Текст книги "Мертвый мир - Живые люди (СИ)"

Автор книги: Полина Гилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 85 страниц)

Женщина немного замялась, явно не ожидая от меня такого вопроса. Она смотрела на меня так, будто Роб спросил у нее о самочувствие, искренне переживая. Она даже перестала заострять концы палок, а после, выдохнув и откинув прядь непослушных волос, ответила:

–Да, я любила, испытывала влечение, привязывалась к людям. – на лице Лили мелькали то блаженство и эйфория, то глубокая печаль и скорбь. Негативных чувств при сказанных словах было больше, что лишь заставило меня убедиться в том, что любовь не всегда хорошо. – У меня было много приятель когда-то, но, думаю, все они… не выжили.

–А Майкл? – чувствуя накатывающую тоску из-за того, что никогда не сталкивалась с такой сильной любовь, идеальной по моему мнению, как между погибшим мужчиной и сидящей рядом женщиной, я дернула головой, чувствуя, что слезы подбираются ближе. – Что ты чувствовала к нему?

Лили вновь стала мрачной. Такой мрачной, что даже яркое весеннее солнце, не могло осветить ее темноту, которая приходила каждый раз, стоило вспомнить о мужчине, любившем и бывшим помешанным на оружии. Глаза и лицо Лили тронула глубокая скорбь, разрезающая своей остротой сердце, разделяющая его на несколько частей.

Лили молчала, не поднимая глаз. Она молчала, вновь чувствуя то, что испытывала каждый раз, когда вспоминала о нем. Молчала, понимая, что не может больше выносить того одиночества, на которое обрекла себя, после его смерти. Молчала, зная, что боится произносить его имя.

–Я помню о нем каждый день, помню то безумие, что поглотило меня, не позволяя понять простую вещь. Я помню гнев, обиду и разочарование. Столько времени прошло… Самое страшное, что я до сих пор готова убить виновного в его гибели, даже теперь, когда рядом Барри. Пусть даже тот человек, нажавший на курок, будет хорошим, будет святым, пусть он будет хоть самим Господом Богом, но я рискну. Я чувствую эту боль всегда, постоянно: когда говорю, смеюсь, радуюсь, убиваю, сплю, наконец. Постоянно. Мне больно, и даже Барри, которого я действительно полюбила, не так сильно, но полюбила из-за его неуклюжести, но скрытой мужественности и заботы, что вечно окружает меня, не может мне помочь, его присутствие не помогает, только заглушает страдания… Я не могу забыть его.

Слеза скатилась по щеке, а губы скривились. Лили закрыла веки, помолчав какое-то время. Глубоко вдыхая, женщина посмотрела в небо, где, перекрывая крылом солнце, кричала какая-то птица, не нашедшая своего гнезда – оно было разрушено холодной зимой.

–Я и не хочу забывать. – Лили оторвалась от неба, находя в этой несчастной птице и себя: она прилетела с надеждами, но поняла, что все рухнуло. Она теперь без дома, ей некуда идти. Потому что другие птицы думают о своем счастье. – Если бы я могла, я бы вернула все обратно… Мне было бы жаль Барри, было бы стыдно, но я бы вернула его. Я люблю Майкла до сих пор, люблю его сильнее Барри. Я люблю его, Блэр.

Это так…ужасно, быть готовым сделать все ради человека, который умер. Ты будто сам становишься мертвым, будто не живешь для себя, но думаешь, что твои страдания как-то помогут погибшему где-то в темноте. Это огромное заблуждение, уничтожающее настоящее людей. Лили живет для мертвецов, живет в мертвом мире. Она постепенно, но утаскивает за собой и Барри. Пара мертвецов, живущих среди ходячих мертвецов, ради оставивших их мертвецов. Майкл и Роуз были словно проклятием, что свело Лили и Барри.

–Где вы познакомились? –ужасаясь, чувствуя, как дрожит все тело, дрожит сознание, дрожит душа, уходя в пятки, спросила я женщину, вытирающую слезы. Я не хотела узнавать что-то еще, такое же жуткое, что заставляет кровь охладеть, но любопытство было сильнее.

