Текст книги "Мертвый мир - Живые люди (СИ)"

Автор книги: Полина Гилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 85 страниц)

–Ты убил мою семью, урод! – бессильный крик боли разнесся по пустой комнате, отбиваясь от стен. Лицо мужчины была искажено гримасой страха, ненависти и отчаяния. Не было почти ничего, кроме этого. Хотя, нет, он чувствовал, что хочет умереть. – Почему, ты ведь не должен! Ты ведь!..

–Нет, я должен, – собеседник, такой же спокойный, на мгновение убрал легкую улыбку со своего лица, помотав головой в стороны. – Таков приказ, и кто я такой, чтобы нарушить его. Твои дочь и жена уже исполнили часть своего предназначения, ты скоро завершишь все это.

Мужчина в черных одеждах поклонился, держа руки вместе, заставляя мужчину, по чьим красным щекам стекали слезы, застыть на месте своей безмятежность и сказанными словами. Ни капли сострадания и слепая вера во что-то, чего не может быть так же, как и мертвецов в этом мире, в этой реальности.

Медленные и размеренные шаги человека удалялись, он ушел куда-то за спину мужчины, а оставшийся один отец просто сидел на коленях, прижимая к себе крохотное и хрупкое тело дочери, которое, кажется, можно было сломать, надавив чуть сильнее. Ее большие и наивные глазки доверчиво уставились в высокий потолок, а ротик был раскрыт в искреннем удивлении. Это выражение так и застыло на теперь бледном, синеющем личике, запачканном детской кровью.

Мужчина не знал, сколько он кричал, сколько плакал и проклинал, но он был уверен, что больше никогда не будет молиться. Ни разу. Он продаст душу дьяволу, но не обратится к Господу. Он больше не верит в Него, не теперь, когда дочь мертва, а зубы мертвой жены впиваются в шею, выдирая кусок плоти.

В одном из небольших окошек мелькает увлеченный взгляд, наблюдавший за происходящим, а мужчина внутри продолжает кричать, только теперь не ясно, от боли или от потери родных.

–Ты исполнил свое предназначение, будь спокоен. – тихий голос, принадлежащий человеку, на чьем лице играет умиротворенная улыбка, совершенно не казался подходящим для данного момента.

Где-то в здании мужчину разрывали на куски его собственные жена и дочь, а этот человек лишь улыбался, почти радуясь.

***

Снежный покров закрывал когда-то сожженные трупы, так и не убранные от забора, который, к слову, был завершен-его, наконец, укрепили до конца. Это была тяжелая работа, но она, определенно, стоила того.

Девушка в теплой куртке, иногда перепрыгивая с ноги на ногу, стояла на смотровом пункте у самых ворот, что вели на территорию гидроэлектростанции. Мужчина в теплой шапке следил за местностью вокруг, пока его напарница прохлаждалась, пытаясь согреться. Блэр уже несколько раз просила отпустить ее внутрь станции, чтобы не умереть от холода, но Роб был безжалостен – ему нравилось наблюдать за страданиями других, это приносило, в какой-то степени, удовольствие.

Рыжая девушка потирала руки, пряча их в порванные карманы, продолжая скакать на месте, выдыхая облака пара. Ее радовало хотя бы то, что не было метели, и снег не бил в глаза, заставляя натянуть меховой капюшон, который бы лишь перекрывал обзор. Рыжая хотела было в который раз выклянчить у мужчины-скалы отдых, но подошедшая девушка заставила Блэр обернуться.

Марта Хокинз подкралась незаметно, оставляя только следы на снегу. Ее темные волосы отросли, теперь прикрывая уродливый шрам на правой части лица. Стоило посмотреть на девушку, как рыжая сразу вспоминала то, о чем не имела права забыть: о смертях. В тот раз, после которого все люди на станции больше не казались такими отзывчивыми и дружелюбными, Блэр, Марта и Билл с Грэхемом возвращались на базу, надеясь на покой и уют. Но они не успели даже доехать.

Кляча, как называл ее Билл, по причине невнимательности водителя резко свернула с дороги, пару раз перекручиваясь, заставляя пассажиров кричать и от страха, и от боли.

