Текст книги "Мертвый мир - Живые люди (СИ)"

Автор книги: Полина Гилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 85 страниц)

–А кого на них отправляют? – небо над головой, которое недавно было пасмурным и серым, таким тяжелым, как и мысли, появившиеся в голове, стоило увидеть дорожный знак на шоссе, теперь светлело, иногда пропуская тонкие лучи солнца. Но оно не грело. Действительно, становилось холоднее. Да и дни укорачивались, урезая тем самым время для охоты и чего-то подобного.

–Уже не терпится выйти обратно? – Билл как-то резко изменился в лице: с лукавого оно стало серьезным. – Ну, пока тебе это не светит, из подростков на этой станции никто не ходит на вылазки.

–Может, потому что они не умеют заботиться о себе? – было понятно, что пока особого доверия ко мне нет, но это взаимно. Жаль только, что мое оружие и рюкзак забрали, унося в неизвестном направлении. Я все же становилась параноиком, подозревая любой предмет, способный двигаться.

–Может быть. – Билл стоял в той же позе, иногда осматриваясь вокруг, уделяя особое внимание территории у ворот. Заметив мой взгляд, направленный в сторону равнины с засыхающими и увядающими кустиками, старик снова начал разговор.– Мы пытались выращивать, но это, как видишь, гиблое дело. В общем, питаемся мы тем, что находим, и охотой.

–Может, стоит сделать теплицы? – в «Счастливой долине» это помогало, у нас действительно что-то росло и не выглядело так плачевно, как здесь. В прочем, охотник говорил, словно оправдываясь. Думаю, все здесь не были настроены на плодотворную работу, потому как думали, что еда будет всегда. К сожалению, теперь так не бывает: нет магазинов, в которые поставляют продукты, ферм, на которых выращивают свиней, нет ничего этого.

–Вы делали вылазки в Оттаву? – я не знаю, зачем именно спросила это. Может, чтобы узнать, что происходит с городом, может, чтобы определить радиус, на который они отходят от станции. Что-то внутри меня стремилось вернуться в родной город, но сама я понимала, что не очень хочу этого, наверное. Было страшно, некоторых вещей лучше не знать.

–Никогда, – старик резко ответил, а его голос звучал с нотками стали. Кажется, у них был плачевней опыт. -Это опасно, крупных городов и мест мы держимся на расстоянии.

Это было правильно для них.

–Нам просто привели красочные примеры такие же ребята, как ты, те, что пришли позже. Незнакомцы и новички, прожившие снаружи больше времени, нам помогают, знаешь ли. Я имею в виду знания. То есть мы даем им долгожданный кров и еду с электричеством, а они защиту.

–Это то, что произошло сегодня на собрании? – вспоминая похожие слова старика некоторое время назад, спросила я.

–Да, только в этот раз все прошло не так гладко, люди последнее время, что натыкаются на это место, становятся менее общительными, – он вроде и упрекал меня, намекая, что и мое поведение было не очень правильным, но я считала иначе.

–Потому что снаружи все сложнее выживать… – если выжившие на электростанции хотят продолжать жить, им придется понять эту вещи, рано или поздно, но придется.

–Охотно верю, – словно понимая, о каком дерьме я говорю, кивнул Билл, снова выдыхая дым. За этим его действием было так интересно наблюдать, казалось, вместе с тем, как успокаивается охотник, успокаиваешься и ты. Словно он делился с тобой тем умиротворением, что было у него. – Я не был далеко от станции, наверное, очень давно, но последний раз я запомнил на долго, можешь быть уверена, я понимаю…

Я была уверена в этом.

–Что скажешь об этом месте? – когда мы вновь сдвинулись с места, где простояли какое-то время, спросил старик. Знаете, здесь никто никуда не спешил, на этой станции, для людей, словно не существовало часов, они тратили минуты, стоя на одном месте, просто разговаривая. Для них это было таким обычным и привычным, в то время как я нервничала от любой задержки, от любого замедленного движения. Казалось, мои мышцы уже привыкли постоянно пребывать в напряжении, готовые в любой момент отразить атаку или что-то подобное.

