Текст книги "Антология советского детектива-37. Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Михаил Черненок

Соавторы: Георгий Северский,Николай Коротеев,Анатолий Ромов,Федор Шахмагонов,Эдуард Ростовцев,Гунар Цирулис,Владимир Туболев,Гасан Сеидбейли,Рашит Халилуллин,Николай Пахомов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 98 (всего у книги 195 страниц)

Володю Скворцова и самого подмывало повозиться вместе с ними. Он даже попробовал прокатиться по льду, чуть не упал и весело рассмеялся. Вдруг кто-то преградил ему дорогу.

Володя искренне удивился.

– Гюльдаста! Откуда это ты?

– Домой иду, – девушка смахнула с носа снежинку, улыбнулась.

Володя заметил в руках у нее сумку.

– Тебе, наверно, тяжело? Дай, помогу. Что-что, а тяжести таскать я умею!..

Гюльдаста благодарно кивнула, отдала сумку, и, боясь поскользнуться, крепко взяла его под руку.

Володя немного смутился. Девушка, кажется, заметила это, заглянула ему в лицо, доверительно подмигнула.

Володе вдруг стало жарко. Он почувствовал, что еще немного – и он бросится целовать эти лучистые глаза, яркие от мороза губы... А Гюльдаста, запрокинув голову, смеялась. Потом вдруг оборвала смех, еще плотнее прильнула к его руке, как будто хотела сказать: "Что я захочу, то ты и сделаешь. Один мой взгляд – и все!.." Старый Абдуррахман. сидевший над ведром с раскаленными углями, кутаясь в непомерно большой тулуп, проводил их любопытным взглядом. Гюльдаста неожиданно обернулась.

– Салам, дядя.

Старик удивился еще больше – она никогда раньше не здоровалась с ним.

– Дядя, если я на несколько дней уеду в Сальяны, будь любезен, поглядывай и за моим домом. Ладно?

Абдуррахман, грея руки над углем, кивнул.

– Мне присмотреть не трудно. Только куда в такую метель в путь собираться?

– У меня тетя заболела.

– Ай, ай, ай, – посочувствовал Абдуррахман, – поезжай, поезжай, а за домом твоим я присмотрю.

– Большое спасибо.

Поднявшись по ступенькам, Гюльдаста открыла ключом дверь.

– Заходи, Володя.

Скворцов нерешительно топтался у порога.

– Может, я пойду...

Гюльдаста настойчиво потянула его за рукав.

– Нет, я так тебя не отпущу. Сейчас чай вскипятим. Володя вздохнул отказываться было неудобно. Гюльдаста пропустила его в прихожую и, прикрыв наружную дверь, принялась раздевать, как малого ребенка – расстегнула пуговицы потертой стеганки, сняла ушанку. Володя схватил ее тонкие, холодные пальцы.

– Что ты делаешь?

Гюльдаста игриво хохотнула.

– Кто же в верхнем в дом заходит? Снимай.

Мысли молниеносно сменяли одна другую. "Интересно, кто там, в комнате? Почему она затащила меня к себе? Может, поинтересуется, что с Фахраддином? Нет, она подозревает меня, иначе могла бы спросить тотчас же, как я вернулся от дверей детсада. Эх, посоветоваться бы с Джангировым – уж он бы разобрался! Заперла она входную дверь или нет?"

– Что с тобой, Володя? – Гюльдаста с улыбкой заглянула ему в глаза.

Володя словно бы очнулся.

– Я боюсь...

– За меня?

– Нет, за себя. Я еще никогда не встречал такой красивой девушки.

Гюльдаста ласково подтолкнула его.

– Не болтай глупости. Входи.

Скворцов быстро обвел глазами большую запущенную комнату с высоким потолком. Кроме обеденного стола, придвинутого к дивану, и старомодного буфета, здесь ничего не было. Краска на стенах и оконных рамах потрескалась, шелушилась. В дверном проеме слева виднелись ножки кровати. Противоположная дверь, видимо, вела в коридор и на кухню.

– Садись! – весело приказала Гюльдаста.

Володя сел спиной к окну, так можно было держать под наблюдением все три двери. Он полез в карман, будто за платком, нащупал пистолет, поставил его на боевой взвод.

Гюльдаста скинула пальто и, напевая что-то вполголоса, весело захлопотала. Она исчезала то в одних, то в других дверях, возвращалась, снова уходила.

В комнате было очень холодно. Гюльдаста внесла керосинку, опустила около стола, поставила на нее чайник. Потом застелила стол старенькой скатертью, расставила сласти, от которых Скворцов всегда отказывался.

