Текст книги "Мертвый мир - Живые люди (СИ)"

Автор книги: Полина Гилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 85 страниц)

–Я действительно назвала его Патриком? – наклоняясь к самому уху, вовсе не слушая слов Отца Питера, спросила Вэл, вероятно, не заметившая своей ошибки. – Патриком, как ту розовую морскую звезду в цветастых трусах?

–Да, – я еле сдержала смех, представив на секунду, что священник стал красным, будто вареный рак, а его черная сутана превратилась в яркие семейники. Смех я сдержала, а вот улыбку скрыть не удалось. Впрочем, Бенсон вообще уткнулась лицом в плечо моей толстовки, тяжело дыша от приступа веселья. Вообще подруга очень часто, неосознанно, давала прозвища людям – Темный профессор тоже ее выдумка.

–Что Вас гложет, расскажите? – Отец Питер отвлёкся от библии, вновь закрывая ее, будто не желая, чтобы все святое в этой книги испарилось. Священник не говорил со старушкой Роуз, которая доверчиво опустилась перед ним на колени, как с обреченной душою, напротив, он был готов выслушать ее, а после никому не раскрыть ее секрета, печалей. Так выглядел человек в сутане с крестом, свисающим с тонкой шеи. Он будто был личным дневником для Роуз, которая могла рассказать ему все. Вот только, кроме священника и старушки, здесь были и другие люди.

–Святой Отец, я потеряла мужа, когда все это началось. Могила Гари здесь, совсем недалеко, и я знаю, что он покинул меня, но я не могу перестать видеть его по ночам. Я все твержу его заблудшей душе, чтобы он оставил меня, ушел, чтобы спокойно принял мое одиночество, но он не хочет. Он одержим. Это меня печалит. Святой Отец, помогите мне, я не хочу, чтобы Гари страдал…

–Душа Вашего супруга уже давно приближена к Господу Богу, он уже стал частью мира, в который нам пока не суждено отправиться. Гари познал истину, и лишь помогает Вам, оберегает. Чтобы просить его уйти, позволяя Вам спокойно принять его перерождение, я должен побывать на его могиле. Не бойтесь, Роуз, встаньте, – подавая старушке руки, помогая ей подняться с колен, на которые она опустилась перед священником, просил Отец Питер.

–Мне стыдно, Гари был безбожником, он относился к вере как к веще, но я прошу о спасении его души, – честно призналась Роуз, опираясь и принимая помощь Отца Питера, который смотрел на слезы раскаяния пожилой и седой женщины со смирением, будто это была часть какого-то очищения.

–Я могу лишь помочь Вашему супругу, указать путь, но о спасение вы должны молить Господа, – продолжая держать дряхлые кисти Роуз, трясущиеся как и угловатые плечи от всхлипов, человек в темной сутане поднес к губам старушки крест на длинной цепочке. – Он прощает всех, и заблудившихся, и оступившихся. Всем дарует Рай.

Роуз заплакала сильнее, сухими губами целую протянутый крест, чувствуя прохладу серебра.

Смотря на все это, я испытывала и сострадание к Гари-думаю, атеист был бы не очень рад такому представлению жены –и ненависть к старости в этом новом мире, смотря на Отца Питера, который из мудрого старца, держащего в дряхлых и уставших руках библию, вновь превратился в человека в черной сутане. Мне были близки чувства Роуз, чувство ее скорби, не веры, но я чувствовала какое-то отвращение от ее слез.

Я не удержалась и фыркнула, что вышло довольно громко. Старушка с сединой в волосах опустилась на стул, где сидела до того, как Отец Питер обратился к ней, замечая ее дрожащие губы, но священник посмотрел на меня вопрошающим взглядом. Остальные же собравшиеся резко обернулись себе за спины, заставляя Бенсон чуть ли не вздрогнуть, предвкушая что-то жестокое, связанное с насилием. Именно таким образом выглядели лица верующих, которые вели себя так, будто никогда не топтали растущие цветы, соблюдали все посты, а по воскресеньям ходили в церковь. Над их головами не хватало только нимбов.