–Я уже много сказала… Но люди здесь… они не знают того, что происходит снаружи, – я наконец сказала это в лицо старику. До этого мы ходили вокруг да около, лишь иногда касаясь этой темы, а теперь я, как бы, ударила в лоб.

–А ты как думала, так и надо, – Билл усмехнулся то ли своим мыслям, то ли тому, что я решилась высказаться, хотя, кажется, я много говорила и на собрании.

–Это неправильно. – я уже ничему не удивлялась в этом месте. Было определенно ясно, что мы совсем разные: те, кто здесь с самого начала, и те, кто пришел позже. Это очевидно… И самое страшное, что, наверняка, пробыв здесь какое-то время, любой становится мягкотелым, забывает о том, что пережил снаружи. И это пугает. Наверное, поэтому мне так хочется поскорее выйти хоть на какое-то время.

–Согласен, но не я здесь все решаю. Людям больше нравиться спать спокойно, чем дрожать от каждого шороха. Они знают, но не понимают. –и все же этот старик был странным, как и его светлая бородка, о которой несколько раз упоминал Зак.

–Почему тогда вы ничего не… – договорить я не успела, так как Билл резко развернулся, улавливая какой-то шум. Люди, отправившиеся на вылазку, возвращались.

–Потом договорим! – вполоборота бросил мне охотник, чуть ускоренным шагом направляясь к воротам, где уже собрались незнакомые мне люди, ожидающие машины, подъезжающие к забору мимо мертвецов.

Я стояла на месте, а рядом со мной на земле лежал дымящийся окурок. Знаете, мне кажется, Билл такой же, как я, – человек с одним лишь именем, без прошлого, с одними лишь воспоминаниями, о которых никто не знает. Он казался сильным, забавным, но я была уверена, он печален. Печален настолько, что может позволить себе плакать…

Я наступила на окурок, втаптывая его в землю.

***

Серые стены гидроэлектростанции были такими же тяжелыми и грузными, как мои мысли. Я металась от того, что было, до того, что будет. Я не могла сфокусироваться на чем-то, ухватиться за что-то определенное, продолжая просто медленно идти куда-то. Кажется, я уже несколько раз обошла огромное здание вокруг, привлекая к себе внимание мужчин и женщин, расставленных по периметру. Лучше бы это место напоминало военную базу, чем смехотворное ее подобие. Однако, кажется, живущие здесь действительно чувствуют себя в безопасности.

Проходя мимо арки в который раз, я заметила Самира – парня, над чьим именем мы с Вэл недавно смеялись. Теперь мне не было смешно, ни капли. Теперь мне было грустно и тревожно: если здесь все люди беззаботны, не думают о том, что может произойти, то… Это печально. Радовало лишь то, что, как сказал Билл, здесь были и те, кто разбирался в выживании куда лучше. И знаете, они выделялись среди остальных в этом месте. Их лица, взгляды и поведение – стоило увидеть кого-то похожего на себя, как сразу чувствовал напряжение, недоверие и уважение. Честно, я думала, что в этом мире нет такого понятия как уважение, но оно все еще оставалось, только обретало немного иной смысл.

Люди, вернувшиеся с вылазки, направленной на какое-то маленькое местечко, о котором я даже не знала и не слышала раньше, приехали с небогатым уловом. Совсем небогатым: лекарств не было, оружия тоже, лишь пару коробок с едой и одежда. Рано или поздно придется придумать что-то более результативное, потому что животные в лесу могут исчезнуть…

Я завернула за угол, скрываясь от любопытных и подозрительных взглядов, замечая силуэт вдали, там, где увядали кусты помидор, где была сетка. Мне просто было интересно, кажется, это место было единственным, куда я не ходила. Что ж, наворачивать круги у станции действительно надоело, да и уже было бесполезным, поэтому я поплелась к одиноко стоящему у забора человеку, явно смотрящему в сторону озера.

Здесь, на этом подобии поля, земля была неровной, с холмиками и кочками, поэтому в кедах было довольно легко передвигаться. Кажется, теперь я поняла, почему ничего не могли взрастить – земля, нет, песок, был сухим и непригодным для растений, только сорняки прекрасно чувствовали себя на этой равнине.

