Текст книги "Мертвый мир - Живые люди (СИ)"
Автор книги: Полина Гилл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 72 (всего у книги 85 страниц)
Я слышала, не видела. Я боялась, но не чувствовала. Я ощущала, но не верила. Но точно знала одно в этот момент: Тэд был холоден с Рикки по той причине, что защищал таким способом. Защищал от человека, который заставлял голос самого Крайтона меняться до неузнаваемости, который подчинял себе «великанов», остужал кровь во всем теле. Мне казалось, нет, теперь я была уверена, кем являлся этот человек. Но я не могла понять, в голове были только отношения Рикки и Тэда.
Он знает Тэда. Знает его семью. Имеет власть над Крайтоном. Но о нем не знает Рикки. Кем может быть этот человек? Что он за существо? Он ли является тем самым дьяволом, что обитает на северо-западе?
–Мать честная! Я знаю, кто это! Эй, парень, убери-ка ногу, – неожиданно колено с моей спины, которое заставляло нагибаться, убралось. Что-то упало в пятки, только после я поняла, что собственное сердце приклеилось к ребрам от страха.– Только посмотри, нет, ну представь: грязная бордовая толстовка, рыжие волосы… – я дрогнула, понимая, что это все обо мне.– И где-то за спутанными волосами прячутся эти глаза…вечно о чем-то умалчивающие.
«Я знаю его! Не только Тэд, но и я! Знаю! Он меня знает!» – собственный голос страха завизжал внутри, оглушая, вереща. – «Кто это, кто он?»
Я видела ноги что притаптывали землю, а потом мужчина, чей голос убивал меня, сел на одно колено, тем самым опускаясь вниз. Я слышала его дыхание и тихий хмык. Одет он совсем был не по моде. Это были строгие и чистые, даже выглаженные брюки вместе с начищенными лакированными туфлями, чьи черные носки блестели на солнце. Я, кажется, успела только выдохнуть, когда сквозь стену моих волос пролезла чья-то кисть, тут же цепляясь за подбородок. Свет словно ослепил, голову тянули куда-то вверх, а после я увидела это лицо, в глазах которого читалось: «Бинго!»
– Может, теперь пора назвать свое имя? – я знала его, все мое существо знало этого человека. Хотя видела я его только однажды, но и в первый раз испытывала подобный страх. Он, кажется, не изменился, особенно его глаза и черные волосы… По дороге в Атланту мы столкнулись, в тот день погибла Эрин, тогда этот человек был одет так же: чистая рубашка, выглаженный костюм, новые дорогие туфли. – Я когда-то говорил, напомню, я Николас.
========== 0.3.Богом я благословлен не был ==========
Я никогда не думал, что моя жизнь прекрасна, но и не считал ее убогой. Богом я благословлен не был, Бог – лишь сочетание букв алфавита, где только одна гласная, принимающая на себя весь удар.
Рожден я был в городе, из которого после отчаянно пытался уехать. Путешествия и самостоятельность были пределом моих мечтаний, мне хотелось жить самому по себе, как те уличные коты, бродящие, где захотят.
И только когда я сделал глоток этой пьянящей взрослой и самостоятельной жизни, где всё реже хочешь встречаться с родителями и все чаще находишь оправдания для них же, я понял, что коты бездомны, и они страдают. Да, у них есть свобода, но нужна ли им такая свобода, где каждый показывает тебе, что ты – пустой звук.
В возрасте двадцати лет, когда гормоны подскакивают, а кровь кипит от безумия и алкоголя, в моей голове поселилась мысль, что моя жизнь, все же, не кажется мне теперь ни прекрасной, но всё больше напоминает убогую.
–Эй, Джо! – девичий голос, такой сексуальный и томный, кажется пропитанный пошлостью, заставил меня разлепить веки, лишь тяжелеющие с каждой минутой. Через силу я посмотрел на Ло, замечая размытые очертания ее пухлых ярких губок и широкую улыбку. – Давай вмажемся?
