Текст книги "Мертвый мир - Живые люди (СИ)"

Автор книги: Полина Гилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 85 страниц)

–…Я действительно удивлен, почему вы еще живы. – стоило мне подойти к Дарлин, замечая поглощенные чем-то лица друзей, как любопытство и интерес взяли верх и надо мной, заставляя смотреть на двух «приятелей».

–А я удивлен, почему каждый старается сказать нам об этом, – понимая, что Тэд не был первым, кто бы выражал свое недоверие к силы группы, выдохнул старик, смотря прямым взглядом на темноволосого. Вильям, который оказался здесь, кажется, вообще случайно, не понимая происходящего, смотрел то на Крайтона, то на Билла, чувствуя некоторую слабость и бессилие.

–Может, потому что это правда, дедуля? –замечая в голосе старика какую-то нотку раздражения, Тэд тут же понял, на что следует надавить. Язвительность, которой я раньше не замечала за Крайтоном, появилась неожиданно, все больше разгораясь. – Что с твоей бородой, старик, ты обрезал ее с закрытыми глазами или в полной темноте?

–Говори громче, у тебя голова в заднице – ничего не слышно, – Билл отвечал в той же манере, что и Тэд, только делая полный беззаботности вид, как бы говоря, что плевать он хотел на подобные замечания. Но нет, борода старика – запретная тема на станции, хотя я и не знала причины.

–Ты просто глухой, Билл,– усмехаясь, Тэд был похож на умнейшего врача-гения, способного быстро поставить диагноз, только глянув на старика.– Когда ты был ребенком, телевизоры уже существовали?

По мере беседы я все больше впадала в каплю, потому что чувствовала неловкость из-за всего происходящего. Знаете, мне казалось, что я мать Билла и Тэда, двух взрослых мужчин, один даже с сединой, и мне было чертовски стыдно за их поведение. Потому что их внешний вид казался строгим, мужественным, сильным, вот только вели они себя так, что… Словно они скакали по поляне с корзиной грибов. Черт, как будто я всем говорила о их брутальной натуре, а теперь каждый человек мог увидеть их задиристость и подколки. Вильям чувствовал себя так же, продолжая смотреть то на одного, то на другого…

–Помнишь, я рассказывала о крутом фильме, где были брутальный парень и мудрый старик? – я лишь кивнула, сгорая от стыда, слыша что-то вроде: «Как ты не превратился в седую мумию, старик?» Как же мне было неловко за этих двоих. – Так вот, Билл и Тэд как две капли воды похожи на тех парня и старика.

–Может, нам стоит оставить их? –смотря на Тэда так, словно не узнавая мужчину, предположил Джин, чувствуя ту же неловкость. Только Дарлин сияла, видя, как любимые персонажи фильма оживают на глазах.

–Кстати, я получила вот это в прошлом месяце, – заставляя Джоунс немного отвлечься, я косо поглядывала на перепалку двух мужчин, которая неожиданно закончилась, а серьезный разговор о делах общин продолжился. Да как такое вообще возможно? – Вот эту фотографию.

–Я не собиралась праздновать, – честно признаваясь, Дарлин немного расстроилась из-за законченного шоу, теперь смотря на фото с ее дня рождения, которое попало ко мне по желанию Брины Честертон.

–Я знаю, – я кивнула, уже несколько раз слыша нечто подобное. – Но, вот, если тебе нужно это, – протягивая странный подарок, ответила я. Это был деревянный кубик небольших размеров с вырезанными на каждой стороне словами: «Да», «Нет», «Возможно», «Конечно!»

Я нашла кусочек дерева давно, размышляя об отношениях людей в новом мире. Форма то ли обломка, то ли чего-то еще показалась мне интересной и какой-то необычной, и я решила оставить маленькую деревяшку, что помещалась в карман, у себя. Но однажды в голову пришла назойливая идея о подарке для Дарлин, пусть та и не собиралась праздновать свой день рождения. Я попросила Дэвида, который, как оказалось, увлекался резьбой по дереву, придать деревяшке форму кубика, совсем небольшого, чтобы тот с легкостью помещался в ладони. Полный мужчина, вечно обливающийся потом, исполнил мою просьбу, а я вырезала на каждой стороне маленького кубика слова.