–Не слишком ли поздно для таких вопросов, Блэр? – словно понимая и не зная одновременно о смерти мужчины, помешанного на оружии, Лили смотрит на меня, в глазах ища ответа. Но натыкается лишь на страх, жуткий, липкий страх, обволакивающий все тело, смешивающийся с кровью, попадающий в мозг.

–Я знала его немного, только то, что он был сильным, ответственным, веселым и порой беззаботным. Знала, что он любил оружие, был помешан на таких вещах, но больше я не знала о нем ничего. Я всегда веду себя так странно весной, мне хочется выть, не обращай внимания.

–Мы познакомились в Оттаве, когда я ушла с ранчо. – Лили явно не хотела больше говорить о Майкле. Она только успокоилась и теперь старалась перевести тему в другое русло, а я и не была против, страх соглашался со всем. – Ты никогда не сбегала из дома, какие у тебя были отношения с родными? – замечая мое скривленное лицо, вызванное ее словами, женщина будто начала мстить за расспросы о погибшем мужчине.

–Ну, у меня была только мать, – я пожала плечами, словно говоря, что так бывает. -Порой мне казалось, что у нас идеальные отношения: она позволяет мне делать все что угодно, доверяя, иногда указывая на ошибки, но со временем я поняла, что это было не доверие, не слишком много свободы, это было безразличие. Моей матери стало все равно, в какой-то степени. Я была ее единственной семьей, и меня не существовало одновременно. Я как бы однажды стала никем, никто не обращал на меня внимания. Словно я воздух.

–Итак, тебя просто не замечали, никто?– удивляясь, будто не представляя, что такое возможно, Лили уже в который раз отложила очередную заостренную палку в сторону. Вместе с ее вопросом я поняла, как долго заблуждалась, путалась и металась. Я словно задала себе этот вопрос вместе с женщиной, теперь ища ответа. И он нашелся, я знала его давно, но не хотела этого признавать.

Я помотала головой, тяжело выдыхая:

–Был один… Он поднес зонт, когда я упала и распласталась в грязной луже со своими тетрадями и книгами, тонущими в холодной дождевой воде, прямо как мои надежды в то время. Я рыдала, ревела как маленькая девчонка, слезы так и скатывались по щекам. Но стоило ему раскрыть рот, искренне улыбаясь, как все улетучилось из моей головы: «Мне нравится твое грустное лицо и голубые глаза, потому что они как небо». И я влюбилась в него. Влюбилась из-за одной лишь фразы. И этого было достаточно.

–И кто же это был? – словно понимая мои чувства, кивая так, будто той плаксой под дожем была не я, а она сама, спрашивает Лили, совершенно забывая о палках и ножах. Ей действительно интересно, а мне больно. Боль преследует меня, но я не могу себе позволить расстаться с ней. Я боюсь, что она уйдет, и я превращусь в кого-то другого, в какого-нибудь беспечного и счастливого идиота. Я не хочу страдать, но и терять связь с родной болью не хочу.

–Парень, который подарил мне эту толстовку, – я почти усмехнулась, понимая, что призналась себе в этом. Призналась и даже не жалею.– Я обманывала себя постоянно, говоря, что не помню, кому она принадлежала когда-то. Но внутренний голос всегда смеялся, говоря, что я – дура.

–Я и не думала, что эта толстовка так важна, – словно видя теперь в этой бардовой вещице нечто большее, будто это вовсе не предмет одежды, а какая-то реликвия, что-то бесценное, немного тихо проговорила Лили, продолжая изучать каждую затяжку или пятнышко грязи. – Теперь понятно, почему ты не вылезешь из нее даже в жару.

–Она очень дорога мне, – даже не зная, о чем теперь думать, не зная, как смириться с тем, что все теперь стало однозначным и не имеет какой-то… Я не знала, что происходит в моей голове, попросту запуталась, все перемешалось. – Как и этот нож…

–Тоже подарок? – теперь видя в принадлежащих мне вещах и во мне самой какое-то иное определение, словно я поменялась для Лили, когда сумела открыться, женщина старалась изучить все новое и непонятное, найти то, чего, возможно, не существует.

