Текст книги "Память, Скорбь и Тёрн"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 200 страниц)

Таузер ошалело смотрел, как Ярнауга так же спокойно опускается на корточки у очага, выставляя острые костлявые колени.

Что ж, подумал Изгримнур, если мы хотели, чтобы эти новости кочевали по всему Наглимунду, то теперь мы этого добились. Однако похоже, что старик все-таки засунул репей под седло Таузеру.

Прошло несколько мгновение, и шут, наконец, оторвал взгляд от свирепых глаз северянина. Когда он повернулся к остальным, стало ясно, что старик больше не наслаждается своей неожиданной значительностью.

– Колмунд, – начал он. – Сир Колмунд слышал рассказы о великой сокровищнице дракона Игьярика высоко на вершинах Урмсхейма. Говорили, что там лежит величайшее сокровище мира.

– Только житель равнины может иметь желание искать горного дракона – да еще из-за золота, – с отвращением сказал Бинабик. – Мой народ большую давность уже живет возле Урмсхейма, но только в благодарность тому, что мы не ходим туда.

– Но, видите ли, – отозвался Таузер, – многие поколения считали дракона просто старой сказкой. Никто его не видел, никто не слышал ничего о нем, кроме рассказов путешественников, потерявших рассудок в снегах Урмсхейма. А у Колмунда был меч Тёрн, волшебный меч, и с ним он не боялся идти на поиски тайного сокровища волшебного дракона.

– Что за глупость! – сказал Джошуа. – Разве у него не было всего, чего только можно желать? Могущественное баронство? Меч героя? Почему он погнался за этим бредом сумасшедшего?

– Будь я проклят, Джошуа, – выругался Изгримнур. – А почему люди вообще что-то делают? Почему они повесили нашего Господа Узириса вверх ногами? Почему Элиас бросает в тюрьму родного брата и заключает договор с мерзкими демонами, когда он уже Верховный король всего Светлого Арда?

– Есть что-то в натуре смертных мужчин и женщин, что заставляет их мечтать о несбыточном, – сказал Ярнауга от очага. – Иногда то, чего они ищут, находится за пределами понимания.

Бинабик легко спрыгнул на пол.

– Слишком очень много разговариваний о том, на что никогда не хватит нашего понимания, – сказал он. – Наш вопрос все еще один и тот же: где меч? Где Тёрн?

– Он потерян где-то на севере, вот где, – сказал Таузер. – Я никогда не слышал, что сир Колмунд вернулся из путешествия. Говорили, правда, что он стал королем гюнов и до сих пор живет там, в ледяной крепости.

– Похоже, что к этой истории примешаны древние воспоминания об Инелуки, – задумчиво сказал Ярнауга.

– Колмунд дошел по крайней мере до монастыря Святого Скенди в Хетстеде, – неожиданно вмешался отец Стренгьярд. Он выходил и успел вернуться так быстро, что никто не заметил его недолгого отсутствия; на впалых щеках архивариуса играл легкий румянец удовольствия. – Слова Таузера вызвали одно воспоминание. Мне казалось, что в архиве были некоторые монастырские книги ордена Скенди, уцелевшие во время пожара времен войны на Фростмарше. Вот приходно-расходная книга на год основания 1131. Видите, здесь перечислено снаряжение экспедиции Колмунда. – Он гордо передал книгу принцу. Джошуа поднес ее ближе к свету.

– Сушеное мясо и фрукты, – с трудом прочитал он, силясь разобрать выцветшие строки, – шерстяные плащи, две лошади, – он поднял глаза. – Здесь говорится об отряде из «дюжины и одного» – тринадцати, – он передал книгу Бинабику. Тролль примостился рядом с Ярнаугой и углубился в чтение.

– Значит, с ними случилось несчастье, – сказал Таузер, снова наполняя свой кубок. – Я слышал, что когда они вышли из Ростанби, их было более двух дюжин отборных бойцов.

Изгримнур наблюдал за троллем. Он, конечно, умен, думал герцог, хотя я все равно не доверяю этому племени. И почему он имеет такое влияние на этого мальчика? Не уверен, что мне это нравится, хотя истории, которые они оба рассказывают, видимо, по большей части правда.