–Ты редко бываешь уверена в чем-то на сто процентов, так что… Ну, это забавы ради, но все же… – я никогда не умела толкать шикарные речи в присутствии кого-то постороннего, кого бы не касались данные слова, поэтому все получилось немного скомкано.

–Мне стоит признаться Джеймсу? – посмотрев на подарок несколько секунд, Дарлин подбросила кубик вверх, отправляя его в небо, чуть перебарщивая с приложенной силой, так, что вещица полетела куда-то за спину.

Кубик завертелся в воздухе, а мы, словно в замедленной съемке смотрели на него, задирая головы. Он упал с глухим звуком на асфальт и покатился куда-то назад. Мы поспешили за «предсказательным предметом», отчаянно желая узнать ответ. Только Джин и Марко, не понимали, в чем суть этой «игры».

Кубик остановился у чьих-то ног – это был Джеймс Габлер.

–«Да», – я прочитала слово на верхней стороне кубика, в который раз замечая это выражение на лице доктора, стоило ему посмотреть на мои волосы. Я повернулась к Дарлин, подбирая маленький предмет.

Джоунс долго смотрела на меня, на протянутый мною же кубик, а после на Джеймса. Она о чем-то думала и даже не улыбнулась неловкой улыбкой, которая теперь всегда появлялась, стоило девушке заметить Габлера. А потом Дарлин, словно обещая самой себе, посмотрела в глаза Джеймсу:

–В другой раз.

========== 6.4.Девяносто два дня весны – Разбитое сердце ==========

–Ванда! – девушка с темным спутанным волосом схватила девочку, таща ее теперь за собой. Та плакала, истерично оглядываясь во все стороны, взвизгивая каждый раз, замечая мертвецов. Впрочем, сама Дарлин чувствовала жуткий страх, который лишь гнал ее куда-то, заставляя жаждать жизни. Джоунс резко поворачивала, меняла направление, стоило Ходячим появиться на пути.

Сжимая ладонь Ванды, боясь выпустить ее из своей руки, Дарлин бежала, почти задыхаясь. Но на баллончик было плевать, на все сейчас было плевать, потому что близился конец. Конец всего, что удалось сохранить. Стеклянные стены бывших магазинчиков на втором этаже плыли перед глазами, казались каким-то лабиринтом, из которого выход найти было невозможно, а Ванда позади продолжала плакать, захлебываясь слюной.

Девочка прикрывала рот ладошкой, вспоминая, что главное – тишина и молчание, но душевные боли и страдания все продолжали просачиваться наружу, заставляя кричать, рыдать. Паника поглощала все сейчас.

Люди бросались врассыпную, кто-то просто застыл на месте от страха, и знакомые не могли растормошить его, а Дарлин тащила ребенка вперед, не замечая боли в подвернутой ноге и начинающегося приступа астмы, что заставлял свистеть при очередном тяжком вдохе или выдохе.

Широкая лестница, что вела на третий этаж, показалась чертовски длинной в этот раз, но девушка взлетела по ней так быстро, что даже не заметила этого. Останавливаясь посреди пустого этажа, где была лишь малая кучка сваленного барахла, да колоны, подпирающие потолок, такие как в бальных залах, Дарлин зажала рот Ванды трясущейся ладонью, заставляя ту успокоиться.

Дарлин понимала, что бежать теперь некуда, что они сами себе перекрыли путь к спасению, выбирая неверное направление, но другого пути не было, дорога назад уже словно была сожжена. Оглядываясь за спину, к лестнице, Дарлин оттащила Ванду в сторону, к одной из колонн, усаживая девочку на пол.

–Сиди здесь, я найду что-нибудь, чтобы защититься, – удерживая за плечи и заставляя смотреть себе в глаза, почти прошептала дрожащим и сбивчивым голосом Джоунс, чувствуя, что дрожит так же, как и Ванда Сандерс.

–Нет! – Ванда вскрикнула так резко и громко, цепляясь в одежду Дарлин, боясь остаться одной, что темноволосой девушке пришлось вновь зажать ей рот, тут же рефлекторно оглядываясь в сторону лестницы. – Нет, не уходи, не бросай меня!