В темной комнатке, провонявшей табаком, алкоголем и каким-то тошнотворным запахом травки, заваленной всяким барахлом, то здесь, то там слышался звук перекатываемых жестяных банок дешевого пива и топот ног. Кожаный диван, не раз залитый тем же пивом или результатом бурной ночи, сейчас казался таким родным и теплым, что не хотелось менять даже позы. Приглушенный, почти отсутствующий свет, иногда перебиваемый яркими огнями каких-то цветных светодиодных ламп, лишь заставляли погружаться в забытье, не обращая внимания на громкую музыку, от которой, кажется, стены дрожали.
–Тебе всё мало? – я попытался усмехнуться, но собственные онемевшие губы растянулись лишь в попытке данного действа. Ло наклонилась так близко ко мне, что ее упругие молодые груди цепляли всё внимание, не давая шанса уйти от разговора, не исполнив просьбы подруги, а огромный вырез, откуда выпирали две подружки, лишь заставлял нервно сглатывать, держа руки при себе.
–Мне будет мало тебя, а тебе меня, когда все эти люди уйдут отсюда, – притягивая за шею, Ло позволяет мне почувствовать ее горячие губы, проникнуть в рот, исследуя уже знакомые территории, проводя языком по небу. Она дразнит меня, когда отстраняется, заставляя тяжело вздохнуть, почти разочаровываясь во всем сразу. – Так что, не составишь мне компанию?
Вместо ответа я, разрываемый желанием, которое в эти годы особенно сложно контролировать, лишь хватаю Ло в охапку, прижимая все ее горячее и такое упругое тело, покрытое капельками пота, к себе, чувствуя резкий запах знакомых духов – она, порой, смешивает разные ароматы, от которых голова идет кругом, дурманя.
Она громко засмеялась, зарываясь рукой в мои волосы, вороша, а после поглаживая, влажными губами прижимаясь к щеке: «Ты не хочешь ждать, пока все уйдут? Можем начать прямо сейчас, Джо». Ох, от этого голоса тянет в паху, а люди вокруг, веселящиеся, занимающие личное пространство, дико начинают бесить. От этого голоса хочется прогнать их всех, после оставаясь наедине с этой дьяволицей, искусительницей. Она контролирует меня и мое тело – я весь принадлежу этим ее губам, смеющимся глазам и сексуальности, витающей на много метров от нее в воздухе.
–Джо, ты любишь меня? – выдыхая в самое ухо, опаляя часть шеи, проникая глубоко в мозг, мучительно протягивая каждое слово, спрашивает Ло, продолжая прижимать меня своим телом. Будто случайно, она легко водит коленкой там, где это чувствуется особенно сильно, чувствуя некоторое ее превосходство во всех этих девичьих хитростях и соблазнениях.
–Больше самой жизни, Ло, -поддаваясь всему, что она делает, я лишь шепчу, чувствуя, что собственный голос растворяется с этой музыкой, бьющей по барабанным перепонкам и стенам старой комнатки, снимаемой мной уже третий год.
Белая дорожка, на которую люди на своеобразной вечеринке бедной молодежи с несколькими копейками в карманах не обращают никакого внимания, ровно, как и на парня с девушкой, травящих свой организм ради очередного вознесения куда-то далеко от этой грязи и мерзости, быстро оказывается где-то внутри тел, проходя по коридорам сознания, добираясь до центра самого человека.
Взгляд Ло резко меняется, а тело обмякает на том же диване. Зрачки сужены, стали точечными, а темные радужки темного глаза суетливо осматривают все вокруг, крутящееся и раздваивающееся, а после становятся такими спокойными, как сон младенца. Ло почти завалилась на диване, прикрывая глаза, а блаженная улыбка тронула ее губы, да и темная помада размазалась по сторонам.
–Я хочу спать… -запрокидывая голову на спинку, почти шепчет ее ласковый, ставший усталым голос. – Я люблю тебя, Джо. – я лишь киваю, тем самым говоря, что знаю это.
Музыка для меня стала совсем тихой, словно я был в каком-то вакууме. Первые минуты дарили лишь умиротворение, будто прогоняли из тела и сознания все проблемы, стрессы, переживания – ты становился самим воздухом, подгоняемым порой ветерком где-то на берегу лазурного моря.
Мое тело сидело на полу рядом с кожаным диваном, но сознание уже путешествовало по тем местам, где я отчаянно мечтал побывать в этой жизни, не переродившись во что-то более ничтожное, чем человек. Если это возможно.
