Текст книги "Мертвый мир - Живые люди (СИ)"
Автор книги: Полина Гилл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 47 (всего у книги 85 страниц)
Желание Кевина исполнилось, и шалаш рухнул, накрывая людей сверху и ветками, и хвойными иголками, и землей.
Отряхиваясь от всего этого лесного сырья Блэр удивилась, замечая, что для проведенного в укрытии времени, в лесу стемнело слишком сильно. Кто-то хотел что-то сказать, злясь из-за шалаша, кто-то хотел ударить Форда, кто-то просто поорать, как Вэл, но совершенно все застыли на месте, чувствуя как слова застревают в горле, стоило взгляду наткнуться на руины станции, покрытые какими-то алыми липкими лужами.
–Что за… – но договорить никто не успел, огромный корабль, который все время парил где-то далеко в небе, расплываясь в ночи пятном, теперь нависал над головами. Именно из-за него казалось, что на улице потемнело. А потом снова этот крик, заставляющий прижаться к земле, и щупальца опять спустились, будто канаты, все приближаясь к живым людям…
– Вэл, прекрати пугать детей.-я зашла в комнату совсем недавно, увидев подругу в окружении девочек и мальчиков, я искренне удивилась. Удивилась я еще больше, когда узнала, что та рассказывает детям историю. Но стоило мне ее послушать, как все встало на свои места.
–Они просили рассказать сказку, я просто рассказала, никто не говорил, что она должна быть хорошей, – Бенсон пожимала плечами, говоря, что ее ничего не волнует, заказ исполнен, заказчики довольны. Хотя в последнем я уверена не была – лица детей остались перекошены от страха, некоторые плакали.
–Это был перебор. –выдуманная история Вэл заставила меня содрогаться всем телом, слушая, как шипы протыкают людей, как начинается кровавый дождь. Я представляла все это и не знаю, что чувствовала. Мне было страшно. Стоило Бенсон начать убивать знакомых, одного за другим, как я мечтала закрыть глаза и уши, лишь бы не слушать этого всего. Действительно поверилось, что Ходячие не самая страшная альтернатива.
–Ладно, ладно, – избавляясь от дальнейших нравоучений, жестами прогоняя детей из комнаты, делая характерные движения руками, Вэл развалилась на стуле, на котором сидела все время рассказа. – Ты сегодня вернешься в Холвудс?
–Да, – замечая на лице подруги что-то вроде «конечно, иди, мы и с Мэтом отлично затусим», ответила я Вэл, немного морщась.– Билл сказал, что Белчер нужно вернуть обратно. Некоторые со станции решили отправиться в супермаркет, к своим родственникам, там места намного больше, я имею в виду комнат из старых магазинов.
–С этим не поспоришь. – Алона сказала, что поводов для тревоги нет, никакая эпидемия не ходит на базе, осмотрела Тони, стараясь привлечь внимание Роба, а после удивилась огромной столовой на станции. Через несколько дней, что врач провела у нас, она вынесла свой вердикт, кивая головой – одобрительно. Я думаю, по большей части, ее сюда отправили, чтобы всё проверить. Теперь настало время возвращать доктора Белчер домой, а вместе с ней захотели отправиться и наши люди, узнавая, что их знакомые живы. Пожилая женщина сказала, что Вильям против не будет, что это отличное решение проблемы.
–Но переезжать туда я не собираюсь, -я поспешила заверить подругу в своих намерениях, понимая, что последнее время мы мало общаемся. Кажется, Бенсон обиделась на меня из-за Дарлин, но что поделать, я всего одна.
–Я тоже, не волнуйся, -немного насмехаясь, будто передразнивая меня, Вэл поднялась со стула, потягиваясь в спине и разминая шею.-Что, хочешь переубедить Дарлин?
Бенсон намекала на появление Джоунс, немного насмехаясь, пыталась чего-то добиться, но даже сама не знала чего именно.
–Нет, она не согласится, – я отрицательно помотала головой, попутно чувствуя усталость от подобных разговоров. Доказывать вечно ничего не хочется, да и не знаю я, что на самом деле хочет мой мозг. -Там люди, с которыми она была долгое время. А здесь люди, с которыми я провела долгие месяца.
