Текст книги "Богдан Хмельницкий"

Автор книги: Николай Костомаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 67 страниц)

рыцарь и мне приятель! Но сам виноват! За-

*) Histor. ab exc. Wlad. IV, 72.—Annal. Polon. Clim., I, 240.

2)

Истор. о през. бр.

394

варили поляки войну, пусть и расхлебываютъ» ‘). Но вместо киевского митрополита

давали Хмельницкому благословение с востока. В Польше—легат; у Козаков такое же

лицо был митрополит коринфский. Он препоясал Хмельницкого мечом, освященным

патриархом на самом гробе Господнем, вручил ему частицы мощей из Греции, кропил

войско святою водою, ободрял надеждами на помощь Божию и решился сам с

духовенством идти на брань за честь православной веры. Этот пастырь, проживая в

Украине, тайно сносился с Москвою через своего двоюродного брата Илью, писал к

цареву тестю Милославскому и к самому царю, сообщал о том, что делается в Украине,

извещал о благожелательстве к Москве гетмана, которого он, с своей стороны,

настраивал вступить в подданство царю: «Гетман Хмельницкий,—писал он,—мне

сказал так: если государь хочет, чтобы мы ему поклонились и оберегали его Украину

без жалованья, и если он любит христианскую веру, как подобает истинному

христианскому государю,—пусть пришлет нам помощь, и мы признаем его царем и

учинимся его подданными; как служат ему донские козаки, так и мы будем служить

ему, ради единой христианской веры; и если он изволит отбирать от поляков свои

города, мы будем помогать ему взять их; если же он захочет, чтобы этими городами

владели ляхи, то козаки и татары разорят ляхов, а не дадут им владеть русскими

городами». От себя митрополит замечал: «мы подлинно слышим, что козаки ляхов

победят; мира между ними ни за что не будет: гетман хочет их до конца разорить и

посадить на польское королевство короля истинной христианской веры» "). В Москве

через греков распространился слух, будто Хмельницкий договорился с Ракочи:

последний будет помогать козакам, а когда поляков завоюют, то гетман посадит на

польский престол Ракочиева брата, с тем, что этот новый король примет православную

веру. Этими слухами хотели уверить царя и бояр, что Хмельницкий ведет войну за

торжество православной веры. Но греки старались укрыть перед царем и боярами

дружелюбные сношения гетмана с Турцией»; грек Илья говорил в Москве, что

турецкий падишах предлагал Хмельницкому войско, но гетман отвечал: «мне турецкое

войско не нулсно: я и с своими войсками могу стоять против ляховъ». Кроме

коринфского митрополита, был тогда в Украине другой митрополит с востока—

назаретский, по имени Гавриил. Отправляясь на войну, Хмельницкий взял с собою

Иосифа, а Гавриила отправил в Москву с письмом к царю—умолял царя прислать ему

ратную помощь и изъявлял готовность поступить в подданство со всею Украиною. К

этим сношениям с Москвою, которые велись беспрестанно через греков: Илью, Ивана

и Павла и серба Василия, примазался и писарь Выговский. Никогда не любя Москвы,

хитрый писарь видел, что гетман к ней расположен и соображал, что рано или поздно

Украине придется отдаться Москве и потому заранее пользовался случаем выказаться и

выслужиться перед московским государем. Он поручал грекам говорить в Москве, что

они ведут сношения иногда тайно от гетмана, но всегда в соумышлении с Выговским.

Но так как они все-таки не говорили, чтобы гетман был не расположен к Москве, то,

быть может, все это де-

*) Jak. MicbaJowsk. Xiega Pam., 632 – 635.

2)

Акты ИОжн. и Зап. Росс., Ш, J56.

395

далось и с согласия Хмельницкого: для него было полезно, чтобы царь получал

сведения о его преданности Москве такими путями, которые будто бы совершаются

мимо пего; тем самым царь был склоннее доверять ему.