Рыжая не помнила, что происходило дальше, для нее мир потерял картинку, все исчезло, даже собственно сознание предало, куда-то улетучиваясь, стоило ей удариться о что-то головой.

Блэр не слышала чавкающих звуков мертвецов, которые пожирали Грэхема, -мужчина был в бессознательном состоянии. Когда зубы вырывали части плоти, он не кричал, не бился в агонии, не захлебывался кровью, когда собственные кишки мельтешили перед глазами. Пиротехник даже не понял, что умер, не успел. Ему не дали.

Блэр не слышала и криков Марты Хокинз, чье лицо было изуродовано именно в той случайной аварии. Рыжая не могла их слышать, этих криков, просящих о помощи. Голову темноволосой зажало, причиняя невыносимую боль, и никто не мог помочь. Совсем никто. Марта знала, что крича, она лишь зовет мертвецов на обед, но не могла думать об этом тогда. Ей было слишком больно, правда, она не знала, какая боль сильнее: физическая или моральная, разрывающая что-то внутри. Марта не знала, из-за чего именно кричит.

Блэр не могла слышать и утопающего в гнилой голове ножа, которым орудовал Билл, стараясь очистить местность хоть немного. Старик тогда хромал – его ногу тоже зажало, но не так сильно, как голову Хокинз. Рыжая не слышала выстрелов, раздавшихся в тот момент, когда холодное оружие перестало помогать. Девушка не слышала, как опасно трещит уже надломленное стекло автомобиля рядом с ней, не видела, как мертвецы пытаются достать ее.

Блэр не чувствовала, как Хокинз отчаянно бьет ее ногами, как выкрикивает ее имя. Она не знала обо всем этом, пребывая в каком-то другом месте, которое не подвластно людям. Она была там, откуда обычно не возвращаются. Но и об этом она не помнила, только странное чувство поселилось где-то внутри, когда ее безжалостно выпихнули в реальность, где все могли умереть в любой момент.

Первые секунды Блэр не понимала, что происходит, не понимала, почему Марта кричит, Билл матерится, а ее руку оттягивают куда-то в сторону. Сначала не понимала, а потом ужаснулась, осознавая, что гнилые зубы совсем скоро сомкнуться на ее предплечье. Стекло издало жалостный звук, а после осколками разлетелось в стороны, находя приют и в руке Блэр. Девушка закричала, но крик этот не мог соревноваться с криком темноволосой, чью голову продолжали сжимать части машины, искореженной и помятой.

Выстрел небольшого револьвера оглушил так, будто ты никогда раньше не стрелял. Капли темной крови и мозги вылетели с обратной стороны головы мертвеца, который тут же повалился на землю.

Как оказалось, отбиваться здесь бессмысленно: мертвецов слишком много, именно они и стали причиной перевернутого автомобиля. Но бросить еще живую Хокинз Билл и Блэр не могли. Пока живые трупы обходили машину, которую теперь отчаянно пытался приподнять старик, прикладывая все силы, рыжая доставала Марту, чей лоб был залит кровью и немного деформирован. Стоило темноволосой выбраться из металлической ловушки, как она расплакалась еще больше. Ее рыдания слились с выстрелами, настигающими стадо мертвецов, которое переходили шоссе.

Похватав первое, что увидели, что вывалилось из разбитой машины, Блэр и старик, поднявший Хокинз на руки, убежали в лес…

–Кажется, уже больше месяца прошло с той вылазки, -отводя взгляд от уродливого шрама, который напоминает о плохом, спросила рыжая, когда Марта лишь молча уставилась на нее.

–Полтора, -кивнула темноволосая, смотря на снег под ногами. Его было много, и он был холодным, а еще белым и чистым, не залитым кровью. – Полтора месяца.

–Осень закончилась совсем недавно, а снег уже все покрыл, – оборачиваясь в сторону ворот, где угрюмо сидел Роб-скала на самодельной смотровой площадке, которая позволяла видеть то, что за забором, заметила рыжая, думая о чем-то своем.

