Текст книги "Мертвый мир - Живые люди (СИ)"
Автор книги: Полина Гилл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 74 (всего у книги 85 страниц)
–Это детство, кажется, – с какой-то грустью в голосе произнес Билл, смотря на белое белье, что колыхалось на веревке, натянутой меж одного тонкого и большого дерева. Цветовая гамма этой картинки, которую дополняли тонкие голоса птиц, тихое журчание воды и шум ветра, запутавшегося в белье, состояла из сочного зеленого, небесного голубого, красной черепичной крыши, радужного упругого детского мяча, что стремительно катился к водной зеркальной глади, и едкого желтого цвета сорняковых растений, что россыпью окружили домик в конце еще малозаселенной улицы с водоемом. Завершил движущуюся картину, перебиваемую детскими возгласами и палящим солнцем, серый дымок от сигареты, что курила худая и высокая женщина с пышными курчавыми волосами и темными тонкими губами, след помады от которых оставался на сигарете, стоящая на крыльце. Она собиралась что-то крикнуть детям у водоема с мячиком, когда цвета вновь начали меняться.
–А это я ненавижу… – протянул Билл, когда краски стали тусклыми, серыми и состаренными, будто эти определённые оттенки были известны и ненавистны человечеству издавна. Но от них никак не могли избавиться, наступая на те же грабли. Картина больше начала походить на голое и обедневшее поле со вспаханной местами безжизненной землей. Откуда-то издалека донесся рой криков, когда старик махнул головой. – Нет, на этом закончим.
–Это что-то неприятное? – смотря на то, как краски вновь тускнеют, превращаясь в теперь уже белое пространство, я поглядывала на темные цифры, знаменующие конец «сеанса». На мои слова старик лишь слабо кивнул, отправляя окурок вниз, позволяя тому тут же исчезнуть, растворяясь в облаке дыма, доставая очередную сигарету. – Что теперь?
–Кажется, ты тоже решила посмотреть свою историю? – удивленно оборачиваясь, спрашивает седой Билл, взглядом указывая куда-то в сторону. Следуя его примеру, я замечаю на противоположной стене квадрат, схожий с тем же экраном, что после превратился в историю одной части жизни Билла, что заглотила нас на некоторое время. – Твой «экран» иной.
–Ага, – я только киваю, даже не зная, что мы увидим. На стене пространства просто мелькают полосы, которые то сужаются, то расширяются, чередуясь в цветах. В какой-то момент раздается громкий писк, и горизонтальные полосы превращаются в вертикальные, черно-белые. – Это не я сделала.
–Кажется, не ты.– после умозаключения Билла, на экране с застывшими, неподвижными полосами проявляются очертания чьего-то лица. Губы шевелятся как-то медленно, а глаза так же, тормозя, неосознанно моргают. За спиной человека, чье лицо оказывается совсем близко к экрану, виден женский силуэт, зажимающий рот ладонями. Кажется, это Лили, и ее тошнит, а может, она просто расстроена. А огромное лицо расплывающегося человека – это лицо Роба. Все немного ускоряется, и кто-то включает звук этого фильма. –Кажется, тебя ждут.
«Ну же…нись,.. давай… убью эту скоти…»-знакомый голос отрывками, но проникает сквозь писк, вызванные вертикальными полосами на экране. В какой-то момент мое тело будто подбрасывает вверх и мотает из стороны в сторону. Тянущая боль слабо ощущается в плече, а острая и неприятная на правой скуле. Какой-то странный звон заполняет голову.
–А как же ты, Билл? – волнение резко охватывает меня, когда странная субстанция, теперь имеющая облик киселя или чего-то схожего и липкого, врывается в пространство неизвестным образом, подхватывая голограмму тела, постепенно обретающую реальную плоть. Субстанция заполняет в этот раз не только голову, но и легкие, а рука отчаянно стараются ухватиться за жилетку Билла, который лишь мотает головой.
