Текст книги "Мертвый мир - Живые люди (СИ)"
Автор книги: Полина Гилл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 84 (всего у книги 85 страниц)
Никто не знал, куда, и только Дарлин бросила взгляд на Леонарда.
–В Чикаго. – голос Гилсона послужил для меня нокаутом, полнейшим уничтожением и испепелением чувств и мыслей.
–Да вы, блядь, ебанулись в край!.. – мы вновь могли начать спорить, продолжая бежать, если бы не протяжный крик незнакомого голоса.
–Бонни!– кажется, это было первым словом смуглого ребенка, окончательно потерявшего надежду.
***
Только когда первый снег посыпался с неба, заменяя собой дождь, а слабый иней виднелся у краев воды и на траве, мы добрались до разрушенного порта в Чикаго. Путешествие это вызвало множество воспоминаний.
Завывающий ветер блуждал по дороге, порой отражаясь от металлических контейнеров, и тихие скрипы и стоны ржавеющих кораблей заполняли мертвую тишину причала.
Место это было таким же, каким я запомнила его в последние мгновения, сидя за спиной Крайтона,– только жар пламени исчез. Здесь все пустовало, а ворота оказались полностью разрушенными и лежали искорёженными пламенем металлическими листами на дороге. Белые линии, когда-то разделяющие дорогу на полосы, стерлись или же окрасились в засохший алый.
Только редкие твари блуждали по спаленным развалинам, порой сваливаясь в озеро Мичиган, идя на зов стонущего ветра. Дрожь проходила по телу, заставляя невольно дергаться.
Казалось, никто не возвращался сюда или просто проходил мимо, понимая, что это гиблое место: амбары сложились карточными домиками, а обглоданные кости порой попадались на пути. Среди падающих снежинок порт казался ужасно черным от сажи и углей. Смертью пахло повсюду.
Когда мы проходили через каменное здание, служившее когда-то домом Николаса, то заметили лишь ошмётки тел, да черные от пожара камни стен. Проходя по одному из темных коридоров, нам пришлось остановиться и долго стоять, смотря на тело Эммы Хэйз, обратившейся в мертвеца. Вероятно, Крайтон не добрался до порта…
Силуэт мертвеца со светлым когда-то волосом выхватил из темноты тоннеля свет фонарика. Кажется, бывшая возлюбленная Тэда долго пребывала в мертвом забытье, пока мы не нарушили тишину ее существования своим появлением. Однако, даже если бы она захотела, далеко бы не ушла – я собственными руками избавила ее от мучений, которых она даже не чувствовала, словно исполняя свой долг перед Крайтоном.
Мы долго бродили по развалинам, откапывая все новые кости. Потом продвинулись к металлическим контейнерам, в которых когда-то жили люди, обреченные подчиняться Николасу, оставшемуся навечно править в своем кровавом царстве. Казалось, что все погибшие здесь люди после смерти попали в новый мир, однако и там оказались во власти темного дьявола-призрака. Он будто не желал отпускать то, что ему принадлежало.
–Здесь нет ничего: ни машин, ни еды и даже одежды. Все просто сгорело, – с чистейшим угнетением в голосе озвучил то, что все мы видели, Джин, отбрасывая в сторону очередную покрытую сажей деревяшку.
–Можно пройти дальше в город. – предложение Дарлин, что держала на руках Тони, никак не было встречено. Я давно смирилась с тем, что мы вернулись в это место, однако теперь, видя, что именно стало с портом-кладбищем, чувствовала печаль. Здесь погибли даже те, кто ненавидел Николаса, как и мы.
–Здесь есть лодки, – будто говоря очевидные вещи, Вэл только пожала плечами, устало бросая камушки в дребезжащую гладь озера. Они тонули, оставляя на поверхности круги, расползающиеся в разные стороны. Это было забавным и одновременно успокаивающим зрелищем. Мы отчаянно пытались найти в порту хоть что-то.
–Вэл, это гениально, – мой голос показался мне самой до ужаса сухим и хриплым, хотя эмоции были иными.
