Текст книги "Память, Скорбь и Тёрн"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 84 (всего у книги 200 страниц)

– Дается возможность, – сказал Джошуа, и сильно закашлялся.

– Какая возможность? – горестно спросил Деорнот. – То, что однорукий человек, избитый накануне в кровь, может утром подняться и победить гиганта? Милостивый Эйдон, если б только попался мне в руки этот змей Фиколмий!

Единственным ответом Джошуа был лишь кровавый плевок в грязь.

– Принц прав, – заметила Джулой. – Это шанс. Что-то лучше, чем ничего.

Колдунья вернулась в загон, чтобы ухаживать за принцем. Стражники поспешно уступили ей дорогу: по лагерю уже шептались о ее способностях. Дочь Фиколмия не пришла с ней: ее заперли в отцовской повозке, где она проливала слезы гнева и печали.

– Но у тебя же было преимущество, – сказал Деорнот колдунье. – Почему ты не нанесла удара тогда же? Почему ты допустила, чтобы он прислал стражу?

Желтые глаза Джулой сверкнули в свете факела.

– У меня не было никакого преимущества. Я однажды уже сказала тебе, рыцарь Деорнот, что я не знаю военной магии. Я выбралась из этого ограждения – да, но остальное было сплошным блефом. А теперь, если ты перестанешь обсуждать то, что недоступно твоему пониманию, я смогу применить свои настоящие способности в деле. – Она переключила свое внимание на принца.

Как ей удалось выбраться из ограждения? Деорнот все не мог этого понять. Минуту назад она бродила у дальнего конца ограды, и вот ее уже как не бывало.

Он потряс головой в недоумении. Но спорить бесполезно. Он тронул Джошуа за плечо.

– Если я чем-нибудь могу помочь, мой принц, только скажите. – Он упал на колени, потом быстро глянул на колдунью. – Я приношу извинения за свои необдуманные слова, валада Джулой.

Она что-то буркнула в ответ. Деорнот встал и удалился.

Остальная изнуренная компания сидела у другого костра. Тритинги, в которых все же было немного сострадания, дали им хвороста и прутьев. Они не были лишены милосердия, но они не были и глупы: подобное топливо могло дать тепло, хоть и скудное, но не могло быть использовано как оружие, как, например, горящая головня. Мысль об оружии навела его на размышления, пока он сидел между Сангфуголом и отцом Стренгьярдом.

– Так подло это не должно закончиться, – сказал он. – Вы слышали, что случилось с Джошуа?

Стренгьярд заломил тонкие руки.

– Они необразованные варвары, эти жители степей. Мать Элисия, я знаю, что все люди равны перед Господом, но это зверство! То есть, я хочу сказать, что даже невежество не может служить оправданием такого… – он рассерженно замолчал.

Сангфугол приподнялся, поморщившись от боли в ноге. Каждый, кто знал его раньше, был бы поражен: лютнист, который всегда был необычайно тщательно ухожен и щеголеват порой до смешного, теперь выглядел оборванным, грязным и запущенным бродягой.

– Если Джошуа погибнет? – спросил он тихо. – Он мой господин и я люблю его, наверное, но если он умрет, – что же будет с нами?

– Если нам повезет, мы останемся на положении рабов, – сказал Деорнот, слушая собственные слова, как будто произносимые чужими устами. Он ощущал полную опустошенность. Как могло все дойти до этого? Год назад мир был упорядочен, прочен. – Если же нам не повезет… – продолжил он, но не закончил мысли, да это и не нужно было.

– Хуже всего придется женщинам, – прошептал Сангфугол, оглядываясь на герцогиню Гутрун, которая держала на коленях спящую Лилит. – Эти люди – грубияны, не ведающие Бога. Вы видели, какие шрамы они себе наносят?

– Изорн, – неожиданно позвал Деорнот. – Подойди, пожалуйста.

Сын герцога Изгримнура перебрался к нему.

– Мне кажется, – сказал Деорнот, – нам следует как-то подготовиться к завтрашней битве Джошуа.

Стренгьярд встревоженно поднял голову.