– Ну и что в этом толку? – спросил он вслух. – Если меч потерян, так тут уж ничего не сделаешь. Нам бы лучше подумать об обороне.

– Герцог Изгримнур, – сказал Бинабик, – вы не имеете понимания: у нас нет выбора. Если Король Бурь действительно наш общий враг – с чем, я думаю, мы все с несомненностью согласились, то вся наша надежда – это владение тремя мечами. Два находятся в недоступности. Остается только Тёрн, и мы имеем должность найти его, если только нахождение возможно.

– Не надо меня учить, маленький человек, – зарычал Изгримнур, но Джошуа устало махнул рукой, чтобы прекратить разгорающийся спор.

– Теперь потише, – сказал принц. – Пожалуйста, дайте мне подумать. У меня голова трещит от всех этих безумных идей, наваленных одна на другую. Мне нужно немного тишины.

Стренгьярд, Ярнауга и Бинабик изучали монастырскую книгу и манускрипт Моргенса, переговариваясь шепотом, Таузер потягивал свое вино; Изгримнур тоже налил себе кубок и угрюмо прихлебывал из него. Джошуа сидел неподвижно, глядя в огонь. Усталое лицо принца выглядело, как натянутый на кость пересохший пергамент, герцог Элвритсхолла с трудом мог смотреть на него.

Его отец выглядел ничуть не хуже в последние дни перед смертью, размышлял Изгримнур. Хватит ли у него сил выдержать осаду, которая, по всей видимости, скоро начнется? Хватит ли у него сил выжить самому? Он всегда был ученым, беспокойным человеком… хотя, честно говоря, с мечом и щитом он тоже молодец. Не раздумывая, герцог встал, подошел к Джошуа и положил медвежью лапу ему на плечо.

Принц поднял глаза.

– Ты сможешь выделить мне хорошего человека, старина? У тебя есть кто-нибудь, кому знакомы северо-восточные земли?

Изгримнур задумался:

– У меня есть два или три таких человека. Фрекке, пожалуй, слишком стар для такого путешествия, о каком ты думаешь; Айнскалдир не уйдет от меня, пока я не выкину его из ворот Наглимунда на острие пики. К тому же, его свирепость понадобится нам и здесь, когда битва станет горячей и кровавой. Он как барсук – дерется лучше всего, когда загнан в нору, – герцог помолчал. – А вот пожалуй Слудига я могу тебе дать. Он молод и здоров, а кроме того очень неглуп. Да, Слудиг – это тот, кто тебе нужен.

– Хорошо, – Джошуа медленно наклонил голову. – У меня есть три или четыре человека, которых можно послать, а маленький отряд лучше, чем большой.

– Смотря для чего, – Изгримнур оглядел теплую, надежную комнату и снова подумал, не гонятся ли они за призраком, не заморозила ли зимняя погода их мозги, мешая принять правильное решение.

– Для того, чтобы отправиться на поиски меча Камариса, дядюшка Медвежья Шкура, – сказал принц, и тень улыбки промелькнула по его бледному лицу. – Это, конечно, безумие, и все, на что мы опираемся, это старые сказки и несколько слов в пыльных потускневших книгах, но этой возможностью нельзя пренебрегать. Месяц ювен, а на дворе зимние бури. Этого не могут изменить никакие сомнения. – Он тоже оглядел комнату, задумчиво сжав губы.

– Бинабик из Йиканука, – наконец позвал принц, и тролль поспешил к нему, – поведешь ли ты отряд на поиски Тёрна? Ты знаешь северные горы лучше всех присутствующих, кроме, разве что, Ярнауги, который, надеюсь, тоже пойдет с вами.

– Я был бы полон чести, принц, – сказал Бинабик и упал на одно колено. Даже Изгримнур был вынужден улыбнуться.

– Я тоже благодарен за честь, принц Джошуа, – сказал Ярнауга, вставая. – Но не думаю, что мне следует идти. Здесь, в Наглимунде, я принесу больше пользы. Ноги у меня старые, но глаза все еще остры. Я помогу Стренгьярду в архивах, ибо много еще вопросов, требующих ответа, много еще неясного в истории Короля Бурь и меча Миннеяра. Кроме того, могут возникнуть и другие обстоятельства, при которых вам понадобятся моя помощь.