– Угощайся!

Володя сморщил нос.

– Я терпеть не могу сладкого.

Гюльдаста растерялась.

– Чем же мне угостить тебя?

– Да ладно... Сколько у тебя комнат?

– Две.

– Ты живешь здесь одна?

– Да... Отец в заключении, а мать уехала.

Гюльдаста отвечала без утайки. Но настороженному Скворцову именно это показалось странным. Почему она рассказывала ему свою биографию, распахивала двери комнат? Будто желая сказать: "Смотрите – вот я, вот мой дом! Мне нечего скрывать".

Гюльдаста тем временем принесла стаканы и блюдца, налила чай, пододвинула стакан гостю.

– Пей, Володя.

Сама она уселась напротив него. Скворцов постепенно успокоился – в конце концов, старый Абдуррахман видел, что он вошел сюда.

Володя достал платок, высморкался. Разумеется, ему было известно, что за столом этого делать не полагается, но ведь он – грузчик. Гюльдаста укоризненно посмотрела на него, и Володя, как провинившийся ребенок, заморгал своими большими серыми глазами.

– Кажется, ты тоже одинок, как я, – вздохнула Гюльдаста.

"Ну, главное началось!" – подумал Скворцов. Он опять невинно похлопал глазами.

– Нет, у меня и мать, и отец живы. Правда, отец инвалид войны и мать больная...

– Ты – единственный сын у них?

– Нет... были и брат, и сестра. Только они не вернулись с фронта. Вот мать и заболела.

Гюльдаста испытующе посмотрела на него.

– Хочешь, я буду тебе сестрой?

Володя шмыгнул носом.

– А что мы будем делать, как брат и сестра?

– Я буду о тебе заботиться, а ты обо мне.

– Как?

– Для начала я хочу, чтобы ты взял у меня вот это.

Гюльдаста прошла в боковую комнату и вынесла оттуда костюм, сшитый из очень дорогого материала.

– Я его немного подошью и носи на здоровье.

Володя удивился.

– Мне? Такой костюм? Откуда у тебя столько денег?

– Это костюм моего отца.

– А-а, – протянул Володя, – а что я должен сделать для тебя?

Кажется, он немного переиграл. Гюльдаста внимательно посмотрела на него.

– Пей чай, Володя. Может, тебе свежего подлить?

– Скажи, если тебя задевает кто-нибудь? – настаивал Скворцов, – так я того человека!.. Ты не смотри, что я тихий, у меня, знаешь, какие ребята есть?! Ты только скажи...

– Скажу, – согласилась Гюльдаста. – Вот в Сальяны съезжу – потом...

Володя понял – дальше настаивать не следует.

– Ну, спасибо тебе за чай-сахар! Пойду.

Гюльдаста задержала его.

– Одень пиджак – я хоть погляжу, как он на тебе сидит.

– Не-е, – замотал головой Володя, – я не хочу в долгу быть.

Девушка порывисто потянулась к нему.

– Ой, Володя, если ты поможешь мне, я у тебя в вечном долгу буду!... Один человек...

– Чего он от тебя хочет?

Гюльдаста стыдливо опустила глаза.

– Понимаешь...

Скворцов вдруг почувствовал, что еще немного в он поверит во все: и в скромно опущенные девичьи глаза, и в беспомощно хрупкие плечи, в каждое ее слово! Он схватил шапку, уже с порога крикнул:

– До свидания.

– П'гощай, Володя...

Медленно падали снежные хлопья. Старый Абдуррахман прохаживался возле дома. Скворцов молча прошел мимо него и, схватив на ходу горсть снега с какого-то подоконника, свернул в боковую улочку. Внезапно ему преградили путь. Рука сама собой опустилась в карман.

– Володя!? Ты? – послышался голос Теймура.– Что ты делал у нее дома?

Скворцов перевел дух.

– Она сама зазвала меня...

– Идем! Идем, – потянул его за руку Теймур, – здесь стоять нельзя.

За углом их ждала машина с потушенными фарами. Оказывается, Абдуррахман, не теряя ни минуты, позвонил в уголовный розыск. Теймур обрадовался ценному сообщению, решив, что наконец-то сможет увидеть человека, который посещает Гюльдасту. И вдруг – Скворцов!