Другие греки служили делу восстания в самой Украине. Афонские монахи ходили

по городам и селам и призывали православных к обороне своей святыни. Сам

константинопольский патриарх прислал Хмельницкому грамату, восхвалял его

благочестие, одобрял предпринятую войну против врагов и утешителей православия,

называл римских католиков вообще изменниками-разорителями, орудиями самого

сатаны. Эту грамату послал он с каким-то Никитою Михайловичем, русского

происхождения, и поручал ему изложить нужды БОСТОЧНОЙ Церкви и просить помощи.

С этим Никитою Михайловичем отправлено было послание к киевскому митрополиту:

патриарх просил его быть дружелюбным к Хмельницкому и осенить своим

благословением его предприятие. Патриарх писал и к коринфскому митрополиту:

хвалил за то, что он остается при Хмельницком, и ободрял на подвиги во имя

православной веры *).

Хмельницкий выступил из Чигирина еще 16-го февраля и шел на пути к Бару,

увеличивая свои силы козаками, которые по его универсалу должны были приставать к

нему. О предполагаемой коммиссии с поляками он уже не думал. Но известиям

современников, он был тогда озлоблен лично за то, что видел с польской стороны

препятствия к устроению брака сына его Тимофея с дочерью молдавского господаря 2).

Но войска у Хмельницкого в этот год было менее, чем прежде: значительная часть его

была оставлена для охранения Украины. На случай вторжения литовского войска

гетман определил для защиты края три полка: Полтавский, Черниговский и

Переяславский, составлявшие вместе отряд в двадцать тысяч человек под наказным

начальством черниговского полковника Небабы 3); притом Хмельницкий не имел тогда

той нравственной силы, какая была у него прошлый год. Хлопы, воины неискусные в

строю, хотя шли с фанатизмом против панов, но питали недоверчивость к своему

гетману за потачку панам и казни мятежников. Многие реестровые козаки, пользуясь

уже своими правами, охотнее хотели бы идти против турок, с которыми сносился и

дружился их предводитель. Новый союз с татарами не нравился им, потому что эти

союзники, вступая в русскую землю под видом помощи, уводили в плен женщин. Были

такие козаки, которые при самом начале войны предложили полякам свои услуги

против того, кого за год боготворили и).

В первых числах мая король выступил из Люблина; отряды посполитого рушенья

беспрестанно прибывали к нему, одни за другими, из ближних воеводств. Двор

провожал короля до Красностава; королева хотела следовать с ним далее, изъявляя

готовность разделять с ним труды и опасности для славы и чести. Поляки с

восхищением смотрели на такую отвагу. «Это

Ч Акты Южи. и Зап. Росс., т. III, 447,—Письма Парфения константиноп. патриарха

в рукоп. Арх. иностр. дел.

2)

Дневн. Освецима. Киевск. Стар. 1882 г. Февраль, 361.

3)

Ibid. Май, 268.

*) Histor. belli cosac. polon., 138.

396

была новая Томира,—говорит современник;—ея смелый дух, её мужественная

осанка показывали в ней не только женщину с мужским сердцем, но как будто мужа,

скрывшагося под женскою одеждою». Однако король и сенаторы упросили ее

воротиться; они представляли ей, что, не подвергая себя опасностям в ноле, пусть

лучше она заботится о спокойствии оставленного отечества вместе с примасом.

Королева уступила с нежеланием; только тогда, когда настала минута прощания, она

изменила своей твердости и прослезилась и вместе с нею, – говорит историк, —

заплакали прекрасные и любезные придворные дамы знатнейших польских фамилий, а

между тем, молодые придворные кавалеры утешали их, говоря: «эти слезы сокрушат

дерзость мятежников; с Божиею помощью, они заплатят кровью за слезы героинь

польскихъ» 1).

Король прибыл под Сокал и там решился стоять лагерем, пока квар-и цяное войско

не успеет с ним соединиться 2); великий коронный гетман Потоцкий должен был по

королевскому приказу собрать все вновь навербованные войска у Владимира-

Волынского. Обе половины кварцяного войска должны были соединиться вместе и

примкнуть к королю и к посполитому рушенью. В королевских третьих вицях было

назначено сборное место под Константиновом, но после это место признали

неудобным для сбора войск, потому что страна, где находился Константинов, была уже

в руках Козаков и, притом, кварцяному войску из-под Каменца надобно было идти чрез

неприятельскую землю, между тем как теперь оно могло пройти чрез Червоную Русь.