–Снаружи много тварей? – Марта хотела бы подняться на смотровую площадку, но присутствие здесь строгого мужчины как-то отталкивало ее от подобной затеи. Последнее время ей совсем не хотелось слышать оскорблений в свой адрес, особенно, когда поводов для этого стало больше. Роб редко задумывался о том, как люди воспринимают его слова, поэтому мог с легкостью напомнить Хокинз о ее уродливом шраме, о котором она помнила и без остальных.

–Не особо, мы ведем себя тихо последнее время, да и насосы на озере редко включают, ты же знаешь, что свет на станции стал поводом для праздников, – пожимая плечами, рыжая резко отвернулась, когда мужчина-скала бросил на нее злобный взгляд. Он с легкостью может дать ей какую-нибудь работу за забором, сказав: «Мертвецов собралось слишком много, иди, избавься от них».

Этот человек, конечно, не был самым мерзким и противным, но девушку бесило его отношение конкретно к ней. Создавалось ощущение, что он живет только для того, чтобы задирать рыжую, указывая на цвет ее волос, на кривые руки, растущие не из того места, и на другие вещи, которые его, в принципе, не касались.

Мерзнувшая напарница Роба почти отскочила в сторону, удивлённо уставившись на Марту, повалившуюся в снег. Блэр уже начала искать кровавые следы и думать, почему не услышала свиста пули, а после поняла, что в Хокинз никто не стрелял, что девушка сама повалилась на снег, теперь делая силуэт ангела.

–Я давно думала об этом, но как-то времени не находила, – улыбаясь, ответила темноволосая, смотря куда-то в небо. Ее руки и ноги ритмично двигались вверх-вниз, из стороны в сторону, оставляя следы. – Давай со мной?

–Эй, остановился, руки за голову! –громогласный голос напарника заставил рыжую отвлечься от снежных ангелов, взбираясь по лестнице на смотровую площадку, хватая винтовку.

Роб-скала уже целился прямо в голову идущему совсем недалеко человеку, когда тот послушал и остановился на месте, поднимая руки вверх.

–Здравствуйте, – голос был тихим, но слышался отчетливо, потому что метель не завывала, стремясь залезть под шиворот. – Меня зовут Отец Питер, я не причиню вам проблем.

–Тот, кто говорит о подобном, явно может представлять угрозу, -подходя ближе к Робу, все еще держащему человека, появившегося у станции, на прицеле, тихо ответила рыжая, сжимая в руках винтовку. Марта Хокинз боязливо мялась у самых ворот, не смея подниматься на смотровую точку – теперь через забор не было ничего видно, потому что вместо сетки-решетки были глухие доски.

–Я, конечно, не люблю священников и все такое, но это первый человек за всю осень, после тебя, – убирая оружие, презренно поглядывая на фигуру приближающегося мужчины, выплюнул Роб. – Открывай ворота!

От голоса скалы Марта подскочила на месте, не понимая, ей это было адресовано или кому-то другому. Блэр поспешила спуститься вниз, помогая тормозящей девушке.

–Добро пожаловать на станцию, – Роб довольно ухмыльнулся, замечая удивленное и радостное лицо священника, который смотрел на огромное серое здание, не веря своему счастью. Впрочем, его заставили обернуться за спину мертвецы, которые тут же были обезврежены, а темная кровь окрасила белый снег.

–Благодарю вас, вы прекрасно управляетесь с ножом, – почти кланяясь, священник склонил голову перед рыжей девушкой, что-то отмечая в своей голове. – С огнестрельным оружием у вас так же?

–Какое до этого дело священнику? – недоверчиво косясь на незнакомца, вытирая лезвие охотничьего ножа о снег, Блэр поднялась с корточек, почти фыркая на еле заметную улыбку мужчины в черном, чьи глаза были полуприкрыты. Вообще, весь вид этого пришедшего на станцию, казался ей болезненным или наркоманским. Он казался девушке странным.

–Да ладно тебе, на станции еще не было церковных людей, представь, как старушки обрадуются, – Марта почти хлопнула рыжую по плечу, понимая, что это действительно первый за три месяца новый человек в этом месте.