– Ваше высочество, – вступил Бинабик, – если в остаточности есть незаполненное место, могу ли я иметь ваше разрешение брать с собой юного Саймона? Моргенс просил в последнем послании, чтобы за мальчиком присматривал мой наставник. С его смертью это становилось моей обязанностью, и я не имею желания от нее уклоняться.

Джошуа был настроен скептически:

– Ты думаешь присматривать за ним, взяв в опаснейшую экспедицию в не нанесенные на карты северные горы?

Бинабик поднял брови:

– Большими людьми ненанесенные, это возможно. Но это общий двор моего народа, кануков. Кроме того, я не питаю уверенности, что более безопасно оставить его в замке, готовом к воеванию с Верховным королем.

Принц поднес ладонь ко лбу, как к источнику невыносимой боли.

– Наверное, ты прав. Если бы наши слабые надежды оказались тщетными, не нашлось бы безопасного места для тех, кто сражался на стороне лорда Наглимунда. Если мальчик согласится, можешь взять его. – Принц опустил руку и похлопал Бинабика по плечу. – Что ж, хорошо, маленький человек – маленький, но отважный. Возвращайся к своим книгам, а завтра с утра я пришлю тебе трех добрых эркинландеров и Слудига, человека Изгримнура.

– Приношу все благодарности, ваше высочество, – серьезно кивнул Бинабик. – Но я думаю, что очень лучше будет уезжать завтра ночью. Это будет очень маленький отряд, и наша лучшая надежда – это не призывать недоброе внимание.

– Да будет так, – сказал Джошуа, вставая и поднимая руку как бы в благословении. – Кто может знать, совершаем ли мы безумство или встаем на путь к спасению? Вас следовало провожать звуками фанфар и оваций. Но безопасность важнее славы, и отныне «тайна» будет вашим паролем. Знайте, что в мыслях мы с вами.

Изгримнур помедлил, потом наклонился и пожал маленькую руку Бинабика.

– Чертовски странно все это, – сказал он, – но да хранит вас Господь. Если Слудиг поначалу будет сварливым, не сердитесь на него. Он вспыльчив, но сердце у него доброе, а преданность его сильна.

– Спасибо вам, герцог, – ответил тролль. – Мы имеем нужду в благословениях вашего бога. Мы отправливаемся в неизвестность.

– Как и все смертные, – добавил Джошуа. – Рано или поздно.

– Что?! Ты сказал принцу и всем им, что я пойду… куда? – Саймон в ярости сжал кулаки. – Какое ты имел право?!

– Саймон, друг, – спокойно ответил Бинабик. – Ты совершенно не имеешь обязанности никуда идти. Я только спрашивал разрешения Джошуа на твое участвование в этом поиске, и оно было получено. Ты имеешь выбор.

– Проклятое древо! Ну и что мне теперь делать? Если я скажу нет, все будут думать, что я попросту струсил.

– Саймон, – маленький человек успокоительно покачал головой. – Очень пожалуйста, не посылай при мне свежеизученные солдатские проклятия. Мы, кануки, вежливый народ. Не очень хорошо так волноваться о чужих мнениях. В любом случае много смелости понадобится, чтобы оставаться в Наглимунде, когда здесь будет осада.

Саймон с шипением выдохнул облачко морозного воздуха и обхватил руками колени. Он смотрел на мрачное небо, на размытое тусклое пятно солнца, скрытого облаками.

Почему все всегда все решают за меня? Разве я младенец?

Некоторое время он молчал, и лицо его было красным не только от холода, когда Бинабик протянул маленькую руку.

– Друг мой, я полнюсь скорбью, что это не кажется тебе той честью, о которой я думаю, – честь ужасной опасности, но все-таки честь. Я уже объяснялся, какими важными мы считаем эти вот поиски и что судьба Наглимунда и всего Светлого Арда находится в зависимости от них. И еще, что все могут погибать, не имея славы и песен, в белой северной пустыне. – Он торжественно похлопал Саймона по локтю, потом поискал что-то в кармане меховой куртки. – Здесь, – сказал тролль и вложил маленький холодный предмет в ладонь друга.