–Да, да, я знаю, что ты нас не бросишь.– Вэл остановилась у окна, опираясь теперь о подоконник, складывая руки на груди. Она картинно зевнула, будто всё происходящее ее мало интересует. Но разговор о супермаркете завела именно Бенсон. – И все же, не знаю, я бы не согласилась ехать туда из-за обычных комнат. Озера у них нет, а у нас свет.
–У них есть генератор, а воду поставлять будем мы, как и оружие. – кажется, Билл договорился о большей части организационных моментов еще с Вильямом, а с Белчер они лишь подкорректировали некоторые моменты, попивая чай поздним вечером.
–Ты уверена, что не собираешься переезжать, так защищаешь Холвудс? – будто частный детектив сощурив глаза, Вэл пыталась подловить меня на лжи, следя за каждой эмоцией. Это было бы забавным со стороны, но я устала от подобного отношения к себе. – К слову, тебя устраивает обмен оружием?
–Главное, чтобы мое не трогали. – если бы в Холвудс не было Дарлин или Леонарда с Джули, я бы никогда не согласилась с той платой, что мы будем отдавать за припасы, хотя меня бы в любом случае не послушали. Но сейчас стоило признать, если бы не люди из супермаркета и их коробки с едой, у нас бы на повестке дня стоял вопрос о вылазке куда-нибудь далеко.
–Забавно. Ты похожа на Роба, – бросая короткий взгляд в закрытое окно, запотевшее от горячего дыхания, подруга снова усмехнулась, легко отталкиваясь от подоконника. На секунду ее взгляд стал каким-то другим, мало знакомым, но потом привычный сарказм вернулся.-Такая же собственница.
–Из нас двоих собственница ты, Вэл. Я не трясусь, что мой друг будет общаться с кем-то другим, мне не жалко, я просто не люблю, когда трогают мои вещи, честно найденные или заработанные. Так что, в следующий раз думай, прежде чем говорить, и прекрати себя так вести.
–Как так? – поддаваясь моему озлобленному состоянию, Бенсон подошла чуть ближе ко мне, словно своим уверенным видом стараясь запугать.
–Как ревнивый ребенок.
***
Ехать куда-то на машине, зная, что в багажнике нет вещей, собранных для вылазки, это самое странное чувство, что я когда-либо испытывала. Обычно, нет, чаще всего, если мы брали машины и куда-то ехали, то случалось что-то плохое, но сейчас была уверенность, что всё иначе в этот раз. Микроавтобус и легковушка были нагружены оружием, что мы обещали Холвудс, а члены нашей общины думали о своих знакомых и близких, которые уцелели и все это время были так близко к ним.
Деревья как обычно сменяли друг друга, а Билл говорил лишь о том, что придется расчистить другую дорогу, потому что тратить бензин на объезды не лучшая идея. Старику, кажется, все это нравилось: вся эта занятость, общение, малознакомые люди. Да, к этому можно было быстро привыкнуть, так же, как к мертвецам, что пытались поспеть за машинами, но лишь хватали пальцами воздух.
Коридор сосен и широколиственных деревьев сменился менее загруженной, чем остальные дорогой в город, где пришлось немного сбросить скорость. Через несколько минут виляний между перевернутыми автомобилями и каким-то мусором, покрытыми слоем снега, микроавтобус и легковушка снова были вольны ехать куда угодно. Было приятно смотреть на людей, которые обрели надежду, мечтая скорее увидеть свою семью, друзей.
Когда мы подъезжали к воротам, мертвецов там не было, их большого скопления, по крайней мере. Ставни открылись и мы въехали на внутренний двор, большим он не был, но для остановки нескольких автомобилей хватало.
Многие лица были знакомыми, видимые мной несколько раз, другие же – казались чужими. Я не успела выйти из машины, как заметила уже знакомого старика с красной кожей рук и лица, который что-то обсуждал с молодым парнем, недовольно смотрящим в сторону маленькой девчонки.