Хмельницкий все это время дожидался хана, но крымский повелитель посылал к

нему только обещания и отговаривался тем, что ему прежде надобно усмирить

калмыков 3).

Таким образом терялось драгоценное для Козаков время. Хмельницкий не решался

с одними собственными силами ударить на кварцяное войско, стоявшее под Каменцем.

Но вот донесли ему, что король уже выступил в поход и посполитое рушенье

собирается в его лагерь. Не дожидаясь более союзника, Хмельницкий составил план

пресечь кварцяному войску соединение с королем. Он послал сильный козацкий отряд,

тысяч в сорок, под начальством асаула Демка и полковников Джеджалия и Савича на

Каменец ударить на жолнеров сзади, когда они двинутся *), а сам, с восемнадцатью

тысячами, должен был идти на Тарнополь и перерезать им дорогу. Но молдавский

господарь узнал об этом и сообщил Потоцкому вб-время. Польское войско двинулось

ранее, чем козаки могли стать в положение, необходимое для их планов 5). Посланное

козацкое войско, прибыв под Каменец, не застало там неприятельского войска. Демко и

Савич °) отправились в погоню, а Джеджалий принялся штурмовать Каменец.

Джеджалий несколько дней пускал в Каменец ядра, которые при

У) Annal. Роиоп. Сииш., I, 241.—Histor. ab. exc. Wlad. IV, 72.

2)

Histor. ab. exc Wlad. IV, 73.– Pamietn. Albr. Radziw., П, 437.

3)

Histor. belli cosac. polon., 137.

4)

Pam. do pau. Zygm. III, Wlad. IV i Jan. Kaz., II, 163.

5)

Histor. belli cosac. polon., 135.

6) Истор. о през. бр.—Histor. belli cosac. polon., 136.—Woyn. dom. 4. 2, 71.

397

неискусстве козацких пушкарей не нанесли полякам вреда, и 19-го мая покинул его.

Козаки взяли только недалеко лежавшую крепость Паневцы: им отворил какой-то

Тржилатковский, уговорившись, что за это он получит чин полковника в козацком

войске; но когда козаки вошли в крепость, то вместо полковничьего чина дали ему

петлю на шею, в награду за измену своему долгу и отечеству И). Между тем, тот

козацкий отряд, который пошел в погоню за польским войском, догнал поляков на

переправе чрез реку Серет, при селении Купчинцы; но поляки узнали заранее о погоне

и поставили за холмом и лесом по обеим сторонам дороги скрытые отряды, а когда

козаки явились, то побросали возы и пустились бежать. Козаки погнались за ними,

прошли чрез реку, но едва достигли места, где была скрыта засада, бегущее войско

вдруг оборотилось, скрытые отряды выскочили на Козаков с боков и притиснули их к

реке. Много их потонуло 2). Пленные козаки сказали полякам, что Хмельницкий

заходит с другой стороны прямо им навстречу. Это известие снова породило в войске

страх; поляки спешили днем и ночью и, недалеко от Сокала, доходя до Буга, увидели

позади себя чернеющие ряды людей: им показалось, что они летели прямо на них.

«Веда! беда!—кричали поляки:– это Хмельницкий!» Они сожгли возы свои, покинули

в поморянском замке больных и раненых, бросили порох и две пушки и торопились

соединиться с королем, делая по две и по три мили в день. Иные второпях кидались в

Буг вплавь, и многие из таких утонули—«и много тогда погибло ляхов от одной

боязни», говорит летописец а). Хмельницкого не было; черневшая толпа был татарский

загон, уводивший невольников. Увидя польское войско, татары бежали от него в страхе,

никак не предполагая, что их появление наделало такого ужаса тем, которых они

боялись сами 4).

Избавившись от опасности, польское войско прибыло в королевский лагерь без

запасов, пожитков и потеряло значительную часть артиллерии в своих походах.

