Текст книги "Богдан Хмельницкий"

Автор книги: Николай Костомаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 67 страниц)

разоряли дома, вино градники, скотные дворы и даже насиловали девушек и женщин;

взбешенные молдаване гонялись за ними и пришли в такое ожесточение, что без

разбора каждого польского воина, которого встречали в своих деревнях, резали, либо

сажали на кол, топили в воде, вешали на дереве G). При таком печальном положении

войска между его предводителями возникли несогласия; на короля роптали. «Мы,—

говорили паны,—провели весну, лето и осень в бесполезных рассуждениях и советах, и

теперь должны сражаться зимою, когда у нас нет ни одежд, ни припасов, когда

голодный и голый жолнер не в силах зарядить пушки» 7).

Хмельницкий, зная о таком положении неприятеля, увидел, что настает, наконец,

пора действовать и побудил хана осадить польское войско, чтоб выморить его голодом.

Б самом деле, поляки, по собственному сознанию их, обречены были на гибель.

Неприятельское войско двинулось на них во второй половине ноября.

Поляки все еще не знали ничего, и верное известие о приближенип хана принес

верный королю козак Ясногурский. Он известил, что сорокатысячная орда Ислам-

Гирея находится уж под Шаргородом, но что хан послал к Ракочи и к молдавским

господарям посольство. Вслед затем полковник Микеша прислал пойманного татарина.

Этот пленник сообщил полякамъ

1)

Kronika miasta Lwowa, 333.

2)

Летоп. Велпчка, I, 149.—Wojna dom. Ч. 3, 103.

3)

Wojna dom. Ч. 3, 103.

4) Annal. Polon. Clim., I, 375.—Jak. Micbalowsk. Xiega Pam., 700.—Jemioiowsk.

Pamietn., 44.

5)

Histor. ab. exc. Wlad. IV, 103.

6)

Annal. Polon. Clim., 1, 395.

’) Wojna dom. 4. 3, 105.

540

утешительные известия: все мурзы понуждают хана оставить Хмельницкого;

турецкий чауш приказывал ему сделать то же от своего правительства; хан ворожил,

будет ли ему счастье: пущено две стрелы на воздух, обе упали острием одна к другой,

из этого, заключили, что обе стороны равносильны *). Тогда Шемберг нарядился в

молдавское платье, взял из своего стопятидесятного отряда восемь человек и, встретив

татарского посла, приветствовал его на волошском языке и объявил, что господарь,

услышав о посольстве хана, выслал его на встречу. От имени господаря он изъявлял

желание изменить полякам и пристать к татарам н козакам. Татарин доверился ему и

продолжал с ним путь, как вдруг, воспользовавшись его оплошностью, Шемберг с

своею малочисленною свитою схватил татарина и ускакал в польский лагерь 2).

Ханские письма. прочитаны были в военном совете. Если ты,—писал хан к Ракочи,—

не отстанешь от поляков, то не сомневайся, что тебе будет очень худо. Я изолью

обильное мщение над целым твоим народом; ты всему причиною: ты напал на старого

господаря и выгнал его. Теперь, если хочешь спастись от совершенного разорения,

оставайся в повиновении у Порты и отступи от поляков. Какую помощь может дать

тебе король против Оттоманской Порты, когда он не в силах сладить с своими

взбунтовавшимися подданными? И теперь поляки сидят закопавшись в земле. Мы с

ордою не отойдем отсюда, пока не попытаем счастья; зашедши так далеко, ворочаться,

ничего над ними не сделавши, было бы нам вечное бесславие и неудовольствие от

Порты. Лучше нам побрататься с ними зараз и действовать заодно 3). Подобные

предложения были уже в другой раз 4) и, вероятно, страшась хана и Турции, Ракочи сам

приказал Кемени уйти. Стефан молдавский, овладев с помощью поляков престолом,

также рассудил спокойно пользоваться им.

Поляки начали расспрашивать татарина. «Хмельницкий и хан,—сказал он,—знают,

что войско ваше изнурено до крайности и намереваются отрезать вас от Польши.

Загоны заняли уже всю Подоль и Покутье; вас примкнут к Днестру и будут всю зиму

морить холодом и голодом. Для этого хан приказал татарам запастись тулупами» 5).

