Текст книги "Мертвый мир - Живые люди (СИ)"
Автор книги: Полина Гилл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 76 (всего у книги 85 страниц)
Однако, даже когда кажется, будто хуже человека не найти, словно с ним никто не сможет сравниться по каким-либо критериям, жизнь всегда убеждает тебя в обратном. Темноволосая девушка, на чьем лице вечно была косметика, о которой Белчер и забыла вовсе, пугала своей ненормальностью. Алона порой замечала странные вещи в поведении Вэл Бенсон, спрашивала об этом Блэр, которая лишь молчала и отмахивалась, но теперь, встретив Риз Мартин, она поняла, что любому безумию нет конца.
Эта женщина была похожа на сосуд, созданный для нечеловеческой силы. Она была манипулятором, в теле которого вечно противостояли два человека: взрослый и серьёзный против капризного ребенка, не знающего границ и рамок. Но не бывало такого, чтобы в Риз Мартин побеждал кто-то один, ребенок смешивался вместе с жестокостью взрослого, создавая какой-то пугающий своей ненормальностью и непривычностью образ. Внутри Риз Мартин жила ведьма, и Белчер была уверена, что в прошлые века эту женщину бы спалили на костре еще при самом рождении. Да ее бы сожгли даже в современном мире, если бы мертвецы не воскресли.
Когда по коридору, что вел к лазарету, эхом разносился этот безумный срывающийся смех, Алона стремилась просто слиться цветом с обоями, закрыть дверь, лишь бы не встретить и не увидеть этой женщины. Белчер боялась ее не только до дрожи – она боялась панически ее взгляда, ее лица, ее эмоций, ее тайных мыслей и ее действий. За каждым безобидным движением Риз скрывалось нечто большее. Даже если она брала в руки шариковую ручку с протекающим стержнем, тебе нужно было быть готовым к тому, что скоро твоя жизнь оборвётся под влиянием этой самой ручки. Риз Мартин была словно женской копией Николаса, но, как и предполагается, менее агрессивной. Если говорить точно, то агрессия очень редко проявлялась на лице женщины, чаще всего это было то же холодное безразличие или веселая широкая улыбка. Однако убивать Риз могла всем, что было под рукой, в этом она преуспела лучше, чем Николас. Риз Мартин была королевой этой кровавой страны.
И ты никогда не мог угнаться за эмоциями, что мелькали на лицах Николаса и Риз, потому что только что это была милая и лживая улыбка, а через мгновение это все превращалось в ледяное спокойствие, пугающее своим равнодушием. Король и королева, в чьих владениях было озеро Мичиган, краснеющее на закате от крови, чувствовали себя намного лучше в этом новом мире. Каждый знал это, видел. Они родились не в те времена, но теперь их время пришло вместе с восставшими трупами.
***
Прутья клетки, сделанные из темного металла, были ледяными и, прикоснувшись к ним лбом, ты чувствовал приятную прохладу. Особенно это помогало, когда мыслей становилось так много, что поднималась температура. Ритмичный звук капающей откуда-то дождевой воды заполнял тишину вокруг, порой смешиваясь с обреченными и усталыми вздохами Билла. А плафоны двух ламп с потрескавшейся и облезшей краской покачивались из стороны в сторону, будто судно куда-то двигалось. Здесь, внутри, в этом темном отсеке, где пахло сыростью, где было темно и скрипели доски, все оказалось пропитано одиночеством и скорбью. Во мраке все твои чувства обострялись, и боль становилась сильнее, потому что кроме воспоминаний тебе нечего было делать здесь – только смотреть в темноту и постепенно умирать.
Один иллюминатор, что не был замазан черной краской, позволял издалека наблюдать за тем кусочком наружного мира, по которому я скучала. Там мы вечно были в опасности, там каждый мог умереть, каждый страдал, но, в какой-то степени, был свободен. Мы двигались туда, куда хотели, если нас не сбивало стадо Ходячих, мы останавливались тогда, когда желали и мы говорили о том, что было близко нам и нашей семье. Сейчас же мы понятия не имели, что происходит не только снаружи, с нашей семьей, мы не знали, что ждет нас через пару минут.