–Не думаю, что кто-то здесь очень верит во всю эту ахинею, – сомнительно ответила девушка, засовывая нож в чехол.

–Тогда ты заблуждаешься, вера всегда с человеком, я могу помочь тебе понять это, – тут же отреагировал Отец Питер, стоило ему услышать вещи, в которых он разбирался, которыми занимался до апокалипсиса.

–Нет, спасибо, – отмахнулась рыжая, помогая Робу закрыть ворота, пока мертвецов не набежало. – У меня своя религия.

***

–Где вы были до того, как пришли на станцию? –Билл с самого начала отказался говорить с человеком в черных одеждах, передавая эту заботу в руки Агаты Дуглас. Старик, конечно, не был сатанистом, но и святым себя не считал. Для Билла Бог – пустой звук, так было, пожалуй, всегда: детство с вечными скандалами родителей, война, где погибали друзья, дом престарелых, где его считали таким же немощным, теперь это. Сколько бы Билл не думал о том, за какие грехи все это его постигло, никогда не находил ответа: он спасал жизни, боролся за страну, он хотел счастья, и даже сейчас помогает нуждающимся. Билл не был святым, но разговаривать со священником не собирался.

–Это неважно, где я был, где ступал, что видели мои глаза, – помотав головой, продолжая держать руки перед собой, как бы говоря об открытых и светлых намерениях, чуть улыбнулся Отец Питер, прикрывая глаза. – Важно то, что теперь я здесь, и я пришел помочь, исполнить волю Господа.

–Военные не смогли помочь, зато ты принесешь мир и счастье в это место? – не удержался Билл, насмехаясь над словами священника. Все это казалась старику сплошной глупостью, не произошло ничего, что бы заставило его поверить – все, чего они достигли, получилось потому, что они теряли. Многих теряли, много страдали, много проходили. Это всё сделали они, а не Господь Бог.

–Я укажу верный путь, путь спасения, -на мгновение глаза священника стали удивленными, будто он даже презирал старика и его отношение к вере, а после лицо вновь превратилось в добродушное и открытое.

–И все же, Отец Питер,– так вас называют?– как вы выживали так долго?– сомневаясь, как обращаться к человеку, что сидел перед ней, Агата понимающе посмотрела на Билла. Она разделяла его отношение, но все же у каждого свое видение мира.

–Меня направляла вера, а Создатель указывал путь, помогая обходить опасности и угрозы. Я встречал разных людей: страдающих, отчаянных, сражающихся, всем им я помогал тем, чем мог, исполнял Волю Божью. Всем указывал путь, а заблудившихся провожал к цели.

–Отец Питер, Вы умеете стрелять? –голос Билла был пропитан сарказмом и издевкой, что не укрылось от Бронсона, который даже оторвался от какой-то книги. – Или считаете, что мертвецы за оградой тоже люди, а вовсе не монстры?

–Нет, они совсем другие, они отличаются от нас, -священник хотел улыбнуться той широкой улыбкой, которой умел, но все же держал ее где-то внутри. – Они уже многое познали.

–Что ж, мне все ясно, вы разбирайтесь, господа, а я откланяюсь, – поднимаясь с крутящегося сидения, выдохнул Билл, понимая, что этот бред он слушать не собирается. – Мои старые уши не готовы для подобных бесед, до встречи, Отец Питер.

–До встречи, Божий сын, – после того, как старик похлопал священника по плечу, направляясь в сторону выхода из кабинета, ответил на слова Билла появившийся на станции человек в черных одеждах. – Нам всем откроют глаза.

Билл замер на месте, собираясь что-то ответить, но только его рука дернулась, так и застыв на месте, а рот и вовсе не раскрылся. Матюгнувшись из-за этого «Божий сын», старик скрылся за дверью, понимая, что подобными словами его еще никто не называл.

***

–Слышала про нового человека на станции? – неожиданно набрасываясь на меня со спины, как делала это всегда, Вэл Бенсон, заставляя ноги чуть согнуться в коленях. – Говорят, один его внешний вид стоит того, чтобы потратить время и проследить за этим парнем.