–Да-да, я знаю, вы с Дарлин умнее всех, конечно, но… – Бенсон тут же восприняла мои слова как какое-то обвинение или сарказм, поэтому, даже не обернувшись, продолжила развлекаться тем, что топила куски отвалившихся кирпичей.
–Да нет, я серьезно, идите сюда. – остальные недоверчиво посмотрели на меня, но все же потянулись следом, заставляя и Вэл, свешивающие ноги с причала, подняться с грязного асфальта. Я двигалась по той дороги, которую не забуду: к «Зоопарку». В узких коридорах корабля, чуть дальше, стонали мертвецы, но я не собиралась идти к ним. Сорвав лист с местом назначения, откуда прибыл этот корабль, где нас с Биллом держали в клетках, я вновь вернулась на причал, к ожидающим объяснений спутникам. – Видите, «Айл Ройал» – это заповедник, национальный парк. Корабль прибыл оттуда, и, если здесь нас уже ничего не держит, если ничего не осталось, то мы можем попытаться найти что-нибудь там.
–Рыбу что ли? – скептически относясь к моей задумке, сожалея, что мы вообще вернулись в полностью разрушенный и сожженный порт, недоверчиво спросил Джин с явным пренебрежением в словах.
–Нет, Джин, –не обращая внимания на его тон, я лишь бросила короткий взгляд на лист бумаги. – Остров, «Айл Ройал» – это остров-заповедник.
–Ну а лодка? – смирившись с тем, что, вероятно, остров не самая плохая идея, особенно если там не так много мертвецов, однако не желая принимать больше чужих предложений, не унимался старший Янг. Оно и понятно: ему не хотелось плыть в никуда, подвергая всех опасности.
–Здесь много шлюпок, но на них мы не доплывем: у нас нет бензина, – поддерживая Джина, отозвался задумчивый Леонард, в последнее время винящий себя во многом. Теперь, вероятно, ему думалось, что мы зря потратили время, добираясь сюда.
–Стоит искать по машинам, в прошлый раз Алона ткнула пальцем в небо, и бак оказался полным, – с какой-то печалью, но и одновременно надеждой напомнила Дарлин, воодушевленно впихивая мне Тони. К слову, парнишка все чаще начинал болтать, пробуя слова на вкус, правда он не говорил «мама» или «папа», его словарный запас состоял из слов «воняет», «мертвый дядя или тетя», «красная кака».
–Похоже на план, в любом случае, лучше, чем ничего, – поддерживая всеобщий энтузиазм, чувствуя, что это лучше, чем обыкновенное скитание в неизвестности, Леонард первым отправился в сторону ржавеющих машин. Через пару секунд все были заняты поисками.
–«Айл Ройал» значит? – я обращалась к Тони, что смотрел на меня своими детскими глазами, а после перевела взгляд на Марко, оставшегося стоять рядом со мной, у того же самого корабля.
–Блэр, ты думаешь, это правда хорошая идея? – желая узнать, что мы больше не движемся к собственной смерти, что теперь имеем какую-то цель, тихо спросил мальчишка. Однако в его голосе не было недоверия, как в словах Джина, напротив, младший Янг желал услышать, что все будет хорошо. Нам всем надоело то, что нас преследовали лишь неудачи. На том острове просто обязано быть хоть что-то.
–Ну, может, мы что-нибудь там и найдем. По крайней мере, я в это верю, – подбадривая паренька, попутно осматривая порт в последний раз, будто прощаясь с ним, я легко улыбнулась, желая поддержать Марко. Он все равно, несмотря на то, что пережил, остается ребенком. Хотела бы я, чтобы он вновь вернулся в детство. – Никогда не слышал об этом месте?
–Нет, а ты? – парнишка лишь пожал плечами, послушно забирая из моих рук Тони – в нашу сторону шел мертвец, поэтому я вытащила нож, идя теперь ему навстречу.
–Не помню, вроде, что-то знакомое, но… знаешь, мы все забываем некоторые вещи, – отправляя гнилую тварь, в голове которой нож попросту утонул, в озеро, я с каким-то несвойственным отвращением вытерла лезвие о штанину. Замечая, что мои слова не сделали мальчишку счастливее, я лишь выдохнула. –Тебе тоже, думаю, не помешает надежда: надейся на то, что мы найдем там что-нибудь.
