Текст книги "Богдан Хмельницкий"

Автор книги: Николай Костомаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 67 страниц)

давались от панов, а так как паны хотели заставить их повиноваться и не давали им

грунтов и жестоко наказывали непослушных, когда они попадались им в рукп, то

хлопы стали действовать против панов вооруженною силою. Невозможно было

разобрать, кто настоящий козак, и кто сам себя называет этим именем. Приходили

королнъ

х) Collect. Sekowsk., 126.

2)

Рѵк. И. II. Б. раянояз. Q. ,« S.

3)

Collect., 127.

') Рук. И. П. Б. разнояз. Q. № 8.

46

жалобы от панов на такия своевольства. Сверх того Жолкевский проведал, что у

Козаков проявился какой-то самозванец, которого они собирались везти в Молдавию и

посадить на господарство. Еще пред великим постом в 1614 г. Жолкевский стал

разгонять в Врацлавщине шайки называвших себя Козаками и, очистивши от них

Врацлавщину, послал в Переяславль к козакам, признаваемым правительством в этом

звании, двух ротмистров требовать прекращения своевольств; он извещал Козаков, что

к ним прибудут коммиссары для установления между ними порядка. Обещанные

коммиссары прибыли уже осенью, по возвращении Козаков из синопского похода, и 15-

го октября под Житомиром заключили договор с козаками 1). Обязали Козаков не

нападать на соседния государства, когда у Польши нет с этими государствами войны,

н.е собирать и не принимать в свое товарищество своевольных шаек, которые

шатаются по Руси и нападают на шляхетские имения. Всем тем, которые, будучи

прежде того панскпми подданными, самовольно называли себя козаками и

присвоивали данные им от панов грунты, велено оставаться под властью панов и

подчиняться их юрисдикции. Козакам, под опасением потери их прав, запрещалось

созывать толпы народа под предлогом рады, и нигде не дозволялось быть козацкой

раде, кроме данного издавна козакам города Трехтемирова 2). Те Козаки, которых в этом

звании признавало правительство, обязаны были, в качестве пограничной стражи,

находиться под властью тех старших, каких даст им коронный гетман, и за свою

службу им предоставлялось каждогодно на рождественские святки в Киеве получать

десять тысяч злотых и семьсот поставов каразеи (сукна низшего достоинства) 3).

Это не укротило Козаков. На следующий год они подавали просьбу о снятии с них

условий, наложенных па них прошлогодним договором, но король известил их

универсалом 4), что по определению сейма они должны оставаться в пределах,

указанных бывшею коммиссиею. Козаки не слушались. Их эскадра в количестве

восьмидесяти чаек появилась близ Константинополя. Козаки сожгли в окрестностях

столицы две пристани, Мизевну и Архиоки, и перепугали самого падишаха, который в

близких лесах потешался охотой и нежданно увидел пожары, произведенные козаками.

Смельчаки, попугавши мусульман близ самого главного гнезда их, повернули в

отечество. Близ устья Дуная настигла их турецкая эскадра, посланная за ними в

погоню. Козаки вступили с турками в бой, победили их, захватили несколько судов,

остальные разогнали, взяли в плен начальника турецкой эскадры, раненого, который

давал за себя 30.000 окупа, но не успел сговориться с победителями и умер от раны.

Козаки благополучно достигли Лимана, где под Очаковом сожгли взятые турецкия суда

5). В следующем, 1616, году сами паны опять им подали повод к поступкам, которых не

одобряло правительство. Два магната, Корецкий и Вишневецкий, сделали набег на

Молдавию, пригласив с собой Козаков. Им не посчастливилось, и Корецкого взяли в

неволю. Ко-

*) Рук. И. П. Б. польск. IV. f. 33. Рук. И. П. Б. польск. f. Л1» 99.

3) Рук. И. П. Б. польск. f. № 33.

4)

Арх. Юг.-З. Росс. Ч. 1. 3. 192.

5)

Pisma Stanisl. Zolkiewsk. 303.