Девочка почти умоляла, не расцепляя пальцев. Она дрожала так сильно, шепча эти слова, что Дарлин была готова сдаться. Ванда Сандерс вспоминала лишь то, как родители говорили ей то же самое перед тем, как не вернуться обратно. Они тоже сказали, что им нужно что-то найти. Ванда больше не верит этим словам, она верит моменту.

–Я не умру здесь, – прижимая девочку к себе, понимая ее страх, уверенно прошептала Дарлин, хотя знала, что сегодня может произойти все, сегодняшний день непредсказуем, полон смертей. Почему же ее смерть не может стать частью этого дня? Но нет, сейчас нужно взять себя в руки, потому что ты не один, чтобы сдаться. Если ты сдашься, то погибнет и ребенок, еще не познавший многих чувств в этом мире – только страдания и боль.

Добившись более менее нормального состояния Ванды, заставляя ту разжать пальцы, Джоунс медленно поднялась с колен, вновь ощущая боль в лодыжке. Сжимая зубы, проклиная свою неуклюжесть, девушка, приседая к полу, перебежала ближе к куче барахла, которое недавно начали сваливать на третий этаж, вытаскивая из комнат-аквариумов.

Дарлин почти зашипела, когда, дернув за какую-то палку, стараясь ту вытащить, «пирамида» хлама развалилась, создавая столько шума, что Ванда, сидящая за колонной, сжалась в комок, дрожа и всхлипывая.

–Господи, хоть что-нибудь, пожалуйста, – трясущимися руками отрывая среди хлама хоть что-то похожее на оружие, чем можно проткнуть голову Ходячего, шептала Джоунс, вечно оборачиваясь в сторону широкой лестницы, что вела на второй этаж. Она лишь закусывала губу, чувствуя, как слезы скатываются по щекам, потому что душераздирающие крики смешивались с дрожащими голосами, визгом, мольбами о спасении и рыданиями.

Когда, обернувшись в сторону лестницы в очередной раз, отвлекаясь от горы хлама, девушка заметила поднимающегося мертвеца, то успела выхватить первое, что попалось под руку, – статуэтку кошки-тут же спеша спрятаться за ближней колонной.

–Молчи! – шепча, двигая губами и прилаживая палец ко рту, Дарлин смотрела на Ванду, что панически затряслась, начиная скулить. Дергая головой то в сторону мертвеца, что уже поднялся, то в сторону девочки, Джоунс указала той закрыть рот ладошками, что девочка послушно сделала, доверчивыми и большими глазами глядя на свою соседку.

Все бы было хорошо, если бы Ванда не начала скулить, прижимаясь спиной к колонне, когда шаркающие шаги мертвеца стали приближаться. В тот момент в голове Дарлин была лишь одна мысль, а сердце скакало где-то в груди: ребенок собирался заплакать, поддаваясь еще большему страху.

Темноволосая кучерявая девушка никогда не могла пройти мимо нуждающихся: всегда давала монету бездомному, помогала брошенным животным и плакала из-за чужих страданий. В этот раз она тоже не смогла проигнорировать совсем ужасного состояния Ванды, маленькой девочки, не способной что-либо сделать, хотя сама чувствовала себя не лучше, Дарлин тоже дрожала от страха, понимая, что это худшее, что могло произойти.

Выглядывая из-за колоны, чтобы проследить за передвижением Ходячего, Джоунс попыталась перебраться к Сандерс, но мертвец не оказался таким глупым, как предполагала девушка. Он заметил ее, тут же ускоряясь, заводясь новым рыком и клацаньем челюстей.

Это было похоже на игру со смертью: в руках Дарлин была статуэтка, которая, скорее всего, сломается быстрее, чем проломит голову трупа, а сама Джоунс бегала вокруг колонн. Словно стараясь запутать Ходячего. Девушка не знала, с какой стороны подойти к существу, что желает тебя сожрать.