–Я чуть позже. – улыбка старика обычно успокаивала меня, но в этот раз ничего не изменилось. Острая вспышка чувств, что вернулись в обретшее кости, мышцы и кожу тело в одно мгновение, заставляет почти закричать, хотя в действительности я лишь резко подскакиваю, вдыхая затхлый и воняющий рыбой воздух, причиняя собственной оболочке боль. Воспоминания о темном пространстве и удушающей в последней встречи субстанции исчезают, и только ничего не говорящий мне голос доносится откуда-то издалека. –Подождите немного…
***
Боль в плече была ощутимой, но, кажется, мое тело мало реагировало на что-то подобное. По щеке продолжили стекать капли крови, которые совсем недавно разбавили воду озера, а в голове властвовала туманность. Я знала лишь то, что, выгрузив нас, подобно ящикам с рыбой, громилы или великаны – они все были какими-то однотипными и похожими, даже Тэд сливался с ними-грубо толкали нас куда-то дальше, позволяя видеть окружающую местность отрывками.
Это был порт с длинной площадкой, что уходила куда-то далеко в озеро, словно широкое шоссе, на обочине которого вода. Территория, королевство, где властелином был Николас, начиналась у обычной дороги, по которой когда-то передвигались грузовые автомобили – теперь там все пустовало-, огражденной от живого мирка высоким и крепким забором с колючей проволокой вверху, свойственной всем государственным объектам, куда посторонним входы в прошлом был воспрещен. Этот порт не был местом развлечения – попасть на территорию объекта позволяли лишь двустворчатые ворота, открывающиеся по сигналу человека, что сидел в будке у самого выезда. Правда, теперь она была разрушена, а смотровые стояли на воссозданных по каким-то чертежам пунктах или постах.
На территории порта были размечены дороги, которые вели к определённым зданиям. Последних здесь было не так много. Одна из построек была видна еще снаружи, там, где царствие Николаса перенимали Ходячие. Это было двухэтажное крепкое здание из красного кирпича, лицевая сторона с двумя огромными окнами – теперь заваренными металлическими листами с двух сторон – которого являлась частью ограждения с проволокой наверху. Окна же второго этажа оказались закрыты решеткой. Нечто похожее на одинокую пристройку красовалось на крыше здания – здесь Николас любил наблюдать за миром вокруг.
Еще одной постройкой были склада-амбары, находящиеся на самом краю части площадки, граничащей с озером. Амбары эти служили местом починки мелких судов или для хранения припасов, которые выдавались по системе, изобретенной одним человеком по «просьбе» самого Николаса.
Разметки дорог без бордюров или чего-то похожего вели до самого конца вытянутой площадки огромных размеров – причала. Он был настолько большим, что половину «Титаника» точно мог в себе уместить. Если визуально разделить эту территорию «наплаву» на две части – стоя при этом лицом в вытянутую сторону причала -, то левую занимали ряды железных рифлёных контейнеров, иногда в несколько «этажей». Вдоль самого причала расположились судна разных размеров, но их было не так много. Самым большим было грузовое судно, над которым в воздухе завис кран с прицепленным контейнером. Но, кажется, это было главной проблемой людей Николаса, потому что, если он провисел вот так целый год, скоро точно упадет.
Когда голова моя неосознанно задралась вверх, стоило птичьему крику донестись до слуха – это была чайка -, меня в очередной раз подтолкнули вслед за Раймондом, чья спина виднелась впереди. Громила, вызывающий отвращение, воняющий потом, салом и дешевым табаком, словно специально целился в больное плечо, злорадно ухмыляясь каждый раз, когда я морщилась от неприятных ощущений. Желание развернуться и ударить ему в лицо давно зародилось внутри, но оно было так же туманно, как и все мои чувства, кроме боли. Солнце висело над головой, но становилось заметно, что скоро наступит вечер. В одно мгновение мой рост сократился, когда никого больше не заставляли куда-то идти. Все остановились, а слабость совершенно точно ощущалась в ногах.
Игнорируя насмешливые взгляды незнакомых животных, я опустилась на одно колено, лишь думая, что, если бы мои руки не были связаны за спиной, то приносили бы куда меньше боли. Было, почему-то, обидно за старания Роба, который разорвал веревки еще во время путешествия в грузовике. Как только машины остановились, оказавшись на территории порта Чикаго, скала попытался было что-то предпринять, но на него, кажется не обратили внимания, показывая тем самым, что здесь он, в этом месте, никакой угрозы не представляет, как и все мы. Отличным примером было тело обратившегося Нейла, что осталось блуждать где-то в лесах.