И пускай время в этом темном отсеке текло медленно, так же, как где-то за стенами судна, я не могла понять хоть что-то простое – дней для меня не существовало, это была обычная временная полоса, где свет в одиноком иллюминаторе то темнел, то светлел. Это старое грузовое судно, где помимо сырости и плесени пахло гниющим и засохшим местами сеном, стало своеобразной временной петлей, где все было так же как снаружи, но и иначе. Все было запутано и иллюзорно, ты терялся во всем, что тебя окружало, и даже не помнил, какой был век, когда ты оказался в клетке. Постепенно и я, и старик Билл сходили с ума.
Тот день, когда мы встретили Тэда и его предательство, когда страх стал невыносимым, дал мне понять, как сильно я ненавижу мысли и те моменты, что позволяют самым страшным опасениям сбыться. Ненавижу, когда ты отчаянно пытаешься чего-то избежать, но это что-то все равно настигает тебя огромной волной, поглощая полностью, с ног до головы.
Клетка, чьи стальные прутья я каждый день пыталась согнуть, тратя все силы и стремления, всегда казалась мне отвратительной и мерзкой. Я чувствовала себя мышью, которая оказалась на острове, и вода вокруг все поднималась и поднималась, подкрадываясь к моим лапам. И выхода не было.
Я мечтала выбраться, мечтала отомстить и найти тех, кто бы сказал мне, что мы сможем сбежать, вырваться из кровавого королевства, мечтала разорвать цепи, блестящие на солнце лживым золотом. Каждое мгновение в моей голове ютилась надежда, которую я так ненавидела, но и, оказалось, жить без нее не могла. Надежда на то, что однажды мы вновь станем свободными, как кочевники.
Я ненавидела рабство, роль шута, звук капающей воды, неподдающиеся прутья клетки, людей, что смотрели высокомерно и насмешливо, свою беспомощность и замок, который никак не могла сломать. Но в тот раз я бы все отдала, чтобы меня не трогали, позволяя остаться с той стороны, вместе с Биллом. Однако через какое-то время меня уже вели на эшафот.
Все внутри замирало, пытаясь предугадать развитие событий. Все внутри становилось ледяным и хрупким, а глаза стремились запомнить каждый поворот, надеясь на побег. Я была готова дернуться, извиваясь, и побежать хоть куда-нибудь, потому что дыхание перехватывало все сильнее по мере того, как мы приближались к двухэтажному зданию.
–Я долго мечтал о такой возможности, правда. Стыдно признавать, но из-за особо сердобольных и верных своей работе полицейских, у меня порой были связаны руки. Но это не помешало мне засадить дружка Тэда за решетку,– вспоминая свое прошлое с какой-то умиротворенной улыбкой, будто упиваясь воспоминаниями, будто рассказывая приятелю забавную историю, говорил Николас. Он был весел, а я чувствовала себя так, словно со всех сторон меня окружали шипы, при любом движении, впивающиеся в кожу. Делая особо глубокий вдох от волнения и страха, я почти чувствовала, как острие упирается в грудную клетку.
Человек, что заставлял мое сознание ютиться где-то в темном углу, поджимая колени, часто улыбался, держа в руках граненый стакан, наполненный янтарной жидкостью, запах которой заполнял все помещение – виски со льдом. Когда квадраты застывшей воды бились о стеклянные стенки, я чувствовала, как внутри сердце с таким же звоном ранит само себя ударами о ребра.
–Джо Миллер неплохой парень, но Тэд! Тэд куда интереснее, согласись ведь? – звучало это так, будто меня действительно спрашивали, но в реальности ответа не требовали. Я боялась и с ужасом вспоминала тот кошмарный сон, так походивший на настоящее, но внешний мой вид был другим. Если бы сердце не трепыхалось подобно угасающему огню, я бы посмеялась, потому что – не хотелось признавать-чувствовала я себя бродячим котом, пытающимся показать гордость. Мой взгляд сузился в подобии угрозы и уверенности, но ритм сердца выдавал все тревоги.