В машине Володя подробно рассказал все, что произошло в этот вечер. Теймур недоумевал. "Вот это задача! Зачем понадобилось Гюльдасте зазывать к себе Скворцова, да еще выкладывать ему свою биографию? Возможно, она руководствуется пословицей: "Самая лучшая ложь – правда"? Но в таком случае она просчиталась. Ведь договариваясь с Абдуррахманом, убеждая Скворцова в своей честности, она тем самым показала, что прекрасно знает, кого приставили наблюдать за нею. А может быть, у нее просто не выдержали нервы, и она, как затравленная лисица, сама бросилась навстречу опасности?"

И снова всплывал главный вопрос: "Откуда она узнала обо всем? Кто ей сказал?"

– Так как же, все-таки? – не выдержал, наконец, Володя. – Что будем делать, товарищ Джангиров?

– А? – очнувшись, переспросил Теймур. Он потер лоб. – Ну, то, что ты костюм не взял – хорошо. Иначе она еще больше утвердилась бы в своем подозрении. А вот изъявление готовности защищать ее – ошибка.

Скворцов удивился:

– Почему?

– Потому, что она не поверила в твою искренность.

Володя потер нос большим пальцем.

– Так точно, товарищ младший лейтенант, я увлекся немного.

– Нет, очень даже много. Про Фахраддина она так и не спросила?

– Ничего не спрашивала, товарищ младший лейтенант. По-моему, в отношении ребенка мы переборщили.

– Пожалуй, и в самом деле, перестарались, напутали, – задумчиво согласился Теймур – но брови, глаза... будто мальчишка их одолжил на время у Гюльдасты. И по возрасту, вроде, подходит.

Володе не хотелось спорить с младшим лейтенантом.

– Товарищ Джангиров, кто будет сопровождать Гюльдасту до Банка?

– Уж, конечно, не ты. Нужно поговорить с Тарлановым, чтобы выделил еще кого-нибудь.

XI

– Опять ты не спишь, мама. Сколько раз я просил – не жди меня! Тебе беречь надо себя. Что я – малое дитя? Захочу поесть – возьму сам и подогрею.

Джаваир, не поднимая глаз, поставила на стол ужин, принесла чайник.

– Пока я вас не увижу, ко мне и сон не идет. Сеймур еще ничего – рано приходит. И ты, если бы мать любил, мог приходить пораньше.

Теймур в сердцах отодвинул тарелку, так ни к чему и не притронувшись. Начал стаскивать сапоги. Мать притаилась в уголке, всхлипнула. Некоторое время Теймур молча хмурился, но потом не выдержал.

– Что с тобой, мать?

– Скажи, что я тебе сделала, сынок? – сквозь слезы спросила Джаваир, Разве может сын отворачиваться от родной матери?

Теймур обнял ее.

– Ну, перестань, перестань... Ну, не плачь...

Сеймур проснулся и, ничего не понимая, уставился на мать и брата, стоявших в обнимку. Теймур поцеловал мать в заплаканные глаза и, улыбнувшись, хотел потрепать Сеймура по голове. Но вдруг сдержался. Лицо брата как-то переменилось. Да он же усы отрастил! Густые, с золотистым отливом – они делали его лицо еще более привлекательным, мужественным.

Сеймур спросонья потер глаза, протяжно зевнул:

– Из университета тебе бумагу прислали.

– Какую бумагу?

– Пишут, что надо сдать остальные два экзамена.

– Ладно, вот съезжу – потом...

– Куда ты уезжаешь, сынок? – испугалась Джаваир.

– Да я на два-три дня. Не беспокойся, мама, небольшую проверку надо провести, – ответил Теймур и, ему совсем не хотелось есть, сел за стол. Выпив стакан чаю, он принялся рассказывать смешные истории о сержанте Бабаеве.

Сеймур хохотал до колик, и даже мать развеселилась.

– У вас там каждый день, как в театре... а я тут изнываю. Ты бы почаще рассказывал...

* * *

Поезд Баку-Астара. У окна, нервно теребя косынку, сидела красивая девушка.

– Куда путь держите? – обратился к ней веселый, голубоглазый парень, который все время подшучивал над старушкой-соседкой, пугающейся паровозных гудков.

Девушка насмешливо оглядела случайного попутчика. Совсем молоденький, на щеках золотистый пушок.

– Я еду до Банка. А вы?

– И я туда же. На практику.

– Вы учитесь?

– Да, в Москве, в рыботехникуме. Скажите, что это за место Банк?

– Не знаю, я и сама ни г'азу там не была. Тетя моя живет там...

На минуту наступило неловкое молчание.

– Меня звать Алеша. А вас?