Тогда, говорит русский летописец, в польском войске возник страх пилявский

винницкий и зборовский. Не только простые, но и знатные особы без позволения

уходили °). Чрез несколько дней посланный на подъезд Г рс

ѵ кий принес весть, что уже

хан под Гусятиным. Намерение хана было ясно: он мог из-под Шаргорода ближе

напасть, но пошел на запад, чтоб отнять у поляков подвоз продовольствия и отрезать

им путь в Польшу 7). Предводители собрали совет.

*) Рукоп. И. П. Б. разнояз. Misc. № 63.

-) Annal. Polon. Clim., I, 332.—Рук. И. П. Б. Misc. JV» 63.

3)

Рук. И. П. Б. Misc. № 63.

Ч Annal. Polon. Clim., I, 391.

5) Летоп. Велпчка, I, 149,—Кратк. опис. о бунт. Хмелышцк., 50.—Wojna dom. Ч. 3,

104.

6)

Annal. Polon. Clim., I, 396

7) Wojna dom. Ч. 3, 106.—Летоп. Велпчка, I, 150.—Рук. И. П. Библ. Misc. № 63.—

Ks. Pam. Jak. Micha}., 708.

541

«Единственное средство,—говорили одни,—выйти на встречу неприятеля и дать

решительное сражение».

«Это значит,—возражали им на совете,—отдать на погибель короля и все войско.

Посмотрите на наших воинов и сравните с неприятельскими: у неприятеля сила такая

же, как под Верестечком! Да еще может присоединиться к Хмельницкому здешняя

чернь. Гораздо лучше поскорее убежать домой чрез Покутье и как-нибудь обмануть

неприятеля».

Большинство придерживалось такого мнения.

«Это невозможно,—говорили третьи,—все проходы заняты козаками и татарами;

они нас будут преследовать со всех сторон: нам остается положиться на судьбу,

молиться Богу и оставаться на месте. Местоположение здесь удобно: воды отнять у нас

нельзя х), а продовольствие будем получать из Молдавии 2).

«А кто же поручится,—возражал им Любомирский,—что враги не окружат нас со

всех сторон? Конечно, этого надобно ждать. Если мы останемся в таком положении

еще несколько дней, то неверные будут нас брать полуживых от голода и холода и

вязать как баранов. Надобно было думать об этом прежде; а когда мы уже допустили

себя до такого положения, то чтоб, по крайней мере, не погибнуть даром, предложим

хану войти в переговоры и попробуем разлучить татар с козаками» 3).

Против этого мнения возникло неудовольствие; начали еще советовать разделить

свое войско и отправить часть его на татар. Любомирский представлял несообразность

такого предприятия, но король, постоянно недовольный Любомирским, грубо

отвергнул его представления 4), и решился узнать подлинно, где хан, и как

расположены неприятельские силы. Он приказал всему войску оставаться в обозе и

отправил к Гусятину сильный отряд под начальством Клодзинского.

Ян Казимир, по уверению современника, замышлял было с некоторыми

приближенными уйти тихонько, оставя войско на произвол судьбы, но другие узнали и

не допустили его до этого 6). Убеждаемый канцлером Корыцинским, он должен был

поневоле пристать к мнению Любомирского 6). «Поляки,—говорит современник 7),—

увидели, что ни под Зборовом, ни в другом месте отечество не было в такой опасности.

Польша готова была лишиться всего священного и драгоценного, чтб называла своим,

и даже предковских гробов. Предводители с ужасом заметили, что из всей пехоты

осталось только четыре тысячи: остальное умерло или разбежалось.

Лановые убегали из обоза; их пример заразил и других. 28-го ноября сделалось

общее смятение: перемышляне, бельзане, люблиняне, висличане, холмчане, опочняне,

подлясцы поднялись и толпами вырвались из обоза. Увле-

1)

Летоп. Величка, I, 160.

2)

Annal. Polon. Clim., I, 397.

3)

Wojna dom. Ч. 3, 306.—Parii, о -wojn, koz. za Olimieln., 127. *) Annal. Polon.

Clim., I, 397.

5)

Latop. Jerlicza, 162.

6)

Annal. Polon. Clim., 397.