–Он вовсе не парень, – расстёгивая теплую куртку, так как внутри станции было жарковато, ответила я на слова Вэл, теперь следуя с ней в столовую на обед. – Ему лет сорок, и он священник.

Бенсон замерла на месте, смотря на меня, заставляя последовать ее примеру, останавливаясь посреди коридора. Мы шли в столовую довольно рано, поэтому голодных жителей еще не наблюдалось. Глаза подруги расширились, а рот чуть приоткрылся в удивлении – об этом говорило все ее лицо. Неожиданно девушка засмеялась, подскакивая ко мне и опуская руку на плечо, словно ища опоры.

–Серьезно, священник? Теперь я понимаю, почему у тебя такое лицо! – подруга не переставала смеяться, удерживаясь от того, чтобы не начать бить по коленке, разжигая веселье внутри себя еще больше. – Ты бы видела своё лицо, все перекошенное, словно тебе в рот лимон впихнули! Ты видела его?

–Вэл, я дежурю у ворот, – таща подругу в сторону столовой, ответила я на ее вопрос, чтобы задать который девушке пришлось потрудиться – собственный смех перебивал ее. – Мы с Робом увидели его первыми.

–Тогда тебе стоит поспешить на обед, иначе скала будет злиться, если ты задержишься, тем самым откладывая и его перерыв, – словно предвкушая, какие муки ждут меня от мужчины, если подобное случится, усмехнулась подруга, наконец, выпрямляясь. Я невольно сглотнула, вспоминая, как Роб заставил меня расчищать снег у ворот, говоря, что так нужно. Самое плохое было то, что я не могла возразить. После той работы дворником и охотником на мертвецов, во время которой мужчина-скала смеялся и бросал в меня снежками, я стараюсь не опаздывать к воротам, если наступает очередь Роба обедать.

Мы пришли одни из первых, занимая один из свободных столов. Дежурил сегодня мой «приятель», мечтающий перерезать горло, скормить мертвецам, ну, или что он видит в своих снах… Мэтью встретил меня тем же презрительным жестом, отвращено протягивая тарелку с супом. В этом отношении парень заменял мне одного знакомого. Но только если с ним наши ссоры казались забавными, то с Мэтом все могло дойти и до драки… Это было забавно, особенно, когда парень поднимался с пола, понимая, что его отделали. Вэл тоже любила развлекаться подобным образом, поэтому частенько пользовалась легкой вспыльчивостью Мэтью, дразня его, а после бегая. Иногда наши действия казались мне мерзкими, но на станции становилось скучно. Хотя, пусть лучше будет скучно, чем опасно.

К слову, Вэл Бенсон нашла свое призвание в охоте. Сначала она отправилась на запасную базу, где всегда хранились запасы на крайний случай, если это место падет, но потом осознала, что охота это то, о чем она, возможно, грезила и мечтала. Но, честно говоря, мы надеялись на те продукты, что достали во время вылазки на дальний рубеж, потому что животные, казалось, совсем ушли из Заказника, да и рыба стала более хитрой и умной, не попадаясь на крючок.

Сейчас мы старались не думать о том, что будет, когда продукты совсем кончатся – последняя дальняя вылазка показала, что в нашей подготовке огромные бреши и упущения. Агата подумывала о том, чтобы с приходом весны снова возродить огород, пусть почва здесь и дерьмовая. Если все будет идти дальше в подобном темпе – трата продуктов – то нам в любом случает придется что-то выращивать.

–Этот суп такой дерьмовый, что я почти уверена, готовила его Брина, -с характерным плеском опуская ложку в тарелку, промямлила Вэл, подпирая голову рукой. Подруга давно хотела что-нибудь закинуть в рот, а тут…

–Вы давно не ладите? – зная Бенсон и Честертон, я понимала, что быть лучшими подругами они в жизни не смогут. Их характеры не совместимы: Брина –стерва, а Вэл – большая стерва. Они будут спорить до того момента, пока одна не изживет другую.