– Мое имя Гюльдаста. Если хотите, зовите Гюлей, Я очень 'гада, что нашла попутчика. Хотите остановитесь у нас, моя тетя гостеп'гиимная...

– Спасибо. Но зачем вам лишние хлопоты? Я даже не знаю...

На одной из станций Алеша, прохаживаясь вдоль перрона, подошел к какому-то пассажиру из другого вагона. – У вас не найдется спичек? – и тихо добавил, – товарищ Джангиров, она меня приглашает к своей тетке. Как быть?

– Приглашение надо принять... если не боишься.

– Слушаюсь.

Алеша вернулся в вагон и принялся рассказывать Гюльдасте о московском метро, о высотном здании, что заложили на Котельнической набережной.

В Сальянах он, закинув за спину свой рюкзак, помог спутнице донести вещи до автобусной станции. Минут через двадцать все едущие на Банк разместились в стареньком, разболтанном грузовике с крытым кузовом и покатили по широкой равнине, кое-где покрытой белыми пятнами тающего снега. Слева, не желая отставать от автобуса, в глубоком русле бежала Кура.

Через два часа после них. выехал и Теймур. Он очень волновался сотрудник, сопровождающий Гюльдасту, был всего лишь практикантом, правда, не из рыбного техникума, а из спецшколы милиции, но все равно – дело опасное, а ему еще и девятнадцати нет.

Теймур впервые попал в эти места. За окном проносились селения, утопающие в зелени, вон промелькнула роща каких-то толстоствольных, неизвестных ему деревьев. Постепенно беспокойные мысли покинули Теймура, вернее, отодвинулись куда-то на второй план.

Машина, миновав заросли странных, красноватого цвета кустов, остановилась на берегу Куры. Внизу, у самой реки, виднелся небольшой помост. Дощатый паром, на который только что въехал тяжелый "форд", отвалил от противоположного берега. Река, стремясь снести паром вниз, сама же передвигала его по натянутому наискось канату в руку толщиной.

Теймур прикинул – в случае особой нужды, можно переправиться минут за пятнадцать-двадцать.

Хотя сейчас, конечно, торопиться было некуда. "Пусть приедут, устроятся на новом месте".

Алеша помог Гюльдасте сойти с грузовика, взял у нее из рук тяжелый чемодан.

– Ой, я тебя так ут'гуждаю... Дай, хоть 'гюкзак твой понесу.

Алеша только молча улыбался.

После долгих поисков они, наконец, нашли нужный дом. Двор вместо забора был обнесен старой рыбачьей сетью, натянутой на колья, в углу возле дома лежала перевернутая лодка.

– Тетя Наджабат, тетя Наджабат! – позвала Гюльдаста.

На веранде показались два толстощеких малыша лет по пяти. Мальчишки были похожи друг на друга, как две половинки одного яблока. Некоторое время они таращили глазенки на Гюльдасту, потом убежали в дом и вернулись уже в сопровождении высокой, очень полной женщины. Толстуха несколько мгновений недоуменно переводила взгляд с Гюльдасты на Алешу.

Наконец Гюльдаста решила помочь ей:

– Тетя Наджабат, ты что, гостей принимать не хочешь?

Женщина проворно подбежала к забору.

– Вай, да это же Гюльдаста! – всплеснула она руками.

Если внимательно приглядеться, можно было заметить между ними отдаленное сходство.

Толстуха поспешно вытерла руки о фартук и, выбежав на улицу, обняла племянницу.

– Пойдем в дом, пойдем, красавица ты моя!

Гюльдаста еле высвободилась из ее объятий, обернулась к Алеше.

– Что ты стоишь в сто'гоне? Иди, познакомься с моей тетей!

Наджабат крепко пожала юноше руку и по-азербайджански спросила Гюльдасту:

– Кто это?

– Москвич. Мы в до'гоге познакомились. Он мне очень помог.

На веранде Гюльдаста задержалась, расцеловала малышей-близнецов.

– Я пе'гед вами так виновата, – вы уже под'госли, а я вас ни 'газу еще и не видела. Какие хо'гошие 'гебята,

– А ты как думала? – приосанилась Наджабат.

Гюльдаста повернулась к ней.

– Тетя, вы уж п'гостите меня – я для обоих 'гебят п'гивезла девчачьи иг'гушки и пальтишки тоже девчачьи...

Наджабат махнула рукой.

– Э-э, были бы только мы все здоровы. Хорошо, что приехала навестить нас. Хоть этим ты не похожа на свою непутевую мать.