–Дедушка! – знакомый голос справа от автомобиля, откуда я вытаскивала коробки с некоторыми вещами, теперь предназначенными для Холвудс, заставил чуть повернуть голову. Я не знала, что Самир поехал. Так же я не знала, что пожилой мужчина, выносивший в прошлый раз мусор, это родственник индуса, тот, что рыбачил.
Я забыла и о коробках, и о своих мыслях, связанных с поведением Вэл. Я забыла даже о том, где нахожусь, что происходит вокруг. Я думала только о тихой рыбалке с дачными шляпками на головах, вкусном ежевичном пироге и старой собаке, что была преданным другом для Самира. Я думала о том, что бабушку парня постигла та же участь, что и остальных.
Парень радостно прижимался к старику, плакал, потом чуть отпрянул в сторону, не выпуская рук деда из своих ладоней. Пожилой мужчина лишь печально покачал головой, смотря в глаза индуса, а потом прижал Самира сильнее к себе, когда тот начал плакать еще отчаяннее – да, бабушки не стало. Той, что заменяла мать, учителя, хорошего друга. Что пекла пирог и укладывала спать, натягивала одеяло, заботясь о твоем здоровье.
Я почувствовала себя так, будто это у меня кто-то умер.
***
–Самир хороший парень, просто он немного не уверен в себе. – Дарлин нашла меня быстро, стоило ей услышать от кого-то, что несколько машин проехали через ворота. Оставляя проблемы с оружием в багажниках и другими вещами, я поплелась следом за Джоунс, случайно не слушая, что та говорит – в голове был только индус и его старик.
–Мистер Ману хороший человек, я часто слышала от него о Самире, но не знала, что он когда-нибудь встретит внука, но я рада. –мы сидели на какой-то пошарпанной скамейке на третьем этаже, где были только горы барахла и пахло строительными материалами.
–Да, они оба светились. – окно на этом этаже было разбито детьми, что часто забавлялись здесь или прятались, и наскоро чем-то заделано. Но от зимнего холодного ветра, воющего снаружи, это мало спасало. Мурашки пробегали порой по коже.
–Это так странно…-немного задумчиво, опуская голову куда-то вниз, почти прошептала Дарлин, что-то решая. – Все, что происходит.
–Ты про мертвецов или про все вообще? –странное угнетающее чувство поселялось внутри, стоило кому-нибудь произнести что-то в подобном тоне. Ты сам поддавался этой задумчивости, чужому влиянию и начинал беспокоиться о том, о чем уже нет смысла даже говорить.
–Я про все вообще. Просто если подумать, у нас и раньше было мало времени: не успел кончить школу, а у тебя уже первые морщины. Проспал одну ночь, которая для этого и предназначена, как потерял несколько часов своего существования, за которые мог сделать что-то стоящее. Если так было раньше, что нам не хватало времени, то теперь у нас совсем нет даже минут для бесед и чего-то подобного…
–Мы даже не знаем, когда умрем. Вернее, мы и раньше не знали, но сейчас все становится непредсказуемым. – что-то внутри все давило на мозги, будто стараясь сковать их цепями, заставляя не думать. – И, тем не менее, мы сейчас с тобой тем и занимаемся, что тратим время впустую.
–Мы всегда так делали, – Дарлин немного печально улыбнулась, отрывая взгляд от грязного плиточного пола, теперь смотря в потолок над головой. – А что мы еще можем здесь делать?
–Не знаю, сейчас кажется, что от нас не зависит вообще ничего. –каждое слово давалось все труднее, потому что с новым звуком приходил и новый вопрос, о котором ты теперь обязан подумать: смерть, смысл, психология, вечность и темнота. Господи, в такие моменты ты думал даже о физике, даже начинал сомневаться в собственном атеизме. – Мы как пустое место.
–Моя мать всегда говорила мне, что я – пустое место,-будто пытаясь пошутить, но чувствуя от подобного больше печали, чем веселья, Джоунс приумолкла, продолжая смотреть в потолок. Губы подруги немного скривились, а лицо стало совсем серым. – А теперь я не знаю, шутила ли она или говорила всерьез. Я даже не знаю, жива ли она.
