Текст книги "Мертвый мир - Живые люди (СИ)"
Автор книги: Полина Гилл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 85 страниц)
Мы с Крисом сегодня были освобождены от перетаскивания тяжелых деревянных ящиков на рабочей территории, где укрепляли следующую часть забора, и были отправлены на наблюдение за территорией вокруг станции. Помнится, недавно я прогуливала свои обязанности, прячась на пункте у Барри, а теперь сама могу смело сидеть и не бояться, что кто-то узнает об этом.
Мне нравилось вот так проводить время: в компании Криса, голых стволов деревьев где-то вдалеке, и шатающихся тварей. Это подтверждало, что я еще жива, что сейчас у меня есть какие-то обязанности.
Да, я снова вспомнила, что новой целью и надеждой для меня стала эта гидроэлектростанция. Я вспомнила, что я обещала себе защитить их. Наверное, это и есть смысл, чтобы жить. Продолжать бороться.
Крис снова подошел к краю, бросая печальный и насмехающийся одновременно взгляд то ли на мертвых, то ли на членов общины, трудящихся внизу. Все, кто уже через пять дней отправятся на дальний рубеж, были освобождены от тяжёлой работы. А Барри был недоволен, потому что мы с Крисом занимали его место, заставляя мужчину с остановившимися часами работать под командованием Роба. Хотя, думаю, он был обижен не из-за тяжелой работы, а больше из-за того, что не мог отлучиться на короткое время и прожевать бутерброд, вновь стянутый из столовой.
–Крис, – позвала я бывшего одноклассника, чьи светлые волосы, по-прежнему не расчесанные, словно парень не видел в этом необходимости, забавно колыхались на ветру. Тот резко развернулся, будто радостный тому, что ему не пришлось заговаривать самому. – Почему ты хочешь отправиться на вылазку снова?
–Я не знаю, – пожимая плечами, ничуть не удивившись такому вопросу, сказал Крис, подходя и опускаясь на постеленный на бетон теплый плед. Мне, честно, хотелось выдернуть клетчатое одеяло и закрутиться в нем, словно в коконе, – ветер был холодным.
–И ты не боишься? – мне действительно хотелось узнать причину того, почему Крис занес свое имя в списки храбрецов. Почему-то я была уверена, что одноклассник больше не выйдет за забор, но он оказался лучше, чем было о нем мое мнение. И все же я боялась, что это лишь способ кому-то что-то доказать. Очень боялась, потому что именно из-за такой глупости люди и погибают.
–Я… – парням сложно признавать свои страхи, особенно, когда перед ними сидит девчонка, ожидающе уставившись в глаза. Да, Крис не знал, что ему и ответить.
–Я всегда боюсь, каждый раз, – словно поддерживая бывшего одноклассника, не дождавшись от него ответа, призналась я, чувствуя, как холодный ветер все злее дергает за волосы. – Это нормально.
–Я буду с тобой в группе на этой вылазке, по любому, – неожиданно изменившись в лице и настроении, веселым, почти задорным голосом оповестил парень, оживляясь. Таким он вновь напомнил его настоящего – веселого, энергичного. В этой общине Крис постоянно шутил, разряжая обстановку. Сколько себя помню, он всегда такой: немного неряшливый, шустрый и порой надоедающий.
Стоило только посмотреть на него, как я вспоминала школу. Во втором классе среднего звена, когда родители уже не следили, в чем он выходит из дома, Крис являлся в школу с гнездом на голове, не считая нужным расчесываться. Своим видом он вызывал смех и улыбку, которой сейчас совсем не хватает. Я очень рада, что он всё еще рядом, что он не изменился, не ушел в себя и не стал таким же унылым, как большинство на станции.
–Ты ведь понимаешь, что это все не шутки?– косясь на веселое выражение лица Криса, спросила я парня. Почему-то его настроение казалось теперь беззаботным, будто он не воспринимал предстоящую вылазку всерьез.
–Ты знаешь, что делать с мертвецами, умеешь от них избавляться, а я могу что-то придумать, -объясняя свои недавние слова про одну группу, бывший одноклассник пожал плечами.
