Текст книги "Мертвый мир - Живые люди (СИ)"
Автор книги: Полина Гилл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 68 (всего у книги 85 страниц)
–Не стоит. Это выжженная земля. – печальные глаза лысого мужчины с красивым черепом стали еще более печальными, а туман вокруг придавал его лицу таинственности. В этих его словах я услышала то, что стремилась узнать вчера: правду. Кочевое племя стало будто бездомным свидетелем всего, что происходило на этой земле. Именно сейчас я четко ощутила, что хочу идти с ними, с этими бездомными людьми без собственных имен. Они теперь действительно предстали для меня свободными и независимыми от чего-либо: они все умели и все могли. Но, кажется, я еще более свободна, чем они, потому что одинока. Хотя, вероятно, что от этого самого спасительного одиночества, я и завишу.-Решать только тебе, но позволь дать совет. Не ходи на северо-запад к Мичигану. Там живет сам дьявол. Истинный, во плоти человека. Бывай, Блэр Джералд, возможно, мы когда-нибудь увидимся.
–Нет, не увидимся, – не собираясь оставаться там, где больше никого не осталось, только пепел от жадного костра, сжирающего сучья и ветки, я подняла рюкзак с земли, улыбаясь Сурту. Мужчина с татуировкой лишь кивнул на мои слова, больше натягивая накидку на тело, следуя туда, где среди тумана уже растворились его спутники. Я стояла на месте, будто извиняясь улыбаясь, когда силуэты рассредоточившихся по лесу людей совсем исчезли, оставляя меня одну. Где-то совсем близко дятел застучал клювом о дерево, словно призывая лесной мир проснуться.
***
Свесив ноги с обрыва, я сидела на каменистой земле, смотря на озеро внизу. Банка консервов, что была в оставленном мне рюкзаке, теперь окончательно опустела, заставляя меня отбросить ее в сторону, слыша забавный жестяной звук, почти напоминающий звон. Солнце уже показывалось из-за горизонта, поднимаясь яркой полосой, а вокруг все по-прежнему было тихим, как в дни каникул, когда все спят в своих постелях и никакие петухи не нарушают этого момента. Только крохотные птички чирикали где-то среди деревьев, словно дразня дятла. Сейчас я поняла, что прошедшей ночью все было живым, но смотря на обстановку теперь, принимала это: мир мертв в действительности.
Не знаю, что заставило меня сделать это, но совета я послушала, меняя направление и забывая о Большом Каньоне. Несколько раз я уже была там, зачем вновь возвращаться к прошлому. Решая теперь двигаться вверх по карте, избегая при этом странного северо-запада, где таилось зло, я двинулась почти наугад в штат Айова, ориентируясь лишь на редкие указатели, украшающие разрушенные дороги.
Может быть, что-то забавное есть и там, в Айове?
***
13 июля. Штат Айовы. Округ Мэдисон.
Надо же, я не ошиблась, думая, что в Айове весело. Это был самый разрушенный штат, вероятно, по той причине, что он был «проходным» пунктом у каждого крупного стада Ходячих. Здесь ими все просто кишело, но были места совершенно пустые, где словно и не видели гнилых тварей.
Уже больше месяца прошло с разрушения станции и смерти всех, кто был там. 7 Июня осталось где-то за спиной, а я все еще жила, думая, что, возможно, до следующей такой же даты доживу, чтобы посмеяться от души, говоря: Да пошло оно все нахер!
Мир вокруг безумный, и если вам удастся встретить живых, они совершенно точно скажут вам, что одному не выжить. Но я не горю желанием кого-то находить. Мне не хочется вновь проходить через то, что уже осталось за спиной, не хочется вновь видеть смерть друзей и страдать.
Когда я не скрываюсь от мертвецов, не убегаю или не молчу, размышляя лишь о выживании, сидя под открытым и светлым небом, я думаю. До сих пор думаю о том, что сказала мне однажды Джейн Макдафф, теперь покойная с перерезанным горлом. Я думаю, и понимаю, что незнание побеждает – она же утверждала обратное. Джейн оказалась неправа. И мертва.