– Но нас так мало… полдюжины среди тысяч.

Изорн кивнул. Легкая усмешка промелькнула на его широком лице.

– По крайней мере, мы сможем выбрать, как умереть. Я им не отдам свою мать. – Улыбка исчезла. – Клянусь Узирисом, я сам убью ее.

Сангфугол посмотрел на них, как бы ожидая свидетельств того, что они пошутили.

– Но у нас нет оружия! – зашептал он настойчиво. – Вы с ума сошли? Может быть, мы сможем остаться в живых, если ничего не будем предпринимать, но если мы взбунтуемся, то уж точно умрем.

Деорнот покачал головой.

– Нет, лютнист, если мы не станем бороться, то мы еще меньше останемся людьми, чем если нас убьют или не убьют. Мы будем хуже собак, которые, по крайней мере, разрывают медвежье брюхо, когда он их убивает. – Он переводил взгляд с одного лица на другое. – Сангфугол, – сказал он, наконец, – нам нужно составить план. Почему бы тебе не спеть, чтобы кто-нибудь их этих пастухов не вздумал побродить вокруг нас и послушать, о чем мы говорим?

– Как это спеть?

– Спой какую-нибудь длинную, нудную песню о достоинствах тех, кто сдается без боя. Если она кончится, а мы все еще разговариваем, затяни ее снова.

Лютнист был всерьез обеспокоен.

– Но я не знаю такой песни.

– Тогда сочини, певчая птичка, – рассмеялся Изорн. – Мы так долго были лишены музыки! А если нам завтра умирать, так хоть сегодня поживем.

– Тогда, пожалуйста, включите в свой план, – заявил Сангфугол, – что я предпочитаю вообще не умирать. – Он слегка выпрямился и начал напевать, пытаясь подобрать слова. – Мне страшно, – вымолвил он наконец.

– Нам тоже, – ответил Деорнот. – Пой.

Фиколмий явился в бычий загон вскоре после того, как луч рассвета коснулся серого неба. Марч-тан Высоких Тритингов был одет в расшитый шерстяной плащ, на шее его висела цепь с золотым жеребцом, а руки унизали тяжелые металлические браслеты. Он, казалось, был в приподнятом настроении.

– Пришел день расплаты, – засмеялся он, плюнув на землю. – Ты в форме, Джошуа Безрукий?

– Я бывал и в лучшей форме, – объявил Джошуа, натягивая сапоги. – Мой меч у тебя?

Фиколмий махнул рукой. Хотвиг выступил вперед, неся Найдл в ножнах. Молодой тритинг с любопытством наблюдал за тем, как Джошуа обвязывается поясом, ловко управляясь одной рукой. Когда пояс был застегнут, Джошуа вытащил Найдл, держа клинок повыше, чтобы рассмотреть его в утреннем свете. Хотвиг почтительно отступил.

– Мне нужен точильный камень, – попросил Джошуа. – Клинок затупился.

Марч-тан усмехнулся и достал свой набор, прикрепленный кремню.

– Поточи его, житель каменной страны, поточи. Нам нужно первосортное зрелище, такое, как ваши городские турниры. Но это будет не совсем то, что ваши игрища в замках, а?

Джошуа передернул плечами, размазывая масло тонким слоем вдоль режущей поверхности Найдла.

– Мне все это никогда не было особенно интересно.

Фиколмий прищурился:

– А ты действительно в неплохой форме после урока, преподанного мною вчера. На тебя набросила какие-то чары эта ведьма, что ли? Это было бы нечестно.

Джошуа снова пожал плечами, показывая, как мало его заботят понятия Фиколмия о чести, но Джулой выступила вперед:

– Никакого колдовства и никаких чар не будет.

Фиколмий на миг устремил на нее недоверчивый взгляд, затем обернулся к Джошуа.

– Прекрасно. Мои люди приведут тебя, когда ты будешь готов. Я рад, что ты встал. Тем лучше будет предстоящая битва.

Марч-тан направился прочь из загона, сопровождаемый тремя стражниками.