***
Мы уже давно покинули сушу, понимая, что теперь нас окружает лишь вода, да шум моторной лодки, какой управлял Леонард. Он действительно, кажется, знал все. По его же наставлению нам пришлось отыскать пару весел: на случай, если бензина не хватит, и мы застрянем посреди озера.
Я смотрела в водяную гладь, где растворялись редкие снежинки. Джин прижимал к себе брата, пытаясь согреть того – на воде было куда холоднее-, а Тони посадили в рюкзак, попутно натягивая на голову шапку. Дарлин же ни о чем не думала, закрыв глаза – казалось, она наслаждалось тишиной и тем чувством, что, по крайней мере, сейчас у нас была цель.
Опустив руку в воду, создавая еще больше водяных тропинок, я вновь посмотрела на собственное отражение, быстро искажающееся в водной глади. Это было странным чувством, но большего развлечения не предвещалось. Однако меня заставили отвлечься от собственного лица: тоненькая «струйка» дыма отражалась в озере. Подняв голову, как и остальные, вдалеке я заметила остров. Мы все лишь переглянулись, угадывая призраки улыбок на лицах друг друга.
–Это, кажется, «Айл Ройал»…
***
Проплывая через подобие кувшинок, закрывшихся и утративших свою красоту, я еле удержалась, чтобы не попробовать прикоснуться до одного из цветков. Остановило меня только то, что все здесь казалось странным: нигде не было подобия снега или мертвенности мира. Тишина перебивалась только плесками воды-мы сменили мотор на весла, подплывая к острову-, да кваканьем лягушек, которого никто из нас не слышал уже слишком долго. Создавалось ощущение, что до этого места зима не добралась.
Леонард пришвартовывал лодку медленно и осторожно, вечно оглядываясь по сторонам, но так, что узлы можно было быстро развязать, вновь отплывая от острова. Ожидая неприятностей всегда и везде, мы тут же достали оружие, предпочитая огнестрелу ножи. Это был нетронутый дикий мир, живой мир: среди пожелтевших, местами еще зеленых крон деревьев, создающих лес в нескольких шагах от берега, слышались свисты птиц и то, как кто-то бегал среди приземистых кустарников. Старые лодки с пробитым дном и военные машины со спущенными колесами и выбитыми окнами, кажется, давно пребывали на берегу.
Я прошла чуть дальше, оборачиваясь на Вэл, что испуганно отскочила в сторону, когда на ее ботинок заползла ящерица песчаного цвета. Замечая приветственную табличку, мы, наверное, все столпились у нее, прикрывая спины друг друга: перечеркнутое «Айл Ройал». Бенсон торопливо обошла вывеску, останавливаясь с обратной стороны, тыкая в деревяшку.
–«Мёртвый мир-Живые люди» – дом для выживших. – Вэл прочитала надпись, заставляя нас всех подойти к ней, словно желая убедиться в правдивости написанного. Если это окажется правдой… однако расположении этого острова и то, что нигде в Чикаго о нем даже не упоминалось – не было указателей или намеков -, не давали нам огромной надежды. Но даже Тони – что порой самостоятельно передвигал ногами, топая близ костра в лагере-молчал, рассматривая берег и близкий лес. Тона этого странного острова были глубокими зелеными, похожими на какие-то джунгли – казалось, здесь вечная весна.
Военная машина, чьи колеса оказались спущенными и «всосанными» в землю, а стекла разбитыми, была пустой и давно заброшенной. Осмотрев ее и некоторые лодки, мы остановились у самого леса.
–Пойдем дальше? – заставляя Марко, который и не возражал, держаться ближе, обратился ко всем Джин, как-то недоверчиво смотря на зеленые деревья и частые шорохи, раздающиеся среди крон.
–А у нас есть выбор? – даже не оборачиваясь к лодке, на какой мы прибыли сюда, задал риторический вопрос Леонард, все же держа оружие наготове. Он будто обращался к самому себе.