–Джо, – откуда-то донесся голос Ло, зовущий, подзывающий, немного болезненный, но родной. Ради нее я мог вырваться из этих грез, где стоял на краю обрыва над синеющей полосой безграничного океана. Я лишь повернул голову в ее сторону, понимая, что фокус глаз еще не работает. – Принеси воды, у меня во рту сухо…
Это было самой тяжелой просьбой, потому что ноги оказались ватными, а разум думал, что я ступаю по водной глади, противореча всем законам физики, которую понимал лишь в начальных классах, пока не встретил будущих друзей. Сосчитав все опустошенные жестяные банки на своем пути, я схватился за край стола, чтобы устоять на ногах, чувствуя себя инвалидом, но таким удовлетворенным. Нюхая пустой стакан, чтобы убедиться в его чистоте или пустоте, я налил воды из бутылки трясущимися руками, проливая жидкость, оставляющую после себя лужицы.
–Держи, – опускаясь рядом с Ло на диван, я протянул стакан, ожидая пока та возьмёт его, осушая одним залпом. Подождав, я чуть удивился, когда подруга не забрала воду. – Ло?
***
–Твою мать! Вызывай скорую, не стой на месте! – голос смуглого парня в потной майке начал срываться на крик, когда Джо понял, почему Ло молчит, не отвечая на его зов. – Тэд, быстрее, ей нужна помощь!
–Пока скорая приедет, Ло умрет! Ее нужно вести в больницу! – так же раздраженно ответил темноволосый парень с голубыми глазами, злясь на приятеля за безрассудство, которому тот подвергся.
–У нее есть пульс, она дышит? – какая-то девушка, опустошившая недавно несколько банок пива подряд, резко протрезвела, стоило суете захватить эту маленькую темную комнатку. Музыка продолжала орать, вырываясь из динамиков, пол так же дрожал от топота, а особо пьяные ребята вообще не обращали внимания на происходящее. Когда кому-то плохо, все делают вид полного отсутствия.
–Да не знаю я, о черт, черт! – Джо мельтешил, стараясь хоть как-то помочь подруге. Губы ее посинели, пальцы стали бледными, как и румяные когда-то щеки. Тело Ло было таким податливым, словно тесто или пластилин, из которого ты мог лепить всё, что угодно. Но Джо не хотел лепить, он хотел, чтобы она вернулась, вернулась из мира грез, где сейчас застряла. Ло определенно сейчас было хорошо, вот только здесь все переживали.
–Ложи ее на пол, быстро, переверни набок! – девушка в коротком платье, обтягивающем бедра, упала на колени рядом с подругой. Если бы не всё это, Джо бы оценил ее формы, отмечая, что с Ло ей не сравниться, но сейчас было не время для подобного. – Дай мне ложку!
Девушка делала всё ловко, зная дело. Она засунула схваченную откуда-то со стола ложку, где, наверняка, много раз разводили героин, засовывая ее в рот бледной подруги, прижимая язык, не позволяя тому запасть в глотку, перекрывая при этом дыхание.
–Ло, Ло, ты меня слышишь? – девушка пыталась привести подругу в чувства, когда вокруг уже столпились те, кто не успел сбежать, испугавшись возможной ответственности. Она хлопала Ло по щекам, дергала голову, не замечая гневного и испуганного одновременно взгляда Джо. – Есть спирт, нашатырный?
–Откуда? – прокричал парень, вскакивая на ноги. Он чувствовал какое-то безумие и отчаяние. Он ведь знал, что Ло уже приняла дозу в этот шумный вечер. Он знал, что нельзя, что смертельно опасно принимать вторую, пока действие предыдущей не закончится. Он знал, но из-за любви к ней, согласился помочь подруге, медленно, но верно превращающейся в наркоманку и мечтателя. Из-за любви, он мог потерять ее. – Что ты, мать твою, творишь?
Джо схватил руку девушки, которая только что ударила его Ло по лицу, заставляя услышать громкий шлепок. Он собирался было ответить ей таким же ударом, только более сильным, но появился Тэд:
–Я нашел ключи от машины, тащи ее, нам нужно в больницу!