Я брожу без цели с того дня, как наткнулась на кочевников. Я, будто безработный в мире полном успеха, технологий и перспектив – так я себя чувствую. Ветер в волосах, мотыльки на полях, птицы в небе, оружие под рукой. Но дни такие спокойные и безмятежные, что мне становится скучно в этом мире. Я долго пересекала леса, скрываясь в тени деревьев от жары и людей, долго бежала через луга и высохшие сады, пока вновь не вышла на шоссе, что привело меня в Айову, округ Мэдисон. От тех запасов, которыми поделились скитающиеся выжившие, имеющие принципы и моральные устои, ничего не осталось – это и стало причиной поисков магазина, хоть надежда была малой.
Идти в города и населенные пункты было безумной затеей, поэтому, полагаясь на интуицию, – но не удачу –я поплелась в нечетком направлении. Что ж, одинокий магазинчик у дороги среди леса, с небольшой парковки которого была видна свалка, предстал передо мной спасителем.
Однако же, хороший конец не имел места быть.
***
Я сидела за мусорными огромными контейнерами на колесиках, -откуда даже не несло гнилью-выглядывая за стену кирпичного магазина, чья неоновая вывеска давно сломалась и покосилась. Двери магазина были открыты, как и окна, что говорило о полной опустошенности этого места. Вот только на парковке с нечеткими белыми линиями, окруженной забором-сеткой, были мертвецы в цепях и живые люди.
Когда я только подходила к магазину, за спиной раздался звук приближающихся машин, который я даже не узнала в самом начале, совершенно забыв о существовании транспорта. Понимая, что опасность все ближе, я бросилась в сторону кирпичного здания, почти сразу забегая за угол, пересекая сломанный шлагбаум парковки. Уже сидя за баками, я услышала торможение автомобилей. Выглянув, я увидела Их.
Эти Хаммеры с темными окнами, это оружие в сильных руках, эти взгляды, ищущие чужого страдания ради веселья. Я сидела и просто смотрела, когда из багажников вытянули людей со связанными руками. Молчала и смотрела, когда животные толкали людей к прикованным Ходячим, что уже тянули свои лапы к еде. Просто сидела, когда гнилые зубы, разрывали на части. Лишь однажды мое сердце дрогнуло, напоминая о человечности: знакомый человек, сжимая кулаки от ненависти, вел на смертную казнь последнего связанного заложника. Этим связанным оказался Джон, упустивший меня когда-то в лес, убивший Итана, а тем, кто играл роль палача, был Том. Глаза последнего горели гневом и злобой, но огонь в них утих, когда уродливая тварь с облезшей кожей, почти разложившаяся, вцепилась в Джона, вызывая душераздирающий крик.
Мужчина был связан, он не мог убежать, не мог спастись, а мертвый враг раздирал его на части, смакуя кишками и печенью. Ходячий припал на колени, когда Джон упал на асфальт, пачкая и так грязное от засохшей жидкости покрытие своей кровью. Я не знаю, о чем тогда думал человек, которого я уже считала мертвым, не знаю, что мелькало в его голове. Но в тот раз гнев внутри меня вновь возродился, напомнил о прошлом, заставляя скрипеть зубами, закрывая руками лицо.
Лицо Итана, непонимающее и ошарашенное, предстало перед глазами в тот самый момент, когда булькающие звуки, исходящие от Джона, стихли. Верно, он убил Итана, Том убил его. Все, кажется, так и должно быть, даже если прошлое оказалось случайность. Но ведь…
Ублюдки долго смеялись, любуясь разорванными телами, торчащими ребрами и чьим-то сердцем, которое, валяясь на асфальте, дальше от тела, стучало. Они смеялись и тогда, когда прикованные к забору цепями-поводками мертвецы начали тянуться и к ним. Площадка смертников, где «казнили» Джона, была совсем близко к мусорным бакам – я видела все лучше, чем хотела.