Деорнот, наблюдавший за всем разговором, тихонько выругался. Он знал, какого усилия стоило принцу его напускное равнодушие. Они с Изорном помогли Джошуа встать на ноги всего за час до первого рассветного луча. Даже после целебного напитка, лишенного волшебных свойств, которым напоила его Джулой, принцу трудно было одеваться самому.

Побои Фиколмия отняли слишком много сил у и без того истощенного тела. Деорнот даже втайне сомневался в том, что Джошуа удастся устоять, на ногах после нескольких взмахов мечом.

Отец Стренгьярд подошел к принцу.

– Ваше высочество, ужели действительно нет никакого иного пути? Я знаю, что тритинги – варвары, но Господь никакое из своих творений не презирает. Он вложил искру сострадания в каждую душу. Возможно…

– Этого хотят не тритинги, – мягко обратился Джошуа к одноглазому священнику, – а Фиколмий. У него давняя ненависть ко мне и всему моему роду, такая, в которой он никогда до конца не признается даже самому себе.

– Но я всегда полагал, что Клан Жеребца сражался на стороне вашего отца в Тритингских войнах, – заметил Изорн. – С чего бы ему вас ненавидеть?

– Потому что он с помощью моего отца стал вождем Высоких Тритингов. Он не в состоянии простить того, что именно жители каменной страны, как он нас называет, дали ему ту власть, которой его собственный народ ему не дал. Потом сбежала его дочь, и я взял ее с собой, на чем он потерял калым. Для нашего друга марч-тана это ужасное бесчестье. Нет, не найдется слов ни у священника, ни у друга, чтобы заставить Фиколмия забыть.

Джошуа бросил последний взгляд на острие Найдла и вложил его в ножны. Он осмотрел собравшихся вокруг людей.

– Выше головы! – принц казался на удивление довольным, глаза его сияли. – Смерть – не враг. Господь уготовил место для всех нас, я уверен. – Он направился к калитке в ограде. Стражники открыли ее и образовали ощетинившийся копьями эскорт вокруг Джошуа, который направился через городок, состоявший из повозок.

Быстрый прохладный ветер проносился над степями, как бы невидимой рукой поглаживая траву в лугах, бренча на струнах палаточных растяжек. Низкие холмы были усеяны пасущимся скотом. Десятки чумазых ребятишек, до того игравших среди повозок, бросили беготню и направились за Джошуа и его необычной свитой к загону марч-тана.

Деорнот рассматривал лица ребятишек и их родителей, когда они проходили мимо, чтобы влиться во все растущую процессию. Там, где он ожидал найти ненависть или жажду крови, он видел лишь нетерпеливое ожидание – такое же, какое он видел еще ребенком на лицах своих братьев и сестер, когда мимо их поместья проезжали гвардейцы Верховного короля или повозки уличного торговца. Эти люди просто надеялись увидеть какое-то волнующее зрелище. К несчастью, зрелище закончится чьей-то смертью, скорее всего смертью его любимого принца.

Золотые ленты развевались на столбах загона Фиколмия, как будто в праздник. Марч-тан сидел на табурете перед дверью своей повозки. Еще несколько разукрашенных тритингов, – других предводителей кланов, догадался Деорнот, – сидели на земле рядом с ним. Несколько женщин разного возраста стояли поблизости, одной из них была Воршева. Дочь марч-тана уже не была одета в остатки своего придворного платья, на ней был традиционный костюм – шерстяное платье с капюшоном, перехваченное широким поясом, украшенным цветными каменьями, поверх капюшона повязка с узлом на затылке. В отличие от других женщин, повязки которых были темного цвета, лента Воршевы была белой, это несомненно указывало, по мнению Деорнота, что она невеста на продажу.

Когда Джошуа и его сопровождающие вступили в ворота, взгляды принца и Воршевы встретились. Джошуа неторопливо осенил себя знаком древа, поцеловал руку и затем поднес ее к груди. Воршева отвернулась, по-видимому, чтобы скрыть слезы.