Я стояла на одном колене, смотря в сторону воды. Недалеко виднелся берег – эта же сторона, где был порт-, а чуть дальше ничего, кроме озера. Редкие судна стояли у причала. Я стояла так даже в тот момент, когда уже знакомое безумное желание мести чертыхнулось внутри, стоило услышать шаги черноволосого мужчины со странными серыми глазами. Николас, похоже, устроил встречу родственников, позволяя, по словам Роба, Рикки и Эмме встретиться с Тэдом под его пристальным наблюдением. Он сказал, что долго мечтал познакомиться с семьей Крайтона, но никак не получалось. Дела, видите ли. Они четверо сейчас приближались к нам, и все мы понимали, что они напуганы до смерти, что Эмма с Рикки, что сам Тэд. Вероятно, то, чего боялся байкер, могло случиться в любой момент. В его глазах читалась слабая мольба о подчинении черноволосому мужчине, что уверенно шагал впереди, улыбаясь. Однако мысли мои были заняты вовсе не тем, что происходило в реальности – я уже была готова к предательству со стороны Рикки и Эммы, даже Раймонда, потому что так бы сделал каждый из-за страха -, мысли мои занимало иное: почему голос Билла был последним, что мне приснилось перед пробуждением. Радовало, конечно, что старик жив и здоров, передвигаясь на своих двоих, но все же какое-то странное ощущение поселилось внутри. Я не могла вспомнить чего-то важного. Как оказалось, сломанный нос, да двоякие контуры в глазах – это не те вещи, что могут остановить Билла. А Николас, кажется, не тот, кто способен убить меня? Хотя, сейчас я не чувствую этого, вернее, ничего не ощущаю, кроме желания оказаться посреди этого озера, какому края не видно.
Кровавая рана на щеке, окруженная синяком, заныла в какой-то момент чуть больше обычного, вызывая рефлекторное движение рукой. Однако дотронуться до скулы я не смогла, потому что руки были связаны. Холодный и тяжелый пистолет встретился с моей кожей в тот момент, когда все перед глазами начало расплываться, и я отключилась. Хотя, вероятно, я отключилась именно из-за удара Николаса, в который была вложена вся злоба.
Мы все были вынуждены остановиться у двухэтажного здания с каким-то странным пристроенным третьим, что расположилось недалеко от ворот въезда. Почему-то, сознание продолжало бороться и выискивать способы для побега – расчерченные дороги казались важной вещью.
–Добро пожаловать. – я обратила мало внимания на мужчину, что вновь притворялся, играя какую-то незнакомую нам роль. – Пускай наше знакомство не задалось, я рад приютить вас всех в этом месте, раз уж ваш дом сгорел. – последние слова были сказаны нарочито медленно и растянуты, будто позволяя тем самым самому Николасу насладиться злостью, плещущейся в глазах бывших жителей станции, ныне бездомных скитальцев. Мое внимание привлекли небольшие суда, схожие с грузовыми, пришвартованные близ самого большого корабля. Огромный контейнер, подобные которому были везде здесь и служили своеобразными домами для жителей порта, висел в воздухе, заставляя содрогаться от каждого порыва ветра. Казалось, он может упасть в любой момент. Дрожь прошла по всему телу, когда мысль о своеобразной казни Николаса появилась в голове: будто он выбирает жертв, заставляя их стать под контейнером, а после металлический прямоугольник в несколько тонн опускают вниз.
–Пока между нами нет доверия, по крайней мере, с вашей стороны, я то вам доверяю полностью… –Николас знал, что мы связаны по рукам и ногам страхом. Мы все совершенно точно боялись его, потому что для этого человека возможным было убийство каждого в отдельности и всех вместе. Казалось, будто его любимое занятие состоит из нахождения «грешников», а после пыток над ними.-Поэтому ваши комнаты будут немного своеобразные. Но мы все можем исправить. Боб, составь-ка список расселения?