’_) Wojna dom. 4. 3, 110.

542

каемые их примером, квардяные не слушали команды, бежали из обоза; другие'

нападали на панские возы и грабили их; таким образом ограбили возы коронного

хоружого; гетманы, чтобы разнять драку и прекратить грабеж и побег, приказали

палить по своевольным: таким образом легло значительное число жолнеров, лановых и

пахолков. Это прекратило смуту, но после того обоз не досчитался многих. Зато

лановые из внутренних польских земель (сендомирчане, радомляне, пильзяне,

черсчане, стенжичане, нурчане) не последовали за товарищами и заслужили большую

похвалу. Бежавшие попадали в руки татарам и козакам и там рассказывали, что в

польском войске господствуют побеги, недостаток и ужасающая смертность. Это

придавало их неприятелям отваги, и Хмельницкий умолял хана двинуться на обоз.

После потрясающего смятения в польском обозе предводители только о том и

советовались, как бы склонить на свою сторону хана обещаниями и уступками, как

вдруг верный полякам козак Ясько Ясногурский привел хлопа, который объявил, что

послан от ханского визиря с письмом к польскому канцлеру х). Письмо это было такого

содержания:

«Неприлично такому монарху, как польский король, закапываться в землю и

прятаться за ничтожными валами пред голыми татарами. К чему томить ж себя и вас?

Выходите в поле и расправьтесь с нами оружием пли помиримся».

Канцлер отвечал ему так:

«Неприличнее хану, монарху, вести побратимство с хлопами. Гораздо приличнее

быть братом короля. Мы готовы и на то, и на другое: и расправиться оружием и

заключить мир 2). А что вы нас укоряете, что мы закапываемся в землю, так у нас такой

обычай, так как у вас в обычае, для легчайшего побега, огораживаться одними

кольями».

Получив это письмо, ханский визирь написал к Любомирскому, просил освободить

своего слугу Фетака, попавшагося в плен и предлагал маршалу идти по следам своего

отца и устроить мир между монархами. Вместе с тем и сам Ислам-Гирей написал к

Любомирскому и льстил ему, замечая, что считает его более других панов способным

устроить важное дело 3). Любомирский исполнил желание визиря и изъявлял

готовность мириться, но показывал вид, что поляки еще могут защищаться и). Вслед

затем, 4-го декабря, прибыл в польский обоз татарский посол Ахмет-Кази-Атталык. Оп

привез полное согласие вступить в переговоры и проект мирных статей: из него поляки

увидали, что хан хочет возобновления Зборовского договора как для себя, так и для

Козаков. Посланник просил, чтоб поляки от себя послали своих панов в заложники и со

стороны татар предлагал в заложники мурз. Канцлер написал к НИеферкази несколько

в шутливом тоне; он воображал, с каким радушием они бы друг друга угощали, еслиб

тот или другой попался в плен; но в то время, когда поляки обду-

Н Рѵк. И. П. Б. Misc. разнояз. 63.

2) Лет. Величка, I, 161.—Wojna dom. Ч. 1, 107.—Ииратк. истор. о бунт. Хмельн.,

51.—Рук. И. П. Б. Misc. № 63.

3)

Jak. Michal. Ks. Раш., 705.

'•) Annal. Polon. Clim., J, 398.—Jak. MichaJowsk. Xiega Раш., 708.

543

мывали, как им вступать в переговоры, прибежал в обоз посланный на подъезд

КлодзинскШ. Он благополучно доходил до Гусятина, поймал языков и возвращался

назад, но за десять верст от обоза, под селом Кудринцами, напали на него ногаи и

разгромили в-пух. Сам он был ранен двумя стрелами. Близость татарских сил к

польскому обозу перепугала поляков. Все войско готовилось дать отпор, ожидая с часу

на час нападения. Дело о переговорах прервалось.