Когда я подошла достаточно близко, чтобы понять, что одиноко стоящий человек мне знаком, я хотела было окликнуть Кевина, но стоило мне вскинуть руку, как что-то внутри застыло. Бывший одноклассник, никогда не унывающий, с пошлыми шутками, носящийся и подбадривающий каждого, сейчас выглядел совсем другим. Его плечи были опущены, спина ссутулена, голова повисла на смуглой шее, словно готовая отвалиться. Я не видела его лица, но уже знала, что от былого вечного оптимизма остались лишь воспоминания. Кевин Форд с глубокой печалью и уважением стоял у деревянного креста, скрученного из двух небольших по размеру досок.

Я так и стояла на месте, не в состоянии подойти ближе или позвать. Я не знала, кого оплакивает парень, еле держась на ногах, но это было время, когда он хотел быть один. Это был тот момент, когда он прощался с умершим, мысленно общаясь с ним, вспоминая все, что когда-либо было. Нарушить их разговор было бы неправильной вещью, слишком жестокой.

Я, словно боясь, что мое присутствие заметят, медленно попятилась назад. Смотреть на Кевина в таком состоянии, которого прежде я не видела, было тяжелым, я снова будто увидела подавленных и растоптанных Джина и Кловер. В любом случае, когда видишь подобную картину, чувствуешь сострадание и скорбь…

Когда я убралась с небольшого поля, обнесенного забором, меня нашла Вэл, которая бегала и расспрашивала всех: «Не видели ли вы здесь странную девушку в запачканной одежде?» Что ж, это было справедливое описание. Бенсон что-то пыталась мне рассказать, как-то заставить отвечать ей, но в моей голове уже не осталось места для веселья и радости от состоявшейся встречи. Вмиг все мои представления о том, что людям здесь жилось слишком просто, исчезли, и я поняла, что смерть везде, даже в таком райском уголке.

–Эй, подруга, ты слушаешь? – с явной претензией в голосе позвала Вэл, толкая меня в сторону.

–Да. – я слышала, что она говорит, но не понимала, не хотела понимать. – Я слушаю…

***

Сейчас, сидя в каком-то подобии круга на улице возле небольшого костра, разведенного в мангале на коротких ножках, я чувствовала себя словно в летнем походе скаутов. Только погода не была такой теплой, а прохладный ветер все пытался погасить огонь, но лишь раздувал его, делая сильнее. Я в который раз убедилась, что мои одноклассники не самые умные люди: дым от костра, расположившегося слишком близко к палаткам на внутренней территории станции, был направлен именно в сторону будущего ночлега. Что ж, спать придется, задыхаясь.

Небо над головой было усыпано звездами, а луны совсем не было видно – она скрылась, готовясь через какое-то время показаться во всей своей красе, нависая желтым и бледным диском над нами. Сейчас, в ночной тишине, когда большинство обитателей станции спали, хрипы мертвецов вновь казались оглушительными и громкими, словно они были совсем близко, жужжа над ухом, будто комар. И эти звуки пугали собравшихся у костра.

Понижая голос до минимума после очередного замечания какой-то женщины, мечтающей заснуть, бывшие одноклассники продолжали подшучивать друг над другом, расспрашивая и рассказывая то, что происходило до этого момента.

Дэйв Одли и Отис Кит, которых я последний раз видела в школьном автобусе, думая, что там они и остались, снова сидели близко к друг другу, обманывая, притворяясь друзьями. Парень со светлым волосом, который теперь не был уложен в аккуратную прическу что-то говорил в своей привычной манере, а Отис лишь кивал, соглашаясь с каждым его словом. Худощавый одноклассник с темным редким волосом и полуприкрытыми глазами с темными кругами вокруг всегда был таким, соглашался с Дейвом, искренне веря, что тот его друг. Они были вместе, эти двое, но Кит всегда был одиноким, думаю, он этого не понимал. Дружба Одли не была настоящей, жертвенной, ее не существовало вовсе, а Отис верил в нее. Этот обман казался мне самым жестоким и мерзким, но я ничего не делала, потому что чужие проблемы меня мало заботили, кажется.