–Вроде того… – вспоминая человека, который всунул мне его в руки, говоря, что я должна быть тихой, чтобы выжить, я еле заметно кивнула, вертя лезвие в руках, наблюдая за бликами солнца, что отражал металл. Где же вы?

–Послушай, никто ведь не знает о тебе ничего, кроме меня и Вэл, да? – я кивнула, подтверждая, что они обе знают немного измененную историю моего существования. – Как ты с этим живешь? Я имею в виду, люди на станции не знают о тебе ничего, что ты делала до прихода к нам, но доверяют тебе, почему вообще так происходит? Мы убивали тех, кто был неугодным, незнакомым, бросали многих на дороге, но тебя просто приняли, почему?

–Именно потому, что не знаете обо мне ничего, как и о Билле. – мои слова словно дали Лили причину для размышлений, она словно только что осознала еще одну важнейшую вещь, которая переворачивала все вверх ногами.

–Иногда я чувствую себя дурой, – понимая, что Билл, да и я словно закрытые книги, о которых судят лишь по обложке, которые закрыты на тысячи замков и ремешков, тяжело выдыхая, призналась женщина.

–Я тоже.

***

Я сидела и просто смотрела на фотографию семьи Джина. Я даже не изучала, не замечала черт счастливых лиц, я просто смотрела, будто взгляд проходил сквозь изображение. Фотография моей матери сменяла предыдущую, а мне хотелось сжечь все это. Я забавлялась с зажигалкой, что одолжила у Вэл, то поднося ближе к краю рисунка, то относя подальше. Мне действительно хотелось сжечь все это, хотелось, но я не могла, просто убирая огонь в сторону. Не могла.

Со спины, чуть шоркая ногами по бетонному полу, ко мне подошла Марта, чьи волосы отросли еще больше, теперь прикрывая уродливые последствия аварии. Без слов девушка просто опустилась рядом, смотря то на мертвецов вдалеке, а, может, на зеленый лес, то на винтовку, что лежала совсем рядом для внезапных проблем. Для их устранения.

Она молчала какое-то время, вероятно, дожидаясь от меня какого-то вопроса, позволяющего определить причину ее появления здесь, но я не была против неожиданных напарников. Посидев так еще какое-то время, Хокинз протянула мне запачканный конверт, даже не смотря на него.

Окинув предмет взглядом, словно сканируя глазами, стараясь узнать содержимое, я освободила Марту от легкого груза в виде сложенного и склеенного листа. Раскрывая конверт, я почти удрученно выдохнула, понимая, что внутри тоже лежит фотография. Доставая изображение, я показала его девушке со шрамом, что сидела рядом, а после прочитала небольшое «письмо» с обратной стороны:

«Празднуем восемнадцатилетие Дарлин! Ура!»– писала явно Брина Честертон, а цель ее была показать, что в Холвудс намного веселее. Бывшая одноклассница словно пыталась что-то доказать мне этой фотографией и одинокой строчкой с обратной стороны. Выдыхая, я посмотрела на довольные лица Митча, Зака, самой Брины и Дарлин. Там были и другие люди, приглашенные на небольшую вечеринку, вообще, там была почти целая группа супермаркета, но в кадр попали далеко не все.

–Почему ты продолжаешь так над собой издеваться? – заставляя меня отвлечься, чуть ли не подпрыгивая при этом, позвала Марта, а я непонимающим взглядом уставилась на темноволосую девушку.

–Ты о чем? – не находя в глазах Хокинз ожидаемого ответа, стараясь совместить полученную фотографию и ее слова, я ответила встречным вопросом. Марта смотрела на меня какое-то время, будто пытаясь понять, действительно ли я не понимаю, а после тяжело выдохнула.

–В Холвудс твоя подруга, возможно, самая близкая, но ты продолжаешь сидеть на станции, прячась на вершинах в полном одиночестве, зачем? – намекая на мои частые пропажи посреди ночи, когда я выходила просто, чтобы поблуждать под ночным небом, иногда повышая голос, иногда почти шепча, спрашивала собеседница, искренне не понимая.

