Текст книги "Память, Скорбь и Тёрн"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 200 страниц)

– Да, Он не был удивлен, что приходится уходить тайно и до восхода.

– Что еще можно было сделать? После того, как мы распустили слухи о его важной миссии в Пирруине, было бы неловко, если бы кто-нибудь увидел его в одеждах священника – и безбородого, как мальчишка из Элвритсхолла. – Принц натянуто улыбнулся. – Видит Бог, Ярнауга, хотя я сам переодевал его, это нож в моем сердце, что я отрываю этого доброго человека от семьи и посылаю его исправлять мои собственные промахи.

– Вы господин здесь, Джошуа; иногда у господина нет той свободы, которая дана даже самому презренному рабу.

Принц сунул правую руку под плащ.

– Он взял Квалнир?

Ярнауга улыбнулся:

– Спрятал под верхним платьем. Да поможет Господь тому, кто попробует обокрасть этого старого толстого монаха.

Усталая улыбка принца на мгновение стала шире.

– Даже сам Бог ничего не сможет сделать для них, когда Изгримнур в таком настроении. – Улыбка не дожила до конца фразы. – Теперь, Ярнауга, пройдись со мной по стене. Мне нужны твои зоркие глаза и мудрые слова.

– Я вижу дальше, чем большинство людей, Джошуа, этому научили меня мой отец и моя мать. Вот почему мое имя переводится с риммерпакка как «Железные глаза»: я вижу сквозь пелену облаков так же хорошо, как железо разрушает чары. Что же до остального, то мне трудно будет сказать то, что достойно называться мудростью, в такой поздний час.

Принц отмахнулся.

– Подозреваю, что ты уже помог мне увидеть многое, что было недоступно моему взору. Расскажи мне что-нибудь об Ордене Манускрипта. Это он послал тебя в Танголдир, чтобы ты наблюдал за Пиком Бурь?

Старик быстро шел рядом с принцем, рукава его рясы вились за ним, как черные знамена.

– Нет, принц, приказывать не в обычаях Ордена. Мой отец тоже был Носителем свитка. – Северянин достал из-за ворота своего одеяния золотую цепь и показал Джошуа резное перо и свиток, висевшие на ней. – Он растил меня, чтобы я занял его место, и мне не оставалось ничего другого, кроме как угодить ему. Орден не принуждает; он только просит, чтобы каждый делал то, что может.

Джошуа некоторое время шел молча, размышляя о чем-то.

– Вот если бы так можно было управлять страной, – сказал он наконец. – Если бы люди всегда делали то, что следует. – Он перевел на старого риммера взгляд задумчивых серых глаз. – Но не всегда все так просто – а добро и зло иногда трудно отличить друг от друга. Скажи, у Ордена Манускрипта ведь был верховный жрец или принц? Это был Моргенс?

Ярнауга скривил губы.

– Безусловно, бывают времена, когда необходимо иметь вождя, сильную руку. Наша горестная неподготовленность к настоящим событиям еще раз доказывает это. – Старик покачал головой. – И мы бы немедленно доверили такое руководство доктору Моргенсу, если бы он об этом попросил – он был человеком невероятного ума, Джошуа. Я надеюсь, что вы по достоинству ценили его, пока он был жив. Но он не хотел. Он хотел только искать, читать и задавать вопросы. Тем не менее спасибо тем силам, какими бы они ни были, которые оставляли его с нами все это время. Сейчас единственная наша защита – это его предвидения.

Джошуа остановился, облокотившись на парапет.

– Значит, у этого вашего Ордена никогда не было вождя?