После недолгого поиска ответственного, Николас начал шарить взглядом по территории длинного причала с контейнерами, о чем-то думая, что-то решая. Когда взгляд его стал удовлетворенным, черноволосый мужчина принялся осматривать каждого из нас, словно оценивая и что-то отмечая в своей голове. Когда он смотрел на Сэм, лицо его кривилось. Когда в поле зрения попала Вэл Бенсон – становился загадочным, а взгляд сощуренным. Роб вызывал ухмылку высокомерия, как и Тайлер. Лили и Барри-безразличие. В одно мгновение Николас кивнул сам себе, после, не оборачиваясь, обращаясь к Бобу, в руках которого уже был лист бумаги и карандаш.
–В “Зоопарке” пусть сидит старый морской пес с седой жесткой шерстью. Билл, верно? – такое сравнение вызвало лишь негодование и злобу внутри каждого. Однако старик лишь раздул ноздри сломанного носа, запачканного кровью, словно пытаясь показать свою выдержку. Было обидно и стыдно за собственные мысли, потому что мне казалось, будто в этой истории не Билл будет главным героем. Было сложно угадать или предсказать, кому выпадет это проклятие. Вероятнее всего, спаситель всех погибнет сам. Потому что только в сказках бывает счастливый финал. А жизнь никогда не была полна чудесами, феями и фавнами. Теперь уж тем более. –А вместе с ним рыжий… Кем ты будешь, милая? – Николас, словно не помня, как оставил на моей щеке шрам, удивленно протянул. –Ты похожа на красную панду с этими синяками под глазами, но я не люблю панд…Боб, есть предположения?
Мужчина с лысиной, молчаливый и явно более мудрый, чем человек, что вечно толкал меня в больное плечо, желая позлить, помотал головой. Его седые усы скрывали верхнюю губу, как оказалось, сшитую с нижней. Николас лишь удрученно посмотрел на лысого пожилого человека с глубокими грубыми морщинами на лице, чей взгляд вечно был печален, а после вновь вернулся ко мне.
–Видишь ли, Боб вечно молчит, потому что говорить не может, – словно пытаясь найти оправдание, сказал черноволосый мужчина в костюме, пряча одну руку в кармане брюк, другой потирая переносицу. Неожиданно на его лице вновь мелькнула опасная улыбка.-Побудь пока безымянной, ладно, имени я твоего еще не узнал, но у нас будет много времени.
И в этой фразе я словно услышала обещание о прогулке по всем кругам ада. В тот же момент из моей головы исчезли и мысли о небе, и о водяной глади, и обо всем другом, кроме этого человека. Все стало безразлично, кроме страха. Дрожь почти пробилась изнутри, когда чужие руки потянули куда-то в сторону, упоминая «Зоопарк». Только близость Билла давала надежду, я все еще верила, что старик Билл станет моим защитником, что он сможет что-то сделать, если я буду умирать. Мне, наверное, было теперь достаточно быстрой смерти, после которой кто-нибудь бы позаботился обо мне, не давая превратиться в мертвеца.
–Твою мать! Они нас разделяют! – голос Роба донесся издалека. Я была готова улыбнуться и отдать ему роль героя, что спасет нас всех из этого королевства злого короля, освобождая от роли вещей, шутов, лишь бы появилась надежда. Потому что что-то внутри меня вспоминало все истории о вестниках уже пришедшего апокалипсиса, кругах преисподней, ее жителях и кипящей земле. Казалось, что во времена плохого настроение Николаса озеро Мичиган вскипает и бурлит, становясь красным от крови, выпущенной им же когда-то.