–Впервые увидев тот супермаркет, да черт возьми, я пришел в восторг! – дрожь пронзила все тело. Но тряска эта была вызвана не страхом, напротив, ненавистью. –Там было столько всего! Люди, вещи, бензин. Все что захочешь! -знаете, если вы хотите перестать бояться или хоть немного усмирить это чувство, просто вспомните то, что вспоминать не хотите. Дрожь гнева прошла по телу от одной мысли о лице раздавленной и угнетенной Дарлин, чей мир тогда стал черно-белым. Зубы неосознанно стиснулись при всплывающих кровавых разводах, обугленных трупах и полыхающих руинах, после покрытых пеплом. Теперь в Николасе я вновь увидела не палача самой себя или своей семья, а человека, который обязан умереть, чтобы принести нам успокоение. Мы не можем погибнуть раньше него.– Скажи, вы сильно расстроились, когда вслед за магазинчиком вспыхнула и станция?
Совсем недавно, идя на эшафот, оказавшись в этой комнате-кабинете, где все было не так, как ты привык видеть, я ощущала себя тем самым образом, когда в любой момент твоя голова могла свалиться в корзину, пересекаемая в районе шеи острым лезвием, падающим откуда-то с высоты. Тогда, увидев черноволосого мужчину с серыми глазами, я поняла, что от него зависит время моей смерти, но сейчас… Сейчас я осознала, что нахуй этот страх! Нахуй страх и все, связанное с ним! Только гнев и ненависть, сжигающие изнутри, которые позволят выжить, спасти себя и остальных. Мне нужен герой, но если не Билл или Тэд, то я сама стану этим героем. Однако умирать я не собираюсь, не здесь и не при этом человеке. Дрожь, которая резкими импульсами проходила по телу, заставляя почти биться в конвульсиях, исчезла в тот момент, когда моя голова наконец стала холодной. Теперь я слушала Николаса, слушала и запоминала все, имея право отвечать на его реплики. И это право дал мне не он, я дала его сама себе, потому что Николас -король именно этого туманного порта, но не моего мира, куда ему с его безумием, правилами и философией вход запрещен.
–Знаешь, этот новый мир прекрасен. – лживо. Все так лживо, кроме этих слов. – Я и раньше был значимой фигурой, – указывая на свой костюм, Николас подмигивает, словно что-то доказывая, -Но сейчас, сейчас я лучший. Жаль, что вы этого не понимаете. Но это не проблема, по крайней мере, не на долгий срок. Любого можно сломить или сломать – все зависит от его выдержки. Согласись, Блэр, ты бы и не подумала, глядя на Тэда, что он мой лучший друг.
–Он не твой друг.-Николас все это время бродил по своей обители, словно хвастаясь роскошной обстановкой, а теперь замер, с любопытством поворачиваясь ко мне. В какое-то мгновение страх вновь начал побеждать, но мертвые лица предстали перед глазами.– Ты не знаешь значения дружбы.
–Верно, он –моя игрушка. И Тэд об этом знает, Тэд с этим согласен, так что не пытайся открыть ему глаза. – Николас лишь пропустил последнее замечание мимо, говоря тем самым, что мои слова для него пустой звук.– Он знает, что выполнит каждое желание, что будет лизать мою задницу, нырять в дерьмо. И я это знаю. Он забавный, поверь, очень забавный.
Назвать Крайтона забавным, да, возможно, это правильно, но для меня этот человек… Тэд очень изменился за то время, пока мы не виделись. И скорее всего, изменения эти начались еще в самом начале, когда на фоне безумных мертвецов и мертвых трюков вселенной все остальное было незаметным. Бывший байкер спас мою жизнь, спас жизни моих друзей. Он жертвовал, рисковал, злился, если мы делали глупые и опасные вещи. Этот человек был молчаливым, но таил в себе слишком многое. И это «многое» теперь обернулось против нас. Это самое «многое» сейчас владеет нами, будто вещами.