«А я могу убежать, оставляя тебя одного»-собственные мысли заставили меня тяжело выдохнуть, понимая, что я не хочу брать на себя ответственность в виде чьей-то жизни. Несмотря на свои мысли, вслух я сказала совершенно другое:
–Ладно.
***
Последнее время Билл не мог нормально спать, он все чаще выходил под холодный осенний ветер, иногда с моросящим дождем, пытаясь словно убежать от беспокойства и найти что-то в ночном небе. Старик не хотел показывать этого волнения всем, да и не мог он себе позволить подобного– люди надеются на него, они думают, что он всегда будет прикрывать их задницы.
Сейчас, снова стоя под моросящим дождем, в этой темноте и тишине, нарушаемой противным и омерзительным хрипом мертвецов, Билл снова думал. Думал о том, насколько хорош план для вылазки, насколько хороша сама идея этой поездки. А потом, вздрогнув от одной мысли, что кто-то в любом случае погибнет – так бывало всегда, старик успокаивал себя тем, что это все необходимо, какими бы не были жертвы.
Да, необходимо, иначе станция рухнет.
Порой седому мужчине, знающему о том, что на этой базе каждый молчит о его бороде, шутки над которой Билл не терпит, казалось, что на станции все пропахло эгоизмом. Иногда Билл думал, что все действия и разговоры неправильны, что поступки и решения, принимаемые им и Агатой, неверны. Но ему ничего не остается, как отпускать шуточки вслед Барри и Блэр, делая уверенный вид.
Блэр…
Эта девчонка, появившаяся однажды в лесу, сжимающая в руках пистолет и лямку рюкзака, казалась Биллу совершенно другой. Впервые увидев ее одну, в запачканной кровью одежде, старик успел лишь удивиться, – в тот момент в его голове не было мыслей, ни одной.
Приведя ее на станцию, он думал, что, как бывало со всеми до нее, она расскажет свою историю, поблагодарит за кров. Но Блэр была похожа на дикаря, умного, но избегающего общения –она лишь наблюдала за всем. Билл до сих пор не знал, где была эта девчонка раньше, как она выживала, что делала. Для Билла Блэр осталась никем, как и он сам для всех членов общины. Ни у него, ни у нее не было прошлого, только имена и желание бороться.
Старик часто обращал внимание на Блэр, замечая ее эгоистичные поступки, иногда волнуясь о последствиях. Но ее эгоизм, какой-то другой и нераздражающий, совсем отличался от эгоизма этой станции. От эгоизма, где все улыбались, но были готовы пожертвовать другими, даже не зная об этом.
Блэр вообще была другой для Билла. Иногда он смотрел в ее глаза, закуривая очередную сигарету, и видел в них что-то пугающее: словно мысли этой девушки все пытались сплестись во что-то определенное, но не могли. Билла пугали ее действия и резкие слова– для Блэр словно не существовало ничего кроме жизни и смерти, настигающей каждого. Для Блэр не было теперь настоящего: словно девушка жила, дожидаясь смерти. Но в то же время эта ее отчаянная борьба…
Блэр пугала Билла. Совершенно точно пугала.
Старик порой оглядывался в прошлое, вспоминая то, о чем лучше было не думать. Одна лишь мысль о холодном пиве или сигаретах, которые можно было достать, отправившись в магазин через дорогу, разжигало в седом мужчине уйму эмоций и странную тоску. Билл тосковал по прошлому, хотя, в его жизни было много дерьма.
Старик и не думал, что ему снова придется командовать, отдавать приказы, кем-то жертвовать. Он не думал, что снова вернется в строй. Даже не подозревал об этом, запертый в доме престарелых.
Билл тосковал по прошлому и одновременно ненавидел эти моменты, потому что с воспоминаниями о пиве и сигаретах приходило и все остальное: ничтожность последних годов в нормальном мире. Билл сидел, как уже умирающий черный ворон в клетке, в занюханном и пропахшем старостью доме для стариков, где некоторым подтирали зады и пичкали таблетки десять раз на дню. Билл ненавидел это – он, прошедший войну, получавший тысячу ранений, был вынужден наблюдать за старостью других. Билла списали со счетов, отправляя «на склад».