Избавившись от вещей, Алеша поспешил в ихтиологическую лабораторию рыбокомбината, чтобы до наступления вечера представиться директору и предъявить ему документы. Там его уже дожидался Теймур. Алеша был несколько возбужден, он чувствовал себя главным героем большого сражения.

– Товарищ, Джангиров, она даже не знала толком, кто у ее тетки сыновья или дочери. И вовсе тетка не больна, – Алеша засмеялся, – такая богатырь-баба!..

Теймур не разделял его веселья, по-тарлановски забарабанил пальцами по столу, нахмурился.

– Захочешь найти меня – я буду в парткоме. Здесь я навел кое-какие справки о ее родственниках. Слушай, чтобы ты смог лучше ориентироваться. Тетка Гюльдасты известна в поселке, как хорошая, вполне добропорядочная женщина. Муж ее – Халид, старшина моторного баркаса, по словам товарищей тоже человек честный, коммунист. Из Баку, из других городов писем они не получают. Гостья к ним пожаловала впервые.

Теймур умолк, задумался: "Значит, Гюльдаста опять морочит нас. Зачем она приехала сюда, к тетке, которую никогда и родственницей-то не считала? Проверить, ведется ли за ней слежка? Так она давно это знает!"

– Ну, ступай, – Теймур, не желая портить Алеше настроение, улыбнулся. – Иди, иди, а то опоздаешь к обеду.

Алеша, действительно, возвратился как раз вовремя, – в комнате на низком столике дымилась ароматная чихиртма. Плечистый, черноусый Халид широким жестом пригласил гостя к столу.

Алеша, как и Владимир Скворцов, отлично владел азербайджанским языком. Но сейчас, находясь в роли москвича, он беседовал с хозяином только по-русски. Разговор шел о рыбном деле. Алеша внимательно слушал Халида, поддакивал, стараясь ничем не выдать, что он прислушивается и прекрасно понимает то, о чем говорят тетка с племянницей.

Оказалось, Наджабат очень недовольна своей сестрой и даже "готова придушить", если доведется встретить. Потом она спросила Гюльдасту, что с отцом, скоро ли он освободится.

Девушка неопределенно пожала плечами и заговорила о своих делах.

– А желанный у тебя есть? – полюбопытствовала тетка и сама же громко засмеялась. – Если есть, не стесняйся, дай мне знать, приеду посмотрю, что за человек...

Гюльдаста ничего не ответила и, услышав, что Халид завтра с утра собирается в море, попросила взять и ее с собой.

– И ты поезжай с нами, – обернулась она к Алеше. – Не знаю, у меня же практика...

– А ты уст'гой завтра отдых. Хо'гошо?

Алеша после некоторого раздумья согласился:

– Ладно, отговорюсь как-нибудь.

– Тогда ложитесь пораньше, а то вставать засветло... – усмехнулся Халид.

Алеша провел бессонную ночь. Он слышал, как Гюльдаста укладывалась спать в соседней комнате вместе с теткой и двоюродными братишками. Потом они еще час-полтора переговаривались вполголоса. Наджабат расспрашивала племянницу о бакинской жизни, рассказывала про своего мужа. "Только он строгий очень", – вздохнула она. Один из мальчиков проснулся, закапризничал. Гюльдаста не дала тетке встать, сама поднялась, убаюкала малыша. Слышно было, как шлепали по полу ее босые ноги. Наконец, все стихло...

Утром Алеша встал с тяжелой, гудящей, как котел, головой, вышел во двор и вместе с Халидом умылся до пояса ледяной водой. Усталость от бессонной ночи будто бы прошла. В тендире2 уже потрескивали дрова из отверстия тянуло горьковатым дымом. Оказывается, Наджабат встала раньше всех. Гюльдасты нигде не было видно, наверно, она еще нежилась в постели.

– Я каждое утро делаю километровую пробежку, – объявил Алеша. – Пока тетя Наджабат готовит чай, я пробегусь по дороге. Меня на смех не поднимут?

Халид слегка удивился такой привычке, но возражать, конечно, не стал.

– Бегай, на здоровье. Еще весь поселок спит. Только не задерживайся, а то завтрак остынет.

– Хорошо! – уже на бегу откликнулся Алеша.

Через три-четыре минуты он, запыхавшись, подбежал к рыбокомбинату. Сторож, которого заранее предупредили, сразу же пропустил его к Теймуру.

– Товарищ Джангиров, Гюльдаста напросилась в море на прогулку... Я с нею.

Теймур в это время брился.

– Ты чего запарился так? Бежал что ли?