Фиколмий встал и начал говорить, обращаясь к собравшейся толпе, переходя с вестерлинга на грубое наречие тритингов. Его слушали и сидевшие на земле высокопоставленные лица, и простой народ, стоявший за забором. Пока марч-тан громогласно ораторствовал, Деорнот пробрался мимо полудюжины копьеносцев, окружавших Джошуа, и придвинулся вплотную к принцу.

– Ваше высочество, – произнес он, и принц вздрогнул, как будто пробудившись ото сна.

– А, это ты.

– Я хотел просить вашего прощения, мой принц, прежде чем… прежде чем что-либо произойдет. Вы самый добрый господин, которого дано иметь человеку. Я не имел никакого права говорить то, что сказал вчера.

Джошуа грустно улыбнулся.

– Ты имел полное право. Жаль только, что у меня не было времени обдумать сказанное тобой. Я действительно слишком ушел в себя последнее время. Твой поступок был поступком друга, который мне на это указал.

Деорнот припал на колено, приложив руку Джошуа к губам.

– Да благословит вас Господь, Джошуа, – пробормотал он быстро, – и не слишком быстро кончайте с этим громилой.

Принц задумчиво смотрел, как Деорнот поднимается с колен.

– Возможно, мне придется поспешить. Боюсь, мне не хватит сил затягивать поединок. Если только я увижу малейшую возможность, я ею воспользуюсь.

Деорнот попытался снова заговорить, но комок стал в горле, он сжал руку Джошуа и удалился.

Нестройный хор восклицаний прокатился по толпе, когда Утварт перелез через ограду загона и стал перед Фиколмием. Противник принца сбросил свою кожаную безрукавку и обнажил могучий торс, до блеска натертый маслами. Деорнот нахмурился: Утварт сможет двигаться быстро, а жир не даст ему остыть.

Кривой меч тритинга был заткнут прямо за его широкий пояс, а длинные волосы стянуты крепким узлом на затылке. На каждой руке Утварта было по браслету, несколько серег болталось у щеки. Он раскрасил свои шрамы красной и черной краской, став похожим на демона.

Он вытянул меч из-за пояса и поднял его над головой, вызвав этим еще один залп восторженных возгласов.

– Давай, Безрукий, – прогудел он, – Утварт ждет.

Отец Стренгьярд вслух молился, когда Джошуа вышел вперед. Деорнот почувствовал, что слова священника, вместо того, чтобы успокоить его, действуют ему на нервы настолько, что ему пришлось отойти. Поразмыслив минутку, он выбрал место около забора, сбоку от одного из стражников. Он поднял голову и поймал пристальный взгляд Изорна. Деорнот сделал почти неуловимое движение подбородком. Изорн тоже придвинулся к стене, пока не оказался всего в нескольких ярдах от Деорнота.

Джошуа оставил свой плащ герцогине Гутрун, которая держала его, обнимая руками как ребенка. Около нее стояла Лилит, крепко ухватившись грязной ручонкой за потрепанную юбку герцогини. Джулой стояла невдалеке, ее желтые глаза были скрыты капюшоном.

Когда Деорнот оглядывал группу своих товарищей и встречался с ними глазами, они тут же отводили их в сторону, как бы боясь слишком длительного контакта. Сангфугол начал тихонько напевать.

– Итак, сын Престера Джона, ты предстаешь перед народом тритингов не так величественно, как некогда, – Фиколмий усмехнулся. Его соплеменники рассмеялись и зашептались.

– Это касается только моей собственности, – спокойно парировал Джошуа. – Вообще-то говоря, Фиколмий, я хотел бы предложить пари между нами, тобой и мной.

Марч-тан рассмеялся, удивленный:

– Смелые слова, Джошуа, гордые слова, которые пристали человеку, знающему, что скоро умрет. – Фиколмий осмотрел его, прицениваясь. – Какое же пари?

Принц хлопнул по ножнам.

– Я даю в заклад вот это и мою здоровую левую руку.

– Ладно, так как это все равно твоя единственная рука, – сказал Фиколмий с насмешкой. Его соплеменники взревели.

– Как бы то ни было, если Утварт победит меня, ему достанется Воршева, а тебе – калым, не так ли?

– Тринадцать коней, – подтвердил марч-тан самодовольно. – Ну и что?