Мы молчали: я, потому что не знала, что могу сказать, хотя была сейчас в такой же ситуации, не зная, что вообще с моей семьей, а Дарлин, потому что думала. Думала обо всем, что не имело смысла, и несло больше значения, чем все остальное одновременно.
Здесь слышались приглушенные голоса жителей Холвудс, но в радиусе десятков метров, на всем третьем этаже супермаркета, не было никого, кроме нас. Казалось, что это тот самый миг уединения, которого не было с момента разрухи в прошлом лагере, где я просидела все лето. Правда, тогда уединения я не чувствовала, я испытывала страх. Сейчас же мое некоторое удовлетворение смешалось с тяготами всей этой жизни. Всё вокруг вмиг теряло краски, тускнело, и я начинала видеть ту сторону вещей, о которой не задумывалась до этого.
–Почему Джеймс так странно отреагировал на меня? – нарушая это молчание, оскверненное тяжелыми вздохами, не поворачивая головы, спросила я подругу, вспоминая, как совсем недавно доктор Габлер косился в мою сторону, будто желая скорее убежать. – Почему он испугался?
–У тебя рыжие волосы, – спокойно выдыхая, прикрывая глаза, Джоунс понимала, как глупо и нелогично это прозвучало, но, тем не менее, говорить не продолжила.
–Здесь какие-то проблемы с этим? – искренне удивляясь, находя объяснение подруги запутанным набором слов, переспросила я, смотря на Дарлин. Джеймс смотрел на меня так, будто собирался убить или сбросить в глубокую яму. – За рыжий цвет снова начали сжигать на кострах?
–Джеймс не любит все оттенки красного, желтого, рыжего, потому что они похожи на огонь. – ну, с этим я могла поспорить, смотря на свои волосы. Огонь они могли напоминать когда-то давно, чуть меньше года назад, когда их мыли с периодичностью в несколько дней. Сейчас же это даже на простые волосы было отдаленно похоже. – Джеймс боится огня.
–Я лучше не буду спрашивать, по какой причине, – мотая головой, скорее для собственной убежденности в своих же словах, я решила прогнать страхи доктора Габлера подальше, хотя была уверена, что Дарлин знала о Джеймсе все, и не факт, что из его же уст. Она могла и найти какой-нибудь его дневник, которого бы не существовало в природе, и узнать при этом все до единого. Если ей что-то нужно, особенно если это что-то касается понравившегося человека, то Дарлин пугает. Такое состояние обычно описывают как: «глаза горели не здоровым огнём».
–Знаешь что? –Джоунс наконец оторвала глаза от потолка, в котором искала что-то несуществующее, вроде взаимной любви или спокойствия, и медлительно повернулась ко мне. С минуту она смотрела прямо в глаза, а потом дернулась. –Нет, не стоит.
–Что, прости? – у меня немного вскипела кровь, совсем чуть-чуть. Если уж на то пошло, в моей голове появился кентавр и маленькая Дарлин, которую человек-лошадь пнул под зад, отправляя в далекий полет. Я только выдохнула. – Начала, так говори.
–Не стоит, это плохая идея, – отрицательно мотая головой, отводя взгляд в сторону, зная, что такими действиями только бесит еще больше, Джоунс немного улыбалась, иногда посмеиваясь. Она пыталась сделать серьезное лицо, но это было сложным заданием.
–Дарлин, – на секунду голос стал твердым, требовательным, а кентавр снова вернулся, ожидая будто развития событий. – Говори.
–Не надо. – она опять смотрела на меня, невинно хлопая ресницами. Я ненавидела такие вот моменты. Вот просто до ужаса не любила подобное поведение. Хотелось скрипеть зубами, кусать ногти, действительно треснуть по голове Джоунс, но лишь бы узнать эту тайну, которая на деле тайной-то и не оказывалась. Обычно то, что, по словам Дарлин, не стоит говорить, было незнанием нелепой вещи или:
«Я поняла кое-что важное, очень важное», – охренительно серьезное лицо, что ты ожидаешь чего-то ужасного и страшного. Ты сидишь в предвкушении, сжигаемый любопытством. –«Если пойдет дождь, то пойдет дождь».