Когда смеяться надоело, эти твари, забыть которых я не смогу, двинулись к машине, обсуждая «того парня, что выкрикивал имя мамочки». Только Том продолжил стоять возле трупа Джона, не замечая хрипящего Ходячего, что мечтал схватить его. Когда его новые друзья скрылись за углом кирпичного магазина, не в состоянии побороть желание, я бросила камень в ту сторону, где была тишина, привлекая внимание Тома.
Мужчина – оставшийся таким же наивным, пускай и стал жестоким – резко дергается, разворачиваясь к источнику шума. Пустоты в этой части достаточно, чтобы вызвать его интерес и недоверие, заставляя после пройти вперед, вытаскивая из чехла нож.
Хотела бы я видеть его лицо, недавно довольное чужой смертью, когда за его спиной послышался щелчок, и парень совершенно точно ощутил дыхание темного металла. Он точно понимал, что звук этого оружия ему знаком, он уже не раз слышал его.
–Когда ты стал таким? – мой собственный голос не звучит осуждающе, напротив, он холоден и безжизненен, будто просто записанный на диктофон звук, искаженный динамиком. Я помню иного Тома, совершенно другого человека, который был готов отдать собственную жизнь, но не отнять ее у других. Похоже, этот парень умер внутри знакомого в тот самый момент, когда глаза Итана стали зеркальными и пустыми.
–Блэр. – это звучит как факт, как его констатация. Уверена, Том узнал меня еще раньше, возможно, он знал, что я буду здесь в тот момент, когда садился в Хаммер, выезжая на поиски и ловлю Джона.
–Тебе правда легче? – говоря об отнятой жизни Джона, я так же уверенно держу пистолет, снятый с предохранителя. Кажется, я даже не задумаюсь, прежде чем выстрелить.
–А разве ты не убивала за друзей? – это был справедливый вопрос, потому что являлся правдой. Даже сейчас я, как оказалось, была готова убить старого знакомого за отнятую жизнь мужчины. Все слишком относительно, а мне хочется вернуться в тот вечер, когда искры пламени в лесу у чистого озера устремлялись в темное небо. Кочевники свободнее меня. Я же до сих пор принадлежу прошлому. Может, было бы лучше, чтобы все погибли еще в тот раз? – Видишь, ты тоже стала той, кого ненавидят.
–Эй, ты где, Том? – незнакомый грубый и хриплый голос, постепенно приближающийся, заставил меня почти дернуться. Но парень не воспользовался моментом моего отвлечения и не выбил оружие из рук, он просто повернулся ко мне лицом, словно уверенный, что я не убью его.
–В следующий раз, когда мы встретимся, реши, забыла ты все, что было, или нет. Прости, что не испытываю радости от нашей встречи, но я не думал, что мы когда-либо станем врагами. – он смотрел мне прямо в глаза, а я убрала оружие, понимая, что не сбегу, если убью его сейчас.-Я иду!
–И ты прости. – я замолчала на секунду, чувствуя, как все еще борюсь с желанием нажать на курок. Будто это могло все решить. В какой-то момент для меня стало легче убить другого, чем позволить ему уйти. Милосердие мне не знакомо. – В следующую нашу встречу, я убью тебя, Том.
–Если успеешь, – уже уходя, поворачивая за угол, как-то грустно усмехаясь, бросил на прощание парень, забирая с собой и мое желание прострелить его голову.
Звук машин вновь разрезает мертвую тишину мира, поднимая пыль на шоссе, а после только ветер в кронах заполняет все вокруг. Эта встреча дала мне кое-что понять: эти люди до сих пор ищут тех, кто выжил на станции. А значит, я не единственная, и я в опасности. Джон уже попался, но сколько было до него?
Проявляя каплю уважения, будто это чем-то могло помочь, я лишь уничтожаю мозг знакомого мужчины, который так и не смог объяснить мне когда-то, что в лес я спешу одна, а не с подругой, что уже была мертва. Если бы родители Кловер оказались живыми, что бы я смогла им ответить? Ваша дочь являлась ко мне призраком, при том, что умерла за месяц до нашей встречи? Нет, это глупо, я бы ничего им не сказала. Да и они мертвы.