–О, Господи, Ло, – подхватывая ее вялое тело с запрокинутой головой и темными губами, почти молясь кому-то, Джо произнес ее имя, словно это чем-то могло помочь, будто от одного этого девушка могла очнуться от мечтаний, где наверняка стоит на цветочном поле под звездным небом. – Прошу тебя, дыши ради меня. Ради нас обоих…
–Не мешкай, нужно торопиться! – Тэд почти выпихнул Джо из комнаты, заставляя того торопиться. –Максин, убери их всех отсюда, пускай проваливают!
–Отвезите ее в больницу! – прокричала девушка в коротком обтягивающем платье, срываясь из-за того, что подругу, возможно, она видела в последний раз. Ее злость и печальное отчаяние отлично подействовали на Тэда, заставляя того убежать вслед за Джо. – А вы все, пошли на хер отсюда! Живо, проваливайте!
Ночь была дождливой, круги расходились в лужах, а прозрачные пузырьки часто лопались. Дождь позволял Джо скрыть его слезы, кажется, рвущиеся откуда-то из глубины самой души. Капли намочили его одежду, одежду Ло. Девичье тело отреагировало на холод мокрой ночи, а соски набухли, но парень не отреагировал, он хотел лишь, чтобы Ло жила, чтобы дышала и смотрела на него.
Тэд быстро открыл заднюю дверь автомобиля, позволяя Джо затащить туда подругу, бережно улаживая на свои колени ее голову. Когда ключ повернулся в замке зажигания, машина сорвалась с места, а парень судорожно поглаживал и сжимал волосы Ло, что-то шепча только ей.
Улицы были пусты этой ночью, дождь будто прогонял любого, заставляя прятаться под крышами. Редкие автомобили ехали медленно по дорогам города, боясь скользкой погоды, но Тэд выжимал все из этой старой машины, выкупленной у какого-то темного парня за пару штук.
–Джо? – сонный голос, еле слышный от шума мотора и колес, заставил парня резко дернуться, тут же наклоняясь к девушке. – Джо, говори со мной, не дай заснуть, я не хочу возвращаться туда без тебя, мне страшно, но…
–Ло, всё в порядке, на улице идет дождь, – прижимая теперь ее голову к себе, продолжая гладить по волосам, так легко, словно боясь сломать или навредить, Джо сдерживал слезы слабости, вызванные таким видом девушки. Нет, она была несчастна сейчас, она запуталась, потерялась в своих мечтах. – Там свежо и прохладно…
–И мокро, – еле улыбаясь, полуприкрытыми веками Ло смотрела куда-то в крышу автомобиля. Джо согласно кивнул на ее слова, готовый подтвердить всё, что угодно, лишь бы ей от этого стало легче. Тэд не смотрел на них, он понимал, что всё это может измениться, что может стать хуже. Он просто вдавливал педаль, обгоняя редкие машины. – Максин, она спит?
–Нет, нет, Ло, с ней все хорошо, она скоро придет, – поспешил заверить подругу Джо, перехватывая ее слабую руку. Неожиданно девушка рассмеялась, а после ее губы чуть дрогнули, застывая на месте. Алкоголь, перемешанный с какой-то едой, показался на сиденье автомобиля и коленях парня. – Господи, держись, милая!
–Не дай ей заснуть! – рявкнул Тэд, понимая, что беспокоиться о запачканных сиденьях сейчас не время. Тем более что машина ему не принадлежала. Он купил эту рухлядь, даже не зная, как она выглядит, но долго выяснять это не пришлось. На стоянке у дома нужный автомобиль тут же отозвался на призыв ключа с брелком.
–Ло, не смей засыпать, слышишь?! – когда глаза девушки совсем закрылись, прокричал Джо, чуть встряхивая ее, пачкаясь в блевотине, слюнях и слезах. Дыхание ее стало поверхностным – воздух почти не доходил до легких.
***
–Год прошел, – таким же дождливым летним днем за спиной раздался голос, который я не хотел слышать больше никогда. Он напоминал мне о ней, всё напоминало об ее улыбке, длинных пальцах, словах.