Прошло после того два дня. 7-го декабря приехал в польский обоз тот же татарский

посол Ахмет-Кази-Атталык с новым письмом от Шеферкази. «Если хотите делать дело,

так скорее делайте, а пустяками времени не оттягивайте и нас не водите. Возьмите в

руки Зборовские статьи и прочитайте их. Разве не понимаете, что хан требует прежних

упоминков, а он имеет волю привести к послушанию тех, которые причиною всей

войны». Таков был смцсл письма Шеферкази. После долгих рассуждений король и

паны отправили к хану и визирю письма. Король точно так же, как в оное время под

Зборовом, изъявлял удивление, нашедши хана с ордою там, куда он, король, прибыл

для укрощения своих непослушных подданных. С уезжавшим туда Ахмет-Кази-

Атталыком отправлен был поручик польного гетмана Войнилович и Вечинский с

небольшим отрядом. Ночью с 8-го на 9-е декабря напали на них ногаи, разгромили

польский отряд, ограбили поляков, с самого Ахмет-Кази-Атта лыка сорвали шапку, а

письма, которые везли посланцы, побросали в болото. Утром узнали они, что

разгромленный ими отряд ехал не на войну, а ради начинавшихся мирных переговоров,

п воротили награбленное 1). Украинские летописцы 2) говорят, что когда Хмельницкий

узнал, что между ханом и поляками начинаются мирные сношения, то принялся всемп

силами отклонять хана от примирения и убеждал поскорее сделать нападение; но хан

искал только своей выгоды: ему нужпо было возвратить дань, которой лишило его

берестечское поражение; он боялся возвышения Хмельницкого, знал о его сношении с

московским царем и давно уже внутренно был к нему нерасположен 3). Видя, что хан

решительно склоняется к миру, Хмельницкий пригласил ногайскую орду, напавшую,

как выше рассказано, на польский отряд, провожавший Атталыка.

Но это нападете не имело важных последствий. Войнилович с Атталыком

воротились в польский обоз; письма, которые они потеряли, были снова написаны и

они опять отправились к хану.

В следующие дни поляки были в тревоге. Они побаивались, не замышляют ли

козаки и татары провести их, показывают для вида склонность к переговорам, и

протягивают время для того, чтобы иметь возмоясность осадить польский обоз,

пресечь полякам сообщение с их краем и истребить голодом. До поляков доходили

вести, что в то время, когда они сидят под Жванцем и покушаются мирными

средствами вырваться из беды, татарские загоны опустошают прилеяиащий край: они

стали появляться уже не только на Волыни, но п на Покутьи, около Золочева, Поморан,

Подгаец, Галича,

1)

Рук. И. П. Б. разнояз. Misc. 63.—Jak. Michaiowsk. Xi§ga Pamietn., 714.

2)

Лет. Величка, I, 151.

3)

Истор. о ирез. бр.

544

грабили, брали в полон людей и даже Львов боялся их посещения. К пущей беде

жителей, разбежавшиеся из польского обоза лановые жолнеры бесчинствовали не

лучше татар, да и беглые кварцяные от них не отставали, а тут еще карпатские горцы,

люди русские по происхождению и вере, выскакивали из своих ущелий партиями,

носившими название опришков, нападали на поляков и, где только могли, делали им

зло. Таким образом польскому войску было необходимо как можно скорее

освободиться из осады и уйти изпод Жванца, чтоб спасать свою землю от разорений

всякого рода *).

11-го декабря приехал Атталык снова с письмами от хана и его визиря, в ответ на

письмо польского короля. Ислам-Гирей рассыпался, в изъявлениях дружбы и мира и

объяснял, что он после Зборовского договора никогда бы не решился идти в польскую

землю, если бы справедливость не понуждала его помирить польского короля с

козаками 2). Атталык замечал, что нападение Козаков сделано по наущению

безбожного, как он выражался, Хмельницкого 3). Он предлагал самим полякам

назначить место для переговоров, отрядить коммиссаров и разменяться заложниками.

Поляки указали место совещания под Еаменцем. Татары прислали заложником

знатного мурзу Хамамбета. Поляки отправили князя Корыцкого, но татарам показалось

мало одного заложника, и поляки присоединили к нему яворовского старосту Яна

Собеского, будущего польского короля.