– Ага, – перевел дух Алеша. – Бежал. Я сказал, что каждое утро пробежку делаю.

Теймур улыбнулся.

– Ладно, беги обратно. Смотри, будь осторожен на этой прогулке.

Через полчаса баркас, надсадно тарахтя, отвалил от шаткой пристаньки. Гюльдаста тронула Алешу за локоть.

– Посмот'ги, как к'гасиво!

И в самом деле, там, где Кура впадала в Каспий, словно бы кто-то развел гигантский костер. Неподвижные облака переливались в небе всеми цветами радуги и отражались в блестящей, как зеркало, тихоструйной Куре.

– Да-а! – только и смог сказать Алеша.

Чайки, привыкшие к пропахшим рыбой суденышкам, сопровождали баркас. Время от времени они шумливо кидались в воду и, отряхнувшись, снова взмывали ввысь.

Баркас направлялся к временному причалу на про* тивоположном берегу. Халид объяснил, что нужно взять баржу и отвести ее к рыбокомбинату.

– Алеша, давай сбежим на берег, – заговорщически прошептала Гюльдаста.

Баркас толкнулся бортом о заскрипевший причал и вдруг загудел, басисто, как заправский лайнер. Это было так неожиданно, что Алеша рассмеялся. Он прыгнул на дощатый настил, протянул руки Гюльдасте. Та, испуганно ойкнув, упала к нему в объятия и тотчас отстранилась.

Халид высунулся из рулевой рубки.

– Далеко не отходите. Там взрывают.

– Хо'гошо! – откликнулась Гюльдаста и весело обернулась к Алеше. Пойдем в лес, там, вон, кажется, ягоды есть.

– Ага, – с видом знатока сказал Алеша, – это ежевика. Пойдем...

Они взбежали по откосу наверх и сразу же окунулись в прохладный лесной сумрак. Колючие кусты, цепляясь за одежду, царапая руки, преграждали им путь. Гюльдаста все чаще вскрикивала от боли и вдруг прижалась к Алексею – в двух-трех шагах от них какой-то зверек выпрыгнул из-под куста и тут же скрылся с глаз.

– Это же заяц! Ты его испугалась, а он тебя!

– А ты был когда-нибудь на охоте? – простодушно спросила Гюльдаста.

"Я и сейчас на охоте..." – подумал Алеша, но вслух произнес:

– Нет. Только рыбачил.

Сквозь поредевшую чащу показалась степь. Вдали урчали два трактора. Внезапно оттуда донесся свист, а вслед за ним грохнул взрыв, похожий на орудийный залп. Алеша прислушался.

– Интересно, что там рвут?

– Идем, посмотрим, – бесстрашно предложила Гюльдаста и, раздвинув кусты, первая побежала в степь.

Алеша бросился догонять ее. Вдруг где-то рядом тревожно заголосил турач. От этого крика невольно сжималось сердце, словно кто-то прощался с жизнью: "Дайте весть, я пропал!" Гюльдаста остановилась как вкопанная. Алеша чуть не налетел на нее.

– Что это за птица? – спросил он.

– Не знаю. Я же городская... Пойдем вон туда.

– Эй, туда нельзя!

Гюльдаста с Алешей только сейчас заметили парнишку лет шестнадцати. Он сидел на громадном, вывороченном прямо с корнями, пне и аппетитно жевал лаваш.

– Что это он говорит? – заинтересовался Алеша.

Гюльдаста, ничего не ответив, подошла поближе.

– Почему нельзя?

– Не слышите, что ли?.. там же взрывают! – парнишка запихнул в рот остаток свернутого трубочкой лаваша, – здесь будет канал. Всю степь засеем хлопком.

Гюльдаста кивнула в сторону Куры, текущей в глубоком русле.

– А как же вода из реки в канал поднимется?

– Приведут плавучую водокачку. Это что-то вроде парохода. Плавает с места на место и воду подает на берег.

Гюльдаста перевела все это Алеше и опять обратилась к парню.

– Как тебя зовут?

– Алифага, – с достоинством ответил паренек, – я – чабан. Вон, видишь, коровы мои...

– А что же ты так далеко от них? – засмеялась Гюльдаста. – Ты умеешь кидать камни? Алеша, а ты? А ну, давайте, кто дальше?!.

Алеша оказался более ловким. Но Гюльдасте скоро надоела эта забава и она стала подбивать ребят, то бегать наперегонки, то бороться. Звонкий ее смех далеко разносился по степи.

Теймур, переодетый в брезентовую робу подрывника, следил за молодыми людьми, спрятавшись в глубокой воронке, на опушке леса.

