нас, считают второсортными. Жду не дождусь войны, чтобы доказать обратное.

– Или подтвердить второсортность, – не удержался от иронии Шон. – Нет, по мне ты отличный парень. Надо будет как-нибудь выпить вместе. Мы недавно арестовали большую партию контрабандного вина, так что приходи, приводи друзей, подруг приводи – слышал, у вас в кавалерии девушек много.

– Спасибо, конечно, только вот они не очень любят стражников.

– Так я и говорю – арестовали очень большую партию вина.

Процессия остановилась перед дряхлым покосившимся домиком, к стене которого была прикручена небольшая вывеска.

– Что здесь написано? – поинтересовался солдат.

– Рвём зубы, ногти. Долго, больно, – прочитал Шон. Потом постучал. Два громких, один тихий, два громких. – Здесь, Лари, живет нужный Её Величеству человек. Бывший старший палач Мизорсбурга.

– Что же он делает в такой глуши?

– Очевидно, рвёт зубы. Ногти. Может, даже пальцы. Долго, больно.

Дверь отворилась. Хозяин, не ожидавший увидеть стражу, метнулся было назад, но далеко уйти не смог. Признаться, он вообще не мог ходить: дряхлое старческое тело, закутанное в плед, было приковано к деревянному креслу с колесами, в одно из которых Шон ловко сунул древко копья.

– Итак, мистер Гудмен, вот мы вас и нашли.

Рука в армированной перчатке легла на тонкое старческое запястье. Но стоило ей это сделать, как на конечность обрушился удар скалки. В комнату влетела маленькая девочка, грудью встав на защиту бывшего палача.

– Отойдите от деда! – крикнула та, после чего склонилась над Гудменом. – Деда, ты как? Они ничего тебе не сделали?

– Ничего, – Шон флегматично осматривал ушибленную руку. – А вот ты слышала когда-нибудь о сопротивлении властям?

– Властям? А что это такое? -поинтересовалась та.

– Мда... – сержант на мгновение задумался над тем, как объяснить этот момент обитательнице трущоб. – Ну вот представь: этот район контролирует Рыжий, а самого Рыжего и север города – Парикмахер. Но ведь логично, что кто-то должен контролировать весь город и самого Парикмахера. Такой человек есть, это наша возлюбленная королева. А мы ее полномочные представители.

– Это был сарказм, придурок, – девчонка сплюнула, садясь на корточки рядом с передвижным креслом. – Власти ваши – это дерьмо собачье, из-за которого мы очутились в этой дыре. А теперь, надо же, про нас вспомнили...

– Успокойся, Мила, не стоит злить господина стражника, – покачал головой Гудмен. – Итак, господа, что вас сюда привело?

– Приказ Её Величества. Дословно: повелеваю разыскать и доставить в замок пыточных дел мастера. Я, признаться, очень удивился, когда узнал, что вы живы, мистер Гудмен. Большинство людей вашего ранга не пережили преемственности власти. Ещё больше удивился, узнав, что вы по-прежнему практикуете.

– Ничего не поделать. Спрос рождает предложение – местным порой необходимо удостовериться в правильности той или иной информации. В силу обстоятельств словам, полученным в моём присутствии, верят чаще, чем клятвам на священных свитках.

– Не стоит оправдываться. То, что вы не потеряли форму, пойдёт лишь на пользу дела.

– Одну минуту! – вскрикнула Мила. – Вы что, действительно думаете, что дед пойдет с вами?! После того, что с нами сделали?! Вы с ума сошли! Знаете, что люди этой страны сотворили с нами? Они убили папу и маму! Выгнали нас из дома! А дед?! Вы присмотритесь к нему внимательно!

Плед упал на чёрный прогнивший пол. Стражники и солдат уставились на старика и, кажется, только сейчас заметили, что осталось от того совсем немного: у него не было обоих ног, и левая рука отсутствовала по самое плечо, отсутствовал глаз, а нос был перетянут потёртым кожаным ремнём.

– Не стоит, Мила. Смири гордыню и прояви милосердие, коим извечно славилась семья Гудменов. Даже если люди и поступили нехорошо, это их вина, а не королевы Торвальд. Такова жизнь, в нашем обществе существует страшное предубеждение против палачей, – старик убрал со лба длинную прядь седых волос, его единственный глаз повернулся в сторону стражников. – Но кое в чём моя внучка права – я теперь не гожусь для работы. А вот Мила…

– Дед, ты что, с дуба рухнул? Эта... – девушка вовремя заметила, что один из стражников, терпение которого, кажется, подошло к концу, потянулся к мечу. – Эта славная королева, она же убила Тишу! А ты хочешь, чтоб я ей помогала?!