Потоцкий с другою частью войска прибыл к Сокалу, около 10-го мая, ранее короля и

отправил к Калиновскому присланного от короля подканцлера Радзеевского, который

имел нарочно поручение от короля примирить обоих гетманов; последние продолжали

ненавидеть друг друга. 17-го мая прибыл в Сокал Ян Казимир с шестью тысячами и

тотчас приказал укреплять валом место для стана, опасаясь, чтоб козаки не напали на

них прежде, чем соберутся все польские отряды. Высланный на разъезды с верными

Речи-Посполитой козаками Забусский, произведенный королем в 1649 году в звание

козацкого гетмана, привел нескольких пленных Козаков, и те показали, что

Хмельницкий намеревается с быстротою ударить на королевский стан прежде, чем то

войско, что шло из-под Каменца, достигнет его. Но Хмельницкому не удалось. 22-го

мая Калиновский прибыл в Сокал, за ним явилось и все его войско. Все представлялись

королю перед его шатром. Ко-

4)

Annal. Polon. Clim., I, 236—237.

2)

ИТстор. о през. бр.—Histor. belli cosac. polon., 184. – Annal. Polon. Clim., I,

238,—Pam. do pan. Zygm. III. Wlad. IY i Jan. Kaz., П, 165.—Дневн. Освец. Киевск. Стар.

1882 г. Май, 259.

3)

Истор. о през. бр.—Дневи. Освец. Иииевск. Стар. 1882 г. Май, 260.

4)

Histor. belli cosac. polon., 135.

398

роль надеялся, что это войско придет в числе 12.000 человек, а его осталось только

6.000; все люди были истомлены и измучены долговременными трудами, лошади

изранены, а у многих товарищей и у большей части прислуги лошадей вовсе не было и

они плелись пешком *).

Хмельницкий доходил до Тарнополя, но услышал, что планы его разрушены и что

войско уже соединилось с королем. Досадуя на Джеджалия за то, что провел попустому

время под Каменцем 2), гетман возвратился назад, стал под Збаражем и там решился

дожидаться хана 8).

Так находились неприязненные войска в своих лагерях около трех недель; оба

теряли удобное время к нападению одно на другое. Хмельницкий не отваживался

напасть на короля, потому что польские силы увеличивались с каждым часом, между

тем как положениеКозаков под Збаражем было невыгодно: распространились в таборе

повальные болезни, до того пагубные, что в короткое время козаки вывезли двести

шестьдесят возов с мертвыми и больными Кроме того, край этот был опустошен

прежнею войною и в последний год саранчею 6). Армия начала терпеть голод.

Хмельницкий посылал отряды в Полесье и на Волынь для фуража 6).

В это время у Хмельницкого произошла семейная драма, одно из таких событий,

которые сами по себе, в ряду громких политических событий, кажутся для истории

малозначительными, на самом же деле по тому влиянию, какое оказывают на сердце

героев эпохи, гораздо важнее, чем, быть может, предполагают. Жена гетмана Богдана

Хмельницкого, бывшая Чаплинская, загадочная женщина, в личности которой надобно

искать завязку всей драмы, называемой в народном предании Хмельншциною,

женщина несомненно любимая гетманом страстно—изменила ему, связалась с каким-

то часовщиком из Львова, которого Хмельницкий сделал своим дворецким и доверял

ему беречь свое казнохранилище. Нежданно, когда в виду наступавшей войны надобно

было платить союзникам татарам, Хмельницкий не досчитался одного боченка ст.

червонцами. Сперва думал Хмельницкий, что взял его сын гетманский Тимош, который

был тогда послан с козаками к пределам Литвы; он написал об этом сыну, а Тимош

письменно отвечал, что не знал даже о существовании этого боченка. Тогда

Хмельницкий приказал сделать допрос своему любимцу дворецкому, а сам между тем

уехал к войску, собравшемуся в поход против Польши. Допрос с пытками производил в

отсутствие гетмана сын его Тимош. Преступник сознался не только в покраже денег, но

и в любовной связи с женою гетмана. Хмельницкий, получивши такое сведение, в

порыве оскорбленного чувства и поруганной чести, написал к сыну приказание

покончить с обоими. Виновных раздели до-нага, связали вместе в таком виде, в каком

они прелюбодействовали (sicut erant in actione adulterii) и

') Дневн. Освец. Киевск. Стар. 1882 г. Май, 261.