Старик и скучал по прошлому, и был благодарен новому шансу, новому миру, где он снова мог быть кем-то важным.
Порой Билла пугали его собственные мысли.
***
Вы когда-нибудь думали о том, что такое рыбалка?
А вот мне пришлось. Как оказалось, это отличный шанс получить еду и убить мертвецов.
Пару минут назад, стоило мне наткнуться на Самира, явно ищущего меня, как появилось новое дело или занятие на ближайшие пару часов. Парень, поймав меня за очередным поворотом, начал что-то, задыхаясь, тараторить про рыбалку. Пару раз переспрашивая, что именно тот хочет, я так и не получила четкого ответа. Простояв вот так возле станции, слушая быстрые слова, иногда на непонятном мне языке, я разочарованно смотрела на индуса.
–Медленнее, – после того, как парень затих, единственное, что сказала я, заставило его удрученно вздохнуть и начать сначала. Со второго раза основную мысль я ухватила.
Слова Билла, сказанные стариком три дня назад на общем собрании, заставили многих задуматься о том, что те делают на станции, как помогают и вносят ли свой вклад. Среди этих людей и оказался Самир. Теперь парень хотел отправиться на рыбалку, потому что кто-то заставил его усомниться в собственной важности. Кто-то сказал ему, что тот бесполезен и ничего не может: не умеет стрелять, готовить, не уверен в себе. Я подозреваю, что этот «кто-то» Вэл Бенсон, но это не столь важно. Теперь Самир хотел доказать, что он чего-то стоит, что он что-то может.
Казалось бы, чем я могу помочь в рыбалке, ничего не зная о крючках и червях, но все не так просто: озеро, где водится и плещется рыба, находится за забором. Я нужна была Самиру, чтобы отгонять и убивать мертвецов, которые подбирались бы ближе, пока парень будет рыбачить. В этот раз моя роль – телохранитель.
–Для этого нужна сосредоточенность и внимание, а меня… ну знаешь, будут отвлекать хрипы и рыки. Да и я не умею убивать мертвецов, – говоря это, Самир чувствовал свою ничтожность. Его грустные глаза, опущенные вниз, просто не позволили мне отказать в его просьбе, да и Крис все равно справится и один на смотровой точке.
–Собирайся, я предупрежу Билла, что мы выйдем за забор, – уже направляясь в сторону станции, бросила я парню, который не стал тупить и задерживаться на месте. Услышав мои слова, индус поспешил за вещами, радуясь, что у него появился шанс показать свои навыки.
После той вечерней драки между Отисом и Дэйвом прошло три дня, а время до предстоящей вылазки все сокращалось, вызывая дрожь под кожей. Как оказалось, вернее, как я узнала, инцидент с Отисом закончился лучше, чем могло быть.
Билл действительно просто поговорил с парнем. Старику удалось не только вразумить темноволосого, но добиться от него раскаяния и прощения. Уж не знаю, каким был тот разговор.
Когда я в первый день после драки прямо спросила у веселого старика, заметившего меня и махнувшего рукой, тот ответил, что бывший одноклассник долго отказывался сотрудничать, но после сдался.
–Когда ты сказала мне, что он очухался, я пошел проверить, но этот парень был в полусознательном состоянии, еще не придя в себя после удара головой о бетон, – так сказал мне в тот раз Билл. – Я поздоровался с ним, а он начал рычать и злиться. Я объяснил всю ситуацию, но Отис, верно? – уже был чем-то напуган. Твой поход к нему, уж не знаю, что ты сказала, помог. Я сказал пареньку, что здесь все работают сообща, не кидаясь на людей, и либо он принимает это, вливаясь в коллектив, либо действительно уходит и ищет новую группу. Ну или выживает один, пока его не сожрут, конечно.
Да, после моих слов, которые позже лишь подтвердил Билл, пусть и, говоря, чтобы запугать, Отис явно решил утихомирить свою обиду. К слову, старикан рассказывал об этом так весело и беззаботно, что в голову мне закралась мысль о менее приятной ночной беседе охотника и Кита.