–Топай! – и опять эта вонючая свинья толкает меня вперед, нарочито сильнее ударяя в плечо. То ли видя мое искаженное лицо, то ли просто зная и чувствуя то же самое, Билл каким-то чудом, давая мне надежду, дергается, плечом прижимая громилу к стене узкого и темного коридорчика на судне. Человек, что не удержал старика, не ожидая подобных действий, почти бросается в сторону затевающейся драки, но мне слишком нравится то, что происходит, чтобы прекращать подобное. Да и если я не вмешаюсь, Билла вновь отправят в сновидения, причинят боль…
Цепляя левую ногу великана, что недавно спешил «на помощь» носком, я почти со всей силы дергаю, заставляя мужчину полететь вниз, на пол. Скользящий звук потных ладоней раздается в узком коридоре, перемешиваясь с кряхтением и попытками громилы под присмотром Билла вырваться, а я, будто слыша мысли старика, сменяю его «пост», будто забывая о боли в плече, со всей силы врезаясь в мужчину, что вечно толкал меня вперед.
Все это бесполезно, выбраться мы не сможем, не сейчас, но моя гордость восстановлена, мое чувство мести, которое теперь нуждается в вечной подкормке, чуть усмирено, я могу только благодарно кивнуть Биллу, который словно понимает мои чувства. Весь этот театр был лишь ради этого – ради собственного удовлетворения.
Теперь, конечно, мы оба получаем по заслугам: пара пинков и ударов кулаками, но это ничто, по сравнению с унижение, которое мы принесли животным, что думали, будто мы вот так просто сдадимся. Да, нас ведут по кораблю, переименованному зоопарком, нас пытаются лишить достоинства, но нет, не сейчас, не в этот раз. Дергая за волосы, потная свинья что-то шипит мне, угрожая и предупреждая, но я еле сдерживаю улыбку, смотря на Билла, согнувшегося пополам, но тоже довольного. И для нас, и для них это значит больше, чем просто избиение.
***
–Прошу прощения за то, что произошло там, в лесу. Это простое недопонимание, но, опять же, с вашей стороны. –этот человек вызывает во мне столько ненависти и отвращения, что все тело трясется. Именно так я успокаиваю себя, стараясь не быть трусом и не признавать страха перед ним, перед этим убийцей. Один его голос… Этого достаточно, чтобы ненавидеть. Его манера речи, его эмоции и мимика, то, что он говорит-все это разжигает злобу, лишает рассудка, но я лишь сжимаю зубы, понимая, что могу навредить своему брату. Я не признаю, что боюсь его. Потому что если признаюсь себе в этом, то просто…-Тэд, ты ведь управлял этой группой?
«Господи, заткнись, прошу, заткнись и молчи. Не смотри на Марко, не смотри ни на кого…» – я слышу, как скрипят зубы во рту, чувствую вызванную этим боль, немного отрезвляющую, но не могу владеть собой. Все из-за него, из-за этого человека. Станция пала, люди погибли, мы сейчас здесь, Нейл… Совсем недавно, твою мать, я сидел с ним, спорил… Черт, я был готов заткнуть этого толстого добряка, а теперь вынужден чувствовать свою вину. А Блэр, ей ведь было больно. Кажется, я слышал этот хруст ее тела… Мне стыдно, что я не смог что-либо сделать, что девушка оказалась сильнее меня. Мне стыдно, но что я могу? Что все мы можем? Даже Роб… Даже Тайлер и Раймонд… Твою мать, даже Тэд Крайтон, почти ставший в моих глазам непобедимым, прогибается под этим человеком. Так что тогда мог я?
В этот момент тревожный и жалостливый взгляд Марко встречается с моим. Словно разряд проходит по всему телу, я дергаюсь. Николас смотрит на Тэда, ожидая ответа, а Крайтон молчит. Он стал еще более пустым и безмолвным, будто мертвым. Я никогда не видел его прежде в подобном состоянии, только когда умерла Кловер… Я резко дергаю головой, вновь смотря на младшего брата, понимая, что и у меня есть причина бороться до хруста костей. Я не знаю причины Блэр, не знаю многого, что сидит в ее голове, но я обязан спасти Марко. У меня нет выбора и иных желаний. Его жизнь – мой смысл, иного не дано. Мать бы никогда не простила мне смерти младшего брата. Хотя, она бы не простила мне и моей смерти. Но если бы отец был жив, он бы проклял меня, обвиняя в гибели мамы. В итоге самым главным для меня остается собственное проклятие: не спасу Марко, значит, это конец.