47

заки с своим гетманом Петром Конашевичем Сагайдачным разбили турецкую

эскадру, высланную в Лиман, овладели порядочным количеством турецких галер и

сотнею челнов, потом поплыли к берегам Крыма, разорили и сожгли Кафу, издавна

ненавистный всем христианам невольничий рынок на черноморском побережье, и

вслед затем в тот же год они переплыли поперек все Черное море *), напали на

Трапезонт, ограбили этот город и разбили пашу Цикалу (родом генуэзца), потопив у

него три судна 2). В Константинополе весть об этом произвела ужасную тревогу.

Визирь Нассафхпаша не избежал своей судьбы: его удавили. От падишаха и его нового

визиря последовали снова к Польше жалобы, сопровождаемые угрозами разорить

козацкую землю. Между тем, непослушные хлопы продолжали собираться в шайки и

разорять шляхетские имения и усадьбы. «Несмотря на все наши прежния меры,—

писал король Сигизмунд 3),—козацкое своеволие доходит до ужасающих крайностей;,

громады Козаков не дают Речи-Посполитой покоя, шляхетство не может безопасно

проживать в своих имениях, терпит убытки и лишения; сверх того, козаки продолжают

врываться в соседния государства и навлекают на Речь-Посполптую опасность войны;

турецкий император и его визирь требуют истребления Козаковъ». Отмщая за морские

походы на Турцию и вместе за наезды Козаков на татар, учиненные в одно время с

морскими походами, крымский хан двинул многочисленную орду на Украину и

произвел значительное опустошение, а потом, по своему обычаю преувеличивая свои

подвиги, писал польскому королю письмо насмешливым тоном: «Мы собрали сто

восемьдесят тысяч татар, разорили двести паданок и каждому татарину досталось по

семидесяти человек пленных, а волов один Бог знает сколько. Нам от отцов наших

заповедано воевать государства, а вам это совсем не идетъ—совсем не ваше дело, а

когда хотите наезжать и воевать чужия государства, так надобно уметь. Не зпаем с

вашего ли согласия или без вашего козаки делают наезды, только мы этого так не

оставим, а пойдем к Каменцу, и наделаем вам того, чтб молено наделать 4).

В виду таких угроз назначили снова коммиссию для укрощения Козаков и

приведения в порядок украинских дел, но пока эта коммпссия составилась, козаки

пустились опять на море, к самому Константинополю, и близ столицы производили

опустошения. Падишах, как выражается Жолкевский. в своем письме, не привыкши

сносить ни от кого оскорблений, разгневался до крайности, когда козаки, разорив

десятки турецких городов, наконец, в окна самого серая замигали своими походными

огнями. В турецком диване пололшли послать большое войско под начальством

Скиндер-паши, чтоб истребить Козаков до-тла и заселить Украину мусульманами. Это

предприятие было само по себе вызовом Польше к войне. Скиндер-паша двинулся на

Подоль. Жолкевский, не решаясь подвергать Речь-Посполитую случайностям войны с

Турциею, поспешил просить мира и заключил с турецким предводителемъ

‘) Ibid., 304.—Верше на жалостный погреб Петра Иионашевпча Сагайдачного Касс.

Саковича.

2)

Рук. II. П. Б. польск. f. № 33.

3)

Арх. Юго-3. Росс. Ч. I, 3. 206.

4)

Рук. И. П. Б. разнояз. Q. Л» 8.

48

договор в Буше (26 сентября 1617), обязавшись, между прочим, укротить Козаков и

истребить их. если они не будут послушны властям и станут опять делать набеги на

турецкия области. Через месяц после того, 28-го октября, состоялся новый договор с

козаками: их опять обязали не ходить на море, не нападать на турок и татар и не

принимать в свое звание своевольных людей, то-есть не допускать увеличения своего

сословия ‘) более того, сколько дозволялось правительством.

