Текст книги "Антология советского детектива-37. Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Михаил Черненок

Соавторы: Георгий Северский,Николай Коротеев,Анатолий Ромов,Федор Шахмагонов,Эдуард Ростовцев,Гунар Цирулис,Владимир Туболев,Гасан Сеидбейли,Рашит Халилуллин,Николай Пахомов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 168 (всего у книги 195 страниц)

22. «Лапушка»

В районной сберкассе посетителей было мало. У окошечка с надписью «Контролер» стояли в очереди несколько человек, да какой-то сгорбленный старичок любопытно глазел на женщину-кассира, видимо, отсчитывающую ему деньги. Голубев мельком окинул взглядом клиентов и вошел в кабинет заведующего. Пожилой мужчина в застегнутой на все пуговицы косоворотке внимательно прочитал подписанный прокурором запрос. Исподлобья, поверх очков, посмотрел на Голубева и спросил:

– Срочно нужны эти сведения?

– Прямо сейчас, – ответил Слава.

– Присядьте на минутку.

Заведующий вышел из кабинета. Вернулся он сравнительно быстро. Сказал:

– Анна Леонидовна Огнянникова последний раз снимала деньги со своего счета полгода назад, а последний взнос в сумме семьсот рублей сделан ею не так давно, первого сентября.

«На третьи сутки после смерти Головчанского», – мигом подумал Голубев и попросил заведующего:

– Пожалуйста, официальную справочку черкните.

Через несколько минут со справкой в кармане Голубев размашисто зашагал из сберкассы в райотдел. На Садовой улице он внезапно почти лицом к лицу встретился с Огнянниковой. Та, перекинув через руку белый плащ и с дорожным чемоданом в другой руке, торопливо шла в сторону железнодорожного вокзала. Слава замешкался всего на какую-то секунду.

– Анна Леонидовна! – обрадованно воскликнул он. – А я вас разыскиваю!

Огнянникова словно запнулась. Голубев с ходу принялся сочинять:

– Я из уголовного розыска… Начальник мой хочет какую-то мелочь уточнить. Послал меня к вам на квартиру, а я, чудак, в райцентре заблудился, вместо Садовой на Комсомольской улице ваш дом ищу…

– Извините, опаздываю на электричку, – недовольно проговорила Огнянникова.

– В Новосибирск?

– В Прибалтику, отдыхать.

– Ух, как далеко! Это ж вы не скоро вернетесь. Начальник с меня три шкуры спустит, если не переговорит с вами до отъезда. – Слава глянул на часы. – До отправления электропоезда еще тьма времени! А у начальника всех разговоров на пять минут. Уважьте, не откажитесь зайти в милицию, тут ведь рядом. Я чемоданчик помогу нести…

Огнянникова нерешительно замялась. Она стала доказывать Голубеву, что всего полтора часа назад беседовала с Бирюковым и что никаких вопросов у того к ней не осталось, но Голубев уже перехватил чемодан:

– Не беспокойтесь, Анна Леонидовна! Мы на служебной машине подвезем вас от милиции к вокзалу.

К начальнику райотдела Голубев заявился в тот момент, когда участники следственно-оперативной группы собрались расходиться. Слава быстро прочитал вслух справку сберкассы, передал ее прокурору и доложил о внезапной встрече с Огнянниковой.

– Это похоже на бегство, – резко сказал Гладышев. – Где оставил Анну Леонидовну?

– У дежурного, товарищ подполковник. Предупредил, что вот-вот ее пригласит Бирюков.

Гладышев посмотрел на следователя Лимакина:

– Не лучше ли сюда пригласить?..

– Не надо, Николай Сергеевич, – ответил тот. – Слишком нас много. Пусть Антон Игнатьевич доводит с ней дело до конца. Дайте ему все документы из Николаевки.