–Что ж, моя политика такова: ты подчиняешься мне, боготворишь. За спиной можешь говорить что угодно, но если я узнаю, то ты превратишься в дерьмо. А узнаю я в любом случае, потому что мои люди везде. Тот парень, Джин, он сказал, будто мы «больные и чокнутые», но так считают далеко не все. – после этих слов я не знала, о чем мне думать, потому что старший Янг завертелся в голове. – Смотри, я даже мысли твои читать могу, не всегда, правда, но в определенные моменты… Например, если я убью твою подружку или до конца отрежу ей палец, то ты захочешь убить меня.
«Я и так хочу сделать это. И я сделаю», – зубы стиснулись так, что причиняли боль сами себе своим же давлением, а взгляд стал суровым, будто подтверждая слова мужчины передо мной. И все же, если Николас знаком с Джином, где парень?
–Черт, да ты в любом случае захочешь скормить меня тварям к концу этого или завтрашнего вечера! Это точно, да, определенно! Хотя и сейчас не питаешь ко мне нежных чувств, – смотря на меня, будто немного успокаиваясь, устало протянул черноволосый убийца, своими словами заставляя новые вопросы возникнуть в голове. И они были совершенно мрачными. – Но лучше спрячь это лицо, оно начинает меня бесить.
Сейчас в моей голове крутилось колесо, а имена знакомых мелькали перед глазами. Суть этого вращения состояла в том, что Николас или же я еще не решили, кто окажется в списке смертников. Хотя все мы сейчас – претенденты.
–Я лидер, вы все – куски засохшего навоза, танцующего и поющего. – раздражение мелькнуло в серых глазах, когда сдвинутые к переносице брови на моем лице не решили послушаться командного тона. Голос Николаса становился все громче и строже, а шаги приближались. В какой-то момент мужчина уперся с громким стуком ладонями в столешницу. -Ты – ничто, в будущем мой воин, пушечное мясо. У тебя хватает потенциала только на смерть.
–Мне плевать, кто я для тебя, никто из нас не умирает по щелчку твоих пальцев. Ты – заигравшийся ребенок, а детей тоже можно сломать или сломить, как угодно. Они как пластилин – лепи что пожелаешь, а после уничтожай и создавай вновь. Ты такое же ничтожество, как и мы, только хуже, не просто танцующее и поющее, но еще и думающее говном вместо мозгов. – так мне хотелось сказать, и я бы сказала, но просто промолчала, уступая сцену Николасу, который упивался своим величием, жаждой крови и смерти.
–Своим людям я, конечно, говорю иные вещи: вы – те, кому я доверю оружие, лучшая цепь эволюции, бла бла бла. Хотя им все равно на слова, они как Тэд, чтут лишь поступки. Это все заготовленные вещи, правда, парень, что придумал это для меня, какое-то время путешествовал в желудках псов или мертвецов, а после вывалился наружу. Забавная реинкарнация?– Николас избавлялся от тех, кто что-то знал и мог сказать другим. Хотя, как мужчина сказал прежде, громилам с бородами все равно на слова, все эти убийства ради развлечений. Как и сожжение Холвудс, как и уничтожение станции. –Хочешь виски?
–Нет. Алкоголь убивает клетки мозга, судя по всему.– не знаю, понял ли он мой намек, но простой смех стал ответом на мои слова. Будто прозвучала величайшая шутка времен, смеялся Николас, не стесняясь чего-либо.
–Ну и правильно. – его глаза блеснули тем же блеском, каким отливало виски в граненом стакане.-Однако, согласись, мы убили куда больше людей там, спалили их, сбросили вниз, чем алкоголь клеток мозга. Риз рассказала мне о темноволосом старике, что решил сдаться, ты знала, что среди вас есть предатели? Ой, были, были предатели. Там был еще смуглый парнишка, что поджарился как индейка на дне благодарения. Это действительно было зрелищно! Представь…
Не знаю, да и не помню, что именно заставило мое тело дернуться, перебираясь через широкую столешницу, разбрасывая листы каких-то старых и неиспользуемых бумаг, статуэтки и рамки с фото. Звук разбивающейся бутылки с виски, звон какого-то металла, шуршание газетных страниц – все это смешалось с хитрым взглядом и довольным тихим смехом. Я помню черную челку, что скрывала глаза, а после серые зрачки уставились на меня, пронизывая и ликуя, восторженно вопя: «Я победил!»