–С самого начала, -выпивая стакан воды залпом, с глухим стуком опуская его на столешницу, усмехнулась Вэл, вытирая губы рукавом. – Эта сучка бесит меня.

Что меня поражало, так это то, что Бенсон говорит подобные вещи открыто, вовсе не стесняясь окружающих. Уверена, она уже не раз бросала подобные слова в лицо Брине, высказывая все, что думает.

–Знаешь,.. – я хотела было что-то сказать подруге, как та резко схватила меня за щеки, заставляя повернуться в сторону. Она сделала это так резко, что в шее что-то хрустнуло, а я лишь поблагодарила за то, что Вэл не свернула мне позвоночник.

–Смотри, кто показался! – в голосе подруги звучало и предвкушение, и интерес. Вэл явно хотелось узнать, что же будет дальше. Впрочем, как и мне, стоило священнику войти в столовую, уже заполнившуюся людьми. – Спаситель рода человеческого, встречайте!

–Братья, сестры! – разводя руки в стороны, даже не подходя к месту раздачи пищи, начал Отец Питер, заставляя меня подавиться водой из стакана. Вэл услужливо пришла на помощь, поморщившись от голоса человека в черном. Все уставились на говорившего, ожидая дальнейших слов. – Я знаю, многие из вас запутаны, потеряны, но я помогу всем, кто нуждается в моей помощи. Я прибыл к вам совсем недавно, и пробуду здесь недолго, но все, кто желает быть услышанным и прощенным, смогут найти меня.

–Мне стоит что-либо говорить или по моему лицу видно, что он меня раздражает? – Вэл уставилась в сторону человек в черном, к которому сразу подтянулись старушки и некоторые женщины с младенцами, верящие в спасение. Если бы все было так просто, если бы Бог действительно следил за нами, он бы не позволял людям умирать.

–Что ж, мне нужно торопиться. Не хочу, чтобы Роб заставил меня вычищать снег, – вставая из-за стола, бросила я подруге, оставляя недоеденный суп и пустой стакан воды на нее. Бенсон лишь что-то ответила, снова уставившись на священника.

***

–Что, зима нынче холодная? – голос старика заставил оторваться от рассматривания снежной пустыни, нарушаемой лишь темными силуэтами мертвецов. – Мороз нам на руку, эти ребята становятся медленнее.

–Да, убежать проще, -кивая на слова Билла, что поднялся на смотровую площадку у ворот, я опустила винтовку вниз. – Как обстоят дела на станции?

–Почему ты спрашиваешь об этом меня? – искреннее удивился старик, затушив о деревянный забор то, что осталось от сигареты. В прошлый раз ему удалось достать намного больше курева, чем он рассчитывал, поэтому, наверное, Билл почти светился от радости.

–Ну, ты ведь заправляешь здесь в основном, – пожимая плечами ответила я, обращая внимание на мертвеца, который начал медленно, почти лениво, стучаться в забор, подзывая и других.

–Не говори этого при Агате, она-то точно разозлится, и жить на станции станет еще сложнее. Дуглас-женщина терпеливая, но взбесить ее очень легко, пускай с первого взгляда она –само спокойствие. –окурок сигареты полетел куда-то за забор, заставляя мертвеца чуть отвлечься, а в морозном воздухе все еще оставался запах дыма. – Слышала про священника?

–Ты второй, кто задает мне этот вопрос. Отец Питер, да? –почему-то я была уверена, что Билл не очень-то серьезен к этому человеку в темных одеждах. Ну не могла я, посмотрев на седого старика, сказать, что он выжил благодаря Господу Богу. – И как оно?

–Знаешь, Блэр, – лицо Билла чуть скривилось, заставляя того отвернуться в сторону, будто заинтересованно рассматривая снежный лес. –Я не знаю, в чем убежден этот парень, во что верит, да меня и не интересует. Будь он хоть священником-геем, выкрашенным в розовый, мне было бы плевать. У каждого свои тараканы в голове, свой, как сказал Отец Питер, путь, пускай его отношение меня немного…Бесит.