13-го декабря, на рассвете, прибыли под Каменец с обеих сторон коммиссары для

заключения мира. Коммиссарами с польской стороны назначены были: коронный

канцлер Корыцинский, коронный маршал Любомирский, русский воевода

Ляндскороиский и два каштеляна: сендомирский и волывский *). Хан выслал с своей

стороны Шеферкази, Карач-мурзу и Сегинь-мурзу. Место для съезда выбрали близ

нового замка. Польских панов провожал двухтысячный отряд конницы; с татарскими

коммиссарами был также отряд своей конницы; и польское и татарское войско стояли

за полверсты от места съезда коммиссаров. Подалее от них в стороне виднелся табор

прибывшего козацкого отряда под начальством писаря Выговского 5).

«Государь мой,—начал ханский канцлер,—приветствует брата своего, короля, и

удивляется, почему Зборовский договор между ними нарушен; за Польшею остается

неуплаченными хану более ста тысяч червонцевъ».

«Король, с своей стороны, приветствует хана и думает, что вся Европа должна

удивляться, почему Зборовский договор нарушен со стороны хана. Польский король не

отказывается от платежа ста тысяч червонцев, если только его величество хан, помня

наш союз, отступит от изменников и нарушителей общественного спокойствия—

Козаковъ» 6).

«Мир может состояться, если поляки, во-первых, заплатят нам сто тысяч червонцев

и будут потом ежегодно исправно платить нам, на основании Зборовского договора с

ханом; во-вторых, если позволят орде, воз-

‘) Jak. Michaf. Xiega Pami§tn., 712—713.

2)

Рук. И. П. Б. разнояз. Misc. № 63.

*) Hist. pan. Jan. Kaz., 1, 137.—Annal. Polon. Clim., I, 409.

4)

Рук. Я. П. Б. разнояз. Misc. JVs 63.

'-) Рук. И. П. В. разнояз. Misc. № 63.

6)

Histor. ab exc. Wlad. IY, 132.

545

вращаясь, брать сколько угодно яссыру в польских областях; в-третьих, если

подтвердят козакам Зборовский договор, и, в-четвертых, если дадут заложниками мира

знатнейших сенаторовъ» 1).

Само собою разумеется, что второе предложение было неслыханное и показывало

полякам крайний упадок их отечества. «Вы первые,—сказали поляки,—заговорили о

трактатах, а теперь предлагаете такия условия, каких принять нам нельзя. Мы не

отрекаемся давать хану упоминки и будем доставлять их чрез коммиссаров. Зато пусть

хан учинит разбратие с козаками и не дозволит своим татарам брать яссыр в нашем

крае».

«Если козаки,—отвечал Шеферкази,—не будут оставлены при Зборовском

договоре, а нам не позволят брать яссыра по самую Вислу, если, притом, не пошлете к

нам в Крым двух знатнейших панов в заложники, то все это будут пустые разговоры:

лучше отдадим с обеих сторон наших заложников и возьмемся за оружие».

Первое совещание тем и кончилось. Коммиссары послали к королю спрашивать:

чтб им делать? Они изъявляли готовность согласиться на татарские условия только в

таком случае, когда король даст им удостоверение, (ассекурацию), которое бы

оправдало их, когда им придется отвечать пред Речью Посполитою.

Известие о татарских требованиях произвело тревогу, волнение и несогласия между

радными панами. Одни храбрились, говорили, что лучше отважиться на бой и испытать

счастие; другие находили, что положение, в каком находится польское войско, не

дозволяет этого и, следовательно, приходится помириться с татарами во что бы то ни

стало. Впрочем, взятые языки показывами, что и хану в настоящее время нужен мир.

«Орда волнуется,—говорили они,—татары сердятся на Хмельницкого: они здесь ему

помогают против вас, а на их дома нападают калмыки!»

Волнения, происходившие в польском обозе и приготовления к битве вследствие

ободрительных вестей, сообщенных языками, стали известны в татарском обозе;

татары сделали об этом замечание польским коммиссарам, находившимся под

Каменцем, а коммиссары извещали радных панов, что приготовления к битве у поляков

раздражают татар и мешают делу игаротворения. Они просили денег задобрить

ханских коммиссаров 2). По известию украинского летописца, король прислал им пять

тысяч червонцев на подарки визирю и мурзам, а современное известие 3) говорит, что

поляки обещали им, в качестве подкупа, сорок тысяч польских злотых, лишь бы татары

отказались от ужасного требования дозволить им собирать яссыр в пределах Речи-

Посполитой 4).