Странное это было зрелище-высокое, бездонно-голубое небо, и на широкой, покрытой красноватыми кустами равнине – трое, бегают, смеются.

Не верилось. Никак не верилось, что эта веселая, задорная девушка преступница.

"Гюльдаста, красавица Гюльдаста, кто же ты? Кем бы ты могла стать? Ведь не будь этой проклятой войны, не повылезала бы из своих щелей разная шпана, которая прибрала тебя к рукам. Да, не всех война губит одним оружием..."

И в то же время Теймур отлично понимал, что скажи он сейчас все это Гюльдасте, она вызывающе расхохочется прямо ему в лицо.

– Дурак-человек, иди пой свои песенки кому-нибудь другому.

Теймур сжал губы.

"Нет, Гюльдаста, может быть ты и не враг. Но ты мина. Оставляли же фашисты после себя мины замедленного действия. Вот и ты такая же. А мины надо обезвреживать!".

И Гюльдаста знала. – попадись она, ей не поздоровится, слишком много крови на ее руках. Потому она и петляла, стараясь сбить с толку своих преследователей, то затащила к себе Володю, то вдруг помчалась на Банк. "Удастся – так простокваша, не удастся – кислое молоко". Терять ей было нечего. А пока что она дурачилась с ребятами. Веселой возне, казалось, не будет конца.

Но вдруг, почувствовав, что у нее опустились чулки, Гюльдаста отбежала к опушке леса. Зайдя за куст, она подняла подол платья и чуть не вскрикнула – из глубокой ямы на нее угрюмо смотрел мужчина в брезентовой куртке. Было что-то знакомое в темных, сосредоточенных глазах, в крепко сомкнутых, упрямых губах.

Гюльдаста спокойно выдержала взгляд незнакомца, повернулась и не спеша направилась в сторону, откуда доносились голоса друзей.

Теймур выпрямился, хлопнул себя по карману – "Эх, закурить бы!"

Узнала или нет? Если узнала, – остается позавидовать ее выдержке. Что же делать? Поторопиться с финалом? Или ждать, терпеливо ждать конца игры, пока не ясен будет каждый ход, каждая нить ловко налаженной связи. Задержать ее можно в любое время. Хоть сейчас. Но дело в том, что сейчас она еще может отпираться, путать карты. Пока что ясно одно: сообщники ее, видимо, деморализованы, растеряны. Гюльдаста предприняла эту поездку к тетке с единственной целью сбить нас с толку. Надо ждать...

Через несколько минут Теймур осторожно выбрался из ямы и скрылся в лесу.

На следующее утро Гюльдаста тепло прощалась с Алешей. Уезжала в Баку она с легкой ручной сумкой, как видно, оставив чемодан у тетки.

В тот же день Алешу вызвал к себе заведующий лабораторией. Алеша заявил, что, по его мнению, самое подходящее место для практики – рыбозавод в Гумбаши. Правда, нужен специальный пропуск – рядом граница. Ну что ж, он поедет за пропуском в Баку. Этот ход придумал он сам.

XII

Теймур, вернувшись в Баку, немедленно явился к Тарланову с подробным докладом о поездке на Банк. Не забыл упомянуть и о случайной встрече с Гюльдастой.

– Как? Она тебя увидела? – всполошился Тарланов.

– Так точно.

– В таком случае, больше нельзя откладывать. Надо ее немедленно взять.

Теймур не шелохнулся. Майор раздраженно зашелестел бумагами.

– Что же ты сидишь?

– Разрешите, товарищ майор... Мы могли задержать Шахсуварову и два месяца назад. Но... раз столько ждали, давайте подождем еще немного. Посмотрим, с кем она пойдет на связь. Это даст возможность взять не одну, а двоих, может быть, троих... Задача облегчится и найдутся ответы на многие нерешенные вопросы.

Тарланов недовольно пожал плечами:

– Как знаешь. Но если бы ты считался с чьим-либо мнением, кроме собственного... Ведь я даю тебе дельный совет. Но разговор всегда кончается тем, что ты просишь отсрочки. Сколько же можно тянуть?

– Ну... В последний раз, товарищ майор.

– Как знаешь...

Вечером Теймур встретил сержанта Бабаева и, почему-то вспомнив, спросил:

– Ну, что вышло из того дела с колокольчиком?

– Пшик вышел, товарищ Джангиров, – насупился сержант, – ничего не вышло. Там живут два старых сеида. Вроде бы неплохие садовники. У них во дворе целый фруктовый сад: инжир, тут, абрикосы, слива. Что душе угодно. А виноград – прямо сам в рот просится... Что вы все на часы смотрите, товарищ младший лейтенант?