– Правильно, – поддержал следователя прокурор и протянул Антону справку сберкассы. – Возьми и это для предъявления доказательств. – И сразу повернулся к Лимакину. – А ты, Петр, как можно скорее начинай допрос Деминой. Если что-то узнаешь новое, немедленно звони Бирюкову. Оперативно обменивайтесь между собою информацией.

Бирюков, укладывая в конверт документы, посмотрел на притихшего инспектора Дубкова:

– Пойдем со мной, Владимир Евгеньевич, начнем вместе разговор с Анной Леонидовной.

Огнянникова вошла в кабинет к Бирюкову в сопровождении Голубева. Слава нес ее чемодан. Увидев участкового, она обрадовалась:

– Здравствуйте, Владимир Евгеньевич!

– Здравствуй, Аня, – невозмутимо ответил Дубков.

Антон предложил Огнянниковой сесть и спросил Голубева:

– Не забыл о парикмахерской?

– Никак нет, – Слава поставил чемодан на пол. – Сей момент бегу подстригаться.

– Результат сразу мне по телефону.

– Бу сделано!

Голубев вышел из кабинета. Бирюков посмотрел на Дубкова, затем перевел взгляд на Огнянникову:

– Насколько понял из обмена приветствиями, вы знаете друг друга?

– Это наш участковый, – подтвердила Огнянникова.

– Знаем, – сказал Дубков.

Бирюков встретился с ней взглядом и спросил:

– Анна Леонидовна, в ночь с пятницы на субботу видели в аэропорту Владимира Евгеньевича?

Огнянникова недоуменно покосилась на Дубкова:

– Не помню что-то…

– Постарайтесь вспомнить.

– По-моему, видела, а может… нет.

– Пожалуйста, поточнее.

– Кажется, видела.

– Как он был одет?

– Ну, это… – Огнянникова, словно ученица, ждущая подсказки, глянула на Дубкова. – Кажется, вот так же, как сегодня, в форме…

Дубков укоризненно качнул головой:

– Не угадала, Аня. Я в штатском костюме был и тебя в ту ночь в аэропортовском вокзале не видел.

На лице Огнянниковой появилось недоумение:

– Ну, как же?.. Вы всегда в форме ходите…

– В форме я в райцентре хожу, а в Новосибирск по-штатски нарядился.

– Владимир Евгеньевич, миленький… – ошеломленно проговорила Огнянникова. – Вы, наверное, не узнали меня из-за того, что волосы перекрасила.

Дубков обиженно насупился:

– Я, Аня, двадцать лет в милиции работаю. Привык даже в личное время внимательность проявлять.

– Спасибо, Владимир Евгеньевич, – поблагодарил участкового Антон. – Можешь быть свободным.

После ухода Дубкова Огнянникову будто подменили. Заложив ногу на ногу, отчего высоко оголилось красивое загоревшее колено, она с прищуром уставилась на Антона:

– Специально подговорили Владимира Евгеньевича, чтобы взял меня на пушку? Подстроили и радуетесь?..

Бирюков выдержал взгляд:

– Запрещенных способов, Анна Леонидовна, не применяем. Конечно, это чистая случайность, что именно в ночь с пятницы на субботу Дубков оказался в аэропорту Толмачево. Но дальше в нашем разговоре подобных случайностей не будет. Станем говорить только на основе документов. Скажите, почему вы уехали в аэропорт к вечеру, если все рейсы на Ригу отправляются в семь тридцать утра по местному времени?

– Не знала расписания, потому и уехала. В прошлом году были вечерние рейсы, думала, все так и осталось.

– Продажа билетов на Ригу началась под утро, как утверждает Дубков, а вы говорили мне, что с вечера подходили к кассе…

– От бесонницы спутала.

Антон показал справку из сберкассы.

– Вот здесь черным по белому написано, что последний раз вы снимали деньги со своего счета полгода назад. Почему утром сегодня солгали?

– Не думала, что будете проверять, безответственно ляпнула, – довольно быстро ответила Огнянникова и улыбнулась. – У меня дома на всякий случай триста рублей лежало…

– А какие семьсот рублей положили на сберкнижку первого сентября?