На мгновение отвлеченный от своих тягостных раздумий, Саймон взглянул. Это было кольцо, тонкий обруч из какого-то золотистого металла. На нем был выгравирован странный рисунок: длинный овал с острым треугольником на одном конце.

– Рыбий знак Ордена Манускрипта, – сказал Бинабик. – Моргенс привязывал это к ноге воробья вместе с запиской, о которой я говаривал раньше. Конец записки разъяснял, что это для тебя.

Саймон поднял кольцо, пытаясь поймать отблеск тусклого солнечного света.

– Я никогда не видел этого у Моргенса, – сказал он, слегка удивленный, что кольцо не вызывает никаких воспоминаний. – Такие были у всех членов Ордена? И как я могу носить его? Я едва могу читать. И пишу не очень-то грамотно.

Бинабик улыбнулся:

– У моего наставника не было такого кольца, по крайней мере я никогда его не видел. Но Моргенс имел желание, чтобы оно было у тебя, и такого разрешения с несомненностью достаточно.

– Бинабик, – сказал Саймон, прищурившись. – Там внутри что-то написано. – Он поднес кольцо к глазам, чтобы рассмотреть получше. – Я не могу прочитать.

Тролль сузил, глаза.

– Это было написано на каком-то языке ситхи, – сказал он, поворачивая кольцо, чтобы разглядеть его внутреннюю сторону. – Это трудно прочитывать, потому что очень мелко, и еще я не знаю этого стиля. – Бинабик посмотрел еще раз. – «Дракон» означивает это, – прочитал он наконец. – А этот, я предполагаю, «смерть»… Смерть Дракона?.. Смерть и Дракон? – тролль посмотрел на Саймона и пожал плечами. – Я не имею понимания, что это может означивать. Я не имею такого знания. Это какая-то выдумка твоего доктора, я предполагаю, или, может быть, фамильный девиз? Ярнауга может иметь в прочитывании больше успеха.

Кольцо легко скользнуло на третий палец правой руки Саймона, как будто было нарочно сделано для него. Но Моргенс был таким маленьким! Как он мог это носить?

– Ты думаешь, это волшебное кольцо? – внезапно спросил Саймон, нахмурившись, словно заклятья летали вокруг золотого ободка, как роящиеся пчелы.

– Если и так, – с насмешливой мрачностью сказал Бинабик, – Моргенс не вкладывал никакой инструкции для его употребления. – Он покачал головой. – Я предполагаю, что это имеет малую вероятность. Просто подарок от человека, который любил тебя.

– А почему ты отдал его мне именно сейчас? – спросил Саймон, чувствуя, что у него щиплет в глазах, и изо всех сил пытаясь подавить слезы.

– Потому что я имею должность уходить завтра и продвигаться на север. Если ты захочешь оставаться здесь, у нас может не быть случая снова видеть друг друга.

– Бинабик! – Напряжение увеличилось. Сейчас Саймон чувствовал себя маленьким мальчиком, которого толкают то в одну сторону, то в другую ссорящиеся взрослые.

– Это только правда. – Круглое лицо тролля теперь было совершенно серьезным. Он поднял руку, останавливая дальнейшие расспросы и протесты. – Теперь тебе надо иметь решение, мой дорогой друг. Я еду в страну, где много снега и льда, чтобы выполнять дело, которое может оказаться просто глупостью и может стоить цену жизни для дураков, взявшихся за него. Те, кто будет оставаться в этом месте, будут очень испытывать большую злость армии короля. Я питаю страх, что это пагубный выбор. – Бинабик мрачно покачал головой. – Но, Саймон, выберешь ты идти с нами или останешься здесь, биться за Наглимунд – и принцессу, – мы все равно будем очень добрыми друзьями, да?

Он поднялся на цыпочки, чтобы похлопать Саймона по плечу, потом повернулся и пошел через двор к архивам.

Саймон застал ее в одиночестве. Она бросала камешки в замковый колодец. На ней был хорошо защищающий от холода тяжелый дорожный плащ с капюшоном.