–Она ведь тоже не переехала сюда: там важные для нее люди, здесь важные для меня, – пожимая плечами, повторяя то, что когда-то сказала и Вэл, я понимала, что все это отговорки. – И у меня, и у Дарлин есть цепи. Цепи привязанности и долг, который мы не смогли оплатить. Каждый в этом мире перед кем-то в долгу, а я не люблю это чувство. Самое хреновое то, что я чувствую себя обязанной Джеймсу, потому что он спас Джоунс.

–Я не понимаю, – помотав отрицательно головой, не находя в моих словах какого-то смысла, неуверенно ответила Марта. – Вернее, не совсем понимаю.

–Доктор Габлер спас Дарлин, а она дорога мне. Если бы Джеймса не оказалось рядом, то, судя по всему, я бы вряд ли встретилась с ней, мне бы было больно. Но он был там, он помог, и я не испытала очередного отчаяния. Это сложно понять, но просто подумай об этом. Если бы не Билл и я, ты бы тоже погибла в той машине.

В итоге, всему виной судьба, случайность, проклятые обстоятельства. Возможно, судьба давно знала, что мир свихнется, что Дарлин окажется в том медицинском центре. Возможно, судьба начала что-то менять еще в то время, когда Джеймс был старшеклассником. Чтобы спасти Дарлин, бывшую тогда счастливым ребенком, судьбе пришлось убить отца Джеймса, заставить того смотреть на поезда, а после и ездить в них в университет соседнего города. Возможно, именно судьба заставила Габлера переехать в другой город, пройти практику, вообще стать врачом. В итоге, возможно, все это началось очень давно, вся эта история, просто мы не подозревали подобного. И если все так на самом деле, то Джеймс должен винить и бояться не пламя, а судьбу, а вместе с тем и… Дарлин.

Но это теперь никому не нужно, мне остается думать лишь о том, какие неожиданности ожидать в будущем, какие истории начались очень давно, а я и не заметила…

После моих слов Марта замолчала, морщась всем лицом, словно чувствуя фантомную боль отмерших клеток. Я даже не представляла, что девушка чувствовала, когда кости ее черепа деформировались под давлением каких-то частей автомобиля. Дрожь отвращения прошла по коже.

–Я все еще надеюсь, что мое рождественское желание, загаданное с опозданием, исполниться до конца. – тишина, когда рядом находилась Хокинз, не была приятной или обычной, она была неловкой. Рядом с этой девушкой я не могла просто молчать, хотя мы проучились вместе несколько лет.

–А что ты загадала? – отвечая немного резко, тут же пытаясь скрыть некоторую радость из-за того, то тишина была нарушена, поинтересовалась Марта, давая мне понять, что наше молчание тяготит и ее.

–Я хочу найти друзей, остальных. –да, когда я оказалась в Оттаве, Вэл нашла пачку кукурузных палочек, которую и желала получить. В тот раз я все же поддалась некоторой случайности момента и, не скрестив пальцы, чего-то пожелала: «Я хочу найти их». И я нашла Дарлин. Я была рада и этому, но человеку всегда мало, это, наверное, одна из форм его жадности.

–Прозвучало так, будто ты собираешь уйти со станции. Ты последнее время совсем на себе не похожа. Даже когда Крис погиб ты… ну понимаешь… -теперь словно проклиная саму себя из-за вырвавшихся слов, после упоминания которых обычно все скатывалось в очередную пропасть молчаливой атмосферы, темноволосая девушка со шрамом замялась, а после и вовсе замолчала.

Я лишь кивнула, чтобы хоть как-то отреагировать. Смерть Криса давно перестала приносить не какую-то нотку безумия или отчаяния. Теперь я чувствовала лишь легкую грусть, понимая, что мозг способен уничтожать и забывать какую-то информацию, испытываемые когда-то чувства.