– Дачу продала.

– Кому?

– Одному покупателю из Новосибирска.

– Как фамилия его? Адрес?

– Представьте, не спросила.

– Не хотите говорить – не надо. Разыщем этого покупателя, а пока пойдем дальше… Почему сорвалась нынче ваша поездка с Головчанским в Николаевку?

Огнянникова вроде бы растерялась, но тут же, словно упрекая Бирюкова, осуждающе покачала головой:

– У вас завидное упорство… Я уже говорила, что сто лет никаких дел с Головчанским не имею, а вы по-прежнему продолжаете гнуть свою линию.

Бирюков достал письмо Головчанского к Геворгу Тиграновичу Алексаняну и показал его Огнянниковой:

– Прочитайте в конце… «Приеду опять с Лапушкой. Она низко кланяется вам с Сильвией Оганесовной…»

Огнянникова сосредоточенно прочитала написанное:

– Ну и что?.. У Головчанского, знаете, сколько «Лапушек» было.

Антон показал протокол опознания:

– Вот юридический документ, подтверждающий, что в роли «Лапушки» в прошлом году выступала Анна Леонидовна Огнянникова. Теперь мне понятно, почему вы не соглашались ехать с Хачиком к его родителям в Николаевку. Они сразу вас узнают и спросят сына, кого привез в снохи…

– Не говорите глупостей! Почему именно мою фотокарточку посылали для опознания? – с вызовом спросила Огнянникова. – Не лучше ли было фото Нади Тумановой послать?..

Бирюков поочередно показал протоколы с фотографиями Софьи Георгиевны, Тоси Стрункиной и Нади Тумановой:

– Вот сколько посылали… Но Геворк Тигранович и Сильвия Оганесовна из всех опознали вас…

Лицо Огнянниковой стало таким растерянным, словно Анна Леонидовна только что очнулась от кошмарного сна и никак не могла вернуться из забытья к реальной действительности.

Антон молчал. Пауза стала затягиваться. Наконец Огнянникова усмехнулась:

– Не можете толком расследовать преступление и решили на мне отыграться? Решили меня во всем обвинить?..

– Разве я в чем-то вас обвиняю? – спросил Бирюков.

– Ну а разве нет? Через столько дней после смерти Головчанского какие-то протоколы организовали. Сразу не могли этого сделать?

– Николаевка от Сибири слишком далеко, потому и задержка вышла, – спокойно сказал Антон. – Я, Анна Леонидовна, добиваюсь от вас одного: говорите правду. Неужели еще не можете понять, что изворачиваться бессмысленно?..

Огнянникова снова надолго замолчала. Она сосредоточенно разглядывала наманикюренные ногти, поправляла на груди яркую брошь с разноцветными дорогими камнями и, казалось, вот-вот заплачет. Глядя на ее расстроенное лицо, Бирюков вдруг почувствовал жалость, что такая красивая молодая женщина впуталась в очень некрасивую историю.

– Поймите, Аня, теперь буду проверять каждое ваше слово, – поторопил Антон.

– Ну а если скажу, что я отравила Головчанского?.. – робко заикнулась Анна Леонидовна.

– Тоже стану проверять. Чтобы вынести обвинительное заключение, одного признания мало. Нужны более веские факты и доказательства.

Огнянникова вроде бы повеселела:

– Никого я, конечно, не отравляла. Мне всю жизнь Головчанский отравил…

– Давайте по порядку. С чего началось?

– С проклятой фотографии… Это он меня пьяную сфотографировал, а после шантажировать начал. Сколько могла, я держалась, но потом… – На глазах Огнянниковой навернулись слезы. – Короче, в прошлом году я действительно провела отпуск с Головчанским в Николаевке. И нынче он сбивал туда поехать. Сначала согласилась. При условии, что заедем на недельку в Москву, кое-что из одежды мне купим. Поэтому Головчанский и написал родителям Хачика письмо. Потом я категорически отказалась.