Рядом со мной, каждый раз, когда все замолкали, пытаясь спросить о том, где я была и как попала сюда, поглядывая в сторону почти не присутствующего среди нас Кевина, сидела Джейн. Она… почти не изменилась.

Всегда паникует, стоит чему-то тревожному появиться на горизонте, сеет панику и неуверенность, но обладает состраданием. Действительно обладает. То, как она смотрела на Кевина, поникшего и скривившегося в форме эмбриона на бетонном покрытии внутренней территории станции… Она понимала его чувства, хотела помочь. Но парень не принимал чье-либо помощи, он пытался справиться с этим сам, его отец погиб недавно. Возможно, это и было правильным.

Наверное, именно до этого вечера у дымящегося костра Джейн Макдафф казалась мне больше лживой, чем сострадательной и искренней. Сейчас же я увидела что-то настоящее в ней. Бывшая одноклассница, хоть и казалась хрупкой и миниатюрной, имела собственное мнение, которое, однако, боялась протолкнуть вперед, но и не напоминала тряпку, о которую можно вытереть ноги и пройти мимо. У нее была отличная схема, которой она продолжала пользоваться и сейчас: Джейн часто притворялась дурочкой и этим бесила тех, кто распознавал этот небольшой трюк для привлечения внимания. Таким поведение она, несомненно, добивалась желаемого, но и наживала врагов.

Вэл она тоже раздражала, немного, но раздражала. Поэтому, стоило Джейн снова заговорить, как Бенсон что-то грубо ей отвечала, влезая в разговор.

Брина, вероятно, тесно общалась с Заком и Митчем, хотя последний старался вообще не обращать внимания на тех, кто собрался. Он вел себя так, словно был зол и обижен на весь мир, будто винил каждого, кто даже не был причастен к тому, что вызывало на его лице злобное и раздраженное выражение.

–Что с ним? – когда Стивенсон в очередной раз был готов оскорбить Криса, обратившегося к нему, спросила я у Джейн как можно тише, чтобы праведный гнев не постиг и меня.

–Митч собирался идти в город, когда здесь появились эти твари, когда стало ясно, что начался апокалипсис,–тем же шепотом, не привлекая внимания, ответила Макдафф, чуть наклоняясь в мою сторону. – Но его заставили остаться, Билл хорошенько приложил его к земле, заставляя, чуть ли, не есть ее…

–Зачем ему нужно было в город? – удивляясь таким действиям старика, казавшегося добродушным, хотя Джейн могла и преувеличивать, как делала это всегда, снова спросила я, наблюдая за Крисом с горбинкой на носу, пытающегося теперь успокоить Митча. Вспомнилось, как эти двое во время урока физкультуры подрались, Стивенсон сломал парню еврейской внешности нос, ударив его лбом. Это было зрелищно…

–Ты правда не понимаешь? – уже порываясь успокоить бывших одноклассников вопросом ответила Макдафф. Вэл закатила глаза, замечая ее порыв, называя Матерью Терезой. –В городе остались его родители, как и родные остальных. Он хотел найти их, все хотели, я думаю, но боялись.

Я промолчала, теперь понимая… Я давно смирилась с тем, что, скорее всего, мои близкие тоже мертвы… Не знаю, так было легче.

–Я думаю, знать, что твои родители мертвы, легче, чем не знать вообще ничего. – после недолгого молчания, когда уставшая женщина снова крикнула что-то из палатки, мечтая чтобы мы заглохли, сказала Джейн. -Я знаю, что мои мертвы, и мне грустно. Но мне не снятся кошмары, где я встречаю их, а после снова теряю.