–Так, ты не собираешься уходить? – немного неловко, неуверенно смеясь, будто все это вызывало нервозность и стресс, снова задала вопрос Марта. Мы редко общались с ней в последнее время, совсем редко, но нас связывало что-то похожее, что связывало Дарлин и Тайлера. Вроде бы ничего, но что-то было. Это довольно странно, и сложно объяснить.

–Я… – я молилась, чтобы подобного вопроса мне никто не задавал, потому что подобная мысль, высказанная Хокинз, посещала меня еще с самого начала весны, когда Холвудс чуть было не исчез с лица Земли. Я начала отдаляться от людей, понимая, что если решусь уходить, то так будет легче. Но закончить свой ответ мне не дали выстрелы, которые прогремели где-то у ворот, что не были в досягаемости для обзора с этого наблюдательного пункта.

***

–Бронсон говорит, что насосы в последнее время все хуже качают воду. Как только пришла весна, то мертвецы снова стали более активными, а шум по-прежнему привлекает их. Изголодавшись, они двинулись к напору воды, ну и… Сами понимаете.

–Ясно. – старик отвечал сухо, а полный мужчина в переломанных на переносице очках понимал это, но продолжал говорить. Билл сидел с ним совсем рядом, откладывая более важные дела в одну стопку, а те, что могли подождать, в другую, совершенно не запоминая, что делает. Если бы у старика после спросили, что происходило на мини собрании, он бы растерялся и отшутился. Билл не слушал, только думал о словах доктора Белчер.

«Если продолжишь вот так бегать, да выкуривать по пачке сигарет в день, то скоро загнешься, Билл. Ты становишься агрессивным из-за нехватки дыма в твоем организме, ты сам превращаешься в сигарету. Некоторые называют это ломкой. Прекрати, старик, ты нужен этим людям», -Алона говорила это с явным осуждением и презрением в голосе, но Билл в тот момент курил. Как и всегда.

«Они смогут о себе позаботиться, а я буду делать то, что захочу», – принимая в штыки подобные слова от женщины, пусть и разбирающейся в своей работе, седой мужчина выдохнул серый дым в противоположную ей сторону, зная, что если бы он поступил иначе, Белчер бы впала в ярость.

«А если я скажу, что ты нужен мне?» – постояв какое-то время в тишине, слыша лишь шелест листьев, да хрипы и голоса жителей Холвудс, изменила вопрос пожилая женщина, ударяя прямо в лоб.

«Тогда я подумаю», – после недолгого, почти мимолетного удивления, возвращаясь в привычное состояние, протянул старик, вновь выдыхая облако дыма, теперь у себя над головой.

«Что ж…» – с этими словами доктор Белчер выдернула из рук Билла сигарету, отправляя ту на асфальт, тут же пытаясь втоптать, будто бы старик опустился до того, чтобы поднять окурок с земли.

–Билл, там люди идут в сторону станции! – голос влетевшего паренька, которого перевешивала винтовка в одну из сторон, заставил седого мужчину отвлечься от того диалога, что произошел когда-то в прошлом месяце.

–Сколько? – словно оживая и возвращаясь в реальный мир, сдерживая рвущийся наружу кашель, говоря, что сейчас не время, старик подскочил со стула, уже собираясь выйти из кабинета, где обычно заседал совет.

–Около двадцати, может, чуть больше, но они не похожи на врагов, – чуть замявшись от прямого взгляда старика, который немного потерял в весе за последнее время, ответил паренек, позволяя Биллу выйти из старого офиса с большим столом. – Но они и не из Холвудс.

–Пойдем, – командным голосом, который просыпался в старике только в самых настороженных и серьезных ситуациях, какой определенно являлось появление незнакомцев, идущих к ним, на горизонте, приказал Билл, указывая на полного Дэвида, обтирающегося платком от пота.

***

Когда Билл с Дэвидом и худосочным пареньком подоспели к воротам, там был и разъяренный Роб, всунувший Тони в руки Бонни, отправляя тех укрыться в безопасном месте. Билл почти расталкивал всех, слыша обрывки разговора на повышенных тонах.

Роб настаивал на том, чтобы незнакомцы проваливали, а те приводили свои аргументы, подходя все ближе к забору и воротам, не обращая внимания на наставленное в их сторону оружие, желая укрыться от Ходячих.