«Игра» бы могла продолжаться еще какое-то время, если бы не голос Ванды, что звал на помощь – тварь, поднявшаяся по той же лестнице, что и ее сородич, схватила ребенка за худенькую ручку, стараясь отхватить кусок, приближаясь все быстрее, наступая на ногу с открытым переломом. В тот момент все силы, появившиеся когда-то в больничном туалете, позволившие вогнать осколок зеркала в голову мертвой старушки, исчезли, а Ходячий лишь повалил Дарлин на пол, уже ликующе щелкая зубами.

Крик Дарлин слился с ором Ванды, когда труп над девушкой повалился сверху, прижимая и придавливая своей тяжестью. Не тратя время на вопросы и подсказки, Джоунс, чувствуя лишь адреналин, подорвалась с места, взглядом ища девочку. Мертвец, вцепившийся в ее руку, повалился на пол третьего этажа, а лужа крови уже начала растекаться в стороны – Тайлер прошиб голову той твари, прикладывая, кажется, все силы.

Темнокожий мужчина позволил Ванде прижаться к нему на какое-то время, а после указал Джеймсу, что выстрелил в голову атаковавшего Дарлин трупа, в сторону поднимающихся по лестнице Ходячих. Перед мертвецами, убегая от них, спешили и торопились выжившие люди, цепляющиеся за перилла.

–На крышу, живо! – хватая Дарлин за руку, тут же подталкивая к небольшой двери, скомандовал доктор Габлер, попутно стараясь убрать самых опасных Ходячих. Все это казалось Джоунс похожим на прошлое, от которого они совсем недавно убежали, но она быстро схватила подбежавшую к ней девочку на руки, торопясь к двери на крышу.

Вставив в ручку двери, что открывалась в обратную сторону, крепкий лом, надеясь на что-то хорошее, группа выживших, решивших бежать вверх супермаркета, – потому что иного пути не было-затаила дыхания, слыша, как трупы стараются пройти на крышу.

–Пока мы в порядке… – тяжело выдыхая и снимая белый халат, что теперь был запачкан кровью, выдохнул Джеймс, вытирая пот и кровь с лица. Все это уже происходило с ними, совсем недавно, только этажей в медицинском центре было больше. Но вот только здесь, на крыше супермаркета, точно некуда было бежать, никаких лестниц, даже шатких.

–Но надолго ли? – сомнительно поглядывая в сторону двери, где слышались хрип и стоны, вперемешку с рыком, выдохнул Тайлер, выпуская из рук металлическую палку. – Что мы будем делать, когда твари прорвутся?

–Будем надеется, что не прорвутся,– чувствуя, как подкашиваются ноги, молодой парень опустился на пол, принимая помощь своей матери, что поддерживала его под руку. Он благодарно кивнул ей, чуть улыбаясь, обращая взгляд в темнеющее небо.

Дарлин стояла у самого края крыши, поднявшись на бортик, ища глазами хоть кого-то живого там, внизу. Но толпа мертвецов, заваливающая внутрь супермаркета, закрывала все своими мертвыми телами, распространяя зловоние.

–Это конец? – не поворачивая головы в сторону Джеймса, что подошел к ней, спросила Дарлин, переплетая свои пальцы с его длинными и дрожащими. Что-то резко укололо в сердце от одной мысли, что Джеймс тоже дрожит. В этот момент в голове девушки прозвучал чужой голос: «Героев нет, Дарлин».

–Не знаю,– честно признаваясь, сжимая руку Джоунс сильнее, словно желая чем-то помочь, ответил доктор Габлер, смотря теперь на это же мертвое «поле» людей. Они стояли рядом, держась за руки, смотря на гибель их небольшого мирка, где когда-то не было мертвецов.

–Нам нужно это сделать, он обратиться, – с каким-то смирением, стараясь быть как можно более понимающим, тихо предупредил Тайлер, борясь со своим характером, всем видом стараясь сочувствовать женщине, что прижимала к себе сына.

–Что такое? – тут же отрываясь от края крыши супермаркета, Джеймс двинулся в середину небольшой группки выживших, что столпилась вокруг лежащего на коленях матери парня.

–Доктор Габлер, прошу, помогите моему сыну! – глаз женщины не было видно, она плакала, а веки опухли. Но та почти умоляла мужчину, что застыл в нерешительности, замечая кровавый укус на боку парня, который уже не соображал, что происходит вокруг, не понимал и не узнавал людей.