–Ты немного противоречишь себе, старик, – признание Билла было неубедительным. Какие-то слова он действительно говорил искренне, убеждаясь в них, но вот про священника что-то было не так. – Он мне тоже не нравится.

–Черт, да он убежден, что планету создал Бог за семь дней! Ты просто подумай, я серьезно. –я не удержалась, понимая, что вся эта ситуация, появление здесь святого человека, немного комичны. Я не имею права осуждать кого-то за его веру, действительно, каждый следует своей дорогой, просто для меня Бог – дикость. Особенно, когда вокруг восставшие мертвецы.

–Роб возвращается. – от разговора со стариком меня оторвал мужчина-скала, который будто никогда не мерз. Впрочем, напарник был чем-то недоволен. – Как обед?

На мой вопрос мужчина лишь бросил красноречивый взгляд, говоря, чтобы я не издевалась, а сам Роб поднялся на вышку, бросая Биллу «Привет, старик». Суп, нет, даже бульон явно не очень впечатлил напарника, как и стакан воды. Думаю, Роб был расстроен или, скорее всего, зол. Да, последнее будет точнее.

–Старик, кто сегодня в поварах? –как-то задумчиво уставившись на снежный покров, тихим и непривычным для слуха голосом спросила скала, опираясь о деревянный забор. Мужчина явно думал, как изловить несостоявшегося повара, и накормить того его же собственным «блюдом дня». – Это та девчонка?

Кажется, Брину в скором времени ожидает тяжелая работа, от которой она постоянно пытается улизнуть. Впрочем, как и я.

***

–Этот парень набирает популярность. Прямо как гребанный рок-певец! – откидываясь на матрас, немного пружиня, чуть зло бросила Вэл, смотря в потолок. – Верующие старушки, готовые тягать тебя за щеки, умиляясь, нашли утешение в этих собраниях. Ты была на его «лекциях»?

–Нет, – отрицательно покачав головой, ответила я подруге, натягивая теплый свитер с длинным горлом под низ толстовки. Я действительно замерзала на улице. – За прошедшую неделю у него поднабралось фанатов, не только старушки.

–Черт, мне просто интересно, что такого он говорит им, как о Боге можно болтать с утра до вечера? – поворачиваясь на бок, подпирая голову и смотря теперь на меня, словно спрашивала Бенсон. – Может, стоит сходить, послушать? Я умру от любопытства, понимаешь?

–Сходи, послушай, – согласно кивнула я на желание подруги, поправляя капюшон бардовой кофты. – Я на такие мероприятия не ходила, не хожу и сейчас.

–Правда что ли? – словно змей-искуситель Вэл приблизилась ко мне, подбивая на подобную авантюру. – И ты не хочешь узнать, что там происходит, чем он их притягивает к себе, а вдруг это секта?

Что ж, несмотря на свое отношение к подобным вопросам, сейчас я шла по теплым коридорам, ведомая Вэл Бенсон куда-то вперед. В Бога, которого восхвалял Отец Питер, я не верила, хотя сказки о создании мира и пришествии Иисуса Христа в детстве казались мне забавными. Я была суеверна во многих вещах, но это было лишь показателем моих страхов, а не веры. Я всегда была убеждена, что если мне и придется стать религиозной, если произойдет что-то, переворачивающее всё, то я обойдусь без посредников, и просто выйду в поле, обращаясь к небу.

Когда-то я думала именно так. Сейчас же все изменилось.

Коридоры станции пустовали, можно было сбросить все это на занятость жителей базы, но и Вэл Бенсон, и я знали, чем сейчас заняты члены общин. Какая-то сосредоточенная тишина, нарушить которую, кажется, может лишь грешник, становилась все более угнетающей, по мере приближения к небольшой двустворчатой двери.

Лампочки, прикрытые плафонами, сейчас не освещали ровных коридоров, ведущих, кажется, лишь в одно место. Потребление электричества, как и его выработку, сократили до минимального уровня, что не заставляло мертвецов идти на шум, да и завывающие снежные метели, сбивали их с пути. Живые трупы, по сути, в мороз просто стояли на месте, не зная, на какой именно звук им двигаться . Но такая зимняя погоды была палкой о двух концах: мертвецы плохо ориентировались, но и ты тоже.