Из этих взглядов, ждущих объяснений, я выловила один знакомый – Джейн Макдафф тоже была здесь. Взгляд бывшей одноклассницы, чьи волосы отросли, напоминая о прошедшем времени, смотрели на меня не осуждающе и не ненавидящи, а принимая мое отношение к подобным событиям и собраниям. Когда-то давно мы уже сталкивались с подобной проблемой – между нами завязался спор, в котором каждый пытался навязать свои взгляды другому, но в итоге мы обе поняли, что относимся к вещам чертовски по-разному. Мы смирились, уважая и принимая чужой выбор, понимая, что одна лишь вера не может сделать кого-то врагами, хотя в прошлом многие войны начинались именно из-за религии – того, что ты не можешь даже потрогать. Это глупо: утверждать, что человек свободен, а после убивать его из-за того, что он верит в другие вещи.

–Кажется, я видел Вас раньше? –голос Отца Питера заставил меня оторваться от взгляда Джейн, а всех присутствующих от моей персоны и чуть напуганной такой реакцией Вэл Бенсон. Подруга теперь недоверчиво косилась на людей, боясь, что те достанут копья или солому и спички.

Смотря на меня, понимая, что я еще не осознала, что обращаются ко мне, священник сделал несколько шагов вперед, протягивая руку:

–Да, Вы мисс, в бордовой кофте, – чуть улыбаясь, не опуская руки, другой же придерживая внушительный крест на груди, пояснил Отец Питер, заставляя всех вновь обратить на себя внимание. В этой комнате человек в чёрной сутане был самим воплощение Бога для верующих. -Вы говорили, что по-другому относитесь к вере, верно?

–Можно сказать и так, – не понимая, зачем священник протягивает свою бледную руку, я кивнула головой, краем глаза замечая, как Бенсон напряглась, собираясь убежать из этого места. Кажется, в голове подруги уже звучали церковные колокола.

–Может, вы расскажете нам об этом? –почти заинтересованно, уже собираясь указать мне «путь спасения», попросил священник, стоя на прежнем месте и протягивая ладонь. То, что всегда поражало меня в верующих людях, работающих в церквях и храмах, так это их способность убеждать других: на каждый твой аргумент у них был свой ответ, который в итоге все равно делал Бога великим и могучим.

–Не думаю, что кто-то, верующий в Бога, создавшего планету за семь дней, будет слушать меня и мою религию, основанную на фактах, науке и сатанизме, – вспоминая насмешку и раздражение в голосе Билла, я почти видела, как старик улыбнулся, если бы услышал мои слова. Мне сейчас не так хотелось что-то доказать, как просто остаться в покое, дослушать эти бредни и уйти.

–Сатанизме? – нотка удивления, не страха, проскользила в голосе Святого Отца, а собравшиеся почти одновременно громко вдохнули воздух, чуть ли не хватаясь за головы. Старушка Роуз, которая не была обо мне плохого мнения, теперь смотрела как на демона с рогами и копытами. В ее старых глазах действительно был страх.

–В наше время любой способ выжить хорош, разве нет? – еле сдерживаясь от того, чтобы не пожать плечами, вопросом ответила я на тот же удивленный взгляд священника, который опустил руку, продолжая сжимать крест на груди. Привычное умиротворение исчезло из его голоса, он стал более серьезным.

–Чем же вам не угодил Господь бог? – вновь возвращаясь в чуть приподнятое настроение, будто решая, что будет воспринимать мои слова, как слова ребенка, запутавшегося и потерявшегося, Отец Питер вновь улыбался уголками губ, чуть щуря глаза. Его руки вновь оказались сложены перед собой, немного скрываемые длинными рукавами черной сутаны.

–Хотя бы тем, что я родилась девочкой. – Вэл Бенсон посмотрела на меня, веля заткнутся. Она уже несколько раз пожалела, что именно мне предложила пойти с ней на это собрание религиозных жителей станции, подруга была бы рада заткнуть мне рот, мило улыбаясь окружающим.