***
2 Июля. Граница Айова-Небраска. Деревенские округа Омахи.
Дом отшельника-коллекционера на самой границе штата.
Сумерки сгущались, все четче давая осознать, что светлое и более безопасное время суток подходит к концу, оно исчезает, растворяется в темноте приближающейся ночи. Ветер становился все более холодным и даже сильным, а пасмурное этим летним днем небо – еще более тяжелым и беззвездным. Высокая трава, покрывающая холм, на вершине которого возвышался крохотный домик, уже окропилась капельками росы, теперь чуть намачивая ноги и низ штанин.
Две девушки-одна вечно оглядывающаяся назад, боясь увидеть преследователей, а вторая, смотрящая только вперед-усердно пыхтели, стремясь достичь вышины холма, а вместе с тем и места для ночлега.
Сэм не знала, от чего она бежит, но точно помнила, что убегает она с того самого момента, как раздались выстрелы в разрушенном теперь доме. Она отдает себе отчет в том, что боится спать, случайно повысить голос, боится открывать глаза каждое утро, думая, что вот именно сейчас-раз не вчера, то точно сегодня-она увидит тех, кто идет по их следам. Она, да и Вэл понимают это, видя небрежно и беспечно оставленные людьми следы своего присутствия, если возвращаются на дорогу, которой проходили вчера. Они чуют это незримое напряжение, что заполняет все вокруг. Но им ничего не остаётся, кроме этого, кроме вечной погони или побега от судьбы.
Домик из дерева, обитый в прошлом каменным фасадом у фундамента, кажется сейчас лучшим местом для ночлега, да и выбирать не приходится – небо стало совсем темным, а ночные тучи нависли над головой. Это один из редких дней, когда не хватает тепла и света. Вокруг дома почти ничего нет: перед входом высокий склон и отдаленная картина лесной черты, а позади постройки что-то схожее с обрывом, в яме которого видны очертания разрушенного городского пейзажа. От одного вида вымерших улиц, где по ночам не горят огни, не слышны голоса людей, Сэм вновь вспоминает то прошлое, где все было иначе, прошлое, о котором она мечтает теперь больше всего. Оказаться так близко к городу сейчас… Это угнетает. Кажется, Сэм не была в таких местах около года, она даже не успела заметить, что начала забывать.
–Спокойной ночи, – ворочаясь на полу, чувствуя, как веки тяжелеют, девушка все еще пытается бороться с сонливостью, но понимает, что этот бой с сознанием она проиграла. Тело устало, мысли устали, она сама устала. Но разве, если она уснет сейчас, все будет в порядке…
–Спокойной, – Вэл Бенсон лишь кивает на слова девушки, задергивая легкие занавески после своего пристального взгляда куда-то на улицу. Что-то тревожит девушку, но признаться в подобном она не может даже самой себе. Она просто не понимает, что чувствует, никогда это не понимала. Вэл различала лишь два состояния: веселье и злость. Все, что она чувствовала в другие моменты, – то, что не могла описать-привыкла считать смешением двух предыдущих ощущений в разных количествах. – Не спи слишком крепко, возможно, ночью придется уходить.
–Опять кто-то преследует? – почти не понимая, что говорит, слыша эхо собственного голоса, промычала Сэм, не чувствуя уже твердости пола и его холодность. Она не помнила, когда последний раз спала под крышей, которая бы не протекала, не обваливалась. Сэм была готова отдать все хотя бы за пару минут глубокого и беззаботного сна.
–Пока нет, но мне кажется, что что-то произойдет. – в тот момент, когда последний звук сорвался с губ девушки, широкая улыбка появилась на лице Бенсон, свидетельствуя о какой-то искренней, но безумной радости. Нет, это была даже не улыбка, а оскал, словно хищник учуял добычу. – Не засыпай на слишком долгое время…
Для нее все это было игрой.