После разговора Билла с одноклассником, когда горячие головы сверстников были остужены сном и отдыхом, все успокоились, видя извиняющегося и раскаявшегося Отиса. Его, вроде, больше не считали угрозой, Кит даже просил прощения у Дэйва, который, что-то промямлив в ответ, принял извинения. Теперь все надеялись, что темноволосый понял, что случиться, если он продолжит вести себя так: резко, агрессивно, опасно. Отис теперь думал, что в этом случае, от него избавятся. От страха быть съеденным и остаться одному, он смог сотрудничать с остальными, вливаясь в коллектив.
–Билл? – толкнув дверь в старый офис, позвала я старика. Я обыскалась его везде, но не нашла. Меня удивило то, что он сидел за овальным столом, потому что седой старикан предпочитал затхлым помещениям свежий воздух, где можно было бы курить. – Странно видеть тебя здесь.
–Все бывает в первый раз, – отрывая взгляд от знакомой карты с красным кругом, ответил старик, откидываясь в своем кресле на колесиках. Как я и думала, впервые увидев это сидение, Билл отжал его у кого-то. – Что-то хотела?
–Да, – подходя ближе, замечая недавно потушенную сигарету, начала говорить я. – Моего друга воодушевили твои слова на том собрании, поэтому он хочет что-то сделать, например, порыбачить.
–Ты хочешь выйти за забор? – Билл вмиг напрягся, хотя до этого не принимал мое появление всерьез, думая, что я пришла просто поболтать.
–Не просто выйти, а принести на станцию рыбу, – под пристальным взглядом старика, было тяжело улыбаться, но все же я пыталась это сделать. – Еду для всех!
–Какой парень? – все еще недоверчиво и нехотя, спрашивал Билл, словно думая, что я на самом деле от него хочу. Старик воспринимал мои слова, ища подвоха, щурясь.
–Самир, такой, со смуглой кожей, – замечая, что Билл понятия не имеет, о ком я говорю, я обреченно выдохнула. – Индус.
Таких на нашей станции было немного, только один парень, поэтому Билл, просветлев, немного открыл рот в форме буквы «о». Он понял, о ком я. Старик хотел было что-то возразить, все еще волнуясь и не желая отпускать кого-то за забор, но мне надоело. Я понимала его волнение, переживания, со смерти Кристиана прошло ровно девять дней, но мне действительно надоело все это:
–Не забыл, мы не дети. Здесь их теперь нет.
–Идите, – смирившись, вспоминая о драке, грозящей перерасти в бунт, выдохнул Билл, тут же возвращаясь к карте, говоря тем самым, что он все сказал.
Билла я упрашивала и искала дольше, чем собирался Самир. Создалось ощущение, что смуглый парень давно был готов и только ждал подходящего момента – когда я вышла из кабинета, он уже стоял с удочками, ведром и каким-то ящиком, где, наверняка, в банке из-под консервов извивались дождевые черви. Сейчас этих противных тварей можно было найти везде – дождь был частым явлением.
Я подозрительно косилась в сторону смуглого парня пока мы шли по территории станции. Самир был странно спокойным, словно ему не предстояло в первый раз выйти за забор. Но вскоре все изменилось.
Когда перед глазами появились крепкие ворота, открываемые очень редко, индус побледнел. Его руки рефлекторно сжали удочку и рукоятку от ведра, словно это могло помочь успокоиться. Темные глаза парня быстро забегали, смотря то на мужчин, которые медленно приоткрыли ворота, то на небольшую щель, ведущую за забор. На миг мне показалось, что парень просто упадет на бетонное покрытие, забывая дышать. Но это состояние Самира было не худшим.
Стоило нам выйти за ворота, как парень сжался, замечая мертвецов. Да, одно дело, когда они бродят за забором, не в состоянии до тебя дотянуться, и совсем другое, когда перед ними нет преграды, когда их холодные пальцы с легкостью могут схватить тебя. Я не успела сделать и пару шагов, как поняла, что Самир застыл на месте, не в состоянии двигаться.