Эта коммиссия, как и прежния, не достигла своей цели. Сами польские власти

разрушали то, что устанавливали. По поводу войны с Московским Государством

польский королевич Владислав обратился к козацкому гетману Конашевичу-

Сагайдачному и приглашал его воевать Московское Государство. Для козацкой удали

настало раздолье. Под предлогом собирания Козаков для похода в Московщину стали

составляться и сновать по Руси своевольные шайки из беглых мещан и хлопов,

избирали себе начальников, которые величали себя козацкими полковниками и делали

наезды на шляхетские дворы. Из дел того времени видно, что тогда на Руси уже

созрела и установилась ожесточенная вражда между всем нешляхетскимъ—мещанами,

хлопами, козаками—с одной стороны, и всем шляхетским, привилегированным, с

другой. Красноречиво говорит об этом универсал короля Сигизмунда III: «Маетности

обывателей киевского воеводства не только от чужеземных неприятелей, но и от

внутреннего своеволия почти уничтожены и доведены до крайнего положения. Во все

наше царствование мы старались не только освободить коронные земли от

неприятельских вторжений, но и удержать внутреннее спокойствие и укротить

своевольство частных лиц, необузданно стремящихся ко всякому злу, но, по какому-то

особенному несчастию и по людским грехам, ничто не помогает, напротив,

своевольство все более и более усиливается» а). Король взывал ко всем обывателям

киевского воеводства, чтоб они все вооружились и, содействуя коронному гетману,

рассеевали и истребляли сновавшие по Руси шайки самозванных ‘козаков.

Вслед затем наступили обстоятельства, когда и в других пределах польское

правительство стало нуждаться в козаках. Польша, подстрекаемая австрийским двором,

стала в неприязненное отношение к Турции, вмешалась в молдавские дела,

поддерживая возмутившагося против турецкого падишаха молдавского господаря

Грациана, и отважилась на войну с Турцией). Война эта была несчастна для Польши. .

6-го октября разбито было польское войско под Цецорою. Гетман Жолкевский пал в

битве. Много панов было взято в неволю. На этом сражении Козаков было мало, всего,

как говорят, до двух тысяч. В числе их был сотник Чигиринский Михаил Хмельницкий,

погибший в битве. С ним находившийся сын его, Зиновий-Богдан, которому

впоследствии суждено играть важную роль, был взят в плен и пробыл после того в

неволе два года, где, как говорят, выучился турецкому языку и познакомился с

турецкими нравами 3). Это был молодой человек, получивший, по тогдашнему, хорошее

воспитание: он учился у иезуитов в Ярославле, вла-

1) Арх. Юго-3. Росс. Ч. I, 3. 206.

2) Арх. ИОго-3. Росс. Ч. I, 3. 257.

3)

Jak. Michaiowsk. Ks. pam. 431.

49

дел хорошо латынью, но не сделался ни поляком, ни папистом, как случалось со

многими, получившими такое образование 1). Род его, как говорят, был из шляхты

люблинского воеводства, герба «Абданкъ», перешедший в Украину. Впоследствии,

когда Богдан сделался знаменитым историческим человеком, производили его от

молдавского рода Богданов, властвовавших в Молдавии в ХУ веке 2).

Война с Турцией) придала смелости козацким морским набегам, которые на этот

раз могли совершаться уже без преступления против польского правительства. Козаки

опустошили европейское побережье Турции на Черном море и взяли богатый город

Варну. В сентябре 1620 года гетман Конашевич-Сагайдачный геройски отличился с

своими козаками под Хотином, находясь там вместе с польским войском. Одни козакп

поправили тогда дело. Поляки заключили с Турцией» мир, оставивший их в прежних

отношениях с последнею. Поляки обещали преградить путь морским набегам Козаков

на будущее время 3). Сам Сагайдачный, недовольный этим миром, получив на

сражении тяжелую рану, удалился в киевобратский монастырь, и там в следующем году

скончался.

Уже не раз и прежде козаки ополчались за веру и в 1618 году утопили в Киеве

выдубицкого игумена Грековича за ревностную пропаганду унии 4). В 1620 году,

воспользовавшись проездом через Киев иерусалимского патриарха Феофапа, гетман

Конашевич-Сагайдачный упросил его посвятить в сан православного киепскаищ

митрополита Иова Борецкого, а затем были посвящены владыки на все русские

епархии. Это событие было ударом для римско-католической пропаганды, которая до

сих пор полагала главным образом надежду на успех в том, что православные или

дизуниты, как их окрестили паписты, не имели иерархии.