–Это…невозможно, – честно признался Джеймс, опуская голову, словно выражая свои соболезнования. Дарлин снова почувствовала как дрогнуло сердце, заставляя ее скривиться, понимая, что такие сильные и уверенные мужчины, как Габлер, тоже могут сочувствовать и сопереживать. -Лекарства нет.

Каждый человек начинает считать, что его сын, отец или мать, родственниц особенный, если того кусают. Люди начинают верить в силу ген, предрасположенностей к болезням, верить в то, что иммунитет сможет победить вирус, что есть лекарство от смерти. Но нет, все люди одинаковые перед этим, все равны перед смертью. Когда ты стоишь на смертном одре, никто не смотрит на то, кем ты был, ты просто умираешь, и мир забывает о тебе.

–Но, это ведь…мой сын… – прижимая голову молодого парня, бледного, хрипящего от тяжести всего происходящего, прошептала отчаянная и сломленная мать. Что-то начало переворачиваться в ее голове. Что-то начало меняться, потому что родители не должны видеть смерти своих детей, это неправильно.

Неожиданно снизу донеслась автоматная очередь, заставившая всех подорваться с места, подбегая к краю крыши. Дарлин надеялась только на то, что это не будет какой-нибудь одинокий человек, пытающийся спасти. Потому что он не сможет им чем-то помочь. Надежды оправдались: группа людей во главе с Вильямом отгоняла и расстреливала мертвецов у дверей супермаркета.

–Главное забаррикадировать основные двери, а после расправимся с тварями внутри! – голос мужчины с темной бородой, только недавно постриженной, смешивался с залпами огневой мощи, с хрипами и воодушевляющими криками, заставляющими что-то внутри содрогаться. Тогда Дарлин поняла, что люди могут быть сильными, желая выжить.

–О господи! – радость от возможного спасения, от надежды исчезла так же резко, как появилась, стоило кому-то заметить, как дверь на крышу открыта, позволяя мертвецам двинуться к жертвам. В тот момент Дарлин пожелала уметь летать, просто взмахнуть крыльями и улететь прочь от всего этого темного времени, улететь куда-нибудь далеко, на острова, где нет мертвецов.

Женщина, отчаявшаяся, потерявшая смысл, в голове которой что-то перевернулось, вытащила лом из ручки, не думая ни о чем, кроме своей боли. Мать не может смириться со смертью ребенка: это часть ее самое, что же ей делать, если эта часть умирает?

–Если мой сын уже обречен, если он уже умирает, а я ничего не могу поделать, то и мне нет смысла жить, – стоя на самом краю крыши, чувствуя лишь ветер, колышущий длинные края юбки да короткие волосы, прилипающие к щекам от соленых слез, произнесла женщина. – И вам тоже.

И она шагнула в эту пустоту темного вечера, оставляя свое умирающее дитя на крыше. Шагнула, потому что так ей было легче, потому что так ее бы ничего больше не тревожило. Мать шагнула, оставляя всех продолжать бороться, страдать и выживать. Сама она уже настрадалась, ей надоело, потому что в конце она не видела света. Возможно, это было лучшим способом для всех, но Дарлин еще не сдалась. Не могла.

Мертвецы ворвались на крышу, кого-то тут же разрывали на части, кого-то сталкивали, смыкая зубы на плече, вместе летя вслед за одинокой матерью. А Джоунс лишь схватила на руки Ванду, которая закрыла глаза, крича, прижимаясь к темноволосой девушке. Дарлин не чувствовала тяжелого веса, не чувствовала ногтей девочки, что больно впиваются в кожу, она просто старалась спасти их жизни.

Выстрелы оставшихся патронов в магазине звучали совсем близко, оглушая. В голове звенело, этот звон заглушал и перебивал все крики, рыдания, другие звуки. Дарлин не слышала даже собственных мыслей. Только звон. Капли крови попали на ее лицо, будто впечатываюсь в кожу, обжигая, когда кто-то вновь нажал на курок. Все смешивалось, меняло очертания: живые превращались в мертвых, мертвые обращались в скелеты. А потом все стало темным, почти что черным – Дарлин отключилась.