–Но Господь дал вам жизнь, – вновь находя ответ на мои слова, высказал свой протест священник. Когда не находишь определённых слов, заставляй людей видеть во всем хорошее, находить плюсы – кажется, это одно из правил, которым руководствовались все священнослужители.

–А потом забрал ее у всех моих близких, –я кивнула на слова Отца Питера, почти упрекая его в его же вере, которая казалась мне слепой и бессмысленной. С самого начала я не собиралась этого говорить, я вообще не собиралась говорить чего-то в этой комнате, но все начало выходить из-под контроля.

В помещении повисло молчание, то ли удивлённое, то ли заставившее задуматься. А, может, что-то еще. Я не знаю. Но от моего резкого ответа Отец Питер чуть растерялся, продолжая молчать, сложив руки перед собой, ища в моих глазах чего-то, на что можно надавить. Верующие терпеливо ждали ответа священника, будто между нами происходила словесная битва. Люди ждали, пока он защитит их и их веру, не позволяя им усомниться в Господе.

– Ваш Господь Бог не меньше убийца и демон, чем дьявол, которого вы проклинаете и боитесь, – когда Святой Отец собирался что-то сказать, я опередила его, будто дожидаясь этого момента.

–Вы очень печальны, скорбите, Вам стоит выговориться, это поможет… – я примерно представляю, что хотел сказать священник дальше, но слушать его теперь не собиралась.

–Кому-то помогает, – согласно кивнула я, отмахиваясь от предложения Отца Питера. – Но не мне. Если Вы верите в Бога, все вы, собравшиеся здесь, то почему Создатель решил разрушить все, что было создано для человека? Не задумывались?

Я уставилась на людей, поднимаясь с места. Все давно перестало идти по плану, выходя из-под контроля. Теперь во мне горело желание доказать что-то другим.

–Мы, для Вашего Бога, как животные, сотворённые Им же, и однажды мы Ему надоели: наша рутина, проблемы и вечное нытье. Он решил изменить мир, развеять то, что Ему наскучило. Он обещал Вам воскрешение мертвых? Вот оно: Ваши близкие теперь рядом, только пытаются сожрать всех, кого видят. В такого Бога все верят?

Отец Питер вновь хотел что-то сказать, раскрывая рот, расцепив руки, но я уже завелась, смотря на эти доверчивые и слепые взгляды. Вэл пыталась одернуть меня за край толстовки, но я усердно игнорировала ее попытки.

–И если Он существует, то предстанет однажды перед Вами не в белых одеждах среди облаков, а в самом пекле подземного мира . Я верю не в ангелов или судьбу, я верю в собственные силы и людей, которые меня окружают. Тем, кто готов слепо следовать тому, что написано в библии, свою жизнь я не доверю. Мои родные, знакомые, друзья погибали, что лишь показывало мне их слабость, и мою собственную слабость, потому что защитить и спасти их я не смогла. А что смерть близких показывала вам? Верно, плохое чувство юмора Вашего Создателя.

Рядом сидела женщина, прижимающая к себе двухлетнего ребенка, который не мог ни говорить, ни делать что-либо самостоятельно. Его мать так старалась защитить его, не понимая, что эта ее забота лишь убьет его в скором времени. На что она надеялась? На Бога?

–Если вы будете полагаться на Бога, думая, что он сохранит вашего ребенка, которого вы так боязливо прижимаете к себе, то он не доживет и до трех лет.

***

Двое мужчина и погасшая, почти незаметная женщина с пшеничным тонким волосом вышагивали по занесенной снегом тропе. Они вышли со станции довольно давно, пешком добираясь к обозначенной в головах цели – окраинам большого города. Обычно этого места они старались избегать, да и сейчас переходить один из мостов через реку, забаррикадированный когда-то военными, не собирались. Группа из трех человек разведывала обстановку, понимая, что старик Билл снова был прав. Как бы им не хотелось с ним соглашаться, но этот седой мужчина, говоривший порой жестокие и безрассудные вещи, всегда был прав. Постоянно.