2)

Истор. повеетв. о Мал. Росс., 78.

3)

"Woyna dom. Ч. 2, 19. – Hist. belli cosac. polon., 142. – Stor. delle guer. civ.,

252,

4)

Woyna dom. 4. 2, 21.

5)

Истор. о през. бр.

®) Hist. belli cosac. polon., 138.

повесили1). По известию одного современного дневника, Тимош вместе со своею

мачахою повесил и мать её 2). В другом также современном дневнике говорится, что

жена Хмельницкого была казнена сама-сем, то-есть с шестью другими лицами 3).

Малороссийский летописец, писавший уже позже, по преданию, которому сам не дает

полной веры, говорит, что Тимофей повесил свою мачиху на воротах 4). Когда

Хмельницкому 10-го мая 1651 года доставили весть об этом, он впал в тоску 5). Можно

себе вообразить какая трагическая тревога совершилась тогда в душе этого человека.

Вероятно не затихала она долго и была, может быть, одною из причин печального

исхода войны, который скоро увидим.

Королевское войско, беспрестанно увеличиваясь, подвергалось во время стоянки

под Сокалом тоже тем неудобствам, от которых терпело козацкое: и там

распространились повальные болезни, от которых многие умирали, не увидев

неприятеля. Многочисленное стечение народа произвело дороговизну, которая скоро

возвысилась до того, что шляхтичи, говорит современник, нередко дрались между

собою за кусок белого хлеба, а овес был по 20 злотых за корец, тогда как в

обыкновенное время цена его была 2 злотых 6). Сверх того беспокоили короля обычные

несогласия панов и дух неповиновения, никогда не оставлявший поляков. Король

употреблял все меры, чтоб усмирить волнения, и в особенности действовал

посредством религии. Он сам часто ездил в бернардинский монастырь, показывал всем

пример, что в такое время мысли должны быть обращены к Богу. Наступил праздник

Тела Господня. В этот день все войско было собрано; канцлер епископ Лещинский

совершил литургию и, по окончании её, вынес св. Дары с торжеством, как следовало по

обряду праздника. За ним шел король с горящею свечею, после него следовали

сенаторы и воеводы. Все войско было выстроено и, по данному знаку, каждая хоругвь

должна была подходить к духовенству, стоявшему около канцлера, который держал

бескровную жертву. Впереди хоругви шел хорунжий с своим знаменем и, подошед к

архипастырю, клал с благоговением знамя у ног его; все за ним становились на колени

и хорунжий от имени своих подчиненных произносил клятву пребывать в согласии и

единстве, как прилично воинам креста. Пример тому показала хоругвь королевская, за

нею следовали прочия хоругви; обряд этот кроме того, что поддерживал в воинах дух,

послужил и для обозрения всего войска 7). По известию современного дневника, смотр

войска, начавшийся с 27-го мая, продолжался целых три дня, так как войско кварцяное

разделялось на три отдела: конницу и два рода пехоты, иностранную и польскую. Это

войско было тогда еще неполно; из некоторых воеводств еще не успело придти

посполитое рушенье, чтб очень

*) Дневн. Освец. Киевск. Стар. 1882 г. Маи, стр. 270. – Pamietn. АИЪг. BadziwiMa,

II, 437.

2)

Staroz. Polskie, I, 353.

3)

Latop. Jerlicza, I, 120.

4)

Величка. Летоп., I, 14.

5)

Акты ИОжн. и Запади. Росс., ПИ, 452.

6)

Stor. delle guer. сиѵ.,246.—Woyna dom. В. 2, 20.

,) Bell, scyth. cosac., 134.

400

не нравилось королю. В стане под Сокалом он был так же деятелен, как и под

Зборовом, производил маневры, учил неопытных, отправлял подъезды и беспрестанно

возбуждал и поддерживал в подчиненных дух воодушевления и порядка 1).