Поэтому Сигизмунд III объявил новопоставленных архиереев незаконными и

приказывал предавать их суду, а папа Урбан И

Ѵ П своими буллами разжигал против них

фанатизм своей паствы. Но благодаря той же свободе, которая в Польше дозволяла

папистам свирепствовать над православиемъ– и восстановленная иерархия

утвердилась под покровом козацкого оружия. Сам гетман Сагайдачный только этил

фактом показал свой протест польским стремлениям. За услуги, которые он оказывал

Польше, этот гетман считал поляков в долгу козакам за оказанную помощь королевичу

Владиславу во время его московского похода, но у самых соотечественников не

пользовался слишком хорошим воспоминанием в последующие времена, когда

закоренелая вражда к ляхам стала первейшею гражданскою добродетелью, а дружба с

ляхами—преступлением. Одна малорусская летопись выразилась о нем, что он всегда с

ляхами в мире жил, а иоспольство терпело 5). Как в то время это поспольство было

далеко от того, чтобы, подобно козацкому гетману, жить с ляхами в мире, показывает,

между прочим, и то, что во время хотин-

9 Annal. Polon. Clim., I, 20.

2)

Carra. Hist. de Иа Moldavie. Изд. 1781. 42.

3)

Jak. Sobiesk. Pam. wojn. ehocimsk.

') Рук. И. П. Б. IV. № 36.

г’) Сказ. аж до Богдана Хмельницкого.

Н. КОСТОМАРОВ, КНИГА ГУ.

4

50

ской битвы, когда запорожцы выручали поляков, подольские хлопы тайно служили

туркам и , чуть было пе успели, по наущению последних, зажечь польского обоза *):

видно, что уже в то время для русского хлопа Польша не была отечеством.

Сагайдачный считал ее отечеством, и в этом становился в разрез с поспольством. Такое

разделение с поспольством отчасти перешло вообще на реестровых Козаков.

Реестровые козаки хотя не потеряли связи своей с остальным народом, но, при случае,

были готовы на мировую с ляхами, тогда как в поспольстве год от году развивалась

ожесточенная ненависть. Но как бы то ни было, однако, справедливость требует

признать за Конашевичем-Сагайдачным громадную заслугу для борьбы православного

русского народа с папизмом и нолыцизною—это было восстановление иерархии. С

этих именно пор борьба русского народа с ополяченным шляхетством определеннее и

точнее, чем прежде, покрывалась знаменем оскорбленной и униженной православной

веры.

Строгое запрещение беспокоить турецкие пределы, данное вследствие условий

хотинского мира, не имело у Козаков силы. В следующем же году (1622), когда посол

Речи-Посполитой, пан конюший князь Збаражский, был в столице падишаха, козаки на

своих чайках сделали набег 2). Письмо к крымскому хану, приписываемое атаману

Оирку 3), исчисляя морские походы Козаков, относит этот поход к 1621 году и говорит,

что его сделал Богдан Хмельницкий, и «многие корабли и каторги турецкие опановал и

благополучно до Сичи повернулся». Известие это неверно. Во-первых, из современных

дел видно, что поход этот совершен был не в 1621, а в 1622 году; во-вторых,

Хмельницкий был два года в плену, и никак не мог совершить похода в 1621 г., а что в

1622 г. не он совершил его, доказывается тем, что козаки впоследствии указывали

полякам, которые особенно этот повод считали преступным, что они представили

предводителей этой морской шайки к суду 4). Трудно предположить, чтоб виновники

этого похода, попавшись в руки полякам, уцелели. Вслед затем, по восточным

известиям (1622—1623), двадцать тысяч войска вторгалось в Молдавию и Валахию. То

были (как справедливо показал Сенковский) своевольные козаки. В отплату за

нарушение мира, в июне 1624 года Кентемир-Мурза, вышедши из Молдавии с

тридцатью (как говорят) тысячами буджацких татар, опустошил огнем и мечом дворы и

села около Ярослава, Березина, Красна, Мекдишева, и ушел со множеством пленников.