Эта встреча стала подобием ритуала для индуса: теперь он понимал, насколько ужасна ситуация и новый реальный мир. В один момент его представления о фальшивой безопасности на станции рухнули, позволяя понять, какие безумцы отправляются на вылазки. Самир забыл, как дышать.
–Эй, ты же хотел доказать, что что-то можешь, сейчас самое время, – останавливаясь чуть дальше от индуса, чьи глаза бешено забегали, смотря то на меня, то на мертвеца, проговорила я, чуть ли не насмехаясь, громче, чем рассчитывала. – Пойдем.
Руки парня заметно дрожали, впрочем, как и колени. Даже нет, они колотились друг о друга, словно на жутком холоде. Самир до побеления ладоней сжимал удочку и ведро в руках, смотря на меня преданным взглядом, словно пес. Парень совсем не боялся показать своего страха, он не стыдился. Тем временем мертвец, который и испугал парня, уже был совсем близко.
Я, знаете, забыла, что значит такой страх. Я теперь не понимала этого чувства перед мертвецами – оно казалось мне чем-то незнакомым. Я почти засмеялась, видя такое выражение лица индуса. Но потом, что-то из прошлого вернулось ко мне, заставляя тоже замереть на месте, понимая, что я стала кем-то другим. Я застыла, смотря, как тварь подходит ближе к парню, думая о том, когда в последний раз вот так вот боялась.
Самиру стоило бы закричать, потому что тварь тянула руки именно к нему, игнорируя мое присутствие, но парень словно проглотил язык, теперь смотря только на мертвеца. Казалось, все вокруг исчезло для него, оставляя в темноте лишь живой труп и его собственный страх. Он перестал о чем-либо думать и чувствовать, он уже считал себя мертвым.
Откидывая свои мысли и ступор, вызванный ими, в сторону, я, воспользовавшись отвлечением твари, я успешно воткнула нож в гнилую голову, заставляя капли крови попасть на лицо парня, который тут же принялся судорожно их вытирать, бросив ведро для будущего улова и удочки.
Мужчины, которые открыли недавно нам ворота, смотрели на меня испуганно, сочувствуя парню. Они были готовы выскочить из-за забора, убивая мертвеца. Один из них уже держал того на мушке, но охотничий нож в моих руках успел первым.
–Вернемся? – понимая, что переборщила, желая показать Самиру реальность, о которой он лишь слышал, спросил я, признавая свою вину. Смотря на него, дрожащего, глотающего слюну, перепуганного от попадания крови, словно только от этих красных пятен можно превратиться в тварь, мне захотелось подбодрить парня. Мне стало даже стыдно…
–Не надо! – резко воскликнул Самир, обращая внимание на очередного мертвеца, тащащего ногу по земле. Кажется, моему предложению приятель испугался больше, чем живому трупу. – Я действительно должен сделать это, просто… в следующий раз, пожалуйста, не делай так…
–Извини, это было моей ошибкой, – на какое-то мгновение мне захотелось опустить взгляд вниз, но мертвецы, обратившее все свое внимание в нашу сторону, заставили поспешить.
–Эй, парень, ты как? – голос одного из мужчин за забором заставил посмотреть в их сторону. Во взгляде говорившего было явное недоверие ко мне, он словно не хотел отпускать Самира со мной.
Индус лишь кивнул, неловко махнув рукой, стыдясь очередной жалости и волнению со стороны другого человека.
–Нужно идти. – мои слова заставили парня быстро поднять с земли рядом с убитым мертвецом удочки и ведро, тут же следуя за мной, боясь отстать хоть на шаг.
Мы обогнули забор, направляясь легким бегом в сторону озера. Особо опасных тварей приходилось убирать, других же мы просто избегали. Самым жутким моментом были разорванные мертвецы, которые скрывались в остатках листвы, принесенной ветром из леса. Грэхем – мужчина, который был на вылазке-тренировке, разбирался во всяких взрывоопасных штуках, мастеря их из мыла и каких-то химикатов. Поэтому, чтобы реже выходить за забор и рисковать чужими жизнями, он предложил взрывать трупов, тем самым уменьшая их количество. Когда живых трупов собиралось слишком много, Грэхем делал свое дело.