Тогда она поняла, что не все под силу одинокому человеку.

***

Странно, но эта крыша не пугала так сильно, как должна была, после всего, что произошло. Пятна крови давно смыло дождем, запах смерти выветрился – только воспоминания в голове остались. Всего лишь воспоминания.

–Я говорю тебе, он не жульничал! – громкий голос Брины был неприятным, почти заставлял морщиться. Девушка уверяла Зака в честной игре Митча, размахивая руками, зная, что лжет. Ей это казалось забавным, а главным в этом деле было не засмеяться и не улыбнуться.

–Не ври, я все видел!-не выдерживая подобного надувательства со стороны бывших одноклассников, Зак Хэнкс почти вскочил со своего места, неосознанно показывая всем набор своих карт, которые явно проигрывали картам оппонента.

–А доказательства у тебя есть?-заражаешь некоторым азартом, чувствуя весь момент в карточной игре, провоцировал друга Митч Стивенсон, думая, что они с Честертон отличная команда в подобных вещах. Он бы даже подумал об игральных клубах, если бы те все еще работали.

–Они такие шумные, – улыбаясь детской наивной улыбкой, радуясь, что никто не плачет, Ванда протягивала Дарлин очередную серию фотографий, на этот раз состоящую из портретов подвернувшихся «моделей». Здесь были многие члены Холвудс, люди со станции, даже седой Билл попал в кадр, по-доброму улыбаясь в объектив малышки Ванды. Дарлин не сдержала улыбки, замечая на заднем плане одного из фото перепуганную Блэр, что заметила фотографа. Лицо подруги здорово рассмешило Джоунс.

–Почему ты не фотографируешь себя?-просмотрев все фотографии, все портреты, чувствуя что-то теплое и приятное, заполняющее мысли, Дарлин заметила, что фотографий самой Ванды здесь нет. Да, фотограф всегда остаётся незамеченным. Только его работы радуют критиков.

–А как мне это сделать?-искренне удивляясь такой недальновидности темноволосой девушки, Сандерс уставилась на соседку, держа при себе камеру, готовая всегда запечатлеть пейзаж или что-то, что покажется особенным. Фотоаппарат был лучшим другом Ванды, он помогал девочке делиться с остальными той красотой, которою она могла увидеть. Ей нравилось делать людей счастливыми, хотя бы немного.

–Давай я помогу?– предлагая свою помощь, желая, чтобы в этот раз и фотограф остался на фото, чтобы и этого крохотного, но доброго и отзывчивого человечка заметили, Дарлин забрала из рук девочки камеру, протирая объектив. – Готова? Улыбнись мне, ну же!

В лучах уходящего солнца, освещающего кроны елей и вековых дубов, проникающего в заколоченные окна супермаркета, девочка с коротким и аккуратным волосом в оранжевом сарафанчике-комбинезоне с цветочком на кармашке была похожа на самого счастливого человечка, познавшего красоту даже этого уродливого мира. Лучи освещали ее счастливое, улыбчивое лицо, а легкий весенний ветер игрался с выбивающейся прядью подстриженных под каре волос.

–Вот так, ты очень красивая. – Дарлин не заметила за собой, но она долго смотрела на Ванду, чувствуя, что тоже поняла, смогла увидеть красоту мертвого мира. Девушка будто почувствовала то прекрасное, еле уловимое, что всегда пыталась донести девочка. Улыбаясь самой легкой улыбкой, чувствуя, что от этого вызывающего приятную дрожь ощущения, слезы наворачиваются на глаза, Дарлин спрятала выбивающуюся прядь волос за ухо ребенка.

–Ты красивее! – Ванда обхватила талию Дарлин так резко и неожиданно, заставляя ту сначала удивиться, а после погладить девочку по реденьким рассыпчатым волосикам, вновь улыбаясь.

–Эй! – Брина всегда врывалась в чью-то жизнь в подобные моменты. Словно стремясь разрушить идиллию и умиротворенность. Этот раз исключением не стал. Бывшая одноклассница окликнула Дарлин, дожидаясь пока темноволосая обратит на нее внимание. – Давай с нами?