–Нет, – проходя мимо парней, я сделала уверенный и самый первый шаг по нечеткой тропинке, идущей в лес. Что-то просто обязано быть здесь, что-то мы должны найти. По-другому никак.
Мы шли долго, порой замедляясь, чтобы сорвать знакомые ягоды. Все это до сих пор казалось фантазиями, и я боялась, что проснусь в том доме, где обратилась Лили. Не хотелось даже думать о том, что это галлюцинации, вызванные голоданием и бессонными ночами. Мы шли, когда, словно по команде, остановились: впереди возвышалась смотровая вышка, совершенно не вписывающаяся в картину и атмосферу этого места. Кроме того, на ее вершине был человек, вероятно, с биноклем.
Когда он заметил нас, то, совершенно не боясь шуметь, что-то закричал, размахивая руками. Мы почти сразу обернулись, ожидая толпы мертвецов за спинами или чего-то худшего, и только Гилсон продолжал всматриваться в движения человека на вышке, а после Леонард и вовсе опустил оружие, пряча нож в чехол.
–Кажется, мы нашли то, что хотели. Это живое место…
========== 10.1.Перерождение – Новый день – новая игра ==========
Парень с темным волосом, который давно никто не подстригал, за которым никто не ухаживал, шел по железной дороге, по какой, кажется, уже вечность не проезжали поезда. Он шел достаточно быстрым шагом, порой торопливым или, напротив, медлительным. Вокруг него – широкое поле, заросшее травой и сорняками, а чуть дальше, в нескольких долгих милях, стена зеленого леса, чьи верхушки, кажется, подпирают голубое небо. Этот лес, он скрывает далекое, засыпанное листьями и землей шоссе и мертвецов.
Все это, начиная от школьного автобуса и заканчивая портом в Чикаго, – его воспоминания, истории, рассказанные людьми, что были с ним, или людьми, что затерялись на мертвых дорожках этого мира, орошая землю своей кровью и плотью.
Встреча с суровым байкером, уничтоженный медицинский центр Святой Елизаветы, побег из Оттавы, заполненной мертвецами, история о рыжей Блэр – это было началом. Ровно, как и «Счастливая долина», и первый опыт с укусами Ходячих: тогда Стив, можно сказать, открыл им тайну нового меняющегося мира.
Скитания в лесу, ночлеги у заброшенных домов, сестра Крайтона, а после и новое место для жизни с его обитателями – всё это было продолжением длинной истории, где каждый являлся игроком со своими чувствами и проблемами. Потом начались безумные потери, венцом каких послужила гибель Кловер Эйбрамсон, ставшей частью семьи, – она оставила после себя лишь золотой медальон, слова на котором теперь напоминали о потерянном детстве. Шалости пиратов, собственная банда – мальчик даже не помнил друзей, с какими веселился на выходных и каникулах.
Затем вновь появилась Блэр, похороненная когда-то вместе с поваленным забором, бетонная станция, старик Билл, Холвудс, новые люди. Жизнь не была скучной, как не была и безопасной. Но потом появился Николас со своим кровавым королевством и безумием. Точки невозврата, множество ссор, потерь, не рождённый ребенок…
Как много всего помнит этот парень, бредущий по железной дороге. Он, кажется, потерял всё.
И каждый раз мальчику, вернее, теперь уже подростку, тяжело вспоминать то, что было. Это всегда больно. Однако эти же воспоминания дают ему силы, чтобы идти вперед.
Все это, начиная со школьного автобуса и заканчивая найденным островом, было более семи лет назад. Семь лет назад они нашли новую цивилизацию на Айл Ройал, где прожили четыре года без войн, эпидемии смерти, убийств и разочарований.
Когда, ставшая крохотной, группка выживших добралась до заповедника, лишь два раза за четыре года новые люди доплывали до острова – и то только после того, как жители национального парка решились установить на суше указатели. Вместе со знаками оставили и целую лодку, но две группы были конечным результатом. На Айл Ройал людей больше не появлялось, да и умирали редко: напоминало настоящую жизнь…
Четыре года казались сказкой, и только редкие возвращения на большую землю помогали не забывать окончательно, каково было раньше. Однако после четырех лет отдыха стало тяжело по возвращению в мертвую игру мира. И возвращение это состоялось…
Когда все произошло, многие смогли сбежать с острова: некоторые двинулись в Канаду, чья граница оказалась совсем близко, другие же в районы Чикаго, знакомого им прежде.