– Нет, с тех пор, как Эльстан, Король Рыбак, – ваш святой Эльстан – свел ученых вместе… – Он помолчал, вспоминая. – Один было появился, уже в мое время. Маленький эрнистириец, очередное открытие Моргенса. У него был почти такой же могучий ум, как и у доктора, только меньше предусмотрительности, так что он изучал предметы, которых Моргенс никогда бы не стал трогать. Он был честолюбив и настаивал, чтобы мы активнее и деятельнее боролись за добро. Он действительно мог однажды стать тем вождем, о котором вы говорите, Джошуа, человеком великого ума и силы…

Когда старик замолчал, Джошуа взглянул на него и увидел, что острые глаза риммера устремлены к западному горизонту.

– И что случилось? – спросил принц.. – Он умер?

– Нет, – медленно ответил Ярнауга, не отводя взгляда от каменистой равнины. – Нет, не думаю. Он… изменился. Что-то испугало его, или причинило ему боль, или… что-то еще. Он давно покинул нас.

– Значит у вас все-таки случались поражения? – спросил принц, снова начиная движение. Старик не последовал за ним.

– О конечно, – сказал он и поднял руку, как бы заслоняя лоб, вглядываясь в смутную даль. – Прейратс тоже некогда был с нами.

Прежде, чем принц смог что-либо ответить на это потрясающее сообщение, его перебили.

– Джошуа! – крикнул кто-то со двора. Принц плотнее сжал губы.

– Леди Воршева, – сказал он и посмотрел вниз, где стояла возмущенная женщина в горящем красном платье. Ее черные волосы стлались по ветру, как горький дым. Рядом с ней маячила унылая фигура Таузера. – Что вам от меня нужно? – спросил принц. – Вы должны быть в замке. Собственно говоря, я приказал вам быть в замке.

– Там я и была, – ответила она сердито. Приподняв подол платья, леди Воршева направилась к лестнице, ведущей наверх, продолжая свою пылкую речь. – И скоро уйду обратно, не беспокойтесь. Но сначала я хочу еще раз взглянуть на солнце – или вы собираетесь вечно держать меня в темном погребе?

Справившись с раздражением, Джошуа с трудом сохранял лицо спокойным и суровым.

– Небу известно, что в замке есть окна, леди. – Тут принц, нахмурившись, посмотрел на Таузера: – Неужели ты не можешь даже не пускать ее на стены, Таузер? Скоро начнется осада. – Маленький человек пожал плечами и захромал по ступенькам вслед за Воршевой.

Леди слегка задыхалась, когда подошла к принцу.

– Покажите мне войска вашего ужасного брата, – попросила она.

– Если бы его войска были здесь, – раздраженно сказал Джошуа, – здесь бы не было вас. Пока что видеть нечего. Спускайтесь, пожалуйста, вниз.

– Джошуа? – Ярнауга все еще щурился на западный горизонт. – Пожалуй, кое-что все-таки можно увидеть.

– Что?! – в одно мгновение принц оказался подле старого риммера, всем телом навалившись на парапет и вытянувшись, чтобы разглядеть то, что увидел старик. – Элиас? Так скоро? Я ничего не вижу! – В возбуждении он ударил кулаком по камню.

– Я сомневаюсь, что Верховный король может подходить с запада, – сказал Ярнауга. – Не удивляйтесь, что не видите их. Как я уже говорил вам, у меня очень острые глаза. Тем не менее они там. Много лошадей и людей – слишком далеко, чтобы сказать, сколько именно, – двигаются по направлению к нам. Там. – Он протянул руку.

– Слава Узирису! – возбужденно воскликнул Джошуа. – Ты наверное прав! Это может быть только Леобардис! – Он выпрямился, полный жизни и энергии, хотя лицо его омрачала тревога. – Положение довольно затруднительное, – сказал он, обращаясь в основном к себе. – Наббанайцы не должны подходить слишком близко, иначе они окажутся зажатыми между Элиасом и стенами Наглимунда. Тогда нам пришлось бы впустить их, и они стали бы просто лишними ртами. – Он поспешил к лестнице. – Если они встанут слишком далеко, мы не сможем оказать им никакой помощи в схватке с Элиасом. Надо послать к ним гонцов! – Он сбежал по ступенькам, громкими криками призывая Деорнота и Идгрема, лорда-констебля Наглимунда.