Один из подожженных мертвецов, чье туловище разорвало на пару частей, отбрасывая гнилые ноги и одну руку куда-то далеко, попытался схватить меня за ногу. Его череп оказался очень податливым, поэтому одного лишь удара хватило, чтобы заставить его отпустить. Самир, прижимающий к себе ведро и удочки с тяжелым ящиком, как-то печально посмотрел на подгоревшего мертвеца.
–Он ведь был когда-то живым, – словно осуждая, бросил мне парень, следуя позади. Мы снова ускользнули от очередного трупа, отвлекшегося от забора, где молотками продолжали стучать Роб-скала и его помощники.
–Был, – я согласно кивнула, не поворачиваясь в сторону Самира. Парень говорил те вещи, о которых я задумывалась слишком давно, когда все это только началось. Я понимала его, но мне не хотелось вспоминать те чувства. Индус казался мне какой-то отдаленной копией меня самой, появившейся из прошлого.
–И ты ничего не чувствуешь, когда убиваешь их? – снова тот же удивленный и наивный голос раздался за спиной. Парень иногда тяжело втягивал воздух из-за быстрого шага, перерастающего в бег. Он почти вскрикнул, будто девчонка, стоило мне оторвать от части сетчатого забора, которую еще не укрепили, мертвеца и воткнуть охотничий нож, запачканный темной кровью, в его уродливую голову.
–Нет, чувствую: ненависть, – я действительно ненавидела этих тварей, гниющих и сжирающих людей. Они убивали, убивают и будут убивать всех тех, кого я когда-либо знала. – Одна из них пыталась сожрать тебя, забыл?
–Я…Нет, прости, – Самир бросил какой-то странный взгляд в сторону повалившегося на землю трупа. Мое дыхание было сбивчивым, поэтому говорить хотелось еще меньше, все внимание уходилось на приближающихся мертвецов.
–Эй, вы что, ебанулись?! – стоило индусу и мне услышать приглушаемый ветром голос, как мы рефлекторно повернули головы в сторону станции, запрокидывая их. Кричавший нашелся на смотровой площадке, это был Крис, который, вероятно, уже обыскался меня, думая, где я спряталась, увиливая от работы. – Блэр, ты что там делаешь?
–Ты же сказал, что следишь за своей речью? – так же крича в ответ, спросила я светловолосого, чья маленькая фигурка нервно дергалась где-то вверху. –У нас рыбалка.
Крис хотел спросить что-то еще, вовсе игнорируя Самира, который жался ко мне из-за мертвецов, подходящих со спины, но мне пришлось оставить его еврейскую персону без внимания. Мы со смуглым приятелем снова поспешили к озеру – там мертвецов было заметно меньше.
***
У воды было еще холоднее, чем где-либо в другом месте. Стоило нам с Самиром подойти к озеру, как парень долго ходил вокруг, пытаясь найти подходящее место. Живых трупов тут действительно было меньше, хотя выработка энергии гидростанцией должна была привлекать огромное их количество.
Как объяснил когда-то Бронсон, рыба водится в озере Заказника, потому что насосы станции не такие мощные. Этот минус становился огромным плюсом, потому что рыба – это еда, которой сейчас не хватает.
Через какое-то время блужданий вокруг озера, Самир все же нашел подходящее место, пришедшееся ему по вкусу, удовлетворенно кивая. Он предложил мне второю удочку, которую, как оказалось, брал для меня, но мне пришлось отказаться, потому что, хоть мертвецов здесь было меньше, но они были. И они замечали нас.
Впрочем, думаю, они замечали не столько Самира, сколько меня, потому как парень превратился в подобие статуи, замирая, стоило ему забросить крючок куда-то в воду. Красно-белый поплавок забавно то чуть опускался в воду, то поднимался, словно маня рыбу к себе.