–После того представления, что устроила рыжая на недавнем собрании, Святой Отец ничего не сказал. –снежная метель, да и сильный мороз, были нечастыми гостями штата Иллинойс, зима носила переменчивый характер: снег мог растаять за один день, а на следующие сутки вновь покрыть землю. – Он хотел показать этим, что уважает любое мнение, я уверен.

–И что было дальше? – собеседник мужчины, натянувшего на голову капюшон теплой куртки, сковывающей движения, настороженно посмотрел на пятна крови и грязи на взрыхленном снегу, ожидая появления мертвецов.

–Он прочел нам всем отрывок из библии, где Господ обращается к Ною, говоря, что он достоин спасения, – вовсе не замечая явного безразличия в тоне Гари, который уже в который раз не позволял своей дочери Сэм выходить за укреплённый забор станции, с ноткой презрения к рыжей Блэр, получивших врагов после своего выступления, продолжал Бен. –Отец Питер говорит, что все, кто выжил на станции, достоин этого, и Бог это знает, поэтому и защищает это место.

–Бред. – тихий, но твердый голос женщины, тянувшейся позади, смотрящей теперь на мир пустым взглядом, заставил Гари и Бена обернуться на ее фразу.

–Все в порядке? – не останавливаясь, спросил Гари, замечая теперь привычный взгляд Лили. Теперь, стоило заговорить с женщиной, как создавалось чувство, будто обращаешься к пустоте. Она больше не улыбалась, не злилась, не спорила, Лили только плакала, позволяя увидеть свои слезы лишь отражению в зеркале.

В тот день, когда, едя в микроавтобусе, волнуясь за оставшихся где-то позади членов группы, Лили просто думала о том, как Майкл успокоит ее. Как его вечно теплые, сильные, такие родные, дарящие защиту, руки успокоят ее. Как мужчина прижмет ее, волнующуюся и безутешную, к своему телу, согревая, забирая беспокойство, развеивая страх одной лишь фразой. Лили мечтала об этом, легко улыбаясь собственным мыслям.

Кажется, женщина думала и о словах Блэр, с которой они дежурили в столовой. Стоило ей вспомнить, что все знают о ее отношениях с Майклом, как чувство к нему, которое она боялась назвать любовью, превращалось в бешенство и стыд. Она бы хотела перестать скрываться в темных частях станции, позволить всем узнать о них двоих, но что-то не давала ей сделать этого. Это был глупый страх чужого мнения.

Лили обрадовалась, несмотря на свое волнение за группу Блэр, когда Билл просил Майкла подогнать автомобиль с полным баком – женщина встретит мужчину, который заставляет ее улыбаться, еще раньше, все ему расскажет, почувствует его тепло. Она помнила, как он лишь посмеялся на ее злое и красное от стыда лицо, когда она влетела к нему, перебирающему патроны, говоря, что все знают об их встречах. Сердце женщины замирало в предвкушении, когда она увидит это милое для нее лицо, эмоции на котором могут быть так разнообразны и убедительны…

Когда на обочине дороги показалась одна из тех машин, что стояли на стоянке станции, сердце Лили забилось быстрее, а она уже была готова выскочить из автомобиля на ходу, широко улыбаясь. Она, кажется, совсем не соответствовала тем людям, что были с ней на вылазке – все были подавленные и побитые, но и внутри них была радость за то, что они живы.

Первым остановился автомобиль дедули Билла, который почти сразу выскочил с переднего сидения, бросаясь куда-то в сторону светлой машины, чуть побитой и помятой. Не дожидаясь полной остановки микроавтобуса, Лили оттащила тяжелую дверь в сторону, спрыгивая, стараясь не упасть. Стараясь одновременно не показывать своих чувств, но в то же время, не умея удерживать все в себе, женщина с зелеными глазами, живыми и радостными, легко побежала в сторону, где уже были выжившие члены группы.

Она оббежала одного мужчину, который что-то хотел сказать ей, но лишь испуганно уставился вслед, не смея проронить и слова, а потом на пути женщины предстала Трис, захлебывающаяся слезами. Лили решила, что та не успокоилась и теперь после гибели брата, но не могла сейчас остановиться рядом с ней, потому что ее ждал Майкл, чья улыбка должна была развеять все ее волнения.