– О Таузер! – сказала леди Воршева. Щеки ее раскраснелись от ветра и от стремительного развития событий. – Мы все-таки спасемся! Помощь близка!

– Я тоже надеюсь на это, моя леди, – ответил шут. – Я уже прошел все это вместе с Джоном, моим господином, вы же знаете… Но я не стремлюсь пережить это снова!

Внизу во дворе кричали и ругались солдаты. Джошуа стоял на краю колодца с мечом в руке и отдавал распоряжения. Лязг металла, когда копья ударялись о щиты, а мечи и шлемы торопливо разбирали из углов, где они были сложены, разнесся над стенами замка, как звук мольбы.

Граф Аспитис Превис обменялся несколькими выразительными словами с Бенигарисом и направил лошадь к герцогу. Вместе, шаг за шагом, продвигались они по мокрой густой траве. Восходящее солнце казалось размытым сияющим пятном над серым горизонтом.

– Молодой Аспитис! – сердечно сказал Леобардис. – Какие новости? – Если у него и были не лучшие отношения с собственным сыном, он должен хотя бы проявлять снисходительность к друзьям Бенигариса, даже если речь шла об Аспитисе, которого он считал наименее приятным представителем дома Превенов.

– Разведчики только что вернулись, мой герцог. – Граф, стройный, красивый молодой человек был страшно бледен. – Мы меньше чем в пяти лигах от стен Наглимунда, мой лорд.

– Хорошо. Если Господь будет милостив к нам, мы окажемся там к концу дня.

– Но Элиас опередил нас. – Аспитис взглянул на сына герцога.

Бенигарис тряхнул головой и выругался про себя.

– Он уже осадил крепость? – удивленно спросил Леобардис. – Как? Он научил свои войска летать?

– О нет, мой лорд, это не Элиас, – поспешил поправиться Аспитис. – Это большое войско под флагом Вепря и Копий – знамена графа Гутвульфа Утаньятского. Он от нас в полулиге или около того, и он не пустит нас к воротам.

Герцог облегченно покачал головой:

– Сколько человек у Гутвульфа?

– Около ста лошадей, мой лорд, но Верховный король не может намного отстать от него.

– Что же, это мало должно нас беспокоить, – сказал Леобардис, направляя коня к одному из маленьких ручьев, пересекающих луговые земли на восток от Гринвуда. – Пусть Верховный король и его войска там и томятся. Мы понадобимся Джошуа на близком расстоянии, где сможем беспокоить осадивших и держать открытыми их линию обороны, – с громким плеском он въехал в поток. Бенигарис и граф Аспитис тоже пришпорили коней.

– Но, отец, – сказал Бенигарис, догоняя его. – Подумай только! Наши разведчики говорят, что Гутвульф опередил армию короля всего с сотней рыцарей. – Аспитис согласно кивнул, и Бенигарис сдвинул брови, стараясь, чтобы его слова звучали как можно убедительнее: – Нас втрое больше, а если послать вперед гонцов, к нам присоединятся и войска Джошуа. Мы раздавили бы Гутвульфа о стены Наглимунда, как между молотом и наковальней. – Он улыбнулся и хлопнул по закованному в доспехи плечу отца. – Подумай, как это понравится королю Элиасу – ему придется дважды подумать, верно?

Некоторое время Леобардис молчал. Он оглянулся на развевающиеся знамена своих легионов, растянувшихся по лугам на целую милю. Солнце на минуту пробилось через дымку облаков, окрасив пригнувшуюся от ветра траву. Это напомнило ему Лекелендский восточный зал его дворца.

– Зовите трубача, – вымолвил он.

Аспитис повернулся и прокричал приказание.

– Хеа! Я пошлю всадников в Наглимунд, отец, – сказал Бенигарис, с облегчением улыбнувшись.