***
Ветер свистел где-то снаружи, все продолжая пытаться проникнуть в дом старого коллекционера, где на полках остались фигурки, матрешки из холодной страны, музыкальные инструменты и расписанные тарелки. Часы в доме давно остановились, – стрелки замерли в районе семерки – а хрипов Ходячих все не было слышно. Только кроны деревьев, шелестя, порой напоминали звуки мертвых жителей этого мира. Однако, даже пребывая во сне, Сэм чувствовала тревогу. Сквозь пелену и туманность разума, она отчетливо слышала, как заскрипели половицы, запищали петли двери, послышался испуганный шёпот. Девушке понадобилась всего секунда, чтобы окончательно понять, что может быть причиной такой «мелодии». Ее глаза распахнулись, а тело непроизвольно дернулось вверх, заставляя все вокруг потемнеть до такой степени, что не понятно, ночное это явление или твой мозг на секунду перевернулся в черепной коробке.
Прижимаясь спиной к стенам, боязливо выглядывая из-за дверных проемов и арки, Сэм перестает дышать в тот момент, когда видит два незнакомых силуэта у входной двери – мужчина и женщина. Ночные гости стоят у порога, отчаянно вглядываясь в темноту, а Сэм резко опускается вниз, желая провалиться куда-нибудь в ад. Ей хочется, чтобы Вэл сейчас оказалась здесь и что-нибудь сделала, что угодно. Сэм не знает, кто эти люди, чего они хотят, не знает, что они сделают, если узнают о ее присутствии. Она ничего о них не знает, как и они о ней.
«Мы понятия не имеем, что из себя представляем, но это не помешает нам делать вид, будто мы влюблены», – девушка почти отчаянно мотает головой, словно может этим выкинуть странную и неуместную мысль о Мэте. Он сказал ей это, не скрывая того, что между ними не будит ничего романтичного, ведь каждый преследовал свою цель. Кто-то желал отомстить и вызвать ревность, – что в итоге не получилось – а кто-то поступал подлобным образом назло отцу, что считал своего ребенка совсем еще крохой. Сэм старалась не думать об отце, хотя совершенно точно понимала, что была готова терпеть его волнение, лишь бы вновь увидеть. Но если бы это было возможным, они бы уже встретились. Девушка смирилась с тем, что теперь не только мать, которую она не видела ни разу в жизни, но и отец погибли.
Впрочем, сбивающая мысль, что возникла неожиданно, не позволила Сэм забыть о незнакомцах, что сделали первые шаги в глубину дома. Как оказалось, это были первые шаги и к их смерти. Зажимая рукой рот, чтобы не выдать свое присутствие быстрым и шумным дыханием, Сэм тихо переползла в более удобное место для наблюдения, учитывая расстояние до двери, чтобы при случае удалось сбежать. Она не знала, где Вэл, но могла смело предположить, что та уже давно ушла. Бенсон запросто могла так поступить, потому что уже делала так порой. Первый раз был ужасным опытом для Сэм, но после, как оказалось, это закаляет: ты уже не боишься неожиданностей, одиночества, сложностей. Да, конечно, сердце учащенно бьется, но разум остается холодным, нет той дрожи во всем теле, что заставляет стоять на месте.
Выглядывая в очередной раз из своего укрытия, Сэм почти замерла в подобии ожидания, видя лишь белки глаз за спиной незнакомого мужчины, который только теперь почувствовал что-то непривычное и неправильное. Но было поздно… Острое лезвие ножа, заточенного всего пару дней назад, воткнулось в его шею, а девушка с блестящими в темноте глазами с возбуждающим удовольствием провернула рукоять оружия, тут же отступая на шаг назад, давая незнакомцу упасть на колени, хватаясь за горло. Но какой от этого толк, если все уже решено?
Женщина, медлительная и тормозящая, не успела даже осознать, что произошло. Но когда ее крик разрезал ночную тишину, в темноте заблестел не только окровавленный нож. Сэм сидела, когда незнакомка занесла нож над головой для удара, желая отомстить, и истерично кричала. Сэм сидела, видя ее слезы, видя то, как лезвие находится в опасной близости для Вэл. Сэм решила предоставить все Бенсон. И именно лицо последней заставило ее это сделать, потому что на нем зияла широкая улыбка, будто бездна безумия, глаза пылали возбуждением, а по телу проходила приятная дрожь. Эти незнакомцы были будто жертвоприношением для Вэл Бенсон, ее подарком на Рождество.