– Здравствуйте, принцесса, – сказал он. Она взглянула на него и грустно улыбнулась. Сегодня она почему-то выглядела гораздо старше своих лет, совсем как взрослая женщина.

– Привет, Саймон, – облачко дыхания морозным туманом закрыло ее лицо.

Он начал было сгибать колено для глубокого поклона, но она уже отвернулась. Еще один камешек со стуком упал в колодец. Он решил сесть рядом, что было бы вполне естественно, но единственным пригодным для этого местом был край колодца, так что Саймон мог либо оказаться в неловкой близости к принцессе, либо сидеть, повернувшись к ней спиной. Лучше уж было оставаться на ногах.

– Как вам тут живется? – спросил он наконец.

Она вздохнула.

– Мой дядя обращается со мной так, как будто я сделана из яичной скорлупы и паутинок и могу разбиться вдребезги, если подниму что-нибудь тяжелое или кто-нибудь толкнет меня.

– Я уверен… Я уверен, что он просто хочет, чтобы вы были в безопасности. Вы совершили очень рискованное путешествие, прежде чем попасть сюда.

– Мы, кажется, путешествовали вместе, но никто не ходит за тобой и не следит, как бы ты не ободрал коленку. Они даже учат тебя владеть мечом!

– Мири… Принцесса! – Саймон был шокирован. – Но вы же не собираетесь сражаться с мечом в руках, верно?

Она посмотрела на него, и глаза их встретились. На мгновение взгляд ее засиял, как полуденное солнце, и какая-то необыкновенная решимость была в нем; почти сразу же принцесса опустила глаза.

– Нет, – сказала она. – Наверное нет. Но, о, я действительно хочу сделать хоть что-нибудь!

Саймон с удивлением услышал подлинную боль в ее голосе и вспомнил в этот момент, какой она была во время подъема к Переходу – безропотная, сильная, самый надежный спутник, какого только можно было пожелать.

– Что… что вы хотите делать?

Она снова подняла глаза, довольная тем, как серьезно он спросил об этом.

– Ну, – начала она, – ты ведь знаешь, что Джошуа никак не может убедить Дивисаллиса, что его господин, герцог Леобардис, должен поддержать принца в борьбе с моим отцом. Дядя мог бы послать меня в Наббан!

– Послать вас… в Наббан?

– Ну конечно! – Она нахмурилась. – По материнской линии я происхожу их дома Ингадаринов, это очень знатный наббанайский род. Моя тетя замужем за Леобардисом. Кто же лучше меня может уговорить герцога? – Она выразительно всплеснула затянутыми в кожаные перчатки руками.

– О… – Саймон не знал, что и сказать. – Но Джошуа, наверное, думает, что это будет… будет… я не знаю. – Он подумал. – Я хотел сказать, что, может быть, дочери Верховного короля не следует устраивать заговор против него?

– А кто лучше меня знает Верховного короля? – Она уже сердилась.

– А вы… – Он осекся, но любопытство все-таки победило. – Что вы чувствуете к своему отцу?

– Ты хочешь сказать, ненавижу ли я его? – В ее голосе звучала горечь. – Я ненавижу то, чем он стал. Я ненавижу то, на что его толкают люди, которые окружают его. Если его сердце вдруг смягчится и он увидит, что творит, и раскается – что ж, тогда я снова смогу любить его.

Целая процессия камешков отправилась в колодец. Саймон молча стоял рядом, чувствуя себя крайне неловко.

– Извини, Саймон, – нарушила молчание принцесса. – Я разучилась разговаривать с людьми. Моя старая няня была бы в ужасе от того, во что я превратилась, бегая по лесам. Как ты живешь и что ты делаешь?

– Бинабик просил меня отправиться вместе с ним по поручению Джошуа, – сказал он, поднимая больную тему куда более резко, чем собирался. – На север, – добавил он значительно.

Вместо того, чтобы отразить тревогу и страх, на которые он рассчитывал, лицо принцессы как будто осветилось изнутри. Хотя она и улыбнулась ему, казалось, что Мириамель его не видит.

– О Саймон, – сказала она, – как мужественно! Как это хорошо! Ты можешь… когда вы уходите?