Как я и думала, в тяжелом ящике были черви. Когда, по просьбе Самира, я открыла его, то недовольно поморщилась, понимая, что эти твари все еще мерзки для меня. Меня чуть не вывернуло, заставляя крохи той еды, съеденной сегодня за обедом, появиться на свет, когда смуглый парень взял одного из банки в руки. Рвотный позыв не заставил себя ждать, когда Самир нацепил его на крючок, протыкая насквозь. Это было одно из самых противоречивых и смешанных чувств в моей жизни: было и противно, и жалко. Поэтому я обрадовалась, когда крючок с живой приманкой улетели куда-то в озеро.
Я сидела рядом с водой, иногда опуская руку в холодное озеро, но, чувствуя легкую дрожь, тут же вытаскивала кисть. Я намочила край рукава толстовки, выглядывающей из-под куртки, когда в очередной раз засунула пальцы в воду. Мне было скучно: Самир молчал, и даже мертвецы не подходили достаточно близко. А я не была ненормальной или свихнувшейся, чтобы самой идти к ним, просто ради убийства.
Смуглый парень, напоминающий бронзовую статую, сидел, не шевелясь и не отрывая взгляда темных глаз от поплавка. Когда, спустя двадцать минут, первая рыбина попалась на крючок, я, ликующе, вскрикнула, хлопая и подбадривая парня.
–Т-ш-ш, они слышат твой голос! – Самир дернулся на мой выкрик, поворачивая ко мне голову. Его глаза были напуганы тем, что я спугнула рыбу, а я лишь подумала, что обитатели озера очень похожи на мертвецов: «они слышат твой голос».
Понимая, что мое присутствие действительно лишнее у этого водоема, я отошла чуть дальше, наблюдая за округой, станцией и иногда за спиной парня. Его сосредоточенность и увлеченность поражала меня, кажется, даже я не была такой внимательной и недвижимой, когда занималась любимым делом.
–Самир? – устав от тишины, разгоняемой ветром, я снова надоедливо поплелась к озеру. Самир даже закатил глаза, что заставило меня улыбнуться. Но, все же, парень внимательно начал меня слушать. – Почему ты так любишь рыбалку?
–Она успокаивает, – даже забывая важнейшее правило рыболовов, Самир ответил, вновь смотря на поплавок и как-то сладко улыбаясь. Словно к нему вернулось что-то важное, ценное и согревающее душу. – Мой дедушка научил меня этому: узлам, как найти приманку, как молчать.
–Дедушка? – тут же мне стало ясна такая любовь парня к этому занятию, которое казалось мне скучным. Неожиданно я начала уважать его молчание, замирание и сосредоточение. – Как ты оказался на станции?
Я совсем и забыла, что не спрашивала парня о подобном, я мало что знаю о каждом на этой станции, я, кажется, забыла, что такое прошлое. Я забыла, что оно вообще существовало…
–Ты никогда не спрашивала, – удивленно Самир повернул голову в мою сторону, словно ища причину такого вопроса. – Мои родители переехали в штаты, когда меня еще не было. Они не часто обращали на меня внимание, после того, как я начал ходить в школу. Тогда-то дедушка и взял на себя мое воспитание, время с ним было лучшим, действительно.
На лице Самира мелькали то злоба, то искреннее счастье, то печаль, а он все продолжал рассказывать, шепча историю своей жизни. Он шептал, ни умолкая, словно только и ждал, когда я спрошу его о подобном. Было так приятно наблюдать за кучей эмоций на его лице, сменяющих друг друга. Когда индус, который никогда и не был в Индии, рассказывал о своей старой собаке, мне становилось так же грустно, как и Самиру, чьи уголки губ в тот момент заметно опускались. Когда парень вспоминал о вкусных пирогах бабушки, я чувствовала еле уловимый запах ежевики. Стоило Самиру заговорить о милом и уютном домике, который заливался летним солнцем, как я забывала об осеннем холоде и чувствовала тепло, разливающееся где-то внутри. От всего этого по телу прошлась еле ощутимая дрожь, когда голос парня стал печальным.