Простояв несколько недель под Сокалом, гианы сочли неудобным для встречи с

неприятелем то место, которое до того времени считали выгодным. Случилось

обстоятельство, которое заставило их перевести лагерь из-под Сокала в другое место.

Хан еще в мае отправил к Хмельницкому мурзу Хан-Мамбета с передовым отрядом

орды и сам обещал вскоре явиться со стотысячным войском 2). В то время, когда король

прибыл в Сокал, татарское полчище с ханом во главе переправилось своим обычным

способом вплавь через Днепр и шло к Волыни такою массою, которая, по словам

польского историка 3), походила на густой лес или на грозовую тучу, поднимающуюся

изза горизонта и готовую разразиться. Татар с ханом было до ста тысяч, а лошадей у

них более двухсот пятидесяти тысяч, потому что каждый татарин вел с собою

непременно лишнего коня, а иной и пару. Орда шла быстро, делая в день верст по

сорока; татары останавливались для покорма лошадей на самое короткое время и не

расходясь в стороны загонами для поимки пленных, как обыкновенно у них делалось;

теперь это было запрещено ханом. С пути хан отправил посольство к королю. Эти

послы имели тайное свидание с королем, и потом спросили позволение повидаться с

Ничахом или Нетычай-мурзою (как именует его Освецим), пленным мурзою, взятым

Калиновским под Купчинцами. Этот богатырь, черный как негр, исполинским ростом

приводивший в изумление, пользовался благосклонностью панов, как знаток военного

дела; он советовал им не покидать места под Сокалом. Когда татары сошлись с ним,

тогда два поляка, знавшие потатарски, нарядились в платье немецких солдат и, стоя на

карауле под видом часовых, услышали, что этот мурза описывал воинов посполитого

рушенья трусами и передавал хану совет поскорее напасть на поляков под Сокалом, где

он, между тем, будет их задерживать своими советами, потому что место для них

неудобно и тесно. Ханских послов отпустилис честью. Хитрого мурзу после того

отправили в Варшаву 4).

Польские историки не говорят, что за цель была этого посольства и какое

последствие оно имело; но летописцы украинские повествуют, будто король, заметив,

что хан не расположен к козацкому гетману, предлагал ему южную степную часть

Украины, где находилось Запорожье – приют недовольных, колыбель восстаний, если

только хан отступит от Козаков 5). У нас теперь нет никаких данных проверить

справедливость этого известия, во всяком случае позднейшего, хотя не лишенного

правдоподобия. Но есть совре-

J) Woyna dom. Ч. 2, 20.

s) Акты ИОжн. и Зап. Росс., Ш, 458.

3)

Kubala, I, 264.

4)

Histor. ab. exc. WJad. IY, 74.—Дневн, Освец. Киевск. Стар. 1882 г. Июнь,

440.

5)

Ииратк, нстор. опис. о Мал. Росс., 16.

401

ленные известия, что Хмельницкий на козацкой раде говорил подобное о замыслах

короля О-

Как бы то ни было, поляки если и знали тогда, что хан недоволен своим союзником

Хмельницким, то все-гаки рассчитывали, конечно, что хан не упустит случая, когда

можно повредить полякам. Послы с какими-то тайными предложениями могли быть

также и шпионы, присланные для того, чтоб узнать, как велико польское войско и есть

ли возможность с ним сладить ~). Паны не смели оставаться на том месте, которое

неприятель почитал для себя выгодным: решили перенести лагерь на Волынь 8).

«Лучше, говорили они, воевать в земле враждебного народа, чем отягощать

собственный народ войною» “). Конецпольский был послан вперед с двумя тысячами

пятьюстами человек осмотреть переправы и доносил, что самое удобное место стать

лагерем – под местечком Верестечком, на реке Стыре; «там, извещал он, просторное

поле, обильное пастбище, хорошая вода» 5). Но прошло несколько двей, поляки все еще