Когда тело женщины повалилось вслед за мужчиной, падая сверху, а первая жертва перестала хрипеть, позволяя спокойным потоком крови запачкать пол и край ковра, девушка с острым ножом опустилась на эту гору мертвецов, восседает на самой вершине. И ее глаза, опасные и дурманящие, такие ужасные, отражающие, кажется, саму преисподнюю, засверкали в темноте нездоровым блеском. И этот оскал…Сэм бы хотелось убежать, закричать, обвинить, но она не могла. Потому что знала: если бы не они, то их. Это закон, это правило, это единственное, что теперь действует. В новом мире, где нет стен, света, тепла, а безопасность – миф, нет места милосердию, новым знакомствам. Доверить людям после того, что было, что эти же люди сделали? Нет, невозможно и даже глупо.
Шлепки по кровавым лужам заставили Сэм перевести взгляд с мертвых лиц на одно-единственное, которое она не могла представить безжизненным. В понимании Сэм Вэл Бенсон – это стереотип, образ миллионов безумцев, которые никак не могут умереть в таком же мире, как и они сами. Если бы кто-то сказал, что Вэл погибнет, Сэм бы искренне рассмеялась, говоря, что этот человек – идиот. Жестокость едина, она состоит из многих частей, и Вэл – одна из частиц.
–Утром уходим, да? – она поднялась с этой горы мертвецов, со своего собственного трона, и, наверное, только теперь Сэм осознала, поняла то, чего не могла понять раньше. Вэл Бенсон и Блэр Джералд – это одно и то же. Совершенно одинаковые вещи, которые сдерживают друг друга, будто цепи. Если одной нет рядом с другой, то они сходят с ума, теряют контроль, становятся аморальными и жестокими.
И она оказалась права в своих догадках. Блэр Джералд – это цепь для Вэл Бенсон, которая не позволяла ей стать тем, кем она стала теперь, срываясь с этого поводка. Вэл Бенсон же – не позволяет рыжей окончательно забыть о том, что кроме нее самой, есть другие люди. Не позволяет стать совершенным эгоистом, не думающим о других.
Сэм не знала, кто из них хуже, но не могла представить, что одна из них сможет умереть. Это бы было, кажется, противоречием вселенной.
***
10 июля. Айова. Айда Гров.
О таких местах, как Айда Гров, говорили так: «Место, где нечего ловить». Молодёжь отчаянно стремилась покинуть этот городок малых размеров, отправляясь в колледжи или просто другие, более крупные населенные пункты. Останься здесь молодой человек, которому нужны новые впечатления, развитие, расширение кругозора и интереса, он бы превратился в старика без седины, стал бы вести привычный для прошлого поколения образ жизни, высмеивать новинки, говоря, что они бессмысленны. Да, Айда Гров действовал на людей именно так. Город – кроха: один мемориальный парк, одна больница скромных размеров, мелкие магазинчики, десятки домов на параллельных и пересекающихся улицах, да административное здание. Одна только река Мейпл со своим притоком добавляла картине хоть какой-то значимости.
Здесь мало кто оставался после совершеннолетия, поэтому в новом времени Айда Гров – идеальный город, тихий, спокойны и почти пустой. Если во время апокалипсиса с мертвой угрозой захочешь прогуляться, то, пожалуйста, приезжай сюда, и будешь чувствовать себя, как животное в заповеднике.
Роб и Билл, встретившиеся у старого дома охотника, на стенах которого остались гнилые отпечатки проходившего мимо стада, только и хотели, что почувствовать себя под чьей-либо охраной. Этот месяц, черт возьми, они ведь скитались от одного дома к другому, от округа к округу, от штата к штату. Такими темпами, любой бы мог выучить географию, даже если у него была самая хреновая память и способность ориентироваться.