Герцог видел, как сильно жаждал славы его сын, но этот подвиг принесет славу и Наббану.

– Выбери лучших, сын мой, – крикнул он, когда Бенигарис поскакал к войскам. – Потому что мы должны опередить время! – Он повысил голос до крика, и головы его легионов повернулись к нему: – Скачите, легионы! За Наббан и Мать Церковь! Да страшатся наши враги!

Бенигарис вскоре вернулся доложить, что гонцы отправлены. Герцог Леобардис приказал трубачу замолчать и потом затрубить снова. Огромная армия помчалась вперед. Когда они выезжали из Иннискрика, копыта стучали, раскатываясь барабанной дробью по лугам и долинам. В мутном утреннем небе сияло солнце, и по ветру полоскались голубые с золотом знамена. Зимородок летел к Наглимунду.

Выводя из ворот Наглимунда сорок конных рыцарей, Джошуа все еще не надел свой ничем не украшенный шлем. Арфист Сангфугол выбежал следом, протягивая ему что-то; принц натянул поводья, и лошадь перешла на шаг.

– Что тебе? – нетерпеливо спросил он, оглядывая туманный горизонт.

Арфист задыхался.

– Это… знамя вашего отца, принц Джошуа, – сказал он, передавая сверток. – Привезено… из Хейхолта. У вас нет никакого знамени, кроме Серого Лебедя Наглимунда – а что лучше Дракона и Древа могли бы вы желать?

Принц посмотрел на красно-белое знамя, полуразвернутое у него на коленях. Глаз огненного Дракона сурово сверкал, как будто кто-то угрожал древу, вокруг которого он обвился. Деорнот, Изорн и еще несколько ближайших рыцарей выжидательно улыбались.

– Нет, – сказал Джошуа, передавая знамя обратно Сангфуголу. Взгляд его был холоден и суров. – Я не мой отец. И я не король.

Он повернулся, намотал поводья на правое запястье и поднял руку.

– Вперед! – воскликнул он. – Мы идем навстречу друзьям и врагам.

И отряд двинулся вперед по узким улочкам города. Цветы, брошенные провожающими со стен замка, падали на грязную, разбитую дорогу за их спинами.

– Что ты там увидел, риммер? – нахмурившись, спросил Таузер. – Что ты там бормочешь?

Маленький отряд Джошуа цветным пятнышком исчезал в тумане.

– По краю горы к югу спускаются всадники, – ответил Ярнауга. – Мне не кажется, что их много, но то далеко. – Он прикрыл глаза, как бы вспоминая что-то, потом снова открыл их, всматриваясь вдаль.

Таузер непроизвольно начертал знак древа: глаза старого риммера были ясными и свирепыми и светились, как сапфировые лампы!

– Голова вепря на скрещенных копьях, – прошипел Ярнауга. – Чье это?

– Гутвульф, – смущенно сказал Таузер. Судя по тому, что видел на горизонте старый шут, северянин наблюдал за призраками. – Граф Утаньята, Рука Короля.

Рядом на стене леди Воршева тоскливо смотрела вслед исчезающему отряду принца.

– Он идет с юга, опережая основную армию Элиаса. Кажется, Леобардис увидел его. Наббанаи повернули к югу, как будто навстречу ему.

– Сколько… сколько человек? – спросил Таузер, чувствуя, что перестает понимать, что происходит. – Как тебе удается видеть все это? Я ничего не могу разглядеть, а мое зрение, это единственное, что не…

– Сто рыцарей, может быть даже меньше, – перебил его северянин. – Вот что меня беспокоит: почему их так мало?

– Боже милостивый! Что затеял герцог? – выругался Джошуа, поднимаясь в стременах, чтобы лучше видеть. – Они повернули на восток и на полном ходу мчатся к южным горам! Он потерял разум?

– Смотрите, мой лорд! – крикнул Деорнот. – Смотрите, там, у подножия Бычьей Спины!