В отмщение за то, в июле того же года, козаки на ста чайках спустились в Черное море.

Турецкий флот стоял тогда в Крыму в Кафе, занятый укрощением тамошних

междоусобий, в которых, вместе с ногаями, принимали участие и козаки против турок.

Крымский хан Могаммед-Гирей и его брат Шегинь-Гирей взбунтовались против

турецкого владычества. Козаки помогли ил прижать турецкого Капудан-пашу,

прибывшего в Кафу с военною силою для того, чтоб на крымский престол посадить

ханом ДженибекГирея. С помощью Козаков Могаммед-Гирей принудил Капудан-пашу

оста-

') Jak. Sobiesk. Раш. wojny cbocimsk., 33.

2)

Рук. И. П. Б. f. 67.

3)

Летоп. Величка, 2, 380.

4)

Рук. И. П. Б., IV, 138.

51

вить это намерение и утвердить его, Могаммед-Гирея, в ханском достоинстве *).

Козаки дошли до окрестностей Константинополя в числе ста пятидесяти чаек: это были

длинные суда, из которых каждое управлялось двадцатью гребцами и было обсажено

пятидесятые воинами, вооруженными ружьями и саблями. Эти суда простояли целый

день 18 ребиул-эввела (21 июля) в виду потрясенной страхом столицы падишаха и

повернули назад, а через несколько дней явились снова, но уже не прошли через

пролив, а только сожгли маяк на Босфоре, пограбили тамошния поселения и ушли 2). 7-

го октября они ограбили и отчасти сожгли селение Еникиой на берегу

Константинопольского пролива, потом ушли благополучно, избегнув погони. Ба

следующий год триста чаек отправились к Трапезунту и Синопу; в каждой чайке было

по пятидесяти Козаковъ—следовательно, всех пятнадцать тысяч. Начальник турецких

морских сил, Реджид-паша, с сорока тремя галерами и гальотами плавал вдоль

европейского берега, поджидая Козаков, в чаянии, что они опять направятся к Босфору.

Турецкия суда отступили на семь или на восемь миль от Карагармана, как вдруг с

высоты мачт увидали приближающиеся чайки с «чубатыми». Из целой турецкой

эскадры только двадцать одно судно были в сборе, прочия за безветрием и утомлением

гребцов отстали. Козаки с яростью напали на турецкия галеры: двадцать и даже

тридцать чаек возились около одной галеры. Сильно досталось тогда адмиральской

галере, называемой бапггарда, заметной издали по трем фонарям на задней стороне.

Козаки лезли на её палубу и уже достигали до главной мачты; гребцы на галерах были

Из пленных невольников и готовы были разом с козаками ударить на мусульман, но у

них ноги были в оковах и они могли оказать козакам содействие только в том, что

перестали работать веслами. И другие галеры атаковали козаки. Сражение было

чрезвычайно кровопролитное, и победа явно клонилась на сторону Козаков. Уже

мусульмане падали в отчаянии лицом на землю и взывали раздирающими криками к

аллаху о помощи свыше; на их счастье поднялся сильный ветер, вздулись паруса и

галеры стали освобождаться от вступивших на них Козаков. Турки ободрились,

усердно налили из пушек в окружавшие их козацкия низкие чайки и скоро морское

пространство покрылось обломками разбитых чаек и мноягеством трупов. Едва

тридцать чаек успелп пристать к берегу и козаки, бывшие на них, спаслись бегством.

Сто семьдесят чаек и в них семьсот восемьдесят Козаков достались, туркам в плен и с

торжеством отведены в Константинополь. Это была блистательная победа, какую

когда-либо одеряспвали мусульмане над своими непримиримыми врагами козаками 3).

Пленники осуждены были со скованными ногами работать веслами на турецких

галерах. Тогда турецкий посол отправился к польскому королю с жалобою,

требованием немедленно наказать и укротить Козаков и с угрозами, в случае

неисполнения воли падишаха.