Я знал, кому принадлежал этот голос, но ошибочно старался запутать себя, уверяя сознание, что говорила незнакомка. Я сидел на мокрой траве в одежде, поношенной и состаренной, будто не уважая места, где оказался, не уважая умерших.
Дождь был слабым, его капли лишь слегка смачивали всё вокруг, но многие и в такую погоду ходят с зонтами над головами, будто защищаясь от вселенной этим брезентом. На кладбище люди появлялись лишь с черными зонтами, еще больше раскрашивая всё в траурный цвет, который она так любила.
«Он не печальный, совсем нет, он прекрасный, воодушевляющий и глубокий, как дыры в космосе», – так она говорила, так думала, в это же и верила. Ло верила в то, о чем говорила, она не позволяла кому-то изменить собственного мнения так просто. Она была упертой, только эта упорность не спасла ее в самый важный момент.
–Тебе нравятся черные дыры, Максин? – не поворачивая головы в сторону девушку, спросил я, смотря на могильный камень, по которому стекали капельки дождь, такие прозрачные и крохотные.
–Я… – она замялась, не зная, что ответить, но я не торопил. Я не был вообще уверен, что хочу услышать ответа, было все равно, я слышал лишь пустоту своего сознания, да какой-то печальный писк маленьких птичек, прячущихся в листве деревьев. – Не думала об этом.
–Ясно. – ровно год назад я порвал со всеми друзьями, будто избавляясь от каких-то цепей, обязующих к улыбкам и веселью. Я забросил все связи, старался забыть имена. Я пытался, правда пытался, будто уничтожая прошлую жизнь, уничтожая безумие, охватившее меня в ту ночь, уничтожая одиночество и несчастье. Я хотел изничтожить себя, наконец, поняв, что жизнь моя не прекрасна, а действительно убога. Я убедился в этом за прошедший год. Я старался забыть всё, много утратил, но одно имя не покидало головы, засело где-то в мозгу, как опухоль или язва. Ло никогда не оставляла меня одного, ее призрачное присутствие сводило с ума, заставляя мечтать о смерти. Я видел ее в отражении за своей спиной, в витринах магазина, слышал ее голос в соседних комнатах. Узнавал в каждой проходящей девушке. Она не давала мне покоя, подтверждая собственные слова о любви, что будет со мной всегда. Она обещала, и она не солгала, она не отпускала меня. Частичку ее я видел везде, куда бы ни пошел…
–Тэд сказал, что давно не видел тебя, – Максин попыталась нарушить ту тишину, в какой я просидел у могилы больше пары часов. Кажется, я этого и не заметил, время искажалось в этом месте. На кладбище никто никуда не спешил, в этом не было нужды, только всепоглощающая скорбь и тишина.
–Он просил тебя притащить сюда свой зад? –чуть грубо, даже не контролируя спящую агрессию, спросил я, усмехаясь. Это всё казалось мне забавным. Максин и Тэд встречаются, приятель часто посылает ее к кому-нибудь, чтобы избежать каких-то проблем, женщин ведь не бьют. А она и ходит, наивная дура.
–Не будь таким грубым, -резко возмутилась девушка за спиной, а после вернула свою холодность, которой, скорее всего, всегда и цепляла Крайтона. Да, они чем-то походили друг на друга, своим невозмутимым спокойствием, которое порой бесило. –Мы с Тэдом расстались. Через несколько месяцев после смерти Ло.
Я не нашел ничего, кроме кривой усмешки, которая ничего не говорила, но и ничего не скрывала. Крайтон был непредсказуем всегда, сколько его помню, этот чертов Тэд творит полную чушь с невозмутимым лицом, будто его ничего не волнует. С самого детства, стоило нам впервые подраться в начальной школе, после злобно смотря в стороны друг друга, как этот парень начал выкидывать трюки, что показывали по ящику. Он был бесшабашным сукиным сыном, и с каждым годом его отчаянность только возрастала, жутко пугая, но и заставляя восхищаться. Твою мать, он все делал с этой невозмутимой мимикой!
Я сидел на мокрой траве, коротко подстриженной и ухоженной, будто мертвым было до этого дело, не обращая внимания на промокшую одежду и волосы, прилипающие ко лбу. За спиной стояла Максин, просто молчала, не подавала признаков жизни. Кажется, мы оба замерли, что-то обдумывая или же ощущая пустоту.