Теймур, недослушав сержанта, махнул рукой и поспешил на встречу с Володей.

Казалось, Гюльдаста всецело занялась своими делами. Она старательно убрала квартиру, сходила в баню и оттуда сразу же вернулась домой. Утром пришла на работу, как всегда, свежая, подтянутая. Володя старался в обращении с Гюльдастой быть особенно внимательным. Он так тепло поздоровался с нею, что обычно сдержанная Маруся, начала вдруг по пустякам придираться к подругам.

Гюльдаста вела себя так, будто ничего между ними и не было. Будто это не она с таким упорством тащила Володю к себе домой и просила стать названым братом.

– А ты не отступай, как говорят, гони бегущего, – выслушав Скворцова, посоветовал Теймур.

Но чем больше старался Володя обратить на себя внимание девушки, чем мягче и приветливее обращался, тем холоднее смотрела на него Гюльдаста.

И, как это часто бывает, поглощенный изменчивым отношением капризной красавицы, Володя не заметил другого.

В конце рабочего дня, проходя мимо Володи, Маруся, фыркнув, дунула в облако табачного дыма и, пока юноша виновато разгонял руками тяжелые клубы, вложила в его ладонь записку. Он не успел и рта раскрыть, как Маруся исчезла за дверьми.

– Что это такое? – Гюльдаста вкрадчиво коснулась плеча Володи и скосила глаза на сжатый кулак.

– Ничего, – попытался увильнуть Володя.

– Нет, у тебя в руке записка, – произнесла Гюльдаста тоном строгой сестры, от которой не имеет права ничего скрывать незадачливый брат. Покажи!

– Это же нехорошо – читать чужие записки.

– А 'газве ты мне чужой? – Гюльдаста мило надула губки.

– Здравствуйте, пожалуйста, – обиделся Володя. – Три дня и признавать не хотела меня, а тут вдруг спохватилась – "мы не чужие".

– Ладно, Володя, хватит! Я сказала, значит, все!

Распалясь, Володя в сердцах выложил все свои обиды и сомнения последних дней.

– Нет, Гюльдаста, лучше не играй мной. Когда хочешь – забавляешься, а надоест – отталкиваешь. Ты берешь в свои кошачьи лапы сердце, мягко так берешь... Но тебе ничего не стоит и когти выпустить, помучить человека. Только не думай, что я из-за того костюма страдаю. Нет! Пусть его носит твой отец. Ну и что, если я грузчик? У грузчика тоже есть самолюбие. Я не дам тебе задевать ни меня, ни других.

– Да у тебя оказывается накипело? А кто это "д'гугие"? Их много, или одна? – непонятно, чего больше было в голосе Гюльдасты – сочувствия или насмешки.

– Ну, хотя бы одна...

Гюльдаста рассмеялась.

– Ты, действительно, еще мальчик. Бе'ги свою записку, иди и читай... Хоть наизусть выучи.

– Зря ты считаешь меня мальчишкой.

– Ты настоящий малыш. Посмот'ги на себя. – Она подтолкнула его к осколку зеркала. – Ты же чуть не плачешь.

Ну, этого ты не дождешься!

На этот раз Володя отлично справился со своей ролью, настолько убедительна была его обида, что Гюльдаста уже искренне старалась успокоить юношу.

Но в тот вечер примирения не состоялось. Володя решил выдержать характер. Расставшись с Гюльдастой, он зашел за угол и развернул записку. "Приходи к почте на Коммунистической, ровно в восемь вечера. Мне надо сказать тебе что-то очень важное. Обязательно приходи. М." – прочитал Володя и, машинально начав сначала, попытался разобраться в происшедшем.

Почему вдруг потянуло на откровенность необщительную Марусю? До сих пор они относились друг к другу, как добрые знакомые; куда непринужденнее держались с ним другие девушки артели... Володя старался осмыслить каждый свой, даже незначительный поступок и никак не мог понять, с чем связано предстоящее свидание. Маруся всегда выглядела нелюдимой, одевалась небрежно и всегда казалась незаметной среди кокетливых, ярких подруг. Даже доброта в ней проявлялась как-то неуклюже, стеснительно. И стоило кому-нибудь пошутить над нелюдимостью Маруси, она тотчас замыкалась, как улитка в раковине. И вдруг такая девушка назначает свидание! Это как-то не укладывалось в голове Володи.