Николас – кукловод, знающий, куда нужно давить. Николас – манипулятор, любящий развлечения и издевательства. Ему нравится помещать людей, подобно вещам, в ситуации, наблюдая за их реакцией и поведением. В какой-то степени я понимала, что делала точно так же, однако мои поступки были невинны, этот же человек просто упивался своими достижениями и чужими страданиями. Я помню серые глаза и тихий шепот: «Так же делал Тэд», а после боль в руках, вывернутых под странным углом. Боль в правой щеке, разбитой Николасом, напомнила о чувствах и физической части жизни, когда голову прижали к холодной поверхности стола, куда я недавно запрыгнула, пытаясь настичь кровавого короля.
–Видишь, как все быстро меняется. Сначала ты пнула меня, Блэр, потом снова попыталась сделать это, теперь же сама сгибаешься пополам, гримасничая от боли. Ох, какой взгляд! Опасно! Ты тоже забавная, как Тэд, обещаю, милая, сегодня или завтра ты проклянешь меня, желая смерти.
***
Когда-то этот человек пытался спасти меня от взбесившейся женщины, потерявшей мужа. Когда-то он предупредил об опасностях Атланты. В прошлом он был близким человеком, который всегда был рядом, оказывая не только физическую, но и моральную поддержку. Когда-то давно я верила, что мы вечно будем на одной стороне, что всегда будем братьями не по крови, что враги у нас будут одни и те же, и мораль та же. Но я никогда не знала и не могла поверить – а если бы мне сказали, посмеялась бы в лицо-, что Том станет тем человеком, кому я пообещаю смерти.
Свежий воздух, пропитанный влагой, разрывал легкие, будто истоки свои брал в самой Сахаре. Казалось, мешки для воздуха скукожились, сжались под натиском неизвестной силы. Но я догадывалась о причинах – сами кости разрушались, будто чувства в одно мгновение превратились в мощнейшее оружие, известное человечеству.
Я шагала вперед, думая о чем-то, тогда, казалось, важном, – теперь же я забыла, о чем-когда знакомый силуэт вынудил меня остановиться, пропуская надзирателя вперед. Мужчина в длинном плаще и темных круглых очках с вечной противной улыбкой и привычно заложенными в карманы джинсов руками сделал только пару шагов впереди меня, прежде чем остановиться. Подчиненный Николаса почти схватил меня под локоть, желая, вероятно, показать, что он тоже важная фигура в этом царстве, но знакомый парень прервал его действия, вызывая удивленный взгляд, проглядывающийся сквозь темные стекла очков.
–Дай нам поговорить. – дреды по-прежнему украшали голову парня, но сам он… Он стал мужчиной, правда, жестоким и совершенно мне незнакомым. Когда-то он был другим: заботливым, чуть пугливым, но рассудительным. И именно его прошлая рассудительность, вернее, ее отсутствие, удивляло меня. Тогда Том никогда бы не позволил самому себе стать таким. Парень, теперь мужчина, вечно служил противовесом веселому и бездумному характеру Итана, вечно думал прежде чем сделать, но теперь… Теперь в его глазах были иные отблески. Отблески, которые не принадлежали дружеской обстановке у костров в «Счастливой долине». Теперь все это оказалось пропитано иронией: «Счастливая долина», рухнувшая, разделившая нас всех, послужившая, в каком-то смысле, причиной смерти светловолосого Итана.
–С каких пор ты стал таким смелым, приятель?-мужчина в длинном плаще выглядел немного пугающе и угрожающе в этот момент, перчинки добавлял оскал на его лице, но какая-то странная гордость тоже присутствовала при этом вопросе. Будто этот человек вырастил Тома, подобно сыну. – Ты ведь даже убивать никого в тот раз не хотел?
–У нас есть незаконченное дело, – не отрывая взгляда от меня, со связанными руками, убогими мыслями и бесполезными воспоминания о прошлом, словно отсекая любые вопросы, перебил Том, подобными словами выдергивая меня из далеких времен. Верно, теперь я вспомнила: если бы убила его тогда, все было бы проще.-Ты все еще хочешь убить меня?