Как бы то ни было, но 14-го декабря сенаторы прислали согласие—так называемую

ассекурацию на заключение мира с татарами. Ассекурация эта была составлена в таких

выражениях: Сенат берет на себя ответственность и

*) Annal. Роиоп. Сииш., 403.—Wojna dom. Ч. 3, 109.—Летоп. Величка, I, 154.– Рук.

И. ГГ. В. Misc. № 63.

2) Рук. И. П. В. разнояз. Misc. № 63. s) Летоп. Величка, I, 164.

4)

Jak. Micbai. Ks. Pam., 716

Н. КОСТОМАРОВ, КНИГА IV.

35

546

будет стараться об утверждении на сейме договора, долженствующего быть

заключенным на основании Зборовского договора, как того требует неприятель и на

что поляки должны согласиться, избегая большего несчастия, ибо в противном случае

опасность угрожает и особе наияснейшего нашего короля и всему войску. Олово

сенаторов должно служить порукою верности, и мы всеми мерами будем стараться,

чтоб мир, вынужденный крайнею опасностью его величества, был утвержден на

будущем сейме ‘).

На другой день по получении ассекурации, в понедельник 15-го декабря, польские

коммиссары съехались снова с татарскими 2). рассказывают польские историки, что в

этот раз маршал Любомирский, съезжаясь с ханским визирем, заметил, что конь под

визирем споткнулся и сказал: «вот вы не хотите мириться с поляками, а ваши кони

кланяются нам и просят мира».—«Это мой конь ленится оттого, что ему приходится

ехать на разговоры, а вот как придется ему ехать на битву, так он бодро подо мною

пойдетъ» 3).

После того Шеферкази отозвал Любомирского в сторону и сказал: «Не думайте,

чтоб хан ценил лучше побратимство с глупою чернью, чем с королем 4). Лишь бы

король наградил за это хана, то мы отступим от Козаковъ» 5).

Тогда договорились, что хан отказывается от Козаков *); но, чтоб не раздражать их,

для вида постановили, будто король в числе условий подтверждает Зборовский договор

козакам 7). Что касается права собирать яссыр, то коммиссары постановили такую

сделку: допускали татар в продолжение сорока дней грабить, разорять и уводить в плен

единственно русских жителей, отнюдь не касаясь поляков 8), т.-е. дворян и католиков.

Ляндскоронский, сын воеводы, и Станислав Олесницкий отправились к хану с тем,

чтобы оставаться у него заложниками верности до уплаты суммы 9).

Напрасно Хмельницкий умолял хана не покидать его; напрасно уговаривал мурз

просить за него.

«Без всякой вины нашей,—говорил он хану,– твое величество оставляешь нас и

допускаешь снова пасть в бездну несчастия. Я помню твои благодеяния; моя душа

чувствует их и я готов всегда отблагодарить за них. Не обращай, государь, в погибель

нашу то покровительство, которое нам приносило счастие. Обратись лучше на поляков,

зачинщиков раздора, чем преследовать несчастных Козаков, лишенных всякой

помощи».

Но хан был глух к его молениям; он отговаривался, что сделалъ

*) Рукоп. польск. Арх. Мин. Ин. Дел.

2)

Рукоп. И. П. Б. разнояз. Misc. № 63.

3)

ffist. pan. Jan. Kaz., I, 177.

4)

Histor ab. exc. Wlad. IV, 132.

5)

Annal. Роиоп. Clim., I, 403.

6)

Histor. а. exc. Wlad. IV, 133.

7) Annal. Polon. Clim., I, 404.—Wojna dom. Ч. 3, 111.—Летоп. Величка, I, 155—

Истор. о през. бр.

8)

Histor. belli cosac. polon., 223.—Кратк. опис. о бунт. Хмельницкого, 51.

3) Annal. Polon. Clim., I, 409.—Рук. Н. Л.-Б. Misc. № 63.

547

для него все, что мог, но не может кормить голодных татар обещаниями и словами.