– Во имя любви к Эйдону, это же армия короля! Что делает Леобардис? Он собирается атаковать Элиаса без нашей поддержки?

Джошуа хлопнул лошадь по шее, пришпорил ее и помчался вперед.

– Кажется, их немного, принц Джошуа, – окликнул Деорнот. – Возможно, это передовой отряд.

– Почему он не послал гонцов? – жалобно спросил принц. – Смотри, они хотят оттеснить его к Наглимунду и прижать к стене. Почему, во имя Господа, Леобардис не поспал ко мне гонцов?! – Он вздохнул и повернулся к Изорну, откинувшему со лба медвежий шлем своего отца, чтобы лучше видеть горизонт. – Ну что же, дружище, в конце концов это проверка для нашего мужества.

Неизбежность боя, казалось, словно мантией окутала Джошуа полной безмятежностью. Глаза его были спокойны, на губах играла странная полуулыбка. Изорн улыбнулся Деорноту, отвязывавшему щит от луки седла, и снова взглянул на принца.

– Пусть испытают его, лорд, – сказал сын герцога.

– Вперед! – вскричал Джошуа. – Перед нами разоритель из Утаньята! Вперед! – с этим призывом он пустил галопом своего пегого скакуна, и дерн фонтаном разлетался под копытами лошади.

– За Наглимунд! – закричал Деорнот, высоко подняв меч. – За Наглимунд и за нашего принца!

– Гутвульф еще держится, – сказал Ярнауга. – Он остановился на горе, хотя наббанайцы наступают. Джошуа повернул им навстречу.

– Он вступил в сражение? – испуганно спросила Воршева. – Что происходит с принцем?

– Он еще не достиг поля боя – вот! – Ярнауга побежал по стене к юго-западной башне. – Рыцари Гутвульфа приняли первую атаку наббанайцев! Все смешалось! – Он прикрыл глаза и постучал по векам костяшками пальцев.

– Что?! Что?! – Таузер сунул палец в рот и яростно грыз его, безуспешно пытаясь что-нибудь разглядеть. – Ты мне тут не молчи, риммер!

– Трудно понять, что там происходит, с такого расстояния, – сказал Ярнауга, и совершенно напрасно, потому что ни один из двух его слушателей, так же, как и никто другой во всем замке, не видел ничего, кроме слабого двигающегося пятна в тени Бычьей Спины. – Принц приближается к месту сражения… Рыцари Гутвульфа и Леобардиса разбросаны по холмам. Теперь… теперь… – Он замолчал, сосредоточившись.

– Ах! – свирепо зарычал Таузер, хлопая себя по тощему бедру. – Во имя Святого Муирфата и Архангела, это хуже всего, что только можно себе вообразить. С тем же успехом я мог бы прочесть это в… в книге! Черт тебя побери, старец, говори!

Все это разворачивалось перед Деорнотом, словно во сне – мрачное мерцание доспехов, крики и глухие удары клинков о щиты. Когда отряд принца приблизился к сражающимся, он увидел, как меняются лица рыцарей Наббана и эркинландеров и почувствовал, как вихрь удивления пронесся по битве при их появлении. В какое-то мгновение он почувствовал себя частицей сверкающего моря, несущейся на гребне нависающей волны. Через секунду рев и лязг оружия охватили его; рыцари Джошуа врезались с фланга в Вепря и Копья Гутвульфа.

Кто-то оказался прямо перед ним: пустое лицо в маске шлема над обезумевшими глазами боевого коня. Деорнот почувствовал удар в плечо, от которого пошатнулся в седле, копье врага ударилось в его щит и скользнуло в сторону. Он видел перед собой его темную накидку, и, схватив меч двумя руками, взмахнул им. Меч прошел мимо щита и ударил в грудь рыцаря, скинул его с коня в грязную окровавленную траву.