– Почему?

– Хачик со своим сватовством подвернулся, златые горы стал обещать. Не пойду я, конечно, за Хачика, не люблю…

Зазвонил телефон. Бирюков ответил и тотчас услышал в трубке приглушенный голос Славы Голубева:

– Игнатьич, покраска волос состоялась в центральной парикмахерской, возле рынка, первого сентября утром.

– Одну минуту, сейчас уточню… – Антон посмотрел на Огнянникову. – Когда вы перекрасили волосы?

– Утром первого сентября, – опустив взгляд в пол, тихо ответила та. – Дети с букетами цветов в школу бежали…

– Все точно, Слава. Загляни теперь в прокуратуру. Может, у Лимакина будут какие поручения, – сказал Антон и положил трубку.

Огнянникова приподняла глаза:

– Проверяли, правду ли говорю?

– Я предупредил, что стану все ваши показания проверять.

– Можете не утруждаться – лгать больше не буду.

Бирюков пригляделся к красивому даже в расстройстве лицу Огнянниковой и вдруг сказал:

– Аня, по-моему, мы с вами уже раньше встречались по одному из уголовных дел…

Тонкие брови Анны Леонидовны удивленно приподнялись:

– Что-то не помню…

– И я вас сразу не смог вспомнить – тогда вы были блондинкой. Летом прошлого года обворовали магазин в селе Заречном. Одной из улик, уличающих преступников, являлась бутылка французского коньяка «Камю», которую вы незаконно продали со склада. И вот я приходил в райпо, выяснял у вас этот вопрос… Вспомнили?..

Огнянникова смутилась:

– Три бутылки я в тот раз продала: завмагу из Заречного Тоне Русаковой, Галке Тюменцевой – из кулинарного магазина и одну себе…

– А знаете, почему тот случай вспомнился?..

– Почему?

– Вы тогда очень откровенно все рассказали и здорово помогли следствию. Давайте и сейчас так, не скрывайте ничего.

Огнянникова недолго поколебалась:

– Что уж теперь скрывать, если у вас и протоколы, и справки… Записывайте…

…Еще до разговора о вторичной поездке в Николаевку Головчанский чуть не каждую неделю встречался с Огнянниковой на даче Тумановых. Во время этих встреч Александр Васильевич клятвенно обещал, что, как только его переведут работать в Новосибирск, немедленно разведется с женой и женится на ней, Огнянниковой. Дескать, такая женщина – мечта его жизни. То же самое он говорил и в Николаевке. К горькому разочарованию, со временем Огнянникова поняла, что это всего лишь болтовня и ждать от Головчанского абсолютно нечего. Сделав такой вывод, она тайком вытащила у Александра Васильевича из кармана ключ от тумановской дачи. Хотела его забросить куда-нибудь, но, подумав, оставила на всякий случай у себя – мало ли что впереди может случиться. Встречи прекратились.

Вскоре за Огнянниковой принялся ухаживать Хачик Алексанян. Хотя в общем-то он и не нравился ей, но пятилетняя жизнь в одиночестве заставила Анну Леонидовну призадуматься. Надо было определяться в жизни, не век же одной куковать. Все бы, возможно, и сложилось, однако тревожило Огнянникову предстоящее знакомство с родителями Хачика – они ведь знали ее как «жену» Головчанского. И Огнянникова надумала изменить внешность. Первым делом перекрасила волосы. Это, конечно, наивность, Анна Леонидовна сама понимала, но другого выхода не могла придумать.

– Вы перекрасили волосы первого сентября, то есть уже после смерти Головчанского… – уточнил Бирюков.

– Да, но задумала это значительно раньше, – быстро ответила Огнянникова, чуть помолчала и продолжила свое невеселое повествование.