пе решались, как им поступать. «У нас в войске, сообщает современный дневник 6),

господствовала страшная неурядица: планы военных Действий менялись чуть не через

каждый час,... отсутствие точных сведений о замыслах и движениях неприятельских

было главною причиною частой перемены планов. Известия добывались

исключительно от языков, а из их показаний никогда не было возможности добиться

истины. Случалось пленник скажет, что Хмельницкий двигается на нас и мы сейчас

опускали носы и решали ожидать его и защищаться на месте; но проходило дня два,

Хмельницкий не появлялся, а новый язык сообщал противоположное первому известие

и мы немедленно предавались радости и возгорались охотою идти ему на встречу. Это

повторялось несколько разъ». То советовали идти к Верестечку, 'утверждая, что

Хмельницкий намерен двинуться на польское войско и не может миновать Верестечка,

то, услыхавши от языков, будто Хмельпицкий думает отступить в Украину, хотели

отрезать ему путь к Киеву, но получали от языков иное известие, что Хмельницкий

думает двигаться к Кракову на соединение с Ракочием, который с еврим войском

нагрянет на этот пункт. Тогда являлся новый план – передвинуть войско к Глинянам,

откуда удобнее будет пересечь путь неприятеля к Кракову. Некоторые же находили, что

лучше всего не трогаться с места и ожидать неприятеля под Сокалом. Наконец взяло

верх мнение тех, которые советовали идти к Берестечку. У некоторых была мысль идти

к Верестечку налегке, оставив обоз и прислугу в укрепленном стане под Сокалом с

пехотою; но это показалось тогда же опасным: на польскую прислугу, очень

многочисленную и состоящую в значительном .количестве из хлопов, нельзя было

положиться. После ухода своих господ она могла поднять бунт, разграбить возы с

пожитками и пристать к Хмель-

*) Дневн. Освец. Киевск. Стар. 1882 г. Май, 269.

2)

Histor. ab. exc. Wlad. IY, 74.

3)

Woyna dom. 4. 2, 20.

4)

Histor. belli, cosac. polon., 139.

5)

Pam. о Koniecp.

G) Дневн. Освец. Киевск. Стар. 1882 г. Июнь, 434—437.

Н. КОСТОМАРОВ, КНИГА ИТ.

26

402

ницкому. Решили войску идти с обозом, ве разделяясь на части. 4-го июня выслали

снова коронного хорунжого Конецпольского под Верестечко занять переправы, а

король, разделив войско на десять полков, носивших названия панов ими

начальствовавших (короля, двух гетманов, Потоцкого и Калиновского, воеводы

брестского Щавннского, русского Иеремии Вишневецкого, подольского Станислава

Потоцкого, брацлавского Ляндскоронского, великого коронного маршала Юрия

Любомирекого, подканцлера литовского Льва Сапеги и хоружого коронного

Александра Конецпольского), 5-го июня (15-го н. с.) двинулся в поход. Вперед по

направлению на юг, где был Хмельницкий, выслан был Вишневецкий, с тремя

тысячами, для наблюдения за неприятелем *).

Как только поляки замыслили идти на Волынь, Хмельницкий узнал об этом и

задумывал напасть на них в то время, когда они будут проходить по болотистым местам

между Вокалом и Верестечком, и запереть их в непроходимом месте. Но он с часу на

час дожидался хана и не решился выступить до его прибытия целым войском, а послал

только вперед отряд, готовясь броситься вслед за ним и сам, когда придет хан 2).

Первый день польское войско проходило по болотистому, вязкому лугу; лошади

забивались в тину; ломались по кочкам колеса; солдаты сбивались с дороги. Вечером

войско должно было переправляться по узкому сухому пути, окруженному топями; оно

растянулось на большое пространство и находилось в таком положении, что еслиб

неприятель напал на него, то поляки, при всей своей многочисленности, не в силах

были действовать взаимными силами и были бы разбиты 3). На третий день, 17-го июня

н. с., шесть часов сряду король разделял свое войско на отделы, для удобнейшего

перехода ')• В следующую затем ночь, на ночлеге между селами Брамою и Долгим,

сделалась тревога. Разбудили короля. Все войско всполошилось и быстро стало в

боевой порядок. Вскоре оказалось, что тревога была напрасная и дело кончилось тем,