Лучше бы она этого не говорила, потому что теперь ее слова стали кошмаром для меня. Было страшно представлять, что вот, ты нашел свою мать, живую и целую, а через какое-то время она снова умерла, только теперь по-настоящему. Я мечтала, чтобы моя мать была в порядке, я хотела, чтобы с ней все было хорошо, но я боялась ее встретить. Потому что стоит кого-то найти, как кто-то другой тут же умирает…

Меня попытались расспросить снова, но закончилось это так же, как и все попытки до этого – ничем. В какой-то момент я почувствовала, как на меня навалилось какое-то странное чувство отчаяния, захотелось убежать. Остаться в одиночестве под темным небом, в тишине, чтобы не было голосов и треска костра, чтобы не было ничего. Так я и поступила. Провожаемая удивленными взглядами непонимающих одноклассников я вышла за арку, оказываясь во мраке, куда попадал лишь тусклый оранжевый свет от огня, перекрываемый силуэтами.

Я села на землю, спиной прислоняясь к серой стене станции, оставаясь наедине со своими мыслями. Только какой-то человек наверху, следящий за периметром, был свидетелем моей задумчивости. Несколько часов назад мне дали чистую одежду, на пару размеров больше, забирая запачканные кровью джинсы и толстовку в стирку – тут даже такое есть. Но, к слову, эти вещи снова не были такими идеально чистыми, они не пахли порошком. Кажется, за это лето я совсем разучилась сохранять чистоту, спокойно садясь на грязную и пыльную землю, асфальт… Думаю, мою бабушку хватил бы инфаркт, увидь она подобное.

Я сидела у стены, вглядываясь куда-то на поле, где днем стоял Кевин. Я не видела креста из досок, но знала, он там есть, и он пугает всех, кто здесь живет, напоминая о том, что смерть всегда близко.

Мать и брат Джейн погибли, а Кевин со своим темпераментным отцом встретили Макдафф и ее родителя, укушенного к тому времени, предлагая подвезти куда-нибудь. Они ехали по шоссе, обгоняя автомобили со свихнувшимися водителями, забывшими о правилах дорожного движения, когда чуть не сбили парня, выбежавшего на дорогу. Именно он заставил их остановиться, это был Крис, тот, которому Митч разбил нос. Так бывшие одноклассники и оказались в этом месте… Правда, Джейн ждало разочарование и новый удар, когда оказалось, что укус на бедре ее отца не заживет, а убьет мужчину….

Я иногда дрожала от холода, продолжая прислоняться спиной к бетонной стене, слушая приглушенный шёпот, так похожий на рык и хрипы за забором. Это все было тяжело, видеть этих людей в этом месте. Вообще было тяжело видеть их живыми. Я действительно похоронила их, забыла и вспоминала лишь в кошмарах, которые посещали меня все реже с каждым днем. Для меня знакомые и друзья уже погибли, а теперь вновь воскресли, как ожившие трупы, бродящие по лесам, дорогам и городам. Это трудно, признавать, что люди, умершие для тебя, живы и снова вернулись в твою жизнь. Слишком страшно…

–Почему ты сидишь здесь одна? – неожиданный вопрос заставил меня подскочить на месте. Сперва я подумала, что это выставленный на наблюдение человек, где-то вверху, обращается ко мне, но после оказалось, что это был Крис. Парень выглядывал из арки, улыбаясь одними лишь губами.

–Мне так нравится, – пожимая плечами, ответила я, следя за тем, как бывший одноклассник опускается на землю рядом со мной, так же прислоняясь спиной к стене. Что он хочет?

–Тебе нравится быть одной даже теперь, когда живых осталось слишком мало? – надо же, Крис понимал, что происходит? Нет, он не был тупеньким или оптимистичным человеком, он казался мне хорошим парнем, мы отлично общались когда-то, просто он был довольно… Скользким типом, мотающимся от одной стороны к другой. Если дело касалось его шкуры и репутации, он был готов сделать все, лишь бы выйти сухим из воды, и неважно, насколько гадкими и мерзкими будут его поступки. Словно змея, извивающаяся и скользящая, Крис находил выход. Но он был хорош, хотя бы потому, что эти мерзкие поступки никогда не касались тех, кто что-то значил для парня, то есть он помогал друзьям, пытаясь вытащить из дерьма и их. Я думаю, сейчас это его качество очень важно.

–Ты не поверишь, но да, – отрываясь от размышлений, и снова переводя взгляд в сторону креста, слившегося с темнотой ночи, буркнула я в ответ.