–Я даю вам десять секунд, чтобы вы убрали свои задницы от ворот! Десять! – Роб начал отсчет, который определит жизнь незнакомой группы, уверенно целясь куда-то за забор. Билл хотел было подняться по лестнице на небольшую смотровую линию, позволяющую увидеть территорию за стенами, как раздались выстрелы.

К счастью, огонь открыли не люди со станции, да и никто не стрелял в живых. Группа за территорией приняла попытку избавиться от мертвецов, привлекая своими шумными действиями только больше Ходячих. Именно эти действия, которые, возможно, незнакомцы совершили умышленно, надеясь на то, что люди на станции не совсем демоны, чтобы пристрелить их так просто, заставили Билла скомандовать открыть ворота.

–Вы блядь охуели? – слетая с лестницы, цепляя стоящих на пути людей, взбесился Роб, теперь вновь держа незнакомого мужчину на прицеле. Скала сейчас думал лишь о том, что хочет нажать на курок и его мышцы дергаются от этого желания – спокойное состоянии мужчины напротив бесит его, жутко раздражает, будто тот не молчит вовсе, а ухмыляется.

–Вы нас не впускали! –тут же вмешиваясь, реагируя на грубый тон скалы, забирает на себя все внимание довольно высокая девушка лед двадцати пяти с темным каштановым волосом, собранным в неаккуратный хвост. Ее глаза похожи на глаза-бусинки бешенного кролика, который готов бороться за свою жизнь до последнего, стараясь спастись из лап хищников.

–Закрой свой рот, сучка, твой ор привлекает больше тварей! – делая угрожающий шаг вперед, даже не смотря на пистолеты и редкие винтовки, наставленные в свою сторону незнакомцами, продолжает рычать Роб.

–Не смей затыкать меня! – словно отвечая надвигающейся опасности своей гордостью, чуть ли не вскидывая подбородок вверх, незнакомая девушка делает шаг вперед. Но с этим действием ее уверенность куда-то понемногу улетучивается, потому что теперь она понимает, насколько огромен мужчина, что оказался перед ней. Однако виду своего волнения та не подает.

Споря с собственными чувствами, незнакомка просто скалилась, а скала продолжает мечтать об убийстве. Ему хотелось разбить эту крохотную голову, а лучше, сдавить собственными огромными ручищами, заставляя мозги выплыть через уши. Когда Роб и девушка вновь начали «беседу» на повышенных тонах, в ворота принялись колотить первые мертвецы, пришедшие на звук.

–Успокойтесь! – никто из собравшихся у входа на станцию не знал на кого смотреть, так как Билл и мужчина, стоящий впереди всей группы незнакомцев, произнесли это, нет, рявкнули одновременно, только обращались они к разным людям: Билл к Робу, а незнакомец к гордой девушке.

Теперь двое, возможно, лидеров смотрели друг на друга. Все вокруг, кажется, замерло, и даже скала затих, отходя в сторону, чувствуя напряжение момента. Билл смотрел в глаза незнакомого мужчины с темным волосом и отросшей щетиной, просто молча, а все остальные наблюдали. Казалось, между ними происходила какая-то битва, какой-то диалог или что-то похожее, но никто не мог узнать этого наверняка.

–Что вы здесь забыли? – после долгого молчания, когда все напряглись, переводя взгляд с одного человека на другого, голос старика прозвучал особенно громко, словно гром посреди летнего дня. Паренек, что позвал седого мужчину, вытаскивая того из кабинета, чуть пошатнулся в сторону от такого, тут же чувствуя стыд от собственной пугливой реакции.

–То же, что и вы, старик, хотим выжить, -смотря немного из-подо лба, но при этом заставляя всех почувствовать и ощутить его превосходство, хриплым голосом, пробирающимся куда-то в мозг, ворошащим чувства, ответил незнакомец, называя Билла «стариком», а так его называли лишь близкие. Но седой мужчина решил пропустить это мимо ушей, он видел невоспитанных людей, да сейчас мало кто обращает внимания на подобные глупости.