Теперь он был свободен; Деорнот огляделся, пытаясь различить знамя Джошуа, и почувствовал, как слабо пульсирует плечо. Принц и Изорн, сын Изгримнура, спина к спине сражались в центре бурлящей лавины рыцарей Гутвульфа. Быстрая рука Джошуа метнулась вперед, и Найдл пронзил забрало одного из украшенных черным гребнем всадников. Руки врага взлетели к закрытому металлом лицу, немедленно окрасившись кровью, и рыцарь рухнул на землю, скрывшись из глаз, когда попятилась оставшаяся без хозяина лошадь.

Деорнот увидел Леобардиса, герцога Наббана, на юго-восточном фланге битвы, под развевающимся знаменем Зимородка. Два рыцаря поблизости от него сдерживали упирающихся коней, и Деорнот догадался, что гигант в гравированных доспехах – должно быть сын герцога Бенигарис. Черт бы побрал этого человека! Герцог Леобардис стар, но почему Бенигарис не вступает в битву? Это война!

Новая фигура возникла перед ним, и Деорнот дернул за поводья, чтобы избежать стремительного удара боевого топора. Всадник, не оборачиваясь, промчался мимо, но за ним по пятам следовал другой. На некоторое время он позабыл обо всем, обмениваясь яростными ударами с утаньятом. Лязг и крики боя казались ему теперь ровным гулом стремительного водопада. Наконец он нащупал слабое место в защите своего противника и обрушил меч на его шлем, сминая шарнир забрала. Рыцарь повалился в сторону и сполз с коня, зацепившись ногой за стремя. Так он повис, напоминая заколотого борова в замковой кладовой. Обезумевшая лошадь уволокла его прочь.

Граф Гутвульф в черном плаще и черном шлеме наносил удары направо и налево, отбиваясь от двух одетых в голубое наббанайских воинов, как будто они были несмышлеными мальчишками, всего в броске камня от Деорнота. Молодой рыцарь уже пригнулся в седле, чтобы мчаться к нему – сколько славы в том, чтобы обменяться ударами с Чудовищем Утаньята – когда упавшая рядом с ним лошадь развернула его собственного коня в другую сторону. Остановившись, все еще одурманенный, словно во сне, он обнаружил, что скакал вниз с горы через самую гущу сражения. Перед ним было синее с золотом знамя Леобардиса; герцог с развевающимися из-под шлема белыми волосами, стоял, высоко поднявшись в стременах, выкрикивая слова ободрения своим людям, потом опустил забрало и скрыл свои ясные глаза, собираясь вступить в бой.

На глазах у Деорнота сон обернулся кошмаром. Тот, кого он считал Бенигарисом, двигаясь так медленно, что Деорноту казалось, он может в любой момент протянуть руку и остановить его, вытащил длинный клинок и аккуратно, обдуманно вонзил его сзади в шею герцога. В шуме и безумии бурлящей битвы, никто, кроме Деорнота, не видел этой чудовищной сцены. Когда обагренный кровью клинок был вытащен, Леобардис воздел к небу дрожащие руки в железных перчатках, как бы пытаясь проговорить что-то через душащее его всепоглощающее горе, и спустя секунду осел в седле, склонившись к белой шее своей лошади, по которой потоком хлынула его кровь. Потом он медленно упал на землю.

Бенигарис некоторое время смотрел на него, как будто увидел выпавшего из гнезда птенца, потом поднес к губам рог. На мгновение Деорноту показалось, что в черной прорези шлема Бенигариса что-то блеснуло, словно сын герцога перехватил его ошеломленный взгляд через головы сражающихся людей.

Рог пел долго и хрипло, и многие головы повернулись на зов.

– Тамбана Леобардис эйс! – проревел Бенигарис, и, как это ни чудовищно, голос его был хриплым и скорбным. – Герцог пал! Отец убит! Отходите!