– Мила, не мне тебе говорить, что нужно расти над собой. Я палач в шестом поколении и всего, чего я добился, я добился исключительно благодаря тяжкому труду и самосовершенствованию. Каждый мой шаг буквально пропитан страданиями. А чего добьёшься ты, если останешься в этом месте? Будешь до конца своих дней вырывать зубы у мелких воришек? А ведь конец придет довольно быстро – однажды кто-нибудь из наших клиентов затаит лютую беспричинную злобу и попробует свести с нами счёты.

– Так папа работал в замке, но его всё равно убили!

– Но как он прожил эту жизнь! Твой отец пытал герцогов и баронов, он улучшал старые приемы и изобретал новые. Он внес свою лепту в развитие нашего ремесла. Только подумай: прямо сейчас, за чернокаменными стенами замка есть человек, который нуждается в нас. Он достаточно стойкий, ведь его наверняка били. Он храбр, раз не убоялся мага. Он то, что тебе нужно. Без дыбы, прокрустова ложа и прочих механизмов тебе предстоит сломить его волю. Победить там, где потерпели поражение другие, показать всё то, чему мы с отцом тебя учили. Доказать, что ты достойна называться палачом! – морщинистая рука сжала тонкое плечико девочки.

Наблюдающие всю эту картину Лео и Шон едва не разрыдались.

– То есть нам теперь везти вас обоих? – последовал закономерный вопрос.

– Разумеется, обоих. И ещё кое-что. Помогите Миле собрать инструменты.

Несколько досок, коими был настлан пол, были убраны, обнажив тяжёлый железный люк и скрытый под ним потайной погреб. Изнутри пахло сыростью, нечистотами и кровью. Сглотнув, капитан погрузился внутрь, не без труда протискивая в узкий лаз обширных размеров брюшко. Спустя несколько минут послышался истерический крик. Стража насторожилась, но их тревоги быстро развеял флегматичный голос Милы:

– Нужен кто-нибудь морально стойкий, чтобы вытащить вашего коллегу. Ему стало плохо, он упал в обморок.

– В обморок? А вдруг ты хочешь нас перебить по одному? – настороженно уточнил один из группы охранения.

– При всём желании я не смогла бы вас перебить, даже по одному. Ваш коллега всего лишь увидел одного из клиентов. Такое бывает с неподготовленными.

Лари не стал дожидаться окончания перебранки и быстренько спустился вниз. Вид пыточной действительно производил не самое приятное впечатление, а полуживой человек, привязанный к стулу, так и вовсе едва не стоил ему утраты обеда.

– Сильно ты его, – вытерев проступивший пот, произнес солдат. Складывающая инструменты в большие железные ящики девочка просто кивнула. – Знаешь, один мой знакомый выдвинул теорию, что человек под пыткой сознается независимо от вины. Не от боли, а от того, что не в силах принять бессмысленность своих мучений.

– Это всё байки, – Мила закончила с первым ящиком, закрыв крышку на пару шпингалетов, – редко кого-то пытают ради признания. Это глупо, ведь и дураку понятно, что тут любой сознается в чём угодно. Пытают, чтобы узнать ту или иную информацию или проверить её правильность. Об этом можно долго говорить, – второй ящик готов к транспортировке, – а пока возьми вот эти сундучки и тащи их в конец коридора к подъемнику, и этого своего туда же.

Захватив с одной из полочек нашатырь, девочка направилась вслед за солдатом. Мила злилась. Если говорить по существу, она злилась почти все время, особенно последний год. Резкое падение уровня жизни, утрата социального положения, жилья, расправа над родителями и дедом, отсутствие друзей, которых и раньше-то не было. Если присовокупить к этому свойственную подросткам злобность и правдорубство, то можно было получить практически чистую квинтэссенцию ненависти. Сейчас вся эта ненависть была направлена на королеву. Мила никогда не видела Торвальд, как и орков, темных эльфов, василисков, виверн, и вместе с тем была готова «перегрызть ей горло голыми руками». Однако в данный момент нужно думать о другом, и юный мозг был занят тем, чтобы не облажаться на своем первом настоящем задании. Она мысленно перебирала в голове прочитанные книги, уроки отца и деда, пыталась подобрать наиболее действенный и удобный способ расколоть будущего клиента.

– Мэтр Джеймс Гудмен и его внучка, Мила Гудмен.

В небольшом зале при тусклом свете свечей стражник и солдат представили гостей, почтительно склоняя головы и прикладывая правую руку к сердцу в традиционном салюте. Королева полулежала в тени, из тех же теней на освещённый центр зала смотрели человеческие и не очень глаза придворных.