–У нас была демократия, – голос Тэда звучит глухо и как-то жестоко. Каждое его слово разрывает те нити доверия и верности, ради которых умирали люди, рушились здания. Мне становится противно от того, что Крайтон стал таким. Что ради каких-то своих целей, он предал тех, кто верил ему, кто был готов умереть рядом. Кто называл семьей. Теперь и Эмма с Рикки предстали передо мной шлюхами дьявола. Блэр наверняка разочаровалась. Потому что вот так вот лизать чужой зад… Все мы боимся, всем нам страшно и каждый может умереть. Так чем же смерть той же младшей Крайтон ужаснее любого из нас? Отвратительно, низко и мерзко.
В тот момент, когда серые туманные глаза этого человека встретились с моими, я не сразу осознал подобного, продолжая стискивать зубы и сверлить его взглядом. Только когда его лицо стало искренне не понимающим, и легкая улыбка появилась на губах, я отшатнулся, осознавая, что это не плод воображения. Николас смотрел на меня, будто ожидая объяснений, а после наигранно громко ахнул, словно о чем-то догадавшись, поворачиваясь к Крайтону. Я лишь был счастлив, что Марко находился далеко от меня. Что-то подсказывает, что не стоит ему раскрывать секрета нашего родства… Если Рикки и Эмма уже не разболтали всего, что было в нашей «семье».
–Только не говори мне, что старый морской пес был у власти, а? Неужели мы нажили врагов, ударив его? – находя подтверждение своим словам во взглядах и рыке Роба, черноволосый мужчина почти изогнул брови в умилении. -Как неловко получилось, прошу у вас прощения, дамы и господа. Наверное, у Джерри само собой получилось, верно?
– Рука соскользнула, – плотоядно улыбаясь, тупо пробасил большой ребенок с зубами-лопатами, будто у кролика, подтверждая выдуманную легенду Николаса. Внутри по-прежнему все кипело, в ушах стучало, а черноволосый решил продолжить с «расселением», давая нам клички и тем самым разделяя, делая слабее. Однако…
–Ты нажил себе врагов задолго до того, как ударил Билла. – этот голос сказал то, что хотел сказать каждый. В этой фразе заключался и гнев, и ненависть, и толика обиды. В ней смешались все чувства, растущие с каждым мгновением. Только посмотрев в сторону источника звука, я испугался. Сначала потому, что девушка вновь оказалась храбрее меня, а после потому, что это была Дарлин. И она дрожала. Она сказала это, но теперь явно боялась. И в ней я увидел свой страх, который так долго пытался побороть и отринуть.
–Ты смотришь так, будто я дьявол, – подходя как можно ближе, заставляя Джоунс незаметно отступать назад, словно пытаясь сохранить гордость, специально медленно говорил Николас, словно пытаясь загипнотизировать. Сначала его глаза сузились, а улыбка стала широкой, после же лицо превратилось в неподвижную маску безразличия. В этот момент Дарлин почти отшатнулась назад, но рука мужчины перехватила ее левую ладонь, заставляя всех напрячься. Кажется, кровь внутри меня застыла в тот момент, когда нож оказался слишком близко к болезненно бледной коже Джоунс.
Роб как-то странно дёрнулся, а Марко закрыл рот, словно пытаясь не пищать или не скулить. Мой взгляд метался то с лица перепуганной Дарлин, которая из последних сил боролась со слезами, то на младшего брата, то на Роба – я словно ждал, пока он что-нибудь сделает-, то на холодный нож, который вот-вот окрасится в алый.
Наконец безразличие на лице Николаса исчезло, открывая нам незнакомую эмоцию – слащавость и какая-то нежность, будто мужчина вовсе не собирался отрезать палец, а только остричь ногти малому и глупому ребенку. Увидь я только лицо Николаса, поверил бы в его игру, но вся картина пугала – первые капли крови показались на ноже, а Дарлин вскрикнула, дергая руку. Однако он держал ее будто стальные клешни, не позволяя сдвинуться хоть на миллиметр, продолжая излучать нежность и заботу.