–Тогда вы не туда пришли, людей мы не принимаем, – честно признаваясь, вспоминая всех тех незнакомцев, которых разворачивали у входа, после иногда наблюдая как те умирали, отойдя на несколько метров от забора, прохрипел в ответ Билл, не радуясь тому, что группа этих людей уже вошла на территорию станции.

–Я не заметил таблички у ворот, – не собираясь вот так просто сдаваться, все тем же глубоким голосом, словно насмехаясь, возразил темноволосый мужчина, чем-то схожий с гордой девушкой, что недавно была готова загрызть Роба, а сейчас вовсе отошла к своей группе, чувствуя накаленность ситуации.

–Значит у тебя плохое зрение,– открыто говоря, что им здесь не рад, что незнакомцы поняли и по ранним действиям, словно констатировал факт Билл, не двигаясь с места, стойко выдерживая чужой взгляд серых глаз, прячущихся на запачканном грязью лице, которая не позволяла увидеть множество небольших ранок.

–Но не такое хреновое, как у тебя. – незнакомец сказал это так, будто на что-то намекая, немного со злостью в голосе, что заставило Билла чуть насторожиться. Хотя он и до этого был напряжен. Только сейчас, порыскав глазами в толпе незнакомцев, старик заметил невысокого паренька, который разумно прятался за чужой спиной.

–Откуда вы? – за спиной старика, который не доставал оружия за этот день из положенного тому места, все собирались люди, которые услышали выстрели и переволновались. Какие-то мужчины с винтовками и пулеметами велели расходиться и вернуться к своей работе, уверяя, что здесь они разберутся без их помощи, но жители базы были любопытными. Некоторые все же, от греха подальше, решили ретироваться.

–Ниоткуда. – незнакомец, который вовсе не направлял пистолета в чью-либо сторону, хотя его люди так и делали, в общем, как и члены общины, явно не был слишком разговорчив. Билл сразу понял, что этот парень с татуировками не был душой компании, но был удивлен тем, что дуло пистолета не целилось в его седую голову.

–Прекрати играть со мной, сынок. Я очень нетерпелив последнее время, – будто подтверждая свои слова, Билл, наконец, сделал хоть какое-то движения, доставая из нагрудного кармана вновь надетой охотничьей жилетки последнюю сигарету. Он курил слишком часто, даже несмотря на слова доктора Белчер.

–О, судя по голосу, ты уже прокурил себе всё, – пользуясь подобной ситуацией, незнакомец позволил себе ехидное замечание, чем лишь заставил девушку, кидающуюся на Роба, зашипеть, говоря, чтобы тот прекратил так делать. Она теперь понимала, что положение их не было радужным. Но темноволосый мужчина словно не слышал ее, всегда настаивая на своем. – Если продолжишь в том же духе, то совсем спечешься, дедуля.

–Не волнуйся за меня, я не пропаду, – уверяя, заставляя своим спокойствием жителей станции лишь удивляться, гадая, что вообще происходит, Билл постарался пропустить замечание мимо ушей. Он научился это делать, ведь ему часто говорили подобное в последнее время.

–Да, я вижу, твои верные друзья готовы разорвать нас на части, – еле заметно кивая в сторону Роба, чем вызвал лишь всплеск гнева, который скала постарался контролировать, незнакомец окинул взглядом серое здание гидроэлектростанции. По пришедшей группе было понятно, что идти им некуда, а скитаться надоело, но Билл просто не мог пойти против устоявшихся правил, следуя которым, они прогоняли даже одного незнакомца. А здесь была целая группа.

–Откуда вы? – снова повторяя вопрос, на который так и не получил ответа, старик понимал, что разговор зашел в тупик. Мужчина в кожаной жилетке, надетой на темную кофту, не был настроен на чистосердечное признание, а уж тем более на исповедь.

–Мы были во многих местах, но начиная с зимы оказались не так далеко от этого места. Однако хорошо не бывает вечно. Такой рассказ сойдет? – после недолгого обдумывания, словно наконец обращая внимание на шипение темноволосой гордой девушки, что порой дергала его за руку, ответил мужчина, вновь возвращая взгляду холодность и какой-то голод жизни.