–Знаешь, когда в школе ты всегда говорила, что хочешь зомби – апокалипсис, я не понимал, но думаю, теперь понимаю, – смотря в ту же сторону, что и я, словно не понимая, что там так интересует меня, кивнул Крис, поджимая колено к себе. -В пустых улицах, домах, в том, что никто не запрещает тебе что-то делать, есть своя прелесть.

–Ты ничего не понял. – хотелось спросить, видел ли парень сам эти пустые улицы, о которых говорит, но я просто промолчала.

–Я мечтала тогда не только из-за пустоты и тишины, я мечтала остаться одна и понять, каково это – слышать лишь собственные мысли, -как бы намекая на то, что его общество сейчас не самое желанное, ответила я. – Какого быть честным только с собой или лгать лишь себе. Какого это, не думать ни о чем, потому что весь мир умер, оставляя тебя одного.

Крис удивленно уставился на меня. Похоже, он сказал это просто, чтобы поддержать разговор, а я, как обычно, копнула глубже, ища смысл.

– Представь, там, на этих пустых и пугающих улицах, повествующих лишь о смерти, Ты – последний человек на земли и тебе все равно, ты можешь быть дьяволом или Богом. Хорошим, плохим, святым или же гнилым и мерзким. Никто не осудит, не похвалит. И жизнь в одиночестве покажется тебе вечностью, надоедающей и бессмысленной.

–Я не был снаружи… – Крис хотел было оправдаться, вряд ли понимая, о чем я говорю, но я его перебила.

–Я знаю. – это было очевидно.

–Я лучше пойду, у тебя явно не лучшее настроение, – вставая с земли, парень хотел побыстрее исчезнуть, чувствуя неловкость.

–Поверь, это лучшее настроение за последние дни. – что ж, это его добило, и бывший одноклассник скрылся в арке, словно убегая от меня, как от прокаженного. Я лишь усмехнулась своим мыслям, понимая, что мне нравится делать вещи, пугающие остальных, вызывающие непонимание.

Долго мое одиночество не продлилось, вслед за Крисом, который, скорее всего и рассказал ей об этом, появилась Джейн. Похоже, бывшие одноклассники открыли эстафету «Навести Блэр и спроси ее о жизни».

–Может, вернешься к остальным? – чуть сгибая колени, смотря на меня сверху, спросила Макдафф.

–Может, позже, – каким-то отстраненным голосом, ответила я, понимая, что это место, в какой-то степени, как клетка.

Джейн что-то еще спрашивала и говорила, пытаясь добиться отзывчивости и какой-то реакции, она вспоминала об уроках английского, но мне не хотелось говорить о прошлом, совершенно.

–Знаешь, в этом мире сложнее жаловаться на жизнь, потому что понимаешь, что всем так же хреново, – единственное, что заставило меня обратить на Джейн внимание, прозвучало нечетко и быстро от удаляющейся девушки, скрывшейся на внутренней территории станции. Уж не знаю, пыталась она упрекнуть меня, думая, что своим видом я пыталась вызвать жалость, или говорила о себе, но эта ее мысль была действительно забавной.

***

Когда я вернулась к костру, тот заметно уменьшился, как и число собравшихся у него. Если быть точнее, только Вэл сидела у источника света, в то время как остальных разогнали по палаткам ребята, охраняющие покой и порядок. Бенсон сослалась на то, что дождётся меня, а после пойдет спать. К слову, подруга сразу же перебралась в мою палатку, меняясь местами с какой-то незнакомой девчонкой, охотно согласившейся. Думаю, мой утренний вид немного напугал незнакомку. Хотя по мне, лучше бы я ночевала с неизвестной, которая бы не осмелилась что-то спросить у меня, чем с Вэл, которая не даст мне заснуть.