–Ты решил искупить вину?– словно предлагая простую и быструю смерть, я понимаю, что все медленно утекает от меня, погружаясь в темноту, где есть только он и мое тело. Амбары с крупными воротами, темные контейнеры, струящийся близ земли туман – все это исчезало и растворялось, как молоко в кофе. –Или научился воскрешать мертвых?
–Итана убил не я, – отвечая подобным образом на мои намеки о смерти Джона, возразил Том с какой-то печальной эмоцией, промелькнувшей на мгновение. –Мне плевать, что это была случайность, мой друг мертв.
Мужчина в плаще наблюдал за всем этим, и ему нравилось представление. Кажется, здесь не хватало лишь попкорна и раскладного стула, для полного удобства. Он с замиранием следил за каждой репликой и движением.
–Что, скажешь, будто Итан был не только моим другом?– словно подначивая или пытаясь добиться странной реакции, Том попутно двинулся вперед. Я бы дернулась назад, но просто знала, что сделает бывший «друг». Устои и убеждения попросту не позволят ему мстить кому-то со связанными конечностями. После попытки развязать веревки на запястьях и слабого протеста со стороны наблюдателя, мои руки были свободны.– Я решил, что виноваты в его смерти вы все.
–А я решила исполнять данные обещания. –последний трос доверия или каких-либо чувств, надорванный прежде, оборвался с шумным звуком, оповещая о конце всего, что было, и о начале борьбы за несуществующую в этом королевстве жизнь. -Если бы вы не появились на станции, возможно, жили бы вместе и дальше. Ты тоже виноват в его смерти, Том.
–Давай! – заводной голос наблюдателя в плаще смешался с привкусом крови во рту. Да, такое уже бывало: очертания стали двойными, звуки далекими, и только забавная улыбка на лице, вызванная сходством с забытой борьбой перед смертью Эрин. Тогда мою жизнь спас Итан, теперь же героем всего стану я. Я убью не только Николаса, но и сохраню свою линию судьбы. Не знаю, кто будет со мной дальше, кто останется рядом, кто уйдет куда-то далеко. Но я точно уверена, что с Томом наша встреча была неправильной. Неправильной она была еще в тот раз, на дороге в Атланту. Тогда судьба допустила ошибку, теперь же пытаясь все исправить.
Красная вязкая субстанция оказалась на асфальте причала, уходящего в краснеющее на закате озеро Мичиган, а мне хотелось смеяться. Смеяться от горя и собственного безумия.
***
–Знаешь, приятель, такие как ты бесят меня больше всех. Стойкие и спокойные, без единой эмоции всезнайки. – Николас злился, злился и ему хотелось кричать, но голос оставался шипящим, пропитанным странной ненавистью, будто берущей свои источники где-то в детстве черноволосого. – Ты, верно, думаешь, будто самый умный или стойкий? Но нет, не здесь. Теперь вы все-ничтожества.
–Хорошо, – каменное лицо Леонарда стало ответом на двадцатиминутные реплики мужчины в строгом костюме. В голове Гилсона была лишь одна вещь, что вызывала подобие улыбки: «Если все здесь ничтожества, то ты король этой убогости».
–Убери его отсюда, – махнув рукой, стискивая зубы, бросил Николас парню, что стоял у двери, когда что-то внутри него самого начало бурлить, напоминая о чувствах сложного контроля. Эмоции, пляшущие на лице Николаса, быстро исчезли, превращаясь в сплошную усталость, которую он позволял увидеть немногим. Этот человек мог убить кого-либо за подобную вещь: если он увидел что-то в короле.
Дверь после Леонарда, которому связали руки, так как не могли доверять, закрылась, и в помещении повисла тишина. Николас какое-то время сидел в своем кресле, смотря в потолок или вовсе прикрыв глаза, а после сменил позу, выпрямляя спину.
–Нет, этот парень еще не готов слушать, – вспоминая тех, кого было легче приручить, выдохнул мужчина, полностью погружаясь в мягкую спинку мебели. – Я устал.