***
Мы все нашли на этом острове многое: то, что забыли, и то, чего не надеялись найти, однажды потеряв. Простые вещи вызывали у нас восторг, и люди в этом месте забавлялись нашей реакцией. Но для нас электричество, телефоны, громкая музыка – все это являлось иным миром, который когда-то погиб.
Блэр Джералд нашла в этом месте многое, даже мать, которая давно для нее умерла. Как оказалось, полицию многих штатов – когда все стало очевидно-переправили на остров, уже тогда обозначенный спасительным местом. В их обязанности входила защита важных людей, занимающих высокие посты, однако скоро все эти вынужденные условия существования стерлись, и образовалось новое общество, новые правила.
Встреча матери и ребенка должна была быть чем-то великим и прекрасным, однако реакция Блэр оказалась пустой и равнодушной. Хэлен Джералд, постаревшая от всего, что произошло, почти бросилась к рыжей, с трудом узнавая в ней дочь, но лишь потом поняла, как сильно та изменилась: превратилась в кого-то чужого. Взгляд голубых глаз Блэр, разочарованный и озлобленный на весь мир, никто не сможет передать, потому что он был похож одновременно на штормящий и мертвый океан. Мать и дочь – они будто никогда не были семьей, родными, будто не были знакомы вовсе. Блэр уже тогда двигалась как мертвая кукла, способная лишь выражать свои мысли, не чувствуя эмоций.
Леонард же не нашел родителей, возможно, только знакомые лица, мелькавшие когда-то по телевизору, но шанс работать с военными, обучаясь у них, был дорог для Гилсона. Оказалось, Агата Дуглас когда-то была здесь, на этом острове, и только через какое-то время Леонард вспомнил, что и ему женщина рассказывала об Айл Ройал.
Из-за того, что Блэр никак не отнеслась к жизни своей матери-напротив, она почти разочаровалась, понимая, что все это время чувствовала лживую боль, похоронив родительницу-, Вэл Бенсон нашла заботу. Хэлен просто оказалось необходимо иметь хоть кого-то из прошлой жизни, о которой теперь вечно напоминал образ рыжей девушки, лишь внешне походившей на ее дочь.
Дарлин Джоунс обрела только покой, узнавая от знакомых ее родителей, что мать тоже умерла: когда-то, помнится, девушка обнаружила в старом доме тело отца. Она, не подозревая о подобном, все время думала о матери, о том, что с ней случилось, храня надежду, но теперь все стало точно и четко, будто отпуская Джоунс от каких-то обязанностей вечно беспокоиться. Оказалось, Джейн Макдафф все же была права: лучше знать, чем пребывать в неведении и постоянно думать о прошлом.
Мы все нашли что-то на острове, но после потеряли.
***
Через четыре года мы вновь оказались там, откуда пришли, нас снова было много, но вскоре все повторилось: кто-то ушел, а кто-то погиб. Когда Хэлен, не знающая всех ужасов новой жизни, оказалась на суше, то долго не прожила, она не была человеком, который бы мог мириться с такими переменами: ей, в отличие от дочери, легче было сдаться. А рыжая девушка, кажется, восполнившая отсутствие родительского воспитания за время пребывания на острове, особо и не расстроилась, она ведь давно уже смирилась с мыслью, что мать мертва.
Выжившие, выбравшиеся с острова люди или разделились, или погибли, оставляя нас вновь одних. Тони на то время было примерно столько, сколько мне в самом начале, а я теперь являлся подростком: мне исполнилось двенадцать незадолго до проблем в Айл Ройал. Мы были вместе, зная друг друга и о друг друге, но выживать стало действительно тяжелее – мертвецы будто проголодались за те четыре года пока мы жили в заповеднике. И даже то, что некоторые из нас часто оказывались прежде на суше, ища людей или какие-то запчасти, не смогло спасти никого: Блэр погибла первой.