– Просто вот что. Воршева и так моя. Мы обручены. Если я выживу, я ничего не выиграю сверх этого, – глаза его встретились с глазами Воршевы на другом конце загона поверх голов зрителей, потом обратились на ее отца. Выражение их было холодным.

– Ты получишь жизнь! – Фиколмий брызгал слюной. – Да вообще – глупо договариваться о чем-то. Тебе не выжить.

Нетерпеливо дожидавшийся Утварт позволил себе улыбнуться при этих словах своего тана.

– Вот поэтому-то я и хочу заключить с тобой пари, – сказал Джошуа. – Между тобой, Фиколмий, и мной – между двумя мужчинами. – Некоторые из членов клана фыркнули при этом: Фиколмий сердито посмотрел вокруг, и они замолкли.

– Говори.

– Это будет недорогое пари, Фиколмий, – такое, которое сильные мужчины у нас в городах заключают не моргнув глазом. Вели я выиграю, ты даешь мне такую же цену, какую ты просишь у Утварта. – Джошуа улыбнулся. – Я заберу тринадцать коней у тебя.

В голосе Фиколмия послушался призвук ярости.

– Да почему это я вообще должен идти на пари с тобой? Пари стоит заключать тогда, когда обе стороны чем-то рискуют. А что может быть у тебя такого, что бы мне понадобилось? – Его лицо стало хитрым. – И что у тебя есть такого, что я не смог бы просто отобрать у твоих людей, когда ты умрешь?

– Честь.

Фиколмий удивленно откинулся назад. Шепот вокруг усилился.

– Клянусь четвероногими, что это значит?! Мне наплевать на твою хилую честь жителя каменной страны!

– А-а, – молвил Джошуа с улыбкой, – а как же твоя собственная?

Принц неожиданно обернулся к толпе тритингов, которые повисли на ограде огромного загона. Тихий говор пронесся по их рядам.

– Вы пришли посмотреть, как меня убьют, – народ загоготал. Ком грязи полетел в принца, немного не долетев до него, покатился мимо предводителей, которые сердито воззрились на собравшихся. – Я предлагаю вашему марч-тану пари. Я клянусь, что Эйдон, бог живущих в каменной стране, спасет меня и, что я побью Утварта.

– Ну это мы еще посмотрим! – взревел кто-то в толпе на вестерлинге с сильным акцентом. Раздался смех. Фиколмий встал и направился к Джошуа, как будто с намерением заставить его замолчать, но оглядев кричащую публику, передумал. Вместо того он скрестил на груди руки и мрачно уставился на принца.

– Что ты ставишь, человечек? – закричал один из зрителей в передних рядах.

– Все, что мне осталось: свою честь и честь своих людей. – Джошуа вытащил из ножен Найдл и поднял его над головой. Рукав его сполз, и ржавый наручник Элиаса, который все еще держался на его левом запястье, сверкнул в слабом утреннем свете, как кровавый обруч. – Я сын Престера Джона, Верховного короля, которого вы хорошо помните. Фиколмий знал его лучше вас всех.

Толпа забормотала. Марч-тан недовольно проворчал что-то по поводу всего этого представления.

– Вот что я предлагаю, – прокричал Джошуа. – Если Утварт меня победит – это докажет, что Бог наш Узирис слаб и что Фиколмий прав, когда утверждает, что он сильнее жителей каменной страны. Вы будете знать, что Жеребец марч-тана сильнее Дракона и Древа рода Джона, который является самым сильным среди всех городских уделов Светлого Арда.

Раздался хор громких голосов. Джошуа спокойно оглядел толпу.

– Что ставит Фиколмий? – выкрикнул кто-то наконец.

Утварт, стоявший всего в нескольких шагах, грозно смотрел на Джошуа, совершенно очевидно разозленный тем, что у него украли внимание толпы и одновременно столь же очевидно неуверенный в том, не увеличит ли предлагаемое пари его славу, когда он расправится с этим калекой из каменной страны.

– Столько же коней, сколько он получил бы за Воршеву. И мои люди и я освобождаемся и можем беспрепятственно уехать, – сказал Джошуа. – Не так много, если на кон поставлена честь принца Эркинланда.