И после этого ты просто сидишь и думаешь: «Что?»
Вот только такие случаи, повторяющиеся раньше с удивительной периодичностью, не успокаивали моего любопытства, испытываемого в данный момент. Я хотела узнать, и не важно, плохая это идея или нет, я просто хотела узнать.
–Говори уже. – я и не заставляла, и не просила. Вид был смирившийся, хотя узнать хотелось жутко. Это было что-то вроде обманного маневра, который не действовал.
–Ладно, – будто действительно сдаваясь, Дарлин посмотрела на меня, как бы говоря, что она предупреждала. – Я хочу вернуться в свой дом и узнать, были ли там мои родители, вернее, есть ли они там… обращенные.
–Тогда пошли, – поднимаясь, я уже была готова идти. Слова Джейн всплыли в голове. Когда-то она сказала, что знать о судьбе, пусть и печальной, твоих близких намного легче, чем жить в неведении. Она права, потому что о своей матери я думаю постоянно, каждый Божий день.
–Так просто? – продолжая сидеть на пошарпанной скамейке, искренне удивляясь, будто ожидая, что я засмеюсь ей в лицо, говоря, что пошутила, недоверчиво спросила Джоунс. – Просто пошли?
–Ну, да, а что? – пожимая плечами, уверенная в своем настроении, переспросила я подругу. Я была готова идти сейчас, потому что хотелось помочь хотя бы Дарлин узнать, что стало с ее семьей. Собственную мать я, конечно, могла походить и поискать по городу в толпе мертвецов, но даже если она умерла, то, скорее всего, давно покинула город. Вернее, та тварь, в которую она обратилась.
–Я не знаю, как всё устроено у вас на станции, но здесь мы просто так не берем и не выходим за забор. – в некоторой степени, Дарлин начала противоречить сама себе. – Но если мы спросим об этом, нас никуда не пустят, надо подождать пока стемнеет, а после перебраться за забор.
–Ночью мы можем умереть. – да, то, что выход за территорию супермаркета несвободный, было понятным, но есть куча способов обойти местных снайперов и дежурных, у всех людей есть слабое место, надо просто найти.
–Я же говорила, плохая идея, – быстро сдаваясь, разочаровываясь в собственном желании, подруга отвернулась в сторону, скрывая печальные глаза, почти вопящие о неуверенности.
–Да ладно, пойдем вечером. Дом-то недалеко. – это было ложью. Дом семьи Джоунс находился на Лысой горе под номером один, дорога туда займет какое-то время, поэтому, даже если вернемся в супермаркет, то только к утру. Придется сказать Биллу, что я останусь в Холвудс на несколько дней, хотя старик сегодня отправится назад на станцию, там у него есть обязанности. Несмотря на опасность, на безумность затеи, которую осознавали мы двое, я была уверена, что сделаю это. Будто от того, что, возможно, мы с Дарлин найдем хоть что-то важное, зависит спокойствие моего сознание. Будто вместе с ее родными, я найду и свою мать.
–Тогда нужно приготовится. – я лишь кивнула, понимая, что главной задачей будет не то, что нам придется стащить какие-то вещи для обороны, а то, что придется выдумать очень ловкий план побега.
***
Ночью все действительно было другим. Совершенно. Звуки становились то громче, то тише, будто кто-то играл на незнакомом инструменте, или дрессировщик, а, может, дирижёр командовал природе, указывая на какие-то неизвестные ноты.
В глубоком кармане куртки лежал фонарик, заряд батареек в котором мог скоро закончиться, но снег делал эту ночь более светлой. Мы с Дарлин шагали рядом, осматривая окрестности, будто стараясь запомнить каждый миг – всё казалось волшебным, нетронутым смертью. Таинственность была единственным словом, описывающим темное небо над головами.