«Главное дело,—замечает польский летописец,—Хмельницкий не мог дать ему денег г)

столько, сколько посулили поляки». Другой современник замечает, что хан положил

себе действовать так, чтоб не допускать до совершенного перевеса ни поляков, ни

русских, а как скоро одни начнут усиливаться, он начинал защищать слабейших, дабы,

таким образом, соседи беспрестанно сами себя терзали, а татары могли получать

оттого свою пользу2). По заключении трактата хан поздравлял Хмельницкого с

возвращением Зборовского договора; а между тем отправил в польский лагерь тайного

посла. «Хан,—говорил этот посол, – изъявляет желание помогать принудить к

повиновению Козаков. Пусть только пригласят татар воевать москалей и прикажут

идти в поход и козацкому войску, тогда мы их окружим и придавимъ» 3).

Хмельницкий узнал, что поляки и татары заключили такой договор на погибель

Украины. Он не мог противиться и действовать сам против поляков, он мог опасаться,

что хан открыто соединится с врагами. У него оставалась одна надежда на московского

царя и потому он поспешил удалиться с своим войском. 16-го декабря н. с. уехал

король во Львов, а за ним пошли на зимовые квартиры остатки польского войска. Из

него более двадцати тысяч оказались погибшими под Жванцем от голода, стужи,

болезней 4), остальные вскоре забыли горе и начали делать насилия поселянам 5и.

Тогда крымские и ногайские орды рассеялись по брацлавскому и подольскому

воеводствам, и весь край до самого Люблина загорелся и задымился огнем и кровью.

Это было следствие договора с поляками! «О, какое горе! – восклицает летописец: —

какой плач, какое стенание! Язык не может выразить всего ужаса этих дней: растление

девиц, посрамление супруг, лишение имуществ, голодная смерть, стыд неволи и

цепей!» в). Но и поляки были тогда же наказаны за договор, хотя положено было

разорять одних русских, однако, своевольные ногайцы опустошали всю русскую

страну по самую Припеть, не разбирая своих жертв, разоряли и сожигали шляхетские

дома, и более пяти тысяч шляхты—мужей, жен и девицъ—пошло на арканах в

Крымъ7). Современники рассказывают, что под Дубном отправлялась свадьба знатного

пана, венденского каштеляна Кашевского; на свадьбе было много гостей. Вдруг, когда

началось свадебное пиршество, гости услышали крик народа: татары! татары!

Увидели пожар. Они считали невозможным попасться в руки неверных, и в то время,

когда некоторые схватились-было за оружие, другие смеялись над испугом товарищей и

опорожняли чаши: вероятно, надеясь на договор, они полагали, что беда от татар

грозит только отверженнымъ

Annal. Polon. Clim., I, 404.

*) Histor. belli cosac. polon., 224.—Истор. о през. бр.

Зи Annal. Polon. Clim., I, 405.—Jak. Michalowsk. Xi§ga Pami§tn., 716.

*) Latop. Jerl., 153.

5)

Annal. Polon. Clim., I, 405. e) Истор. о през. бр.

7)

Histor. belli cosac. polon., 223.—Кратк. истор. о бунт. Хмельн., 52.

35*

548

хлопам. Но татары ворвались в палац, зажгли все строение и всех гостей, жениха,

свадебных дружек и поезжан погнали в Крым на веревках. Только полуживая мать и

невеста скрылись в болоте 1). Ян Сапега, писарь коронный, с двумя братьями и с двумя

полками отправился отбивать пленников от татар. Под местечком Тайкурами наткнулся

он на сильный татарский загон, был разгромлен и взят в неволю; редкий из бывших с

ним спасся тогда от неволи, успевши спрятаться в кустах и болотах 2).

Такое же разорение постигло и козацкую Украину 3). Хан, возвращаясь из-под

Жванца, позволил крымцам поступать с украинцами, как угодно, и татары сожгли до

основания несколько селений и местечек, а из других увели в плен всех жителей 4).

«Тогда,—говорит старинная песня,– зажурилась Украина и увидела, что негде ей

деться; тогда орда топтала конями маленьких детей, рубила старых, брала в плен

молодыхъ» 5). Так-то рассчитывалась бедная Украина за свое шести летнее

побратимство с неверными! «Бусурманы,—говорит летописец,—в соумышлении с

поляками хотели погубить до конца русский народ, но Бог, запинаяй лукавых в

коварстве, обрати и постави яко же бе ему звестно в неизследимом совете» 6).