–Лили… – стараясь ухватить женщину за рукав, которая сменила бег быстрой ходьбой, протянула Трис, размазывая по красному лицу слезы и слюну, так, будто задыхалась от чувств, что нахлынули на нее. Лили лишь, извиняясь, посмотрела в ее сторону, продолжая двигаться к машине и Майклу, который, наверняка, тоже мечтал освободиться от наставлений Билла и увидеть ее.

–Майкл! – пробираясь сквозь людей, столпившихся у светлой машины, создающих подобие очереди в фруктовую лавку или на кассу, радостно выкрикнула женщина, когда была уверена, что еще пару шагов и она будет там, рядом с Майклом, обнимет его.

Неожиданно чьи-то руки схватили ее за пояс, оттягивая назад. Лили непонимающе уставилась на Гари, чье лицо было мертвым, холодным и бледным. Она что-то сказала ему, почти отталкивая мужчину, боясь, что Майкл поймет все не так, когда посмотрела в сторону светлой и побитой машины, где на корточках сидел старик Билл.

Кто-то, чья спина перекрывала выросшей на ранчо женщине обзор, оглянулся назад, слыша голос Лили, теперь отходя в сторону, открывая то, что заставило дикий крик вырваться из груди, болезненным эхом разносясь по округе.

Лили начала вырываться, размахивать руками. А слезы и крик все продолжали идти откуда-то из глубины, разрушая тело женщины все больше. Все опустело в один миг: мечты разрушились, ожидания не оправдались, Майкл не обнял ее.

Вырываясь с дикой силой из рук Гари, который почти упал на обочину дороги, Лили, скользя коленями по каменной насыпи, приземляется рядом с телом мужчины, помешанного на оружии. Билл тут же отходит в сторону, указывая кому-то за ее спиной, не трогать женщину. Старик отходит, словно не имеет права что-либо говорить.

А Лили не понимает. Не понимает, что происходит. Она не понимает, почему тело Майкла залито кровью, почему в его теле отверстия от пуль, словно в какой-то доске. Женщина не понимает, почему Майкл не улыбается ей, почему не обнимет, забирая все страхи, почему он не дышит.

Лили отчаянно зовет его, улыбаясь, а слезы скатываются по щекам. Она прижимает его голову к груди, будто делясь с его холодным и синеющим телом своим теплом, убирая со лба русые волосы, будто заботливая мать. Не слыша ответа, она укладывает его на каменную насыпь, аккуратно, чтобы ему не было больно, начиная массажировать сердце, нажимая со всей силы, не боясь сломать ребра. Лили плачет, что-то кричит, потом шепчет, ее рот то открывается в немом крики боли, то улыбается, так легко и непринужденно, с ноткой безумия. Она делает искусственное дыхание, зажимая нос Майкла, она вдыхает воздух, стараясь отдать его мужчине, чьи глаза смотрят вовсе не на нее, как это бывало всегда. Лили не понимает, почему ничего не помогает, почему на боку машины кровавые пятна, почему Майкл лежит на земле, не отвечая на ее голос. Неужели, он не любит ее больше?

Лили почти радостно вскрикивает, когда ее любовь, да, именно любовь, теперь она знает это, крепко обнимает ее, прижимая к себе, тянясь к лицу, чтобы подарить еле ощутимый, но полный любви поцелуй. Лили почти сама придвигается к Майклу, который хрипит от того, что его тело болит, разрываемое отверстиями от пуль, когда пальцы и голова ее любимого резко опускаются на землю, а все тело подскакивает чуть вверх.

Теперь Лили не понимает, почему дорожка крови скатывается по переносице, оставляя красный след. Лили не понимает, почему внутри нее пустота и ей больно так, как не было никогда. Почему она испытывает эти чувства, если Майкл все еще жив.

А потом пустоту внутри женщины заполняет гнев и злость на того, кто посмел угрожать ее Майклу, только ее Майклу! Осознанно, словно львица, старающаяся защитит свое дитя, Лили выхватывает пистолет из-за пояса, резко поворачиваясь и стреляя в мужчину, что стоит за спиной. Наверное, именно из-за трясущихся рук, но женщина промазывает, попадая в плечо Роба, которого готова разорвать собственными руками.