– Завтра ночью, – ответил он, мрачно осознавая, что «просил поехать» каким-то таинственным образом превратилось в «уходите». – Но я еще не решил, – продолжал он слабым голосом. – Я думал, я еще понадоблюсь здесь, в Наглимунде, чтобы с пикой защищать стены, когда начнется осада, – последнее добавление было сделано на случай, если она вдруг подумает, что Саймон остается работать на кухне или что-нибудь в этом роде.

– Ох, Саймон, – сказала Мириамель, внезапно сжав его холодные пальцы тонкой рукой в кожаной перчатке. – Если моему дяде нужно, чтобы ты пошел в ними, ты должен! У нас остается так мало надежд, судя по всему тому, что я слышала.

Она подняла руки и быстро развязала повязанный вокруг шеи небесно-голубой шарф, тонкую прозрачную полоску. Ее принцесса протянула Саймону.

– Возьми это и носи – для меня, – сказала Мириамель. Саймон почувствовал, как кровь хлынула к его щекам, и постарался удержать губы, разъезжавшиеся в потрясенной улыбке простака.

– Спасибо… принцесса, – вымолвил он наконец.

– Если ты будешь носить его, – сказала она, вставая, – получится, почти как будто я сама там, с вами. – Она присела в шутливом реверансе и засмеялась.

Саймон безуспешно пытался понять, что именно произошло и как оно могло произойти так быстро.

– Так оно и будет, принцесса, – сказал он. – Как будто вы с нами.

Что-то в том, как он это сказал, изменило ее настроение; выражение лица принцессы стало спокойным, даже грустным. Она снова улыбнулась, но теперь в улыбке ее была печаль, и быстро шагнула вперед, так ошеломив Саймона, что он чуть не поднял руку, чтобы защититься. Мириамель прикоснулась холодными губами к его щеке.

– Я знаю, ты будешь храбрым, Саймон. Возвращайся невредимым. Я буду молиться за тебя.

Сказала – и исчезла, пробежав через двор, словно маленькая девочка. Темный капюшон мелькнул дымным облачком и скрылся в сумрачной арке перехода. Саймон стоял неподвижно, держа в руке легкий голубой шарф. Он думал об этом подарке и о том, как она улыбнулась, когда поцеловала его, и чувствовал, как горячее светлое пламя разгорается в его груди. Казалось, он еще не полностью осознал, что в безбрежном сером холоде, надвигающемся с севера, только что зажегся единственный факел. Крошечный яркий огонек в гуще ужасной бури… но даже одинокий огонь может привести усталого путника к дому целым и невредимым.

Он бережно скатал мягкую ткань в шарик и спрятал его у себя на груди.

– Я рада, что ты не стал медлить, – сказала леди Воршева. Ее темные глаза, казалось, отражали роскошь желтого платья.

– Большая честь для меня, моя леди, – ответил монах, взгляд его блуждал по комнате.

Воршева резко рассмеялась:

– Похоже, что ты единственный человек в этом замке, который считает честью навестить меня. Впрочем, это неважно. Ты понял, что должен делать?

– Я уверен, что понял все правильно. Трудно будет только выполнить мою задачу, понять ее куда легче.

– Хорошо. Тогда тебе нечего больше ждать, и чем больше промедлений, тем меньше шансов на успех. И больше свободы для болтливых языков.

Взметнув вихрь желтого шелка, она скрылась в задней комнате.

– Э-э-э… моя леди? – человек подул на руки. В комнатах принца было холодно, огонь не горел. – Остается вопрос… оплаты?

– Я думала, что ты сделаешь это просто из уважения ко мне, – отозвалась Воршева.

– Что поделаешь, моя леди, я всего только бедный монах, а на то, что вы просите, нужны деньги. – Он снова подышал на замерзшие пальцы и спрятал руки в рукава рясы.

Она вернулась, держа в руках кошелек из блестящей ткани.

– Это я знаю. Вот. Это золото, как я и обещала. Половина сейчас, половина после того, как я получу подтверждение, что твоя задача выполнена. – Воршева вручила ему кошелек и отвернулась. – От тебя разит вином! Да можно ли тебе доверить такое серьезное дело?!