Мы сидели у костра какое-то время, просто молча смотря на языки пламени, иногда обращая внимание на скрипучую дверь, ведущую вовнутрь станции, пока плохо смазанные петли снова не заскрипели:

–Эй, молодежь, раз уж вы не собираете спать, может, подежурите сегодня? – не обращая внимания на то, что многие уже давно заснули, не стесняясь, крикнул какой-то молодой мужчина. В его руках не было оружия, что говорило о том, что он в любом случае не собирался сегодня дежурить, надеясь, что мы согласимся. Думаю, он считал, что следить за внутренней территорией не так важно, возможно, так оно и было. Хотя, если бы что-то случилось, ему бы пришлось тратить время на спонтанные сборы.

–Полночи, не больше! – таким же тоном ответила Вэл, немного разворачиваясь, чтобы видеть обратившегося к нам мужчину.

–Хорошо-хорошо, – сонный наблюдатель уже получил желанный ответ и его мало интересовали остальные слова, поэтому, мечтая вернуться ко сну, он скрылся за дверью, издавшей еще один длинный скрип. Кто-то в одной из палаток закашлял, поворачиваясь набок, недовольный шумом.

В итоге мы с Вэл так и просидели у костра, иногда подвигаясь ближе, чтобы погреть руки. Ночь была действительно холодной. Хотелось поскорее скрыться в палатке, что иногда и делала Бенсон, высовывая из места для ночлега лишь голову, продолжая шепотом что-то мне отвечать на редкие вопросы. Я смотрела на огонь, в который раз выставляя вперед расцарапанные руки, вспоминая, где и как это я получила каждую ссадину, думая о «Счастливой долине». Я скучала, очень.

–Как ты узнала об укусах? – обращая внимание на Вэл, снова высунувшуюся из палатки, спросила я, следя за ее действиями. Она опять села на раскладной стул у костра, почувствовав, что замерзает. Думаю, совсем скоро все будут жить внутри здания, потому что ночи становятся слишком холодными.

–Это долгая история, – отмахнулась Бенсон, пытаясь избежать данного разговора.

–Ну, у нас вся ночь, а тот парень возвращаться пока не собирается, – в схожей манере ответила я, смотря на подругу с явным ожиданием и требованием.

–Не вся ночь, нас скоро сменят, – стремительно пытаясь избегать моего прямого взгляда, Вэл смотрела на огонь, словно он занимал все ее мысли. После недолгого молчания, понимая, что я не отстану, она ответила. – Отчим, этот мудак всегда во всем виноват. Его укусили, тут-то мы обо всем и узнали.

В который раз за этот день моим ответом стало молчание. Уже было понятно без слов, что родные Вэл мертвы, и младшая сестра… Она была примерно одного возраста с Марко, может, чуть младше. Была, а теперь ее нет, как и большей части всех людей. Только мертвые слоняются вокруг, словно неумелые охотники.

«-Ты виновата в том, что он умер, я убью тебя!» – я мотнула головой в сторону, когда голос Эрин перебил Вэл, что-то говорящую мне. Я поежилась…

–Что, прости? – понимая, что не слышала слов подруги, переспросила я, забывая о шёпоте. Бенсон недовольно шикнула, указывая на мою ошибку, тут же уставившись в сторону палатки, откуда постоянно доносилось ворчание. Где-то вдалеке, вокруг станции, слышался стрекот цикад.

–Ты дура? –подождав, пока бормотание утихнет, спросил Вэл, немного шипя.– Неважно.

–Эй, все, спасибо, теперь наша очередь, – все же мужчина, который должен был дежурить сегодня, вспомнил о своих обязанностях. Хотя, может, его заставили об этом вспомнить.

–Наконец-то, – буркнула Бенсон, которая несколько раз порывалась найти его, заставляя притащить свою «задницу», как говорила подруга, на нагретое нами местечко.

Что ж, определенно, эти дежурные более шумные, чем мы. Они какое-то время перешептывались, давая понять, что наши с Вэл разговоры слышали все, а потом немного стихли, после очередного замечания женщины, которую явно мучала бессонница.

–Может, теперь расскажешь? –оглядываясь куда-то в сторону выхода из палатки, спросила Вэл шепотом, который иногда переходил в писк. – Кажется, никто не слышит?