–Я и мои ребята – ангелы во плоти. -Марко заскулил, зажмурив глаза и прижимаясь к Лили, Роб дернулся, но его попытку быстро предотвратили. Я же застыл, продолжая смотреть на острое лезвие, что только глубже вгрызалось в бледную кожу, окрасившуюся в красный. Я стоял на месте, не двигаясь, думая только о том, что когда-нибудь он доберётся до кости и все это прекратится. А потом Дарлин закричала, позволяя слезам брызнуть из глаз.
Я отчаянно искал повода остаться в стороне, прикрываясь младшим братом. Было погано от мысли, что Марко был сам готов броситься на разборки, а я просто искал оправдания. Но, нет, я не боялся… не мог бояться.
–Николас, прошу, остановись.– странно, но Тэд сказал это не с мольбой, а холодным безразличием. Таким же холодным, как блестящая слеза на моей щеке. Лицо Блэр, перекошенное от отвращения, появилось передо мной в тот же момент. Она возненавидит меня за такую слабость…
–О, черт! Тэд, это же твои друзья! Я совсем забыл, извини, приятель. Я уже прекратил, видишь? –убирая кровавый нож, улыбаясь уголками губ, словно действительно желая извиниться, согласился Николас. – Боб, будь душкой, расскажи юной даме с острым языком, где тут лазарет. Ох, прости, ты ведь не говоришь…
В этот момент мужчина посмотрел на Дарлин, что почти осела на асфальт, боясь притронуться к собственной руке, смотря на реку крови, угрожающим взглядом, словно предупреждая. Похоже, Боб когда-то говорил слишком много, но Николас нашел способ это исправить. Ему ничего не стоило сделать такое же с Джоунс. Или кем-то другим.
–Вы же все дружите между собой, да? – проводив взглядом удаляющиеся фигуры старого молчаливого Боба и Дарлин, спросил Николас, вновь обращаясь ко всем сразу и ни к кому одновременно. Ему не нужен был собеседник, ему нужен был зритель. Зритель для короля!-У этой девчонки ведь есть лучшая подружка? Я говорю «подружка», потому что мы парни имеем извращенное понятие дружбы. Как бы мы себя не уговаривали, наш дружок все равно живет своей жизнь, верно?
Николас подмигнул, будто все мы были приятелями. Кажется, в этот раз он действительно ждал ответа, но, почему-то все молчали. А я чувствовал и стыд, и страх. Страх теперь был вызван вовсе не тем, что мне могут зашить рот, что могут узнать о Марко, что этот человек –убийца. Теперь я боялся Блэр, и того, что она скажет на мою слабость и трусость. Я не мог смотреть ей в глаза после подобного. Почему-то, в этот момент она стала для меня страшнее всего вокруг. Николас предстал простым садистом по сравнению с ее осуждающим и разочаровавшимся взглядом. А еще, что теперь думает обо мне младший брат? Кажется, из-за этого урода два человека, чье мнение для меня важнее всего, я упал ниже, чем можно было упасть.
–Почему вы молчите, Тэд? – но Крайтон не решился в этот раз спасать остальных, смотря куда-то в неопределенность. Взгляд Николаса рыскал по лицам, а я теперь, кажется, только и ждал того момента, когда… – Может, ты, парень? Ты почти рычишь, глядя на меня. Есть у нее друзья?
–Она выпустит тебе кишки, уебок. – собственный голос стал чужим и незнакомым, заставляя удивиться. От долгого молчания он превратился в злобный хрип, а скрип зубов завершил эту странную угрозу. В этот раз я снова показал себя не так, как следовало. Я вновь сбросил всю ответственность на девушку, лишь болтая.
–Сделаю вид, что не слышал. Двух пальцев для одного раза будет слишком много, – словно пытаясь показать свою добросердечность, хотя ее быть не могло, потому что не существовало у этого человека сердца, проигнорировал мои слова Николас, становясь мертвецки безразличным, но и хмурым. Серость его глаз, казалось, теперь была способна окрасить все в черно-белый цвет. Тэд резко напрягся, следя за каждым действием Николаса, который теперь надвигался на меня. – Нужно придумать что-то, более изящное… Имя есть у того, кто выпустит мне кишки?