–…Но я не знаю, что теперь с моими дедушкой и бабушкой, что стало с родителями… – вмиг глаза парня потухли, а плечи опустились вниз, заставляя меня понять: теперь каждая история заканчивается чем-то подобным. Каждый рассказ или жизнь заканчивается печально. – Я учился в Иллинойсе, жил в общежитии, даже не знаю, увижу ли когда-нибудь родных…
«Нет», – запротестовало что-то внутри меня, но я была счастлива, что не сказала это вслух. Это было бы самой жестокой вещью, какую я когда-либо делала. Мне, почему-то, захотелось поверить в то, что близкие Самира тоже живы, что они в порядке, но реальность теперь была более жестокой, чем я.
–Может быть… – неуверенно солгала я, тем самым вселяя в Самира новую надежду. Его глаза снова заблестели, он был слишком наивным. – Ты рыбачь, а я к новому… Новым друзьям.
Индус не понял, о ком я, но стоило ему повернуться, как парень вздрогнул, не желая этого видеть. Он не хотел видеть смерти мертвецов, хотя отлично понимал, что они уже не люди. Теперь нет. Он слишком добрый.
От долгого сидения ноги затекли, а что-то в спине хрустнуло, когда я резко поднялась. И все же, знаете, я не могла избавиться от знакомого чувства, когда мертвецы приближались, рыча и протягивая руки. Это чувство было ненавистью и обидой за то, что они сделали.
Я чуть поднялась вверх по склону, потому что озеро находилось в некотором подобии низины, заставляя двух мертвецов тут же поплестись за мной. Отводя их чуть в сторону, заставляя тем самым немного разделиться, так как первый был «живчиком», я ударила в колено первую тварь, заставляя его ноги подкоситься. Второй «друг», не замечая своего сородича под ногами, навалился на него, теперь пытаясь ползти в мою сторону. Они действительно глупые, но их укусы…
Нож с хлюпающим звуком утонул в гнилой голове, заставляя несколько темно алых струек скатиться между редких засаленных волос мертвеца. Тот труп, что оказался снизу, словно желая отомстить за смерть такого же, как и он, схватил меня за щиколотку, щелкая зубами. Эти звуки, клацанье, казалось еще более противным и ничтожным, заставляя вогнать лезвие, вытянутое секунду назад из черепа, почти по самую рукоятку.
Тяжело дыша, я выдернула ногу из разжавшихся холодных пальцев. Мой взгляд, немного расширенных глаз, смотрел на теперь мертвых мертвецов, а в груди бешено билось сердце, чьего стука я отчаянно не замечала до этого. Все же, избавиться от подобного не получится никогда, потому что появление живых трупов в нашем мире само по себе заставляет почувствовать адреналин.
Вытирая охотничий нож об одежду одной из тварей, я почувствовала, как из носа что-то течет. Немного удивившись, я вытерла указательным пальцем струю чего-то, понимая, что это кровь. Я пару секунд смотрела на красный след, а после, шмыгая носом, поплелась обратно к Самиру, иногда опасливо поглядывающего себе за спину.
Запрокидывая голову, смотря в небо, чтобы кровь из носа не попала на одежду, хотя это было неосознанное желание, я думала о том, что могло стать причиной такой реакции организма. Делая очередной шаг, наступая на какую-то кочку, я хотела было выругаться, когда услышала истошный крик, тут же резко исчезнувший.
Резко устремляя взгляд на водоем, ища спину сосредоточенного Самира, я почти сорвалась с места, замечая лишь его высунутую из-под толщи воды смуглую руку.
Забывая и о крови, и о сердце, я почувствовала настоящий страх. Страх, о котором забыла. Теперь это расстояние до озера казалось мне чертовски далеким, почти бесконечным. Широкие шаги, казалось, ничуть не приближали меня к воде. Самир неожиданно вынырнул, начиная барахтаться.
–Дергай ногами! – я не узнала собственного голоса, сорвавшегося на крик. Я боялась того, что парня укусят, что, только рассказав мне историю своей жизни, парень умрет, заставляя меня хранить воспоминания и о нем. – Не дай себя укусить!