Двустворчатая дверь встретила нас не особо радушно, она была закрыта, а с той стороны доносились обрывки слов, произносимых вечно спокойным и умиротворяющим голосом. Мы с Бенсон остановились, переглянувшись, словно спрашивая друг друга «А точно ли мы хотим туда идти?» Кажется, Вэл выдохнула, после толкая дверь вперед, нажимая на ручку.

На мгновение обрывки фраз превратились в знакомые слова, а после все смолкло, а удивленные и немного осуждающие за нарушение проповеди взгляды уставились в дверной проем, где и стояли мы с подругой. Это то неловкое чувство, когда стараешься привлекать как можно меньше внимания, но все получается с точностью наоборот. Старушки даже развернулись туловищем в нашу сторону, в мыслях обзывая нас грешниками, будто мечтая сжечь на костре, словно ведьм. Думаю, мои рыжие волосы выглядели для них как красная тряпка для мощных быков.

Место, куда меня притащила Вэл Бенсон, теперь мечтающая уйти отсюда, когда-то было пустующей комнатой, где хранились те предметы, что не могли помочь в выживании, или те, которыми пользовались слишком редко. Помещение было совершенно небольшим, скорее, крохотным, и окон здесь не наблюдалось. Из-за отключения света, по указу Бронсона, комнату, где в ряды были расставлены скрипучие стулья для верующих, освещали лишь свечи, чей запах резко ударял в нос, заставляя тяжелее дышать. Создалось впечатление, что запах воска и огня, из-за которого во временной «церкви» воздух был затхлым и воняющим, могут безболезненно перенести лишь те, кто искренне верит в бредни Отца Питера – мое же горло словно сковали цепями, да и вспомнилось чувство, когда тяжелый мужской сапог наступил на грудь, прижимая к полу.

–Прошу, проходите, не стойте у порога, – складывая руки перед собой, словно молясь, все в той же темной сутане, пригласил Отец Питер, после недолгого молчания. – Господь всегда рад тем, кто хочет найти путь спасения.

Слова священника будто успокоили собравшихся в комнатке без окон, где единственным источником света были свечи, отбрасывающие жуткие тени на стены. После приглашения человека в сутане, старушки убрали свой испепеляющий и чуть осуждающий за неуважение к Господу взгляд, смиренно улыбаясь.

–Вы не волнуйтесь, мы ненадолго, – поспешила заверить Бенсон, проталкиваясь между рядами стульев, двигаясь к свободным местам в самом конце. Все стулья позади были пустыми, потому что верующие старались оказаться как можно ближе к священнику, ловя каждое его слово, упиваясь его проповедью.

–Ненадолго? – чуть удивленно склонил голову в бок мужчина в сутане. Перед ним лежала увесистая книга в темной обложке, на которую старушка Роуз, сидящая в самом начале, смотрела как на воплощение всего смысла жизни. Это была библия.

–Ну, мы послушаем вас, Отец Патрик, – наконец усаживаясь на свободный стул в самом конце, словно завсегдатай прогульщик школьных занятий, неуверенно ответила Вэл, думая, почему все так уставились на нее.

–Отец Питер, – недовольно шикнула женщина с двухгодовалым ребенком на руках, который был занят своей соской в форме какой-то зверушки. Взгляд религиозной матери был чуть гневным, но через секунду она успокоилась, словно вспоминая заповедь «Возлюби ближнего своего».

–Вернемся к проповеди, – будто не замечая того, что его имя перепутали, священник решил перестать обращать внимание на Вэл и меня, вновь раскрывая темную книгу на одной из страниц. Пришедший неделю назад на станцию человек начал читать отрывок святого писания резко изменившимся голосом, похожим на тон мудрого старика. В одно мгновение Отец Питер преобразился: щетина его превратилась в густую седую бороду, морщины на лице стали похожи на глубокие шрамы и складки, а глаза сделались печальными до боли. Священник в темной сутане стал именно тем верующим, следующим Слову Божьему и его законам.