– Бездомного принца! – выкрикнул кто-то язвительно, но другие голоса заглушили крикуна, вынудив Фиколмия принять пари, указав ему, что он был бы дураком, позволив этому пришельцу из страны камней обставить себя. Марч-тан с искаженным от плохо скрываемого гнева лицом позволил требованиям толпы излиться на него обильным дождем. Казалось, он готов ухватить Джошуа за горло и тут же удушить его собственноручно.

– Так. Дело сделано, – рявкнул он, наконец; подняв руку в знак согласия. Зрители приветственно закричали.

– Именем Степного Громовержца, вы его слышали. Пари заключено. Мои кони против его пустых слов. Ну так пусть вся эта глупость, наконец, скорей закончится. – Предвкушение удовольствия у него поубавилось. Он наклонился так, чтобы только Джошуа мог его слышать. – Когда ты будешь убит, я своими собственными руками прикончу твоих детей и женщин. Не торопясь. Никто не смеет делать меня посмешищем перед моим кланом и увести моих коней. – Фиколмий повернулся и пошел к своему табурету, хмурясь на шутки своих стражей.

Когда Джошуа отстегнул и отбросил свой пояс с ножнами, Утварт выступил вперед, его мускулистые руки блестели, когда он поднял свой тяжелый клинок.

– Ты все болтаешь и болтаешь, человечек, – съязвил он. – Слишком много говоришь.

Через мгновение он в три прыжка преодолел расстояние между ними, меч его описал широкую дугу. Найдл взлетел, сверкнув, и с глухим звоном отбил удар, но прежде, чем Джошуа успел поднять свой тонкий клинок для собственного удара, Утварт успел развернуться и начать новый мощный замах двумя руками. Джошуа снова удалось увернуться от нападения Утварта, но на этот раз удар кривого меча был настолько силен, что Найдл чуть не вылетел из руки принца. Он сделал несколько неверных шагов назад по мокрому дерну, прежде чем ему удалось восстановить равновесие. Утварт свирепо ухмыльнулся и начал кружить, заставляя принца быстро поворачиваться, чтобы подставлять тритингу левое плечо. Утварт сделал ложный выпад, а потом послал клинок вперед. Каблук сапога Джошуа поскользнулся на истоптанной скотом земле, и он припал на одно колено. Принц сумел отвести удар Утварта, но когда верзила освобождал свой клинок, тот оставил полоску крови на предплечье Джошуа.

Принц осторожно поднялся. Утварт осклабился и продолжил вращение. Красная струйка стекала с тыльной стороны ладони Джошуа. Принц вытер ее о штанину, потом быстро поднял руку, так как Утварт предпринял еще один выпад. Скоро кровь снова заструилась по руке Джошуа на рукоять меча.

Деорнот понял, как ему казалось, это странное дело с пари: Джошуа надеялся разозлить Фиколмия и Утварта с целью заставить их совершить какую-нибудь ошибку, но идея принца совершенно очевидно не сработала. Марч-тан действительно был вне себя, но Джошуа дрался не с Фиколмием, а Утварт не так легко терял голову, как, вероятно, надеялся принц. Напротив, тритинг показывал высокое бойцовское мастерство, не полагаясь просто на свою превосходящую силу и рост, он изнурял Джошуа тяжелыми ударами и отскакивал тут же, не давая принцу нанести ответный удар.

Наблюдая этот односторонний бой, Деорнот чувствовал, что сердце его становится тяжелым, как камень. Глупо было предполагать, что может быть иначе. Джошуа – умелый боец, но ему трудно было бы сражаться с таким, как Утварт, даже в лучшие времена. А сегодня, избитый и не отдохнувший, принц слаб как новичок. Это всего лишь вопрос времени…

Деорнот обернулся к Изорну. Молодой риммерсман мрачно покачал головой: он тоже понимал, что Джошуа сражается в защите, лишь отдаляя по мере сил неизбежное. Пора?