– Это священное вино, моя леди. Иногда единственное, что остается мне на моем тернистом пути. Вы должны понять. – Он одарил ее застенчивой улыбкой и осенил золото знаком древа, прежде чем спрятать его в карман рясы. – Мы делаем то, что должно, дабы служить Божьей воле.

Воршева медленно кивнула:

– Я могу понять это. Не подведи меня, монах. Ты служишь великой цели, а не только мне.

– Я понимаю, леди, – он поклонился, потом повернулся и вышел вон. Воршева посмотрела на пергамент, разложенный на столе принца, и глубоко вздохнула. Дело сделано.

Сумерки следующего дня застали Саймона в покоях принца Джошуа, готовым к прощанию. Охваченный какой-то дремотой, словно только что проснувшийся, Саймон слушал последний разговор принца с Бинабиком. Юноша и тролль провели весь этот хмурый день, собирая снаряжение в дорогу. У Саймона теперь был новый, подбитый мехом плащ, шлем и тонкая кольчуга, чтобы носить под верхней одеждой. Хейстен сказал, что она не спасет от удара мечом или от стрелы, пущенной в сердце, но может сослужить хорошую службу при каком-нибудь менее гибельном нападении.

Саймону она показалась не слишком тяжелой, но Хейстен предупредил его, что после долгого дневного перехода он вряд ли будет так веселиться.

– Солдату всегда тяжело, парень, – сказал ему этот огромный человек. – И тяжелее всего подчас остаться в живых. Сам Хейстен был одним из трех эркинландеров, которые шагнули вперед, когда капитаны вызывали добровольцев. Как и два его товарища – Этельберн, покрытый шрамами ветеран с пышными усами, почти такой же огромный, как Хейстен, и Гримрик, худой, похожий на ястреба человек с гнилыми зубами и внимательным взглядом – он провел столько времени, готовясь к предстоящей осаде, что теперь радовался любому настоящему делу, даже такому опасному и таинственному, каким обещали стать эти поиски. Когда Хейстен узнал, что Саймон тоже идет, он еще больше утвердился в своем желании присоединиться к экспедиции.

– Посылать на такое дело мальчишку – это бред, – рычал он. – А он ведь даже еще не кончил учиться махать мечом и пускать стрелы. Лучше уж я пойду с ним и будут учить его дальше.

Слудиг, человек герцога Изгримнура, как и эркинландеры, был одет в меха и конический шлем. Вместо длинного меча, какими вооружились остальные, Слудиг заткнул за пояс два ручных топора с прорезными фигурными лезвиями. Он весело улыбнулся Саймону, предвидя его вопрос.

– Когда один застрянет в чьем-нибудь черепе, – риммер говорил на вестерлинге свободно, почти с таким же легким акцентом, как и сам герцог Изгримнур, – хорошо иметь под рукой запасной, чтобы было чем драться, пока не вытащишь первый.

Кивнув, Саймон попытался улыбнуться в ответ…

– Рад снова видеть тебя, Саймон, – сказал Слудиг, протягивая мозолистую руку.

– Снова?

– Мы уже встречались однажды в аббатстве Ходерунда, – рассмеялся Слудиг. – И ты потом путешествовал задом вверх, перекинутый через седло Айнскалдира. Надеюсь, что ты не только так умеешь ездить.

Саймон вспыхнул, пожал руку северянина и отвернулся.

– Мы не намного продвинулись, чтобы помочь тебе в пути, – с сожалением говорил Ярнауга Бинабику. – Скендианские монахи оставили скудные сведения о путешествии Колмунда, кроме записей о его снаряжении. Они, вероятно, считали его сумасшедшим.

– С великой вероятностью они были правы, – заметил Бинабик, полируя костяной нож, недостающую часть своего посоха.