Просидев, не двигаясь, какое-то время, я решил, что пора возвращаться в свою старую съемную комнату, где теперь всегда было тихо и пахло холодом и одиночеством – никаких запахов или шума. Ничего не было в моей комнате, только старый диван, старый стол с телеком и я, завершающий всю декорацию жилища.
–Тебе идут черные волосы, -обходя Максин, сложившую перед собой руки, бросившую на меня лишь короткий взгляд, я поплелся по скользкой траве в сторону выхода из этого царствия упокоенных душ. – Будто ты теперь всегда живешь с трауром.
–Ло давно отпустила тебя, но ты не смог. – слова заставили остановиться, чувствуя всю сырость мира. В какой-то момент я испугался, думая, что все знают о моем безумии, о моем смятении, но после понял, что никому не суждено разделить собственных чувств с другими, никто не поймет меня целиком, не примет. А Ло не могла меня отпустить, потому что обещала.
Я лишь покачал головой, так же стоя позади Максин, повернувшейся ко мне спиной, будто она могла это увидеть. А после мы расстались так же быстро и тихо, как встретились у могилы, где год назад похоронили часть моей убогой жизни. Если бы Ло могла переродиться, она была бы птицей, свободной и вольной, летящей в голубом небе, нарушая все законы и преграды. Она была бы счастлива.
***
Женщина сорока лет смотрела на меня печально, стараясь скрыть многие эмоции. Она скрывала и боль, и тоску, и злобу, и обвинения, и ненависть. Все это она умело прятала за одной лишь печалью, глубокой и серой, взрывающейся множеством точек, мельтешащих перед глазами. Женщина скрывала, но вот мужчина рядом с ней был откровенен и прямолинеен. На его лице каждый раз читалось одно и то же: «Ты убил ее, сукин сын, убил мою крохотную дочь!»
Я много чего забросил за прошедшее время, многое потерял, но потери эти не были такими, как та единственная. Я, кажется, потерял достаточно для одного человека за такой короткий промежуток времени, но хотелось большего. Хотелось уехать из этого проклятого города, где всегда натыкаешься на знакомых, которые будто ищут тебя, выслеживают.
И вот снова. Я застыл посреди магазина, понимая, что не могу и поздороваться. Легче сделать вид, что не узнал, что не заметил, что я просто бессердечная мразь, чем выдавить из себя приветствие. Я не мог.
И вот снова. Я просто молчу, опускаю голову и прохожу мимо, будто растворяясь в помещении. Я знаю, они смотрят мне в спину, мать Ло отчаянно, а ее отец грозно, с ненавистью, которую невозможно описать.
И вот снова. Я выхожу на улицу, где солнце нещадно светит в глаза, будто стараясь развеять мрак в душе, но оно не способно. Даже эта огромная огненная звезда, на которую летала Ло, впервые узнав о героине, не могла согреть меня. Пот струями стекал по лицу, но душу солнце согреть не могло – там теперь вечная осень с проливными дождями и холодным ветром.
Теперь, где бы я ни был, всегда таскаю с собой вымышленный зонт, чтобы укрыться от этих холодных капель, падающих с небес. Я теперь, по большей части, живу в вымышленном мире: вымышленные люди, вымышленные вещи, вымышленные снегопады, вымышленное всё.
***
–А ты не думал, что так ей только легче, что теперь не нужно страдать. Она навсегда оказалась в тех мечтах, чтобы попасть в которые раньше требовался наркотик. – банка дешевого пива, которое я начал пить всё чаще с того дня, зашипела после небольшой встряски, открываясь.
–Она теперь заперта там одна,– согласно кивая, чувствуя знакомое бессилие и обреченность, я принял банку пива, долго рассматривая ее, прежде чем сделать глоток. Тэд лишь удивленно смотрел на меня, отпивая пенистую жидкость. Мы встретились случайно, но что-то внутри давно жаждало этой встречи, что-то вопило от давно не посещающего меня чувства радости.