Казалось, что вот-вот фонари на длинной улице зажгутся, как и свет в окошках пустых домиков, но всё это было лишь фантазиями, иллюзиями. Мы делали каждый шаг, боясь, что этот тихий и сонный скрип снега нарушит таинственность ночи, что что-то испортится из-за нас, но мрак намного сильнее каких-то двух девчонок, преследующих свои цели.
Очередной дом, не знаю, какой по счету, оказался за спиной, а мы все шли вперед, думая, что же увидим там, куда стремимся попасть. Сердце то замедляло свой ход, то вновь ускорялось, будто неизвестный дирижёр был властен и над нашими телами, более того, мыслями и чувствами.
***
–Почему, вместо того, чтобы идти дальше, мы сейчас снова тратим наше время? – вряд ли ожидая ответа, прошептала Дарлин, смотря в темное небо над головой.
–Почему мы делаем снежных ангелов, если не верим в их существование? – поддерживая настроение подруги, я даже не думала о том, что времени становится все меньше. Мороз замедляет мертвецов, делает их почти сонными – нескольких мы прошли пару минут назад.
Странно, но страха не было совсем. Казалось, что мы забыли и о Ходячих, и об укусах, и об опасности. Эта ночь была какой-то сумасшедшей, да и мы разбавляли ее своим безумием, лишь усугубляя все.
–Может, пойдем? – опять не ожидая ответа, спрашивая у собственного сознание, что сейчас отделилось от тела, прикрыв глаза, продолжая водить рукам по снегу, Джоунс. Какой-то новый всплеск в ночной мелодии стал ответом на ее вопрос. – Нет, нам ведь некуда спешить… Джеймс ведь не будет меня искать.
–Никто не будет, – кивая, чувствуя, что руки начинают замерзать, я перестала «махать» конечностями, будто пытаясь взлететь, отвечая на вопрос или утверждение Дарлин. – У всех есть свои проблемы, и у нас они имеются.
–Давай посмотрим на небо еще немного, а потом пойдем? Гляди, луна вышла из-за туч.
–А с ней и звезды.
***
Мы стояли у самого дома, вернее, у калитки через забор, что вела к этому дому. Несколько мертвецов были неподалеку, они и сейчас здесь, только их кровь запачкала теперь снег.
Я смотрела на Дарлин и понимала, что она боится. Боится узнать то, что хочет, но одновременно не желает узнавать. Она никогда не была пессимистом, но и во все светлое не верила, -сейчас для нее был тяжелый момент, для меня, кажется, тоже.
Джоунс стояла, а я молчала. Подруга посмотрела в мою сторону, чего-то ожидая. Я лишь кивнула, как бы говоря о своей поддержке, после чего Дарлин толкнула калитку. Та с тихим и печальным скрипом поддалась, позволяя войти во двор.
Дорожки не были очищены, под снегом не угадывались даже их очертания. Дарлин шла на память, утопая в снегу, а я вслед за ней.
Каждый шаг был созвучен с каждым ударом сердца, которое билось подозрительно спокойно, однако с такой силой, что перехватывало дыхание. Ладони вспотели, даже несмотря на зимний мороз.
Дарлин снова остановилась, теперь у крыльца. Но она не повернулась в мою сторону, только смотрела вперед, будто запрещая самой себе оглядываться. Будто это было каким-то проявлением слабости, будто она не имела права сейчас развернуться. Она шла сюда не для того, чтобы просто уйти, так ничего и не узнав. Дарлин, наверное, думала об этом моменте с того дня, как не смогла войти в дом в первый раз с Джеймсом.
–Если они будут мертвы, то… просто прими это. – Джоунс лишь кивнула после того как испуганно передернула плечами, словно подскакивая от моего голоса. Мне не хотелось пугать ее или что-то такое, но мы шли сюда, надеясь, что найдем трупы. Мы просто знали это: если бы родители Дарлин были здесь, то давно бы пришли в Холвудс.
Дверь в дом была открытой, подруга не успела прикоснуться к ней, как та с легкостью поддалась. В нос ударил запах пыли.