Лили не понимает, почему ее хватают, выбивают оружие. Она не понимает, почему Билл не застрелит этого сукиного сына, который угрожал Майклу. Она не понимает, почему соленые слезы не перестают скатываться по ее щекам, заставляя захлебываться.

Лили не помнит, что было дальше. Просто не помнит. Она лишь чувствует боль, пустоту, бессилие и что-то, разрывающее ее душу на части, ранящее сердце, заставляя судорожно хватать воздух, когда старик Билл прижимает ее к себе, шепча слова, будто проклятие: «Он мертв, Лили, Майкл мертв».

–Со мной все хорошо, – безразлично бросает Лили на вопрос Гари, выхватывая из-за пояса нож, направляясь к мертвой твари, что прислонилась к заснеженному стволу дерева, смотря на покрытые слоем снега толстые ветви. – Я уважаю Блэр больше вас всех, верующих.

–Что? – Бен почти возмущенно возразил на слова Лили, явно не думая, что рыжая девушка на станции, которая, как думал сам мужчина, пользовалась старостью Билла, получая некоторые привилегии, не является в его глазах объектом уважения и правильности. – Она безбожна! И если так будет продолжаться, то Господ накажет нас всех за то, что мы укрываем ее среди нас!

–Это тебе твой Падре сказал? – вытирая нож о разодранные ветками и другими мертвецами одежды мертвой твари, с тем же безразличием смотря на окружающие места, спросила Лили, выпрямляясь.

–Тебе бы тоже стоило молиться и уверовать, чтобы душу Майкла спасли из мрака! – неожиданно, не осознавая, что сказал, Бена почти швырнули в сторону заснеженного ствола дерева, под которым сидел теперь мертвый труп, склонив голову. Лили, чье лицо скрывал пшеничный тонкий волос, удерживала Бена, заставляя мужчину вжиматься в кору и древесину, стараясь отдалиться от лезвия ножа, приставленного к его горлу.

–Закрой свой рот, кусок собачьего говна. – Гари лишь стоял в стороне, будто не замечая происходящего и, почти свистя, смотрел по сторонам. Лили зло шипела, теперь смотря на Бена из-под челки тем угрожающим взглядом, заставляющим мужчину поверить, что ее рука не дрогнет, разрезая кожу на его шее. Женщина заставила напарника на этой разведке почти стоять на носочках, остерегаясь ее намного больше, чем мертвецов вокруг. Нет, Бен боялся Лили, новую Лили. – Не смей произносить его имени, и не заикайся при мне о своем сраном Боге.

–Нужно идти, –замечая тащащихся мертвецов, оповестил Гари, заставляя женщину отпустить Бена, продолжая испепелять мужчину взглядом. Тот сразу потер горло, боясь даже смотреть в сторону Лили.

Вместе со смертью Майкла, которого застрелили те, чей след не удалось обнаружить в лесу, от стеснительной и доброй Лили оторвали кусок ее самой. Именно оторвали, разрывая на части. Кажется, все доверчивое и светлое, что было в женщине, ушло вместе со смертью мужчины, помешанного на оружии.

Лили сначала не понимала. Потом рыдала и страдала. Ее посещали мысли о смерти, чтобы оказаться с ним, найти и отыскать его. Потом пришла злость на весь мир. Потом отчаяние и сосущая пустота. Потом печаль, перерастающая в депрессию. Она не смотрела на людей, она их не видела. Лили не слышала голосов и хрипов, не чувствовала собственных эмоций и не думала о потребностях. Она знала лишь, что страдает и скучает.

А потом пришло безразличие, которое позволяло быть самой собой лишь с теми, кому она доверяет, чьи взгляды тоже стали пустыми и холодными.