–Ты думаешь, она умеет играть? – снова возвращаясь в прежнее настроение, которое казалось ему крутым,– девушки ведь любят грубость, отчужденность-Митч задал риторический вопрос, уставившись своим тяжелым взглядом на Джоунс.

–Не волнуйся, они сами не умеют играть в ту игру, – стараясь утешить и поддержать соседку, что была ближе кого-либо другого в Холвудс, Ванда прижалась еще теснее к девушке, требуя ласки и отзывчивости. – Я знаю, что ты можешь многое, чего не умеют они. Заботиться о ребенке ведь сложно? Моя мама говорила, что это непростая задача.

–Спасибо.

***

Когда сознание начало возвращаться понемногу, словно кто-то приоткрыл дверь разума, веки рефлекторна поднялись. Но ничего не изменилось: темнота не сменилась ярким светом, вокруг было по-прежнему черным-черно. И тихо, до дрожи тихо, что теперь ты слышал любой звук собственной души, тела. Дарлин казалось, что она слышит, как кровь течет по венам, как работает каждый орган в отдельности.

Когда глаза чуть привыкли к мраку, стало понятно, что Джоунс находиться в одной из комнат-аквариумов, где все залито засохшей кровью. Только тишина и молчание до сих пор окружали девушку, словно поглощая с головой. Свеча, что стояла рядом с матрасом, на которым лежала темноволосая, давно потухла, оставляя после себя только капли засохшего воска на полу. Поморщившись от боли в ноге, которая не покидала с того момента, как она неудачно приземлилась на холодную плитку, пытаясь увидеть хоть что-то через крохотное окошко у потолка, Дарлин поднялась на локтях, осматриваясь вокруг – только темные пятна плясали по комнате, заставляя ощущать металлический привкус во рту.

Вставая, чувствуя страх от всей этой мертвой тишины и темноты, девушка вышла из своеобразной комнаты, понимая, что коридоры пустуют – никого и ничего не было, кроме знакомых тянувшихся куда-то в сторону дорожек крови. Сердце забилось еще сильнее, а страх сковал все тело, заставляя двигаться медленно, почти бесшумно. От мысли, что здесь больше никого нет, живого, кроме нее самой, что все куда-то ушли, сбежали, бросили ее, Джоунс была готова упасть на пол, поджимая под себя колени.

Супермаркет показался таким пустым, каким не был даже в редкие выходные дни, еще в прошлой жизни, когда законы правительства действовали, а убийц карали. Прижимаясь к стеклянным стенам бывших магазинчиков, девушка осторожно ступала в сторону, куда вел кровавый след. Дыхание сбивалось, ноги тряслись, опасно подкашиваясь, а темнота все не думала расступаться, как и тишина.

Неожиданно спасительный огонек света мелькнул где-то за углом, заставляя почти побежать к сгорающей надежде. Быстро перебирая ногами, смотря расширенными глазами на свет, боясь, что он вот-вот исчезнем, Дарлин увидела людей. Что-то внутри возликовало: «Живые люди!»

–Джеймс! – девушка почти повалилась с ног, стоило ей почувствовать чужие руки, поддерживающие и уверенные в своих действиях. Дарлин бы воскликнула, прокричала эти слова, если бы не царящая на втором этаже тишина, да хриплый голос, непохожий на привычный.

–Ты в порядке? – тем же шепотом, подхватывая Джоунс под руку, помогая ей усесться на постеленное на пол, у самой лестницы, что вела на первый этаж, одеяло, спросил Джеймс. Заглядывая в самые глаза, ища ответа или подтверждение на слабый кивок.

–Раз ходит, значит в порядке, – мрачный как туча, что надвигалась на Холвудс несколько дней назад, несущая в себе дождь и грозу, перебил «счастливое воссоединение» Тайлер, смотря на свечу, будто та была интересным фильмом.

–Не будь так груб, -немного возражая такому отношению к выжившему члену группы, почти советовал Вильям. Мужчина пытался недавно оттереть лицо от крови живых и мертвых, но красные разводы оставались и на руках, и на шее с лицом.

–Ты долго спала, – привычно спокойным, ничего не выражающим, кроме уверенности, голосом, оповестил Леонард, что сидел рядом с местным лидером. Замечая удивленный и как бы спрашивающий взгляд Дарлин, он продолжил. – Два дня.