В последнее время Головчанский словно забыл Огнянникову. Она догадывалась, что Александр Васильевич увлекся другой женщиной. Это даже ее обрадовало, но радость была недолгой. В середине августа начались по вечерам телефонные звонки и уговоры «насчет еще одного медового месяца в Николаевке». При этом Головчанский делал упор на деньги, обещал нарядить Анну Леонидовну, как куколку. Огнянникова после долгих размышлений «клюнула на приманку», написала заявление об отпуске и сказала на работе, что поедет отдыхать в Прибалтику. Но потом, еще раз все взвесив, сообразила, что опять вязнет в трясине, из которой можно не вырваться до той поры, пока не подурнеет внешне, а тогда уже о замужестве и мечтать нечего! Головчанский, получив от Огнянниковой внезапный отказ, взбесился и пригрозил: «Смотри, лапушка, горько пожалеешь! Твой любовный альянс с Хачиком я прихлопну одним мигом!» Так закончился последний разговор с Головчанским.

Между тем Хачик Алексанян не давал проходу. И Огнянникова решилась: «Была не была!» Чтобы приготовиться заранее к отъезду, стала искать покупателя на недостроенную дачу. Помогла в этом вопросе Евдокия Федоровна Демина. Ее сын, живущий в Новосибирске, согласился купить новенький сруб за семьсот рублей и перевезти его на свой мичуринский участок недалеко от Новосибирска. Купля-продажа состоялась вечером в ту самую пятницу, когда у Головчанского по вине Хачика сорвался отъезд из райцентра и он с вокзала пришел в дачный кооператив. Увидев Александра Васильевича в кооперативе, Огнянникова перепугалась. Ей стукнуло в голову, что Головчанский придумал против нее какие-то козни, и она решила проследить, что он будет делать…

– Проследили? – спросил Бирюков, когда Анна Леонидовна внезапно замолчала.

– Получив от сына Евдокии Федоровны деньги, я осталась в своей даче и все видела, – тихо ответила Огнянникова.

– Что конкретно?

– Как Надя Туманова убирала с грядок лук, потом осталась на даче ночевать. Как Хачик с бригадой ушел от Головчанского и как Головчанский после сидел на крыльце своего дворца со стариком Пятенковым. А когда он проводил старика и шмыгнул на дачу Тумановых, мне стало понятно, что Наденька попала на удочку Александра Васильевича крепче, чем я. Тут и пришла мне в голову дурная мысль – позвонить Софье Георгиевне, чтобы она накрыла мужа в чужой постельке.

– Позвонили?

Огнянникова кивнула:

– А перед тем, как позвонить, ключ от дачи Тумановых на крыльцо ей положила.

– Зачем?

– Чтобы Софья Георгиевна могла внезапно войти в дачу. Если бы она стала стучать в дверь, Головчанский или через окно улизнул бы, или придумал что-нибудь другое. У него в таких делах был богатый опыт. По себе знаю…

– Выходит, это Софья Георгиевна отравила мужа?

Огнянникова резко вскинула голову и испуганно посмотрела на Бирюкова:

– Я не подсказывала, что ей делать. Просто сказала, мол, говорит ваша доброжелательница. Возьмите на своем крыльце ключик и тихонько войдите в дачу Тумановых. Там увидите мужа и еще кое-кого… Больше – ни звука, сразу трубку положила.

– Даже не сказали, с кем там Головчанский?

– Нет. Если бы я упомянула Надю Туманову, Софья Георгиевна не поверила бы и никуда бы не пошла среди ночи.

– Значит, она все-таки пошла?..

– Да. Я проследила за ней до самого кооператива. Домой за полночь вернулась, когда дождь проливной хлынул.

Все логично, все обстоятельно выглядело в показаниях Анны Леонидовны. Теперь даже можно было объяснить появление мокрых следов на лестничной площадке перед квартирой Огнянниковой, которые видел Хачик Алексанян, возвращавшийся от Тоси Стрункиной и хотевший обсушиться у будущей жены. Не хватало самой «малости» – доказательств, подтверждающих, что дело происходило именно таким образом, как рассказала Анна Леонидовна.