Отец Стренгьярд возносил молитвы, которые звучали контрапунктом к вопящей толпе. Стражники вокруг них смотрели на бой жадно, широко открытыми глазами, не особенно крепко сжимая копья. Деорнот поднял руку. Подожди…

Кровь сочилась из двух ран: ссадины на левом запястье и широкой рваной раны на ноге. Принц вытер пот с лица, оставив яркий алый мазок, как бы не желая уступить Утварту в раскраске.

Джошуа, спотыкаясь, сделал шаг назад, неловко пригнувшись под очередным выпадом Утварта, затем собрался и сделал выброс вперед. Его бросок оказался безобидным: он не достал до намасленного живота Утварта. Тритинг, до того сражавшийся молча, хрипло расхохотался и снова рубанул. Джошуа пресек удар и в свою очередь сделал выпад. Глаза Утварта расширились, и на миг загон наполнился звуками ударов стали о сталь. Большая часть зрителей вскочила на ноги и завопила. Стройный Найдл и длинная сабля Утварта завертелись в сложном танце сверкающего серебра, сами себе аккомпанируя.

Рот тритинга был растянут гримасой дикого веселья, но лицо Джошуа было серым, как пепел, а его серые глаза горели огнем последнего усилия. Два из мощных замахов тритинга были со звоном отбиты, потом быстрый бросок Джошуа оставил ярко-красную полосу на ребрах противника. Некоторые из зрителей в толпе закричали и захлопали, видя, что битва еще не окончена, но Утварт зло сузил глаза и рванулся вперед, нанося удары, как кузнец по наковальне. Пошатываясь, Джошуа вынужден был отступить, прикрываясь Найдлом, и этот узкий клинок был его единственным щитом. Слабая попытка принца контратаковать была небрежно отбита, затем один из разящих замахов Утварта застал принца врасплох и удар пришелся ему по голове.

Джошуа неловко попятился, ни в силах управлять движением своих ног и упал на колени. Кровь полилась из раны прямо над ухом: Он поднял Найдл над головой, как бы пытаясь предотвратить новые удары, но глаза его застилало, и клинок закачался ивовой веткой.

Шум толпы перешел в рев. Фиколмий вскочил на ноги, бороду его раздувал резкий ветер; он поднял вверх сжатые кулаки, подобно разгневанному божеству, призывающему громы небесные. Утварт медленно приблизился к Джошуа, все еще удивительно осторожно, будто ожидая какого-то трюка от этого жителя каменной страны, но принц был так явно побеждён: пытаясь подняться с колен, он опирался на культю правой руки, которая скользила в грязи.

Совсем иной шум вдруг возник на противоположном конце загона. Внимание толпы неохотно переключилось на его источник. Около места, где стояли пленники, было какое-то движение, копья колебались, как трава под ветром. За удивленным женским криком последовал мужской вскрик боли. Через мгновение какие-то две фигуры отделились от этой свалки. Деорнот держал одного из стражников, причем локоть его приходился против горла последнего. Вторая рука рыцаря прижимала копье стражника острием к его животу.

– Вели остальным своим всадникам отступить, иначе эти двое умрут.

Деорнот ткнул своего пленника в живот. Тот прорычал что-то, но не вскрикнул. Кровавое пятно появилось на его рубашке.

Фиколмий выступил вперед, полыхая гневом, его заплетенная борода дрожала.

– Вы с ума посходили? Вы сумасшедшие, что ли? Клянусь четвероногими, я вас всех раздавлю.

– Тогда умрут и твои соплеменники. Мы не любим хладнокровного убийства, но мы не будем стоять в стороне, когда убивают нашего принца, после того как ты его избил так, что он не в силах сражаться.

Толпа встревоженно загудела, но Фиколмий, исполненный гнева, не обратил на это внимания. Он поднял руку, украшенную браслетами, чтобы призвать своих воинов, но тут раздался голос.

– Нет! – это был Джошуа, который с трудом пытался подняться на ноги. – Отпусти их, Деорнот.

Рыцарь в изумлении глядел на него.

– Но, ваше высочество…

– Отпусти их, – он попытался отдышаться. – Я сам буду вести свой бой. Если любишь меня, отпусти их… – Джошуа отер кровь со лба.