В то же время снова козачесгво раздраясило поляков своим противодействием их

распоряжениям. Козачеетво не хотело знать установленных реестров; вместо шести

тысяч их было десятки тысяч. Весь народ стре-

*) Нашшег, V, 40.

2)

Нашшег, V, 43—44.

3)

Hammer, V, 52.—Collectanea, I, 178—180.

52

лился окозачиться и тем самым вырваться из-под власти старост, панов и вообще

польского строя. «Козаки,—говорит современник Яков Собеский,– утратили свои

древние запорожские обычаи. Прежде они мало знали семейные связи, незнакомы

были с избытком и невоздержанием и, кроме оружия, ничего не знали. Войско их

состояло тогда едва из нескольких тысяч, а теперь масса козачества возрастает

еягедневно; уже не мужество и заслуги дают рыцарское звание: беглецы от плуга и

ремесл из русских провинций наполняют ряды их; толпа невоинственных мужиков

внедряется в права старых и заслуженных воинов; споры и распри испортили их

древние обычаи; благоразумие заменилось грабительством, дисциплина—

необузданным буйством, повиновение начальству—своевольством. Бродячие отряды

по Руси и Литве, в киевском и брацлавском воеводствах, грабят костелы, коронные и

дворянские имения. Когда они идут в поход, толпы их живут грабежом; возвращаясь из

похода, они селятся по коронным и дворянским имениям и отрекаются от всякого

повиновения панам. Немногие из старых воинов возвращаются в Сичу; другие,

обогащенные добычею, занимаются хозяйством, живут с женами и детьми и,

недовольные бездействием, вмешиваются в уличные дрязги и отправляют на сеймы

посольства, защищая права исповедующих греческую веру, не признающую прав

западной церкви» 1).

Из этого современного описания как нельзя яснее видно, что козачество,

распространяясь по Руси, было стражем русской народности, препятствовало

принятому гражданскому порядку в Польше. Полякам еще более необходимо было,

если не совершенно уничтожить козачество, то остановить разлитие этого

воинственного элемента на всю массу русского народонаселения, поставить Козаков в

ограниченное число, в значении исключительно особого военного сословия.

В 1625 году козаки послали своих депутатов с такими смелыми требованиями:

«Обезпечить древнюю православную веру, удалить унитов от церквей и церковных

имений, признать законными духовных, посвященных иерусалимским патриархом, и

уничтожить изданные им во вред универсалы, дозволить козакам проживать спокойно

во всех коронных и дедичных имениях киевского воеводства, уничтожить все

стеснительные против них постановления (следовательно, дозволить полное

расширение козачества и возможность всему народу в киевском воеводстве перейти в

козачество, а также переходить туда из других воеводств жителям), дозволить козакам

судиться самим между собою, не завися ни от каких других урядов, а в случае тяжбы с

мещанами выбирать поровну судей от мещанского уряда и от Козаков, дозволить

козакам передавать свои имущества кровным или кому захотят по завещанию, а не

отдавать их уряду, как хотело правительство, дозволить им беспрепятственно ходить на

рыбные и звериные промыслы (а следовательно и в Сич, откуда они могли

предпринимать морские походы), дозволить им вступать в службу иностранных

государей, возвысить им жалованье, не допускать жолнеров на квартиры в киевском

воеводстве, не яы“"пч кадуков по войсковым товарищам, то-есгь, в случае

преступления,

3–

) Jak. Sob. Pam. wojny. choc., 44.

53

не раздавать имуществ другим лицам, мимо наследства, дать привилегию на

братство, основанное в Киеве, и на школы для обучения юношества».