–Ну-ка, давай, скажи: Старик Билл, – по-детски, играючи, седой мужчина держал мальчишку, что сидел на его коленях. Смуглый парнишка за прошедшее время совсем поменялся, казалось, что он вырос слишком быстро, так же стремительно позволяя детству стереться из его памяти. Тони мало чего понимал, но точно знал, когда стоит молчать, прятаться, держаться людей. – Черт, ты так вырос, а я и не заметил…
–Я иногда и сама не замечаю этого, только потом, беря Тони на руки, осознаю, что он стал тяжелее, – складывая в рюкзак более чистые вещи, Бонни поддерживает старика с грустью в голосе. Девушка с веснушками заметно изменилась: спина ее стала сутулой, тело худым, глаза уставшими, но руки твердыми и сильными. Она всегда таскала Тони, заботясь о его жизни, кажется, больше, чем о своей собственной. И причина этого не была так проста, как думалось остальным. Билл да и Роб считали, что девушка просто беспокоится о пареньке, в действительности, были и другие причины. Бонни боялась, что, случись плохая вещь с мальчуганом, Роб убьет ее собственными руками или вовсе оставит умирать в одиночестве. Бонни боялась этого.
–Не удивительно, почти месяц прошел с того, как эти уебки появились на станции. – Роб, что делал повторный обход, теперь относясь ко всему с такой серьезностью, что иногда перегибал палку, показался в проеме арки, что вела в уютную гостиную. Здесь диван и два кресла, повернутые друг к дугу, были накрыты вязанными пледами. Жаль только, что они оказались грязными и запачканными брызгами крови, уже засохшей и въевшейся в нити.
–Не нужно так говорить при Тони, он все запоминает, пускай и продолжает молчать, – последнее Бонни произнесла чуть тише, словно ей до боли хотелось услышать голос мальчика хоть раз. Ей казалось несправедливостью, что ребенок не говорит даже с ней, той, которая вечно рядом, вечно защищает и жертвует собой.
–Все спокойно снаружи? – Роб не был единственным, кто превращался в параноики, Билл так же трясся за каждую неточность и упущения. Им обоим все чаще хотелось выпить и забыться, но компания девушки, что теперь казалась еще более хрупкой, потеряв в весе, да малый ребенок, не желающий что-либо говорить, не позволяли поступить так опрометчиво.
Впрочем, с тем, что Тони вырос, появились новые проблемы: парнишка научился и ходить, а желание все узнать, наконец, пробудилось в нем, заставляя ребенка оказываться в самых безумных местах: рядом с окнами, у дверей и окошек для домашних питомцев. Тони совал руки куда угодно, и если раньше розетки были опасны, то теперь все было куда страшнее. Роб порой взрывался, крича на ребенка, заставляя того сжиматься комочком и плакать на руках Бонни, что никогда не позволяла себе повышать голоса. Девушка была слишком спокойной в последнее время, даже безразличной. Билл, да и скала не могли даже представить, что вертится в ее голове. А мысли молодой спутницы занимали лишь события прошлого, собственные страхи, да одна-единственная фраза, сказанная седым стариком, чья борода отросла и казалась теперь еще более забавной. Жаль, что для веселья и острой шутки не было времени, да и желания.