–А ты заперт здесь, -Крайтона бесил такой мой пессимизм. Он не терпел людей жалких, самовлюбленных и поверивших в то, что невозможно увидеть глазами. Тэд ненавидел священников с их слепой верой, младенцев и обиженных на весь мир. Сейчас эта его злость была обращена ко мне. – Сам создал себе какие-то рамки, преграды, и сидишь в комнате, боясь высунуть носа. Ты стал ничтожным, Ло бы никогда не простила тебя за такое убогое существование.
–Ло теперь нет. – я сам не верил своим словам, потому что именно сейчас за моей спиной, положив длинные пальцы на плечо, громко смеялась она, то ли забавляясь моими страданиями, то ли лицом Тэда, редко бывающего разъяренным.
–Но ты есть, -спокойно отставляя пиво на капот ржавеющей машины без колес в старом закоулке, Тэд чуть сжал жестяную банку, как сжал и зубы от легкого бешенства, вызванного данным разговором.
–Ты не понимаешь, приятель, когда Ло погибла, то я понял, кто в этом виноват. И это был я, я забыл из-за мимолетного желания и влечения, что героин не игрушка, что она давно превышает дозу, каждый раз беря всё больше и больше, тратя деньги, одалживая их.
Крайтон повернул голову в мою сторону, но не дождавшись того же, уставился на каменную стену, увитую зеленым плющом. Погода была такой же холодной, как температура тела, не получающего ласк и заботы.
–Если бы я тогда поступил иначе, пусть начав небольшую ссору, Ло сидела бы сейчас с нами. После этой передозировки я не могу ни спать, ни есть. Я даже посрать нормально не могу, запах ее потной кожи того вечера и перемешанные ароматы духов бьют в нос, стоит мне остаться одному, без людей. Я просто…
–Если бы мы могли менять прошлое, то ты все равно остался бы таким же. Она бы бросила тебя, ты бы горевал, кричал о самоубийстве, как кричат девки с синяками на всем теле и под глазами. Не называй меня своим приятелем, пока не поймешь, что нужно жить дальше, -Тэд выплюнул куда-то в сторону, ополаскивая рот пивом, после закуривая сигарету. – Забудь об этой наркоманке.
Оскорбление Ло повлекло за собой драку. Два взрослых парня катались по земле, отталкивая друг друга в сторону, натягивая одежду, оттягивая кожу. Слышались угрожающие речи, плевки и кряхтение, но гнев пылал в моей голове, как и в голове Тэда, наверное. Мы начистили друг другу морды, я проигрывал, а Тэд сел сверху, что-то крича мне в лицо. Сознание было расплывчатым, не понимало, что происходит из-за бешеной активности, какой не бывало больше года, но определенные слова, самые страшные, засевшие в голове, слышались отчетливо.
–Смерть – это темнота. Прежде чем умереть ты вспомнишь всё свое дерьмо в один момент. Ваш секс, прогулки, слепая влюбленность, а после и смерть Ло пронесутся перед тем, как тело остынет. Даже, уходя куда бы то ни было, ты снова испытаешь пережитые чувства. Сначала это будет радость, потом счастье, искренность и удовлетворение. А после боль вспыхнет резкой вспышкой, прожигая в сердце дыру. Отчаяние, бессилие, разрушение мозга и сознания, временная гибель разума – всё это последует за умиротворением от воспоминаний. Вот только ты уже ничего не сможешь исправить. Потому что пуля выпущена, шаг с крыши сделан, лезвие разрезало кожу. Даже умирая, ты почувствуешь боль, душевную, после физическую. Смерть – это пустота.
Я лежал на холодном асфальте, где пахло канализацией и собачьим дерьмом, раскинув руки в стороны, а высоко в небе проносились птицы, что-то крича на своем непонятном и чуть глупом языке. Я смотрел на птиц, и каждый раз вспоминал ее. Такую же своенравную, вольную делать всё, что захочет, свободную. Для нее не существовало преград, не было стен и запретов, даже шторм и ураган не могли изменить ее. А я боялся, я был рабом жизни, радом иллюзий, рабом собственного разума. Ее рабом.
После драки с Тэдом, о которой мечтало все тело, я начал бояться смерти. Панически бояться темноты и пустоты гибели, приносящей холод. Крайтон заставил меня испытывать страх одними словами, показывая, что нужно быть намного храбрее, чтобы жить. Умереть может каждый, смириться же со всем дерьмом – единицы.