– Двое? Почему их двое? – голос королевы звучал резко и недоверчиво.

Неприязнь Милы к этому человеку возросла ещё сильнее и тут же испарилась, уступив место другому чувству. Страх. Холодная злоба, коей была пропитана речь этой выскочки, заставляла кровь стынуть в жилах, особенно если помнить о том, что перед ней существо, погубившее самого Хладного Короля. Стоя на коленях, девочка буквально ощущала ту тонкую цепочку самоконтроля, на которой держался королевский гнев.

– Ваше величество, Мила с некоторых пор является моими руками, делая то, что я в силу своего болезненного состояния сделать не способен.

– Как же вас так угораздило? – на этот раз в словах Мизори Первой можно было прочесть сочувствие.

– О, не стоит волноваться. Всего лишь маленький конфликт, вызванный давнишними предубеждениями против людей нашей профессии. Люди недолюбливают палачей. Но сейчас я им даже благодарен. Ведь я имею честь сидеть в присутствии столь могущественной королевы и очаровательной леди.

Мила с удивлением обнаружила, как на искажённом злобой и нетерпением лице мелькнула улыбка. Её дед действительно невероятен! А впрочем, как бы тогда старик уговорил неистовую толпу оставить ему жизнь и правую руку?

– Если бы все мои подданные были такими! – королева снова улыбнулась. – Можешь встать, девочка. Задам тебе один вопрос. Не то, чтобы меня смущал твой возраст, но ведь работа палача включает в себя исполнение приговоров. Скажи, ты сможешь отрубить человеку голову? Топором? С одного удара? Ну, чего молчишь?

Говорить или даже думать в присутствии властительницы было сложно. Все те речи, которые девочка готовила по пути к замку – о том, что она идет на уступки, что переступает через себя, делает великое одолжение – это и многое другое напрочь стерлось из её памяти. – Простите, Ваше Величество, мне не хватит сил это сделать. Ребенка или гоблина я, возможно, смогу обезглавить, – в тени что-то или кто-то жалобно пискнул, – но взрослому мужчине от силы смогу отрубить руку.

– Так я и думала. Что ж для обезглавливания придётся найти кого-то третьего. И, думаю, вы понимаете, что платить вам будут одно жалование на всех?

– Конечно, Ваше Величество. Это вполне справедливо.

– Тогда можете идти, стража вас проводит к клиенту. Сведения от него нужно получить во что бы то ни стало и сделать это максимально быстро. После процедуры он должен остаться в живых ещё минимум неделю, дабы испытать всю тяжесть преступлений против короны. Шон, благодарю за исправное выполнение работы, передавай Чарльзу мое королевское приветствие. А ты, солдат...

– Леонард Хайниц, Ваше Величество.

– Сэр Ульфрик, обеспечьте Леонарду небольшое поощрение. Он тоже отлично справился.

– Я дам ему выходной, – уже стоящий в дверях капитан незаметно подмигнул солдату, беззвучно произнося волшебное слово «вино».

Вслед за стражей ушел Ульфрик. Главнокомандующий решил лично понаблюдать за работой новых дознавателей.

Мизори осталась одна. Вернее, не одна, а в окружении того самого славного трио, с которого всё начиналось. Белину она положила на шов, и теперь тёплая дракониха, сама того не зная, прогревала рану. Мерль сидела на стульчике, подперев руками щёчки, однако вопреки традиции в этот раз первой высказалась не она.

– Это было великолепно, Моя Королева! Наконец-то вы вняли моим мольбам! – жёлтые глаза Латокинта горели, словно уличные фонари.

– Миз, ты что, серьёзно? Ты же не хотела этого делать, – резонно вознегодовала эльфийка. – Или, может, у тебя критические дни? – добавила она еле слышно.

– О да, очень критические! – кулак властительницы обрушился на подлокотник кушетки. – Что может быть критичнее покушения?!

– Смерть, – пискнула Мерль и тут же пожалела об этом. Подруга одарила её таким взглядом, словно собиралась изменить её статус с пленницы на жертву для какого-нибудь тёмного божества.

– Смерть? Да. Конечно. Понимаю. Я жива. Я легко отделалась. Но для чего мне такая жизнь?! Что прикажете теперь делать? Мыться в доспехах и перчатках? Спать в обнимку с арбалетом? Ходить на горшок в окружении десятка стражников?!

– Между прочим, Флавий Отважный...

– Я не Флавий Отважный! – рыкнула магесса. – Я требую нормальных условий и я их себе обеспечу, даже если потребуется вздёрнуть на дыбу каждого жителя этого гнилого городишки.