– Но кое-что мы все-таки обнаружили, – сказал Стренгьярд. Волосы священника стояли дыбом, глазная повязка съехала немного на сторону, как будто он явился в покои принца прямо из архивов, в которых рылся всю ночь, как оно, впрочем, и было. – Библиотекарь аббатства написал: «Барон не знает, как долго продлится его путешествие к Дереву Рифмоплета…»

– Это нам непонятно, – вмешался Ярнауга, – скорее всего, монах просто чего-нибудь не расслышал или получил эти сведения через третьи руки… но все-таки это название. Возможно, что-нибудь прояснится, когда вы доберетесь до Урмсхейма.

– Может быть, – задумчиво сказал Джошуа, – это какой-то город, селение у подножия горы?

– Может быть, – с сомнением ответил Бинабик, – но насколько я могу знать, между развалившимся монастырем и Урмсхеймом ничего не находится – кроме Льда, деревьев и камней, с несомненностью. Этих предметов там сколько угодно.

Когда были уже произнесены последние слова прощания, Саймон услышал доносившийся из задней комнаты голос Сангфугола, который пел там для леди Воршевы:

 
Что делать мне? Идти ль во тьму,
Где холод, лед и мрак,
Иль возвратиться в отчий дом?
Скажи, – и будет так…
 

Саймон поднял свой колчан и в третий или четвертый раз проверил, на месте ли Белая стрела. Сбитый с толку, словно пойманный сетями какого-то длинного, прилипчивого сна, он вдруг понял, что снова собирается в путешествие – и снова не знает почему. Его отдых в Наглимунде оказался таким кратким! Теперь он кончился – навсегда, или, по крайней мере, надолго. Дотронувшись до голубого шарфа, повязанного на шее, он осознал, что может никогда больше не увидеть оставшихся в Наглимунде… Сангфугола, старого Таузера или Мириамель. Ему показалось, что сердце его внезапно споткнулось, начало заикаться, как деревенский пьяница, и он хотел было прислониться к чему-нибудь, как вдруг сильная рука сжала его локоть.

– Вот ты где, парень. – Это был Хейстен. – Мало того, что ты еще ничему не научился ни с мечом, ни с луком, так теперь мы тебя еще посадим на лошадь.

– На лошадь? – спросил Саймон. – Это мне нравится.

– А вот и нет, – ухмыльнулся Хейстен. – Уж месяц или два это не будет тебе нравиться, это точно.

Джошуа сказал несколько слов каждому из них, а потом были долгие, торжественные рукопожатия. Вскоре после этого они вышли в темный холодный двор, где их ждали бьющие копытами лошади: пять верховых, две вьючных и Кантака. Если луна и была, она пряталась, как кошка, под одеялом облаков.

– Очень хорошо это, что мы имеем сейчас такую темноту, – сказал Бинабик, усаживаясь в новое седло на серой спине Кантаки. Люди, впервые видевшие коня Бинабика, обменивались удивленными взглядами, но тут тролль щелкнул языком, и волчица помчалась вперед. Солдаты тихо подняли смазанную подъемную решетку, и путники оказались за воротами, под широким, затянутым облаками небом. Они двинулись к казавшимся такими близкими горам; поле призрачных гвоздей простиралось вокруг.

– До свидания всем, – тихо сказал Саймон. Они ехали по дороге, ведущей вверх.

Высоко вверху, на Переходе, у хребта горы, возвышающейся над Наглимундом, притаилась черная фигура.

Даже своими острыми глазами Инген Джеггер не мог разглядеть в безлунной мгле ничего, кроме того, что маленькая группа всадников покинула Наглимунд. Этого, тем не менее, было вполне достаточно, чтобы вызвать его интерес.

Он стоял, потирая руки, и собирался уже позвать кого-нибудь из своих людей, чтобы спуститься вниз и посмотреть получше, но вместо этого поднес кулак ко рту и заухал, как снежная сова. Через несколько секунд огромная собака появилась из зарослей кустарника и выскочила на Переход рядом с ним. Она была даже больше той, которую убил ручной волк тролля, – белое чудовище с длинными перламутровыми прорезями глаз на улыбающейся морде. Она зарычала глубоким грудным рокотом и повела головой из стороны в сторону. Ноздри ее трепетали.

– Да, Никуа, да, – тихо прошептал Инген. – Снова пришло время охотиться.

Мгновение спустя Переход был пуст. Листья нежно шуршали по каменным плитам, но ветра не было.