Это случилось неожиданно, когда толпа мертвецов была совсем близко, и Джералд затерялась в ней, среди мертвых тел. Вэл Бенсон бросилась за подругой, когда рыжая макушка еще была заметна среди серых и алых оттенков, и вместе они исчезли. Дарлин, кажется, попыталась повторить поступок Бенсон, но мой брат успел остановить ее, после прижимая к себе, словно помогая справиться с болью: человек не выживает среди орды тварей.
Мы не нашли ничего от Блэр или Вэл, наше число впервые за четыре года сократилось до пятерых. Но и это долго не продлилось: через пару месяцев с Джоунс все стало совсем плохо. И, говоря «плохо», я сам не понимаю, насколько. Ее астма, которая начала напоминать о себе еще на острове, являлась теперь лишь малой частью проблемы: Дарлин с каждым днем становилась все более безразлична не только ко мне и Тони, но и к собственной жизни.
За те пару месяцев, когда девушка угасала, мы встретили группу людей, но они оказались не самой дружной командой, вероятно, недавно собранной. Кажется, каждый из них то ли отбился от прошлой общины, то ли остался единственным выжившим. Мы пробыли с ними около трех дней, а после ушли, и все стало хуже, с нами самими.
В какой-то из пасмурных дней Дарлин позволила себя укусить-по крайней мере, так все выглядело со стороны-, а Гилсон сделал то, что должен был. Но Джоунс оставалась самой собой даже в последние минуты: перед самой смертью она хотела сказать, что справится самостоятельно, что никто не должен делать этого за нее, однако даже кисть темноволосой девушки не поднималась с земли. А мы поняли, что забыли, каково это – хоронить. Мы будто учились чувствовать заново.
Нам помогали воспоминания о том, что прежде мы уже теряли, однако Дарлин… Даже с тем, что Блэр и Бенсон пропали, было не столько боли: мы ведь не видели их смерти, отчаянно во что-то веря, но не признаваясь в подобном, а Дарлин Джоунс… Она умерла совсем рядом, на глазах, и именно мы закопали ее тело в землю. Тогда я думал, что, живи мы все эти четыре года не на острове, то смогли бы спасти ее, смогли бы помочь, но только после задумался, что, вероятно, так долго мы бы не прожили на суше: зимы, отсутствие еды, бесконечные стада мертвых, тогда еще крохотный Тони… У нас было крайне мало шансов, или же их вовсе не было.
Однако и смерть Дарлин вскоре показалась мне не такой ужасной. Ровно через три месяца, в тот же день, золотой медальон, напоминающий о прошлом, покинул мою шею, теперь раскачиваясь ветром на кресте, смастеренном из деревянных досок. Джина Янга-лучшего человека в мире, который пытался бороться со своими страхами, который превратился в настоящего мужчину, знающего цену жизни и боль предательства, понимающего много вещей, о которых я даже не думал порой, разорвали на части. Но это были не мертвые или же живые, природа по-прежнему оставалась опасным фактором для человека: мы забрели в северные леса, позволяя волкам обнаружить себя. Не одни мы были голодными, а Джин никогда не был охотником…
Мой брат отправился за сухими сучьями для костра, оставляя меня с Леонардом и Тони, обустраивающих лагерь. Он сказал, что скоро вернется, но больше никогда не вернулся, мы только услышали безумный и полный страха крик, спугнувший птиц с деревьев. Я знал, что что-то случилось или случится, потому что чувство тревоги, появившееся задолго до того дня, не покидало ни на минуту, да и Тони жаловался, что ему страшно в этом лесу. Но никто из нас не ожидал появления серых диких собак, против которых нож оказался бесполезным. Их клыки были способны на то, чего не могли сотворить Ходячие, разваливающиеся порой от сильного толчка.
После всего этого только Тони и Леонард остались рядом – мы стали последними из всех, кого знали. Уже ни во что не веря, ни на что не надеясь, мы чего-то искали, чего-то ждали. Гилсон часто вспоминал, как перед островом Блэр просила его решиться на поиски хоть какого-то безопасного места, и он понимал, что все, что мы делали в то время, заканчивалось печально. Да и сейчас ничего не изменилось.