– Но у нас нет дыбы, – вновь подала голос рыжеволосая.

– Нет? Ну, так ты её и построишь. Дыбу, растягиватель, пронзатель, каратель, свежеватель и ещё вот, обезглавливатель.

– Не буду.

– Это ещё почему?

– Я светлая эльфийка, я не могу и не хочу создавать средства членовредительства.

– Как не можешь? А это тогда что? – Мизори бесцеремонно задрала подол салатового платья, указывая на закреплённую на бедре кобуру, в коей удобно устроился крошечный самострел.

– Это оружие. Оружие – совсем другое. Оружием можно защищаться, побеждать драконов всяких и злых властелинов, – девушка запнулась под пристальным взглядом подруги и курицы, – в смысле, рыцарей и героев. Короче, оружие может быть использовано во благо, а пыточное оборудование всегда несет лишь боль и страдания. Разумеется, если тебе очень нужно, я напишу письмо в Колонию. Думаю, Мисоль вполне способна выполнить подобный заказ. Но предупреждаю, обезглавливатель гоблинского производства может быть крайне опасен для обезглавливаемого! – заявила она.

– Ваше Величество! – в комнату вошёл, нет, даже, скорее, ворвался Ульф.

– Что? Уже?!

– Ваше Величество, он скончался!

– Как это скончался?! Не может быть такого! Я же приказывала! Да я прикажу вас обезглавить. Всех! Заочно!

– Ваше Величество, мы пальцем к нему не прикасались, он умер сам собой...

В комнате повисло молчание. Только свист гуляющего по полу ветра нарушал гнетущую тишину. Мизори усиленно массировала виски, пытаясь разобраться в произошедшем, хотя где-то в глубине души она уже догадалась, что именно произошло.

В тот же день была назначена комиссия. Младшие жрецы и могильщики самым тщательным образом осмотрели тело, но не выявили причины смерти, пока один из них не догадался вскрыть череп. Несколько чёрных кровяных сгустков находились на месте лопнувших сосудов, смерть для человека здорового крайне маловероятная. С остальными нападавшими тоже не всё было гладко: по тому, как развита была их мускулатура, по мозолям на пальцах и искривлению позвонков удалось определить, что лишь пятеро из двадцати были воинами. Остальные – простые крестьяне, ремесленники, максимум скороспелые разбойники. Совсем не тот контингент, что решится атаковать мага, но именно с этой целью они устроили засаду. Болты и ножи из холодного железа тому доказательство. Повторный допрос мальчика-свидетеля ничего не дал. Он правда был слеп и, похоже, слеп в течение долгих лет. Клаус, а именно так звали парнишку, был странствующим портным, работал за еду и место в повозке, пока однажды не попал совсем не в ту повозку. Его слова о Хриплом, конечно, имели значение, но шанс того, что ему доведётся встретиться с организатором атаки и узнать его голос, был попросту ничтожен. А ведь было кое-что ещё. Торвальд руку бы дала за то, что здесь замешана магия. Потому как нет другого объяснения беззаветной храбрости нападавших. Нет и не существует в мире такого количества денег, чтобы заставить крестьянина напасть на элементалиста, к тому же королеву, к тому же не одну. Меж тем духовная магия обладает способностью управлять разумом живых существ. Мёртвых тоже, но это к делу не относится. Вместе с тем, если противник не напал в открытую – значит, он боится. Сей момент утешал, хоть и не сильно. В дополнение ко всему на службе у неё теперь состоял палач, и Мизори была убеждена, что без работы он не останется.

====== По одежке встречают ======

– Один, два, три, начали! – не успела девушка закончить, как с её губ слетели слова заклинания. В воздухе над ней возник небольшой искрящийся шарик, который моментально пришёл в движение, устремляясь вперед. Послышался резкий, дёрганный голос и на пути шарика встала преграда в виде небольшого земляного вала. Тот столкнулся с преградой, но к тому моменту, как это произошло, на стоящего за валом мага уже нёсся целый рой схожих снарядов. Меняя траектории, три из них с невероятной точностью поразили голову, грудь и ногу парня.

– Ты делаешь это слишком быстро! – обиженно пробурчал побеждённый волшебник, отцепляя прикрепленные к костюму брошки.

– Нет, это ты делаешь всё слишком медленно, – ответила Торвальд.

Они встретились на середине полигона, брошки перекачивали в руки волшебнице, которая незамедлительно выпустила в небо несколько зарядов, разряжая амулеты. За долгие годы не было придумано лучшего способа поведения тренировочных боев и дуэлей. Амулеты, или же нити, булавки и прочая мифрильная галантерея закреплялись на хитонах участников. Сам поединок производился с использованием маломощных зарядов, но в случае попаданий учитывался потенциал колдуна.