–Пока что да, – смотря на мальчишку среди незнакомцев, Билл понял, что им все же придется пересмотреть правила: просто отпустить этих людей они не могут, да и застрелить всех сразу не получится. – Но…

Договорить старику не дал какой-то выкрик из толпы, которую продолжали разгонять люди с оружием. Этот голос заставил Билла обернуться.

–Тэд! – прорываясь через людей, оттолкнув в сторону Роба, непонимающего, что происходит и «какого вообще хуя?!» творится, она споткнулась, почти падая, но смогла удержаться на ногах. Блэр плакала, первый раз при Билле, первый раз так откровенно и первый раз от счастья. Старик смотрел на нее, не осознавая вообще ничего, ее слезы заставили что-то в голове отключиться. Блэр вцепилась в мужчину в кожаной жилетке, что смотрел на нее, не веря, будто перед ним был призрак. Смотрел так, словно это труп обнимает его, она отвечала тем же взглядом, только слезливым. Мужчина остолбенел, но после того, как трясущиеся ноги, не удерживающие тела, начали подкашиваться, он обнял Блэр в ответ, признавая, что она жива. Обнял так, будто они были знакомы всю жизнь, будто были самыми важными друг для друга.

Блэр плакала в голос, впервые позволяя себе это при всех. Нет, она не замечала этих «всех», для нее не существовало ничего, кроме Крайтона и того мимолетного счастья, ради которого она страдала так долго. А Билл застыл, понимая, что та девушка, чье поведение пугало его порой, которую он боялся, думая, что она может убить всех на станции, вовсе не монстр. Билл узнал сегодня, что Блэр тоже может плакать, и он понял, как слабы люди.

Старик чувствовал что-то странное: для него было странным, когда такие люди плачут. Это казалось чем-то невозможным. Но именно из-за слез рыжей девушки к человеку, что был причиной этих слез, старик с сигаретой во рту перестал чувствовать недоверие. Потому что если Блэр плакала так, как плачет сейчас, чего Билл никогда не видел и не думал, что это возможно, то этот человек заслуживает доверия. Мужчина с татуировками на руках даже стал интересен Биллу. Хотелось узнать причину такой привязанности. Слезы такого человека как Блэр были равносильны его собственному отказу от сигарет – невозможно.

–Я даже не знаю, что сказать, – мужчина в жилетке обнимал Блэр осторожно, будто боялся, что спит, шепча ей на ухо первое, что пришло в голову. Голос его звучал извиняясь. – Мы думали там, в «Счастливой долине», что ты погибла. Прости, что бросили.

–Нет, я…все хорошо, – словно стараясь взять наконец себя в руки, обнимая незнакомца, почти вися на нем, рукавом вытирая слезы, еле выдавила из себя Блэр дрожащим голосом.– Я искала вас, но не шла. Господи, я так рада…

–Блэр! – рыжая девушка чуть отпрянула в сторону, все еще боясь расцепить руки, замечая, что подросший мальчик, наконец, улыбнувшийся ей с начала всего этого дерьма, и есть тот самый Марко с золотым медальоном на шее. Блэр отпустила Крайтона, который даже не смотрел на людей со станции, разжимая трясущиеся руки, сделала несколько шагов, а после, узнавая двух братьев, которые, будто и не изменились, только подросли, да черты их лиц стали грубее, шагнула в последний раз, когда ноги перестали держать. Марко бросился к Блэр, когда та опустилась на колени, обнимая за шею совсем недетской силой, начиная плакать. А Джин обнял их двоих, прижимая к себе, словно они были одной семьей. Никто не чувствовал неловкости. Это чувство было неуместно. Сейчас время только для радости, только для безумного счастья.

Они обнимались, и все теперь смотрели только на них, будто забывая, что эти люди – незнакомцы, а незнакомцы опасны. Но, будьте уверены, если кто-то посмеет хотя бы вякнуть что-то в сторону Тэда и остальных, руки Блэр не дрогнут, сомнений не будет.