Она шла по коридорам так же, как я, оказавшись в собственном доме. Она ступала аккуратно, будто старалась что-то сохранить, что-то, уже не существующее. Она смотрела на стены, полы и предметы, будто видела их впервые. Но при этом воспоминания оживали в ее голове. Она жалела, что не вошла сюда в тот раз, что побоялась. Ей казалось, что так она потеряла многое, что мебель и все остальное слишком постарело за прошедшее время, что всё это уже не хранит той былой атмосферы.
Возвращаться в этот дом Дарлин было тяжело не только из-за понимая того, что найдет здесь трупы, ей было тяжело из-за собственных чувств и воспоминаний. Говорят, что в подобных ситуациях люди вспоминают только хорошее, но в действительности все наоборот. Когда вокруг совсем плохо, то и мысли мрачные.
–Мы очень часто ссорились, до безобразия часто. Мать что-то говорила, осуждала, тихо бесилась, часто кричала, а я лишь слушала, иногда думая совершенно о другом. Я смотрела на нее, делая вид, что внимательна, но я не видела смысла действительно быть таковой. Потому что каждый раз она говорила одно и то же, только немного другими словами. Каждый раз она противоречила тем устоявшимся понятиям о материнской любви, заботе, поддержке.
Дарлин провела рукой по пыльному комоду в гостиной, морщась от слоя пыли. За это ее бы здорово отчитали, но не теперь.
–Мне все время говорили, что я должна измениться, что я должна стать другой. Что я была недостойной. Если бы она была жива, она бы сошла с ума, узнав, что здесь больше никому нет дела до того, идеальный ли человек перед ним или нет. Теперь ведь всем важно только человек ты или нет, укушен или здоров. Она бы точно сошла с ума.
Джоунс остановилась у самого дивана, откуда торчали иссохшие конечности: ногти обломаны, кожа обвисла и стала твердой, уже разлагалась.
–Это отец. –слова эти были будто ударом ножа куда-то в грудь. Я почти отшатнулась в сторону, желая уклониться, но не смогла. Только кивнула, подходя ближе. – Я звонила ему, когда все уже перешло в стадию невозврата. Он сбил какого-то парня, наверное, тот был укушенным.
Дарлин стояла на ногах, но я видела в темноте комнаты, освещаемой лишь фонариком, что все ее тело дрожало. Каждая косточка скорбела, хотя Джоунс знала, что мы здесь найдем. И я знала. Мы обе знали.
Она опустилась на пол рядом с ним. Облезшая кожа, сухость и хрупкость костей, белки глаз и оборванная одежда. Не отвращаясь видом всего этого, Дарлин аккуратно подняла голову трупа собственного отца, укладывая ее на свои колени. Я перестала дышать, когда что-то в шее умершего хрустнуло. Я просто молилась, чтобы шея не переломалась.
–Жаль, что мы не можем его похоронить, хотя, тут нечего хоронить. – Дарлин сидела с головой мертвого отца на коленях больше пятнадцати минут, а я стояла рядом. Она сидела, молчала, смотрела в одну точку, редко моргая, а я просто стояла. Просто стояла до того момента, как она не заговорила, а потом подруга накинула на то, что осталось от тела, пыльный легкий плед с дивана.
***
–Споешь что-нибудь? – мы сидели на кожаном диване в гостиной, выключив фонарик и одернув плотные шторы на окнах, пропуская белый свет луны, молча. Дарлин иногда что-то говорила, рассказывала о прошлом. А я слушала, потому что знала, что ей нужен был слушатель, а не помощник или психолог. Джоунс было достаточно того, кто мог бы понять чувства, печаль и страдания, которые уже устали проявляться во всей красе.
Дарлин разрешила себе несколько слез, которые беззвучно скатились по щекам, а после по подбородку. Плакала она скорее от осознания всего, не из-за разложившегося тела, потому что в нем сложно было признать мистера Джоунса.
–Ты хочешь, чтобы я спела? – я тяжело выдохнула, понимая, что подобным я не занималась уже долгое время. Я замаялась, уставившись на свои руки, хотя они не имели никакого отношения к голосу. А потом еле кивнула, соглашаясь.