Тэд заставил меня снова жить. Нет, он не приводил девушек, стараясь найти замену Ло, он просто заставил меня понять простую вещь. Его слова звучали в темноте, как когда-то звучал голос Ло. Крайтон понимал, что она всегда будет оставаться со мной, он не пытался с этим бороться. Он понял, как понял и я.
Но Тэд был тем еще эгоистом. Он дал мне шанс взяться за голову, пойти в университет, что-то вновь начать, устроиться на паршивую работу, заработать первые деньги. Тэд вернул меня к жизни, а после исчез на долгие годы. Шесть гребанных лет я старался сдерживать свое безумие, которое когда-то упрятал в темницу разума Крайтон. Шесть долгих и перемешавшихся лет.
***
В свой двадцать пятый или двадцать шестой, а, может, и в двадцать седьмой день рождения я окончательно убедился в убогости существования. Ни целей, ни желаний, ни стремлений – ничего не было. Я жил прошлым и поганой надеждой. Надежда – самое отвратительное. Даже когда ты разбит, сломлен, уничтожен и растоптан, эта светлая тварь забирается куда-то под кожу, проходя сквозь скелет, и начинает управлять тобой, говоря, что Тэд однажды появиться на горизонте, что его машина приедет по шоссе, ведущему в город. И я верил этой надежде – всё чаще гулял у дорог, ведущих в соседние города и штаты. Я был человеком без настоящего и будущего, но с прошлым и надеждой. Скажите, это ли не убогая жизнь?
Богом я благословлен не был, Бог – лишь сочетание букв алфавита, где только одна гласная, принимающая на себя весь удар. И этой гласной был я, изничтоженный и убитый силой ударения.
Какого же было удивление и отвращение, когда надежда победила всё – Крайтон показался на горизонте. Только не на дороге, где я искал его, а в вонючем баре, где пахло виски, потом и табаком. Я зашел туда напиться, уволившись с работы, решая наконец порвать с единственной подругой по имени надежда. Я уверенно шагал, собираясь спустить все деньги, прощаясь с этим странным явлением – надежда –,а после так и замер, узнавая в одном из брутальных мужчин старого друга.
Тэд изменился, стал совершенно другим. Это его безумие всё еще плескалось в голубых глазах, но что-то было другим. Он будто стал смиренным псом, умеющим скалить зубы по команде. Оказавшись совсем рядом с каким-то незнакомым Тэдом Крайтоном, я почувствовал себя совсем мальчишкой, только со щетиной. Его руки, спина, ноги – все было крепким, мускулистым, кричало об уверенности. Я же был похож на худощавого ребенка.
Я ожидал чего угодно в тот вечер. Ожидал очередного нравоучения или наставления. Ожидал рассказа, на извинения я даже не надеялся. Тэд и не собирался извиняться, своей вины он не чувствовал, он ведь не знал, что я прожил в пучине, нет, бездне отчаяния и смятения.
Я ожидал всего, но не того, что вырвалось из легких Крайтона уверенным голосом, с некоторой сипотцой.
–Тебе терять не чего, да? Пошли, я познакомлю тебя с другом. – слово «друг» звучало с долей отвращения и уважения. Тэд не подал виду, но что-то внутри него сомневалось. Как оказалось позже, он тоже страдал все эти годы, только его мучила не вина, а совесть. Ему надоело страдать одному, он решил взять меня с собой.
Тогда я понял, что смерть Ло станет для меня спасением. Что ее образы – благословение, потому что Николас оказался дьяволом, приказам которого ты следовал безоговорочно, не сомневаясь. Голос Ло в собственной голове стал ярким светом, который пробивался сквозь залитые кровью окна, стены, разумы.
Ло осталась моим проклятием и спасением. А я стал проклятием и спасением Крайтона. Но на все это было плевать Николасу, он считал, что Тэду спасители не нужны, что Тэду не нужен никто. Николас играл, а Тэд плясал под его дудку. Николас забавлялся, А Тэд был шутом для кровавого короля. Николас издевался, Тэду нравилась боль, позволяющая чувствовать себя живым. Николас угрожал с улыбкой на лице, а Тэд боялся.