Темноволосая женщина с худыми руками, уже похожими на кости, странно улыбнулась, медленными и, кажется, мучительными шагами приближаясь к письменному столу, за которым сидел Николас. Эта улыбка на ее лице была плотоядной, о чем-то вопящей, но мужчину она пленяла, подобно его собственным золотистым цепям. Риз Мартин опустилась на колени короля, проводя бледной ладонью по четким скулам, черными ноготками цепляя нижнюю губу, чуть оттягивая ее вниз. Она закусила свою, будто повествуя о нетерпении, намекая на присутствие постороннего.
Словно понимая свою королеву, в тот же момент, не спеша исполнить ее желание, Николас вторит ее широкой улыбке и полуприкрытым глазам, попутно наслаждаясь прикосновениями.
–Тэд, не хочешь присоединиться? – Риз могла бы запротестовать, но подобное вполне устраивало ее, потому что безразличие ко всем переполняло прогнившую душу. Для этой девушки существовало королевство крови с краснеющим озером, черноволосый, как и она, мужчина, смерть и золотые цепи, какими она приковала к себе Николаса, а он ее и Тэда.
–Нет, спасибо, – уже отворачиваясь и направляясь в сторону двери, где недавно скрылся Леонард с конвоем, бросил Крайтон, думая лишь о том, что теперь ему стало легче. Перед Гилсоном в кабинете побывала Вэл Бенсон, нашедшая идеал в Риз Мартин. Мужчине бы следовало испугаться подобному, зная последствия, но он просто чувствовал, что теперь не он один – предатель.
–Он слишком верный и правильный для подобных вещей. Ты знала, что у сурового малыша Тэда появилась подружка и он нашел сестричку? Но теперь вся его группа зла на него, забавно ведь?– спокойно реагируя на все действия девушки, что уже опустилась вниз, обращаясь к ней же, Николас впился взглядом в Крайтона. И взгляд этот был опасным, будто играющим и выбирающим жертву.– Ты всегда забавлял меня. Тэд, – признался в том, о чем говорил и Блэр, Николас, чуть закатив глаза.-Постоянно был веселым, как щенок.
–У меня много дел, возложенных тобой, мне пора, – избегая дальнейших сравнений, примеров и реплик, грубо бросил Крайтон, чувствуя, что желание наброситься и разорвать усиливается. Сколько раз уже было подобное, но мужчина никак не мог сдвинуться с места, видя эти серые глаза. Наверное, именно потому, что Блэр удалось пихнуть Николаса, тогда в лесу, Тэд испугался. Испугался не только собственной слабости, но и рыжей девушки.
–Ты не остановишь его? – когда послышался громкий хлопок двери, закладывая черную прядь волос за ухо, смотря снизу вверх, поинтересовалась Риз Мартин с привычной для нее полуулыбкой.
–Зачем, он будет лишь мешать? – опуская руку на темную макушку девушки с чуть стертой помадой на губах, беззаботно интересуется мужчина, на мгновение бросая взгляд в сторону приоткрывшейся двери, где показалась голова молчаливого Боба, который привел кого-то еще на «допрос». Но сейчас не время, мужчина устал. – Тэд будет лишь пугать своим угрюмым видом.
–Ты боишься его, Николас?-тихий и хитрый шёпот, словно побуждающий к признанию, прозвучал неожиданно, заставляя короля посмотреть на свою королеву. А после он засмеялся, искренне и громко, словно это было глупостью.
–Он -моя игрушка. Риз, разве ты боишься своих плюшевых медведей?– черноволосая лишь помотала головой, отдаваясь недавнему занятию, вызывая довольную ухмылку Николаса. –Вот и я не боюсь плюшевых волков: их зубы ненастоящие, как и агрессия. Волки, как собаки, никогда не набросятся на своего хозяина.
***
Боль физическая была странно незаметна на фоне чувств. Кровь стекала по подбородку, беря истоки у опухшей нижней губы, делая лицо более ярким. Меня почти втолкали в клетку, чьи прутья создавали полосатый узор, разделяя пространство на множество прямоугольников. Один из мужчин, что был в длинном пальто, что с забавой наблюдал за нами недавно, был готов разорвать на части любого, кто попадет под руку, но он лишь скалился, бросив последний взгляд через плечо, скрываясь на скрипящей лестнице, что не освещалась лампой желтого света. Чувствуя терпкий металлический привкус, который, будто застывающее железо, стягивал рот, я сплюнула в темноту, вытирая губы.