Стоило Лили увидеть лицо Блэр, вернувшейся на станцию, ее глаза, кричащие о чем-то, о боли, как она привязалась к рыжей. Она нашла в ней успокоение, подтверждение того, что этот мир старается сломать не только ее. Когда она, стоя у ворот, увидела мертвецов, бредущих вдалеке, то собиралась пристрелить их, надеясь получить удовлетворение. Но Лили не помнит, что заставило ее отогнать эту мысль: было это предчувствие, а, может, безразличие ко всем умершим. Но после она была рада, что не выстрелила. Это были Билл, Блэр и Марта.

Когда Лили увидела изуродованное лицо темноволосой, то поняла, что мир действительно сжирает всех, кто отвлекается на радость. Когда она увидела глаза Билла, еще в первый раз, то поняла, что реальность не щадит никого: ни стариков, ни детей. Стоило женщине не найти Грэхема, как она поняла, что теперь все умирают неожиданно и быстро.

Стоило ей увидеть лицо Блэр, как она поняла, что ненависть ее, этой девушки, оправдана, что Лили чувствует тот же гнев, что и старшеклассница, появившаяся на базе в начале осени.

Тропа, ведущая прямо к шоссе, а там недалеко и до забаррикадированного моста через реку Иллинойс, была извилистой, словно змея, старалась запутать. Но группа из трех человек, один из которых верил в Бога, поддаваясь рассказам Отца Патрика, другой относился безразлично вообще ко всему, а третий ненавидел Создателя, веря, что именно он виновен во всем, что происходит, продолжала целеустремленно двигаться вперед.

–Кажется, теперь слова «Господь Бог» будут чаще слышаться на станции, – сухо сказал Гари, шагая по снегу рядом с Лили, желающей лишь вернуться обратно. Не на станцию, нет. В прошлое…

***

–Ты скучаешь по нему? – тихий голос Джейн заставил меня почти вздрогнуть, хотя я знала, что девушка идет рядом со мной. Ее взгляд был печальным, уголки губ опустились вниз, как и голова, свисавшая с плеч.

–Скучаю, – честно призналась я, вспоминая, что так и не сказала погибшему другу о том, что он был важен для меня. Это больно, жить, когда знакомых мертвецов вокруг становится больше, чем живых. Успокаивало меня лишь то, что он не обратился, просто не мог, потому что пуля попала в голову.

–Те, кто убили Криса, так и не подходили близ станции, их не видели поблизости, – Джейн знала моих страхах, поэтому говорила это. Я действительно боялась, что люди, охотившиеся на нас в лесу, а после те, кто убил Криса, придут сюда, найдут это место. Я боялась людей. –Думаешь, Майкла застрелили они же?

–Об этом уже говорили, это был кто-то другой, – помотала я головой на вопрос бывшей одноклассницы, прячущей руки в карманах. – Кто-то, кто был намного ближе к станции.

Мы шли в сторону могил по заснеженной территории за забором, проваливаясь в снегу. И я, и Джейн выполнили те обязанности, которыми нас наделили на сегодняшний день, поэтому, по предложению Макдафф, сейчас мы двигались к сломленному пополам дереву у бугорков снега с торчащими крестами.

Я не знала, зачем, мы просто шли туда. Тех, чьи тела удалось привезти с вылазки, похоронили здесь, на территории гидроэлектростанции. Теперь у нас было кладбище; Лили часто проводила время здесь, как и многие другие. Кевин же вовсе забыл о том, что его отец погиб, отрекаясь от печали и скорби. Парню надоело жить прошлой болью, он снова вернулся, будто стараясь заменить Криса, вечно веселого и спорящего, пытающего показаться крутым, немного пошлого. Я скучала, чертовски скучала. Вы не представляете, как на меня смотрела Джейн, увидев в первый раз после дальнего рубежа. Я, кажется, выглядела так, будто меня не существовало, будто я была пустым местом на земле, только кровавым.

Митч Стивенсон, который последние школьные годы почти не общался с Крисом, лишь молча постоял у пустой могилы, у одного несчастного креста, быстро уходя. Самир видел, как парень бил кулаками в стену, скрепя зубами, не обращая внимания на боль. Митч плакал, безмолвно, не показывая своей скорби.