«Они идут за нами. Порой теряют след, но после вновь его находят. Сейчас мы опережаем их на несколько шагов, что дало бы нам преимущество в какой-либо игре, но это не игра. Все может быстро измениться…» – в тот раз, посреди леса, когда они наткнулись на мертвую группу мертвецов, Бонни и осознала, что похожие «знаки» уже видела, да и Билл с Робом тоже их видели. Почему они не могли заметить этого преследования раньше? Тогда девушке захотелось убежать так далеко, как это было возможно, потому что эти животные, эти убийцы, где-то близко, и их огромное количество. Они пришли в Иллинойс, разрушили Холвудс, затем станцию – они обитают, скрываются поблизости. Айова ведь тоже недалеко…
–Куда мы теперь двинемся? –словно пытаясь успокоить собственные мысли, Бонни немного раздраженно поглаживала Тони по голове, заставляя того неуверенно вцепиться в жилетку Билла, у которого на руках он и сидел. – Нам ведь нужно новое безопасное место, за это время мы ни разу никого не встретили…
–Они живы, кто-то точно выжил. – в этот раз в голосе старика прозвучала сталь, которая всегда заставляла и Роба, и саму Бонни верить в то, что надежды Билла обоснованы, что они сбываются. В это, по крайней мере, просто хотелось верить. Время их скитаний было тягостным и безобразно уродливым, будто самая омерзительная картина в галерее современного искусства. Эта картина была написана не красками, а внутренностями мертвецов, и отображала она что-то похожее на свалку трупов.– Мы просто будем двигаться, следить, чтобы наши «друзья» не оказались с нами наравне, и однажды встретим кого-нибудь.
–Пойду еще раз осмотрюсь. – от подобных разговоров Робу всегда становилось не по себе. От одной мысли о том, что они никого больше не встретят, не увидят, злость разгоралась новым костром в душе, зажигая все чувства одновременно. Будто один, самый большой, фейерверк, заставлял выстреливать остальные.
–Но…ты ведь только вернулся, может, стоит.. – Бонни, волнуясь за состояние мужчины, который совсем оброс бородой, запустил ее, почти подорвалась со своего места. Ей не хотелось, чтобы кто-то умер из-за того, что оказался вымотанным во время неожиданного появления мертвецов.
–Я в порядке, следи за Тони. – эти слова и широкая спина мужчины заставила девушку лишь кивнуть головой, смотря куда-то в пол. Она чувствовала себя недооцененной, будто годилась лишь на роль няньки. Но, лучше так, чем быть мертвой.
–Давай дадим ему побыть одному, это нужно каждому, – добрый и хриплый голос заставил девушку улыбнуться. В Билле она видела родного деда, который всегда мог помочь. Однако его голос перебился громким и удушающим кашлем, а сам старик передал Тони в руки девушки, продолжая почти лаять. Бонни прижимала к себе паренька, с сожалением смотря на Билла. В последнее время эти приступы случались все чаще.
***
–Блин, если я закричу, ни одна тварь не появится! – радостно протягивая, во все глаза смотря на подозрительно пустую улицу, Вэл позволяет Сэм видеть этот блеск в ее глазах. Будто ребенку подарили долгожданный леденец. – Только посмотри, ни одного Ходячего!
–Давай не будем это проверять, ладно? – неуверенно и устало, почти валясь с ног, просит светловолосая, успевая лишь удивиться, откуда у ее спутницы столько сил после долгого пути и поисков чего-то безопасного. Если этот городишко хоть немного похож на укрытие и изолированное от мертвецов место, то Сэм будет счастлива. Если же нет, придется вновь бежать. Сколько еще это продлится, как долго она протянет в таком вот темпе? Ей отчаянно хочется хоть чего-то, чего-то, что даст надежду или знак на то, что все наладится. Если бы Сэм и Вэл могли, они бы разобрались с людьми, что преследовали их, но сил было недостаточно. Порой светловолосой снилось, как все те, кто уже погиб, собираются вместе с ними, чтобы уничтожить убийц, зверей, дьяволов. Ей снилось это, и она просыпалась со слезами на глазах, понимая, что отец мертв.
–Не хочешь снова убегать? – вопрос Вэл задала тем же веселым голосом, с ноткой хитрости и подозрения в чем-то, но, замечая лицо Сэм, девушка будто сжалилась, выдыхая и проводя рукой по потным от жары слипшимся волосам.– Да, я тоже, мне надоело бегать. Мы только недавно оторвались от этих кретинов.
–Думаешь, они действительно отстали? – вспоминая ту погоню, когда им впервые пришлось увидеть своих преследователей, пускай и с довольно большого расстояния, Сэм почувствовала отголоски прошлой дрожи. До того момента они только видели следы, свидетельствующие о преследовании, та же встреча была неожиданной.