Парень произнёс несколько слов, из-под земли в тот же момент проросли ветки, создавая аккуратную лавочку.

– Вот здесь не спорю, здесь у тебя всё отлично, – Мизори не без восхищения смотрела за витиеватым плетением ветвей, украшенных цветами и прикрытых живым навесом из листвы, – на такую красоту даже зад опускать стыдно.

– Спасибо, – всё ещё сердито проворчал Штернмайер, садясь на скамью.

– Да не дуйся ты так. Есть люди предрасположенные к теории, а есть практики. Невозможно быть лучшим во всём. Ума не приложу, зачем тебе вообще дался боевой экзамен?

– Затем, что уровень мага определяется исходя из результатов обоих дисциплин. И у меня нет никакого желания провести остатки дней в какой-нибудь лаборатории, изучая жизнь вирусов или создавая химер. Мизори, сегодня год моего выпуска, я хочу войти в жизнь всесторонне развитым чародеем, – его рука осторожно накрыла ручку Торвальд. – Ты ведь мне поможешь? Мне больше не к кому обратиться, здесь нет людей столь одаренных и рассудительных.

– Помогу, – она прильнула к нему поближе, перебирая пальцами длинные русые волосы. Йохан ненавидел, когда трогали его волосы, и это её в нем ужасно забавляло, – но тут было бы неплохо посмотреть со стороны. А для этого нам понадобиться морская свинка.

– Уж придумай что-нибудь, драки это по твоей части, – нервно отозвался блондин, пытаясь подобрать подходящий способ мести.

– Не торопи, – наматывая и разматывая на палец прядь длинных волос, девушка силилась изобрести что-нибудь такое этакое. – Ага! Нашла! Не свинка, а целый свинтус!

Взгляд начинающей магессы упал на занимающегося неподалеку графа Артура. Воздушный элементалист усиленно бомбардировал мишень различными заклятьями, которые, впрочем, куску холодного железа не вредили, да и не могли повредить.

– Эй, Светлость, ну-ка иди сюда, надо кое-что перетереть, – усиленный волшебством голос мигом достиг ушей молодого лорда. Сморщившись, он вяло потащился в сторону девушки. Последние полтора года стали для парня сущим кошмаром и виной всему мелкая ссора, возникшая как раз в первый день поступления Торвальд. Артур вообще был человеком проблемным, почти у каждого новичка или младшекурсника был на него зуб, но беда заключалась в том, что он попросту не знал, во что вскоре вырастет Мизори. Как и не мог знать о том, что девушка отличается прекрасной памятью. У благородного сословия существует один обычай: дворянин должен в обязательном порядке принять вызов на поединок независимо от того, кто ему этот вызов бросил. Конечно, у обычая были ограничения, но не одно из них не распространялось на схватки не смертельные. Торвальд этим пользовалась, хотя первые две дуэли она провалила, остальные восемьдесят пять заканчивались неизменными победами. А поражения от простолюдина, пускай и принявшего магический сан, графа совсем не красили. Хотя он, возможно, смирился бы и с этим, если бы колдунья невзначай не увеличивала силу заклинаний. В результате после каждого попадания на теле Артура оставались ожоги и ушибы, а медики успели изучить практически каждый сантиметр его тела.

– Граф Артур Фрай, бросаю вам вызов! – с насмешливой торжественностью студентка бросила в лорда носок. – Что стоишь, Благородие? Цепляй брошки. Йохан, смотри внимательно. Специально для тебя буду показывать бой от обороны…

Полночь уже миновала, хотя по плотно затянутому тучами небу судить об этом не представлялось возможным. Было темно, а свет факела, озарявший крохотный участок каменной стены, лишь усиливал ощущения от смыкавшейся над мужчиной тьмы. Было зябко, лето вот-вот должно было вступить в свои права, но ночи по-прежнему были холодными, особенно если на тебе стальная кираса и не менее стальная кольчуга.

Чарльз поёжился. И угораздило же его лично патрулировать стену! Ведь сейчас большинство его сослуживцев во главе с капитаном Шоном самым наглым образом развлекаются. Очередная партия конфиската – очередная сходка в длинной череде попоек, к которым с недавних пор присоединился народ из второй роты лёгкой кавалерии. Чарльз подобного времяпровождения не одобрял, но Шон был его лучшим другом, более того, мужчина до сих пор был холост, а на подобном мероприятии были неплохие шансы обзавестись спутницей жизни.