Теперь люди, которые когда-то были мертвыми для меня, которых я похоронила еще в самом начале, начали умирать по-настоящему. Нас осталось так мало…

Вэл Бенсон, повстречавшаяся мне первой, повалившая на землю, нашедшая себя в охоте.

Брина Честертон, с которой мы редко общались, чаще разговаривая о простых вещах.

Марта Хокинз, чье лицо теперь было изуродовано после аварии, когда погиб Грэхем, не узнав о своей смерти.

Дэйв Одли, не показывающий никому, но винивший себя в смерти Отиса Кита, будто он был там.

Зак Хэнкс, вечно пропадающий с Гари и Беном, которые учили его обращению с оружием, парень боялся, что все умирают, он не хотел стать одним из мертвецов, что следовали по пятам.

Митч Стивенсон, обходящий могилы у забора стороной, не показывающий никому своих страхов, грубый и резкий.

Кевин Форд, смирившийся, понявший, что должен измениться, если хочет жить, научившийся убивать мертвецов, не боясь смотреть на их лица.

Джейн Макдафф…

Блондинистую девушку постоянно приходилось защищать. Она была похожа на миниатюрную леди прошлого века: слабая, невысокая, хрупкая, ранимая. Она была почти незаметна на станции, но ее неоспоримая помощь и поддержка, заставляла всех знать, что Джейн Макдафф существует.

Бывшая одноклассница выжила благодаря Кевину и его отцу, Джейн увидела смерть своего укушенного родителя, но не умерла вместе с ним, становясь бы при этом призраком. Макдафф нашла того, кто будет сильным, чтобы защитить ее, чтобы заботиться – Кевина. Они двое напоминали мне меня и Кловер, нуждающихся друг в друге.

Наверное, Джейн была единственным человеком на станции, который переживал смерть любого члена общины: Майкл, Джефф, которого мы плохо знали, Крис, Отис, Аарон, Тод, Тайлер, Грэхем… Куча чертовых имен, чертовых мертвецов, не дающих уснуть по ночам, всплывая в сознании. Джейн помнила их всех, постоянно напоминая о смерти. Макдафф впечатлительная девушка, она не могла отойти от смертей и жестокости, которые были повсюду в новом мире.

Она всегда выбирает светлую сторону, сострадательную и сочувствующую – так же, как делала это во время споров об Отисе, которого собирались вышвырнуть. Джейн всегда старается видеть хорошее, светлое, пусть это все затянуто мраком, кровью и зловонием. Девушка прощает многое, но не понимает убийц. Поэтому, наверное, я не стала рассказывать и афишировать того, что убила двух людей в том злосчастном городке с магазином и складом.

К убийцам у Джейн Макдафф появляется отвращение.

Со временем, когда началась зима, бывшая одноклассница стала более выносливой, не такой паникершей, какой была. Мы часто говорили с ней о прошлом, что не давало лично мне забыть какие-то моменты и о человечности. Джейн часто напоминала о школе, лагерях, поездках, драках на переменах, об учителе, которого мы не терпели, о всех парнях, разбивших наши сердца. Теперь мы знали, что смерть убивает тебя намного больше, чем расставание с парнем.

«Это все было словно вчера», – всегда говорила Макдафф, улыбаясь, а после вмиг становясь печальной. Я часто в прошлом думала, что меня бесит ее жалость, что я готова убить ее за эту черту. Но знаете, сострадание ведь не то качество, за которое сейчас нужно лишать жизни.

«Теперь все должны держаться вместе», – так тоже говорила Джейн, узнав, что я оставила Отиса Кита в лесу. Она понимала, что сделала я это из-за ситуации, в которой оказалась, но ей было тяжело принять это. Старшеклассница понимала, как важна поддержка и доверие в группе. Именно мне Джейн напоминала о том, что, пусть ложью и неискренностью, но нужно создать сплоченность в общине.

«Потом все придет, главное начать» – после вылазки на дальний рубеж повторяла девушка, замечая, как люди накидываются на членов совета, стоит им показаться в коридорах или на улице. После того, как многие погибли, здесь все действительно ухудшилось, в плане отношения друг к другу.