С Леонардом мы говорили редко, тогда уже мужчина учил нас вязать узлы, протыкать головы и выживать. Правда, последнее я научился делать уже давно, живя в таком мире. Но бывало, порой, Гилсон, пока мы шли куда-то далеко, начинал говорить о том, что было раньше. Он часто вспоминал Холвудс, девочку по имени Ванда, которая везде бегала с фотоаппаратом, рассказывал о Дарлин и Джеймсе, чьи отношения я понял только после слов мужчины, походившего на военного. Теперь я чувствовал себя глупым, понимая, что раньше Джоунс и доктор казались мне просто хорошими друзьями.
Так же Гилсон вспоминал о парне со станции, которого я не знал, – его звали Самир и он был индусом. Когда дорога предполагалась особенно долгой, Леонард рассказывал о школьных годах, которых у Тони уж точно никогда не будет. Смуглый малый вообще не понимал многого, о чем мы с мужчиной говорили: большая часть наших слов, касающихся иной жизни, звучали для него абсурдно, но до безумия интересно.
Однако моими любимыми историями являлись пересказанные Гилсоном рассказы Блэр Джералд: ее одинокие блуждания, пугающие меня, ее переживания и эмоции, незнакомые и привлекающие своей противоречивостью. Блэр – по словам Леонарда – открыто признавалась в своих недостатках, в том, что бывала противна сама себе. Но девушка оказалась знакома со странными людьми, которых мы никогда не встречали. Гилсон говорил, что она называла их кочевниками. Жизнь рыжей Блэр всегда казалась насыщенной, особенно в апокалипсисе. Создавалось ощущение, что она только и ждала мертвецов, будто до этого ее будни в нормальном мире были пустыми и скучными. Хотя, кажется, так все и было.
Блэр точно являлась безумной, но я скучал по ней, как скучал по всем, особенно по брату. Мне часто бывало грустно от того, что я не мог вернуться на могилу Джина, о чем-то попросить Блэр или же прижаться к Дарлин, ища спокойствия. Джоунс была таким человеком, который мог взорваться от собственных эмоций, однако рядом с ней ты успокаивался. она будто забирала твои тревоги или же разделяла их.
Но разговоры с Гилсоном все же были редкими – наше общение заменяли жесты и условные знаки. Это было полезно среди мертвецов, слышащих каждый шорох.
Если бы кто-то мог теперь спросить у меня, какой момент оказался самым запоминающимся, я бы вспомнил мокрую и скользкую осень, дожди которой походили на кислотные.
Той осенью позади, в прошлом, остались все. Однажды Леонард просто исчез: без криков, без крови – утром его попросту не оказалось рядом. Это была дождливая ночь, которую мы решили переждать в крохотной сторожке без фундамента, с одной комнатой и туалетом. Стена дождя скрывало все вокруг, поэтому Леонард не пошел осматривать окрестности, и мы с Тони спокойно уснули, не переживая за мужчину. Но утром его уже не было. Мы побродили вокруг сторожки, прождали его весь день и следующую ночь, но он не вернулся. Я почувствовал то же, что почувствовал в день исчезновения Крайтона.
Мы больше не видели Гилсона, только по дороге нам встретилось тело без головы, но в нем мы не признал Леонарда, а может, просто не захотели признать. Той осенью мы с Тони остались вдвоем.
Единственной целью стала находка людей: как бы долго я не жил в этом мире, но до Блэр, брата, Дарлин и Леонарда мне еще было далеко, я понимал, что не смогу самостоятельно вечно защищать себя и семилетнего смуглого парнишку. Я бы не смог сделать и половины того, на что были способны люди, которых я знал, – я восхищался всеми, кого потерял. Блэр была сильной, Вэл – безумной, Дарлин-ответственной, Джин – невероятным, и все остальные, они тоже были словно из другого мира вечной силы. На их фоне я казался легкой добычей, и дело было не в возрасте: их вела вперед надежда, я же, потеряв все, не мог найти и увидеть подобной глупости. Они верили во что-то впереди, а я понимал, что Джералд была права: некоторые вещи стираются из памяти – я многое забывал о прошлом.