Он снова затрубил в рог. Деорнот в ужасе смотрел на него, не в силах поверить, как вдруг со склонов горы ответил другой сигнал. Одетые в доспехи всадники выскочили из-за тенистого укрытия деревьев.

– Огни Севера! – простонал Ярнауга, погрузив Таузера в пучину отчаяния.

– Скажи нам, как вдет битва?!

– Боюсь, она проиграна, – сказал риммер голосом гулким, как ночное эхо. – Кто-то упал.

– О! – выдохнула Воршева, и слезы были в ее глазах. – Джошуа! Это не Джошуа?!

– Не могу сказать. Я полагаю, что это может быть Леобардис. Но еще одно войско спускается с горы. Одеты в красное, на знамени… Орел?

– Фальшир! – простонал Таузер и, стянув с головы шапку с бубенцами, со звоном швырнул ее о камень. – Матерь Божья, это граф Фенгбальд! О Узирис Эйдон, спаси нашего принца! Ублюдки королевские!

– Они ударят по Джошуа, как молот, – сказал Ярнауга. – А наббанайцы, по-моему, в замешательстве. Они… они…

– Отступайте! – кричал Бенигарис, и Аспитис Первис рядом с ним выхватил знамя из рук потрясенного пажа Леобардиса и растоптал мальчика копытами своего коня.

– Их слишком много! – кричал он. – Герцог мертв! Отступайте!

Деорнот развернул коня и поскакал через кровавую свалку обратно к Джошуа.

– Западня! – кричал он. Рыцари Фенгбальда ураганом неслись с горы, их клинки сверкали. – Это западня, Джошуа!

Он прорубил дорогу через двух вепрей Гутвульфа, пытавшихся преградить ему путь, получив несколько сильных ударов по щиту и мечу. Он сразил второго прямым ударом в горло и чуть не потерял свой меч, застрявший в теле. Он видел, что по его забралу течет кровь, но не знал, чья.

Принц звал назад своих рыцарей, рог Изорна трубил, перекрывая крики и звон оружия.

– Бенигарис убил герцога! – крикнул Деорнот. Джошуа ошеломленно обернулся, когда окровавленная фигура молодого рыцаря выехала на него. – Бенигарис заколол его сзади! Мы в ловушке!

На мгновение принц замешкался, подняв руку, словно хотел откинуть забрало и оглядеться. Фенгбальд и его орлы скакали к тылу наглимундцев, стараясь отрезать им путь к отступлению.

Принц поднял обернутую поводьями руку со щитом.

– Труби в рог, Изорн! – крикнул он. – Мы должны пробиться! Назад! Назад в Наглимунд! Мы преданы!

Под звук рога со страшными гневными криками рыцари Джошуа бросились вперед прямо к растянувшейся по холму цепи всадников Фальшира. Деорнот гнал лошадь, пытаясь достигнуть передовых рыцарей, и видел, как сверкающий клинок Джошуа обходил защиту первого орла, нанося змеиные удары под рукой рыцаря. Потом Деорнот увидел прямо перед собой красные плащи. Он взмахнул мечом и выругался: он не знал и сам, что его щеки, закрытые шлемом, были мокры от слез.

Люди Фенгбальда, смущенные свирепостью нападающих, медленно поворачивались, и в этот момент наглимундцы прорвались. Наббанайские легионы в панике и беспорядке бежали к Инникскрику. Гутвульф не стал преследовать их, а послал свой отряд на подмогу Фенгоальду.

Деорнот гладил шею коня. Он слышал тяжелое дыхание лошади, когда они галопом неслись назад, через луга и вспаханные поля. Звуки погони постепенно затихали, а впереди вырастали стены Наглимунда.

Ворота были подняты и ждали их, словно черная разверстая пасть. Голова Деорнота пульсировала, как барабан, по которому выбивают дробь. Ему внезапно очень захотелось быть проглоченным – чтобы скатиться в глубокое темное забвение и никогда больше не выходить на свет.