1)

Истор. о през. бр.—Летоп. повеств. о Мал. Росс., 172.

2)

Pamietn. Jemiofowsk., 43.

3)

Annal. Polon. Clim., I, 392,—Woyna dom. 4. 3, 114.—Кратк. истор. о бунт.

Хмельниц., 62,—Истор. о през. бр. – Летоп. повеств. о Мал. Росс., 172.—Histor. belli

cosac. polon., 224.

4)

Истор. о през. бр.

5)

Украин. народи, песни, изд. Макеим.

6)

Истор. о през. бр.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ.

Земская Дума в Москве.—Прибытие московских послов в Переяславль.—

Переяславская рада 8-го января 1664 года,—Присяга.—Московские послы в Киеве.—

Утверждение

Переяславского договора.

1-го октября 1653 года в Москве происходило великое событие. Столица ц

восточной Руси кипела множеством народа, прибывшего из разных сторон государства.

Государь слушал обедню в церкви Покрова Пресвятые Вогородпцы, где служил

патриарх Никон. Потом, осеняемый хоругвями и образами, при громе колоколов,

сопровождаемый духовенством и мирянами, царь пошел в грановитую палату и, в

царственном одеянии, сел на трон. По бокам его сели духовные: патриарх Никон,

митрополит крутицкий Сильвестр, сербский митрополит Михаил, несколько почетных

архимандритов и игуменов, бояре, окольничьи, думные дворяне, стольники, стряпчие,

дворяне московские, дворяне городовые, дети боярские; вся зала наполнилась людьми

разного сословия; здесь были гости и торговые люди, наконец, выборные из посадов и

уездов и стрельцы. Это была Земская Дула или Собор, собиравшийся в важных

случаях.

Думный дьяк начал читать вслух, что по последнему миру с поляками было

постановлено писать царский титул по его государскому достоинству, как великий

государь сам себя описует, но что в королевских граматах и письмах разных польских

магнатов открыто много ошибок; что, кроме того, в польских книгах печатаны были

такия «злые бесч естья, и укоризны, и хулы, чего не только великим государям

христианским, помазанникам Божиим, и простому человеку слъпиати и терпети

невозможно и помыслити страшно'»; что государь несколько раз посылал требовать

удовлетворения и не получал; что, притом, поляки делали неоднократно разные

притеснения порубежным жителям Московского Государства. Потом было объявлено,

что гетман Богдан Хмельницкий со всем войском запорожским несколько раз в

прошедших годах извещал государя, что паны, рада и вся Речь-Посполитая восстали на

православную веру греческого закона и на святые Божия восточные церкви, отвращали

запорожских Козаков от истинной православной

550

веры, неволили к своей религии, запечатывали церкви Божии, обращали в унию и

причиняли православным такия поругания и оскорбления, каких не делают над

еретиками и жидами. Вслед затем чтец описывал, как украинцы ополчились за веру, как

принудили поляков согласиться на уничтожение унии, но поляки не исполняли

договоров и клятв своих; как Хмельницкий со всем войском запороясским просил

государя принять его под государеву высокую руку; а если государь не захочет, то, по

крайней мере, вступиться за них и помирить их с поляками; как государь предлагал

королю и Речи-Поеполитой прощение оскорбителям царской чести, если, с своей

стороны, польское правительство помирится с козаками на условиях Зборовского

договора, перестанет преследовать веру и уничтожит унию, и как король и паны

отказали в этом и снова начали воевать с козаками. Это изложение гласило в конце, что

турецкий царь зовет украинскую чернь в подданство, но гетман лучше хочет, чтоб

принял его государь под свою руку.

По окончании чтения началось отбирание мнений и голосов. Бояре первые дали

такое мнение.

«Когда Ян Казимир был избран на королевство, то присягал, чтоб ему всех

христиан, которых вероисповедание отлично от римско-католического, остерегать и

защищать, и никаким образом ни самому никого за веру не притеснять, ни другим того

не позволять; а если он своей присяги не сдержит, то подчиненные его освобождаются

от всякой верности и послушания. Но король Ян Казимир своей присяги не сдержал:

восстал на православную христианскую веру греческого закона, разорил многие Божия

церкви, обратил другие в унитские. Следовательно, гетман Хмельницкий и все войско