Дарлин начала снимать зимние ботинки, расшнуровывая завязки. Я просто молчала – она была вольна делать самые безумные вещи сейчас, сегодня она имела на это право. Когда у человека несчастье, ему прощают все до последнего греха. Она хотела снять и носки, оставаясь бы босиком, чтобы ступать по холодному полу, но грязь повсюду остановила ее. Я продолжала молчать.
Подойдя к самому окну, Дарлин резко дернула штору и тюль, срывая их вниз, бросая на пол. Я лишь молчала. Не обращая внимания на пыль, что взметнулась в воздух, Джоунс повернулась ко мне:
–Пожалуйста, спой.
Теперь я пела. Это было что-то незатейливое, что-то, что я знала, но не понимала, что это. Сначала была только мелодия, которую я промычала, а после появились слова. Они несли в себе будто мое сожаление и сочувствие, за которыми я пряталась сейчас. Мне было тяжело на все это смотреть, голос дрожал.
Немного пошатавшись на одном месте, Дарлин начала покачиваться из стороны в сторону, прикрыв глаза, будто поглощая каждое слово, а вместе с ним и мои сожаления. А потом, быстро перебирая ногами она закружилась.
Это был танец боли, отчаяния и безумия. Ей было больно, но плакать она не могла – это неуважение к отцу, что не любил слезы. Ей было страшно, но она не могла трястись – это слабость, которую она поклялась не позволять себе. Она страдала, но не могла кричать об этом – мертвецы бы услышали. Вместо всего этого она лишь крутилась вокруг себя, чувствуя, что вместе с ней крутятся и все чувства. Когда-нибудь, когда крутиться надоест, а все вокруг тоже завертится: стены, потолок, мебель, тогда страдания исчезнут. Она хотела, чтобы они исчезли. Она делала все для этого.
Дарлин страдала, страдала и я.
Мне было грустно, печаль чувствовала и она.
Успокоение и безмятежность с головокружением приходили к одной, их испытывала и другая.
Ночь была таинственной.
***
–Пока вы не уехали, я бы хотел кое-что обсудить, -Вильям наконец отыскал в Холвудс Билла, которого воссоединившаяся семья благодарила за все. Старик лишь говорил, что очень рад и так получилось само собой, но счастливые родственники были слишком рады, чтобы слушать подобное.
–Ну, время еще есть, до темноты несколько часов, а путь до станции занимает немного больше получаса, – принимая дело лидера Холвудс со всей серьезностью и внимательностью, Билл был счастлив отделаться от людей, что лишь говорили, но не слушали других. Казалось, не важно, что ты им скажешь, услышат они то, что хотели услышать.
–Я все думал о людях, что убили вашего человека на шоссе. – Билл напрягся, а Вильям, заметив это, поспешил исправиться. – Меня волнует их близость, может, нам стоит найти чужую группу первыми? Если они убили человека просто так, то это опасно для нас всех.
–Во время одной вылазки несколько человек отстали от основной группы из-за обстоятельств. Их нашли, но только в меньшем количестве. Смерть Майкла как стычка с людьми не была единичным случаем. И дело в том, что группы напавших определенно были разными, потому что расстояние и промежуток времени были неподходящими.
–Хотите сказать, что нас окружают, по меньшей мере, две группы психопатов. – Вильям стал напряженным и слишком задумчивым, такая перспектива не радовала его. Хорошо было только то, что теперь есть друзья и оружие, намного больше чем было. Потому что, если верить словам старика, то ситуация не самая лучшая.
–Я называю их врагами, с каменным лицом высказал свое отношение к происходящему Билл. Он, несомненно, думал о мести, о том, чтобы виновные были наказаны,– какая-то маленькая справедливость внутри этого седого человека не могла спать в такое время -но старик понимал, что сейчас идти искать убийц было плохой идеей.
–Может, они в Чикаго? – предположение было логичным, потому что вблизи станции и города не было каких-то мест, чтобы обитала хоть самая мелкая группа. Хотя, в большом городе, вроде Чикаго, куда направилась прошлая стая мертвецов, выживать было сложнее. Холвудс просто повезло, но не каждый наделен такой удачей. Далеко не каждый.