При такой просьбе приложен был перечень утеснений, которые терпит

православная вера в Короне и Великом Княжестве. Указывали, что в Полоцке и

Витебске ни в одной церкви не дозволялось совершать богослужения, а священников,

как только покажутся в городе, сажают в тюрьмы; дети умирают без крещения, люди

ясивѵт без венчания и отходят на тот свет без исповеди и св. причащения, а полоцкий

владыка приказывал выкапывать из земли погребенных на кладбище и бросать на

съедение собакам. «Ксендзмитрополит Рутский в Вильне взял под арест виленских

предмещан и они до сих пор сидят за порукою под следствием; в Вильне и Полоцке

выгнали из урядов и рад мещан греческой религии, и лишают их тех прав, какими они

до сих пор пользовались. Уряды не хотят даже принимать просьб об оскорблениях,

нанесенных людям греческой веры от апостатов, а между тем беспокоят мандатами и

тянут в суды шляхту, которая скрывает у себя священников греческой' религии. В

Могилеве, Орше, Мстиславле, Витебске, Дрисе и других литовских городах полоцкой

епархии апостат Кунцевич запечатал церкви и много убийств учинил над людьми. В

Пинске и во всей пинской епархии апостат Шаховский отнял церкви на унию и людей

насилует. Также в Луцке, Ровном и во. всех городах луцкой епархии отступник

Почаевский отнял церкви и попа Иоанна Жемальского, ради унии, отправил в оковах в

Замостье. В Кременце, Бресте и других городах епархии Владимирской, в Буске,

Бельзе, Сокале, Красноставе хелмский апостат Пакоста, в Ярославле аиостат

Крупицкий, такзке в Неремышле отнимают церкви, мучат попов и людей. Во Львове

отдалили русских от всяких цеховых ремесл, не допускают православных звонить в

колокола, ходить к больным с св. причастием, переносить, через город мертвых и проч.

В Киеве апостат Рутский также наделал много несправедливостей людям древней

греческой религии и опустошил церкви».

Но этим не ограничили козаки оборону веры. Узнавши, что в Киеве войт Федор

Ходыка, в ревности к распространению унии, печатает православные церкви, козаки

отправились туда, убили войта, ограбили католический монастырь, убили в нем

священника, отняли угодья, принадлежавшие прежде православной церкви св.

Василия, и судили в Киеве дела по-своему. Вместе с тел они, в совете с митрополитом

Иовомъг отправили к московскому царю посольство, с просьбою принять Козаков под

свое покровительство. Посольство это взял на себя луцкий православный епископ

Исаакий. Это сделалось известно полякам.

Поляки не могли простить козакак такого поведения. Гетман Станислав

Конецпольский получил повеление укротить Козаков оружием.

В октябре гетман с своим кварцяным войском вошел в Украину и дошел до Канева.

11-го октября козаки прислали к нему депутатов и просили, чтоб он не шел на них с

оружием, пока не воротится с Запорожья их гетман Жмайло, а тем временем они

советовались на раде. Рада их не была согласна; поляки узнали, что с этой всеобщей

рады три тысячи Козаков ушли из Канева. Гетман Конецпольский послал за ними

погоню; козаки, побившись с ляхами, ушли к Черкасам, а затем и остальные изъ

54

Канева прошли туда же. Их было, по польским донесениям, до двадцати тысяч.

Ковецнольский последовал за ними к Черкасам. Козаки опять послали просить, чтоб

поляки не наступали на них, и говорили, что гетман их Жмайло уже вышел из

Запорожья и скоро будет. Но поляки не послушали их просьбы. Козаки ушли из Черкас.

Поляки последовали за ними. Под местечком Боровицею, 19-го октября, козаки в

третий раз послали депутацию с прежнею просьбою, уверяя, что вот гетман их скоро

придет и тогда будут вести переговоры. Поляки и в третий раз не послушали их. Козаки

ушли к Крылову, и поляки за ними. 25-го октября явились козацкие депутаты и

известили, что их гетман, наконец, пришел из Запорожья с пушками и извещал о своем

прибытии. 26-го октября отправились к козакам от гетмана коммиссары с условиями,

которые должны были поставить козачество в то стеснительное положение, в каком

желала его содержать Речь-Посполитая. Козаки отвечали, что об этом у них будет рада,

и рада эта произошла 26-го октября, и в тот же день тринадцать старших Козаков

явились к гетману и объявили, что козаки не желают принять ни одного пункта из

условий, предложенных им.