Мы с Тони не знали надежды и искали людей, потому что в одиночестве сходили с ума.
Но ни одной группы, ни одного живого человека за год не появилось на нашем пути, я хотел умереть, однако был вынужден жить. После того же года, не имея цели, мы с Тони вернулись на могилу брата, нашли ее среди безумия смерти и пустоты.
–Привет, Джин, это я, Марко, помнишь? Ты вечно был рядом со мной, спасал и помогал, говоря, что ты обязан, потому что любишь своего младшего брата. Мне уже тринадцать, исполнилось недавно, думаю, ты бы гордился мной и Тони, думаю, тебе было бы приятно знать, что мы все еще живы. Я, знаешь, очень скучаю по тебе и сейчас, разговаривая с землей, не могу не плакать…Не было возможности или я не понимал, но сейчас хочу просить прощения за то, что порой не слушал тебя или злил. Я знаю, если бы тебя не было со мной, я бы давно был мертв… Я часто вспоминаю маму, думаю, если когда-нибудь мир станет прежним, таким, каким любил его ты, мы с Тони сделаем вам всем настоящие могилы: тебе, маме и папе. Я так скучаю без тебя… Джин, правда…Очень скучаю…
–Марко,– в тот раз Тони перебил меня, заставляя резко утереть слезы. Я был готов к появлению неожиданного мертвеца, но парнишка лишь указывал на крест. –Золотого медальона нет здесь.
Только после слов плачущего и тоже скучающего ребенка я заметил отсутствие важной вещи, а потом и засохшие цветы рядом с могилой. Мы осмотрели территорию вокруг креста, чуть вскопали землю, но медальона не было, только слабые-слабые следы на примятой траве. Возможно, кто-то, увидев могилу, уважая мертвых, оставил облетевшие цветы на сровнявшейся горке с крестом, но мы с Тони хотели верить, что этим кем-то был Леонард. Это дало нам новую надежду. И после мы блуждали с мыслью о том, что безголовый труп не принадлежал Гилсону. Мы верили, что не до конца потерялись.
***
Теперь же, спустя еще один год, которые в сумме составляли семь долгих и печальных лет с проблесками радости, мы нашли то, что заставило душу содрогнуться и упасть в пятки. Вернее, мы услышали это.
Это была темная ночь, когда мы, не дойдя хоть куда-нибудь, заночевали в брошенной машине без колес. Я рассматривал под светом фонарика карту потерянных дрог, занесенных грязью и многолетней гниющей листвой, когда Тони, от скуки, крутил колесики и нажимал кнопки на автомобильной панели. Неожиданное шипение заставило и меня, и парнишку подскочить, тут же уставившись на радио. Я почти перескочил с задних сидений вперед, жадно, но осторожно крутя колесико программ, желая найти хоть что-то. Сердце колотилось, а руки дрожали, Тони же тяжело дышал от нетерпения: он часто слышал о том, что значит «радио», но теперь впервые услышал, как это работает. И неожиданно сквозь шипение и плюющее хрипение донеслись обрывки фраз.
После того сообщения, повторившегося несколько раз – после же диктор почти попрощался, говоря, что выйдет завтра утром на эту же линию-, я сделал то, что однажды сделал Тэд Крайтон: двинулся в Атланту, отчаянно веря, что в этот раз город действительно станет спасением, а не бездной.
***
–…новый шанс, новая жизнь. Мы все теряли и имеем право на то, чтобы обрести что-то. Завтра утром я вновь выйду на эту частоту, если кто-то слышит это сообщение, то повторяю: мы создаем новую цивилизацию. Здесь стены, кров, попытки электричества, живые люди и безопасность. Если вы слышите это и вам некуда идти, то двигайтесь в штат Джорджии, в Атланту. – лысый смуглый мужчина устало потер переносицу, выключая местную станцию. Тяжело выдохнув, будто говоря самому себе, он не обратил внимания на вошедшую женщину. – Это точно начало нового времени, нового века и жизни. По-другому не бывает.