–Мы все это время?.. – удивляясь и почти ужасаясь такому отрезку времени, за который бы могла сделать что-то важное, как-то помочь, начала темноволосая девушка, чей волос сливался с мраком, царящим во всем супермаркете.

–Да, сидим здесь, – подтверждая, кивнул Вильям, наблюдая, как Джеймс проверяет повязки на руке девушки. – Это уже вторая ночь в темноте и тишине. Снаружи Ходячие, двери кое-как держаться, так что нужно быть тихими.

–А где все? – задавая мучающий ее с самого пробуждения вопрос, девушка оглядывается на «аквариумы», легко кивая на вопрос Джеймса, касающийся ее перевязанной руки. Джоунс боится узнать, что люди, собравшиеся у одинокой свечи – это все, кому посчастливилось выжить, а, может, наоборот.

–Спят, – разрушая все волнения, касательно этой темы, позволяя темноволосой облегченно и громко выдохнуть, чувствуя при этом как огромный груз упал с ее плеч, ответил Джеймс. -Белчер делает обход раненных.

–На первый этаж спускаться слишком опасно, – возвращаясь к той теме, от которой, скорее всего, Дарлин и отвлекла их, продолжил Леонард, заставляя девушку прислушиваться, радуясь, что давящая тишина перебита.-Когда мы начнем действовать по плану?

–Нужно еще какое-то время, чтобы прийти в порядок. Слишком сильно на нас повлиял этот прорыв, не стоит спешить, – покачав головой, чувствуя неуверенность, но и желание поскорее дать людям новый стимул, мотивацию к борьбе с этим миром, Вильям поглаживал бородатый подбородок, о чем-то размышляя. – Нужно еще придумать, как закрыть брешь в ограде, это самое важное. Быстро забор мы возвести не сможем.

–Нужно дождаться, когда пришедшие на шум Ходячие разойдутся, тогда у нас будет больше шансов для попытки сделать хоть что-то. – Леонард Гилсон мало верил в тот план, который предлагал лидер Холвудс, который теперь по праву заслуживал этого звания. Парень всегда был увлечен темой оружия, военных, способами выживания в любых ситуациях, в этот раз ему не казалось хорошей идеей просто идти напролом.

–Согласен, пойду на крышу, там обзор куда лучше, чем из сраных окон, – поднимаясь, наконец, отрываясь от огонька свечи, который изучал долгое время, громко выдыхает Тайлер, обтягивая майку, такую же запачканную, как и лицо Вильяма.

–Там же мертвецы? – вспоминая, что картинка перед глазами потемнела именно на крыше, под вечерним небом, чуть взволнованно то ли спросила, то ли предупредила девушка, провожая Тайлера взглядом. Этот мужчина всегда был груб, частично напоминал ей поведение Митча Стивенсона, но он помог ей выбраться из медицинского центра вместе с Джеймсом, она ему обязана.

–Мы сбросили их, как это сделала та сумасшедшая сука, – почти выплевывая последнее, собираясь пнуть хоть что-нибудь, что попадет под ногу, процедил сквозь зубы Тайлер, приостанавливаясь на месте. Он чувствовал гнев к уже погибшей, но это ничего страшного, он чувствовал гнев и к мертвым людям, которые старались отхватить от тебя кусок.

–У нее погиб сын, – словно оправдывая уничтожившую многое для этого места женщину, тихим и полным сожаления голосом ответила Дарлин на такое заявление, понимая, что, все же, это никак не может простить того ужасного поступка. В прошлом бы подобное даже не стали рассматривать, только отвели бы к психиатру. Но здесь психиатров нет, да и виноватой тоже, она нашла свой выход.

–В этом виноват только он сам, потому что не смог защититься, – натыкаясь на очередной спор с Джоунс, которые случались очень часто, прошипел Тайлер, который некоторое время назад собирался уйти на крышу. Понимание и видение темнокожего мужчины кардинально расходилось с отношением к жизни Дарлин, несогласие всегда служило поводом для ссор. –И не смей защищать эту «бедную» мамочку, она убила многих в этом месте. Конченая.