Конецпольский сказал им: «Так как вы не хотите, как прилично верным подданным,

приобрести милость его величества, то за ваше непослушание и своеволие отведаете на

своих, шеях наших сабель, и пролитая кровь останется на ваших душахъ». Депутатов

отпустили. Конецпольский надел на себя вооружение, и с высокого кургана

рассматривал в зрительную трубу козацкий табор. Началось сражение. Козаки

защищались храбро. Битва кончилась поздно. На другой день гетман приказал делать

приготовления к штурму козацкого табора, который стоял за болотом и был окопан. Но

один гайдук передался козакам и объявил им, что поляки замышляют штурм.

Тогда козаки, находя место недостаточно удобным для обороны, хотели

переправиться на другой берег Днепра, но в это время поднялась буря и на реке были

сильные волны. Несколько отважных лодок пустились на Днепр и потонули. Жмайло

приказал сниматься с табора и повел своих Козаков ниже по течению Днепра к

урочищу Старому Городищу над Кураковым озером.

Поляки последовали за ними. Несколько дней прошло в драках. Наконец, козаки,

сильно теснимые, соглашались покориться, но ни за что не хотели выдавать

зачинщиков, ссылаясь на то, что они будут судить их по своему войсковому праву. Они

сменили с гетманства Жмайла и выбрали гетманом Михайла Дорошенко.

Польские коммиссары, съехавшись с козаками, стали им исчислять вины Козаков.

«Вы,—говорили им они,—получили от Речи-Посполитой важные права: хотя большая

часть вас и не шляхетского звания, однако вы по вольности вашей жизни и по правам

на имущества почти сравнены с высшими классами Речи-Посполитой. К удивлению

целого света, Речь-Посполитая прощала вам то, что, по всем правам, заслуживало кары,

и много раз заключала с вами коммиссии, желая прекратить ваши своевольства более

убеждениями, чем строгостью. И теперь вы сделали несколько преступлений: 1) вы

предпринимали морские походы, которые навлекли на Речь-Посполитую

55

войну со стороны Турции; в особенности преступен тот ваш набег, который был

совершен в бытность в Константинополе посла Речи-Посполитой пана конюшего

Збаражского, посланного для окончательного заключения мира; 2) вы сносились с

московским государем, с которым Речь-Посполитая еще не постановила твердого мира

и признавали за ним царский титул, а также сносились с крымским ханом Шегинь-

Гиреем и помогали ему; 3) принимали к себе разных цариков, которые назывались то

московскими, то волоскими государями, и давали притон разным подозрительным

лицам, которые могут быть вредными для Речи-Посполитой; 4) вы самовольно

поставили митрополита, владык и архимандритов при жизни тех особ, которых

правительство считает законно занимающими эти должности; 5) лица шляхетского

звания и владельцы беспрестанно жалуются, что их подданные выходят из

повиновения и потом, называясь козаками, вооруженными купами наезжают на их

имения, посягают на их жизнь, присвоивают грунты, отнимают пожитки, не дают

собирать с их имений доходов; 6) козаки неоднократно нападали на староства, а в

недавнее время напали на город Киев, убили там войта, доброго человека, вашего же

единоверца, других взяли в неволю или отдавали на поруки и [ограбили, напали на

римско католический монастырь, убили священника, отняли у монастыря грунт и

завели на нем хутор, оскорбили наместника подвоеводского и на самого подвоеводу

похвалялись, налагали на города разные поборы, брали себе стации, присвоили себе

юрисдикцию, отнимали городские имущества, и разных особ звания шляхетского,

духовных, мещан и жидов замучили с неслыханным варварствомъ».

Ба это козаки оправдывались так:

«Мы, принося покорность, сами отослали на сейм тех предводителей, которые

ходили на море во время посольства пана Збаражского, представив их в гродский суд,

чему свидетель подвоеводчий, а после мы ходили на море, потому что нам не дали

жалованья, обещанного на прежних коммиссиях. Мы посылали в Москву не для