Деорнот обернулся к Изорну и Сангфуголу, которые удерживали копья еще троих стражников. Они тоже смотрели на него удивленно.

– Отпустите их, – сказал он наконец. – Принц велит нам отпустить их.

Изорн и Сангфугол опустили копья, дав возможность тритингам отойти. Те поспешно отступили, убираясь подальше от копий, и только вспомнив свою изначальную роль надсмотрщиков, остановились, сердито бормоча себе под нос. Изорн не обращал на них внимания. Возле него дрожал как осиновый лист Сангфугол. Джулой, которая не шевельнулась во время всех этих перипетий, снова перевела свои желтые глаза на Джошуа.

– Давай, Утварт, – сказал принц с усилием, причем слабая улыбка его казалась белой полосой на красной маске. – Забудь о них. Мы еще не кончили.

Фиколмий, который стоял рядом и, казалось, жевал что-то своим раскрытым ртом, как лошадь жует мундштук, собрался было что-то сказать, но так и не успел.

Утварт бросился вперед, яростно нанося удары. Короткий перерыв не вернул Джошуа сил: он сделал несколько нетвердых шагов назад под напором тритинга, с величайшим трудом отбивая натиск кривого меча. Наконец, скользящий удар задел его грудь, а в последующей атаке меч Утварта плашмя опустился на локоть Джошуа, выбив Найдл из его руки. Принц заковылял к нему, но когда его пальцы сомкнулись на окровавленной рукоятке, ноги его подкосились и он распластался на взрытом дерне.

Увидев свое преимущество, Утварт ринулся вперед. Джошуа смог поднять меч и отвести удар вниз, но его неуклюжая поза, пока он поднимался, позволила Утварту захватить принца мускулистой рукой и притянуть его к лезвию кривого меча. Джошуа поднял колено и правую руку, чтобы удержать противника на расстоянии, затем сумел поднять другую руку, удерживая своим клинком гарду Утварта, но более сильный тритинг медленно отжимал свои клинок кверху, оттесняя Найдл и направляя серповидный клинок к горлу Джошуа. Губы принца растянулись в гримасе полного изнурения, и жилы вздулись узлами на его худощавой руке. Последним усилием ему удалось на миг задержать движение клинка. Так эти двое стояли грудь на грудь. Уловив, что силы принца на исходе, Утварт усилил хватку и улыбнулся, притянув Джошуа ближе, как будто выполняя какое-то медленное ритуальное движение. Несмотря на то, что мускулы принца напрягались последним усилиями воли, длинное лезвие кривого меча неумолимо скользило вверх и наконец любовно прижалось к его горлу.

Толпа замерла. Где-то в небе прокричал журавль, и снова над полем застыла тишина.

– Вот теперь, – восторженно прервал свое долгое молчание тритинг, – Утварт убьет тебя.

Джошуа вдруг перестал сопротивляться и бросился вперед в объятия своего врага, откинув голову вбок. Лезвие скользнуло по его шее, глубоко вспоров кожу, но в ту же долю секунды принц всадил колено в пах противника. Утварт взрычал от неожиданной боли.

Джошуа зацепил ногой лодыжку тритинга и толкнул его. Утварт потерял равновесие и опрокинулся. Джошуа полетел вниз вместе с ним, а клинок тритинга едва не задел его плечо. Когда Утварт грохнулся на землю, со свистом выдохнув, Найдл освободился. Через мгновение его острие скользнуло под подбородком тритинга, и принц вогнал его вверх, прямо сквозь челюсть – в мозг.

Джошуа выкатился из судорожных объятий Утварта и с трудом поднялся на ноги. Алые капли падали с него на траву. Мгновение он стоял, ноги его дрожали, руки повисли вяло и беспомощно. Он смотрел на распростертое перед ним тело.

– Верзила, – с трудом выговорил он, – это… ты… говоришь чересчур много. – Глаза его закатились, и принц рухнул поперек тела тритинга. Так они лежали вместе, кровь их смешалась, а степь вокруг, казалось, вымерла. Потом послышались первые крики.