Нож блеснул алым блеском, а я понял, что прошлые слова о переборе с двумя пальцами были вовсе не милосердием или его попыткой. Я успел пожалеть, что вообще открыл рот, и не успокаивало меня даже то, что умру я смертью храбрых, не паду в глазах Блэр. Теперь не Дарлин будет жертвой, а я. Ведь я пострадаю больше нее, я вообще умру… Слишком близко и страшно.
–Ее зовут Блэр. – голос Крайтона позволил мне выдохнуть и вновь начать дышать, а серости, которая подобно туману, начавшей окутывать мир в бесцветие, исчезнуть. Я недавно говорил об отвращении к Тэду, так вот, забудьте.
–О! Тэд! Я ведь знаю, кто это, да? – Николас почти ликовал, подобно ребенку. Только нож в его руках не давал покоя. – Это рыжий безымянный зверек?
***
«Зоопарком» оказалось бывшее грузовое судно, которое давно не могло «путешествовать». Палуба корабля была затоплена редкими летними дождями, и никто не стремился исправить этого, потому что пленников в этом месте давно не было, но теперь все изменилось. Кажется, это новый дом. Но долго мы здесь не задержимся, я обещаю тебе, Билл, мы выйдем отсюда, найдем настоящий дом, создадим его, спасем семью. Ты будешь нашим отцом, а мы детьми, мы все ведь –родня. Не по крови, нет, это ведь бред, нас связывает больше, чем какая-то жалкая кровь. Мир показал, что кровные узы ничто, что это просто красная жидкость. Мы навеки соединены смертью и жизнью, улыбками и слезами. Не может же случиться так, что, если умрешь ты, кто-то из нас останется живым. Или наоборот.
На этом судне раньше перевозили животных. В листе последнего пути пунктом был указал Айл Ройал. О подобном месте я никогда не слышала, но, наверное, это где-то в Канаде, на границе озера Мичиган. Может, это часть материка или же остров.
«Комнатой» нашего проживания стала клетка, одна из многих. Кажется, самое низшее помещение, самое темное, стало домом. Здесь были всего два плафона с тусклыми желтыми лампочками, да один иллюминатор – остальные были затерты черной краской. В этом низшем отсеке было множество металлических однотипных, больших по размеру-так, что мы могли стоять внутри-клеток, выстроившихся в несколько ровных рядов. Из клетки, куда двое посадили меня и Билла – остальные «комнаты» были пусты-, можно было увидеть лестницу наверх, правда, она плохо освещалась. Пришлось прислушиваться, чтобы узнать о чужом приближении.
Которое последовало незамедлительно, стоило нам со стариком о чем-то заговорить. Разговор начался как-то непринужденно, будто мы вовсе не сидели в клетке, да и не находились в плачевной ситуации. Нам действительно было приятно от того, что мы сделали недавно с прихвостнями Николаса, мы и не думали о последствиях.
Как только послышались шаги и тихий скрип со стороны лестницы, Билл замолк, заставляя меня последовать его же примеру, всматриваясь куда-то в темноту. Старые плафоны тусклых ламп, освещающих огромный отсек в нижней части судна, порой покачивались в стороны, как и сейчас. Отчаянно напрягая глаза, насторожившись, я прислушивалась к шагам, которые вовсе не были тяжелыми и уверенными. Кто-то почти семенил, торопился и порой спотыкался.
В свете желтой лампы, чей свет доставал до нашей клетки, я вижу носки женских ботинок. Странная мысль о том, будто кого-то решили «подселить» к нам, мелькает в голове, но… Мой взгляд, полный подозрения и интереса, смешанного с ненавистью, скользит все выше, позволяя заметить тонкие ноги, покрытые то ли грязью, то ли синяками и царапинами, край длинной юбки, такой, какие носили когда-то в 90-е, а после серую шерстяную бесформенную кофту на пуговицах. Но все это становится неважным через мгновения, когда я понимаю, кто стоит передо мной, кого я не могу узнать, даже пытаясь это сделать.