–Что там случилось? – спрашивая то ли о Николасе, а может, догадываясь о каких-то иных причинах моего состояния, нарушил тишину Билл, сидя в стороне у прутьев. Старик громко и тяжело дышал, а его взгляд был усталым. Если бы я могла, я бы отдала этому человеку всё. Потому что это Билл. Это ведь Билл, и не любить его просто невозможно. Этот человек заменил родителей, указал путь, поддерживал и дарил заботу. Это ведь Билл, о чьей седой бороде не стоит шутить.
–Мы уйдем отсюда, старик. Обязательно уйдем… – в темноте я видела глаза бывшего охотника, и в них читался еле заметный страх за то, что я могла измениться после разговора с Николасом. Но об этом не стоит беспокоиться, мы ведь сбежим, вернем себе свободу, которой прежде не ценили.
–Кровь на твоем лице, – голос старика заставил меня лишь устало и почему-то испуганно закрыть глаза, позволяя туману окутать сознание. –Ты в порядке?
–Это не Николас… – Билл спрашивал с такой интонацией, будто, узнай имя человека, что причинил мне вред, мог что-либо сделать. Но он не мог, никто не мог. Все сейчас было бесполезным.
«Каково бы было тебе, если бы дорогого человека, что являлся для тебя семьей, убили?»
–Это Том. Томас, которого я когда-то знала.– улыбки, глупые шутки, побеги от мертвецов, принимающиеся как игра. Все пронеслось перед глазами в который раз за те минуты, пока меня толкали в сторону старого судна с надписью «Зоопарк».
–Где он? – теперь старик не рычал, желая отомстить всем и сразу, теперь Билл просто смирился, видя правду во всем моем скрюченном силуэте. Я стояла к охотнику спиной, скрывая лицо, и мне казалось, будто эмоций нет, будто все спокойно, однако я чувствовала эту дрожь, колотящую все тело.
«Ты бы, Блэр, уничтожила всех. Разорвала бы на части, ничего не чувствуя при этом, кроме ненависти. Это в твоих глазах… Ты бы убила».
–Он мертв. – мы встретились врагами, которые обещали друг другу быстрой смерти. Мы не знали когда и где, но знали, что однажды это случится. Судьба любит повороты, но если дело касается обещаний, закрепленных и заверенных смертью, то эта дама лишь наблюдает. А после карает.
«Тебе плевать на чужие жизни. Еще тогда, в самом начале, то, как ты отнеслась к нам с Итаном, к Эрин и Стиву… Тебе плевать на людей, чувствовать ты не умеешь. Не знаешь сожаления и сострадания. Вот твоя проблема! Ты даже представить себя не можешь в роли жертвы или спасителя. И это не холодный расчет, это равнодушие».
–Мне жаль.– старик пытался сказать хоть что-то, понимая, кажется, мои чувства, вырисовывая в своей седой голове картинки произошедшего, которого сам не видел. Но я вновь металась среди миров, однако теперь четко понимая, что уже произошло, а что лишь происходит.
–Мне тоже.-грань, проведенная меж параллелями, может нарушиться в любой момент любым человеком, но удержание рамок, в этом случае, является борьбой за собственный разум. Другие отрекаются от своих мыслей и принципов, позволяя рушиться доводам и убеждениям, но если ты так слаб, что расстаешься с частью себя так просто, то какой смысл. – Мне тоже жаль.
«Ты не умеешь жалеть, и поэтому мне тошно видеть в твоих глазах это осуждение. Ты считаешь, что я изменился, но посмотри на себя! Тем летом ты улыбалась! Ты пыталась что-то сделать, чему-то научиться! Сейчас же, впитав в себя навыки Тэда, ты забыла о Крайтоне? Знаешь, почему он предал вас? Потому что вы стали другими – таких не хочется защищать. Мне тошно от тебя. Не твое право осуждать меня за то, что я делал и делаю, Блэр. Только не твое…»