что король обругал начальников площадными словами и матернею бранью, которую

поляки нашли неприличною в королевских устах, тем более, что, по мнению

начальников их, напротив, следовало похвалить за исправность, с какою они по

данному сигналу успели выстроить жолнеров в ожидаемому бою 5). Поляки шли

медленно. Но Вишневецкий прислал королю пойманных Козаков. Принужденные

пытками, пленники рассказали о намерении гетмана напасть на поляков во время их

похода к Берестечку на переправах через реки или па ночлеге. То же подтверждал

перебежчик из козацкого стана. Вспомнили также о прежде подслушанном разговоре

татарского мурзы с земляком. Король приказал спешить день и ночь, и на пятый день

пути, 19-го июня, поляки достигли Берестечка 6). Хмельницкий, пропустил удобное

время напасть на поляков во время перехода.

‘) Histor. belli cosac. polon., 142.

Ibid., 143.

3)

Woyna doni. 4. 2, 21.

‘) Bell, scytli. cosac., 142. – Летон. пои. о Мал. Pocc., 79. – Дневник Оевец. Киевск.

Стар. 1882 г. Июнь, 438.

5)

Дневн, Оевец. Киевск. Ст. 1882 г. Июнь, 439.

s) Histor. belli cosac. polon., 143.—Woyna domowa. 1. 2, 21.—Верестечко– местечко

Дубенского уезда, в трех верстах от австрийской границы.

403

Польское войско остановилось на левой стороне Стырн, окаймленной по •обоим

берегам болотами, между местечками Струмильцем и Берестечком ’), и там простояли

несколько дней в ожидании прибытия посполитого рушенья и устройства переправы у

Верестечка для перехода через Стырь на правую сторону, куда король признал лучшим

перевести войско, потому что там была огромная равнина.

Между тем до поляков доходили одна за другою неверные вести о их неприятеле.

20-го июня приехали монахи из Нечаева просить себе королевского охранного

универсала для безопасности от польских жолнеров, которых своевольства они боялись

как православные. Из такой просьбы поляки заключили, что верно Хмельницкий

удаляется в Украину, и почаевские монахи, оказывавшие ему сочувствие, боятся мести

поляков, лишившись в козаках •надежды; на опору. Потом явились с просьбою о таком

же охранном универсале для себя мещане местечка Вишневца и сообщали, что, по

словам Козаков, Хмельницкий хочет отступать к Константинову и к Маначину.

Наконец, калауз (конвойный) брацлавского воеводы сообщал, что Хмельницкий,

потерявши всякую надежду на прибытие хана, уже повернул назад, так как прослышал,

что татары разоряют Украину 2).

22-го июня началась переправа. Польское войско было так огромно и так

своевольно, что переправа не окончилась в несколько дней. «Мы были до того

безразсудны,—говорит современник 3),—что в то время, когда уже неприятель,

угрожавший погибелью нашей свободе, готов был не сегоднязавтра появиться пред

нашими глазами, в нашем войске возникли, волнения. Шляхта негодовала на короля за

предпочтение немцам. Иные, поссорившись с товарищами, требовали от начальства

наказания своим соперникам и кричали, что если им не окажут удовлетворения, то они

не пойдут на переправу 4). Шум, смятение, даже драка в самые опасные минуты»... Еще

раз был благоприятный случай для Хмельницкого, но Хмельницкий не являлся, а

между тем польские силы увеличились еще несколькими десятками тысяч: под

Берестечком прибыли ополчения посполитого рушенья воеводств краковского,

сендомирского, Волынского, бельзского и русского 5).

Хмельницкий в то самое время был занят приемом хана. Узнавши о приближении

союзника, козацкий гетман двинулся из-под Збаража и расположился станом при селе

Колодее на широком поле, и оттуда с полковниками отправился встречать хана. Он

представился ему под Лабишином 8-го июня и, повидавшись с ханом, с его братьями и

знатными мурзами, уехал в свой стан. Затем хан, в сопровождении беев, мурз и аг,

прибыл в козацкий стан. Радостные восклицания, звон колоколов и приветственный

гром шестидесяти орудий возвещали на далекое пространство о соединении козацкого

гетмана с повелителем крымцев s). Но уже первое свидание союзников предвещало