Немного помедлив, я рассказала все. Все, начиная с автобуса, который взорвался, и заканчивая парнем с противным лицом. Я рассказала обо всем, что вспомнила. Рассказала о том, что чувствовала. Рассказывая, я переживала все это снова, именно поэтому и не хотелось говорить, но Бенсон бы никому не рассказала, я знала. Пусть она и выглядит ненадежной, быстрой и задиристой, любящей нарушать правила и злить кого-то, но она никогда не расскажет того, что ты хочешь утаить.

–Я хочу найти их… Джина, Кловер… Тэда и Марко. Мне не хватает Итана и Тома, всех их.

–Блэр, они…

–Я не знаю, они могли выжить. Среди мертвецов их не было. Я просто надеюсь…

Я понимала выражение лица подруги, укутавшейся в одеяло, -я действительно не часто верила в самое светлое.

Снаружи доносились храп и сладкое сопение, кряхтение и завывание ветра, который разогнал всех цикад. Хотя, возможно, даже насекомые боялись мертвецов, рыскающих в округе.

– Давай спать, – прежде чем я закончила, Бенсон уже уснула. Да, так было всегда…

Между нами всеми была пропасть.

========== 4.2.Новая надежда – Голод ==========

–Я не понимаю, на кой черт тебе нужно таскаться туда? – это было первой фразой от Вэл, встретившей меня у ворот. Знаете, это приятно, когда тебя ждут, когда есть, кому ждать.

–А ты сама попробуй. – мне кажется, мы с Бенсон похожи, в какой-то степени. Я думаю, что если бы она чему-то действительно училась, запоминала важные вещи, то смогла бы выжить снаружи.

–В следующей жизни, – отмахиваясь, кинула подруга, таща меня в сторону. Она избегала любой возможности выйти со станции, потому что ее не манили, цитирую: «хрипящие красавцы».

Не знаю, стоит ли говорить, что знакомые просто искренне не понимали, зачем я каждый раз прошу у Билла или кого-то другого отправиться на вылазку или просто к озеру порыбачить. Для них я стала вообще чужой и пугающей, странной, словно прокаженный. Кажется, теперь я понимала, как чувствовала себя Дарлин, которую постоянно обсуждали и указывали на то, что она другая…

Когда спустя месяц после прибытия, почувствовав подобие доверия со стороны старика с забавной бородой, я обратилась к нему с просьбой отправиться на вылазку вместе с собирающейся постоянной группой, Билл как-то помедлил, размышляя, а после и сам собрался выйти «на охоту».

Во время той вылазки отойти от женщин и мужчин со стволами в руках, готовых уничтожить любую вещи, издавшую подозрительный звук, не удалось, да и не особо хотелось. Оказалось, на станции ко всему, что было связано с выживанием во время вылазок, относились чертовски серьезно. Стоило мне сделать одну ошибку, и я бы больше не вышла за забор – примерно так описал мне всю ситуацию старик с белой сединой. Эти люди, пополняющие припасы, охотящиеся, такие как Агата Дуглас, они действительно отличались от «мирных жителей». Они были суровыми, настороженными, внимательными, стойкими и выносливыми.

Первая вылазка, которая дала мне некоторую надежду и понимание того, как станция до сих пор не захвачена мертвецами, была для меня долгожданной, но и тяжелой. Просидев месяц за забором, питаясь готовыми обедами и ужинами, читая книги при свете ламп, ты отвыкаешь от суровой реальности, становишься уже не гепардом или быстрым кроликом, а неповоротливым медведем, издающим много шума. Ты становишься более легкой добычей для мертвецов.

Но все же страх заставляет вспоминать то, чему ты когда-то научился.

Несмотря на мое состояние при первой «прогулке», которому я совершенно не была рада, недолгая охота была успешной, хотя я мало чего делала для этого. Взрослые смотрели на меня, как-то не признавая и искренне не понимая, что я тут забыла. Вообще, они восприняли слова Билла как шутку, когда тот сказал, что я тоже иду, а Агата и вовсе фыркнула. Охота закончилась без потерь, только Билл по возвращению был каким-то угнетённым и беспокойным, что, определенно, настораживало остальных участников вылазки.