– Зачем же вы придумали поездку в Прибалтику, потерянный кошелек, ночь в аэропорту? – спросил Бирюков.

– Со страху огород нагородила, – глядя в пол, ответила Огнянникова. – В воскресенье тетя Дуся Демина рассказала мне, что видела, как мертвого Головчанского от Тумановых увозили. У меня внутри похолодело. Вот, думаю, натворила дел…

– Откуда Софья Георгиевна узнала подробности о семейных перипетиях Тумановых?

– Это я после по телефону ей рассказала. Мне до сих пор не верится, что именно Софья Георгиевна отравила мужа. Она ведь жила за Головчанским как королева. Чтобы такого мужа потерять, надо быть круглой дурой, а Софья Георгиевна – не дура. По-моему, тут Надя Туманова руку приложила…

– Почему Надя?

– Потому что по себе знаю, насколько Головчанский прилипчив был и как трудно было от его ухаживаний избавиться.

– А такое чувство, как ревность, вам незнакомо?

– Не знаю… – Огнянникова потупилась. – Я никого по-настоящему не любила. За Олега выскочила, чтобы в девушках не засидеться, а после… трепачи всякие ко мне липли. Откуда тут ревности появиться…

– Давайте, Аня, кое-что уточним… – Бирюков щелкнул шариковой авторучкой. – Первое. С Деминой беседовал наш оперуполномоченный, следователь ее допрашивал, однако Евдокия Федоровна ни словом не обмолвилась о том, что сын купил у вас дачу…

– Это я попросила тетю Дусю молчать, пока не уеду из райцентра, – быстро проговорила Огнянникова. – Боялась, Головчанский что-нибудь подлое сделает. Он помогал мне доставать материалы для дачи и, если б узнал, что я семьсот рублей за его услуги выручила, наверно, со зла поджег бы не только мою дачу, но и весь кооператив.

– Второе, – опять заговорил Антон. – Почему лишь после смерти Головчанского решились с Хачиком подать заявление в загс?

Огнянникова вспыхнула, словно вопрос оказался для нее крайне неприятным:

– Заберу я это заявление назад… А почему решилась… Хачик уговорил. На днях спросила его: «Как твои родители отнесутся ко мне, если узнают, что ты женился на чужой жене?» Он глазом не моргнул: «Была чужая – стала своя. У нас, понимаешь, только на девушках жениться можно, да?» После такого великодушного жеста со стороны Хачика и решилась я пойти в загс.

– И последнее. Действительно собрались сегодня в Прибалтику ехать?

– Какая там Прибалтика… – Огнянникова прикусила ровными белыми зубками нижнюю губу и отвернулась. – Хотела у подруги в Новосибирске до конца отпуска отсидеться. Я раньше часто по выходным дням у нее от Головчанского скрывалась.

Бирюков помолчал:

– Придется, Аня, из райцентра пока никуда не уезжать. Вы можете в любой момент понадобиться следствию.

– Я рассказала все, что знаю.

– За это спасибо, но могут быть уточнения, очные ставки и тому подобное…

– А сейчас что мне делать? – робко спросила Огнянникова.

– Сейчас переговорю со следователем. Если у него не будет к вам срочных вопросов, можете идти домой. Когда понадобитесь – вызовем.

Бирюков снял телефонную трубку и набрал номер Лимакина. Тот ответил так быстро, как будто с нетерпением ждал звонка:

– Что у тебя, Игнатьевич?

– Есть кое-какие новости, – неопределенно ответил Антон.

Следователь вздохнул:

– У меня, наверное, их больше. Демина наконец-то откровенно заговорила. Словом, приходи, посоветоваться надо.

– Анна Леонидовна тебя не интересует?

– Интересует, но… пока предупреди, чтобы никуда не уезжала.

– Уже предупредил.

– Тогда приходи, жду.

Бирюков, положив трубку, сказал:

– Вот так, Аня. Пока можете быть свободны.

– Спасибо, – чуть слышно поблагодарила Огнянникова.